Текст книги "Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

– Я не предлагаю вам надираться до состояния, после которого бывает похмелье, – Итан вручил ему планшет, на экране которого были открыты сразу два отзыва. Один из них принадлежал некоему мистеру Роберту Дауни-Старку. В отзыве заодно содержалось и приглашение на работу юного гения, которому принадлежали выкладки. Роб был скуп на похвалы и приглашениями не разбрасывался. И да, к его мнению прислушивались. Человек, построивший многомиллионную империю на собственных разработках, в научных кругах получил и вес и признание. Что касалось второго отзыва – то его автором был мистер Линкольн Эванс, профессор, в свои сорок с небольшим построивший в Дэнвере компанию, лишь немногим уступающую империи Старка.

Харрингтон прошелся по номеру и достал из комода мягкий уютный плед.

– Я предлагаю вам всего одну бутылку.

– Вот же черт… Я надеялся, что дядя Роб будет последним, кто узнает о моем участии, – Олле пробежался взглядом по первому отзыву, чувствуя, как начинают алеть щеки. Почему-то очень хорошо представилось, как фыркает и смеется Роберт Старк, а потом, по вечному своему пристрастию и легкому троллизму, пишет это вот. А уж дома выскажет младшему Хэмсворту все, что думает о его так называемой «работе». Олле мотнул головой, чтобы избавиться от слишком яркой картинки и принялся за второй отзыв. Возможно, это действительно было стыдно, но фамилия «Эванс» у него ни с кем не ассоциировалась. Он мог назвать всех, кто имел хоть какое-то отношение к интересующей его теме, но вот «смежных» ученых не знал совсем. По-видимому, зря. Потому что мистер Линкольн Эванс не поленился зайти дальше расчетов Олле и провести пару тестов, которые, разумеется, сразу же выявили все ошибки. Теперь у Олле пылали даже уши, а их обладатель мечтал провалиться сквозь землю. Даже не смотря на благожелательное «эти огрехи не оказывают существенного влияния на результаты работы». Впрочем, эти самые тесты могут стать доказательством самой возможности его теории.

– Вообще-то, я не называл автора работы, так что если вы нигде не «светили» расчетами, он не в курсе кто автор. Можете гордиться, – ободряюще улыбнулся Итан, укрывая его пледом. – Мою работу мистер Старк в свое время разгромил. Правда, после снизошел до объяснений. И в итоге я успешно защитился. Все в порядке, Олле, не волнуйтесь. Если бы у нас было время на тестирование, на ПОЛНОЕ тестирование, и возможности лабораторий Старка или Эванса – мы бы их заметили самостоятельно.

Олле напрягся, стараясь даже не дышать, пока Харрингтон укрывал его, и судорожно попытался отвлечься от заботливых рук, которые невзначай его касались.

– Я не могу не волноваться. Отзыв Роберта Старка лестен, но пока я не оценил его грандиозности: близость к его автору портит все впечатление. А о тестах я мог бы и сам догадаться. В конце концов, найти нужное оборудование не так сложно. – Все эти дни плед его ничуть не грел, ощущаясь лишь как бесполезная тряпка, но, может, что-то изменится.

– Вы слишком требовательны к себе, Олле. И слишком предвзяты. Перфекционизм – прекрасное качество, пока оно не перерастает в манию. К счастью, вам до этого далеко, – Харрингтон присел на диван, глядя на него с теплом. – Вы пока еще не можете предвидеть всего, вы не знаете куда смотреть. Именно для этого рядом с вами я. В следующий раз мы будем работать с расчетами вместе. Я не претендую на лавры. Просто хочу подстраховать вас. Вот и все.

Грубое и почти злое «я не хочу с вами работать» с губ Олле так и не слетело. Он сам говорил, что не бросит работу только потому, что его послали. Впрочем, в мелком саботаже он стал почти мастером. Сделать так, чтобы Харрингтон сам отказался от совместной работы, может, и трудно, но выполнимо. У всех есть предел терпения.

– Я не уверен, что будет следующий раз, – наконец произнес он, дотянувшись до бутылки пива. – Я имею в виду все эти конференции и выступления.

Лицо Итана вытянулось, а улыбка стерлась с губ. Как пропала она и из зеленых глаз.

– Вы намерены и дальше отталкивать меня, не так ли? – он вытянул бутылку из коробки, и, свинтив крышку, сделал большой глоток прямо из горлышка. – Я понимаю ваши эмоции, Олле. Более того, я разделяю их. Ваш отец при нашем с ним собеседовании провел тест на детекторе лжи. Да, это незаконно, но он в своем праве. Я могу понять его чувства. Вы мне нравитесь, Олле. Более чем нравитесь. Мы с вами взрослые люди, и зажиматься и лукавить я не собираюсь. Равно как относиться к вам как к ребенку и щадить. Я себя не щажу, почему я должен делать для вас такую поблажку? Вы мне нравитесь, и да, я хочу вас. Но вы мой студент и вам восемнадцать. Вы – несовершеннолетний. И я имею на вас прямое влияние. С моей стороны воздействовать на вас, мягко говоря, неправильно. И неэтично. Но я хочу, чтобы вы выросли. И если я все правильно понимаю, сделать это вы можете двумя способами. Со мной или с мистером Старком.

– Вы забыли мистера Эванса, – Олле прохладно улыбнулся, безжалостно гася вспыхнувшую, было, надежду. Бесполезно. Это все – бесполезно. Харрингтон может говорить что угодно. И даже если и правду – для него, Олле, это не имеет значения. Самое главное «но вы мой студент и вам восемнадцать» уже прозвучало. И хотеть – не значит любить. Об этом забывать тоже не стоит. – Я говорил вам, что не собираюсь бросать эту работу и готов повторить. Но подобная… публичность – не для меня.

– Мистер Эванс. Да, действительно… писать вам рекомендацию мне не придется. В университете Дэнвера вас примут с распростертыми объятиями. Думаю, ваша альфа вас поддержит во всех начинаниях, как и ваша семья, – Итан поднялся со своего места и, подхватив початую бутылку, направился к выходу. Почему проблемы и дилеммы личного характера преследуют его на работе?

Пару мгновений Олле смотрел на него с недоумением, а потом, взмыв с дивана, швырнул свою бутылку в дверь. Стекло брызнуло в разные стороны осколками, пиво неопрятным пятном расплылось по ее поверхности. На звук отреагировали телохранители, но Олле только рыкнул на них через запертую дверь. В крови кипели бешенство и разочарование, ища выход, и Олле отпустил себя. Натренированное тело хорошо знало свое дело, и Олле хватило двух шагов и пары резких движений, чтобы потрясенный его выходкой учитель оказался лежащим на полу.

– Ты, чертова правильная сволочь!– почти прорычал он в лицо мужчины, глядя в его зеленые глаза, – Не смей решать за меня!! Не смей говорить мне, что я должен думать, чувствовать или делать! Ты не хочешь влезать в мою жизнь и пускать меня в свою – твое право, но тогда не лезь, когда я пытаюсь стать действительно всего лишь твоим учеником!

Забавно, но ни страха, ни напряжения во взгляде Итана не было. Зато было удивительное спокойствие, и нежность, граничащая с болью.

– Ты пытаешься сбежать от проблемы, но не решить ее, – Итан приподнялся на локте и свободной рукой погладил Олле по волосам, зарываясь пальцами в мягкие прядки на затылке, а потом, притянув его к себе ближе, накрыл его губы своими. – Ты думаешь, что знаешь, чего хочешь. Ты прочел мое личное дело. Но ты не понимаешь, о чем просишь, Олле.

Тот на мгновение замер, а потом подался вперед, ответил жадно, голодно, словно пытаясь забрать душу. И, оторвавшись от чужих губ, шарахнулся в сторону, вжался всем телом в диван, пряча лицо за завесой волос.

– Мне не нужна жалость. И твои уступки мне тоже не нужны, – дрожал голос, и Олле все сильнее стискивал кулаки в безуспешной попытке взять нервы под контроль. – Я больше ни о чем не попрошу. Больше не будет никаких проблем. Просто забудь.

– Я ревнив, Олле, – улыбнулся дрогнувшими губами Харрингтон. – Я очень ревнив. Я любил всего раз в жизни, и эта любовь не принесла мне ничего кроме разочарования. Единственные, над кем я трясусь – мои студенты. Это мой приоритет. Я не жалею никого. Прежде всего – себя. Поэтому у меня нет жизни. Никакой жизни, кроме тебя. Я вижу в тебе – тебя. Настоящее сокровище. Умного, проницательного, очень светлого парня, о котором больше всего на свете хочу заботиться. Не жалеть, а заботиться.

– Что ТЫ знаешь обо мне, чтобы видеть во мне меня? – Олле обернулся к нему, глядя через плечо. Тяжелый взгляд, заострившиеся скулы… – Даже мой собственный отец не знает сокровище я или чудовище. Я сын проклятых родителей, человек, который появился на свет только потому, что отцу удалось обмануть природу. Я омега, которая способна вызвать только желание поиметь. Омега, которая посмела мечтать о чем-то большем. – Он снова отвернулся и зажмурился, уже жалея о своей вспышке. – Мне не стоило и пытаться… Я не брошу эту работу до тех пор, пока не закончу ее. Все остальное уже не имеет значения. Я больше не буду тебе докучать разговорами на личные темы.

– Я – бета, а не альфа, Олле, – пожал плечами Итан. – В моем понимании заботиться – не сдувать пылинки, но помогать. Быть рядом, когда нужен. Мне все равно кто и кого обманул. Все равно, у кого какие желания в отношении тебя… – Он замолчал, задумчиво глядя на замершего молодого человека. – Ты сокровище. А тот, кто считает иначе – слепой. Я откажусь от вашего курса. В противном случае мне придется уволиться, но если откажусь от вас – смогу быть с тобой.

– И что будет дальше? – Олле развернулся к нему всем телом, глядя в глаза неожиданно тяжелым и взрослым взглядом. – Я не знаю, кто я для тебя. Не знаю, кого ты во мне на самом деле видишь. А ты знаешь? Твоя жизнь – твои студенты, я стою этого?

– Стоишь, – убежденно кивнул Итан. – Однажды я отказался от всего, чтобы остаться собой. Сейчас я снова отказываюсь. И снова чтобы остаться целым. Я не хочу больше разрываться, понимаешь. Ты дорог мне. По-настоящему. Но я не могу больше давить это. Ты прав. Выбор нужно делать. Правильный выбор.

Олле опустил взгляд. Слова, слова… Почему он не чувствует ничего, кроме заботливого тепла? Потому что… Итан – не альфа? Или что? Почему у него ощущение, что он просто вынудил, заставил? Какой же он дурак…

– Не нужно… Результат может… не оправдать ожиданий. Я не хочу, чтобы ты пожалел об этом. Ты бета, ты не зависишь от циклов и гормонов. Тебе нужна семья.

Харрингтон поднялся с пола, потер ушибленную пятую точку, неловко улыбнувшись.

– Не решай за меня, ладно? Я, как ты правильно заметил, не завишу от циклов и гормонов. И контролирую себя куда лучше, чем альфа. Или ты считаешь, что я должен наброситься на тебя с поцелуями, валить и буквально трахать? У бет отношения развиваются по-другому. Будь ты бетой, я бы кругами ходил недельку, потом пригласил бы тебя на романтическую прогулку. Потом – попить кофе в каком-нибудь очаровательном кафе, – он неспеша подошел к Олле и кончиками пальцев погладил его щеку. – Прежде чем переспать, мы встречались бы месяц. Как минимум.

Олле, замерев, пару долгих секунд просто наслаждался незатейливой лаской, а потом отвел глаза.

– Я не бета. Я омега, но я не повернут на сексе. И вполне способен просто разговаривать или даже молчать. Пусть все идет, как идет.

– Я знаю, – кивнул Итан. – Знаю. Поэтому приглашаю тебя погулять. Завтра после конференции. По Манхэттену. Как ты на это посмотришь?

Олле слабо улыбнулся.

– Спроси меня об этом еще раз, но только после конференции.

– Договорились, – улыбнулся Харрингтон. – Думаю, надо прислать к тебе горничную, чтобы навела порядок. И тебе не помешает отдохнуть хорошенько. Завтра очень ответственный день.

– Спасибо, что напомнил, – фыркнул Олле, чувствуя себя донельзя уставшим. – Но я воспользуюсь твоим советом. – Он медленно, немного неловко поднялся с пола, оглядывая «поле боя». – До завтра?

– До завтра, – кивнул Итан, а потом, шагнув к нему, мягко тронул губы поцелуем. Почти целомудренное касание, невесомое и теплое.

Олле принял его, на секунду сжал в ответ плечо мужчины и отступил. Дождался, пока за Харрингтоном захлопнется дверь, а потом рухнул на диван, обнимая подушку. Кол, Колин… Мне так нужна твоя поддержка… Так нужен ты сейчас…

Телефон заиграл буквально минут через пять. Он даже не успел вызвать обслугу. И залезть в ванную чтобы погреться – тоже не успел. Телефон тренькнул мелодией вызова, настойчиво, упрямо, совершенно не желая умолкать, точно человек, вызывающий его, отчаянно хотел достучаться во что бы то ни стало.

Олле дотянулся до телефона, который оставил на журнальном столике, и по телу разлилось тепло.

– Кол… – радость, легкое удивление, сладкая боль и еще что-то, чему он не мог дать название – в этом выдохе было все. – Мне так тебя не хватает.

– Я почувствовал это, – выдохнул Колин. На экране его лицо казалось бледным и немного осунувшимся. – Эй, ты не выглядишь довольным жизнью. Ты в порядке, солнце?

– Я… в порядке. – Олле выдохнул, тепло улыбаясь. – Просто эмоции – это, оказывается, тяжело и больно. Зато теперь я лучше понимаю родителей. Завтра мое выступление, так что я еще и немного мандражирую, но к утру возьму себя в руки. А ты как? Ты бледный.

– Да, эмоции это труднее, чем я мог себе представить, – усмехнулся Кол. – Но я все равно ничего не понимаю. Но до чертиков соскучился по тебе. Знаешь, когда ты рядом я чувствую себя куда увереннее. Завтра снова за руль, а я боюсь этого как ребенок. А у тебя все получится, так что не мандражируй. Ты же просто умница!

– Хм? – на лице Олле появилось заинтересованное выражение. – Я чего-то не знаю? И у тебя отлично получается вождение, уж мне-то можешь поверить.

– Я пока и сам толком не понимаю, – вздохнул Кол. – Да и не по телефону это рассказывать. Это касается моего похода к Аммари. В общем, все так перепуталось, что я понятия не имею, как это все распутываться будет.

– Как всегда – само собой. – Олле вздохнул. – Как там Йен? Я совсем здесь замотался…

– Я их с Дерилом уже пару дней не видел, из чего делаю вывод, что у них как раз все лучше всех, – Колин покраснел и рассмеялся.

Олле отразил его смех.

– Ты краснеешь? Кол, ты прелесть. И я еще сильнее хочу к тебе. – Он закусил губу, словно сомневаясь, а потом все-таки выдохнул. – Мы с Итаном… С Харрингтоном… Черт, кажется, мы оба с ним сошли с ума.

– Ты кого угодно спятить заставишь, – смех скрылся в уголках губ Колина и потерялся где-то на самом дне синих глаз. – Я очень надеюсь, что твой англичанин не устоял. Не хотелось бы помочь ему падать перед тобой на колени.

– О, я и сам неплохо уложил его на лопатки. Правда, сначала мне пришлось разбить целую бутылку пива, – Олле фыркнул и незаметно перевел дух. Он боялся реакции Колина, несмотря на все его слова, и сейчас очень жалел о своих сомнениях. – И мне все равно не хватает тебя рядом.

– Я верю в силу твоего убеждения, – чего было больше в его голосе? Нежности? Тепла? Это странное чувство любви-нелюбви. Чувство плеча. Чувство дружбы, помощи, надежности. Все это было в Колине в этот миг. – Знаешь, я ведь люблю тебя. Как-то по-другому, но люблю. Очень. И хочу, чтобы ты чувствовал это.

– Я чувствую, – выдохнул Олле. – И… тоже люблю тебя. Очень. И, знаешь, уже не представляю себе, как это было ДО тебя. Ты словно с рождения был рядом. – Он шумно сглотнул и зажмурился. – Я похож на романтичную девчонку.

– Ничего подобного, – Кол покачал головой. – Ты – офигенная омега. Очень сильная, очень красивая и чертовски умная. А романтика нужна всем, даже железобетонным альфам. Или бетам бронелобым. Ты замечательный, понимаешь? Самый-самый. И не сомневайся в этом никогда!

– Да, моя альфа, – Олле сморщил носик, состроил рожицу и чмокнул экран. – Надеюсь, я скоро приеду. И ты мне все расскажешь.

– Само собой, – степенно кивнул Колин. – Поздно уже. Ты уверен, что тебе спать не пора? Завтра выступаешь, вот думаю, не поговорить ли мне с Йеном, чтобы тот попросил Джарвиса транслировать твой спич у нас дома?

– Ой, нет!! – Олле аж вскинулся. – Даже не думай!!

– Это почему? – удивился младший Хэмсворт-Тернер. – Я, наверное, только половину пойму, но это будет отличный повод гордиться своими альфа-мозгами.

– Давай не он-лайн, а? – Олле смотрел на него умоляющими глазами. – А то я буду нервничать еще больше. Пусть Джарвис запишет, а потом покажет в записи, когда это закончится.

– Еее!!! Колин выигрывает очко! – просиял тот. – Как скажешь. Даю слово, никакой трансляции. Ну, и ты выступать будешь, когда я буду на парах.

– Вот же зараза, – почти с восхищением бросил Олле и опрокинулся обратно на диван. – Но я тебя все равно люблю. И мне, правда, пора. Передавай привет домашним от меня, скажи, что я всех люблю. И не шали там без меня, а то обижусь.

– Доброй ночи, мое солнце, – улыбнулся ему Колин. – И веди себя прилично. Не поднимай на уши старых хры… заслуженных ученых.

– Нет, я только заставлю их молодость вспомнить, – Олле подмигнул ему и, пожелав спокойной ночи, отключился. Пару долгих мгновений смотрел в потолок, а потом, улыбнувшись, сполз с дивана. Кажется, теперь он переживет завтрашний день.

…Колин лишь чуть покривил душой. Само собой, в тот момент, когда выступал Олле на своей Нью-Йоркской конференции, он был на парах. Как и Дерил, наконец изволивший покинуть постель своей альфы. И вот именно наличие Дерила, планшета, наушников и Джарвиса и позволило им смотреть прямую трансляцию из конгресс-холла. ИскИн Старков подключился к камерам через сложную сеть и несколько спутников, так что голос Олле, все его выкладки и главное – демонстрацию – они не пропустили. Правда, лекцию в итоге слушали в исполнении все того же Джарвиса, который успел записать выкладки преподавателя с доски и тему с голоса.

Но оно того стоило. До последней секунды. И обоим студентам стоило колоссальных усилий просто молчать, а не восторженно ахать и вздыхать всякий раз, когда Олле менял настройку, вызывая в зале новые и новые образы, которые становились все более и более материальными.

– Хренов гений, – восторженно протянул Дерил, проигрывая на повторе особо запомнившийся момент.

– Понятно, почему твой предок ему технику дарил, – вздохнул Кол, глядя в воодушевленное лицо своей омеги. Олле будто светился изнутри. Сияли глаза, мягкая улыбка, его жесты были уверенными, отточенными, и сам он был… убедителен, будто доносил до своих слушателей прописные истины, над которыми просто никто и никогда до него не задумывался.

– Он просто сокровище, – кивнул Дерил.

– Да… мы просто сокровище на сокровище. Нас только в хранилище Скруджа МакДака усадить и пылинки сдувать…

Дерил хихикнул. А потом они, переглянувшись, расхохотались, ничуть не заботясь о том, что на них смотрят студенты и преподы в кафе. Некоторым личностям не нужна дурь для стимуляции. Им своей вполне хватает.

========== Часть 15 ==========

– Ты молодец. Отлично справился. – Итан поймал Олле, когда того уже перестали хлопать по плечам и пожимать ему руку. Оборудование демонтировали и теперь собирали в кофры под чутким руководством главного техника. – Теперь жди рецензий. Не часто выступления производят подобный фурор.

Олле бледно улыбнулся. Спокойствие далось ему очень нелегко, и сейчас он чувствовал себя выжатым лимоном.

– Я всего лишь последовал вашему совету и решил разбудить в старичках мальчишек, – он зажмурился, потирая внутренние уголки глаз. – Как только они отойдут от первого шока, примутся за начинку и вот здесь в фуроре я вовсе не уверен.

– Эй, при тех отзывах, которые тебе дали Старк и Эванс – на тебя не будут смотреть свысока. Многие из старичков жизнь положили на какую-нибудь простенькую поправку, а ты открываешь новое направление, так что… однажды тебя поставят на одну ступеньку с Ньютоном. Или Кюри. – Итан протянул ему стаканчик кофе, накрытый пластиковой крышечкой.

– Ага… Посмертно, – проворчал Олле, стискивая стаканчик. Напряжение уходило, и руки начали подрагивать. – В любом случае, я рад, что это наконец закончилось.

– Ну чего ты, – Итан обнял его за плечи и мимолетно коснулся пушистых легких прядей волос губами. – Отличный выброс адреналина в кровь. Очень стимулирует.

– Я даже не буду спрашивать к чему. – Олле покосился на Харрингтона сквозь завесу волос. – Но я как бы и до этого отсутствием острых ощущений не страдал, – он обмяк, рассеянно глядя на разношерстную толпу. – Можно возвращаться домой?

Техники закончили собирать оборудование, и Итан кивнул, отдавая распоряжение отвезти кофры в отель, в котором они остановились.

– Гулять уже не хочется? Я нашел чудную кафешку, «Нью-Йоркские бейгли» называется. Там готовят прекрасный кофе и совершенно потрясающие сандвичи.

– Я устал, – Олле пожал плечами. – Но если она недалеко – с удовольствием прогуляюсь.

– Это не так далеко, чтобы устать, но и не близко, чтобы наши уважаемые профессора туда сбежались, – кивнул с улыбкой Харрингтон.

– Перерыв у них все равно небольшой. До конца дня еще четыре доклада. Я смотрел программу на сегодня, – Олле провел ладонью по волосам, а потом снова их растрепал, решив, что лучше пока его глаза никому не видеть. – Пойдемте?

– Уверен, что готов пропустить половину следующего доклада? – вскинул бровь Итан, глядя на него с необидной легкой иронией. – Потом отправимся в отель, если хочешь. – Они спустились в гардероб и Харрингтон, подхватив пальто Олле, помог ему одеться, и только после этого одел собственное, заворачиваясь в уютный теплый шарф.

– Уверен, что Джарвис сделает конспект, так что я ничего не потеряю, – Олле поежился, направляясь к выходу из здания. После теплого зала осенний ветер показался по-настоящему злым. – Я бы вернулся в отель и подождал до закрытия Конференции, но, боюсь, мне надо возвращаться. Мой… – губы скривились в усмешке, – бункер ждет меня.

– Бункер? – недоуменно переспросил Итан, догоняя его. – Эмм… насколько я помню, ваш дом называется Башни. А никак не бункер, – он пошел рядом, легкими уверенными шагами, не обгоняя и не отставая от Олле.

– Я… не просто так говорил вам все это вчера, – на лицо Олле легла тень. – Не для того, чтобы произвести впечатление или напугать. Во время течек я становлюсь, как Джекил и Хайд. Я не раздвигаю ноги перед первым встречным альфой, я просто пытаюсь его убить, если чувствую угрозу себе. Именно поэтому меня запирают в бункер, из которого не выбраться. Это не меня защищают, а ОТ меня. Так было до того, как я встретил свою альфу и, возможно, на этом все закончилось, но проверять пока не хочется.

– Понятно, – сумрак в зеленых глазах, тем не менее, сменился спокойствием. – У нас есть еще пара дней, полагаю. Иначе тебя бы не отпустили. Так? Значит, завтра вечером можем вылетать?

– Вылетать мы можем хоть сегодня, – Олле пожал плечами, пряча руки глубоко в карманы. Если вчера ему было не до подобных мыслей, то теперь рассудок, не обремененный предстоящим докладом, развернулся вовсю. У них с… Итаном ведь нет будущего. По крайней мере, Олле себе его не представлял.

– Угу, – глубокомысленно кивнул Харрингтон. – То есть в одностороннем порядке ты мне тут отменяешь наше свидание, да?

Олле хмыкнул, чувствуя, как растекаются теплом по телу слова Харрингтона.

– Нет. Всего лишь отвечаю на вопрос. И разве мы не гуляем?

– Гуляем, – согласился Итан и взял его за руку. – Гуляем до кафе. Ты, главное, помни, что мы гуляем до него, чтобы не угулять куда-нибудь еще. А то сбежишь прямой наводкой в аэропорт.

– Без своих проекторов я все равно никуда не улечу, – Олле светло улыбнулся, поймал чужой заинтересованный взгляд, но только забавно сморщил нос. Странно, почему здесь внимание не воспринимается так остро?

Они свернули на широкий проспект, а через пару кварталов – за угол, на какую-то очередную «стрит». Или «роуд». А в нумерации и вовсе черт ногу сломит.

– Тебе хоть немного понравился этот день?

– Я еще не понял, – задумчиво ответил Олле. – Да и день еще не закончился. Но мне все равно было ужасно страшно. Это всегда так?

– Только сначала, – покачал головой Итан. – Хотя некоторые волнуются постоянно, на каждом выступлении, даже когда читают рядовую лекцию перед студенческой аудиторией. Хотя, среди студентов и тогда встречаются такие уникумы как ты или Дерил. Или Колин.

Олле закусил губу.

– Тогда почему я? Я знаю способности Дерила, он действительно гений. Хотя да, на момент вашего прихода учеба занимала не первое место в его жизни, – он слабо улыбнулся. – Теперь он омега моего старшего брата, Йена. А Кол… Почему не он?

– Колин довольно много пропустил. И его интересы лежат немного в другой плоскости, – Харрингтон пожал плечами. – Тема его доклада так же интересна, но с темой конференции не перекликалась никак.

– Ясно, – выдохнул Олле, гадая, понял ли Харрингтон, что Колин и есть его альфа? Его намек был очень прозрачен… – Я ошибаюсь или вон то кафе и есть цель нашей прогулки?

– Ну, на нем написано «Бейгли», – усмехнулся Итан и бодро свернул к кафе. – Так что да, это цель нашей прогулки. И перестань быть таким мрачным. На самом деле сегодня замечательный день. И все сегодня получилось хорошо. И мне очень хочется поднять тебе настроение хотя бы немного.

– Я не мрачный, – Олле первым вошел в кафе и оглянулся, ища свободное местечко. – Просто я действительно устал. И очень странно себя чувствую.

Итан потянул его в сторону свободного столика в самом уголке под большими черно-белыми фотографиями какого-то художника с видами Манхэттена. Он помог Олле снять пальто и присел напротив, с благодарным кивком принимая у официантки меню.

– Обещаю больше не мучить.

– Я жутко эгоистичный тип, – Олле откинулся на спинку, оглядываясь. – И если я не хочу – заставить меня сделать что-то невероятно трудно. До сих пор такой подвиг удавалось совершать только папе. – При мысли об отце на его лице появилась мягкая, почти нежная улыбка.

– Ну… я немного не в том смысле, который вкладываешь в слово «мучить» ты. Подозреваю, ты сейчас говоришь не об отце-альфе. И еще сильно подозреваю, что он почти святой, – Харрингтон наблюдал за его улыбкой как за чудом, откровением свыше, с непонятным трепетом.

Олле помотал головой:

– Вы правы. Но папа не святой. Я уже говорил, что он считается лучшим аналитиком штата. И это он научил меня нестандартному мышлению. Я обязан ему всем, в том числе и тем, что вообще появился на этом свете. Просто сейчас он… в отпуске, и я по нему очень скучаю. – Олле вскинул на Харрингтона глаза. – А вы? Какие родители у вас?

– Ну… я просто бета. А в моей семье бет не было до меня четыре поколения. Так что я… своего рода вы… брак. Так что я просто был предоставлен самому себе и в сущности всего, чего я добился – добился сам. Поэтому и боюсь потерять. Лорд Виктор Харрингтон, барон Хэмптон, альфа. Член палаты Лордов. Мать – леди Кэтрин, омега. У меня два старших брата-альфы. Марк и Джекилл.

– Вот как… – выдохнул Олле, почему-то чувствуя себя ужасно неловко. Если он ничего не путает, людей, подобных его отцу – богатых, но “безродных”, титулованные особы считают выскочками. – И как отразился судебный процесс на ваших отношениях с семьей? И быть бетой не значит быть… браком.

– Никак, – Итан пожал плечами и улыбнулся. – Мятный чай и бейгл с абрикосовым джемом, пожалуйста. – Они – сами по себе, я – сам по себе. Естественно, шумиху поднять попытались, но я сказал, что с семьей не общаюсь, а отец от комментариев воздержался. К тому же процесс был закрытым, вот и обошлось.

Олле кивнул, уткнувшись в меню. Пробежал взглядом по строчкам и, заказав сэндвич и “Колу”, сжал руки между коленей. Поколебался немного, а потом все-таки спросил:

– Вы говорили, что… любили всего лишь раз, и вам это не принесло ничего, кроме разочарования. Извините, если лезу в слишком личное, но почему вы расстались?

– Умная красивая бета узнает, что ты больше не член семьи и максимум что тебе дают – это деньги на машину и квартиру и все. Она просто развернулась и ушла. В девятнадцать это больно. И здорово ранит. Так что я купил «Микру», однокомнатку рядом со студгородком и сэкономил на букетах и шоколаде. – Парой минут спустя им принесли заказанное, и Итан, наполнив свою чашку из фарфорового заварника прозрачным ароматным чаем, аккуратно пригубил напиток. – Мне стало много проще относиться к отношениям. Ничего кроме секса. Ничего личного.

Кончики ресниц Олле дрогнули. Вот она – точка, которая так была ему нужна, чтобы решить для себя. Пока это не зашло слишком далеко.

– Я… наверно могу понять, – он пожал плечами, глядя на стол прямо перед собой. – Спасибо, что рассказали. – Он благодарно кивнул девушке, принесшей его заказ.

– Не нужно, Олле. Не нужно пытаться меня оттолкнуть. Не оценю. Я достаточно так прожил. Это хорошо, когда пытаешься строить карьеру. Эмоции порядком мешают сосредоточиться. Но не теперь, – Харрингтон кончиком пальца смахнул с золотистой булочки каплю прозрачно-золотого джема. – Тебе хочется чувств. Мне тоже. Так что не надо запирать их в себе.

Олле опустил глаза:

– Мне кажется, что я все время вас к чему-то принуждаю. Если вам хочется чувств – может, стоит найти … более подходящего человека? Постарше, посдержанней и не настолько зависящего от всплеска гормонов? Это… не оттолкнет меня от вас, как от учителя.

– Ты же неглупый мальчик и понимаешь, что принудить к чему-то крайне сложно. Скорее, это мне кажется, что я тебя совратить пытаюсь. Милого юного ангела. Ты в курсе, что когда на тебя смотрят, мысленно дорисовывают нимб и крылья? – Итан с удовольствием впился зубами в хрустящий бок булочки.

– Совратить? – Олле искренне удивился. Он что-то пропустил или у них с Харрингтоном разные понятия о совращении? – Кажется, вы думаете о людях слишком хорошо.

– Ничуть, – покачал головой Харрингтон. – Ты – очень чистый и светлый, несмотря на все, что ты мне рассказал о себе. Это как раз подчеркивает твою чистоту. Ты не бравируешь своей особенностью и не выпячиваешь свою принадлежность к семье. Именно по этой причине мне кажется, что стоит мне тебя коснуться… иначе… – все изменится для тебя. Я испачкаю тебя.

Олле зажмурился.

– Тогда… все закончится, так и не начавшись?

– Я не согласен, – Итан протянул руку и накрыл его пальцы ладонью. – Я же знаю, что ты – человек. Умный, красивый, проницательный. Замечательный. И я хочу быть ближе этому человеку. Тебе. Это слишком много?

– Это… – Олле смотрел на его пальцы почти с отчаянием. Ну почему все так сложно? – Я не знаю. Я, наверное, слишком много думаю. И поэтому – все время сомневаюсь. Я хочу быть с вами, но наши жизни слишком параллельны, и я просто боюсь, что ничего не получится. Хотя… простите, я сам говорил, что пусть все идет, как идет. Я действительно слишком много думаю. А еще больше говорю.

– Нет, – мужчина легонько сжал его руку. – Просто ты не привык быть взрослым и самостоятельным. Пока не привык. А ведь придется.

– Значит, для вас я все-таки ребенок? Потому что не знаю, просто не представляю себе эти отношения? – глаза Олле потемнели. – У меня есть альфа, которая согласна делить меня с кем-либо. Но ВЫ… вы пойдете на это? Хотя… – он снова отвернулся, – я слишком сильно забегаю вперед, и слишком много требую.