Текст книги "Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ)"
Автор книги: shizandra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)
Дерил отозвался мгновенно, крепко обнимая за шею. И тихонько застонал в целующие губы. Выгнулся дугой, позволяя ласкать себя как угодно, отдаваясь всецело, с той безоглядностью, которая была свойственна только по-настоящему влюбленным.
– Это лучше чем бояться… даже если я с ума сойду, все равно лучше…
– Не надо… Не бойся. Никогда не бойся, – Йен ласкал дыханием его лицо, целовал губы, прикусывал кожу не шее, все глубже погружаясь в сладкий омут. Сначала робко, а потом все смелее расстегивал пуговицы легкой рубашки, обнажая горящее тело. – Красивый… Какой же ты у меня красивый… – Нежно-розовые сосочки – съежившиеся от прохладного воздуха, упругие, были такими трогательными, что Йен сначала обласкал каждый невесомым поцелуем прежде, чем попробовать их на вкус.
Изумленный вздох был ему ответом. Тонкие пальцы растрепали его светлые волосы, погружаясь в шелковистые локоны, лаская затылок.
– Йен… – зрачки расширились, стали огромными, точно у слепого. – Йен, миленький… Что же ты делаешь со мной?..
– Показываю одному маленькому гению, что математические формулы – не самое прекрасное, что может быть, – улыбнувшись, Йен лизнул потемневшую горошинку, поцеловал внутреннюю сторону запястья ласкающей его руки, а потом накрыл ладонью пряжку ремня. – Ты позволишь?
– Ох, господи, – Дерил быстро облизнул губы, глядя ему в глаза, полуосознанно, лихорадочно, и выдохнул, потянувшись за еще одним поцелуем, глубоким, властным, нежным: – Да, Йен… Да!
Пряжку ремня тот расстегнул практически мгновенно. Осторожно вжикнул молнией, скользнул языком меж его губ и, запустив руку под белье, аккуратно погладил напряженную плоть. Рассмеялся тихо, заглядывая в глаза.
– Ты любишь шоколад, малыш. Значит, должен быть сладким.
И он действительно был сладким. Йен облизывал его небольшой, но красивый и аккуратный член, словно мороженое. Постанывая, посасывал, как конфету. Обнимая жаром рта, принимал глубже и невесомо ласкал подушечкам пальцев внутренние стороны бедер.
– Ты действительно сладкий…
Дерил метался по постели, комкая в пальцах мягкое покрывало. Напряженный до звона, до вспухающего криком горла. Йен играл на его теле, как на музыкальном инструменте играет виртуоз. Быть может, ему все-таки достался талант его отца – пусть и несколько иной. Талант извлекать стоны, вздохи, вскрики и шепот:
– Еще… Йен… еще…
Еще – до словно сведенного судорогой рта.
Еще – до выгнутой аркой над постелью спины.
Еще – до тягучего сладкого стона.
Еще – до пряных вязких капель, одуряюще пахнущих…
…Йен в последний раз провел языком по его животу и вытянулся на постели рядом с постанывающим юношей, таким совершенным сейчас в своем удовольствии. Таким чистым и непристойным. Йен коснулся легким, успокаивающим поцелуем уголка его губ и уткнулся лицом в шею, полной грудью вдыхая его запах, напитываясь им.
Лихорадочный болезненный жар медленно уступал место жару возбужденного тела, только что низринутого в оргазм. Настоящий оргазм. Первый настоящий в жизни. Дерил заставил себя открыть глаза и ослабевшей рукой обнял Йена, погружая пальцы в золотую волну его волос.
– Я люблю тебя… – его голос сел и в нем прорезалась легкая волнующая хрипотца. – Я все пытался понять, почему меня так к тебе тянет, почему я постоянно думаю о тебе, когда тебя рядом нет. Это не может быть химия… потому что химия действует, когда ты рядом. А когда тебя нет?.. – он с благодарностью и нежностью губами коснулся виска Йена. – Я люблю тебя.
Йен зажмурился, судорожно выдыхая. Запекло под веками.
– Спасибо, – Йен стиснул его пальцы. – Я счастлив. Я по-настоящему счастлив. – Дерилу шестнадцать. Первый мужчина в его жизни, первый настоящий оргазм. Сколько гормонов сейчас в его крови? Но так хотелось верить, что не химия тому причина. Они УЖЕ пара, чтобы не случилось дальше. Но… К черту все «но».
Молчание не затянулось. Дерил усилием заставил себя повернуться на бок и обнять Йена за талию. Губами поймал его губы и зажмурился от удовольствия. Его зацелованные губы болели, но и это была приятная, ласковая боль, которой хотелось наслаждаться по-полной.
– А как же ты?..
– Всему свое время, – Йен улыбнулся и пригладил его взъерошенные шоколадного цвета прядки. – Сейчас меня больше волнует, как ты себя чувствуешь.
– Замечательно, – выдохнул Дерил. – Лучше не придумаешь. Правда. – Врасти. Хочется врасти в него, переплестись с ним, дышать с ним, дышать ИМ. Быть рядом, чувствовать, как бьется его сердце. Этого так хочется. Невыносимо. До крика.
Йен пару долгих мгновений смотрел в его глаза, словно пытаясь найти там какой-то ответ, а потом обнял крепко и перевернулся на спину так, чтобы Дерил распластался на нем. Провел ладонями по спине, плечам. Взъерошил прядки, мягко улыбаясь, а потом просто обнял, прижав к себе.
– Тебе нужно сообщить отцу. Это нападение, Дерил. Где-то в вашей системе охраны есть лазейка.
– Я понимаю, – Дерил почти оседлал бедра и, сложив руки на его груди, подпер подбородок, глядя ему в глаза все еще затуманенным после оргазма взглядом. – Я раньше о таком только в книгах читал. Но, оказывается, такое может быть и в жизни…
– Что именно? – Йен вдохнул его запах. Пронзительный, но все такой же тонкий. – Хотя в этой жизни бывает все.
– Такое нападение, – уточнил Старк. – Мне хотелось бы увидеть того, кто это устроил. Увидеть и спросить зачем. Знаешь, а ведь это чудо, что мы с тобой встретились. Ты ведь знал меня с детства, но даже не думал, что так может случиться, да?
– Твой отец слишком сильно охранял тебя, чтобы это можно было назвать словом «знал». Я знал, что ты есть. Знал, что отец тобой гордится, а Олле нравится болтать с тобой по сети. Знал, что ты маленький и беспокойный гений, но никогда не думал, что ты можешь оказаться моей омегой, – Йен дунул, и челка Дерила взметнулась веером.
– Маленький гений? – смешно фыркнул Дерил. – Знаешь, сколько раз я видел твои фотки в сети? Иногда я влезал в вашу внутреннюю сеть. Это трудно, но можно. Правда, меня очень быстро вышибали ваши файерволы… Но весь этот дурдом стоил того, чтобы увидеть тебя хоть одним глазком. Хотя камеры не дают и половины ощущения тебя.
Йен вскинул бровь в веселом изумлении:
– И давно ты за мной сталкеришь?
Дерил залился краской.
– Эм-м-м… пару лет? Когда сумел проломиться через вашу защиту. Ты не волнуйся, больше никто влезть не может. Это только я… пару раз помогал папиным парням с программами для модулей наших мега-серверов.
– Пару лет? Это сколько тебе тогда было? Четырнадцать? – Йен тепло фыркнул. – Рассказывай, как ты докатился до жизни такой.
– Ты красивый. И от тебя офигенно пахло. Последний раз, когда мы с тобой виделись, мне было десять. И твой запах я запомнил. А потом просто увидел фотку в сети и начал рыть… В двенадцать я увидел тебя издали. И запал… – кажется, у него полыхали даже уши. Дерил уткнулся лицом ему в грудь и вздохнул. – Прости, пожалуйста… я извращенец, да?
Йен рассмеялся. Его чистый, необидный, бархатистый смех словно погладил юную омегу.
– А я-то все гадал, с чего ты вдруг решил тогда с Колином приехать.
– Я просто очень хотел увидеть тебя, – придушенно шепнул Старк. – Вживую увидеть. И я так рад, что ты оказался моей альфой. Это почти чудо.
Йен фыркнул, напрягся и сел в постели, придерживая Дерила. Теперь они были близко, так близко… Бедра вжимались в бедра, глаза смотрели в глаза.
– И все-таки ты чудо… Но что мне делать с этим чудом сейчас? Я не хочу тебя отпускать. Я боюсь тебя отпускать. Но твой дом – не здесь. Пока не здесь.
Дерил склонил голову к плечу, глядя на него из-под полуопущенных ресниц, а потом, обняв за шею, легонько толкнулся в него, потерся пахом о его бедра.
– Я сказал отцу, что нашел свою альфу. Но не сказал кто моя альфа.
Йен сглотнул и стиснул руки, не давая ему больше двигаться.
– Я поеду с тобой. Но о том, как и что случилось с этой прививкой, придется рассказывать тебе.
– Я расскажу, – Дерил накрыл его губы своими.
– Остановись, хороший мой… – Йен отвечал и сам увлекал его во все новые и новые поцелуи. – Твоему отцу вряд ли понравится, если ты приедешь с опухшими губами.
– Это лучше, чем приехать в состоянии бреда, – возразил Дерил. Но отстранился. Почти оторвался, опираясь о постель обеими руками позади себя.
– Не могу с тобой не согласиться, – Йен потянулся, мазнул губами по его губам и встал с постели. – Надо привести тебя в порядок. Да и мне – одеться в нечто более пристойное. Душ там, – он кивнул в сторону неприметной двери. – Правда, одежды твоего размера у меня нет.
– Значит, немного побуду помятым. И очень неприличным. И непристойным, – Дерил соскользнул с постели и, подобрав свою одежду, аккуратно встряхнул ее, разложив на разворошенной постели. Ничуть не смущаясь своей наготы, прошлепал в душ. Минут пять за дверью шумела вода, и когда он вернулся, разморенный, обернувшийся в большое полотенце, подошел к Йену. – Оно стоило того. Каждый день из этих лет.
Тот, уже успевший одеться и даже снова собрать свои волосы в хвост, улыбнулся.
– Не дразни меня. Ты слишком хорошо пахнешь, чтобы я мог просто так находиться рядом с тобой, – он чмокнул его в нос и отступил. – Одевайся, – помолчал немного, а потом выдохнул. – Я хочу, чтобы ты был счастлив. Каждый свой день.
– Рядом с тобой? До последнего вздоха. Сколько бы их мне ни было отмеряно, – очень серьезно ответил Старк, и принялся одеваться. Быстро, но аккуратно и педантично. Он разгладил каждую складочку и морщинку на своей рубашке и брюках, прежде чем снова замереть перед Йеном.
В теплых карих глазах что-то мелькнуло, а потом Йен отвел взгляд.
– Я… не достоин таких чувств, Дерил. Я счастлив. Но не достоин.
– Позволь это решать мне самому, – молодой человек заключил его лицо в ладони и с нежностью коснулся припухших губ.
Йен медленно опустил ресницы, пряча за ними искреннее, концентрированное наслаждение.
– Ты отучишь меня есть шоколад. Твои губы – самое сладкое, что я пробовал в своей жизни. Но если мы не уйдем сейчас, то из этой комнаты я тебя не выпущу до завтрашнего утра.
– Это природное коварство омеги… мне же больше останется, – улыбнулся Дерил и отступил. – Поехали. Чем раньше разберемся, тем скорее отец отдаст меня тебе.
Йен кивнул, стиснул его пальцы, довел до двери и, распахнув ее, склонил голову, лукаво улыбаясь:
– После вас, мой принц.
*
Темнота… и в темноте – скользит высокая тонкая тень. До боли знакомые движения. Плавные, текучие, вкрадчивые. Мягкие кошачьи шаги вора. Лучшего из лучших. Тень замирает. Тень чувствует на себе пристальный внимательный взгляд, и до него доносится глубокий вздох. Понял?..
Да, понял. Он перестает скрываться и идет открыто. Пересекает пространство огромного зала и даже снимает маску, чтобы потом, когда загорается свет, ладонью прикрыть глаза.
– Здравствуй, Эйд… – Крис поднялся из кресла, поправляя и без того идеально сидящий пиджак. Привычка. Привычка всегда и во всем быть идеальным.
– Здравствуй, Крис… – его тело затянуто в трико. Все верно, он ведь работал… Ни грамма лишнего веса. По-прежнему совершенное тело. И волосы он по-прежнему стягивает в хвост. Совсем как Колин. Кол действительно копия отца. Тонкая, изящная, прекрасно сработанная копия. Хотя нет… куда лучше. Но он и впрямь совершенно позабыл, как выглядит оригинал.
– Давно не виделись…
Несколько шагов, разделяющих их, Крис преодолевает сам. Он не ждет, что Эйдан бросится ему на шею. Он вообще ничего не ждет. Слишком много времени прошло, и слишком многое их разделяет.
– Да, давно, – он останавливается в полушаге. Как сложно быть рядом, чувствовать снова запах СВОЕЙ омеги и не пытаться прикоснуться. Снова накрыть эти восхитительные чувственные губы своим ртом. А Эйдан улыбается. Чуть иронично, мягко, очень солнечно, совсем как когда-то – Что тебе нужно, Крис? Ты не горел желанием видеть меня почти девятнадцать лет. Что изменилось? Или… ты не справляешься со своим сыном?
– Все куда сложнее, чем ты можешь себе вообразить… – Крис все-таки не удержался и погладил кончиками пальцев гладкую кожу. – И, зная тебя, я подозреваю, что кое-что ты задумал с самого начала…
– Вот как? – взлетела черная бровь.
– Именно, – очень серьезно, без тени иронии ответил Крис, жестом приглашая его следовать за собой. Роскошный кабинет хозяина особняка сейчас был пуст. Тест проходили системы защиты, слежения и активной и пассивной защиты от проникновения. Пока что Эйдан выигрывал по всем статьям.
– И что же я запланировал? – в кабинете Эйд медленно и очень грациозно опускается в кресло и принимает из его рук бокал с коньяком. Они странно смотрятся вот так, сидя напротив друг друга. Высокий светловолосый мужчина-альфа в дорогом светло-сером костюме и другой, темноволосый омега, затянутый в черное трико.
– Маленькую победоносную войну. Прислать Колина, понаблюдать за тем, как он поставит на уши полгорода, а потом явиться…
– Ты мне льстишь. Я не нуждаюсь в твоей империи. И если бы не поведение моего сына-альфы, я бы позволил ему самому решать, чем ему заниматься. Не смешно, Крис… я не нищий, деньги на колледж или даже университет у меня есть. Как и на дом, машину, и спокойную жизнь. Но… ты знаешь, что это не по мне, – Эйдан мелкими глотками пил коньяк и наслаждался каждой секундой своего существования. – Колин – альфа. И не совсем обычная альфа. Полагаю, вся проблема заключается в том, что все мы тесно пообщались с «Пеплом». И ты, и я.
– Ты в курсе его проблем? – Крис побарабанил костяшками пальцев по резному подлокотнику кресла.
– Конечно в курсе, – Тернер прикрыл глаза. – Омеги ведутся на него, вот только он не переносит запаха омег в течке. Всех омег. За исключением меня. И, как я подозреваю, будущей своей омеги.
– Олле. Моего младшего сына, – слова канули как камень на дно омута. Улыбка стекла с лица Эйдана, как оплавившийся воск.
– Твой сын… омега Колина?
– Именно, – обреченно вздохнул Крис.
Коньяк Эйдан допил залпом. Отставил опустевший бокал на стол и обвел взглядом стены. Дубовые панели давили невыносимо. Воздух показался вдруг тяжелым, спертым. Ни вздохнуть, ни закричать.
– Ему ведь только восемнадцать, – наконец, выдавил из себя Эйдан. – Он…
– Ребенок? О, поверь, вполне самостоятельный. И уверенный, – покачал головой Крис.
– Это показное. Ты его совсем не знаешь!
– Ты сделал все, чтобы я не знал его, – в голубых глазах застыл лед. Прозрачные искорки стремительно темнели, наливались штормовой чернотой.
– Я не был тебе нужен, – вскинул на него взгляд Тернер. Он больше всего напоминал сейчас туго взведенную пружину, готовую разрядиться в любой момент.
– Ты не сделал ничего, чтобы быть мне по-настоящему нужным, Эйдан!
– Ты всегда видел Тома! – рявкнул тот, вскакивая с места. – Для тебя всегда и во всем был лучшим Том! Ты никогда не говорил мне просто хотя бы «хорошо». Ты все воспринимал как должное! Все и всегда! Ну, прости, что мне надоело ходить по минному полю! Прости, что желание трахнуть меня у тебя возникало только, когда ты злился! С него ты сдувал пылинки. А меня заколебало быть вторым… Я любил его. Больше чем ты. Больше чем Гаррэтт. Но ты и этого не видел… ты всегда был слишком зациклен на себе, Крис, так что хватит. Хватит обвинять во всем меня. Ты тоже ни шагу не сделал, зато шикарно шарахался от меня как от зачумленного. Я удивился, когда узнал, что жду ребенка… И знаешь, что я почувствовал в тот момент? Что я свободен, Крис. Что мне больше не нужно быть рядом с тобой и думать, изволишь ты злиться и возьмешь меня в постель, или будешь скулить под дверью Тома!..
Он отошел к окну, перестав буравить альфу тяжелым, почти ненавидящим взглядом. Отвернулся, скрестив руки на груди, вглядываясь в ночной мрак.
– Я воспитал своего сына так, чтобы он пылинки сдувал с любой омеги. Он и пальцем не тронет твоего сына, если тот сам того не пожелает. Если он кого-то считает своим, он порвет за этого человека кого угодно. Он научился защищаться. И научился быть взрослым. И все равно он остается мальчишкой. Очень серьезным и ответственным мальчишкой. Он сам зарабатывал деньги на свои развлечения и прихоти, так что на шее сидеть не будет. Он технарь… так что если отдашь его в следующем году в политех или позволишь самому поступить – проблем не будет.
– Ты не собираешься возвращаться? – негромко поинтересовался Крис.
– Ты смеешься надо мной?! – резко обернулся Эйдан. – Куда возвращаться, Викинг?! В твою семью? Я никогда не был твоей семьей, Крис, несмотря на статус твоей омеги. В твою постель? Спасибо, не хочу. Я и без тебя обходился все это время.
– И как?.. – бешенство в глазах. Удушливое, страшное. – Как обходился?..
Крис подчеркнуто аккуратно снял пиджак, повесил его на спинку кресла. Распустил узел галстука, и сбросил его туда же. Эйдан без тени страха наблюдал за его манипуляциями, и лишь когда альфа, пуговица за пуговицей расстегнул рубашку на груди, тяжело сглотнул. Запах. Запах ЕГО альфы. И этот запах заставлял адреналин буквально вскипать в крови, вместе с гормонами.
– Хреново обходился, – оскалился Крис, делая к нему шаг. – Ты голоден, Эйдан. И я чувствую это. Ты голоден. Ты заставлял себя давить собственные желания… о, ты можешь быть очень отзывчивым… я помню. Я видел запись с камеры в туалете, Эйд. Знаешь, почему я злился? Потому что на мои прикосновения ты с такой готовностью не отзывался… Я твоя альфа, Эйд. Но трахаться ты всегда хотел с ним.
Страх. Впервые за весь разговор в черных глазах плеснул почти животный ужас. Крис знал. Все это время знал и молчал. И тогда молчал тоже, отдав на откуп желаниям альфы и омеги свои настоящие эмоции. Его альфа питалась яростью. И почти ненавистью. И горечью. Но никогда не испытывала яркого искреннего восторга от слияния со своей омегой.
– Уходи, Крис… я не вернусь. Ты мне не нужен. Теперь – тем более, – Тернер шагнул назад и спиной уперся в стекло. Толстое легированное стекло. А бежать больше некуда.
– Нужен, Эйдан, – выдохнул Хэмсворт, когда его груди коснулись ладони, в бесплотной попытке удержать на расстоянии, оттолкнуть. – И теперь – больше чем когда бы то ни было. Тебе осточертело твое одиночество, иначе… – губы выталкивали слова в каком-то миллиметре от его губ. – Иначе ты просто не позволил бы мне отыскать тебя…
Поцелуй. И болезненный мучительный стон.
Между ними никогда не было любви. Между ними никогда не было искренности. Между ними не было эмоций, кроме тщательно хранимой ярости. Единственное, что связывало их – ярость. Багряная на вкус. Горькая до черноты.
Тяжелый выдох и шорох одежды. И вскрик.
Даже теперь ни один из них не сдавался. У каждого была своя правда, взлелеянная, выпестованная за минувшие годы. Одно осталось неизменным: ярость, вскипающая в глазах. Поцелуи с привкусом крови.
С грохотом летит куда-то в угол сметенное со стола пресс-папье. С шелестом опавшей листвы по кабинету разлетаются листы бумаги.
– Ненавижу… – губы в губы, шепотом в поцелуй, бешенный, голодный.
– Знаю… – в шею, укрытую солоноватой пленкой испарины.
– Ненавижу… – животным стоном, с каждым толчком в глубине напряженного тела.
– Знаю… – отмечая багрянцем отметин золотисто-смуглую кожу.
– Ненавижу… – вскриком, задыхаясь от накатившего удовольствия, утянувшего на самое дно.
– Ты мой… все равно мой…
…ему не позволили уйти. Его одели. И сковали. Браслеты наручников с хитрым замком защелкнулись на его руках в тот самый момент, когда Эйдан Тернер был готов покинуть кабинет.
– Зачем? – недоумение в глазах скрыть было невозможно. – Зачем? Мы же все прояснили. Мы же поняли друг друга теперь. У тебя своя жизнь. У меня своя. Зачем?
– Потому что ты – мой. Потому что я хочу тебя. Потому что я больше не хочу отпускать тебя. Не хочу и не буду…
Небольшая комната. Постель, стол, стул. Уборная за дверкой в торце. Очень похоже на маленькую комнату, обшитую войлоком. Чтобы не поранился. Чтобы не сбежал. А бежать больше некуда. Разве что на тот свет. Но туда Эйдан Тернер не торопился. Во всяком случае… пока.
***
Иногда Том ненавидел самого себя за собственную параноидальную страсть к информации. Тотальный и всепоглощающий контроль не раз и не два давал свои результаты, не раз и не два они предотвращали проблемы или насилие. Но иногда…
«Я не уверен, что тебе это нужно смотреть, Том. – Я сам разберусь, Ю».
Том медленно выдохнул, сморгнул и отключил дисплей. Пару долгих мгновений бездумно смотрел на черный экран, а потом встал из-за стола, вслух отдал распоряжение заблокировать входную дверь и подошел к окну, глядя на город. Так сильно и так слабо изменившийся за прошедшие годы. Хэлл стал чище, ярче, светлее, по его улицам теперь можно было почти безопасно ходить, но у всего есть другая сторона. За эти почти двадцать лет они создали настоящую империю. Бизнес, политика, экономика и даже искусство – в сфере их интересов было все. Хэлл сверкал стеклом и хромом, переливался по ночам рекламой и витринами. Он изменился. Но так и остался городом порока и страстей. Да, страстей…
Том опустил ресницы, и под веками тут же вспыхнула картинка. Два сплетенных тела и страсть – тяжелая, сладкая до горечи, медный привкус которой он почувствовал даже через монитор, от которого уже сам отвык. Они… красиво смотрятся вместе. Голубоглазый блондин и черноглазый брюнет. Ярко, жарко. Как день и ночь. Как… альфа и омега.
Том открыл глаза и отошел от окна к висящему на стене большому овальному зеркалу. Вскинул взгляд на свое отражение и криво усмехнулся. На лице слишком много изломанных теней, уголки губ опущены, а глаза словно в обрамлении черных кругов. Привычен. Изучен. Предсказуем. Есть привязанность. Наверное, даже любовь. Страсть… Ее лимит они исчерпали. И он теперь всего лишь муж. Все более чем логично. Но, боже, как же он устал. От логики, от анализа и привычки рассчитывать каждый свой шаг даже в чувствах. Да был ли он когда-нибудь другим? Нормальным. Если и да, то он не помнит. Где он ошибся? Когда сделал неправильный выбор? Впрочем… Теперь все это уже не имеет никакого значения. Вспоминать прошлое – удел стариков. Но смотреть в будущее… страшно. И почему-то не хочется больше ничего. Совсем ничего. Только покоя. И тишины.
Том отвернулся от зеркала и, разблокировав дверь, вышел из кабинета. Миновал большой холл, автоматически улыбнулся прислуге и, дождавшись лифта, вошел внутрь, отключив возможность дистанционного управления простой комбинацией кнопок. Последней он нажал ту, которая не имела никакого обозначения, створки кабины закрылись и лифт понесся вниз. На бесстрастном табло мелькали цифры, отмечавшие этажи. Когда на нем засветился ноль, лифт немного притормозил, словно давая Тому возможность передумать, а потом снова понесся вниз, а перед цифрами появился минус.
Освещение включилось автоматически, когда он вышел из кабинки на самом нижней этаже. Том отправил лифт наверх, а сам, пройдя по пустому и гулкому коридору, толкнул одну из дверей и переступил порог маленькой комнаты, в которой не было ничего, кроме мягкого ковра и притулившегося к стене дивана с наброшенным на нем стареньким, но пушистым пледом. Том слабо улыбнулся ему, как старому знакомому и, закрыв за собой дверь, подошел к нему. Провел ладонью по ворсу, сел на край, а потом вытянулся на диване, с головой укрывшись пледом, словно ребенок, прячущийся под одеялом от большого и страшного мира. Покой. И тишина, которая почему-то стонет голосом Криса, вторящего стону своей омеги.
*
Крис явился под утро. Взвинченный и злой. Напряженный, как взведенная пружина. Он присел на край дивана, с силой погладил сжавшегося Тома и заговорил. Очень тихо, спокойно, бесцветно.
– Я нашел Эйдана. Я переспал с ним. Я забрал его. Как бы там ни было, он – моя омега. Он отец моего сына. В чем-то прав он. В чем-то ты. Я… видел запись с того вечера, Том. В туалете. Я знаю, почему он ушел. Но я больше не могу позволить себе отпускать его.
– Не отпускай, – Том усмехнулся про себя. Запись в туалете? И почему у него нет никаких сомнений в том, какую именно? Хотя… и что? Что было в той записи, кроме адреналина и его, Тома, ревности и желания понять, чем они с Эйдом отличаются?
– Он любил тебя, ты знаешь? Поэтому оставался рядом так долго. И ушел, когда понял, что я ему больше не нужен… и что ты ждешь ребенка.
– Все так и не так. Но прошлое меня не интересует. – Том закрыл воспаленные от бессонницы глаза. В эту ночь прошлое стало его палачом. И уже даже неинтересно было, из-за чего Крис с Дейвом поцапались в тот раз.
– Иногда в прошлом можно найти ответы на вопросы, которые нас мучают сейчас, – Крис устало пожал плечами, а потом вытянулся рядом с ним, положив руку под голову. – Я знаю только одно: если он попытается разрушить то, что мы с тобой построили или попытается навредить тебе – я уничтожу его. Омега он мне или нет.
– Где он? – после недолгого молчания спросил Том и уткнулся лицом в стену.
– В бункере Олле, – движение не укрылось от Криса и он, подчиняясь желанию Тома, отстранился. Снова сел на диване, не касаясь его больше.
– Ты же знаешь, что так нельзя, – Том перевернулся на спину, глядя на его затылок. – Он твоя омега, но ты не сможешь держать его там вечно.
– А как можно, Том? Я не знаю что у него на уме. Я не знаю, почему после стольких лет он отдал мне Колина. Я не понимаю его. Никогда не понимал. Но я альфа клана, Том. Я обязан быть непоколебимым, иначе клан раздавят. Клан – наше с тобой детище. И никто и никогда не сможет оспорить того, что ты создал. Не Джуниор, нет. Другие. Молодые и дерзкие. Кому захочется, как нам когда-то подчинить город. Уже все знают, что Колин мой наследник. Есть и те, кто помнит, чей он сын. И если начнут задавать вопросы… Эйдан должен быть здесь. В клане.
– В клане, а не в бункере. – Том закрыл глаза. И как он мог забыть, что разговаривает с АЛЬФОЙ? – Как твоя омега, а не пленник.
– Он одиночка. Но он достаточно нагулялся. Все. Я не имею права быть альфой, не сумевшей обуздать свою омегу. К тому же, моя половина ты, а не он…
– Я твой муж. И знаешь, теперь я понимаю, почему «всего лишь». Брак можно расторгнуть. Кольцо – вернуть. Но никто не разорвет связей альфы и омеги. Даже если объединять их будет только общий ребенок и одна ночь раз в месяц, а то и реже – эта связь будет. И не мне и не тебе с ней бороться. Я пытался отпустить Дейва, дать ему шанс на свою жизнь. И теперь жалею об этом. Но я уже свою ошибку исправить не могу. А ты – можешь.
– Могу? – негромкий смех. – Ты прав. Могу.
Крис поднялся на ноги и быстро вышел из комнаты. Он – мог. Да. Пора заканчивать с затянувшимся безумием. Эта шекспировская трагедия слишком долго отравляла существование стольким людям. Закончить и забыть. Может быть, на сей раз получится? Как знать…
Он не стал подниматься лифтом. Взлетел по угловой лестнице, стремительно пронесся по коридору между кладовых, подсобных помещений. Здесь собрано множество семейных тайн. Тех самых «скелетов в шкафу» о которых многие предпочитают никогда не вспоминать.
У последней двери перед лифтом он остановился и приложил к пластине замка ладонь. Телеметрия считала все параметры. Температуру, давление, папиллярные линии, даже химический состав пота, прежде чем открыть дверь.
Эйдан сидел на постели, обняв колени. Сидел спокойно и не сделал ни единой попытки шевельнуться при его появлении.
– Уходи. Свободен.
– Вот как? – выгнул бровь Тернер, глядя на него снизу вверх. – Сначала ты разыскиваешь меня по всей стране, теперь – выгоняешь. Где логика, Крис?
– Я сказал: выметайся, Эйдан. Уходи. Забудь о Колине. И обо мне забудь. На твой счет переведут деньги, ты до конца жизни ни в чем нуждаться не будешь. Просто уходи…
Эйд неспешно распрямился. Всем телом потянулся, глядя на него. Только раз в глазах промелькнуло недоверие и страх, который он тут же поспешил скрыть под ленивой улыбкой. С кресла в углу комнаты он взял свою куртку и вышел, стараясь не задеть Криса. Короткую долю секунды ноздри красивого тонкого носа дрогнули, ощущая запах его альфы. Но шаг он завершил так же спокойно, как и начал. Мягко и плавно.
– Ты ничего не скажешь Колу?
– Ничего – Крис скрестил руки на груди, до хруста впиваясь пальцами в свои предплечья. – Он переживет.
– Да… – ресницы дрогнули и Эйдан кивнул. – Он сильный мальчик. Прощай, Крис. Надеюсь, мы больше с тобой не увидимся…
Еще один щелчок. Тихий шелест открывшейся двери лифта. Крис сам нажал комбинацию первого этажа и холла. И отступил, не позволяя себе шагнуть следом. Точка должна быть точкой. Хотя бы в этот раз.
Лифт остановился где-то между десятым и одиннадцатым этажом. Загудел недовольно, а потом словно рухнул вниз, уйдя на долю секунды в свободное падение. Замелькали цифры, отсчитывающие этажи, загорелся ноль, но лифт поехал дальше, остановившись только, когда загорелась цифра «4» со знаком минуса. Дверцы приглашающе открылись, впустив в кабину сильно кондиционированный воздух.
– Здравствуй, Эйдан.
– Здравствуй, Том, – усталость в глазах. Ни один из них не был ангелом. Впрочем, жизнь их не щадила. В черных волосах – ниточки серебра и морщинки в уголках глаз и смешливого рта. – К чему такая теплая встреча? Я… думал исчезнуть где-нибудь в Европе. Подальше отсюда.
– Возьмешь меня с собой? – Том улыбнулся, даже не сделав попытки приблизиться или сократить дистанцию. – Я слишком давно не делал глупостей.
Эйдан медленно покачал головой, и улыбка растаяла, как кусочек сахара в теплой воде.
– Нет, Том… Он станет тебя искать. Я не самоубийца. И это не глупость.
– Я уже большой мальчик, Эйд. И сам принимаю решения. Крис знает это, как никто другой. А я устал, Эйд. Знаешь, между нами давно уже нет страсти. И, знаешь, глядя на вас вчера, я тебе завидовал, – Том пожал плечами, а потом сполз по стене и сел прямо на пол, словно ноги больше не держали его. – Чтобы Крис не говорил, ты ему нужен.
– Он выбрал один раз. И выбрал снова, – Эйдан прикрыл глаза. Смотреть на почти унижение самого сильного из всех, кого он знал, сил не было. – Третьего шанса не будет. Мне все равно напился он или в голову солнышко напекло. Страсти мало чтобы связать. Ребенка тоже мало. Вы прожили с ним целую жизнь. А я – просто прихоть. Не более того.
– Я не прошу тебя остаться. Я прошу тебя взять меня с собой, – Том вскинул голову и улыбнулся. – Ты уже знаешь, что наши сыновья – пара? Мы прокляты, Эйд.
– Знаю, – кивнул Тернер. – Не нам разделять их. И не нам приказывать им… – он открыл глаза. Пусто. Пустота в глазах, пустота в душе. Пустота в мыслях. Апатия и безразличие. Он остался один. На сей раз – совсем. – Если хочешь… ради бога. Гнать не стану.
Том усмехнулся и покачал головой:
– Так – не хочу, – он сделал пару глубоких вдохов-выдохов, а потом поднялся. – Я не буду держать тебя, просто попрошу… Не теряйся. Я, слышишь, Я должен знать, где ты и что с тобой.
