Текст книги "Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

– Я очень на это надеюсь, – Йен кивнул, направляясь к двери. – Я сообщу вам свое решение.

Ответные заверения в скорейшем окончании строительства отрезала дверь, захлопнувшаяся за его спиной. Поймав чей-то любопытный взгляд, Йен вскинул бровь, изображая вежливое недоумение, и любопытсвующий субъект поспешил убраться с глаз. Хмыкнув про себя, Йен потер шею и неторопливо направился к лифту, надеясь, что медленная скорость позволит ему идти, не особо демонстрируя свою хромоту: Йен ненавидел любое проявление собственной слабости.

…По истечении этой недели Йен уже был готов признать, что его прокляли. Сначала его чуть не сбила машина, потом он умудрился отравиться пикантным соусом в любимом ресторане. И, обнимаясь с фаянсовым другом в туалете после принятия убойной дозы лекарств, он думал о том, что хорошо, что Дерил не увидит его в таком виде. А с ногой вообще вышло глупо: он умудрился встрять в драку, которую устроили возле самого выхода какие-то отморозки. Впрочем, не ему жаловаться. Если бы он тогда не споткнулся, то точно получил бы нож под ребро. А так – только задело немного.

Добравшись до лифта, Йен нажал на кнопку вызова, но кабинка так и осталась стоять на месте. Коротко выругавшись по поводу безалаберности владельцев здания, Йен решил спуститься по лестнице. Тем более что спускаться – не подниматься. Йен повертел головой, ища дверь с табличкой «Выход» и, заметив искомое, направился к ней. На мгновение недоуменно сдвинул брови, изучая безобразное пятно разлитой прямо на полу краски, шагнул в сторону, пытаясь его обойти, и только и успел взмахнуть руками да слабо охнуть, когда вдруг ушла опора из-под ног…

…Дерил сидел рядом. Сидел и держал его за руку, прижавшись губами к сильным нервным пальцам, глядя куда-то в стену. Он был бледен, точно не спал толком сутки, с темными кругами под глазами. А еще он был зол. Хотя, это не мешало ему осторожно гладить лицо любимой альфы кончиками пальцев.

– Я сам прибью тебя… чтоб не мучился… ну почему ты ничего мне не рассказываешь, м? Ну альфа ты, альфа, – шептал он. – Я же не спорю… Я позвонил твоему отцу. Думаю, тяжелая артиллерия мне поможет.

Йен медленно сморгнул, приходя в себя. Вдохнул полной грудью знакомый, уже любимый запах и слабо улыбнулся.

– Ты мне снишься?

– Нет, – теплые губы невесомо коснулись его губ. – Я над тобой сижу и на тебя сержусь. Джарвис пожаловался, что ты таскаешься повсюду без охраны и чуть не убился. Раз пять за последнюю неделю.

– Мне охрана не положена, – Йен со стоном вжался в его губы, свободной рукой надавив Дерилу на затылок, не дав ему отстраниться. – «Чуть» не считается. Джарвис следит за мной?

– Следит, – судорожно выдохнул Дерил. – Он за всеми из семьи следит. И теперь отслеживает твои координаты. В случае если ты долго не перемещаешься – подает сигнал тревоги. Так тебя и вычислили… Ты навернулся. И круто.

– Я помню, – Йен криво усмехнулся, отпустил Дерила и попытался сесть. Застонал сдавленно, когда усилие отдалось в теле болью. – Черт… Ненавижу быть беспомощным. – Стиснув зубы, он все-таки принял полу-лежачее положение и выдохнул. – Передай Джарвису спасибо.

– Не за что, мистер Гаррэтт, – тут же любезно отозвался ИскИн. – Настоятельно рекомендую вам воспользоваться охраной.

– Вот и я настоятельно рекомендую. Не дергаться, например, – Дерил сбросил туфли и вытянулся рядом с ним на постели, губами касаясь плеча. – Иначе кое-кто не доживет до моего совершеннолетия.

– Размечтался, – фыркнул Йен и откинул голову на подушку, обняв Дерила одной рукой. Кружилась немного голова, но тепло тела омеги убаюкивало и успокаивало. – Доживу и не только до совершеннолетия. Я еще внуков женю.

– Статистически последний случай имел бы летальный исход, не упади вы на песок, мистер Гаррэтт… – встрял Джарвис.

– Йен… я не хочу тебя потерять. Я сам проанализировал все что происходит. Ну послушай меня, пожалуйста.

Йен заглянул в его глаза и чуть виновато улыбнулся:

– Прости, малыш, – дотянулся, коснулся губами губ. – Обещаю быть осторожней. Но я и так осторожный.

В дверь деликатно постучали, Йен вскинулся и тут же откинулся обратно на подушки.

– Отец…

И, словно в ответ, дверь открылась, и на пороге появился Дэвид.

– Йен… – он стремительно пересек комнату и остановился у кровати сына. – Как ты?

В его глазах, так похожих на глаза Йена, сияла тревога.

– Отделался испугом, – Йен улыбнулся, стараясь выглядеть как можно более беззаботным, но обмануть отца ему редко когда удавалось. Кажется, в этот раз тоже не вышло. Недовольно покачав головой, Гаррэтт-старший перевел взгляд на притихшего Дерила.

– Здравствуйте, молодой человек. Спасибо, что сообщили.

– Я надеюсь, что хотя бы вы сумеете удержать его, мистер Гаррэтт, – Дерил, не успевший вовремя принять более приличную сидячую позу, попытался выйти из ситуации с наименьшими для себя имиджевыми потерями.– Вы, может, помните меня. Наверное. Я… омега Йена.

Наверное, не стоило этого говорить. Наверное, нужно было позволить Йену самому отрекомендовать его. Только говорить хоть что-то было нужно. Просто нужно. Чтобы не дать повиснуть дурацкой паузе.

– Я знаю, – Дэвид тепло улыбнулся. – Том говорил мне. Спасибо, что рядом с моим сыном. Ему нужно вас чувствовать.

– Папа… – Йен с легкой укоризной посмотрел на отца.

– Это на самом деле так, – Гаррэтт-старший присел на край кровати. – И ты нравишься Роберту. Да, с ним я тоже уже разговаривал.

– Есть кто-нибудь, кто еще не в курсе? – ворчливо поинтересовался Йен, которому не хотелось ни с кем делиться своей «тайной».

– Думаю, только Крис еще не в курсе, – Дэвид фыркнул совсем как Том, – но он сильно занят в последнее время. А за вами всеми нужен присмотр. Поэтому я пока останусь здесь.

– Папа!

– Это ведь и мой дом тоже, разве нет? – Гаррэтт вскинул бровь, и Йен отвел взгляд.

– Да, конечно, прости, пап.

– Я рад, что мы поняли с тобой друг друга. Я не собираюсь давить на кого-то или строить из себя цербера. Я просто хочу быть рядом, если кому-то понадобится помощь или просто захочется поговорить. – Дэвид встал с кровати. – Я переговорю с секретарями и решу твои дела в офисе, но завтра ты из дома не выйдешь. И мне не нравятся все эти… несчастные случаи, которые происходят с тобой в последнее время. Я пришлю к тебе Юджина, расскажешь ему что, как и где с тобой было от начала до самого конца.

– Папа, – Йен попытался, было что-то сказать, но Дэвид остановил его.

– Я не ограничиваю твою самостоятельность, – его голос неуловимо изменился, оставшись все таким же мягким, но при этом похолодевшим на пару градусов. – Но я хочу быть уверен, что это не повторится. Вечером зайдет врач: я должен знать, что с тобой все в порядке.

Йен пару долгих мгновений смотрел на него тяжелым взглядом, а потом опустил глаза.

– Хорошо.

– Спасибо, – Дэвид улыбнулся, сжал его плечо и, кивнув Дерилу: «еще увидимся», вышел из комнаты.

Йен немного помолчал, а потом смущенно посмотрел на Старка:

– Вот видишь, какая из меня альфа?

– Замечательная альфа, – возразил Дерил. – Просто никто не может спорить со старшими. Особенно с отцами. Я вот могу только клянчить, канючить и ныть. Правда у отца терпения не хватает, так что обычно он просто выходит, а потом возвращается, когда ныть мне надоедает, – он снова поудобнее устроился рядом с Йеном и осторожно обнял его, стараясь не тревожить тугую повязку, наложенную на грудь. – У тебя вообще-то пара ребер треснула. И сотрясение, судя по отчетам. И это еще ты легко отделался. Можно сказать испугом.

– И правда, – Йен хмыкнул. – Тогда почему я все еще здесь валяюсь, м? С переломами ребер некоторые умудряются даже в клубы на тусовки ходить. Но головой, похоже, я и правда сильно приложился, так как думаю сейчас не о том, как умудрился так попасть, а о том, что буду ужасной альфой. Самой ревнивой на свете, – он мягко улыбнулся, вдохнул теплый запах. – Останешься на ночь? Обещаю не приставать.

– А не боишься, что это Я к тебе приставать буду? – вскинул бровь Дерил, глядя на него, а потом приподнялся и шепнул прямо в его губы: – Я останусь на ночь. Я хочу остаться на ночь с тобой. Потому что люблю тебя. Потому что… не хочу, чтобы в следующий раз твоя машина слетела с автострады. Или при ограблении банкомата тебя ненароком прибили…

Йен отвел прядки от его лица, погладил лоб ладонью, глядя в сияющие мягким светом глаза.

– И чем я заслужил тебя? Я все время боюсь, что мне все это снится. ТЫ мне снишься. – Он прикрыл глаза на мгновение, улыбнулся слабо, беря под контроль разбушевавшиеся эмоции. – Как насчет ужина в кругу хоть и не полной, но все равно твоей будущей семьи? А если Крис почтит нас сегодня своим присутствием, то и официально представим тебя, как мою омегу. Заодно и спросим, частью какого клана мы теперь будем. Или, может, нам позволят создать свой собственный? Как тебе идея? У нас будут очень красивые дети.

Дерил густо покраснел. Вспыхнул, как роза в саду летней резиденции.

– Дети?.. Мне рано еще о детях думать… можно я лучше об ужине подумаю? И о том, что все, что с тобой происходит – не случайно. Папа заменил нашего врача. Пригласил того, которого рекомендовал доктор Аммарри… Мне действительно ввели код чужой альфы. Только к моменту, когда взяли пробу – антитела уже сожрали вирусный код. Так что выяснить, кто же агрессор не смогли. А доктор немного не в курсе. Ей просто заплатили, человек, с которым она незнакома… Так что ты все еще в опасности. И черт его знает, с какой стороны.

Йен мягко рассмеялся.

– Я понял, больше смущать тебя не буду. Тем более что я даже отсюда слышу, как недовольно бурчит твой желудок. – А потом стал вдруг серьезным. – И это не я в опасности, это ты. Ты – мишень, даже если и не конечная цель. Я всего лишь помеха. Не хочу вмешиваться в ваши дела, но если эта доктор работала с вашей семьей столько лет… Она фактически предала вас. Сколько же ей должны были заплатить? Она так нуждалась в деньгах? Хотя… если бы не наша с тобой встреча, у них бы все получилось. Ты бы даже не почувствовал ничего, пока не встретил того, кто решил стать твоей альфой.

– Она вряд ли нуждалась в деньгах. Разве что это были очень большие деньги. В них нуждаются всегда… Даже если инструмент для достижения основной цели я, ты в опасности. Ты, потому что это тебя устранить пытаются. А я слишком долго ждал тебя, чтобы просто взять и потерять из-за какого-то урода, понимаешь? – Дерил отчаянно поцеловал его, чувствуя, как подкатывает к горлу ком слез.

– Прости, мой хороший. Я буду вести себя осторожно, обещаю, – Йен покрывал крошечными, нежными поцелуями лицо, мысленно давая себе подзатыльник. Его омеге – всего шестнадцать. Он юн, чист и, несмотря на всю свою гениальность – еще совсем ребенок. Влюбленный ребенок. – Прости мне мою циничность. Я слишком долго никого не подпускал к себе. Иди сюда, – он притянул его к себе поближе и, наплевав на боль в ребрах, обнял, обернул в свои объятия. – Я никуда от тебя не уйду. Обещаю, Дерил.

– Не забывай об этом, пожалуйста. Меня не убьют. Без меня двадцать восемь миллиардов останутся в семье. А вот без тебя мне жить не захочется, – Дерил обнял его в ответ и замер в его объятиях.

========== Часть 11 ==========

11.

Забавно, но на парах Итан Харрингтон вел себя как мальчишка. Суетился, как вчерашний студент, фонтанировал занимательными фактами, искрил шутками и, в общем, вел себя весьма занимательно, что, впрочем, ничуть не испортило лекцию. Но вот запланированной отработки, на удивление, не случилось. Вместо ставшего привычным за последние дни диалога, он сразу выдал:

– Я в восторге от вашего эссе, мистер Хэмсворт. Прекрасно подобранная тема, отличные материалы, подозреваю, далеко не из учебников и даже не из сети. Даже если из сети, то мне известна только треть ресурсов, которые вы использовали для разработки темы. Это же просто прекрасно! Более того, – по сложившейся привычке Харрингтон встал из-за стола, обошел его раза три, а потом достал из ящика брошюрку и протянул ее Олле. – Через месяц конференция. И ваша тема удивительно вписывается в концепт. Я предлагаю вам доработать ваше эссе до полноценного доклада и представить его на конференции. На основании ваших материалов вы к концу обучения вполне сможете защитить докторскую. Вам это будет вполне по силам. Что скажете? – зеленые глаза горели таким энтузиазмом, что сказать ему «нет» было попросту нереально. Слишком много надежды. Слишком много… желания, почти что страсти плескалось на самом дне взгляда. Итан Харрингтон был всецело увлечен этой неожиданной идей.

– О… – Олле взял брошюру, чувствуя, как заливает румянец смущения щеки. Никто никогда не приходил в такой восторг от его работы, и он чувствовал себя польщенным. А еще от взгляда сияющих глаз Харрингтона почему-то замирало сердце. – Я раньше никогда не делал доклады и не участвовал в конференции. Я просто не знаю, как это делать. Да и тема… Мне понадобится новый материал для исследования. Для своего эссе я брал за основу разработанные Робертом Старком принципы создания голограмм, но мне и самому хотелось бы создать что-то свое, совсем новое. Но, боюсь, пока у меня не хватает опыта. Да и необходимых знаний нет.

– Олле, – улыбнулся Итан. – Всему свое время. Вы только на первом курсе, а ваша работа на голову выше тех работ, которые для финального этапа пишут студенты-выпускники. Но гордиться я вам не позволю. Хвалить можно, нос задирать на похвалу – нельзя. – Он привычно присел на краешек стола, опираясь ладонями позади себя. – Я знаю. Мне нравятся работы Дауни-Старка в сфере программирования. Они… новаторски. И принципиально отличаются от работ даже Джобса и Возняка. А они были основателями течения в принципе. Благодаря им и Гейтсу с его командой, мы имеем то, что имеем. Но Старк… никто так далеко в своих работах не продвинулся в разработке истинного ИскИна. Вы можете шагнуть еще дальше, чем черт не шутит?

– Я не хочу заниматься искусственным интеллектом, – Олле немного нахмурился. – Моя мечта – виртуальная реальность. Модернизация глобальной сети с использованием всех последних разработок, – он вскинул на Харрингтона ясный взгляд и вдруг смущенной улыбнулся. – Но это не тема для конференции. И я все еще не знаю, как делаются доклады.

– Ну, доклад мы напишем вместе. Это не проблема. А тему твоей будущей докторской мы плавно интегрируем в тему конференции, – усмехнулся Итан. – Это как писать фантастический роман. Мне нравятся работы господина Митио Каку. Он мало того что возвел физику в ранг занимательной сказки, так еще заставил тех, кто физику в школе ненавидел, любить ее нежно. Фантазируй. Просто фантазируй. Чего бы тебе хотелось достичь. Танцуй от противного. Ты ставишь цель и строишь предположения, как рисуешь схему. Для того чтобы получить вот это у меня должно быть это, вот это и еще вооон то. Но вооон того у меня нет тоже, а чтобы получить его нам надо то-то и то-то…

– Папа учил меня ставить несколько небольших целей вместо одной необъятной, – Олле улыбнулся, поневоле заражаясь энтузиазмом преподавателя. – Поэтому, как я понимаю, моя самая первая цель – доклад. А для всего остального у меня есть еще пара лет. Я умею расставлять приоритеты. И я буду вам очень благодарен, если вы поможете мне с докладом. Месяц пролетит быстро, – Олле сузил глаза, а потом вдруг спросил. – Сколько вам лет, мистер Харрингтон? Вы не похожи на наших почтенных, но таких неповоротливых профессоров.

– Мне тридцать один. Защитился я сам, пять лет назад. И пять лет назад начал преподавать. Так что не такой я юный, правда и не почтенной замшелости пень… – рассмеялся Итан. – И да, я, конечно, вам помогу.

– Наверное, мне повезло, что вы не родились в Хэлле, – немного грустно произнес Олле. – Я уже говорил вам, как относятся к омегам наши учителя. Никому из них и в голову не пришло бы предлагать участие в конференции омеге. Даже будь у меня мозги уровня Роберта Старка, в лучшем случае, на чтобы я мог надеяться – на нормальные оценки в дипломе.

– А с чего вы взяли, что у вас мозги хуже? Ваш уровень при должной подаче материала может быть даже выше уровня Роберта. К слову, его сын, которому я так же преподаю на другом потоке, так же умен, и его подготовка столь же блистательна. Только, кажется, у него сейчас сплошная романтика в голове, потому с ним я немного подожду. Пока любовь не выветрится. Или не поутихнет, – отшутился Харрингтон. – Я не отношусь с предубеждением ни к кому. Будь вы альфа, бета или омега, парень или девушка. Для меня принципиален вопрос вашего желания принимать то, что я могу вам дать. А взять вы можете очень много. И как вашему преподавателю мне это импонирует.

– Дерил? – Олле рассмеялся. – Он только-только обрел свою альфу, которую ждал не один год. Моя связь с моей альфой старше всего на несколько дней, но тут мне проще: романтикой моя голова не забита. А еще я очень любопытный и занудный, – Олле лукаво улыбнулся. – Поэтому мой первый вопрос – когда и как?

– Давайте так, вы читаете брошюрку, набрасываете свои мысли, а потом мы вместе садимся и думаем над планом и материалами, – предложил Итан. Вот только в глазах его затаилась грусть. – Вы не любите вашу альфу? Вы простите, что я… не в свое дело лезу. Просто я привык думать, что между альфой и омегой чувства есть всегда. Я бета, мне сложно рассуждать об этом.

– Я… – Олле смутился и метнул на Харрингтона пронзительный взгляд. Он не привык делиться чем-то своим сокровенным и до недавнего времени его «поверенным» в этом плане был Йен. Но все слишком изменилось… В Университете ему так и не удалось завести друзей, а этот мужчина казался совсем другим. Не таким, как все, кто окружал его, Олле. Ему почему-то было совсем не страшно доверять. – Чувства есть, но они совсем другие. Мои родители женаты уже двадцать лет, но у отца есть своя омега, а у папы – своя альфа. И я даже не знаю, повезло им или их кто-то так проклял, потому что так, как у них – не бывает. Не в нашем мире, не в нашем городе. Пара альфа – омега – это пара на всю жизнь. Я знаю, что в моей жизни не будет других альф. Что он будет защищать меня до самого конца, а я – заботиться о нем. Это инстинкты, которые с успехом заменяют чувства большинству. А я другим получился, – Олле почти беззаботно улыбнулся. – Как омега я обожаю свою альфу. Но как человек… Я испытываю к нему благодарность, привязанность, даже нежность. Наверное, даже люблю его. Но эта не та любовь, – Он усмехнулся. – Сердце не трепещет, и бабочки в животе не бьются.

– Может, не время? Знаете, любовь ведь по-разному приходит. Однажды вы можете проснуться, посмотреть на вашу альфу, и понять, что любите его больше жизни. Что никого больше не можете представить рядом, потому что он для вас – все. И бабочки в животе появятся, и сердце затрепещет. Просто не вдруг и не внезапно при первом взгляде или поцелуе. Думаю, вам досталась замечательная альфа, раз уж вы учитесь, занимаетесь делом, которое вам интересно. Не отметайте такой возможности, Олле, – мягко усмехнулся Итан. У него была удивительно теплая, светлая улыбка. И какая-то всепрощающая и всепонимающая, что ли?

Олле опустил взгляд.

– Этого момента я могу прождать всю жизнь. А я не хочу жить с пустотой в сердце. У меня действительно самая замечательная альфа в мире, которая понимает меня. И в этом – тоже. Я хочу любить, – Олле вскинул голову, глядя Харрингтону прямо в глаза. – Я знаю, что это больно. Я вижу, как больно отцу. Но я все равно хочу. Лучше боль, чем совсем ничего.

– В чем-то я с вами согласен. В чем-то нет. Вам не известна пока настоящая боль. И слава Богу. Потому что от этого просто так не избавиться. Проще умереть… – он вздохнул. – Но мы отвлеклись, мистер Хэмсворт, – Итан сунул руки в карманы песочного цвета брюк и передернул плечами. – Вам ясно задание?

– Да… сэр, – Олле снова опустил взгляд, спрыгнул со стола и, не поднимая глаз, сунул брошюру в рюкзак. – Я представлю вам примерный план послезавтра, – что-то неуловимо менялось в нем. Уходила мягкость и открытость, уступая место прохладной вежливости. – До встречи, мистер Харрингтон.

– Олле, – окликнул его уже у порога Харрингтон. – Простите, я не должен был… это действительно очень не корректно с моей стороны. Простите.

– Если бы я не хотел об этом разговаривать, вы бы не услышали от меня ни слова, – Олле обернулся, глянул на него из-за плеча. – До свидания, сэр, – светлые волосы скользнули по плечам вслед за движением головы своего хозяина, а в следующую секунду дверь закрылась за спиной Олле.

***

Звуки музыки были слышны еще в лифте. Не то чтобы звукоизоляция была хреновая. Просто очень непривычны были звуки именно этой музыки. Нежная и страстная скрипка. То вкрадчивая, то обманчиво-уступчивая, то непокорная, почти агрессивная. Когда дверь открылась, музыка хлынула на него восхитительным потоком, заставляя блаженно щуриться. О… здесь, в этом доме, только один человек может играть это. Играть, потому что время от времени музыкальные фразы обрывались и повторялись вновь.

Колин забросил сумку в свою комнату и, достав планшет и тетрадь, неслышной тенью скользнул в гостиную, устраиваясь на самом краешке дивана. Взгляд его прикипел к высокой тонкой фигуре альфы. Зря он взял лекции. Все равно сосредоточиться не сможет. Сосредоточиться на чем-то, если рядом Гаррэтт – невозможно.

Его появление незамеченным не осталось. Не прекращая играть, Дэвид развернулся, кинул на него хмельной взгляд, улыбнулся еле заметно уголками губ и опустил ресницы. Смычок на мгновение замер, а потом этаж заполнила совсем другая музыка. Что-то отчаянно-злое-веселое, почти сумасшедшее. Что-то, в чем угадывался мотив популярной песни, которая еще пару минут назад играла в торговом центре.

Колин смотрел на него широко распахнутыми глазами. И то же самое странное чувство охватило его. То же самое, что и при первой их встрече. И запах старшей альфы кружил голову ничуть не хуже алкоголя.

Кол отложил планшет с тетрадью, обнял диванную подушку, уткнувшись в нее носом, пряча странную улыбку, исказившую губы.

А Дэвид играл. Просто играл. Не для огромного зала или на уроке. Он просто играл. Для себя и, быть может, для своего единственного зрителя. То разнузданное танго, то вынимающую душу балладу, то классику, то современность. Закрыв глаза или смотря куда-то словно внутрь себя, он улыбался то нежно, то зло, то прятался за завесой волос, то откидывал за спину мешающиеся пряди отточенным жестом. И когда музыка наконец смолкла, тишина вдруг оглушила.

– Вы не кажетесь приверженцем такого стиля, Колин, – спокойно произнес Гаррэтт, укладывая свою скрипку в старенький футляр. – Вам подошло бы что-то, где четко прослеживается ритм. Добрый вечер.

– Здравствуйте, мистер Гаррэтт, – только и сумел выдохнуть Колин после паузы. Слишком сложно оказалось собрать воедино разбежавшиеся мысли. Еще сложнее оказалось вернуть назад и старательно впихнуть в оболочку эмоции. – Тем не менее, мне нравится ваша музыка. Ритм мне нужен, когда я бегу или тренируюсь. Потому на некоторые ваши композиции я сделал собственные даб-степовые миксы.

– В самом деле? – Дэвид повернулся к нему, улыбнулся. – Мне было бы очень интересно их послушать. – Он мало чем напоминал «грозную альфу», но властность чувствовалась в каждом его движении. Властность и сила дремлющего в своих ножнах клинка.

– Ну… – Кол покраснел и за малым не предпринял попытку провалиться на месте вместе с подушкой и диваном. – Надо будет порыться в ссылках… К сожалению, ни на один ваш концерт попасть так и не получилось. Зато мне повезло слушать вас приватно.

Дэвид рассмеялся:

– Если соберетесь – дайте мне знать, я поделюсь билетом. Хотя в ближайшее время концерты я буду давать только так. Пока не вернется Том, я останусь здесь.

– Тогда повезло еще больше. Мало кому удавалось слушать вас так, – подушка от перепавшей ей нежности давно должна была рассыпаться трухой. – Ваши импровизации просто прекрасны. Для концертов надо обряжаться в костюмы и галстуки, а мне милее джинсы и толстовки, плеер в ушах и очередная полоса препятствий.

– Я до сих пор выступаю в джинсах и футболке с каким-нибудь смешным принтом, – Дэвид опустился в кресло напротив Колина. – Я не слишком форматная альфа. Собственно, я вообще не альфа, – в глазах промелькнуло что-то и исчезло. – Вы очень похожи на отца. На обоих отцов.

– Крис сказал что я – копия мое… Эйдана. От него я взял только глаза, – Кол притиснул подушку еще сильнее, будто она ему близкой родней приходится. Или любовью всей его жизни. – Вы альфа. Я чувствую вас как альфу. Ваш запах.

– Не внешностью, тут вы действительно почти копия Эйда. Характером, – Дэвид со странным и почему-то кажущимся почти болезненным любопытством посмотрел на Колина. – Запах? Вы могли ошибиться и перепутать его с парфюмом, например.

– Я не путаю запахов, мистер Гаррэтт, – покачал головой Кол. О да, жизнь научила его различать запахи не хуже ищеек. Если вовремя не понять что эта вот омега вот-вот потечет – рискуешь вывернуть собственный завтрак кому-нибудь на колени. – Мне нравится ваш. Он меня… умиротворяет. Немного напоминает запах Йена. Совсем чуть. Ваш … ммм… глубже, что ли? Не такой яркий как у него, но гораздо глубже. Я чувствую его как послевкусие… как оттенки, слой за слоем.

Дэвид подался вперед:

– Ты чувствуешь запах всех альф?

– Нет, альф редко, омег в основном. У альф – только самые сильные что ли. Как запах Криса или Йена. Они – сильные. Вы – тоже, – Кол пожал плечами. Он привык к этому. Просто привык и не видел ничего особенного.

– Крис – твой отец. Чувствовать его запах – естественно, – Гаррэтт снова откинулся на спинку кресла. – Как и для него – чувствовать запах всех, входящих в его клан. Но МОЙ запах не слышит даже он. Только Том, как моя омега.

– Кофе и корица. А поверх – ваш одеколон. Кензо. Мне нравится, – улыбнулся Колин.

Дэвид удивленно покачал головой. Удивленно, растеряно и, кажется, с легким страхом.

– Отец знает?

– Я не скрывал этого. Меня… мутило от запаха всех омег в течке кроме отца. И Олле. Собственно, так я и понял, что Олле – моя омега. Жаль… жаль что мы друзья. Я хотел бы любить его.

– А что будет, если ты встретишь другую омегу, от запаха которой тебя тоже не будет мутить? – Дейв нахмурился. Кажется, способ определения ему не очень понравился. – В этой жизни может случиться всякое. И я тому – наглядный пример.

– Ничего, – Кол тряхнул головой и наконец отлип от подушки. – Олле моя единственная омега. А я – его альфа.

Дэвид усмехнулся.

– Надеюсь. Олле мне такой же сын, как Йен. И волнуюсь я за него ничуть не меньше. Мне нравится твоя самоуверенность. Отличное качество для альфы. Осталась самая малость – уравновесить ее умением трезво смотреть на вещи и просчитывать вероятности.

– Я всего лишь молод. А этот недостаток быстро проходит. Остальное не прилагается, но в этом клане мне нельзя НЕ научиться этому. Я не могу позволить себе быть слабым. Не здесь. Не в этом городе. И не с такими учителями.

– Нужно уметь быть слабым. А слабость бывает разной. Пойми, какие слабости допустимы, а какие – нет. Иначе сломаешься. Потому что иногда даже самой сильной личности нужен кто-то, перед кем он может побыть слабым. Плакать, когда плохо любимому человеку – не слабость. Поверить слезам предавшего тебя и простить его – слабость. Однако нужно уметь научиться прощать. А для этого нужно слишком многое понимать. Смотри, слушай, анализируй. Стань наблюдателем, и увидишь даже больше, чем можешь ожидать.

– У меня нет любимого человека. У меня есть друг, для которого я и должен быть сильным. Потому что он мечтает о настоящей любви, которую я, увы, ему дать не могу. И еще двое друзей, которые встретились так странно, что все, что я могу для них сделать – попытаться сохранить их любовь. Я должен быть сильным, мистер Гаррэтт. Как мой отец. И как… Крис. Господи, в какую странную семейку меня занесло! Боже, я родился Хэмсвортом, пусть не в клане. Но… – он прикусил губу, а потом продолжил, глядя на Дэвида. – Здесь это норма вещей?

– Что именно? Такие отношения? Нет – если ты про Хэлл. Да – если про семью. Это больно и страшно, но это держит нас всех вместе. Правда, я до сих пор не могу понять – как. Том и Крис десятки раз были на краю, и каждый раз что-то удерживало от последнего шага. Они эгоисты, они оба слишком сильные личности, не привыкшие уступать, но они стоят друг друга. Между ними нет связи альфы и омеги, но я совру, если скажу, что никогда не завидовал им. Хотя радость того, что мне не дано испытать того же – тоже есть. Когда мы узнали, что Том ждет Олле, я думал, что это конец. НАС с ним конец. Эйд ушел, а вот я – не смог. У нас уже был Йен, и я все еще был его альфой. И, пусть ребенок и не от меня, я чувствовал его, как своего собственного. Я знаю, что Крис ненавидит меня. Собственно, как и я – его. Я никогда не прогибался под него, да он и не пытался меня сломать. Но он будет первым, кто придет мне на помощь, если она понадобится. Как и я брошусь ему на выручку, если возникнет такая необходимость. Наша жизнь – это боль и постоянная ревность, но другой я уже не представляю себе. Я искренне любил Тома, но в один момент… перегорел. Я убью за него, он – моя омега, и я до сих пор хочу его, но у нас с ним никогда не будет таких отношений, какие есть у него с Крисом. Думаю, из-за этого и ушел Эйдан. Они с Крисом встретились слишком поздно, увы. Когда изменить что-либо было уже практически невозможно. Я помню твоего отца, когда он только-только появился. Своенравный и свободолюбивый – он был не в восторге от того, что ему тоже нужна альфа. Я разговаривал с Томом, когда ушел Эйд. У них были не менее странные отношения, и Том винил себя в его уходе. Думаю, винит до сих пор. И, знаешь, мне жаль, что так вышло у тебя с Олле. Что вы слишком хорошо понимаете разницу между отношениями пары и влюбленных. Очень жаль. Это пустота. И узнавшему ее будет не страшно поменять ее на любую боль, которую может принести любовь.

– Я не хочу такой любви, – медленно покачал головой Колин. Впервые за все время его пребывания в этом доме в его глазах читался неподдельный страх. Почти ужас, граничащий с паникой. – Если все вот так… нет, я не хочу любви. И я не хочу слабостей. Пусть я лучше сломаюсь. Здесь будут те, кто заменит меня. Может быть мой ребенок. Я не исключаю этого. Но… нет. Я не хочу так. Сколько я себя помню, отец всегда был перекати-поле. Но он не заводил длительных отношений ни с кем и никогда. И он избегал альф. Думаю, он помнил все, что происходило с ним здесь. И не желал повторения. И, черт… я понимаю его. Я буду рад, если Олле полюбит. Если у него ТАКАЯ пара появится. Я убью собственными руками того, кто посмеет причинить ему боль. Я голыми руками порву за Йена. И за Дерила. Но любить не хочу.