Текст книги "Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 107 страниц)

Может быть, слухи о «кровавой расправе над учителем» тоже были придуманы более поздними поколениями для привлечения всеобщего внимания?

– Наставник императора, Дань Ли, каким человеком он был?

Шэн Линъюань прищурился, вглядываясь вдаль и прислушался к прозвучавшему вопросу. Морщинки, собравшиеся в уголках его глаз, когда он улыбнулся, внезапно разгладились.

Помолчав немного, он продолжил все тем же вежливым тоном:

– Он… Ах. У него был удивительный талант к военному делу4, я вырос с ним, он учил меня. Много лет спустя, после его смерти, люди все еще строили для него храмы5. Они считали его богом. Они продолжали делать это, даже несмотря на запреты, и мне пришлось издать указ: «Незаконное сооружение храмов понесет за собой смертную казнь. Осмелившиеся изображать Дань Ли, будут рассматриваться, как организаторы заговора и восстания против императора».

4 文韬武略 «Гражданские секреты и военные стратегии» (отсылка к книгам по стратегии «Шесть секретных учений» (六韬) и «Три стратегии» (三略)).

5 祠堂 (cítáng) – храм предков, воздвигнутый в честь предков семьи или крупного деятеля, напр. Конфуция.

Ветер в долине внезапно переменился, обдав вынужденных наблюдателей холодом.

Шэн Линъюань стоял, опустив руки, и его взгляд все еще был устремлен вдаль. Внезапно, там, куда он смотрел, все начало рушиться. Его воспоминания становились все темнее и темнее, они все глубже погружались во мрак, но, вопреки ожиданиям, его выражение лица ни капли не изменилось.

– Ты думаешь, что мы слишком легко сбежали от демонов? Так и есть. Если я правильно помню, сейчас Дань Ли должен быть где-то поблизости. Он с таким трудом поставил меня на ноги, естественно, он не мог позволить мне умереть.

Сюань Цзи был так потрясен, что совсем забыл про вежливость.

– Ты имеешь в виду…

– Я думал, что просто сбегаю. Демоны гнали меня до земель клана шаманов. С двенадцатью лучшими телохранителями мы пытались прорваться с боем, и все они умерли за меня. Но на самом деле все опасности, подстерегавшие меня на пути, были тщательно продуманы. – Глаза Шэн Линъюаня не улыбались, но губы дрогнули в усмешке. – Маленький демон, ты весьма находчив, но запомни, в этом мире не бывает совпадений.

Похоже, Его Величество был не только атеистом, но и сторонником теории заговора.

Однако у Сюань Цзи не было времени думать об этом. Весь мир внезапно рухнул к их ногам. Сюань Цзи схватил Шэн Линъюаня, и они провалились еще глубже. Все тело охватило ощущение невесомости. Сюань Цзи едва сдержался, чтобы не раскрыть крылья, и полностью сосредоточился на борьбе с чужими воспоминаниями, заполонившими его сознание.

Во времена войны, хотя человеческая раса и превышала количеством расу демонов, им все равно не хватало боевой мощи. Монахи понятия не имели, сколько лет им требовалось посвятить практикам, к тому же эти их буддийские учения… Они едва могли противостоять демонам. А стоило обычному человеку столкнуться с чудовищем или призраком, как он, в большинстве своем, оказывался убит.

Маленький демон задержал дыхание, с трудом подавив поднявшийся изнутри гнев, и, наконец, увидел, реальное положение дел.

В те времена императорский род оскудел и человечество превратилось в стаю драконов без головы6. Отчаявшимся людям оставалось лишь положиться на смутное пророчество, даже если главный герой его был всего лишь подростком. Единственный шанс преломить ситуацию – это помогать всем, чем только можно. В этом деле клан шаманов играл очень важную роль.

6 群龙无首 (qúnlóng wúshǒu) – стая драконов без главы (обр. в знач. остаться без лидера; остаться без вождя).

Их сила была реальна, ведь свои заклинания шаманы вкладывали в особые предметы, и даже обычные люди могли использовать их в качестве оружия.

Единственная проблема заключается в том, что, пусть шаманы и были дружелюбным кланом, они никогда не покидали Дунчуань. Что бы ни случилось, они оставались равнодушными ко всему происходящему. У них не было никакого стремления к победе. Их не трогало ни высокое положение, ни богатство императора Пина, не говоря уже о погубивших страну бездомных псах.

Дунчуань был окружен горами, игравшими роль природной границы, и клан шаманов постоянно находился в изоляции от внешнего мира. Независимо от того, насколько ожесточенные бои шли снаружи, шаманы предпочитали «переживать непогоду под одной крышей». Зачем им было впутываться в неприятности?

Угрозами и посулами нельзя было ничего добиться, поэтому Дань Ли придумал третий путь. План «страдание плоти»7. Маленькому принцу было всего десять лет, он был лишь слабым ребенком, в отчаянии обратившимся за помощью к клану шаманов. Как он мог бросить этих безвинных юнцов на произвол судьбы.

7 苦肉计 (kǔròujì) – план «страдание плоти» обр. в знач.: наносить себе увечья или прикидываться страдающим, чтобы вызвать к себе доверие или сострадание. Хитрость, когда увечат себя с целью обмануть противника и втереться к нему в доверие.

И только человеческое дитя ступило на земли шаманов, как шаманы тотчас оказались втянуты в дела людей.

Глаза великих видят только выгоду, но в сердце юноши все еще есть место для истины.

И эта истина в смутные времена превращается в редкий клинок.

История записана на тысячах страниц и все они полны коварства.

В «обратном течении» мелькали бесчисленные картины прошлого. Юный Алоцзинь выбрал того, за кем хотел следовать, и с тех пор стал совершенно другим человеком. Он был ядром молодого поколения клана шаманов, они больше не желали оставаться такими же безучастными, как их предки. Они были сильны и стремились оставить свои имена в истории.

Шесть лет спустя, после долгих ожесточенных боев, люди, наконец, прорвались через окружение демонов в Дунчуань. Они пришли, чтобы приветствовать своего потерянного принца и вернуть его обратно. Тогда Алоцзинь сильно поссорился с главой клана, своим отцом. Долг обязывал его идти до конца, несмотря на опасность. Следуя за мечтой о мире в великой стране четырех морей8, он ушел и увел за собой мятежную молодежь.

8 四海 (sìhǎi) – страна четырёх морей (обр. о Китае).

Перед глазами Сюань Цзи промелькнуло немало беспорядочных фрагментов. Они были не такими красивыми и яркими, как в начале, некоторые из них почти невозможно было рассмотреть.

Когда Шэн Линъюань покинул Дунчуань, ему было шестнадцать или семнадцать лет, формально он стал официальным наследником престола. За это время он уже вырос во взрослого человека. Кроме того, ранние годы его жизни выдались очень тяжелыми. Чертами лица и ростом он не отличался от людей вокруг, но, тем не менее, казался совсем другим.

Молодой император всегда выглядел уставшим. За исключением встреч с людьми, когда его лицо сияло чистотой. Он всегда опирался на меч и засыпал в любое время и в любом месте. Над его верхней губой появился первый пушок. Когда он вспоминал об этом, то просто соскребал его ножом. Если он этого не делал, то выглядел неряшливо. Неудивительно, что он оставил после себя изображение кровожадного чудовища.

Но когда он открывал глаза, в них был свет. Его взгляд был тверд, как скала, долгие годы противостоявшая дождю и ветру. Они были такими яркими, что захватывало дух.

Эти глаза должны был привлекать людей, заставлять их следовать за их владельцем.

Взгляд и сердце Сюань Цзи внезапно обратились к юноше. Молодой император торопливо прошел мимо него, и Сюань Цзи подсознательно протянул руку, чтобы остановить его. Два человека, разделенные пространством и временем, пересеклись друг с другом.

«Что я делаю?» – Сюань Цзи сжал пальцы и в этот момент они оба рухнули на землю.

Сюань Цзи пришел в себя и увидел Алоцзиня, с маленькими косичками на голове. Мальчик бежал за Шэн Линъюанем. Юному шаману было всего четырнадцать или пятнадцать лет. По сравнению со своими сверстниками он показался юноше умственно отсталым и слишком низким. Он не доставал Сюань Цзи даже до плеча. Алоцзинь был больше похож на младшеклассника, сбежавшего с урока физкультуры. Сюань Цзи почувствовал, что для его косичек требуется отдельная статья в законе «О защите несовершеннолетних».

– Этот Алоцзинь… он же мелкий, как клещ. Как он вообще стал преемником главы клана?

– А, – холодно улыбнулся Шэн Линъюань, – хороший вопрос.

В следующее мгновение картина перед ними снова разрушилась. Ноги Сюань Цзи задрожали, послышался рев.

– Прочь с дороги! Отпусти меня! – глаза Алоцзиня налились кровью. Даже четверо молодых шаманов не могли его удержать.

– Молодой глава, не будьте таким импульсивным!

Алоцзинь выбежал из палатки. Снаружи стремительно затормозила лошадь и тут же встала на дыбы. Ее передние ноги поднялись так высоко, что, казалось, еще чуть-чуть, и всадник опрокинулся бы на спину. Всадником оказался молодой император. Он был ранен, его грудь была стянута бинтами. В некоторых местах повязки уже успели пропитаться кровью. Спешившись, он мертвой хваткой вцепился в поводья, прежде чем опуститься на колени.

Стоило Алоцзиню увидеть его, как он едва не разрыдался и с трудом выдавил из себя фразу:

– Старший брат, они несут чушь, верно?

Посиневшие губы Шэн Линъюаня беззвучно шевельнулись.

– Это все чушь! Я им не нравлюсь, поэтому они лгут мне! Ведь так?

Шэн Линъюань внезапно опустил голову. Выражение его красивого лица изменилось, будто все его тело пронзила острая боль. Он глубоко вздохнул, стиснул зубы и хрипло сказал:

– За полмесяца до этого ты послал письмо в Западную Сычуань… Вампиры напали на гонца, превратили его в марионетку и отправили обратно в клан. Глава клана… он не стал проверять… Алоцзинь!

Алоцзинь закачался и упал на колени.

В этот момент, оба Шэн Линъюаня, древний призрак и император, одновременно протянули руки, сомкнули пальцы на затылке юноши и крепко прижали Алоцзиня к себе.

Две ладони Шэн Линъюаня столкнулись во времени и пространстве. Те же кости, та же плоть, но рука древнего призрака была холодна и прекрасна, как ледяная скульптура. Рука юноши же была вся покрыта шрамами, большими и маленькими. Его ладонь была вся в мозолях, и от того, что он так сильно сжимал поводья, остался красный след. Казалось, юношу лихорадило.

Соприкосновение двух реальностей казалось поразительным. Даже древний призрак что-то почувствовал и быстро отстранился.

– Это был Новый год, – совладав с собой, сказал Шэн Линъюань Сюань Цзи. – Человеческий год ничего не значил для шаманов, но они были любопытные и живые. Для них это был просто праздник. Они собирались вместе, чтобы выпить вина. Но в армии нет ничего веселого. После третьего бокала, кто не свалился сразу, начинали состязаться в силе и ловкости. Кто-то играл на многострунной цитре и пел. Некоторые младшие братья вспоминали песни из родных мест и плакали в голос, потому что их семьи погибли на войне. Они стали бездомными. Алоцзинь долго слушал их, но так ничего и не сказал. Ночью он вернулся к себе и впервые написал письмо. Он попросил самого надежного человека тайно доставить его. Он не хотел, чтобы я подумал, будто он слаб, хотя я и понятия не имел об этом до самого инцидента. Это было большой ошибкой.

Сюань Цзи вдруг спросил:

– Кто этот «самый надежный человек»?

Шэн Линъюань вздохнул и вновь спрятал руки в рукава халата, сотканного из увядших лоз.

– Похоже, ты уже догадался.

– Алоцзинь в спешке увел своих людей следом за мной. Он не был к этому готов. Он ни слова не знал на официальном языке. Он был невежественен. Когда я только вступил на трон, я так боялся, что, не успев позаботиться об одном я непременно потеряю что-то другое. Я оберегал маленького главу клана шаманов, и, естественно, императорский наставник Дань Ли должен был быть дотошным и внимательным к мельчайшим деталям. Они часто виделись с Алоцзинем. Однажды, он по секрету сказал мне, что в Дань Ли есть что-то очень похожее на великого мудреца. Когда он увидел его, то почувствовал доброту, – сказал Шэн Линъюань. – Поэтому он последовал за мной, желая соответствовать учителю.

Сюань Цзи вдруг почувствовал, что что-то не так.

«Дань Ли», должно быть, был очень важным человеком в жизни императора, но почему он до сих пор не видел его в памяти Шэн Линъюаня.

В «обратном течении» все детали были четкими, а лица и поведение каждого человека были предельно ясными. До сих пор он видел вокруг молодого императора всех его телохранителей, важных чиновников и генералов, и даже этого, не в меру активного шамана, Алоцзиня. Попав в проклятие, Сюань Цзи успел познакомиться со многими людьми.

Но как здесь могло не быть Дань Ли?

По словам Его Величества, Дань Ли всегда должен был быть рядом с ним и Алоцзинем.

В те времена еще не было интернета, как эти сведения могли так сильно отличаться?

В голове Сюань Цзи промелькнули бесчисленные варианты, и его взгляд внезапно застыл. Он насторожился и сунул руку в карман штанов.

В «Книге шаманов Дунчуаня» был отрывок о Бедствиях. Там была поговорка: «Демоны, пожирающие сердца людей, не заслуживают доверия».

Сюань Цзи с преспокойным видом спросил:

– Значит, старого главу клана убило то смертоносное письмо, посланное Алоцзинем? И Алоцзинь стал его преемником. Клан шаманов вступил в кровную вражду с расой демонов. Все они официально примкнули к вам. В каком году произошли эти события?

Глава 27

Почему он так несправедлив?

– Тридцать первый год правления императора Пина. – ответил Шэн Линъюань.

Это вполне соответствовало тем историческим фактам, что помнил Сюань Цзи. После того, как император У восстановил страну и сменил струны1, он также изменил девиз своего правления и летоисчисление. Но до тех пор, пусть его и называли императором, люди всё ещё использовали календарь предыдущей династии. «Тридцать первый год правления императора Пина» был очень важным годом. Согласно историческим записям, молодому правителю тогда было всего восемнадцать лет, и все местные племена, одно за другим, стекались к нему, чтобы выразить своё почтение. Эти люди, как рассыпанный песок2, собрались под руководством нового монарха. Именно это стало важным поворотным моментом для перелома ситуации в междоусобной войне Цзючжоу.

1 改弦更张 (gǎixiángēngzhāng) сменить струны и вновь их натянуть (обр. в знач.: полностью перестроиться, провести коренные изменения).

2 散沙 (sǎnshā) рассыпанный песок (обр. о чем-л. неспаянном, рассеянном, неорганизованном, аморфном).

Все эти старинные записи лишь фиксировали события, но совсем не рассказывали, как все произошло на самом деле. Когда Сюань Цзи читал об этом, он так и не смог до конца понять, как восемнадцатилетний юноша сумел собрать столько народу в эпоху, где не было ни рекламы, ни средств массовой информации. В конце концов, раньше он, кажется, тоже не совершал никаких подвигов.

Только сейчас Сюань Цзи вдруг понял, что решающую роль при дворе играл клан шаманов.

Шаманы были таинственным и могущественным народом, никогда не касавшимся внешнего мира. Но тут они вдруг объявили, что присоединились к лагерю людей и превратились в одно из орудий запугивания. Стоило только другим племенам услышать эти новости, и они, словно потревоженный улей, не медля ни секунды, последовали их примеру, боясь опоздать и потерять свою долю.

Если все это было спланировано Дань Ли, то этот многоуважаемый брат действительно был выдающимся человеком!

Но после того, как Алоцзинь стал преемником главы клана, как он из человека, плывущего с юным императором в одной лодке, превратился в его самого ярого соперника?

Шэн Линъюань поднял голову и посмотрел на далёкое небо. Падающая звезда расчертила ночь и рухнула вниз, утопая в горизонте. Сцена позади них снова разрушилась.

У человека не может быть ста хороших дней, как и цветок не может цвести сто дней3.

3 Ссылается на аналогичную фразу 人无千日好，花无百日红 (rén wú qiānrì hǎo, huā wú bǎirì hóng) – у человека не могут быть тысяча хороших дней, как цветок не может цвести сто дней; обр. ничто хорошее не длится вечно.

Когда у нас нет выхода, мы становимся братьями по несчастью. Но как только мы укрепляем свои позиции, то тут же забываем об этом, вспоминая о классовых различиях. Это естественный закон природы.

Годы хаоса сменяли друг на друга. Магия шаманов была непостижима как для людей, так и для демонов. Она пугала их. К тому же, юный Алоцзинь отличался дурным характером. Он не терпел обид и потерь. Пусть его мало волновали такие мелочи, но он видел, что другие люди совершенно не желали брать инициативу на себя.

Он был избалованным ребенком клана шаманов и впитал в себя глубокую ненависть всего своего народа. Он почти согнулся под ее напором, но природное упрямство и нежелание, чтобы другие видели его слабость, делали свое дело. Каждый день он с трудом сохранял лицо. Со временем, люди вокруг него тоже делались все мрачнее и мрачнее, с ними становилось все сложнее ладить.

За исключением повседневных потребностей, единственным талантом человеческой расы, вероятно, были жалобы и борьба за власть.

Любимым занятием людей было: угадывать мысли государя и бить по больному «предсмертной запиской самоубийцы»4. С другой стороны, среди них были и те, кто оказывал на правителя немалое моральное давление. Они громко кричали, в надежде умереть у ног императора. Была также группировка «воспевающих сутры», призывавшая людей собираться вместе и читать молитвы. Они вливали все это в уши юного государя, постоянно поднимая тему «Алоцзиня», при этом, то и дело вспоминая о десяти великих преступлениях.

4 Оставлять письменное обвинение. Зачастую, такие записки писали именно самоубийцы.

– Ваше Величество, клан шаманов – ваши подданные. Но Алоцзинь, как их глава, не испытывает к вам ни капли уважения. Он постоянно зовет вас по имени… Это ни в какие ворота не лезет.

Несмотря на то, что Шэн Линъюань с детства был улыбчивым тигром5, тогда он еще не научился втягивать острые когти и играть в жестокие игры. Услышав столь необоснованные обвинения, он тут же улыбнулся и сказал:

5 笑面虎 (xiàomiànhǔ) улыбающийся тигр (обр. двуличный, коварный, гиена в сиропе, волк в овечьей шкуре).

– Мы не запрещали ему называть наше имя и не заставляли его пресмыкаться. Можно считать, что его смелость заслуживает уважения. Если кто-то еще захочет нас так называть, мы также не будем возражать.

– Ваше Величество! Глава клана шаманов любит выпивку и женщин, и в состоянии опьянения позволяет себе говорить опрометчивые и грубы вещи, а ведь он – заслуженный государственный деятель!

Допустим, он действительно был любителем выпить! Но распутником? Услышав об этом, молодой император прищурился, и его сердце бешено забилось в груди. Он сжал пальцы, так и не поняв, кто же из его приближенных более «заслуженный государственный деятель». Он вежливо ответил:

– Это оскорбительно для нас. Однако вам стоит успокоиться. Незачем подходить к Алоцзиню, когда он пьян.

– Ваше Величество, молодой шаман ранил сына доктора Чжэна демоническим проклятием. Но глава клана Алоцзинь не только отказался восстанавливать справедливость, но и дерзко прокричал: «Хорошо»!

Тогда Шэн Линъюань сказал, что этот вопрос требует серьезного рассмотрения. А после он поймал их обоих, провинившегося мальчишку и главу клана Алоцзиня, и десять раз ударил их по рукам6.

6 手板 (shǒubǎn) диал. ладонь ссылается на: 手板儿 (shǒubǎnr) стар. линейка для удара по рукам (напр. провинившегося школьника).

Наказав виновников, он принялся в тайне убеждать себя: этот день совпадал с ежегодным шаманским праздником «избавления от скверны». В эту ночь дети шаманов надевали деревянные маски, и, во главе с отцом и братьями, шли купаться в лунном свете и петь песни, изгоняющие злых духов. Всю ночь напролет они веселились у огня, молясь о здоровье и благополучии в будущем году. Хотя Алоцзинь все ещё был подростком, теперь он считал себя равным взрослым и никогда больше не носил маску. Но брат-император собственноручно вырезал для него одну такую, и, сменив свою повседневную одежду, на протяжении трех ли сопровождал Алоцзиня в ночь огненных деревьев и серебряных цветов7, пока его не вызвали по различного рода государственным делам.

7 火树银花 (huǒshùyínhuā) огненные деревья и серебряные цветы (обр. в знач.: море огней; ослепительная иллюминация).

– Ваше Величество, Алоцзинь отказался подчиниться военному приказу и вознамерился уничтожить город! Враг уже сдался, это не только навредит гармонии неба и земли, но и подорвет его репутацию. Если в будущем нам вновь придется сражаться, либо рыба умрет, либо сеть порвется8. Сколько солдат погибнет напрасно, Ваше Величество!

8 鱼死网破 (yú sǐ wǎng pò) либо рыба умрёт, либо сеть порвётся (обр. в знач. смертельная борьба, схватка; не на жизнь, а на смерть).

Услышав фразу «уничтожить город», Шэн Линъюань, наконец, оторвался от книги и посмотрел на генерала, не смевшего подняться, пока ему не разрешат. На этот раз он долго молчал.

– Верните Алоцзиня.

Генерал решил, что юный, обманутый шаманом, император, наконец, понял его и с надеждой вскинул голову.

Но Шэн Линъюань закончил писать и тихо произнес:

– Не нужно лишнего шума. Скажите всем, что охранявший город клан демонов лишь делал вид, что собирается капитулировать, но на самом деле они тайно планировали мятеж. Алоцзинь вовремя раскусил их темные замыслы, пусть это послужит уроком для остальных.

Лицо генерала совершенно позеленело.

– Множество полукровок приходит сюда, желая сдаться, – задумчиво произнес молодой император, не обращая никакого внимания на гнев своих подчиненных. – Я обещал им защиту, но даже если демоны не примут их, в конце концов, в городе все еще остались их родные. Если они снова явятся – избегайте их, особенно не позволяйте никому из клана шаманов встречаться с ними.

Явившийся с жалобой генерал тут же ударил себя в грудь, решив, что заклинания шаманов окончательно затуманили разум юного императора. Его Ци, должно быть, превратилась в шар и выкатилась наружу.

Сюань Цзи, все это время сохранявший хладнокровие, вдруг поставил себя на место сотен людских чиновников, что снова и снова подавали жалобы, но терпели неудачи, и ни с того ни с сего подумал: «Почему он так несправедлив?»

Потом он пришел в себя и оказался немало озадачен меланхолией, овладевшей его сердцем: «Что со мной такое?»

Шэн Линъюань привык с детства полагаться только на себя и всегда с завидным упрямством искал выход из сложившегося положения. Даже когда он стал императором, он продолжал делать то, что ему хотелось. В начале своего правления он не знал, к каким последствиям приведет его пристрастие к своевольным поступкам. Но когда он это понял, было уже слишком поздно.

– Дань Ли дважды предупреждал меня. – Шэн Линъюань бросил критический взгляд на юного и неопытного себя. – В первый раз он сказал, что я слишком много отдал клану шаманов, но я его не послушал. Во второй раз он сказал, что Алоцзинь слишком вспыльчив, по отношению к клану демонов, и что это может привести к войне. Если не подавить очаги зарождающихся конфликтов, в будущем обязательно произойдет катастрофа. Но я считал, что это плата за отцеубийство, и вновь не стал его слушать.

– Но ведь, фактически, клан демонов – это вовсе и не клан, – сказал Сюань Цзи. Он был очень хорошо знаком с военной историей. – Там были и птицы и звери. Были и те, кто готов был сражаться с королем демонов, те, кто противостоял ему с самого начала, те, кто устал от постоянных сражений, и хотел бы вернуться в леса и горы, чтобы восстановить силы, и те, кого демоны вообще не принимали. Так что, в конце концов, многие из семей демонов и полукровок вынуждены были обратиться за помощью к человеческой расе. Вы могли бы с легкостью получить всю эту поддержку, но Алоцзинь не вынес бы этого.

Алоцзинь очень долго отказывался взрослеть. Его мир оставался черно-белым.

– Чтобы дать место полукровкам, я в тайне от Алоцзиня приказал создать «тринадцатую дивизию» – предшественницу подразделения Цинпин. Но так много людей с нетерпением ждали его смерти, что слухи об этом поползли на следующий же день. Едва Алоцзинь их услышал, он тут же без разрешения покинул линию фронта и бросился назад, чтобы добавить мне неприятностей.

– Что ты мне обещал? Что ты мне обещал?! Ты сказал, что отомстишь за меня, а теперь пьешь вместе с этими тварями? Ты лжец! – Алоцзинь действительно был избалованным. Он всегда считал императора своим младшим братом. Даже если он и называл его «Ваше Величество», в словах Алоцзиня не было ни капли искренности.

Можно было накричать на своего брата и получить за это, самое большое, пощечину, но открыто высказывать то, что у тебя на уме, владыке людей – это измена.

Шэн Линъюань не сердился на Алоцзиня, но у него и без того было слишком много причин для беспокойства. Наносить ущерб достоинству владыки людей в такое время было чревато последствиями. В будущем, он мог бы потерять контроль над армией. Ему ничего не оставалось, кроме как воспользоваться отсутствием реакции публики и арестовать Алоцзиня, заперев его в темнице. Сначала он думал дождаться ночи и тогда, сняв доспехи «Его Величества», снова стать просто Линъюанем и прийти к Алоцзиню лично.

Но юный Шэн Линъюань был так раздосадован, что у него защемило сердце, и тут он услышал голос из-за занавеса:

– Не беспокойтесь, Ваше Величество. Когда молодой глава клана ворвался сюда, я уже отпустил стражу. Почти никто этого не слышал.

Сюань Цзи не знал, возможно, это ему только показалось, но в этом голосе было что-то зловещее, знакомое дыхание смерти.

Побледнев, юный император с трудом убрал величавое выражение со своего лица, демонстрируя беспомощную усталость, и тихо позвал:

– Учитель…

Человек был скрыт за занавеской, и всё ещё оставался невидимым. Можно было рассмотреть лишь его смутную тень. Тень медленно сказала Шэн Линъюаню:

– Ненависть молодого главы клана к расе демонов может однажды обернуться скрытой угрозой, Ваше Величество. Я говорил вам об этом с самого начала.

– Мы знаем, – тихо вздохнул молодой Шэн Линъюань, – но прежний глава… Учитель, что вы делаете?

Вдруг, тень за занавеской опустилась на колени и поклонилась до земли.

– Ваше Величество, есть еще одна вещь, о которой вы, возможно, не знаете.

Сюань Цзи, Шэн Линъюань и юноша из воспоминаний, вместе подошли к занавесу. Молодой император желал помочь своему учителю подняться. Сюань Цзи же всего лишь хотел посмотреть, как, в конце концов, выглядел этот Дань Ли.

Но вдруг, откуда-то сбоку донесся болезненный стон. Воспоминание внезапно оборвалось.

Шэн Линъюань отчаянно схватился за виски и, споткнувшись, отступил на полшага назад, едва не задев Сюань Цзи. Сюань Цзи инстинктивно подал ему руку и удивился, что его тело было таким теплым и реальным, как у обычного человека, из тех, что каждый день встречались ему в автобусе или в метро.

– Вы…

– Я привык быть одинокой душой, облачённой в человеческую кожу. Ах… – Шэн Линъюань с трудом выдавил из себя несколько слов. Держа Сюань Цзи за руку, он попытался твердо встать на ноги. Его ладони покрылись холодным потом, он весь дрожал.

Сюань Цзи вдруг вспомнил текстологическое исследование в области истории, в котором говорилось, что император У в молодости обладал огромными способностями. Но с возрастом он становился все более и более жестоким, и его темперамент в итоге сильно изменился. Это было ненормально. Описываемые симптомы напоминали неврастению, включая проблемы со сном, непрерывный шум в ушах, постоянную мигрень и многое другое.

В статье не приводилось никаких доказательств, так, словно Сюань Цзи читал рассказ. Но разве это не могло быть правдой?

Возможно, это из-за внезапной головной боли, но память Шэн Линъюаня становилась всё менее ясной. События вокруг них путались. Бесчисленные люди приходили и уходили. Они кричали, плакали, спорили.

– Ваше Величество! – донёсся откуда-то далекий голос. Державшийся за Сюань Цзи Шэн Линъюань бессознательно повернул голову, будто бы этот звук пронзил его насквозь. – Глава клана шаманов Алоцзинь сбежал из тюрьмы!

Земля под их ногами провалилась и Сюань Цзи снова упал. Перед их глазами возникло новое воспоминание. Все вокруг вновь стало черными как смоль, но пейзаж казался очень знакомым.

Они вернулись к, полному останков, кургану.

Но в то время «шаманский курган» был обычной пещерой, ещё не заполненной костями. Сюань Цзи слышал сдавленное и болезненное дыхание Шэн Линъюаня, но вдруг он разжал пальцы, сбросил его руку и твёрдо встал на ноги.

– Тогда, когда Дань Ли внезапно опустился на колени… Что он потом вам сказал?

Шэн Линъюань некоторое время молчал.

– Правду о смерти старого вождя клана шаманов. Он признался мне, что гонец Алоцзиня был отправлен им. Так называемый «клан вампиров» был здесь совершенно не при чем. «Гонец» был его личной марионеткой. Дань Ли сказал, что в то время у нас не было другого выбора, кроме как подчинить себе шаманов. Всё потому, что у нас не было выхода, он только и мог, что…

Похоже, Сюань Цзи всё ещё чувствовал температуру тела человека, только что отцепившегося от его ладони. Но гулявший по пещере сквозняк с легкостью сдул это ощущение.

– Ваше Величество, вы поистине великий человек, у вас такие холодные руки и такое грязное сердце. Знал ли об этом Алоцзинь?

– Он сбежал, а я, в порыве злости, не последовал за ним, – тихим голосом сказал Шэн Линъюань. – Алоцзинь... был своенравен и избалован мной. Уходя, он приказал вывести с передовой всех шаманов. В порыве гнева он повел своих людей обратно в Дунчуань, тем самым разрушив устоявшийся порядок на поле боя. Клан демонов, который до этого мог только сопротивляться, получил возможность контратаковать. Наша армия была вынуждена отступить на шестьдесят ли. Более десяти деревень и два города попали в лапы врага. Они вырезали всех жителей, чтобы дать выход своему гневу. Едва ли кто-то мог спастись, оказавшись у них на пути.

Сюань Цзи почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом.

– Но почему вблизи линии фронта остались жители? Почему они не отступили?

– О, то были двадцать лет войны и хаоса. Им просто больше негде было жить. Куда им было отступать? – Шэн Линъюань холодно улыбнулся и медленно вошел в пещеру. Голос у него был слабый, но шаги ровные. – В то время шаманам было приказано охранять Юго-Восточную дорогу и защищать эту сторону при помощи заклинаний. Многие отчаявшиеся люди последовали за ними. Там, где смешались два племени, они начали перенимать одежду и речь друг друга. На охраняемой шаманами территории даже образовалась деревня, жители которой возделывали землю и отдавали им половину собранного урожая.

Но в тот год легкомысленный глава клана покинул их.

Острый и красивый профиль Шэн Линъюаня утонул в темноте кургана.

– Шаманы любили свежие фрукты, а Алоцзинь особенно любил груши. Чтобы угодить им, жители долины, принесли к палаткам их армии еду. Но позже, когда мы вернулись, чтобы забрать тела, мы обнаружили, что все то, во что простой народ так тщательно вкладывал душу, все эти заботливо собранные плоды, были смешаны с кровью и втоптаны в грязь железными копытами. Тело какой-то старухи после смерти разорвали на куски монстры-людоеды, оставив только сломанные кости. Эти скоты всегда были разборчивы и редко ели несвежие мясо. И знаешь почему?