Текст книги "Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 107 страниц)

Миновав длинный узкий коридор, они увидели дверь с остовом из белого нефрита. Дверь украшали кораллы и жемчуга, и на белоснежных створках виднелась надпись на древнем языке клана гаошань: «Небесный нефритовый дворец».

Шэн Линъюань остановился и медленно очистил свое сознание. Едва во дворце узнали о его присутствии, как белые стены содрогнулись. Нельзя было допустить, чтобы Его Величество лично постучался к ним. Шэн Линъюань поднял глаза и прежде, чем он успел дочитать выгравированную на нефрите надпись, тяжелые створки заскрипели и сдвинулись с места. Будто оснащенная автоматическим датчиком, дверь открылась, вежливо приглашая гостей войти.

Обычно в коралловых рифах было множество лазеек и щелей, но «Небесный нефритовый дворец» не был похож ни на один из них. Снаружи он казался угловатым и грубым, но чем дальше они заходили, тем меньше в рифе становилось зазоров. Он был крепким и мало чем отличался от обычных человеческих построек. А войдя в главный зал, становилось сложно определить, было ли это место создано кем-то или появилось само. Дворец представлял собой единое целое. Пол и стены сливались воедино, и их цвет напоминал нечто среднее между белым нефритом и белой раковиной тридакны5. Все вокруг отражало свет.

5 Гигантская тридакна, или гигантская треуголка (лат. Tridacnagigas) – крупный вид морских двустворчатых моллюсков, обитающий в рифах Тихого и Индийского океанов. Длина раковины может превышать метр, а масса крупных экземпляров может превышать двести килограмм. Продолжительность жизни часто превышает сто лет. Раковину тридакны используют как материал для ювелирных поделок.

Висевший над головой купол был украшен барельефами с изображением русалок, и на их белоснежных лицах можно было увидеть весь спектр человеческих эмоций: от гнева до счастья. Русалки казались живыми. Но все это выглядело таким реалистичным, что возникал вопрос: было ли это следствием непревзойденного мастерства резчика или древние жители этих мест превратили несчастных в статуи при помощи какого-то странного колдовства? В любом случае, здесь было жутковато.

В сознании обычных людей главный зал дворца был чем-то вроде храма предков. Храма предков, в котором не было погребальных табличек. В стенах зала виднелось множество углублений, каждое высотой со взрослого человека, и в этих углублениях покоились молчаливые «орудия». На первый взгляд это напоминало музейную экспозицию.

Кроме обычного оружия здесь находились гуцинь, бронзовое зеркало, нефритовый веер и множество других вещей. Все они являлись образцами изысканности и красоты.

Древние гаошаньцы родились в стенах «Небесного нефритового дворца», они с детства смотрели на русалок свысока. Среди них было множество талантливых мастеров, создававших настоящие сокровища. Шэн Линъюань огляделся и почувствовал, что в большинстве этих «орудий» не было духов.

– Ваше Величество, молодой господин Чжу-Цюэ, и их маленькие друзья, – послышался откуда-то старческий голос. В следующий же момент все присутствующие увидели призрак старика, паривший над огромными часами. Его борода и волосы были белыми, а нижняя часть тела тонула в корпусе часов. Старик приветливо кивнул гостям. – Прошу простить меня за то, что я стар и немощен. К сожалению, я не могу выйти и поприветствовать вас как полагается. Я двенадцатый глава клана грешников. Я прожил в этом теле пять тысяч лет, мои ноги больше не слушаются меня.

Чжичунь тоже был инструментальным духом, потому особенно остро чувствовал ауру своих собратьев. В отличие от Сюань Цзи, пришедшего в этот мир в качестве меча демона небес, старик вызывал у Чжичуня только теплые чувства.

– Твои ноги… – мягко начал юноша.

– О, ничего страшного, – добродушно улыбнулся старик из часов, – долгие годы мы проводим внутри вещей, ни разу не покидая их. Со временем мы забываем, что значит иметь тело, и ненужные конечности попросту исчезают.  За прошедшие годы одиннадцать моих предшественников вернулись в море, и теперь моя очередь принимать гостей.

Его слова, похоже, тронули всех.

Что за странная смерть? Ведь инструментальные духи погибают только тогда, когда ломаются их тела? Почему эти духи исчезли, если предметы, в которые они были заключены, остались целыми?

Существовала ли еще та грань, отделявшая правду от вымысла?

– Люди нашего клана издревле создавали инструментальных духов. Это стало возможным при содействии русалок, что добровольно жертвовали для дела свою кровь. Русалочьи сердца считались бессмертными. Они могли оставаться живыми столько, сколько существует этот мир. Потому орудия, созданные из них, не ржавели и не теряли яркости, они оставались неизменными в течение множества тысяч лет, – медленно объяснил двенадцатый глава. – В нашем роду существовала одна традиция. Когда наши тела начинали дряхлеть, мы шли к нашим друзьям русалкам, чтобы попросить у них немного крови. С ее помощи мы создавали орудия и инструменты. Когда все приготовления были завершены, мы добровольно отправлялись в печь, чтобы погибнуть в огне, но наши души все равно оставались в этом мире. Так создавались инструментальные духи. После этого мы отправлялись в зал Священных Писаний. Обычно мы читали детям книги или помогали потомкам с домашними делами. Но, если бы с кланом что-то случилось, мы стали бы последней линией обороны.

Чжичунь оглянулся и посмотрел на покоившиеся в стенах предметы:

– Но ведь не каждый мог стать инструментальным духом?

– На самом деле, – отозвался двенадцатый глава, – чтобы стать духом, вы должны были избавить свой разум от боли и сожалений. Не хочу хвастаться, но это уникальное умение нашего клана. Однако все зависит от того, как старательно вы совершенствовались. Если ваш уровень недостаточен, дух не приживется. Но если все получится, вы обретете покой и будете веками охранять будущие поколения вашего клана. Некоторые из моих предшественников становились свидетелями того, как их родственники старели и умирали, они наблюдали, как, один за другим, взрослеют их дети. Когда все представители будущих поколений, будь то знакомые или не знакомые, умирали, инструментальные духи больше не выходили из своих тел и окончательно отрешались от мира. Это и есть конец.

Умри, воскресни, добровольно терпи боль и защищай покой будущих поколений, пока все, что было хоть как-то связано с тобой, не исчезнет без следа. А затем, с чувством выполненного долга, покинь этот мир, оставив после себя невероятной красоты инструмент.

Чжичунь был ошеломлен.

Но Янь Цюшаня, похоже, беспокоили более насущные проблемы.

– Глава, если у инструментального духа сломался клинок, можно ли его починить?

Старик, назвавшийся двенадцатым главой клана, медленно скользнул взглядом от него к Чжичуню. Весь его вид говорил о том, что он сразу все понял.

– Дух меча, которому «даровали жизнь»... Увы, его клинок безвозвратно утрачен. Как можно быть таким расточительным?! Дубина! Тупица! Хорошо, что дух, которому «даровали жизнь», не так сильно привязан к своему телу. Оружие, созданное при помощи древнего колдовства, слишком легко сломать. Будь он обычным инструментальным духом, он бы исчез вместе с клинком.

Услышав это, Янь Цюшань нервно поджал губы, и даже стоявший в стороне Шэн Линъюань слегка приподнял голову.

Двенадцатый глава на мгновение задумался и продолжил:

– Скованному законами небес инструментальному духу нелегко снова стать живым существом, но... Это не невозможно.

– Я готов отдать за это все, что угодно. Даже собственную жизнь... – произнес Янь Цюшань.

– Чушь собачья! Не смей! – забеспокоился Чжичунь.

Двенадцатый глава клана взволнованно наблюдал за ними.

– Не ожидал, что у клана грешников остались такие потомки... Сожалею, молодой человек, но законы неба нерушимы. Однако, есть кое-что. Как говорится: «Небеса не оставят человека в отчаянии» (6). Если уж правильная дорога способна открыть сети (7), то что говорить о других? Правда, я не очень хорошо разбираюсь в обходных путях. Если не слишком торопишься, можешь пойти и полистать священные книги нашего клана.

6 天不绝人 (tiān bù jué rén) – Небеса не оставляют человека в отчаянии (обр в знач.: найти выход из тупика. Относится к эмоциям после выхода от безвыходной ситуации).

7 网开一面 (wǎngkāiyīmiàn) – открыть сети с одной стороны (обр. в знач.: допускать послабление законов, относиться снисходительно).

– Пожалуйста, покажите мне дорогу! – воскликнул Янь Цюшань.

– Видишь над собой короля морей? – спросил двенадцатый глава. Все присутствующие подняли головы, посмотрев в указанном стариком направлении. Под куполом виднелся белоснежный барельеф, изображавший русалку в окружении сородичей.

– Подождите, что случилось с... с его ногами? – у Сюань Цзи оказалось самое острое зрение. Он первым заметил, что с сидевшей на рифе «русалкой» что-то не так. Верхняя часть ее тела была такой же, как у других. Она была прекрасна, словно фея из сказки, но ниже пояса вместо рыбьего хвоста болтались две человеческие ноги. Причина, по которой это не сразу бросалось в глаза, заключалась в том, что эти «ноги» были покрыты чешуей.

Ресницы короля морей были опущены, а руки прижаты к груди ладонями вверх. В них покоилась драгоценная жемчужина размером с кулак.

Двенадцатый глава поднял глаза и внимательно посмотрел на барельеф. Никто не знал, что за выражение застыло на его лице. Внезапно он прошептал, слегка волнуясь:

– Книги находятся там, в жемчужине, что держит в руках король морей.

Янь Цюшань не сказал ни слова, однако в руке мужчина уже зажал амулет, способный отправить его наверх. Но прежде, чем он успел воспользоваться им, истинные «добродетели» в лице Шэн Линъюаня и Сюань Цзи схватили его за плечи и заставили задержаться на земле.

– Старший, я... – тихо произнес Янь Цюшань.

Защита, созданная при помощи искусства ковки золота, вероятно, узнала своего создателя. Прислушавшись к воле Шэн Линъюаня, она покорно пригвоздила Янь Цюшаня к месту.

Прокручивая в памяти Священные Писания, Его Величество холодно усмехнулся, но так ничего и не ответил.

– Ваше превосходительство, вам жить надоело? Если так, могли бы сказать об этом прямо, мне не составит труда сопроводить вас на тот свет. Можешь пудрить мозги молодежи, но я-то знаю, что ты попросту боишься умереть слишком легко.

Глава 107

Что важнее, мгновение или вечность?

– Что есть время? Каждый, в ком присутствует хоть капля русалочьей крови может поставить его на паузу. С давних пор русалки господствовали в этом мире, так каким же образом все дошло до того, что потомки людей и демонов обошли их и обрели такую власть? – Сюань Цзи сжимал в ладони несколько монет, которые, то и дело, перекатывались промеж его пальцев. – Почтенный господин, по-моему, вы что-то недоговариваете.

Внезапно в главном зале воцарилась тишина, и, в стоявшем неподалеку от юноши медном зеркале, отразилась неясная тень. Над старинным гуцинем появилась чья-то голова, и вскоре над бесчисленными орудиями повисли истинные обличья инструментальных духов. Духи выглядели так, будто слишком много времени провели в плену своих драгоценных оболочек, где их, в конце концов, и настигла смерть. Их взгляды были тяжелыми, как чугун и сталь, они холодно смотрели на собравшихся в зале гостей.

На лице двенадцатого главы мелькнула вымученная улыбка:

– Конечно, это не каждому под силу, но остановить время при помощи русалочьей чешуи действительно возможно. Иначе, как бы вы оказались здесь? Мы, грешники, знали мало русалочьих секретов, о некоторых из них трудно...

В следующее же мгновение Сюань Цзи, играючи, подбросил в воздух несколько монет. Звон от столкновения металла о металл эхом отозвался от стен, прервав речь двенадцатого главы:

–  Что еще расскажете? Когда уходят последние потомки, инструментальные духи остаются не удел и со временем исчезают. Однако могилы ваших детей и их детей давно превратились в пляжи для отдыха. Так почему вы все еще здесь? Неужто у вас остались незавершенные дела?

Янь Цюшань всегда был жестким и хладнокровным человеком. В этой жизни он тепло относился только к Чжичуню. Когда последние крупицы железа исчезли из его крови, он пришел в себя и заметил, что в инструментальных духах было кое-что противоречивое. Дух-старик сказал, что после смерти их души привязывались к орудиям и в таком виде веками защищали свой клан. А после, всех их потомков разом выслали из «Небесного нефритового дворца». Тогда почему эти хваленые защитники ничего не сделали?

По словам двенадцатого главы становилось ясно, что они не только не обвиняли русалок в своей участи, но и сами называли себя «грешниками».

Итак, минута самоанализа.

Многие века два клана были соседями, но, однажды, между ними вспыхнула война, они сражались не на жизнь, а на смерть. Но разве преступления кучки ведомых юнцов могли быть тому причиной? Если бы они захотели, они смогли бы договориться с русалками.

Все эти старики, что после смерти превратились в инструментальных духов, были лучшими среди гаошаньцев. Став духами, они обрели долгую, почти вечную жизнь. С их статусом и дарованной властью, именно они должны были править гаошаньцами. Если они так боялись, что будущие поколения ослепит жадность, почему они не остановили их?

– Сдается мне, вы ведете очень грязную игру, – внезапно произнес Сюань Цзи. Монеты в его руках превратились в горящие цепи, пламя озарило белые стены дворца, и все увидели, как исказились лица инструментальных духов. – Вы безучастно наблюдали за тем, как ваши потомки рассорились1 с русалками. Вы не хотели, чтобы в будущем здесь появились новые «инструментальные духи», способные побороться с вами за власть и могущество. Единственное, что вас на самом деле интересовало – это личная выгода. Эта ваша «Вечная страна» существовала лишь для того, чтобы вынудить потомков покинуть свой дом и отправиться на поиски богатства. Что ж, я поражен. Послушайте, Ваше Величество, ваша политика никуда не годится. Почему за годы вашего правления вам так и не пришла в голову столь блестящая идея о том, как пудрить людям мозги?

1 撕破脸 (sīpòliǎn) – букв. разорвать лицо (в знач. публично разорвать отношения; рассориться).

Сюань Цзи оглянулся, бросив на Шэн Линъюаня короткий взгляд и, сам того не ведая, угодил прямо в цель. Недовольный, Его Величество поспешил закрыть от юноши двери в свое сознание, но Сюань Цзи не мог упустить возможность поддразнить его. Он хотел, чтобы как можно больше чужих мыслей просочилось во внутренний дворец.

Но сознание Шэн Линъюаня оставалось пустым, Сюань Цзи ничего не слышал.

– Мы хотели как лучше, – серьезно произнес двенадцатый глава и внезапно повернулся к Янь Цюшаню. – Позвольте мне рассказать вам правду. Орудия хрупки, они имеют свойство ломаться. Нет другого способа восстановить клинок, чтобы перековать его, нужно принести кого-то в жертву. Но для создания инструментального духа нужна русалочья кровь. В те годы король морей отличался крайне вспыльчивым характером. Желая отомстить нашему клану, он отбросил свой хвост, сошел на берег и обратился к запретному колдовству, чтобы создать временной разлом. Когда это произошло, он сам и семь великих старейшин превратились в камень. И пусть оставшиеся в живых русалки сбежали в человеческий мир, их наследие было безвозвратно утрачено. Они погибли в течение пяти последующих поколений, так и не сумев сохранить чистоту своей крови. Русалочья чешуйка, благодаря которой вы попали сюда, была самой маленькой чешуйкой в хвосте короля морей. Когда-то самый младший из его сыновей взял ее с собой в человеческий мир. Кто знает, что за мастер усовершенствовал ее и передал потомкам. В мире осталось хоть что-то от русалок? Сомневаются. Вряд ли сейчас у вас есть возможность отыскать хоть каплю русалочьей крови. Если только вы не знаете, как повернуть время вспять.

Пригвожденный к земле Янь Цюшань заметно побледнел.

– Но это возможно, – появившаяся в зеркале тень становилась все яснее и яснее, пока, наконец, окончательно не выбралась из своего укрытия. Это была очень красивая женщина из клана гаошань. У женщины был невероятно мягкий голос, его чарующее звучание напоминало шелест упавшей на струны ткани. – Да, мы ненавидели русалок, ну и что с того? И гаошаньцы, и русалки, все мы уже давно вымерли. Четыре тысячи лет мы томились здесь, как в ловушке, не зная, как нам быть. Мы не можем вернуться в землю и не можем стать прахом, как наши предшественники. Неужели ни у кого из вас нет сожалений? Разве вы не хотели бы вернуться в прошлое и начать все с начала?

– Запретное русалочье колдовство, знание, что позволяет управлять временем, заключено в жемчужине в руках короля морей. Именно она заперла нас в «Небесном нефритовом дворце», но вы… вы здесь чужие, – с безумным огнем в глазах двенадцатый глава повернулся к Шэн Линъюаню. – Ваше Величество, вы слышали, как говорят: «Шэнь и Шан никогда не встретятся, дым и пыль начало начал»2? Вы пришли в этот мир, чтобы нести эту ношу и принять на себя удар. Вы – часть Чиюань. Вся ваша жизнь словно Шэнь и Шан, вам ни за что не сбежать от своей судьбы. И лишь способность властвовать над временем поможет вам что-то изменить. Ваше Величество владыка людей, прошло четыре тысячи лет. Все эти годы мы смиренно ждали вас. Просим, окажите нам такую милость...

2 参商有轨，烟尘无极 (shēn shāng yǒu guǐ, yānchén wújí) – досл. звезды Шэнь и Шан никогда не встретятся, дым и пыль начало начал. Шэнь и Шан две звезды, находящиеся на противоположных сторонах неба (обр. люди, никогда не встречающиеся друг с другом, враждовать, быть не в ладах), дым и пыль (обр. тревога в связи с вторжением кочевников или мятежников). Слова про звезды Шэнь и Шан являются открывающей фразой 5-го тома новеллы (здесь: Параллельные пути).

Но не успел он договорить, как огромные часы под ним зажужжали, и женщина, вышедшая из бронзового зеркала, пронзительно закричала. Прямо на ее глазах вечный инструмент пошел трещинами. Лицо двенадцатого главы застыло. Из трещин хлынула темная энергия, ее потоки становились все сильнее и сильнее. Так продолжалось до тех пор, пока часы не разлетелись на куски.

Шэн Линъюань повернулся и бросил взгляд на стоявшего поблизости Янь Цюшаня. Мужчина все еще пребывал в оцепенении. Сюань Цзи чувствовал, что его божественное сознание оставалось неподвижным, а сердце словно обратилось в камень.

– Тот, кто совращает людей лукавыми речами, заслуживает смерти.

Чудом избежав разлетевшихся в стороны осколков, Янь Цюшань внезапно пришел в себя и поспешно посмотрел на Сюань Цзи.

– Ты всего лишь человек, – вздохнув, трезво и холодно произнес Его Величество, обращаясь к своему жалкому недоученику. – Время бесконечно, и только русалки с их бессмертными сердцами осмеливались ступать за его границы. Но превратности судьбы когда-нибудь закончатся. Кто ты такой? Кто я такой? Что это за сборище металлолома? Здесь больше не на что смотреть. Уходим.

Стоило ему договорить, и Янь Цюшань, будучи представителем металлического класса, остро ощутил произошедшие во дворце перемены.

– Осторожно!

Внезапно, из белоснежных нефритовых стен вырвался шквал тонких игл. Железные цепи в руках Сюань Цзи рассыпались, пламя хлынуло во все стороны. Коснувшись жара, иглы вспыхнули и взорвались, превращаясь в пыль. Везде, куда хватало глаз, виднелись огненные деревья и серебряные цветы3. И все оставшиеся в зале духи устремились к ним, как мотыльки.

3 火树银花 (huǒshùyínhuā) – огненные деревья и серебряные цветы (обр. в знач.: море огней; ослепительная иллюминация).

Смерть настигала их в считанные секунды, но они все летели и летели на огонь, словно смертники.

Духи, что провели во временном разломе тысячи лет, наконец-то избавились от оков милосердной иллюзии. Осознав, что их надежды рухнули, они быстро показали людям свои настоящие лица. Лица мертвецов.

Вдруг, в огонь влетели парные мечи. Сжигавшее все на своем пути пламя Чжу-Цюэ в миг поглотило инструментального духа. Вырвавшись из расплавленного оружия, дух обернулся человеком и, объятый жаром, врезался в одну из стен «Небесного нефритового дворца».

Дворец содрогнулся, и Сюань Цзи показалось, что он слышит его предсмертный вой.

Внезапно, стоявшего в море огня Шэн Линъюаня словно осенило. Позабыв о запертом море знаний, он мысленно обратился к Сюань Цзи: «Остановись!»

Но было уже слишком поздно.

В отличие от внешнего мира, где все подчинялось законам небес, здесь, во временном разломе они не имели веса. Не было смысла беспокоиться о том, что их действия как-то повлияют на Чиюань. Можно было выпустить пламя на свободу и дать ему уничтожить тьму.

«Небесный нефритовый дворец» всего лишь красивый коралловый риф. Разве он может сопротивляться разрушительной силе этих двоих?

Обезумевшие духи один за другим бросались в огонь, не желая спасаться. Словно мученики они бились об пол и стены «Небесного нефритового дворца». Они бесстрашно наносили удары, стараясь уничтожить свой бывший дом и, по совместительству, многовековую клетку. И это было поистине ужасное зрелище.

Вдруг, откуда-то послышался треск, и «Небесный нефритовый дворец» пошел рябью.

Все это время Сяо Чжэн сидел в лодке, сотканной из виноградных лоз. Услышав странный звук, мужчина поднялся на ноги и достал из кармана небольшой бинокль:

– Что там произошло?

Ван Цзэ поднял глаза и увидел, что вершина дворца, упиравшаяся прямо в облака, накренилась, и ее вот-вот снесет ветром. Коралловый риф содрогнулся, по морю прокатился зловещий скрежет. Затем, откуда-то из-за волн хлынули клубы непроглядного тумана, и «Небесный нефритовый дворец» окружил мираж. Мираж представлял собой город на берегу. Песок был залит кровью от множества русалочьих хвостов, а рядом стояли некогда величественные и прекрасные гаошаньцы. Словно одержимые, гаошаньцы подняли мясницкие ножи, их свирепость и жадность готовы были в любой момент выплеснуться наружу4.

4 呼之欲出 (hū zhī yù chū) – ждёт лишь зова, чтоб сойти с полотна (обр. в знач.:  скоро появится).

– Дело плохо, нам больше нельзя здесь оставаться. Дворец скоро рухнет, —пробормотал Ван Цзэ.

– Командир Янь! Янь… – закричал Чжан Чжао.

– Не янькай*. Командир Янь намного опытней такого юнца, как ты. Лучше позаботься о себе! – Ван Цзэ схватил его за воротник. – Прыгай в море!

*П/п: в оригинале эта фраза звучит как 别燕了 (biéyànle), где 别 (bié) означает отрицание, а 燕 – иероглиф фамилии Янь . Мы решили, что это очень в стиле Ван Цзэ и не стали ничего менять.

От увиденного Чжан Чжао лишился дара речи, он не мог даже «угукнуть», поэтому Ван Цзэ поднял его за шкирку и безжалостно сбросил в воду. Сяо Чжэн и Шань Линь тут же последовали его примеру. За ними следом устремились созданные Ван Цзэ пузыри. Оказавшись в море, Шань Линь сжала пальцами висевший на запястье датчик аномальной энергии, циферблат открылся, и оттуда вылетела тонкая серебряная стрелка с нитью на конце.  Стрелка никак не могла определиться, и несчастные оперативники какое-то время беспорядочно кружили по волнам. Лишь несколько минут спустя, нить внезапно натянулась, и женщина поспешно ухватилась за нее.

– Не отставайте! – махнув рукой коллегам, выкрикнула Шань Линь.

Оперативники тут же поплыли в указанном направлении, как вдруг, позади раздался оглушительный грохот. «Небесный нефритовый дворец» раскололся надвое, словно Вавилонская башня.

В окружившем дворец мираже из воды на берег выбралась большая и красивая русалка. Ее длинный хвост разделился и превратился в две «ноги». Русалка встала и медленно поднялась по белоснежным каменным ступеням, одной рукой указывая на небо.

Кружившие над ее головой облака слились воедино, образуя огромный водоворот. Стоявшие на берегу гаошаньцы, наконец, запаниковали. Бесчисленные тела погибших русалок покачивались на волнах и, словно металлические осколки, притянутые мощным магнитом, сбивались у подножия «Небесного нефритового дворца». Они вращались вокруг него, словно клубившиеся над водой облака. Из моря послышался скорбный вой, дворец ответил ему стоном, и нависшие над ним темные тучи разорвал гром. Солнце и Луна покинули небосвод, звезды покатились вниз, словно гонимый ветром песок, и последний луч света скользнул к земле, опускаясь на ладонь обретшей «ноги» русалки.

Время обернулось вспять, и подводные жители хлынули на берег.

Жестокое зрелище.

Гаошаньцы бросились бежать. Обезумев, они прыгнули на огромный корабль и устремились к горизонту.

Но было уже слишком поздно. Из ладони стоявшей на берегу русалки вырвался столб ослепительного света, сияние затопило весь мираж. «Небесный нефритовый дворец» оказался отрезан от мира. С тех пор ни русалки, не дрейфующие по волнам гаошаньцы, больше никогда не видели дома.

Оставшиеся в «Небесном нефритовом дворце» орудия вспыхнули, сгорая вместе с заключенными в них духами. Огромный купол, украшенный изображениями русалок, начал рушиться. Крупный кусок откололся от барельефа и полетел прямо на Сюань Цзи, едва не отдавив юноше ноги.  Сюань Цзи внимательно посмотрел на осколок и его едва не стошнило от ударившего в нос запаха. Покрытый пылью «барельеф» на деле оказался окаменевшим панцирем. Рухнув на землю, панцирь раскололся на мелкие кусочки, и внутри обнаружилось нетронутое тленом тело русалки.

Под тяжестью дворца купол стремительно разрушался, и рука двуногого короля морей превратилась в падающую звезду.

Пол треснул, и под ноги всем присутствующим хлынула морская вода. Пламя поглотило «Небесный нефритовый дворец»...  Все исчезло: причины и следствия, правда и вымысел. Все, что когда-то казалось вечным, в миг погрузилось в хаос.

И лишь сорвавшаяся с купола «звезда» продолжала медленно парить в невесомости. Нужно было лишь протянуть руку, и тогда любой мог бы схватить ее и изменить ход истории.

Если бы тысячи лет назад сердца гаошаньцев не поглотила жадность, они бы до сих пор жили в мирном соседстве с русалками, время от времени покидали бы дом, промышляя торговлей и зарабатывая на жизнь. И так продолжалось бы до тех пор, пока тысячи лет спустя древние духи не покинули бы этот мир. Один за другим5 кланы сменяли бы друг друга, словно бесконечная карусель6. Менялись бы династии, множились поколения. Но в глубинах моря до сих пор звучала бы русалочья песня.

5 你方唱罢我登场 (nǐ fāng chàng bà wǒ dēngchǎng) – ты только закончил петь, и я поднялся на сцену (обр. в знач. сменяться один за другим).

6 走马灯 (zǒumǎdēng) – букв. фонарь скачущих лошадей. Фонарь со свечой и маленькой каруселью внутри, которая вращается от движения разогретого воздуха (обр. в знач.: мелькать, сменять друг друга, калейдоскоп меняющихся событий).

Янь Цюшань вновь видел перед собой призрачный остров. Если бы тогда они сумели изловить этого преступника, Иньи, и сопровождавшую его марионетку, они бы уничтожили жемчужины и разрушили остров. А после пригласили бы людей из комитета по охране окружающей среды для очистки прибрежных вод от токсичных отходов. Они связались бы с Отделом восстановления и нашли бы опытного специалиста, чтобы тот прочитал людям убедительную лекцию о вреде подводного мусора. А потом, «Фэншэнь» с чистой совестью отправились бы на заслуженный отдых.

И Чжичунь до сих пор был бы его Чжичунем. Он возился бы с оперативниками и время от времени возвращался к клинку, чтобы восстановить силы. Большую часть времени он бы выглядел как обычный человек, они бы спорили о способах приготовления яиц, и Чжичунь то и дело защищал бы от Янь Цюшаня своих непутевых воспитанников.

В Управлении никогда бы не появилось это абсурдное «Соглашение о полной ответственности».

«Звезда» пронеслась прямо у него перед глазами, и Янь Цюшань крепче обнял пустую куклу Чжичуня. Металл, что до этого закрывал его раны, покинул тело и превратился в пару наручников, крепко сковавших мужчине руки. Лишившись опоры, его сломанное предплечье тут же деформировалось, не успевшие зажить раны снова открылись, принеся с собой нестерпимую боль.

Но Янь Цюшань не боялся боли. Она отрезвляла, заставляя его помнить то, что сказал ему Шэн Линъюань.

Перед глазами самого Шэн Линъюаня мелькали многочисленные картины и образы, бурный временной поток подхватил его и мгновенно отбросил обратно в прошлое.

Его Величество чувствовал себя так, будто вернулся в дни своей юности. Только в этот раз он больше не питал иллюзий по отношению к «матери императрице» и не испытывал слепого восхищения «учителем».

Глава клана шаманов был жив, и Дунчуань не уничтожили. Алоцзинь всюду следовал за ним, напрочь позабыв о своих героических мечтах. В нем больше не было ненависти, и им не суждено было скрестить клинки... Старый глава хотел, чтобы у его народа было больше возможностей для развития, потому без возражений отпустил своего отважного сына в путь. Он готов был закрыть на это глаза и будь, что будет. Но каждый Новый год мятежный молодой господин возвращался в Дунчуань, получал от отца плетей и отправлялся домой ужинать.

А потом, Шэн Линъюань снес Южную башню, и сделал это за много лет до того, как создал подразделение Цинпин. И не было никого, кто захотел бы сговориться с таким посмешищем, как Вэй Юй. Он отдал императору свою печать и преклонил колени, приняв должность верного министра. Дань Ли, в конце концов, тихо ушел в отставку. А его дух меча остался целым и невредимым. Он много лет бесцельно скитался по свету, совершенствуя человеческое тело.

Сяо Цзи больше не был одинок, он не страдал, и никогда не знал ответственности. Он появился на свет бездомным, крылатым и с маленькой родинкой в уголке глаза... удивительно красивый невежда.

Шэн Линъюань терпеливо ждал, когда дух меча вырастет и поумнеет. Он смирился бы, если бы Сяо Цзи не принял его чувства. В любом случае, но мог сопровождать его вечно. Он сделал бы все возможное, чтобы прожить жизнь рядом с этим маленьким сиротой из клана Чжу-Цюэ.

Вдруг, в море знаний Шэн Линъюаня раздался странный шум, оборвав порожденные хаосом грезы: «Вам что, нравятся бесполезные инфантилы? Ваше Величество, у вас поистине странные вкусы».

Шэн Линъюань тут же пришел в себя. Дрейфуя в потоке времени, он не видел, где именно находился Сюань Цзи. Однако, по удачному стечению обстоятельств, сотворенная кровью связь до сих пор не разрушилась.

«Неужели эта штука и вправду может повернуть время вспять и перекроить прошлое?» – мысленно спросил его Сюань Цзи.

«Не двигайся, – предупредил Шэн Линъюань, – это не шутки. Я постараюсь вытащить нас отсюда... Сюань Цзи!»

Они были связаны, и Шэн Линъюань быстро догадался, что собрался сделать Сюань Цзи. В следующее же мгновение из пустоты протянулась знакомая рука и сжала в ладони «падающую звезду». От увиденного у Шэн Линъюаня едва не лопнула голова и он, не раздумывая, схватил Сюань Цзи за запястье.