Текст книги "Дневники потерянной души (СИ)"

Автор книги: Starry Sky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Тем временем Маура оказался впритык к кочке.

Не оборачиваясь, вспрыгнул на нее и отразил очередной удар.

Теперь он оказался чуть выше противника, что давало ему преимущество. Он замахнулся... И холодный язык лезвия застыл у самой груди правителя, подрагивая в лучах полуденного солнца.

– Най-ке [14]. – Одно нажатие пальцев, и грозные лезвия в оружии Эль-Ронта спрятались обратно в полый ствол. – Если бы на моем месте был настоящий враг, ты был бы уже мертв, – сухо сказал правитель.

– Вы проверяли меня? – напрямую спросил мой хозяин, тоже опуская палку. – Вы думаете, что я недостаточно силен для этого задания?

Эль-Ронт на мгновение прикрыл глаза. Я с первых дней приметил эту привычку у чужих, и гадал, означает ли она то же самое, что и у нас – усталость и желание скрыть свои чувства.

– Я думаю, что ты слишком силен, – наконец так же прямо ответил он. – Это меня и тревожит.

* * *

– Держи, держи... Сейчас!

Маура и Эль-Орин одновременно резко выбросили вперед ладони, и большой валун в нескольких десятках шагов перед ними почти бесшумно разлетелся на куски. Я еле успел прикрыть лицо от летящей гальки.

Странные тренировки на открытом воздухе длились уже второй день, и я с изумлением наблюдал за происходящим, сидя на кочке неподалеку.

Эль-Орин подошел к ближайшей сосне, осмотрев ее надломленный ствол.

– Ты целился в это дерево?

– Нет, – ошеломленно помотал головой мой хозяин. Казалось, он еще не совсем пришел в себя от только что сделанного. – Тоже в камень... Как вы сказали.

– Ты промахнулся.

– Я попробую еще раз.

– Нет. Это не игра, и у нас мало времени, – он вернулся и протянул руку за своим оружием.

Но Маура отступил на шаг, помедлил... И сделал ту вторую попытку, в которой ему было отказано. За спиной Эль-Орина ствол старой сосны раскололся надвое, словно в него направили весь невысказанный, накопленный гнев.

– Ты сделал это намеренно? – спокойно спросил чужой.

– Если бы я сделал это нечаянно, я мог бы попасть в вас. – Маура снял с пальца и вернул ему кольцо.

Эль-Орин подумал немного.

– Держи его у себя.

– Вы так мне доверяете?

– У тебя был шанс, и ты им не воспользовался.

– Как они работают, Аргон? Эти кольца? – вечером следующего дня тихо спросил Маура у странника, задумчиво глядящего на звезды. – Отчего камни взрываются?

– От звуковых волн выше пределов даже нашей слышимости, – пояснил тот. – А с помощью звуковых волн ниже пределов слышимости достигается повреждение тела и даже смерть [15]. И это только по отдельности. А если их объединить... Если надеть одновременно все четыре кольца на установку со стержнями из кристаллов, внутри которых находятся инди́рг туа́т [16], то создается огромное силовое поле, которое лишает всех, находящихся в нем, памяти и воли, позволяя делать с ними все, что угодно. Сейчас сама установка находится в подземном складе в Румине, вместе с другим оружием, украденным Эль-Эламом.Именно к этому складу нам нужно пробраться, и пока никому не удалось сделать это незамеченным. Все приборы настроены на нас, выделяя из массы анна́н. Наши сознания, наши головы – как сигнальные огни для наших врагов. Нам нужен кто-то достаточно сильный, чтобы управлять оружием и не допустить вторжения в свою голову, но не достаточно, чтобы быть обнаруженным ими, даже при проникновении на их территорию. Эль-Орин убедился, что ты для них практически невидим.

– Как это? – нахмурился Маура.

– У каждого гинтри́н[17] свои особенные сигналы, – продолжил объяснять странник. – И твои оказались в том идеальном равновесии, которое мы искали все эти годы. Мы сами не могли тебя обнаружить, это вышло только благодаря случайности, когда Эль-Орин встретил Ильба.

– Значит, могут быть еще и другие подходящие, которых вы тоже не смогли обнаружить?

– Могут, если они все еще не погибли или не захвачены в плен. Так или иначе, мы не вышли на их след, и сейчас ты – наша единственная надежда. Но никто не может заставить тебя, да и смысла тогда не будет.

– Почему?

– Потому, что Эль-Орин должен связать с тобой свои мысли, на время стать... – он попытался подобрать нужное слово, – как будто твоей тенью, чтобы и самому остаться незамеченным. Без твоего согласия ему это сделать не удастся.

– Вот как... – протянул мой хозяин. – Теперь понятно, почему он пытался уговорить меня, а не просто притащил сюда силой.

– Он думает о благе большинства, об общей картине, а не о составляющих. Иногда это просто необходимо, – вступился Аргон за своего начальника. – В данном случае нам нужно забыть о собственных желаниях и капризах. Нужно служить общему делу.

– Хорошо же он над тобой поработал... Надо мной, впрочем, уже тоже.

– Над нами сама жизнь поработала, Маура, – не обидевшись, произнес Аргон. – Эль-Орин тут ни при чем. Он тоже лишь крошечная фигурка в огромной структуре, где каждый важен, у каждого свое предназначение и свой долг. Просто он привык считать себя главным, а теперь все его дальнейшие действия зависят от тебя, от твоего решения, а это его уязвляет.

* * *

Войдя без стука, Эль-Регир молча прошел к стулу и забрал оставленную им куртку; затем повернулся и вышел, перед этим удостоив коротким кивком младшего брата, и лишь мельком взглянув на нас.

– Мы ничем его не обидели? – спросил мой хозяин.

– Нет, сил-се́ла [18], – возразил Эль-Эдан. – Ты ему очень понравился.

– Правда? – с сомнением спросил Маура.

– Да. Эль-Регир редко говорит, для него легче передача. Так можно избежать непонимания, и общаться только с теми, с кем необходимо. Но его мысли часто закрыты даже от меня и от отца, – огорченно произнес подросток. – Его работа тоже оставляет отпечаток.

– Какая у него работа? – не сдержал любопытства Маура.

Эль-Эдан ответил не сразу, словно решая для себя, вправе ли он этим делиться.

– Кме́рта [19]. Он следит за границами общины. Хотя до гибели матери он собирался стать сью́ли[20] и рисовать карты, как она.

– Извини, я не знал про твою мать, – опечалено произнес Маура.

– Ее убила вражеская группа четырнадцать лет назад, им удалось пройти через границу незамеченными. Эль-Регир не пошел на ту прогулку с родителями в день атаки, а остался участвовать в игре. Он винит себя.

Маура сочувственно кивнул:

– Эль-Регир не виноват, конечно. Но я понимаю.

Поднявшись, Эль-Эдан вынул из своего рюкзака небольшую светлую складную рамку и раскрыл ее.

– Это мы с матерью, – поделился он. – Рисовал отец.

На поразительно четкой картинке была изображена сидящая сероволосая чужачка с младенцем на руках – я не сразу понял, что это маленький Эль-Эдан, и что стоящий рядом подросток – его старший брат.

– Как ее звали? – спросил Маура, осторожно беря рамку, чтобы получше рассмотреть.

– Эль-Реа́н. Они хотят лишить нас памяти... – продолжил он отрешенно уже для себя, не обращая внимания на нашу реакцию. – Пусть же их проклятием будет вечная память об их погибших.

Мой хозяин явно хотел разъяснений по поводу непонятной фразы, но все же сдержался, решив не бередить еще больше раны собеседника.

Некоторое время мы сидели в молчании.

– Знаешь, – наконец снова обратился Маура к сыну правителя, – Аргон... Эль-Ар рассказал мне немного про ваше оружие... То, из-за которого вы враждуете. А как вообще все это началось? Кому оно изначально принадлежало?

– Тем, кто доставил его сюда при первом побеге. Нашим предкам, – пояснил Эль-Эдан. – Тогда еще была Единая община. А потом уже мы разделились, только для того, чтобы никто не мог захватить власть целиком, – продолжал он, по-прежнему тщательно продумывая слова, чтобы не сказать лишнего. – Войны всегда велись за власть и за земли с множеством природных богатств. Часть из нас решила, что здешний народ – это тоже природные богатства, на которые у них есть права обладания. Долгое время удавалось сдерживать их. Был принят договор. Лга́нги [21] была разобрана на части и отдана на хранение каждому из правителей, с запретом передавать свою часть другим, чтобы не нарушить наш начальный закон – не вмешиваться. Четыре угла – знак устойчивости. Четыре стихии, чтобы различать друг друга: итла́г, ти́ир, у́ла, мха́нту [22]. Каждый раз, когда выбираются новые правители, их изображают в записях еще в детстве, чтобы они помнили о своем долге. Сейчас покажу тебе.

Пройдя к полкам, он достал большую пластину из гибкого серебристого материала, раздвинув ее на столе. По углам обеих страниц, рядом с надписями на чужом языке, были филигранно нарисованы темными чернилами и сероватой краской четыре детских лица – впадины на лбу были не столь резко очерчены, лица, еще не принявшие четкую прямоугольную форму, менее вытянуты; по моему предположению, на рисунках им было не более шести лет.

– Вот это твой отец, да? – узнал Маура одного из черноволосых мальчиков.

Эль-Эдан с гордостью кивнул.

– А это? – Маура указал пальцем на портрет мальчика со строгим, сосредоточенным темным лицом и белоснежными волосами, чьи глаза даже с поверхности страницы обжигали ледяным холодом. – Неужели...

– Эль-Орин, – подтвердил подросток.

– Ну и ну... – потрясенно покачал головой Маура. – Вообще-то, он не намного изменился...

– У него уже тогда были такие волосы? – встрял я, удивленно пыхтя над раскрытой пластиной.

– Почему ты спрашиваешь? – не понял Эль-Эдан.

Я замялся.

– Потому, что у нас волосы становятся белыми только в старости, – выручил меня Маура. – У всех. Они... седеют, ну то есть, теряют цвет, который был сначала.

– Даже черные волосы? – не поверил тот.

– Ну да.

Эль-Эдан задумался.

– А это кто? – кивнул Маура на единственную из изображенных девочку, тоже выглядящую весьма недружелюбно.

– Эль-Кала́д, тари[23] Третьей общины. А это... – указал он, предваряя очередной вопрос, и лицо его помрачнело. – Это Эль-Таур.

Названный мальчик не казался особо ужасным или грозным – не более, чем остальные чужаки. Разве что глаза... Глаза были даже холоднее и мертвее, чем у Эль-Орина. Они не обжигали; их взгляд был абсолютно непроницаем. В них было тяжело смотреть, ибо казалось, что там, где должно было находиться средоточие жизни, была пустота. Глубочайшая белесая пустота, засасывающая, словно бескрайний густой туман. На детском лице этот взгляд был особенно жуток.

– Его пришлось изобразить даже после того, как его отец нарушил договор, – жестко сказал Эль-Эдан в гнетущей тишине. – А он пошел по стопам отца, и превзошел его. Цепь была сделана, чтобы легче было выжить и сохранить наши знания и традиции. На самом деле звенья не объединили нас, а разделили. И Эль-Орин уже много лет не может свести счеты с носителями Четвертого звена.

– Но общины не должны разделяться, – тяжело вздохнул Маура. – Вам не на кого будет положиться... Разве что вы можете ожидать подмоги из вашего края, того, откуда вы родом... Где это? Очень далеко?

– Очень. Очень далеко, – с почти ощутимой грустью ответил Эль-Эдан, не вдаваясь в подробности. – Мы не можем ждать подмоги. Мы одни здесь. Мой отец говорил, что... иногда жалеет о том, что должен был стать таром и иметь эту ответственность. И о том, что все это оружие вообще было сделано. – Очевидно, осознав, что в который раз слишком много поведал о чувствах другого, Эль-Эдан тут же замолчал и поднялся. – Я пойду. Не забудь вернуть все на место, когда прочитаешь.

* * *

Мы с хозяином облюбовали небольшую светлую поляну в окружении высоких сосен и кедров, на которой стояло несколько прямоугольных деревянных столов с узкими лавками по обе стороны.

На гладкие доски перед нами вдруг спрыгнула прямо с ближайшего дерева крупная ярко-рыжая белка с шикарным пушистым хвостом.

Я восторженно затаил дыхание, разглядывая зверька, который, ничуть не боясь нас, нагло восседал на столешнице, словно чего-то ожидая. Выпуклые темные глазки-бусинки поблескивали в нашу сторону.

Маура отломил кусочек от своего ломтя свежего хлеба, и осторожно, чтобы не спугнуть, протянул на раскрытой ладони.

Не церемонясь, белка подскочила, выхватила угощение и тут же взметнулась обратно на ветки.

– Даже спасибо не сказала, – пошутил хозяин, и мы оба расхохотались.

С тех пор он ежедневно брал с собой на прогулку лесные орешки, яблоки или сухофрукты, и собственноручно скармливал все лакомство нашей новой знакомой. Белка оказалась прожорливой, и, войдя во вкус, часто возвращалась по нескольку раз, требуя добавки.

– Как она не лопнет? – недоумевал Маура. – Прям как бездонная котомка. О! Котомка! [24] Хорошее имя. Как ты думаешь?

От смеха я уже не мог вымолвить ни слова.

Однако спустя несколько дней Котомка, к нашему удивлению, не появилась к лесному завтраку, хотя прождали мы ее достаточно долго.

– Ну ладно, может, после полудня придет, – наконец встал Маура из-за стола, оставляя на нем кусочки яблока и горсть орехов. – Пошли.

Мы двинулись назад, и хозяин привычно насвистывал какую-то песенку.

Неподалеку за деревьями послышался веселый гогот и шум голосов, и мы из любопытства заглянули на соседнюю поляну.

В центре ее у костра сидела уже знакомая нам компания Рокнинских парней; среди них увлеченно травил очередную байку Калимак. Над костром был прикреплен медный вертел, на котором что-то жарилось, и один из парней время от времени переворачивал его, чтобы мясо не пригорело.

– Здоро́во, Мау! – радостно приветствовал его товарищ, когда мы подошли поближе. – А мы как раз пообедать собрались, присоединяйтесь, – кивнул он и мне.

Остальные парни тоже поздоровались вразнобой.

– Глянь, какая на этот раз добыча знатная! – указал Калимак на вертел. – Жирная такая белка попалась, словно откормленная, на всех хватит.

Маура пригляделся к вертелу и застыл на месте, стиснув кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

– Эй, ты чего? – удивился сидящий. – Что случилось? Я тебя что, обидел чем-то?

– Это. Была. Моя. Белка, – сквозь зубы процедил Маура.

– Что значит «твоя»? Да их тут в лесу навалом! – не понял тот. – Ты что, сдружился с ней, что ли?

– Она мне доверяла, Калимак! – в ярости бросил хозяин, ударив кулаком по ближайшему стволу. – Понимаешь, доверяла! Я сам виноват, что приманил ее!

– Ну, подумаешь... – сочувственно произнес его друг. – Мы ж не знали... Здесь слишком редко кормят, ты же сам говорил! У меня с утра во рту росинки не было...

Маура молча отвернулся.

– Прости, ладно? – заискивающе произнес Калимак, пытаясь положить руку ему на плечо.

– Бан, пойдем, – обратился хозяин ко мне, глотающему соленые слезы из-за безвременной кончины Котомки.

Не оглядываясь, он продолжил путь к домам, и я поплелся за ним, шмыгая носом.

* * *

Казалось, ничто уже не могло испортить тот день больше, чем угнетающая история с зажаренной белкой; но, как оказалось, впереди ждал еще один сюрприз. Идя по длинному коридору, Маура вдруг заметил небольшое ответвление, на которое раньше никто из нас не обращал внимания. Завернув за угол, мы обнаружили дополнительный скрытый ряд комнат, уходящих вглубь.

– У них тут прямо лабиринты какие-то, – хмыкнул мой хозяин. – Ты ведь тоже сюда еще не заходил?

– Нет, хозяин, – покачал головой я, осторожно следуя за ним.

– А это что за звуки? Слышишь?

До моего слуха не долетало абсолютно ничего, но Маура уверенно прошел к одной из дверей, несколько раз постучав.

Тут уж и я услышал слабую возню по ту сторону, и приглушенные то ли стоны, то ли бормотания.

Постучав еще раз погромче и так и не дождавшись ответа, мой хозяин все же решил нажать на круглую дверную ручку. Створка бесшумно отъехала вбок.

В затененной комнате кто-то был. Приглядевшись к сгорбившейся в углу кровати старческой фигуре, Маура вдруг изумленно и радостно ахнул.

– Ильба! – воскликнул он, спеша к тому с протянутыми в приветствии руками. – Господин Ильба! Вы живы!

Но сидящий резко отпрянул от него, вжавшись еще дальше в угол.

– Что с вами? – встревоженно спросил мой хозяин. – Ильба, почтенный, это я, Маура. А это Бан. Вы нас не узнали?

Старик в страхе замахал руками, бормоча что-то невнятное.

Приблизившись вплотную, теперь уже и я видел, что это действительно был прежний хозяин Лабин-нег. Он сильно исхудал, тонкие волосы его совсем поседели, а в темных глазах не было абсолютно никакого проблеска мысли. Пустым блуждающим взглядом он смотрел куда-то мимо окружающих предметов, мимо нас, и мне стало жутко.

– Что с ним случилось, хозяин? – прошептал я, пятясь от кровати.

– Не знаю, – коротко ответил Маура. – Но я намерен выяснить.

– Что вы сделали с моим приемным отцом? – спросил он прямо с порога у читавшего в своей комнате правителя. – Почему вы не сказали мне, что он здесь?

Эль-Ронт медленно отложил плитку.

– Ты обнаружил его комнату?

– Да, обнаружил, – гневно произнес мой хозяин, чуть не срываясь на крик. – Он ничего не помнит. Он меня не узнаёт. Он себя не узнаёт, черт побери! Зачем?!

– Мне доставили его в таком состоянии, – ровно ответил чужак. – Восстановление стертой памяти невозможно. Мы создали ему все условия для проживания. Это все, что можно было сделать.

– Это... это Эль-Орин, да? – догадался Маура. – Так вот как он «виделся» с Ильба! Я должен был понять!

– Результат был столь разрушителен только потому, что после него поработал кто-то еще, и гораздо жестче. Ильба нашли в лесу без сознания. Возможно, враги окончательно повредили его гинтрин случайно, проникнув слишком глубоко, или же увидели там образ Эль-Орина, и намеренно постарались выведать что-либо о нем. Хорошо, что они не вышли на твой след до того, как это сделал Эль-Орин. Скорее всего, контакт случался и раньше, в разные периоды. Твой приемный отец имел дело с кем-то из нашего народа?

– Разве что для обмена товаром, он об этом упоминал. Но не о том, что кто-то копался в его голове! Хотя... – тут мой хозяин нахмурился, вспоминая. – Он рассказывал, как однажды после встречи со Звездным народом проснулся лишь на следующий день и в совершенно другом месте... Но я думал тогда, что все это сказки, чтобы удивить соседей. Вы хотите сказать, что...

– Я хочу сказать, что нашим врагам тоже могла пригодиться информация от странствующего торговца, который многое повидал на своем пути и со многими знаком. Но теперь уже не удастся найти виновных.

– Я буду говорить с ним, рассказывать, – настойчиво сказал Маура. – К нему все вернется!

– Можешь попытаться, – чуть смягчившись, ответил Эль-Ронт. – Но будь готов к тому, что перемен не произойдет. Мы уже перепробовали все методы.

Почти все время, оставшееся до нашего ухода из Карнин-гула, Маура проводил теперь в комнате Ильба, ласково разговаривая с ним и пытаясь вернуть того к нормальной жизни.

– Это я, Маура, – повторял он четко и раздельно, стоя на коленях перед креслом старика и держа его ладони в своих. – Вы меня усыновили. Я ваш приемный сын, Маура. Мы с вами жили в деревне Сузатт. Помните, как я вам досаждал своими проказами? Помните, как мы на празднике урожая танцевали у костра, и у господина Хира́ли штаны загорелись? Ильба, дорогой, это я, Маура...

С бесконечным терпением он обращался к господину Лабинги, но тот лишь неподвижно сидел напротив, не реагируя на его речи.

Добился Маура лишь того, что старик, в первые дни шарахавшийся от любого прикосновения, стал позволять держать себя за руки, и даже согласился ненадолго выходить из комнаты на прогулки в саду. Идя с ним по тропинке или сидя рядом на каменной скамье, мой хозяин продолжал внушать:

– Вам ничто не угрожает. Вы теперь в полной безопасности. Смотрите, какая красота вокруг. Чувствуете, как солнышко пригревает?..

________________________

[1] Сын мой. (Обращение, максимально приближенное к слову «сынок», и имеющее двойное значение, т.к. слова «сын» и «луч» в языке чужаков были созвучны).

[2] Здравствуй.

[3] Также здравствуй.

[4] Пустяки (досл. «ничего значительного»).

[5]Медицинское оборудование, приборы.

[6] До свидания. (досл. «до возвращения»).

[7] Маленький деревянный диск, детская игрушка.

[8]Команды врага.

[9] Стой.

[10] Врагов.

[11] Ядерная зима.

[12] Персик.

[13] Квадраты.

[14] Остановимся.

[15] Имеется в виду воздействие ультразвука и инфразвука на объекты и живые организмы.

[16] Преобразователи энергии.

[17] Головного мозга.

[18] Наоборот (досл. «наизнанку»).

[19] Вооруженный охранник, патрульный. (Также употребляется в значении «наемный убийца).

[20] Навигатором.

[21]Цепь связи. (Имеется в виду психотронное оружие массового контроля).

[22] Огонь, воздух, вода, земля.

[23] Правительница.

[24] На тогдашнем наречии это прозвище было чуть более благозвучным – «Ки́тки».

Глава 12 – Тревога

– Так вы поддерживаете этот план? – спросил Маура.

Не знаю, как это происходило, что они могли вернуться к разговору, прерванному несколько дней назад, продолжить с той же точки без предисловий, и при этом прекрасно понимали друг друга. Эль-Ронт не переспросил, о чем идет речь, тогда как меня это полностью запутало.

– Я согласен с целью Эль-Орина, но не с теми средствами, которые он использует.

– А как бы вы поступили?

– Не знаю, – просто ответил правитель без тени смущения или досады.

Про себя я ахнул от того факта, что этот чужак, казавшийся мне безмерно мудрым и опытным, может чего-то не знать.

– Если бы у меня был лучший план действий, – продолжал Эль-Ронт, стоя у окна, – поверь, я не стал бы помогать Эль-Орину в его кровавых бойнях. Есть ситуации, которые невозможно разрешить мирным путем. Нельзя допустить, чтобы война перекинулась и на другие поселения. Достаточно того, что творится в Гоне.

– Значит, это и правда единственный шанс, – пожал плечами Маура. – Почему вы не оставляете места для надежды? – Маура приблизился к высокой фигуре, прямой и натянутой, как струна. – К тому же, я должен, ведь это и моя вина!

– Которую ты себе придумал, – холодно отрезал Эль-Ронт. – А Эль-Орин еще и разжег в тебе жажду мести. Скорее всего, если бы тебя не ранили и ты не оказался здесь, он бы вообще не посвятил меня в свои планы.

– Так или иначе, все наши жизни сейчас все равно под угрозой, и риск для всех одинаковый...

Говоря это, Маура подошел уже вплотную к окну, и вовремя. Эль-Ронт неожиданно пошатнулся и начал падать, и мой хозяин едва успел подхватить его и усадить в стоявшее неподалеку кресло.

– Что с вами?! – встревоженно воскликнул он, опускаясь на колени перед сидящим и беря его руки в свои, снизу вверх заглядывая в лицо. – Вам плохо?

Тот не отвечал, тяжело дыша и прикрыв глаза. Кожа его из темной серо-коричневатой стала светло-серой, и я понял, что так, должно быть, чужаки бледнеют.

– Останься с ним, Бан, – бросил мне Маура, спеша к выходу. – Я позову на помощь.

Я испуганно присел на корточки у кресла, не решаясь дотронуться до чужака или обратиться к нему. Больше всего я боялся, что он умрет на моих глазах, и я ничего не смогу поделать.

К счастью, мой хозяин вернулся очень быстро; за ним следовали двое. Они сделали нам знак уйти.

Выйдя за дверь, Маура в полном отчаянии сполз вниз по стене, садясь прямо на пол и запуская руки в волосы.

– Он будет в порядке? – шепотом спросил я, присаживаясь рядом.

– Надеюсь. Черт, ну какой же я дурак! Знал ведь...

– Что с ним, хозяин? Он болен?

– У него пробито сердце. Видимо, это дает о себе знать. А тут еще я со своими речами постарался.

– Как... пробито? – изумился я.

Мне вдруг ясно вспомнилась недавняя сцена в купальне, куда я нечаянно ворвался в поисках своего хозяина. Тогда я был слишком смущен, и старался как можно скорее забыть все детали этого происшествия. Но память невольно запечатлела вид узкой темной груди с круглым светлым пятном посреди нее, заметным даже в неярком освещении.

– У него на груди... след такой, – вырвалось у меня. – Я видел...

– Где это ты видел? – удивился Маура.

– Я... я в ту комнату вошел... где они купались. Случайно... Там и женщины были...

– А-аа, так это в тот раз, когда ты красный, как свекла, на грядки прибежал? – рассмеялся хозяин, немного отвлекшись. – Я ж и не понял тогда, что тебя так смутило. Ну да, конечно, должен был остаться след. Помнишь, Эль-Эдан рассказывал о своей матери? В них стреляли враги, ее убили, а Эль-Ронта ранили.

– Так ему из лука попали в самое сердце? – широко раскрыл я глаза.

– Даже не из лука, это было другое оружие. Ну, представь себе такие вытянутые трубки с ручкой для держания, стреляют металлическими стержнями. Я видел изображения в их записях.

– Ох, – ужаснувшись, выдохнул я. – И он не умер?!

– Нет, как видишь, его все же успели спасти. Но немудрено, что здоровье это ему подорвало.

– А он не стал мстить за свою жену? – не смог я удержаться от вопроса.

– Не знаю, – пожал плечами Маура. – Я бы на его месте уже собрал всю свою армию и разнес этих уродов к чертовой матери. Я же уже однажды спрашивал, почему он не хочет открытой войны. Знаешь, что за странную вещь он ответил? «Если мы зайдем слишком далеко, отвечая ударом на удар, Земля разлетится на куски. Повторять это мы не имеем права. Все, что нам осталось – выжидать и действовать тайно, чтобы не погубить всех». Уж наверное он хотел отомстить. Но он из тех, кто думает прежде о других, а не о себе.

– Совсем как вы, хозяин...

– Ну нет, мне далеко до него, – усмехнулся Маура. – Я знаю только, на чьей я стороне. Если мне удастся внести свой вклад в уничтожение врага, я буду считать это местью и за близких Эль-Ронта, и за всех невинных. Это будет справедливо.

Мимо нас к комнате правителя прошел чужак с высоким стаканом в руке.

– Бре́н-и, лла́т-и ан-ма [1], – попросил Маура, быстро приближаясь к нему.

– До́е. Хримт [2].

– Ри́тин-и па́ула ан-ли [3], – не отставал мой хозяин.

Поколебавшись, тот, видимо, внял его просьбе, на миг прикрывая глаза и сосредоточившись.

Затем он молча передал стакан в руки Маура и провел нас обоих к двери.

Эль-Ронт лежал на кровати у окна, одетый в голубоватую рубаху и накрытый до пояса легким одеялом. Гибкие ленты были сняты с его волос, и угольные пряди свободно лежали на подушке. Тонкие брови чужака были все еще напряженно сдвинуты, а глаза закрыты, но серая бледность уже почти покинула его лицо.

Я немного смутился оттого, что вижу правителя в таком беспомощном состоянии, и одновременно в сердце всколыхнулась горячая волна сочувствия.

Когда мы остановились у порога, Эль-Ронт приоткрыл глаза, поворачивая к нам голову и слегка улыбнувшись:

– Проходите.

Он приподнялся, чуть поморщившись и облокотившись на спинку кровати, и Маура быстро поправил подушку у него в изголовье; затем поднес ему стакан, который правитель взял сам, выпивая приготовленную его подчиненными настойку.

– Спасибо.

– Простите меня, тар. Я виноват перед вами.

Эль-Ронт покачал головой:

– Твоей вины здесь нет. Я просто очень устал за последние дни.

– Могу я что-то для вас сделать? – в раскаянии спросил мой хозяин.

– Можешь, – сказал правитель после паузы, отставляя пустой стакан на столик. – Будь осторожен.

Он тепло посмотрел на него, и Маура медленно кивнул в ответ.

Тут вновь открылась дверь, впуская Эль-Регира и Эль-Эдана, которым, должно быть, уже успели сообщить о случившемся, ибо выглядели они достаточно встревоженными.

Маура сразу поднялся, беря меня за плечо и подталкивая к выходу.

– Вы можете остаться, – сказал нам вслед Эль-Ронт.

– Мы пойдем, – неловко отказался мой хозяин, явно почувствовав себя лишним и не желая им мешать. – Простите, – повторил он, обращаясь одновременно и к лежащему, и к его сыновьям, и мы вышли за дверь.

* * *

За прошедшие несколько дней Эль-Ронт постепенно оправился от своего сердечного приступа, и ситуация, казалось, стала немного поспокойнее, насколько это было возможно в преддверии боевых действий. Однако очередные угрожающие события не заставили себя долго ждать.

В то утро Маура ворвался в нашу комнату, с размаху садясь на кровать и охватывая голову руками.

– Что с вами? – я удивленно обернулся от окна.

– Ты как молния прямо, Мау, – поднял брови Калимак. – Опять, что ли, стряслось что?

– Кали, прости меня, – взгляд моего хозяина был одновременно встревоженным и усталым. – Теперь ты не сможешь вернуться домой. Во всяком случае, пока эта заваруха не кончится. И ты, Бан, тоже. Я хотел тайком от Эль-Орина отправить вас вместе, как только представится случай. Но сегодня появилось сообщение об осаде.

– О чем? – в один голос переспросили мы с Калимаком.

– Солдаты Эль-Таура расставили везде ловушки, и на суше, и на воде, и в воздухе. А с воздуха еще и атакуют.

– Это как – с неба что ли? – изумился его друг. – Ты точно не выпил лишнего?

– Да забудь, суть не в этом, – отмахнулся Маура. – Просто теперь отсюда можно выйти только в одном направлении – на юго-восток. Куда я и отправлюсь.

– А как же я, хозяин? – воскликнул я испуганно.

– А вы с Кали останетесь здесь. Другого выхода пока нет.

– Остаться среди этих долговязых уродов? – возмутился Калимак. – Да ни минуты дольше! Здесь скучно, холодно, и по ночам спать жутко!

– Судя по твоему храпу этого не скажешь.

– Нет-нет, Мау, мне не до шуток! Мы же вместе идем дальше, мы так договаривались!

– Мне тоже давно уже не до шуток. Я тебе говорю, что дальше вам обоим идти нет никакого смысла. Подумай о своих родных, Каль, они наверное уже с ума сошли в поисках тебя. Как только будет возможность, вернетесь оба, надеюсь, не слишком надолго это все затянется.

Все время их перепалки я сидел молча, шокированный больше тем, что хозяин собирался так легко расстаться со мной, чем угрозой надвигающейся войны.

– Зачем тебе все это? – как сквозь пелену услышал я вопрос Калимака.

– Так я решил. Это то, что я выбрал.

– А ты домой разве не хочешь?

– Мои желания тут не важны. Важно общее дело.

– Но ты-то тут при чем?! – всплеснул руками Калимак.

Маура вновь поднял голову и окинул нас таким диким взглядом, что у меня пробежал мороз по коже.

– Ты же видел, в каком состоянии теперь Ильба. Он уже не знает, кто он и откуда. Кто-то из врагов повредил ему разум. И это все по моей вине. Как и все те люди в Гоне, которых убивали, чтобы вынудить мирные общины сдаться, думая, что оружие все это время было у Эль-Орина. Война могла давно уже закончиться. Искупить это я не смогу. Но я обязан сделать все, что в моих силах, чтобы эти бессмысленные смерти прекратились.

– У меня голова гудит от всей этой информации, – откровенно сказал Калимак. – И я почти ни гвоздя не понял. Кроме того, что ты считаешь себя виновным в чьей-то смерти, хотя никогда этих людей и близко не видел.

– Так или иначе, – покачал головой Маура. – Я принял решение. И это уже совсем не увлекательное путешествие, дальше будет только хуже.

– То есть, друзья, я так понимаю, тебе вообще не нужны? – резко спросил Калимак.

– Мне не нужна гибель моих друзей. Пойми же. Вы должны остаться не потому, что вы мне не нужны. А потому, что вы мне слишком до́роги.

* * *

Неизвестно, чье упрямство победило бы на этот раз, не случись опять непредвиденное буквально за день до нашего выхода.