Текст книги "Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

Первое проникновение и первый толчок заставили Колина едва не завыть в голос. Завыть, замереть, зажмурившись, пытаясь привыкнуть к ощущению. И еще… все внутри свернулось в тугой клубок и орало, вопило, кричало – не причинять боли. Ни в коем случае не причинять боли омеге. Его омеге. Его замечательной, потрясающей, восхитительной омеге. Перед глазами темно. Дышать так тяжело, а выдыхать, складывая выдохи в слова – еще тяжелее.

– Как… ты?..

Больно… Свело от боли горло, перехватило дыхание так, что Олле зажмурился. Почему так больно?! И почему так… хорошо?

– Все… в порядке, – голос сел, но тело уже расслаблялось. Отпускала первая боль, и понемногу все его существо затапливало другое чувство. Наполненности. Правильности. – Двигайся…

– У…уверен? – следующий толчок дался легче. Самую малость. Ровно настолько, чтобы перестать чувствовать себя загнанным в ловушку. И застонать от нахлынувших ощущений.

– Да… – выдохнул Олле и подался навстречу, раскрываясь еще больше. Кончиками ногтей царапнул предплечья и закусил губу, услышав стон любовника. – Еще…

Еще. Движения захватывают, подчиняют сумасшедшему вихрю ощущений, чувств, бешеных эмоций. И каждое последующее проникновение, каждый толчок становится сильнее и увереннее. Кажется – все существо его сосредотачивается в одной точке – меж разведенных бедер омеги. Его омеги. Так сладко стонущей, подгоняющей, приказывающей двигаться, не останавливаться, еще, еще и еще.

До сорванного голоса, до изумленно распахнутых, почти почерневших глаз. Олле не продержался долго. Не смог просто. Раз за разом принимая чужую плоть, он стонал и вскрикивал от накатывающего волнами удовольствия. А потом рот словно свело в судороге. Напряглось до звона тело, и задрожало, забилось от словно взорвавшегося внутри удовольствия. И Колин, пойманный в ловушку его наслаждения, провалился в оглушительный оргазм…

…Осознание мира возвращалось медленно. Медленными плавными рывками с долгими паузами в промежутках. Будто тело, погруженное в мягкую негу, давало возможность разуму прийти в себя.

Он помнил первую вспышку. Помнил, как содрогалось в удовольствии тело.

– Ты как?.. – Колин осторожно выскользнул из расслабленного тела любовника и опустился на постель рядом. Не опустился даже. Рухнул, потому как дрожащие руки его совершенно не слушались.

– Жив, – хрипло произнес Олле, даже не пытаясь разлепить ресницы. Выдохнул со стоном, улыбнулся подрагивающими губами и накрыл ладонью низ живота с потеками. – Спасибо.

– Хорошо, – тронул его плечо губами Колин. – А то я уже подумал, что в лучших традициях плейбоев умер от оргазма и попал на небеса.

– Так просто ты не отделаешься, – Олле хмыкнул, выдохнул и повернулся на бок лицом к Колину. Отвел назад его влажные тяжелые прядки, начавшие завиваться трогательными колечками, погладил щеку. – Мне было хорошо с тобой. Забавно, но я не чувствую себя омегой. Просто твоим любовником.

– Наверное, это правильно, – тот довольно зажмурился, откровенно наслаждаясь лаской. – Я же не собираюсь тебя прятать и принуждать к чему-то. Ты очень красивый и очень умный. К тому же мне нравится слово «любовник». Оно от слова «любовь». Даже если я еще не люблю тебя так, как ты того заслуживаешь, я все равно тебя обожаю. Ты потрясающий.

– Я омега, Кол. Я сын Тома Хиддлстона. Я просто не могу быть другим, – Олле усмехнулся, придвинулся поближе и затих, впитывая ощущение окутывающегося его тепла.

– Я рад, что это ты, – Колин обнял его и принялся вырисовывать кончиками пальцев узоры на коже. – Что ты первый.

Олле тихо рассмеялся.

– Ты хорошо целуешься. Поцелуешь меня еще?

– М… с удовольствием, – поцелуй вышел неторопливым, но также похожим на близость. Язык проникал в теплую глубину рта, губы встречались с влажным непристойным звуком.

Олле выдохнул почти счастливо, в последний раз провел губами по его губам и уткнулся лицом в его грудь. Засопел уютно, лениво перебирая темные прядки.

– Спать хочется…Это всегда так?

– Не знаю, наверное, надо было спросить у Йена, он в этом деле профессионал, – выдохнул Колин. – Слушай, надо бы тебя ополоснуть и только тогда спать укладывать. А мне вообще надо свалить, иначе Том нам гм… причинное место на лоб натянет…

На лицо Олле легла тень, и он отодвинулся, выпуская Колина.

– Хорошо. Тогда иди сейчас, пока он не вернулся.

Кол бросил на него взгляд, а потом покачал головой, подгребая его поближе.

– Нееет, спи, солнце. Все равно мы с тобой – пара, так что придется ему с этим смириться.

– Нет, Кол, иди. Не стоит его дразнить. У него и с Йеном сейчас нервов хватает. И это он еще про Дерила не знает.

– Спи, – тот запечатал губы Олле еще одним поцелуем и завернул его в одеяло. – Я оденусь только, – выскользнув из разворошенной постели, буквально пропахшей сексом, Кол быстро натянул прямо на голое тело джинсы, футболку, и вернулся на кровать, снова обнимая любовника. – Спи, надо будет проснуться пораньше, чтоб завтра на занятиях бездельниками не быть.

Олле только вздохнул, обмякая. Зрело внутри… разочарование. Нет, не так… Просто уходила наивность, прихватив невинность вместе с собой. Он ждал свою альфу, мечтал о ней. Мечтал о любви. Теперь у него есть альфа, самая лучшая из всех. Но любви не будет. Ну что ж… Не всем так везет, как Максу и дяде Ли.

– Я подремлю немножко. Еще задание нужно сделать. И у меня отработка за пропуски завтра.

– Дремай, – шепнул Колин. Говорить «все хорошо» отчего-то не поворачивался язык. Наверное, это их общее проклятие. Получить друга в омеги. Получить друга в альфы. Уверенность, защита, понимание, желание даже. И никаких чувств, кроме взаимного тепла и привязанности. Он чувствовал горечь Олле на корне языка. Чувствовал, но ничего с нею поделать не мог. Оставалось только сделать все, чтобы Олле был счастлив. И встретил по-настоящему любимого человека. А самому не отсвечивать. В конечном итоге по-настоящему он нужен будет Олле только один раз. А потом надобность в нем пропадет окончательно.

Когда он вышел за дверь, Олле свернулся клубком на постели, спрятав лицо за завесой волос. Словно в детстве. «Я в домике». Пусто. Не больно, просто пусто. Наверное, также чувствовал себя отец Кола, Эйдан Тернер. Удовольствие, защита и пустота после. Ноет тело, и воет внутри омега, так свою альфу и не получившая. Они не ошиблись. Они просто… другие.

Олле выдохнул, усилием воли заставив себя расслабиться и распрямиться. Окинул равнодушным взглядом комнату и устремил его за окно, позволив мыслям течь как им вздумается. Время то неслось бешеным галопом, то останавливалось, но когда в дверь тихо постучали, за окном уже была почти ночь.

– Олле… – Том был готов к крику. К новой ссоре. Но сердце дало сбой и все слова на языке замерли от открывшейся ему картины. – Ребенок… – Том подошел и опустился на край кровати, отмечая и переворошенную постель, и слишком сильный запах альфы. И следы на теле сына, кое-как прикрытого тонким одеялом. Сердце стукнуло о ребра и затихло. Какой пустой у Олле взгляд…

– Малыш, – кусая губы, Том отвел от немного осунувшегося лица светлую прядку.

– Почему мы такие… неправильные, пап? Почему… так?

Том закрыл глаза, стараясь дышать как можно медленнее и глубже. До истерики хотелось… сорваться в истерику.

– Он сделал тебе больно? – Глупый вопрос.

– Нет, – Олле придвинулся ближе, уложив голову на отцовские колени. – Просто… Я не знаю, пап, – пекло под веками, но слов все равно не хватало.

– Ты мой мечтатель, – Том грустно улыбнулся, погрузив пальцы в его волосы. – Влюбился в любовь.

– Глупо, да? Я столько раз себе это представлял. Мне казалось, что я почти чувствую…

– Тебе не понравилось?

– Понравилось. Но это не то, понимаешь? Я не знаю, как сказать. Как объяснить. Я столько читал, видел столько фильмов. И ты, и дядя Макс…

– Я любил твоего отца. Уже тогда любил, – Том склонился, прижимаясь к его виску губами. – А у Макса была течка, когда Ли встретил его.

– Мы поторопились, да?

– Поторопились, родной. Но это не страшно. Просто ты у меня романтик. Кто знает, может…

– Нет. Кол моя альфа. Но любимыми мы не станем никогда.

Том поджал губы. Он был готов сражаться за сына со всем миром, но сейчас был беспомощен.

– Вы братья, Олле. Может, так и надо? Может, это и к лучшему?

– Пусто, пап, – Олле сжался, уткнулся носом в отцовские коленки. – Так пусто…

– Ты так молод, мой малыш, – Том с силой обнял его. – У тебя вся жизнь впереди. Ты еще встретишь свою судьбу.

– Я боюсь, пап.

– Я не могу обещать тебе, что все будет хорошо. Но я сделаю все, слышишь, все, чтобы ты был счастлив.

– Спасибо, папа, – после недолгого молчания выдохнул Олле и стиснул его рубашку. Так хочется снова стать маленьким. Шалить, ссориться с Йеном и засыпать у отца на руках. Таких сильных. Таких теплых….

========== Часть 8 ==========

8.

Для Колина утро началось в половине пятого. В пять его уже усадили за руль машины, в шесть он вышел из салона с дрожащими коленями и трясущимися руками. В половине седьмого он принимал душ, в семь, стараясь не подавиться на ходу, жевал сэндвич; кажется, чашку он оставил в машине. Нужно купить тумблер. Об этом он думал уже на первой паре, пытаясь не уснуть.

Минувший день вспоминался как что-то странное. Вроде бы и дурного ничего, но на душе было тяжело. Просто тяжело. Может, от осознания того, что ему суждено повторить судьбу собственного отца. Быть одному. В толпе, но все равно одному.

Олле он видел утром и то почти мельком. Тот, как обычно, дремал на кухне в обнимку с подушкой. Сонный, теплый, нежный… Кол не удержался, губами коснулся обнаженного плеча, чуть взъерошив светлые волосы. Отчаянно захотелось остаться, и только неимоверным усилием он заставил себя уйти.

– Ты где? – ткнул его острым локтем в бок Дерил.

– Дома, – приоткрыв один глаз, промычал Кол. Получасовой перерыв между занятиями он заполнил дремотой над чашкой кофе.

– Оно и видно, – хмыкнул младший Старк. – Слушай, Йен любит сладкое?

– Насколько я заметил, падок на шоколад, – Кол зевнул. – Что у нас осталось сегодня?

– Матанализ, а дальше – библиотечные часы, но я тебе помогу, если ты со мной заедешь в какой-нибудь шоколадный магазин, – Дерил смотрел на него с легкой улыбкой.

– Ты ведь понял, да? – сон как рукой сняло.

– Понял? О… – Старк не смутился, просто немного устало кивнул. – Да. Правда, я думал над этим полночи, но понял. Он моя альфа. Именно по этой причине меня к нему так потянуло. Знаешь, мне даже поцеловать его хотелось. А я понятия не имею, как это делается. Ну, то есть теоретически знаю, я даже моделировал поцелуй. Математически.

– Математически моделировал? – Колин подавил рвущийся смех. – А поцелуй можно смоделировать?

– Можно, – кивнул Дерил. – Только мне это все равно ничего не дало. Ну ладно…

– Он тебе хоть нравится? – после небольшой паузы спросил Тернер.

– Да, – выдохнул парень, и залпом допил его кофе. – И если я все правильно понимаю, я даже хочу его. А до гм… дня «Х» мне еще две недели ждать. Так что ошибка исключена. Йен и правда моя альфа. Так что мне придется его покорять. Потому что кого-то другого рядом с собой я просто не вижу.

– Покорять? – Колин искренне рассмеялся, особо припомнив слова Йена. – Тебе не придется его покорять. Разве что доказать, что ты не ребенок. Тебе скоро семнадцать, значит, если захочешь, ты сможешь с ним быть…

– Да, – парень усмехнулся. – Смогу. Если он заставит себя прикасаться ко мне.

– Все будет хорошо, идем, матан ждет…

…За шоколадом они заехали. На радостях Дерил чуть не скупил все, что в магазине было, но все-таки заставил себя остановиться, хотя коробка все равно вышла внушительная. Но вкус у парня определенно был. Мятный шоколад, классический марципан, трюфели с вишнями, трюфели с черносливом, молочный шоколад с молотым кофе…

– Идем, он это и за неделю не съест!

– А я ему помогу, – Дерил обнимал коробку, перевязанную атласным бантом шоколадного цвета. – Я тоже люблю шоколад…

…– Как думаешь, Йен спит?

– Без понятия. Меня дома весь день не было. Через полтора часа у меня занятия по борьбе. Кажется. А потом стрельба. Или сначала стрельба, а потом борьба?.. – они вышли из лифта, тихонько переговариваясь. Впервые Колин пожалел, что так и не озадачится органайзером.

В холле, гостиной и коридоре было тихо. Из комнат Йена тоже не доносилось ни звука. Кол привычно стукнул пару раз в дверь и распахнул, не дожидаясь отклика.

– Привет?

Йен сидел на коленях на полу, глядя в окно. И это пугало до икоты. Кажется все, происшедшее с ним, его все-таки сломало. – Он здесь, – бросил Колин Дерилу и, отступив в сторону, подтолкнул младшего Старка в комнату. – Мы пришли к тебе в гости. Готов к общению?

– Привет, Йен, – негромко поздоровался Дерил.

Тот обернулся, глядя на пришедших через плечо. Босой, он был одет только в джинсы и повязки, охватывающие грудь. Светлую кожу расчертили порезы, «раскрасили» синяки и ссадины. Он не стал собирать волосы в хвост, и теперь казалось, что солнце запуталось в тонких золотистых прядках.

– Привет. – Улыбка лишь коснулась его губ, и затеплилась в глазах, смягчая колкую пустоту.

– Я пойду что-нибудь съем, а вы тут развлекайтесь, – Колин скрылся за дверью, а Дерил, стряхнув ботинки, прошел в комнату и опустился рядом с Йеном на колени.

– Вот, это тебе, – на пол легла коробка, и парень несмело улыбнулся.

– Кол оставил тебя на съедение волку? – Йен мазнул взглядом по его темным волосам, почти прозрачным веснушкам на тонком изящном лице, словно обласкал чувственные губы и опустил глаза на коробку. – Шоколад? – улыбнулся почти детской улыбкой и, открыв крышку, зашуршал оберткой. – Спасибо, – в два счета прикончил небольшую конфетку и подвинул лакомство Дерилу. – Ешь.

– Ну почему же «на съедение»? – Дерил с удовольствием выловил из коробки вишневый трюфель и с довольным вздохом съел шоколадный шарик. – Я знаю, кто ты для меня… Полночи читал статьи и все такое… ты моя альфа. Потому мне было так хорошо рядом. И потому тебе становится легче рядом со мной.

– Убью Кола, – почти прошипел Йен, темнея лицом. – Так ты здесь… – на языке крутилось едкое словечко, но Гаррэтт успел прикусить его. – Думаешь, статьи тебе помогут? Это инстинкты. А хорошо тебе может быть не только рядом с твоей альфой.

– Я здесь потому, что хочу быть здесь. Да, мне только семнадцать. Ну, почти семнадцать. Но, Йен, я не ребенок и могу принимать решения. Я понимаю, как ты можешь реагировать на свободную омегу, ты ведь альфа. Но ты моя альфа… так что это нормально. Я хотел тебя видеть, хотел тебя слышать. И мне нравится чувствовать тебя рядом. Это плохо? – Дерил протянул руку и положил ее на плечо Йена там, где не было царапин и синяков.

Тот вздрогнул, зажмурился. Тело напряглось почти до звона.

– Я не знаю, как это – плохо или хорошо. Ты… моя омега. Но пока ты от меня далеко, все может поменяться. Как у отца и Криса.

Дерил улыбнулся, а потом, поднявшись на ноги, снял куртку и бросил ее в кресло. Он взял еще одну конфету из коробки и сел за спиной Йена. Опустился на пол и, стараясь не причинить ему боли, осторожно грудью прижался к спине, устраивая голову на плече альфы.

– Я не хочу быть от тебя далеко. И не буду. Через месяц у меня день рождения и я поговорю с отцом.

Йен выгнулся аркой, словно тело Дерила его обжигало.

– Зачем? – почти отчаянно, но так тихо спросил он, стискивая пальцы в кулаки. – Ведь все знаешь, все понимаешь.

– Твое тело быстрее восстановится, если будет в контакте с моим. Я твоя омега, Йен. И я хочу помочь тебе поправиться… Я не психолог, но понимаю что тебе плохо не только физически, – в его голосе чувствовалась горечь. И боль, будто больно было ему самому. – Позволь мне помочь, Йен.

– Инстинкт омеги – заботиться о своей альфе, – почему-то горько усмехнувшись, произнес Йен и обмяк. Откинулся назад, позволив телу Дерила окутать его своим теплом. – Мы еще не пара, Дерил. Ты ничем мне не обязан. И ты… совсем меня не знаешь. Я не хочу, чтобы потом ты об этом пожалел.

– О чем я должен жалеть? – Дерил спрятал лицо на его плече и вздохнул. – С меня пылинки сдувают как со священной коровы, Йен. И я устал от этого. Ко мне не подпускают никого. В школе я учился в классе бет и омег. С альфами я только в универе общаться начал. Но ты – лучший из всех, кто мне встретился, понимаешь? И я не хочу жалеть о тебе. Ни секунды.

– И ты все равно меня не знаешь, – улыбка Йена была теплой и болезненной. Накрыв ладонью тонкие пальцы, лежащие на груди, он закрыл глаза, медленно выдыхая. – Вдруг я тоже начну сдувать с тебя пылинки, и никого к тебе не подпускать?

– Ты моя альфа. Тебе можно, – фыркнул Дерил. – К тому же это будет потом.

Его губы легонько коснулись теплой кожи за ухом, а потом – шеи. Невесомо, почти незаметно. Но так нежно. – А сейчас – просто поправляйся. Дыши и поправляйся.

Йен дернулся, выдохнул судорожно.

– Ты… Ты, что, совсем не боишься? Я альфа, Дерил. А ты – свободная омега. Я могу… сорваться.

– Прости, – вина в голосе. И в теплом, почти шоколадном запахе. – Мне тоже тяжеловато удержаться. Ты слишком хорошо пахнешь. Господи, как же хорошо от тебя пахнет, Йен.

Тот застонал глухо, отстранился, пряча лицо в ладонях и стараясь дышать пореже и не так глубоко, хоть и хотелось напитаться теплым сладким запахом.

– Я боюсь… что не смогу тебя защитить. Я и себя-то не могу защитить.

– Конечно, сможешь, – узкие ладони с длинными нервными пальцами погладили широкие плечи и спину. – Ты все сможешь. Просто сейчас у тебя не лучший период в жизни. Йен… я могу тебя кое о чем попросить?

Тот отнял руки от лица, каким-то отчаянно-обреченным взглядом окинул город, а потом повернулся к Дерилу:

– Да.

– Поцелуй меня, пожалуйста, – Старк смотрел прямо, без страха. С легким, едва заметным волнением во взгляде.

Кончики ресниц Йена дрогнули, в глазах словно полыхнуло пламя, а потом они почернели. Растерянный взгляд заметался по комнате, словно Йен пытался найти причину для отказа. Вот только та все никак не находилась. И Гаррэтт сдался. Придвинулся чуть ближе, погладил точеную скулу Дерила, запустил руку в волосы, легко надавил на затылок, и коснулся губами губ. Невесомо почти, осторожно. Даже не пробуя на вкус, лишь обозначая прикосновение.

– Ты сумасшедший… – выдохнул еле слышно и, взяв его лицо в ладони, поцеловал еще раз. Еще и еще. Так откровенно наслаждаясь вкусом нежных губ. – Дерил… Уходи… Прошу… – Тяжелело дыхание срывалось. Но первый барьер рухнул еще до того, как отзвучал его голос. И следующий поцелуй был уже другим. Далеким от невинности. Глубоким и почти страстным. Йен вылизал чувственные губы и проник языком в шелковистый рот. Руки отпустили лицо Дерила, обняли талию, стискивая крепко…

И Дерил ответил. Неумело, неловко почти, глухо застонал в целующие губы, жмурясь от таких ярких, таких пугающих и восхитительных ощущений. Его тело само льнуло к рукам Йена, подаваясь на встречу, вжимаясь в него, точно юная омега всей своей сущностью желала раствориться в нем.

Дерил отвечал, и каждый поцелуй его становился все увереннее, все сильнее, все более жадным, требовательным и страстным.

– Йен… еще…

– Хватит… прошу тебя… Дерил… черт… – Йен ловил его поцелуи, вламывался в его рот. Ладонями прослеживал изгибы тонкого гибкого тела, гладил плечи и спину. – Уходи… – губами по скуле, виску. Попробовать на вкус кожу, почувствовать запах. Зарывшись лицом в шоколадного цвета прядки, он расцвечивал поцелуями тонкую шею, жадно вдыхая сладкий запах. – Убирайся… – снова слились губы, и Йен зарычал. Чуть не воя, заставил себя разжать руки, отпустить, отшатнуться. Тяжело дыша, царапая ногтями пол в отчаянной попытке не потерять контроль. – Убирайся, Дерил. Уходи сейчас же. Иначе я возьму тебя прямо здесь, на этом гребаном полу! УХОДИ!

Дерил рывком отодвинулся, и пополз, пятясь, ладонями упираясь в пол позади себя, толкаясь пятками, пока спина его не уперлась в дверь. Вот только взгляда от потемневших глаз альфы он так и не отвел. Нервно облизнул припухшие покрасневшие от поцелуев губы и вдруг улыбнулся.

– Моя альфа, – беззвучно шепнул он.

– Да уходи же ты, черт! – Йен зажмурился, стараясь дышать медленно и размеренно. Вот только присутствие омеги, ЕГО омеги все равно ощущал каждой клеточкой своего тела – Дерил… умоляю…

Старк буквально выпал из комнаты в коридор. А секундой позже за дверью скрылись и его ботинки. Было слышно, как он возится за стенкой, пытаясь обуться, тихо ругается сквозь сцепленные зубы. А потом – тихонько смеется.

– Я вернусь, Йен… я все равно вернусь…

– Теперь… даже если ты не вернешься… я за тобой приду. – Йен рухнул на пол, завис, словно перегревшийся компьютер, глядя в потолок, а потом вдруг рассмеялся. Тело содрогалось, из глаз текли слезы, а он все никак не мог остановиться. То ли смех, то ли плач разрывал грудь и горло, но вместе со слезами уходила тяжесть и отступала темнота.

***

Олле тихонько приоткрыл дверь и тут же закрыл ее снова. Помотал головой, посмотрел на номер аудитории, снова приоткрыл дверь, похлопал ресницами, пытаясь понять, чем ему не нравится высокий светловолосый мужчина, стоящий на кафедре, но, потерпев неудачу, скользнул взглядом дальше. Заметил знакомые лица, выдохнул облегченно и скользнул в аудиторию, надеясь, что не пропустил ничего особо интересного. Опустив свою пятую точку на скамейку, он вытащил из рюкзачка планшетник и тетрадь с ручкой. Подмигнул оглянувшейся на него с недовольным видом старосте, сидящей на первой парте, и повернулся к Джонатану, с которым уже успел почти подружиться.

– Что за тип? – он кивнул в сторону кафедры. – Куда делся наш Брюзга?

– Не знаю, – шепотом ответил Джон, делая вид, что старательно записывает лекцию. – Говорят, что в больницу попал. То ли с сотрясением мозга, то ли с «воспалением хитрости». А этот… новенький. Только-только к нам откуда-то перевелся. Я даже фамилию его записать не успел.

– Круто, – восхитился Олле, мгновенно сообразив, что отработка тогда, в общем-то, отменяется. Их Брюзга, имя которого они вспоминали через раз, мог довести до белого каления кого угодно. А этот… Олле с любопытством осматривал нового преподавателя. Ну… Ничего так. Высокий, поджарый, не перекачанный, но о тренажере явно не забывает. Короткие светлые волосы, стильная прическа. Жаль, цвет глаз с такого расстояния не рассмотреть. Ну и ладно. Главное, что бета, и что отработку Олле теперь сдавать не придется. А голос у него красивый…

Этот же красивый голос окликнул его, когда по окончании пары он поспешил к выходу, за малым не на первой космической, как обычно любил пошутить Дерил.

– А опоздавших я попрошу остаться…

С учетом того, что опоздавшим оказался только Олле, остальные призыв преподавателя попросту проигнорировали, и сопроводили нарушителя дисциплины кто сочувственными, а кто и откровенно злорадными взглядами.

Преподаватель сам прошел по аудитории, прикрыл дверь и вернулся к столу возле кафедры, прислонившись к нему бедрами. Обычно люди складывают руки на груди, закрываясь в такой ситуации. И поза как нельзя лучше демонстрировала это. Мужчина предпочел опереться руками о столешницу и с необидной иронией посмотрел на студента.

– Я так понимаю, вы – Олле Хэмсворт? Вывод сделан методом логического исключения, так что можете не делать испуганных глаз, я не агент службы какой-то там, приставленный наблюдать и изучать… – он улыбнулся. Светлые, почти песочного цвета волосы явно выгорели на солнце. Легкий бронзовый загар прекрасно подчеркивал цвет его одежды: горчичный – жакета, бежевый – брюк и рубашки-поло. А глаза у него были светло-зеленые. Очень красивые глаза. – Ваш преподаватель, мистер Брюинджер, оставил рекомендации относительно вас. Судя по его словам, вы очень способный молодой человек, и по этой причине он не спускал вам ни пропуски, ни ошибки. И я намерен следовать его рекомендациям, как только присмотрюсь к вам и сделаю собственные выводы. Итак. Мистер Брюинджер назначил вам отработку за пропущенные занятия. Какова тема?..

Олле сник, от души вспоминая “мистера Брюинджера” и его рекомендации. Вот засада… А он-то надеялся пораньше домой попасть.

– Вы провели перекличку, а я – единственный опоздавший. Вывод сделать не так уж сложно, – Олле сверкнул глазами, гадая, передал ли Зануда вместе со своими “рекомендациями” еще и тему его отработки или все-таки не зашел настолько далеко. Рискнуть или не стоит? Хэмсворт кинул на мужчину взгляд сквозь челку и отвел глаза. – История развития компьютерного моделирования.

– Уверены? – и снова ирония. Кажется, что ироничная веселость – естественное состояние этого человека. Вот так же, необидно иронизируя, он читал лекцию. Удивительно, но в отличие от Брюзги его слушали. Даже несмотря на тот факт, что в этой аудитории он был новичком. – Вы пропустили не только перекличку, мистер Хэмсворт. Вы пропустили небольшой диалог, в котором любой из аудитории мог задать мне вопрос. Итак… меня зовут Итан Харрингтон, я англичанин и преподавал в Кембридже. Я могу простить студенту неподготовленность. Ситуации бывают разные. Но я очень не люблю, когда мне лгут. Лимит доверия и хорошего моего отношения к персоне очень быстро исчерпывается. Так что на вашем месте я бы попытался вспомнить тему вашей отработки.

Олле вскинулся. Его только что обвинили во лжи?! Да, он далеко не ангел и пару секунд раздумывал, стоит ли соврать, но все равно в жизни старался никому не лгать. Только при необходимости, а сейчас был не тот случай. К отработке он был готов, а желание вернуться домой пораньше он необходимостью не считал.

– История. Развития. Компьютерного. Моделирования, – четко и холодно произнес он. – Я не жалуюсь на память, мистер Харрингтон. И очень не люблю, когда делают выводы обо мне и моих поступках, только потому, что так захотелось.

– В таком случае, мы с вами друг друга поняли, мистер Хэмсворт, – улыбнулся мужчина. – Извините, если был нетактичен. Но некоторые вопросы лучше прояснить сразу, чтобы избежать дальнейших проблем. Я не ошибусь, если скажу, что ваше отсутствие было вызвано… специфичной физиологией омеги? Хочу предложить вам альтернативу постоянным отработкам. Мистер Брюинджер передал мне ваш курс, так что до конца вашей учебы я буду вести еще четыре дисциплины. Во время вашего отсутствия вы можете подготовить два доклада по лекциям, которые вы будете пропускать. Для меня этого будет достаточно. Что скажете?

– Видите ли, мистер Харрингтон, – Олле любезно улыбнулся, – моя физиология слишком специфична даже для омеги. Поэтому, боюсь, ваше предложение мне не подходит. Но если я передумаю, то обязательно дам вам об этом знать. – Во время течек он словно разделялся. Рассудительный, жадный до новых знаний Олле Хэмсворт уходил в тень, и на свет выходило хладнокровное чудовище, которое одновременно страстно нуждалось в альфе и в то же время ненавидело их. С появлением Колина все может измениться, но доклады – это последнее, о чем он будет думать. Впрочем, всегда есть шанс.

– Как пожелаете, мистер Хэмсворт, – склонил голову Харрингтон и, обойдя свой стол, сел в кресло, открывая план лекций. – Есть ли у вас какие-либо пожелания, каким образом мы будем строить наш диалог?

– Мое единственное пожелание – закончить с этим побыстрее, но вы вряд ли пойдете мне навстречу, – Олле позволил себе немного нахальства. Совсем чуть-чуть. Только чтобы заплясали чертенята в глазах. – Но обычно я рассказывал Брюз… мистеру Броинджеру тему пропущенной лекции, а он, если хотел, то задавал мне вопросы. – О том, что этого Брюзга хотел всегда, Хэмсворт упоминать не стал.

Харрингтон рассмеялся. Искренне и весело.

– Ваша обязанность как студента – учиться. Моя как преподавателя – делиться с вами знаниями и убеждаться в том, что в вашей голове откладывается хоть что-то из того, что я пытаюсь вам дать. Если вы готовы излагайте свое видение, мистер Хэмсворт. И… должен признать, мне импонирует ваша манера общения.

Олле только вздохнул, закинул свой рюкзак на парту, сам уселся рядом на столешницу и, собравшись с мыслями, начал рассказывать тему. Он никогда не зубрил, предпочитая разобраться досконально в предмете. Если можно было обойтись без сухого научного языка, он с удовольствием заменял заумные слова более простыми и его рассказ очень редко был именно пересказом. Он очень много добавлял от себя: свое видение, мысли, иногда позволял себе пошутить. Правда, перед Брюзгой он свои порывы все же контролировал лучше. А с Харрингтоном почему-то сдерживаться не хотелось. Он чувствовал себя свободным и почти легким. И сам не заметил, как прошло почти сорок минут.

И все это время Итан Харрингтон слушал, время от времени вставляя свои ремарки, задавал наводящие вопросы, если Олле уходил слишком в сторону от темы рассуждений, излагал собственные соображения. Он оказался интересным и остроумным собеседником, не перегибающим палку и только поощряющим самостоятельное обоснованное мнение.

– Вынужден согласиться с выводами коллеги. Вы прекрасно владеете материалом и не менее перфектно его подаете, мистер Хэмсворт. Я буду рад в следующий раз обсудить с вами сферы применения моделирования. И ваши предложения в плане расширения этой сферы.

– Даже не смотря на то, что я омега? – Олле сузил глаза, даже себе не желая признать, что похвала ему приятна.

– Вы так остро воспринимаете свою суть? Вас коробит тот факт, что вы – омега? – и снова – открытая поза. Ни скрещенных, ни сцепленных рук. Харрингтон подпер голову кулаком, внимательно глядя ему в лицо. – На протяжении нашего общения я не заметил этого. Вынужден согласиться. Моя формулировка такова, что из всего вашего курса на таком высоком уровне я могу разговаривать только с вами. Ни одна альфа из ваших групп и близко не настолько хороша, как вы. Почему вы считаете, что я небрежно или предвзято отношусь к омегам?

Олле кинул на него удивленный взгляд, а потом отругал себя за короткую память.

– Как долго вы в Хэлле, мистер Харрингтон? – от долгого сидения на твердой столешнице тело немного затекло, и Олле, поерзав, в конце концов, откинулся назад, опершись на руки.

– Месяц. Но какое это имеет отношение к моему отношению к представителям разных видов? – в зеленых глазах светилось мягкое любопытство. Англичанин был открыт и куда менее консервативен, чем можно было бы подумать.

– Не знаю, как обстоят дело с этим в Англии, но здесь обучение омеги считается делом бесполезным и ненужным. Во-первых, это ей все равно не понадобится, так как вся ее жизнь – это ее альфа. Во-вторых, ее альфе может не понравиться, что омега умнее его. В Университете преподаватели-альфы, родившиеся в Хэлле, нас просто терпят.