Текст книги "Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ)"
Автор книги: shizandra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)
– Поимке? Ты сказал, что был вором. Ты что-то украл у Клана? – глаза Тома затуманились.
– Скорее я оказался Клану не нужен – пожал плечами Эйд. – Вот и ушел. Не видел смысла оставаться там, где был лишним.
– Тогда почему ты здесь? Если ты ушел из Клана, почему ты здесь, со мной? Если ты говоришь, что я бы с удовольствием забыл тебя, почему хочешь помочь?
– Потому что ты небезразличен мне. Два человека, кого я любил в своей жизни – мой сын и ты. Потому что это из-за моих слов ты решился на коррекцию памяти. А я хочу вернуть тебе твою жизнь.
– Где твоя альфа, Эйдан? Где твой сын? – Том вскинул на него взгляд, смотря неожиданно тяжело. Почти также смотрел Том, еще ТОТ Том.
– В Хэлле, – медленно ответил Эйд. – Моему сыну восемнадцать, он учится в университете Хэллфайра и у него уже есть омега. Так что он больше не нуждается во мне. Как и моя альфа.
Том медленно опустил ресницы, поджав губы.
– Спасибо за информацию. Пожалуй, мне этого хватит, – он вытянул из кармана пару смятых банкнот и немного мелочи, пару секунд недоуменно рассматривал это «богатство», а потом просто высыпал это все на стол и поднялся. – Удачи, Эйдан Тернер. Спасибо за помощь, но я, пожалуй, пойду. – Он повел плечами так, словно тонкое кашемировое пальто было ему мало или неудобно, а потом развернулся к двери и, сунув руки поглубже в карман, направился к выходу.
– Том! – Эйдан вскочил и нагнал его у выхода, снова подхватил за руку. – Позволь мне отвезти тебя в Хэлл. Твои сыновья, твой любимый мужчина, твоя семья и твоя жизнь, позволь им к тебе вернуться. Пожалуйста, Том.
– Я не помню свою жизнь. Ни своих детей, ни мужа, ни альфу. И не уверен, что они будут рады видеть того, кто даже не знает, как их зовут. Они чужие для меня, – в серых глазах застыла тоска. Смертельная, холодная тоска. Ни эмоций, ни чувств, ни мыслей. Он был похож на бесплотную тень.
– Просто вернись к ним. Благодаря тебе в Хэлле построили исследовательский центр. Ты рассказывал мне о нем. Тебе помогут, Том. Ты вспомнишь. А может… это шанс для тебя. Влюбиться снова. В своего мужа. Или в альфу, – Тернер смотрел на него почти с мольбой, будто от этого зависела его, Эйдана, жизнь.
Том поднял лицо к небу, глядя на проплывающие по нему облака. Какие мысли крутились сейчас в его голове? Думал ли он, что ему делать дальше? Пытался вспомнить? Или просто смотрел, наблюдая за тем, как облака меняют форму?
– Не сейчас, – еле слышно выдохнул он еле слышно и чему-то улыбнулся. Закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Я хочу в театр, Эйдан. Я любил театр? Мне кажется, что да.
– И Шекспира, – в улыбке Тернера была искренняя радость. И облегчение. А чего больше – сам Бог не разберет. – У вас прекрасный вкус, мистер Хиддлстон.
Том рассмеялся. Легко, светло… свободно.
– Тогда я хочу в театр. А потом – в Луна-парк. Я видел там колесо обозрения. Мне кажется, оттуда вечерний город должен быть особенно красивым. Не знаю, но, кажется, мне нравится высота.
– Ты не будешь против, если я составлю тебе компанию? – с надеждой посмотрел на него Эйдан. – Когда-то ты водил меня в театр. Это было интересно. Ты читал партии героев куда выразительнее, чем актеры. Я верил даже твоей Джульетте.
– Чтоб щедрой быть и вновь тебе отдать;
Но я – чего желаю, тем владею!
Во мне – как море безгранична щедрость
И глубока любовь: чем больше я
Даю тебе, тем больше я имею…
Любовь и щедрость – обе без конца, – продекламировал Том с выражением, а потом опустил голову, с грустью глядя на спешащих мимо них по своим делам людей. – Я помню Шекспира, но не помню, как меня зовут. Наверное, я был жутко занудным типом.
Он менялся. Неуловимо, но как-то слишком быстро. Тоска все еще была в его глазах, и уголки губ были опущены, но морщинки исчезали с чистого лба и лица, словно забыв о проблемах и хлопотах, которые не давали ему расслабиться, Том скидывал с плеч прожитые годы с их переживаниями. И оттого ежился, поводя плечами, что старый костюм, костюм из той, прошлой жизни, жал и давил, не давая выпрямиться, освободиться до конца.
– Сначала я хочу переодеться, – наконец высказал свое желание Том, которое читалось в его жестах практически с самого начала. – Что-нибудь менее пафосное и громоздкое. Ты не очень торопишься?
– Я могу проводить тебя в твой отель и до твоего номера. И даже быть с тобой. Я никуда не спешу. Мне некуда спешить, и вообще, как говорили древние – festina lente – спеши медленно, – Тернер кивнул. – А вообще тебе идут куртки-косухи и кожаные штаны. И джинсы с рубашками или футболками. Тебе к лицу все.
– Кожаные штаны? – Том посмотрел на него с изумлением. Словно не мог представить себя в такой одежде. – Я ходил в кожаных штанах? – в глазах засияла улыбка. – А, знаешь, мне нравится эта идея. По крайней мере, от джинсов я бы не отказался.
– Тогда идем, – Эйд двигался с удивительной грацией, и как жаль, что скоро она исчезнет. Совсем исчезнет, уступив место осторожным перекатываниям из шага в шаг. Но это та цена, которую он готов был платить за первый вздох, первый крик, первую улыбку пока что своего не рожденного ребенка. Они прошли несколько кварталов, оставшихся до отеля, вошли в холл. Ключ просить не пришлось, он был в кармане пальто Тома, а охрана знала их обоих в лицо. – Ну вот, – выдохнул Эйд, когда лифт остановился на нужном этаже. – Почти пришли.
– Зачем мы здесь? – Том настороженно осматривал холл и коридор, уходящий с бесконечность.
– Пытаюсь загладить свою вину. Я виноват перед тобой, потому что из-за меня ты сделал то, что сделал. Я хочу помочь тебе… ты просил меня помочь тебе. Заставить этот город вздрогнуть, взорвать танцпол, произвести фурор в каком-нибудь ночном клубе. Ты этого хотел, – как можно спокойнее ответил Эйдан. – А здесь мы для того, чтобы ты переоделся. Ты остановился в этом отеле. В номере с видом на парк. Он в конце коридора. А потом мы пойдем в театр. И в луна-парк.
– Остановись, пожалуйста, – Том смотрел на него почти умоляюще. – Не говори ничего обо мне. Чем больше я узнаю, тем больше запутываюсь и сам себе кажусь безумцем. Нелогичным, странным безумцем. – Он с тоской кинул взгляд вправо. – Я не хочу ни о чем думать. Не сейчас. Я… наверное, еще не готов к ответам. Давай просто найдем этот номер, и я сниму с себя это проклятое пальто.
– Как скажешь, – кивнул Эйд. Он точно свелся к одной простой функции: быть рядом. Рядом с Томом. Пока тот не вспомнит. Или пока его не найдут. А в том, что его будут искать – он даже не сомневался. У Криса терпения не хватит долго обходиться без Тома. Правой своей руки, любимого человека. Он взял Тома за руку и повел за собой, остановившись только у двери в номер. – Ключ у тебя, – тихонько подсказал он.
Том кивнул, выудил из кармана карту и, открыв дверь, переступил порог номера, оглядываясь с любопытством и не оставившей его настороженностью. Сняв пальто в холле и, кажется, даже выдохнув облегченно, он бесшумно пошел дальше, осматриваясь. Покосившись на приготовленную сумку с вещами, обошел ее по дуге и замер перед столом, на котором лежал планшетник. Пару секунд о чем-то мучительно раздумывал, а потом все-таки потянулся к компьютеру. И отошел через секунду с разочарованием на лице: он не помнил пароля. Он изучал номер так, словно пытался найти что-то, понять себя, почувствовать. Но никаких личных вещей, кроме компьютера на столе и сумки с вещами не было. Том даже заглянул в холодильник и бар, но идеальный порядок ничего не мог ему поведать.
К сумке Том подошел в самую последнюю очередь. Ничуть не думая о том, что брюки могут помяться, опустился на колени на пол, кончиками пальцев провел по замкам, материалу и поджал губы. Аккуратно расстегнул сумку и извлек лежащую сверху вещь. Ею оказалась строгая рубашка, и Том, погладив тонкий материал, скривился, отложив ее в сторону. Следом последовали еще несколько сорочек, белье, на которое Хиддлстон даже не взглянул, двое брюк и еще один пиджак. Каждую вещь Том осматривал, ощупывал, поглаживал, прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом, когда сумка опустела, сел на пол, съежившись, сжав руки коленями.
– Оно… все чужое. Не мое. Я не могу этого надеть. И здесь нет джинсов. Если они мне нравились, то почему их здесь нет? – Он словно разговаривал сам с собой, сидя на полу и слегка покачиваясь взад-вперед. – Что со мной случилось? – А потом он вскинул голову, глядя прямо на Эйдана, улыбнулся болезненно. – Мои сыновья… Ты можешь их мне показать?
Эйдан достал из кармана плоскую тоненькую панель телефона и, пролистав несколько слайдов, вызвал на экране фото – смеющийся юноша. Стильная стрижка каскадом, чувственные губы, очень тонкие нежные черты лица.
– Это Олле. Твой младший сын. Ему недавно исполнилось восемнадцать. Мой сын на месяц старше него…
Следующий кадр – высокий стройный светловолосый молодой человек. Очень серьезный и собранный, точно все его эмоции и чувства были скрыты глубоко внутри.
– Йен. Твой старший. – Он протянул телефон Тому, показав как обращаться с его аппаратом.
Том смотрел на дисплей, как зачарованный. Легко касался стекла, прослеживая кончиком пальца лица, улыбался со странной щемящей нежностью. Такой тоскливой, виноватой и болезненной. Закусил губу, сглотнул тяжело.
– Я люблю их. Люблю, но не помню. – Зло вытер повисшую на ресницах каплю и отвернулся, стиснув телефон. – Я не смогу к ним вернуться. – Сжался, словно защищаясь, прячась от мира. – Зачем им отец, который даже не помнит, как их зовут? Какой же я тогда отец, если, даже глядя на их лица, все равно не могу их вспомнить? Я люблю их, но они… как чужие для меня.
Эйд опустился на пол рядом с ним и осторожно обнял, привлекая к себе, погладил по волосам, пытаясь успокоить.
– Конечно, ты их любишь. А они очень любят тебя. Ты их отец. Ты дал им жизнь. Они – самое дорогое, что есть у тебя. Просто ты забыл об этом. Но твое сердце помнит. И любит. Ты им нужен, Том.
– Нужен тот, кого они знают. А я… другой. Не тот. Здесь все чужое для меня. – Он дышал тяжело, поверхностно, давя сухую истерику и пытаясь взять себя в руки. – И я не знаю, что мне делать. Я знаю, как меня зовут, но не знаю, кто я. – Он вскинул голову, глядя на Эйдана почти обреченно. – Каким я был?
– Чутким. Проницательным. Мудрым. Светлым и темным одновременно. Чувствительным и чувственным. Немного безумным, в меру безбашенным. Ты разный. Ты как бриллиант со множеством граней, – Эйдан прижимал его к себе, губами касаясь виска. Когда-то, кажется, целую вечность назад, вот так же держал его Том.
– Тогда почему мне кажется, что это – наказание? За что-то, что я совершил. – Том не искал ответа, не просил и требовал. Он словно разговаривал сам с собой, неосознанно прижимаясь к Эйдану, словно ища у него защиты и поддержки. – Мне больно от того, что я не могу вспомнить. Страшно от того, что я не хочу вспоминать. – Он зажмурился, утыкаясь лбом в плечо мужчины. Помолчал немного, тяжело дыша, а потом бесцветным голосом попросил: – Давай уйдем отсюда. И зайдем в какой-нибудь магазин. Эта одежда душит меня, я словно задыхаюсь. Пожалуйста, Эйдан.
– Если хочешь, мы уедем отсюда совсем. Я планировал отправиться на Аляску или куда-нибудь на острова. У тебя будет время все обдумать и все для себя решить. Это – предложение. А сейчас, – Эйд осторожно отстранился, поднялся на ноги и помог встать Тому, – идем покупать тебе другую одежду.
Том стиснул его руку, заглядывая в глаза:
– Ты ведь тоже от кого-то бежишь. От кого-то или чего-то.
– От своей альфы, – выдохнул Эйд. – Хоть он и отпустил меня на все четыре стороны.
– Прости, – Том отпустил его руку и отвел глаза. – Я лезу не в свое дело. – Он окинул безразличным взглядом оставленный бардак, подумал немного и, захватив с собой лежавший на столе планшетник, с выражением искренней ненависти на лице надел пальто. – Пойдем?
– Все нормально, – Эйдан поймал его ладонь и сжал ее, переплетая пальцы. – Все нормально. Я привык к этому. В смысле бежать, – улыбнулся он. – А не к тебе в моей жизни.
Они покинули отель. Слишком быстро, наверное. Теперь бы поменьше мелькать на камеры. Но это уже из разряда фантастики. Нельзя таскаться по магазинам и хотя бы десяток раз не засветиться в объективах. Они подобрали для Тома и джинсы, и футболки, и даже подходящую куртку взамен чопорного пальто. И теперь Хиддлстон напоминал себя прежнего разве что строгой стильной стрижкой. А еще он снова начал улыбаться. Не отстраненно-вежливо, а светло и солнечно. Идя по улице, он почти с детским любопытством рассматривал витрины и растяжки, иронично комментировал увиденное и даже смеялся. Словно избавившись от своей одежды, он избавился от груза прежней жизни.
…В театре им достались хорошие места, и спектакль Том смотрел с восторгом и жадным интересом. Захваченный действием, он был похож на ребенка и, кажется, даже серебро нитей в волосах его начало тускнеть, темнеть.
– Это было… восхитительно, – он улыбался, глядя на Эйдана после спектакля. – Спасибо.
– Тебе действительно нравится. И у тебя чудесная улыбка, – сердце сжалось в груди. Только не снова! Только не снова! Нельзя снова взять и влюбиться в Тома Хиддлстона. Это равносильно изощренному самоубийству. – Итак… что дальше? Чего тебе еще хочется?
– Луна-парк? – Том улыбался чуть лукаво. – А потом посмотрим.
Луна-парк на целых три часа превратил их обоих в вопящих детей, восторженно взмывающих вверх на «Русских горках», орущих на центрифугах, каруселях и совершенно безумных подъемниках. В конечном итоге они оккупировали «Колесо обозрения» и прокатились на нем целых четыре раза.
Дурно Эйду стало уже ближе к земле, но он стоически выдержал последний круг. И только оказавшись на твердой поверхности бетонной дорожки, наклонился, опираясь ладонями в колени, и глубоко вздохнул. Адреналин… кажется, не лучшим образом влияет на малыша.
– С тобой все в порядке? – Том, кусая губы, с виноватым видом топтался рядом. – Прости, я слишком увлекся.
Эйд хотел, было, кивнуть, но передумал.
– Все в порядке. Просто укачало, – а потом вдруг поднял взгляд на Хиддлстона и выдохнул. Этому Тому можно сказать. Даже, наверное, нужно. Этот Том не станет его просить вернуться к Крису. И винить себя во всех бедах тоже не станет. – Я маленького жду. Вот меня и… накрыло.
Том побледнел, сглотнул, по лицу словно пробежала рябь какого-то чувства, а потом оно приобрело возмущено-удивленное выражение.
– Маленького? Но ты же… Сколько тебе лет? И какого черта ты тогда таскаешься со мной вместо того, чтобы беречься? Постой… Он твоей альфы, да? Он не хотел этого ребенка и поэтому ты сбежал?
– Я на два года… младше тебя, Том. Моя альфа вспоминала обо мне раз в месяц, трахала и уходила. Между нами ничего не было. Только связь альфы и омеги. Он не унижал меня и никогда и пальцем не трогал. Просто я был ему совсем не нужен, – Тернер выпрямился и сжал руку Тома. – Я ушел после трех лет такой жизни. Первенца своего воспитывал сам. Но никогда не прививал сыну ненависти или негатива к его отцу. Сейчас мой старший сын со своим отцом. Моя альфа отыскала меня не так давно. В общем… он даже не знает, что у меня будет ребенок. И я не хочу, чтобы он об этом узнал.
Том нахмурился. Кажется, он даже не понимал, как это может быть, чтобы альфе не была нужна омега. А потом…
– Ты говорил, что у меня есть муж и альфа. Я тоже не нужен своей альфе?
– Своего мужа ты встретил раньше, чем свою альфу. Вернее… ты знал свою альфу ребенком, потом ваши дороги разошлись на годы. Ты встретил своего мужа и полюбил его. Вы были вместе задолго до того, как твоя альфа отыскала тебя и заявила на тебя свои права. Ты нужен своей семье. И своей альфе тоже, – убежденно кивнул Эйд. Медленно и очень уверенно кивнул.
Том, слушавший это с все возрастающим изумлением, только выдохнул в конце монолога.
– Прости, но все это похоже на бред. – Взъерошил волосы обеими пятернями, дернул себя за прядку и слабо улыбнулся. – Я не хочу об этом думать, иначе сойду с ума. Может, тебе лучше вернуться домой, чтобы не беспокоить маленького, а не возиться со мной? Я не прощу себе, если с тобой или с ним что-то случится.
– Тогда я предлагаю неспешно прогуляться до отеля, а по дороге чего-нибудь перекусить. Я безумно хочу мороженного, – улыбнулся Эйдан. – А ты, между прочим, сладкоежка. Советую тебе об этом вспомнить прежде, чем я съем твою порцию.
– Я закажу еще одну, – Том отразил его улыбку, поймал чей-то заинтересованный взгляд и отвернулся, недоуменно хмурясь. – Когда у меня течка?
– Прости, – растерянно пробормотал Эйд. – Этого я не знаю. Но, кажется, у нас будут неприятности, если… если это случится скоро.
– Почему? – Том еще больше нахмурился и напрягся.
– Хоть ты и повязанная омега и твой запах не будет таким… ярким, ты все равно омега в течке. Ты красивый мужчина, Том. Тебя захотят присвоить. Я это уже проходил.
Том пожал плечами:
– Будем решать проблемы по мере их поступления. – Он какое-то время шел молча, а потом вдруг сказал. – Я чувствую себя подростком, у которого еще никого не было. Я знаю, как смешно это звучит у того, кто имеет двух сыновей, но… я действительно ничего не помню.
– Тебе стоит влюбиться в одного из них. В мужа или альфу. Они оба прекрасные люди… правда. И оба готовы ради тебя на безумства, – негромко заметил Эйд. Рядом, чуть в стороне от аттракционов, стояла тележка мороженщика, и Тернер немедленно потянул Тома за собой. – Абрикосовое, пожалуйста. А тебе какое?
– Банановое, – автоматически отозвался Том, погруженный в свои раздумья. А потом мотнул головой. – И все равно не понимаю. У меня два сына от разных мужчин, у меня есть альфа, но он – не мой муж. При этом ты говоришь так, словно они все – одна семья. Как это может быть?
– Ну, не зря же клан Хэмсвортов называют самым безумным кланом на всем побережье, – улыбнулся Эйд, расплачиваясь за две порции и с удовольствием принимаясь поглощать лакомство. – Это длинная и ненормальная история. И страшная местами. А у тебя в голове каша. Тебе нужно отдохнуть, Том. А потом мы решим, что будем делать дальше.
– Тебе тоже нужно отдохнуть, – Том аккуратно разворачивал эскимо. – А мне – подумать. Я хочу увидеть мальчиков, но боюсь, что мы окажемся друг другу чужими. Я действительно не тот, кого они знают и к которому привыкли. Ни дети, ни муж, ни альфа. Может, прежний я был им нужен, но я… другой.
– Тогда давай отдыхать вместе, – предложил Эйд. – Все равно мне ближайший год работать уже не придется. Может, напишу книгу мемуаров. Может, роман по мотивам реальных событий.
– Ты зовешь меня с собой? – Том улыбнулся открыто, мягко, принимаясь за мороженое.
– Зову, – согласился Эйд. – Больше всего на свете я ненавижу одиночество. Когда мой сын отправился в Хэлл, я почувствовал себя опустошенным. Я никогда не был так близко к самоубийству, как тогда.
– Иногда ты странно на меня смотришь, – заметил Том. – Наверное, тот, другой я сделал тебе очень больно. И если да, то я не хочу об этом ничего знать. Ты мне нравишься, Эйдан. И если ты не против моей компании, я буду рад тебе ее составить.
– Я доставил тебе «приятных» минут не меньше, – они неспешно побрели по аллейке назад, к отелю. Вокруг переливались огнями вечерние кварталы, гомонили люди, проезжали машины. – Тебя будут искать. И скоро найдут. Так что предлагаю отдыхать подальше от камер наблюдения и за мой счет.
Том с задумчивым видом достал кредитную карточку из кармана.
– Она не на мое имя. Может, я тоже не хотел, чтобы меня нашли?
– Насколько мне известно, ты сам учил своих сыновей. Они оба пошли по твоим стопам и тебя ищут как минимум два нестандартно мыслящих аналитика, – тепло усмехнулся Тернер, кутаясь в собственную куртку. Осенний холод и пронизывающий ветер пробирали до костей.
– Тогда это отличный способ узнать, насколько хорошо они усвоили урок, – Том отразил его улыбку, а потом притянул к себе, обнимая за плечи и согревая. – Ты уже знаешь, куда хочешь? Учти, там поблизости должен быть врач. Поэтому домики в горах можешь даже не рассматривать, как вариант.
– Ситка или Кодьяк. Достаточно далеко, но и достаточно цивилизованно. Море, леса, свежий воздух. Я с неделю назад присмотрел там домик. Так что если ты не против, сегодня же свяжусь с агентом.
– Не знаю, как у меня раньше было с интуицией, но сейчас я уверен, что задерживаться здесь не стоит. – Том согласно кивнул, а потом вдруг потянулся к нему, прижавшись губами к его виску. – Ты хорошо пахнешь. Мягко. Успокаивает.
– Это все маленький. Запах омеги в… гм… положении, – Эйд обнял его за талию. – Значит, напишу агенту, как только вернемся в отель.
– Наверное, я когда-то это даже знал. Но теперь забыл, – Том устало улыбнулся. – Я словно… сплю. Иногда мне кажется, что стоит сделать усилие – и я проснусь, и все снова будет в порядке. А потом понимаю, что даже не знаю, что для меня «в порядке». Я помню только… желания. Я хочу увидеть детей потому, что люблю их, но боюсь возвращаться. Я хочу начать новую жизнь, но не представляю ее себе. Я хочу о себе знать все и не хочу. Так что домик где-нибудь вдали от мегаполисов – самое то.
– Ты, я, пара ездовых псинок и заснеженные улицы как в фильме «Послезавтра», – усмехнулся Эйдан. Как-то очень незаметно они догуляли до отеля.
– Никаких псинок, пока не побываешь у врача, – Том отразил его усмешку. И хоть и затаились в глубине его глаз страх и тоска, он улыбался, и улыбался солнечно, как умел он один.
– Да, мамочка, – вернул ему улыбку Эйд. – Как скажешь, мамочка!
– Староват ты для моего сыночка, – ехидная реплика слетела с губ Тома так легко и свободно. Но она словно окончательно разбила отчуждение, которое еще было между ними. Словно и не терял Том память, и не было обиды, боли и ревности между ними. Словно они действительно начали все заново.
========== Часть 19 ==========
Олле был бледен, и на этой ставшей белоснежной коже залегшие под глазами круги смотрелись почти страшно. Последние несколько суток он провел наедине с компьютером и ни Колин, ни Итан – никто не мог отвлечь его внимания. Кол, правда, все понял и не беспокоил, а вот Итан, наверное, обиделся. Но сожаление и вина лишь на секунду сжали сердце, а дальше им снова завладели тревога и почти нарастающая паника. И именно она гнала юношу вперед, к кабинету отца, который в последнее время, кажется, даже перестал появляться дома. Но сейчас Олле понимал, что не справится один, а отец должен знать, что происходит. Должен… понять.
– Пап? – Олле почти робко постучал в дверь отцовского кабинета. – Ты очень занят или сможешь со мной поговорить?
– Заходи, малыш… – Крис выглядел ничуть не лучше сына. За это время без Тома в золотых некогда волосах появилась новая седая прядь. – Конечно, заходи.
Обычно идеальный кабинет превратился в склад фотографий и распечаток, аналитических сводок и прочих материалов, разбор которых обычно доставался Тому или Максу. Теперь всем этим занимался Крис.
Хэмсворт-старший постарел и осунулся. Кажется, безупречный еще недавно костюм теперь болтался на нем как на вешалке. Крис превращался в собственную тень.
– Привет, пап, – Олле проскользнул в кабинет, нерешительно застыв перед столом и взвешивая в последний раз все «за» и «против». А потом выпалил, словно бросившись в омут с головой. – Я нашел отца! Я знаю, где он и с кем он. Но что-то не так, пап. Что-то с ним не так.
– Что?.. – Усталый взгляд окрасился тревогой, почти паникой, которую Крис постарался подавить. – Где? – Он вскочил из-за стола, в три шага преодолев расстояние, отделявшее его от сына. Он сам не мог найти Тома. Не мог, несмотря на колоссальные ресурсы, затраченные на поиск. – Рассказывай!
И Олле, понукаемый тревогой и нетерпением в глазах отца, зачастил:
– Папа открыл себе новые карты на другое имя, но я вычислил его. Отследил все места, в которых он ими пользовался. Последний раз – в Канаде. Это было… давно. И там его след потерялся. Я запустил программу для поиска совпадений, и теперь знаю, что отец искал тех, кто, как я, был «ребенком пепла». Но свой список он не довел до конца. Что-то там случилось. Я не смог просмотреть записи с камер наблюдения отеля и не знаю, что там случилось, но отец купил билет на самолет, а потом отправился в клинику коррекции. Я проверил журнал записей, он там есть. Дядя Роб меня убьет, но я взломал их сеть, чтобы добраться до архива материалов со спутников. Я видел отца после клиники. Но он был не один, с ним был… отец Кола, Эйдан Тернер. Я знаю папу, но он… так странно себя вел. А потом они оба просто уехали. Я пытался найти их по официальным каналам, но у меня ничего не вышло. Настроил фильтр-поиск по лицам и только получил результат. Они на Аляске, пап. Они оба там. Просто живут. – Он вытянул из тонкой папки, которую принес с собой, фотографию и протянул отцу. На ней был папа. Помолодевший, раскрасневшийся от мороза, светло улыбающийся. В одной рубашке, расстегнутой почти до конца, он держал в руках топор, примериваясь к полену. Картинка была почти дикой, странной. И отец на ней был тоже… странным. Другим. Другой взгляд, другая улыбка.
Крис смотрел и смотрел на это фото и лицо его менялось. Паника сменилась облегчением, а потом недоумением. И почти обреченностью.
– Когда он уезжал, он сказал что хочет вернуться. Вернуть того себя, каким он был много лет назад, еще до рождения Йена. Сказал, что он устал и что ему нужно просто… отдохнуть. Клиника коррекции… Господи, зачем?..
Пальцы Криса погладили тонкое лицо на фото. Отчаянно хотелось кричать. Крик застыл где-то в горле, прорвавшись на волю глубоким прерывистым вздохом. Том жив. Просто живет вместе с Эйданом. Значит…
– Эйдан всегда любил Тома. А Том… Наверное, он действительно устал от… меня.
– И от нас с Йеном тоже? – Олле казалось, что еще немного – и он сорвется в самую настоящую истерику. – От нас он тоже устал? Тогда я хочу, чтобы он сказал это мне, слышишь? – Губы задрожали, и он стиснул пальцы на папке, из которой вылетело еще несколько фотографий. – Я хочу увидеть его, я хочу к нему.
– Ш-ш-ш… – Крис порывисто обнял сына, прижимая его к себе. – У него должны быть причины оставаться там. Должны быть, иначе он вернулся бы. Ты его знаешь, он обожает вас с Йеном. – Взгляд зацепился за рассыпанные фотографии. Причина… вот она, перед глазами причина. Раскрасневшийся от мороза Эйдан. Старательно кутающийся в меховую парку, которая упорно отказывалась сходиться на располневшей расплывшейся фигуре. Эйдан, который ждет ребенка. ЕГО ребенка. – Мы поедем к нему. Ты, Йен и я. Мы поедем. И спросим. Хорошо?
– Сейчас, сегодня, – Олле смотрел на отца требовательно, почти яростно. Только сиял в красивых глазах страх, почти ужас. Он проследил за взглядом отца и побледнел еще сильнее. Когда он распечатывал фотографии, все его внимание было обращено на отца, зато теперь… – Что с нами будет, папа? – сглотнув непрошеные слезы, Олле прижался к отцу. – Я так боюсь, что больше нет НАС.
– Все будет хорошо у НАС, малыш. Мы – семья. И мы через многое проходили вместе, – Крис смотрел в его глаза и открывался. Шаг за шагом, вздох за вздохом. – Я люблю Тома. И я хочу ему сказать об этом снова. И я должен вернуть Эйдана, потому что он отец Колина. Потому что он нуждается во мне. И в нас. Я не могу допустить, чтобы он снова остался один. МЫ будем, малыш. Мы всегда были и будем, слышишь?
– Тогда поехали, папа, – Олле стиснул его плечи, глядя глазами, полными безумной надежды.
…Самолет был готов к вылету через час. Йена так и не дождались. Его телефон не отвечал, а ждать не было ни сил, ни времени, ни терпения. Несколько часов полета, посадка для дозаправки, и еще два часа в воздухе. Хорошо, что их самолет не был тяжеловесным мастодонтом. Местная взлетная полоса просто не выдержала бы многотоннажник. Один из агентов, который прибыл на место раньше Хэмсвортов, арендовал машину и приготовил для них теплую одежду в порту. Аляска – не Хэлл. Здесь много холоднее. Куда холоднее.
До домика, который арендовал Эйд, было не так далеко. По всей видимости, Том настоял на том, чтобы дом был на границе города и в пределах досягаемости госпиталя. Чтобы в случае осложнений быстро доставить Эйда в больницу.
– Если папа сделал коррекцию памяти, он может многого не помнить… Мы ведь не знаем, насколько глубоким было вмешательство, – Крис сжал пальцы сына. – Просто помни об этом, хорошо?
– Хочешь сказать, что нас он может не помнить? – Олле сглотнул, кутаясь в пуховик. – Поэтому и не вернулся? Потому что не помнит? Но как же так? – беспомощно, растерянно выдохнул Олле. Об этом он не думал. И сейчас одна мысль о том, что отец посмотрит на него, как на чужого – пугала до истерики.
– Может и так, – кивнул Крис. – Но он был с Эйданом. И я хочу надеяться, что Тернер… хотя бы попытался рассказать ему о нас.
Олле прижался к отцу, ища поддержку и пытаясь успокоиться. Было страшно, действительно страшно. Ведь отец Кола знал, не мог не знать Тома. Почему не сообщил, почему не сказал, а просто увез далеко, как можно дальше.
– У нас с Колом будет брат или сестра, да? – еле слышно выдохнул он, цепляясь за отца, как утопающий за соломинку.
– Да, – кивнул Крис, обнимая сына. – Я нашел Эйдана. И не удержался. Он моя истинная омега. И меня всегда будет тянуть к нему. Я слишком долго отрицал это. И мой эгоизм, в сущности, сломал его жизнь. И это из-за меня Колин рос в неполной семье. Но я не поступлю так с крошкой. И надеюсь, вы с Колом примете его. Или ее… Идем? – Он открыл дверь машины, молясь, чтобы в доме был кто-то один. Долгой беседы на троих он просто не вынесет.
– Я всегда думал, что вы с папой заскучали по детскому плачу и нашим шалостям, – Олле улыбнулся бледно, но светло. – Я не знаю отца Колина, но братьев у меня достаточно, хочу родную сестричку, чтобы было кого дергать за косички.
– Тогда постараемся вместе убедить его?..
Крис обошел дом. Окнами он выходил на дорогу, но вход был спрятан во дворе, подальше от посторонних глаз. Тому и Эйду было что прятать. Две омеги, живущие в стороне от посторонних, без альф, а один из них еще и ждет ребенка. Дикая картинка в традиционном обществе. Дикая даже для Хэлла, который среди прочих городов выделялся своим безумством во многом благодаря ведущим кланам.
Во дворе было тихо, только поскрипывал снег под подошвами тяжелых ботинок. Аккуратная поленница дров стояла возле самого дома. По всей видимости, чтобы Эйдану было удобнее брать дрова при необходимости. Гараж, пустующая собачья конура, небольшой сарай для инструментов. Все скромно и просто.
Крис толкнул дверь, и та оказалась не заперта. В лицо дохнуло теплом и знакомыми до боли запахами. Том здесь не просто бывал. Том здесь жил. Как и Эйд. Эйд, который больше не один. Из комнат послышались шаги, и легкий негромкий голос его омеги возвестил:
