Текст книги "Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ)"
Автор книги: shizandra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)
Он сунул в уши крохотные капельки наушников и, включив плеер на случайное проигрывание, пошел вдоль дороги. Высотные дома, центры – каменные джунгли, в которых так легко потеряться.
woodkid – run boy run…
Беги, парень, беги. Когда-нибудь ты станешь мужчиной. Когда-нибудь. А пока что – время бежать. Нестись во весь дух, сколько хватит сил. И попытаться понять, почему он остается. Как вышло так, что он – остается. Что так задело, что? Слова Тома? Холодное пренебрежение Йена? Тепло Олле?
Он не хотел этого. Он вообще не так представлял собственную жизнь. А теперь с треском и под фанфары влетел в историю. И ведь Крис не отпустит его. Отпустил отца, но его не отпустит. Это чувствовалось. Понималось даже не головой. Это точно вписалось на подкорку: младшая альфа. Наследник. Охранять. Удержать. При необходимости – из-под земли достать.
Интересно, отец, когда узнает, что все обернулось ТАК, приедет?
Узнал бы Крис о его существовании, если бы отцу не припекло хотя бы ненадолго убраться с поля зрения отпрыска? Ну да, лучше так, чем опуститься до…
Стыд опалил лицо.
Он никогда не думал об отце в ТАКОМ ключе. Хотя, думал, конечно. Иначе не срывало бы крышу так жестоко. Ну все. Попал уже. Теперь бы разобраться со всем. Со свалившейся на голову ответственностью. С кланом, со всем тем, в чем он совершенно не разбирается. Потому что сбежать – просто. Побег – это для бет. Им пофигу. Они – одиночки с полной свободой выбора. Их не наградили счастьем становиться целыми лишь в одном случае: когда рядом – ТВОЯ омега. Омега, за которую ты отвечаешь всецело. Всем собой. Своей сутью альфы.
Девятнадцать лет назад каждый из старшего поколения сделал свой выбор. Теперь этот выбор приводит к определенным последствиям, разбираться с которым придется уже не им.
…По городу Колин таскался до обеда. Как сказал бы отец: из-за дурной головы покою ногам не будет, а задница всегда отыщет для себя приключений.
Обедал он в какой-то забегаловке с громким названием «У Святого Патрика». Пиво ему не продали, но еда была вполне пристойна, так что права качать он не стал. Не то время, место и настроение.
В наушниках фоном гремел какой-то дабстеп. Ему нравилась старая музыка. Та «кислота» или попса, которую слушали его сверстники, раздражала неимоверно. Нет нормального ритма, нет возможности зацепиться за низкочастотный гул. Вот сейчас, когда он самостоятельно выбирает в магазине новые джинсы, рипящие басы гудят в голове вместе с глухим током крови. И это – прекрасно.
Консультант что-то сказал, и пришлось вытянуть наушник из уха.
– Вам подойдут джинсы в обтяжку. У вас красивая линия бедер…
Бета. Парень – бета. Омеги предпочитают работать в более тихих местах, где вероятный клиент-альфа не притиснет их где-нибудь в примерочной. А альфы в магазинах не работают. Никогда.
– Нет, спасибо, – Колин покачал головой и пояснил. – У меня мотоцикл. И я м-м-м… вы знаете, что такое паркур? Ну вот, представьте себе сальто в ЭТИХ джинсах. Мне не улыбается щеголять вентиляцией на заднице, не предусмотренной моделью джинсов.
Консультант понимающе улыбнулся и кивнул. И больше не отсвечивал. Правда, к выбранным джинсам подобрал две футболки, толстовку и пояс. Удивительно, но все сидело идеально. Добротный Деним. Старый добрый Деним.
А все-таки фигово быть пешеходом. Он привык всюду рассекать на байке, и брести, шелестя пакетами, было как-то не слишком приятно. Вернее всего, он впервые за долгое время чувствовал себя беззащитным. И это чувство раздражало неимоверно.
Казалось, что на него смотрят все. Взглядами если не буравят, то истыкивают как подушечку для иголок. Он едва не бежал к Башням, развив предельную скорость для простого шага. Ну не бежать же, в самом деле?
Перед самым входом он остановился. Перевел дыхание, понимая, что это самая идиотская вещь на свете, потому как камеры наблюдения все равно засекли и его паническое бегство и эту вот остановку. Но в холл он входил спокойно и уверенно. А к лифту подошел вообще так, будто делал это каждый день на протяжение последних лет десяти минимум.
…Музыка наверху гремела. Это он услышал еще за пару этажей до апартаментов. Не так, она просачивалась сквозь музыку, гремящую в наушниках так, что пришлось плеер тупо вырубить. Незнакомая музыка. Он такую не слушал. Слишком непривычный ритм. Под такую он бы не рискнул танцевать.
Кабина дрогнула, и створки разошлись, выпуская его в холл.
Колин поморщился. Громкую музыку он любил. Но не такую. Но спорить с хозяином – последнее дело. Это не Том, не Крис. И, вероятнее всего, не Йен. Значит, Олле вернулся.
Музыка гремела из комнат, которые располагались рядом с выбранными им южными комнатами. Точно Олле.
Перехватив пакеты в одну руку, Колин сунулся в приоткрытую дверь, с любопытством рассматривая незнакомое помещение. Да. Здесь пахнет младшей омегой. Хорошо пахнет. Даже очень хорошо.
– Привет? – проорал он, перекрикивая вой из скрытых динамиков.
Громкость убавил домашний компьютер, сам Олле бы его не услышал. И не увидел. Валяясь на животе на полу перед диваном и болтая в воздухе ногами, он с увлечением что-то читал с дисплея тоненького планшета.
– Нагулялся уже? – донеслось до Колина откуда-то снизу. – Заходи.
– Без байка чувствую себя гм… голым почти. Так что нагулялся. Ноги гудят, – пожаловался Колин, без зазрения совести оставляя пакеты в коридоре. Вытянуться на полу было приятно. Очень приятно.
– Дитя колес и бетона, – не зло хмыкнул Олле, отложил в сторону планшет и устроил голову на сложенных друг на друга ладошках. – Удачно хоть прогулялся?
– Мне пытались впарить узкие джинсы. Прикинь, как в них по стенкам бегать? – вздохнул Колин. – Но я мужественно оказался от них, несмотря на заверения в том, что линия моих бедер достойна этой восхитительной узости.
– Говорил же – подожди меня, – Олле только головой покачал после почти минуты молчания. – По стенкам – это хорошо, конечно, а к отцу в офис, например? Или на вечеринку?
– Я купил классические джинсы, нормальные футболки и никакого угарного принта. Вот честно. А на костюм-тройку я еще не заработал, – царапнуло что-то глубоко внутри.
– Прости. Я с какого-то перепуга решил, что ты только их взял, – Олле, чуть придвинувшись, коснулся его руки. – А в костюме-тройке себя нормально только папа да Йен чувствуют. Даже отцу они не особо нравятся. Устроишь мини-показ?
– Да там показывать нечего, – улыбнулся Колин, но покорно поднялся с пола и поплелся за пакетами.
Старые любимые вытертые джинсы свалились с него, как только он расстегнул пояс и змейку молнии. В новые пришлось не то чтоб втискиваться. Но жесткая ткань и неразболтанная молния значительно усложнили процесс. Простая белая футболка мягко обняла торс, и Колин обернулся к Олле.
– Ну вот. Думаю, в таком виде можно появляться в приличном обществе альфе восемнадцати лет от роду.
Олле, теперь сидевший на полу, опершись спиной о диван, серебристо рассмеялся.
– То есть в девятнадцать уже нельзя? А, знаешь, мне нравится. Только чуть внизу подогнуть. И зря отказался от тех джинсов, – его взгляд скользнул по бедрам Колина. – Ноги у тебя и, правда, красивые.
– Эм-м… – Колин покраснел. – Я не девушка, чтоб ноги демонстрировать. Ноги не украшение. Я ими хожу, – отшутился он. – Ну и вообще, они, правда, были очень узкие. В таких на байк не влезешь.
– Хм? – Олле сузил глаза и гибко поднялся. – Хочешь сказать, что я девушка? – Джинсы на нем были… узкие. Не такие, как «без мыла не залезешь», но та самая «линия бедер» была прорисована четче некуда. Да и посадка у них была далека от классической.
– Ты – омега, – выдохнул Колин. – И красивая омега. Тебе полагается подчеркивать красоту. Живи ты в Калифорнии, на тебя сафари устроили бы на пляже…
– И что же мне еще полагается, как омеге? – Олле склонил голову к плечу, смотря на него с интересом. – По-калифорнийски?
– По-калифорнийски я набил бы морду любому, кто подошел бы к тебе с претензиями… И ты сам выбирал бы с кем тебе говорить, а кого послать… – Колин сгреб манатки и тряхнул головой. Хвостик снова развалился, но было уже плевать. – Проехали.
– Повезло вашим… калифорнийским омегам, – выдохнул Олле. – В Хэлле омега не имеет права выбора. И голоса. Раньше с этим было еще хуже, таких, как твой или мой отец, были единицы. Да и те – либо одиночки, либо сломанные своей альфой. Обедать будешь?
– Буду, – кивнул Колин. – Только не повезло. Я как… альфа-брат, как старший никому бы не позволил. Мой отец учил меня так. У омеги право выбора. Я – всего лишь защитник омеги.
– Если омега встречает СВОЮ альфу, выбора у нее тоже нет. Иначе не было бы на свете Йена, – Олле хмыкнул и, отобрав у Колина ворох одежды, развернул его к себе спиной, и принялся собирать волосы в хвост. Пару мгновений сосредоточенно молчал, а потом выдохнул. – От тебя хорошо пахнет.
– Я не твоя альфа, Олле. Я твой единокровный брат, – Колин зажмурился, чувствуя, как перебирают тонкие сильные пальцы его волосы. – Так что порву любого, кто попытается подмять тебя. Даже если это будет твоя альфа, я все равно не позволю ему вести себя с тобой по-свински.
Олле за его спиной хмыкнул:
– Альфа. Истинная. Повезет твоей омеге, – он ловко справился с резинкой и отпустил его волосы, уже собранные в хвост. – А вот моей альфе – вряд ли. Мне уже заранее бедного парня жалко, – он тихо рассмеялся. – Тебе дали карту доступа?
– Дали, так что теперь я местный, – немного разочарованный вздох. – А вообще твоей альфой может быть девушка. Так что споетесь. Ты что-то об обеде говорил? Я уже готов. Мне кажется, что есть я хочу всегда. Или почти всегда.
Олле только плечами пожал.
– Не хотелось бы. Я вообще девушек-альф не люблю, – он сгреб со столешницы телефон и, сунув его в карман джинсов, кивнул на выход. – Пошли, а то остынет. Обед, конечно, прошел, но до ужина еще далеко. Да и пока остальные сползутся… Может, прогуляемся по Башне попозже? Я тебе сам экскурсию устрою.
– Отлично, – Колин подхватил с дивана свои вещи, сгреб оставшиеся пакеты и выскользнул из комнаты. – Сейчас, только манатки в комнату кину…
Минута дела. Метнуться туда и назад, вернуться к подпирающему стенку братцу и снова вдохнуть его теплый уютный запах.
– А что здесь есть вообще?
Олле рассмеялся.
– То есть ты уже не голодный и даже не уставший? Хотя можно и бутерброд на ходу. Влетит, правда, от папы, но мы ему не скажем.
– Я голодный и уставший, но если семейство вернется не скоро, то мы успеем быстро поесть и пробежаться по Башням. Но жевать бутерброд на ходу я не согласен категорически, – он обнял Олле за плечи и потащил в столовую. Благо, с первого раза запомнил, как туда пройти.
– Ну и зря, – Олле фыркнул, но в столовую вошел первым. – Я вот сэндвичи люблю. Папа ворчит, правда, но я редко. Ты ведь ему не скажешь? – он похлопал ресничками, изображая наивность, но в сочетании с не самой скромной одеждой смотрелось это… почти вызывающе.
– Не скажу, – ну, по крайней мере с Олле они хоть чем-то сошлись. И с Олле было легко. И просто. Но это, кажется, только до поры. Пока того не накроет течка. А там что угодно случиться может. С другой стороны, как-то же Йен себя контролирует? – Но все равно сандвичу я предпочту прожаренный стейк.
– Истинная альфа. Главное, чтобы было во что запустить зубы, – не зло усмехнулся Олле. – Но стейк на ужин. Сейчас… – он сунул свой любопытный нос под крышку, – есть соус. Мясной. Кстати, вкусный. И «Цезарь». Будешь?
– С удовольствием, – Колин уселся за стол, провожая взглядом Олле. Как тот двигается, каждый жест, привычные, отточенные шаги. – Ну… не всегда. Просто до… вернее когда у отца… ну, в общем, я старался питаться одними салатиками. Или вообще по три дня ни черта не ел. Это позволяло немного ослабить эффект гм… гона.
– Что такое? Наш крутой мальчик стесняется называть вещи своими именами? – Олле, сунувшийся в холодильник за соком, кинул на него взгляд из-за плеча. – И как ты справлялся? Со своим гоном.
– Не важно, – настроение снова совершило кульбит. – Если бы сумел справиться, меня бы здесь не было. Не справился.
– Ну, я даже рад, что ты здесь. Как понимаешь, друзей у меня здесь не особо много, а родственнички собираются только к вечеру, так что обычно я либо торчу в интернете, либо хожу хвостом за Ю или мешаю папе.
Колин выдохнул, снова взяв себя в руки. Черт… контроль. Контроль нужен!
– Ты легкий. И мягкий. И светлый. У тебя должно быть много друзей.
– Я омега, Колин, – черты лица Олле заострились. – Свободная омега. Беты стараются держаться от меня подальше из-за отца. Они просто боятся сказать или сделать что-то не так. Альфы видят во мне либо шанс стать частью самого сильного клана города либо будущую постельную игрушку. Другие омеги… считают меня слишком странным.
– Слишком высоко, чтобы все было просто? – Колин поднялся из-за стола, и, подойдя к Олле, обнял его. – У каждого свои проблемы. И потому – ты живешь в виртуальном мире, где никто не знает кто ты на самом деле. Альфа, бета или омега.
Олле замер в его руках, а потом обмяк, уткнулся лицом в его плечо. Вдохнул запах его тела и зажмурился. Колин пах… солнцем. Жарким солнцем. Зноем, океаном, который он, Олле, видел лишь однажды.
– Этот город… слишком темный для тебя…
– Нет, он слишком темный для ТЕБЯ, – Колин погладил его по волосам и улыбнулся. – Тебе надо жить на побережье, заниматься серфингом, строить песчаные скульптуры. Ты был бы прекрасной моделью.
– Я родился здесь. Мне нравится этот город. Он сумрачный, а ты… совсем меня не знаешь, – Олле отстранился, но не отступил. Заглянул в глаза, улыбнулся. – Но мне хотелось бы снова посмотреть на океан. И, как только найду свою альфу, обязательно отправлюсь в путешествие. Заниматься серфингом днем, а любовью – ночью. Спасибо. За поддержку, – он чмокнул Колина сухими теплыми губами в нос. – За это, пожалуй, я даже поделюсь с тобой соком.
– Я забыл купить шоколадку, – вздохнул Колин, отстраняясь. – И я все еще жду обед. И экскурсию. Я так понимаю, вечером будет большой семейный сходняк?
– Если не захочешь – не будет, – пожал плечами Олле. – Ты же не думаешь, что я тебя с ложечки кормить буду? – он крутанулся на месте, разворачиваясь, кинув на Колина лукавый взгляд. – Вот тарелка, вот обед. Соус, Колин. Колин, это соус, – он показал ему язык и, налив сок в стакан себе и Колину, сел на свое место, открыв крышку. По столовой пополз потрясающий аромат мяса и специй.
Ноздри тонкого носа тревожно дернулись и Колин пал на стул, подгребая поближе соусницу.
– Удар ниже пояса, Олле… салатом пренебречь. Вальсируем…
Не стесняясь больше, он почти ополовинил восхитительное блюдо и принялся за еду.
– Я люблю вашего повара. Просто люблю.
– Теперь это и твой повар, – Олле усмехнулся и подвинул себе салат. – И да, его все любят. Открою тебе страшную тайну. На самом деле именно он – самая главная драгоценность клана Хэмсвортов, а не Том Хиддлстон, как считает отец и половина клана.
Колин с ним согласился. И согласился охотно. Потому что человек, столь восхитительно управляющийся с продуктами, иначе как сокровищем быть не может.
– Я очень люблю торт «Красный бархат». О, скажи мне, что он может его приготовить!
– Даже если он никогда в жизни о нем не слышал, – Олле хрумкнул сухариком и слизнул с губы капельку соуса. – Альфред любит вызовы. В свое время мы неплохо с Йеном развлеклись, находя для него самые сложные или экзотические блюда. А потом поняли, что наш Альфи непобедим. Кроме всего прочего, он терпеть не может рамки и ограничения. Поэтому что-либо заказывать ему бесполезно. И каждый раз, открывая крышку, мы не знаем, что нас ждет. Элемент неожиданности, знаешь ли, всегда добавляет остроты.
– За «Бархат» душу продам… – ложечку и тарелку он только что не облизал, вовремя вспомнив о чести и достоинстве типа наследника Хэмсворта. – Но вообще как он может НЕ знать о «Бархате»? Он так же крут как «Тирамису» или немецкие «штрудели»!
– Я сказал «даже ЕСЛИ», – Олле допил свой сок и улыбнулся. – Добавки?
– Гулять, – качнул головой Колин. – Иначе к ужину я не смогу шевелиться, потому что съем все, что есть на столе.
– И станешь любимчиком Альфреда. Я же тогда изревнуюсь, – Олле встал, потянулся, распрямляя тело. – Так что… гулять. С чего начнем?
– Ты хозяин, тебе виднее. Я не знаю ни-че-го. Не знаю о клане, о людях, о башнях, – Колин развел руками. – Я ноль. Так что просвещай. Я готов тебя слушать. И повиноваться.
– Только при других так не говори, ладно? – Олле мягко улыбнулся. – Это не стыдно – чего-то не знать. Но ты не должен повиноваться омеге. Семья тебя поймет, а вот все остальные – вряд ли. Ладно, пошли… Начнем сверху вниз, прошвырнемся по торговому центру, а потом поднимемся в гости к дяде Лиаму и Максу.
– Я повиновался восемнадцать лет отцу-омеге. И не считаю это зазорным. Ты мне нравишься. Да, я тебя не знаю, но в нас одна кровь. Так что… Но я все понял. Идем. Ой… только сейчас, денег взять надо. На всякий случай.
Олле только бровь вскинул, но промолчал. Только вернулся к себе, чтобы накинуть рубашку, да кроссовки. Майки ему нравились гораздо больше, но Ю потом нотациями замучает. И хорошо, если потом папе не доложит.
– Значит так, рассказываю. Этажом ниже, как ты уже понял, у нас кухня, охрана и другие подсобные помещения. Еще четыре этажа вниз – это папина вотчина. Аналитические отделы, информация, статистика, сводки и все остальное, отчего голова пухнет. Он там царь и бог и даже отец туда старается без надобности не соваться. Следующие двадцать отданы под аренду. Офисы и конторы, даже отдел по борьбе с наркоторговлей есть. Два банка, фармацевтика и руководство целого завода. Дальше – сердце Башни. Серверная. Два этажа, отданные под суперкомпьютер, который управляет коммуникациями, охраной, связью и прочим в Башнях. Подарок от «Старк индастриз» отцу на день моего рождения. У дяди Роберта своеобразное чувство юмора. Ну а дальше… Торговые центры, кинозалы, игровые площадки, целые торговые городки… Итак?
– Дядя Роберт? Господи, это кто?.. – Колин с тяжелым вздохом потер лицо ладонями. – Ладно, дыши, Кол, дыши… К Тому мы не сунемся. Аналитика – это круто, но без его разрешения я туда ни ногой, – он вызвал лифт и как-то беспомощно уставился на Олле. Информации будет много, с этим он уже смирился. Но, кажется, ее будет слишком много.
– Дядя Роберт – это Роберт Дауни-Старк, владелец «Старк индастриз», – терпеливо объяснил Олле. А потом мягко улыбнулся. – Может, тогда сразу в торговые центры? Хотя, знаешь, папа бы не отказался провести экскурсию. Все равно он пока здесь.
Такие долгие и такие стремительные три удара сердца. Ровно столько Колин смотрел в его глаза прежде, чем медленно выговорил:
– Если ты так считаешь, тогда идем на экскурсию в аналитический отдел. Я так понимаю, что рано или поздно, мне нужно будет хотя бы поверхностно разобраться что, где и как. И лучше, если это будет рано, чем поздно.
Он приложил ладонь к знакомому уже датчику, позволяя системе считать информацию, и нажал кнопку.
Если ты так считаешь.
Он отдал управление ситуацией тому, кто владеет информацией лучше него, кто понимает реалии лучше него. Как долго альфа-Колин будет позволять рулить другим? Насколько хватит его спокойствия и смирения? Хороший вопрос. Своевременный, главное. Снова сначала принял решение, а потом обдумывает его последствия. Любопытно как долго это будет продолжаться?
Олле отвел взгляд. Только губы чуть дрогнули. А потом он шагнул в лифт и нажал кнопку нужного этажа, думая о том, что стоило все-таки предупредить папу.
========== Часть 2.2 ==========
…Том опустил ресницы, закрывая глаза, и потер виски кончиками пальцев. Бесполезно. Он не может сосредоточиться ни на чем. Элементарные вещи сейчас для него недоступны. Всего стало вдруг слишком много. Том выдохнул медленно и потянулся к телефону. Набрал номер и, откинув гудящую голову на спинку кресла, взмолился про себя. Ответь… Только ответь мне.
– Том? – от его голоса по телу разлилось тепло, и Хиддлстон грустно улыбнулся.
– Ты слишком давно не был дома, Дейв. Я скучаю по тебе.
– У тебя есть для этого время? – ни упрека, ни ехидства. Только удивление.
– Просто тебя рядом нет. Ты нужен мне.
– Не думаю, что могу тебе чем-нибудь помочь. Как… Йен?
Тома словно ледяной водой окатило.
– Ему тяжело. И ему ты нужен не меньше, чем мне. Я никто для него.
– Ты его отец, – в голосе Гаррэтта прорезался металл.
– Ты все знаешь не хуже меня, Дейв. Я омега, причем в наихудшем варианте. И сейчас ему нужен не я.
– Это из-за этого парня, сына Криса и Эйда?
Том зашипел сквозь зубы:
– Знает весь город или пока только половина?
– Дети жестоки и любопытны. Они слушают разговоры взрослых, а потом задают вопросы. И главные вопросы на повестке дня – когда Хэмсворт объявит о своем наследнике, и что теперь будет делать прежний.
– Дейв… – Том открыл глаза и встал с кресла. Подошел к окну, провожая взглядом садящийся самолет – Ты ведь знаешь, что дело не в Крисе. В Йене. Ему нужна твоя поддержка сейчас, как никогда. Можешь ненавидеть меня за все, что я сделал с нашей, твоей жизнью, но это НАШ сын, Дейв. Просто вернись домой. Я прошу тебя. Ты… нужен мне не меньше, чем ему.
– Том…
– Прости. – Том стиснул пальцы в кулак. – Я не должен был просить об этом.
– Да твою мать!! – Дэвид, кажется, зарычал в трубку. – Ты не должен просить! Ты моя омега, Хиддлстон! Ты все еще моя омега! Единственное существо на этом чертовом свете, которое имеет право ТРЕБОВАТЬ! Вспомни же это, наконец! Вспомни, кто ты!
Том вздрагивал от каждого его слова, словно от удара. И с каждым его словом все сильнее бледнело лицо, а глаза разгорались все ярче.
– Вспомнить кто я? – вкрадчиво, опасно проговорил он. – Дэвид Гаррэтт, у тебя есть два часа на то, чтобы вернуться домой!! – он оборвал звонок, не слушая возражений. И только когда опустил трубку, вдруг улыбнулся. Оказывается, он скучал по этому. Камень с сердца никуда не ушел, но носить его стало гораздо легче.
– Мистер Хиддлстон, похоже, к вам… гости. – Только обладатель очень хорошего слуха мог уловить незначительную заминку в предложении. А Том слишком хорошо знал своего секретаря для того, чтобы решить, что эта пауза несет в себе сюрприз.
– Гости?
– Олле и… мистер Тернер, я полагаю.
Том вскинул бровь.
– И как давно они бродят по центру?
– Пару минут. Охрана доложила, как только они вышли из лифта.
– Не мешайте им. Если они решат наведаться в гости – проводите ко мне.
– Хорошо, мистер Хиддлстон…
…Царство Хиддлстона подавляло. Интеллектом. Безумием и сумасшедшим темпом, который бился здесь. Пульс Башен. Это место – мозг или сердце? Черт его знает, но голова кружится. Несмотря на прекрасную вентиляцию. Может от того, как снуют вокруг люди? Или от того, какие потоки разнообразнейшей информации свиваются вокруг?
Безумие. Просто безумие.
Это все невозможно удержать в голове. Но ведь удерживается. В одной гениальной светлой голове. Одной гениальной омеги. Пусть экстракты, выжимки, блоки, но удерживаются. Как такое вообще возможно?
Больше всего поразил один зал. Большой, с крутящейся колонной внутри, на которую с разных сторон проецировались новости, биржевые сводки, какие-то коды, а люди вокруг бесконечно что-то надиктовывали, щелкали клавишами стационарных блоков компьютеров, или бегали от стола к столу с тонкими пластинками планшетов.
– Знаешь, – негромко сказал Колин почти на ухо Олле, – Я не представляю, кто может ээмм… заменить Тома, если ему однажды захочется оставить работу. ЭТО не под силу обычному человеку.
Олле пожал плечами:
– Папа с дядей Максом потратили на создание этого центра пару лет. Информация – это власть. Это деньги. Это контроль. Отец не раз говорил, что тот, кто владеет информацией – владеет миром. Но мало просто что-то знать, – он немного поежился от горячего дыхания Колина. – А заменить… Не знаю, я никогда не спрашивал, есть ли у папы кто-нибудь на примете.
– Я понимаю теперь. – Вот только понимать – не значит мочь. Он видел объемы работы, осознавал, сколько сил вложено в то, что его окружает. Понимал. Но мысль о том, что вся эта махина может… ляжет однажды на его плечи – пугала. Нет, даже не пугала и не угнетала. Это было странное чувство безысходности. Он не титан. Но ощущение было сродни падающим на шею небесам. – Черт… я не самая подходящая кандидатура на роль наследника империи. Но, кажется, выбирать не приходится? – шепотом.
Олле нахмурился:
– Мне кажется, что тебе нужен гораздо лучший гид и рассказчик, чем я. Отец не суется сюда без крайней необходимости. Папа предоставляет ему готовые результаты, а тот принимает решение. Здесь каждый делает то, что у него получается лучше всего. Старшие создавали империю, но они никогда не были одни. И никто не ждет, что ты потянешь это в одиночку или что займешься этим прямо завтра.
– Не дай боже, – почти простонал Колин, закатив глаза. – Я тогда… – он чуть не заскрипел зубами, но, стиснув кулаки, закончил: – за Йеном таскаться стану, только бы помог. Как думаешь, твой брат не пошлет меня назад в Калифорнию?
– Если нарываться будешь, то пошлет, – глаза Олле потеплели. – Но, думаю, тебя все равно отец учить будет. Да и Йен сам еще учится, хоть и работает вместе со взрослыми, – Олле кивнул в сторону утопающего в зелени небольшого холла. Аквариум во всю стену, приглушенный свет. И простая, с виду совсем неприметная дверь. – Зайдем к моему папе? Думаю, ему уже сказали, что мы тут… гуляем.
– Был бы я тут один – уже поперли бы, как Юджин, – Колин только фыркнул. – Блистательно выставил меня за дверь.
– Ю? – Олле улыбнулся. – Юджин у нас исключение во всем. Его старший брат, Чак работал у родителей больше пятнадцати лет, с папой они были настоящими друзьями. Ю младше него, но иногда мне кажется, что у него единственного нервы в принципе отсутствуют, как факт. И он один из немногих вне нашей семьи, к чьему мнению прислушиваются и папа, и отец. Ты для него пока еще просто восемнадцатилетний мальчишка. Как и я, впрочем. Он и Йена то только недавно начал принимать всерьез.
– Мда… – протянул Колин, направляясь к «святая святых» Тома Хиддлстона. То еще семейство. Те еще проблемы. И те еще заботы. И хоть убейся теперь, но соответствовать гордому не своему имени придется. Часть клана. Необъявленный наследник, посмевший объявиться самостоятельно. – Скажи честно, я попал?
– Честно – попал, – Олле ухмыльнулся. – Но, в принципе, пока отец не сделал «официального» заявления, сбежать ты еще можешь.
– И как это будет выглядеть? – засопел Колин. – Убежал, повизгивая, сверкая пятками? И какая я нахрен в таком случае альфа?
– Еще вчера ты бы так и сделал, – заметил Олле, открыв дверь и сунув свой любопытный нос в приемную. Слишком тихую и какую-то пустую по сравнению с тем, что творилось в залах. – Привет, Майки, папа у себя?
– Привет, Олле, – молодой человек в очках и строгом костюме приветливо улыбнулся. – У себя. Навестить решили? – его взгляд переместился за спину Олле, пару мгновений секретарь изучал Колина, а потом снова вернул свое внимание младшему Хэмсворту.
– А можно? Он там не сильно занят?
– Думаю, он даже ждет вас. Так что идите, я его предупрежу. – Он потянулся к селектору, а Олле, сцапав Колина за руку, повел за собой к черной двери со странным стилизованным значком омеги. Распахнул одну, втянул спутника в крохотный тамбур и, оглянувшись, окинул критическим взглядом, проверяя, все ли в порядке.
– Еще один сноб? – шепотом осведомился Колин в маленьком тамбуре. – Я что, так неприлично выгляжу? Так ни татушек, ни пирса не видно, чего он на меня так… пялился? В мониторе не насмотрелся?
– А ты бы не пялился? – Олле фыркнул. – Не каждый день у главы клана объявляется сын и наследник.
– Лучше б я рожей не вышел, – Тернер поджал губы, а потом, тряхнув головой, постучал в солидную дверь и, не дожидаясь отклика, которого могло и не быть, вошел в кабинет, как на буксире подтягивая за собой Олле. Поменялись ролями. Вот и славненько. – Здравствуйте, мистер Хиддлстон.
Ни раздолбайства, ни прежних интонаций. То, что позволено со сверстниками – не позволяется со старшими.
Вот только хозяина в кабинете не было. Вернее, так казалось на первый взгляд. Пустующее кресло за столом, такой же пустой диван…
– Здравствуй, Колин, – голос Тома донесся откуда-то издалека, и Олле, на миг сжав пальцы Колина, кивнул в сторону слабо колышущихся занавесок. Открытая дверь. Балкон? На такой высоте?!
– Простите, что без приглашения… но я как временно бездельничающий… вот, заставил Олле провести мне экскурсию. Потому что себя деть пока что некуда, – чужая территория. Здесь все было буквально пропитано Томом. Все кричало о характере хозяина, подчеркивало его. Омега-альфа. Даже отец не был до такой степени властной натурой.
– Здесь не бывает тех, кого я не хочу видеть, – Том вернулся в кабинет, окинул их быстрым взглядом и, закрыв дверь балкона, подошел поближе. Кивнул Колину и, подойдя к сыну, мягко сжал пальцами его подбородок и вынудил поднять голову, заглядывая в глаза.
– Привет, па, – Олле замер перед ним, как кролик перед удавом. Хотя нет, в нем не было страха.
– Привет, – Том улыбнулся, сузив глаза, провел подушечкой пальца по скуле сына, и его лицо на мгновение словно накрыла темная тень. А в следующую секунду Том уже стоял у своего стола, прислонившись бедрами к его краю и скрестив руки. – И как тебе Башня, Колин?
– Впечатляет, – медленно произнес Тернер. Металлические детали – светильники и встроенные панели странным образом гармонировали с теплым строгим деревом и кожей обивки диванов и кресел. – И пугает, – он позволил себе сказать это. И сказать откровенно, открыто и спокойно. Он – альфа. Но и он может чего-то бояться. Это не зазорно. И не позорно. Трусом он будет если уйдет.
– Размер или ответственность? – в глазах Тома засиял теплый интерес.
– И то, и другое, – Кол стоял посреди огромного кабинета как школьник. Руки разве что не по швам, а за спиной. Сцеплены в замок пальцы. – Я был бы дураком, если бы не боялся. Только идиоты ничего не страшатся.
– Мне нравится, что ты не стесняешься в этом признаться, – Том кивнул каким-то своим мыслям. – И ты далеко не дурак. – Он проводил взглядом вышедшего на балкон Олле. – Но ты слишком напряжен. Тебе восемнадцать, и Крис понимает это. Да и на покой, как я понимаю, уходить пока он не собирается. Мы готовы помочь тебе. Каждый в этой семье готов. В чем бы то ни было.
– Отец говорил, что готовым надо быть ко всему и всегда. Неприятности не спрашивают, куда и когда явиться. Может, на улицу или в постель. Поэтому я умею драться, работать руками… и ничего больше, – Колин попинал носком ботинка несуществующую складочку на ковре. – Я так понимаю, что по поводу работы… какой-нибудь это мне надо с Крисом говорить?
