Текст книги "Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 107 страниц)

– Ледяной зал.

Охранники были ошеломлены. Вдруг, голос старой служанки изменился:

– Шэн Сяо, как ты смеешь!

Шэн Линъюань оглянулся на нее и мрачно улыбнулся.

– Как мы смеем?

– Что ты за животное?! – надрывно кричала старуха. – Неужели в тот день, когда ты появился на свет, в мир действительно сошел демон небес?! У тебя нет сердца! Шэн Сяо! Ледяной зал место для подношений...

– Мы сказали обыскать, – Шэн Линъюань больше не желал тратить на нее свое время. Он поспешно зашагал в сторону Ледяного зала. – Здесь слишком шумно. Пусть она замолчит.

Сюань Цзи не понимал, что он имел в виду, пока не увидел, как один из охранников с кинжалом в руке вышел вперед, закрыл старухе рот и перерезал ей горло.

Сюань Цзи был поражен ловкостью убийцы. Мальчик, из-за которого он так сильно беспокоился, в мгновение ока превратился в самого настоящего дьявола. Легким движением руки он положил начало кровопролитию во дворце Чанмин. В Ледяном зале царил обжигающий холод, здесь было так тихо, что слышно было каждый шорох, и стражники поспешно образовали за спиной императора живую стену.

– Тот, кто встанет у меня на пути, умрет, – произнес Шэн Линъюань, и безмолвные покои вдовствующей императрицы превратились в поле боя​​​​​​​9.

​​​​​​​9 修罗场 (xiūluóchǎng) – миф. поле битвы асуров с Индрой (обр. в знач.: ужасная картина бойни).

Сюань Цзи содрогнулся, его мировоззрение разлетелось на куски.

Позже он рассмотрел убранство Ледяного зала, здесь было полым-полно траурных атрибутов. В центре зала стоял гроб, над которым возвышалась табличка с именем умершего: «Князь Нин, Шэн Вэй».

Сюань Цзи ошеломленно наблюдал за открывшейся ему картиной.

Что это? Императрица Чэнь поместила гроб своего старшего сына в ледяной погреб под своей спальней!

Его расколовшееся на куски мировоззрение еще не успело собраться воедино, как тут же разбилось вновь, выпав из его дрожащих рук.

Был ли в этом огромном дворце Дулин хоть один нормальный человек?

Перед гробом, согнувшись в поясном поклоне, стояла хорошо одетая старуха. Услышав шаги, она медленно обернулась и спросила:

– Шэн Сяо, что ты здесь делаешь?

Сюань Цзи не узнал ее, но ее продолговатое лицо показалось ему смутно знакомым. Услышав ее слова, Шэн Линъюань улыбнулся и произнес:

– Матушка, просим вас, успокойтесь.

Так это и в самом деле была императрица Чэнь?!

За прошедшие годы императрица Чэнь, казалось, совсем высохла. Она напоминала куклу, способную говорить и двигаться, но в ней больше не было ничего общего с обычным человеком. Лишь злоба и ненависть все еще плескались в ее глазах.

Шэн Линъюань протянул ей руку.

– Мы слышали, что матушка привезла во дворец Чанмин ребенка? Но дети шумные, и ваш сын беспокоится о том, что он может нарушить ваш покой. Мы хотим забрать его, где он?

Вдовствующая императрица, казалось, слишком много времени провела в холодном погребе. Ее лицо застыло, и на нем появилась жесткая усмешка:

– Этот ублюдок? Он мертв.

– Ваше Величество, – прошептал один из подбежавших стражников, – в Ледяном зале никого нет.

Но Шэн Линъюань даже не удостоил его взглядом.

– Так проверьте еще раз. Мы оставили на ребенке каплю своей крови, от нее не так-то легко избавиться.

– Ваше Величество, вдовствующая императрица...

В этот самый момент Сюань Цзи внезапно уловил знакомую ауру. Не дожидаясь, пока юноша как следует прочувствует ее, Шэн Линъюань двинулся прямо к гробу.

– Шэн Сяо, что ты собираешься делать? Это бессмертное тело твоего старшего брата! Как ты смеешь так неуважительно относиться к мертвым?!

– Кто это тут неуважительно относится к мертвым? – не переставая улыбаться, отозвался Шэн Линъюань. – Что, если его дух в загробном мире узнает, кого ты пыталась задушить?

Стоило ему договорить, и стоявшие рядом с ним охранники тотчас схватили вдовствующую императрицу. Но Шэн Линъюань на этом не остановился, он протянул руку и «пригласил» труп князя Нина «выйти» из гроба. Прямо под подушкой находился небольшой механизм. Его Величество крутанул рычаг и дно гроба открылось посередине, демонстрируя скрытый под ним потайной проход. Из прохода тут же хлынула волна жара, смешанная с печальным плачем ребенка.

Шэн Линъюань резко отшатнулся назад, а затем сразу же ринулся внутрь.

Черный туман окутал его тело, словно броня. Огонь жег его, но туман тут же залечивал раны. Пламя было почти белесым, и в самом сердце этой жаровни лежал младенец.

Он был завернут в защитную ткань, но языки пламени почти слизали ее. Шэн Линъюань быстро подхватил его на руки, и стены потайной комнаты многократно усилили крик вдовствующей императрицы:

– Ублюдок! Он такой же ублюдок, как и ты! Вы, оскверняющие кровь рода человеческого! Если вы не умрете, то огонь Чиюань никогда не погаснет!

Сюань Цзи почувствовал, что его голова вот-вот взорвется от количества новой информации. Она что, обругала собственного сына за «осквернение крови рода человеческого»?

Может, она надела на императора Пина зеленую шапку​​​​​​​10?

​​​​​​​10 绿帽子 (lǜmàozi) – зеленая шапка (обр. о рогах, якобы наставленных обманутому мужу).

Но кто этот ребенок, которого она так яро пыталась сжечь?

– Человеческий род, – Шэн Линъюань слабо улыбнулся, и пламя, пользуясь случаем, бросилось к нему, рассеивая черный туман.

Сюань Цзи так разволновался, что выпалил:

– Осторожнее!

Шэн Линъюань тут же вскинул руку и накрыл ребенка рукавом. Огонь оставил ужасный ожог на тыльной стороне его ладони, но император даже не взглянул на рану. Крышка гроба внезапно распахнулась, и вместе с Его Величеством из потайного хода вылетели искры, опаляя лежавшее внутри тело.

Из горла вдовствующей императрицы вырвался хриплый вопль. Она хотела было броситься к мертвецу, но ее крепко держали охранники.

Шэн Линъюань поспешно погасил занявшуюся одежду и бросил взгляд на сожженный труп.

– Осмелюсь спросить императрицу-мать, где же благородство рода человеческого?

Сюань Цзи был потрясен, юноша машинально оглянулся на охранников, сопровождавших Шэн Линъюаня. Он не знал, сколько их было, но, даже услышав такие дерзкие речи, никто из них не сдвинулся с места.

Подождите… тут определенно что-то не так.

Сюань Цзи не удержался и снова посмотрел на стражу. Только теперь он заметил, что большинство из них, в той или иной степени, не принадлежали к человеческому роду.

– Когда огонь догорит, соберите прах князя Нина и предайте его земле. Нельзя проявлять к нему неуважение, – крик ребенка эхом отозвался от стен странного траурного зала. Шэн Линъюань тут же опустил голову, проверяя, все ли в порядке. Увидев, что малыш не пострадал, император удобнее подхватил его на руки и позволил ребенку душераздирающе вопить.

– Он жил без достоинства и свободы, нельзя допускать, чтобы и в смерти он не смог обрести покой, – обратился он к охранникам.

– Это мой сын! Он мой! – закричала вдовствующая императрица.

– Ты родила его, – Шэн Линъюань бросил на вдовствующую императрицу снисходительный взгляд, – но он тебе не принадлежит.

– Шэн Сяо! Ты…

В Ледяном зале круглый год было темно. Из горящего гроба валил дым, окутывая фигуру императора, делая его лицо бледным, как у мертвеца. Его улыбка лучилась чудовищной жестокостью:

– Матушка, действительно ли князь Нин... был всего лишь вашим сыном?

Вдовствующая императрица пристально посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего такого. Когда он был жив, вам приходилось вызывать его к себе по нескольку раз на дню. Вы были в ярости, если вам не удавалось увидеться. А теперь, когда он ушел, вы поручили кому-то выкрасть гроб и поставить его здесь, в этом холодном погребе под вашими покоями. Неужели вы боитесь похоронить его вместе с моей невесткой?

– Твоя императорская невестка жива и здорова... вот только... ее сбили с толку остатки этих шаманов...

– Императорская невестка? Вы говорите о той, что осталась в резиденции князя Нина? Ох, я совсем забыл о ней. Матушка, не вините меня, это так странно, но я действительно не могу ее вспомнить. Порой, когда я вижу ее, мне кажется, что она просто марионетка, которую вы создали по своему образу и подобию. – Шэн Линъюань посмотрел ей в глаза также, как когда-то эта жестокая женщина смотрела на беспомощного мальчика. Теперь они поменялись ролями.

Он говорил тихо, слово за словом:

 – Я также слышал, что мой брат и бывший император были как две капли воды похожи друг на друга. Вы спрятали его гроб здесь, значит ли это, что, не сумев родить, вы были обречены разделить с ним одну могилу?

Вдовствующая императрица долго размышляла над его словами. Наконец, униженная, она подняла голову и недоверчиво посмотрела на Шэн Линъюаня.

– Что ты такое говоришь? Ты хуже свиньи и собаки, дрянь, ты…

Шэн Линъюань скривил губы, а затем рассмеялся низким нервным смехом.

Он смеялся и никак не мог остановиться, будто перед ним развернулась самая настоящая комедия​​​​​​​11, и это зрелище определенно стоило своих денег.

​​​​​​​11 人间喜剧 (rénjiān xǐjù) – здесь в значении «комедия жизни», аналогично с «жизненной трагедией».

Его хохот заставил Сюань Цзи содрогнуться.

– Конечно, мы, люди, благородны, – сказала вдовствующая императрица. Она не могла встать, но даже в такой унизительной позе на ее лице все еще читалось высокомерие. – Мы единственная раса в этом мире, способная выжить, не имея за душой ничего. Все эти демоны полагаются на свою кровь, на врожденную силу, природные ресурсы и древние сокровища, способные помочь им в самосовершенствовании, а трусы шаманы прячутся под защитой гор и рек. Лишь только люди за всю свою жизнь не могут открыть всему сущему семь своих отверстий. Но у нас есть мастера, веками изучающие законы небес. Только у нас есть амулеты, что помогают нам поддерживать естественный ход вещей. Даже сельские жители, что осваивают пустоши и возделывают землю, живут на то, что создали своими собственными руками! Но теперь, когда эта странная сила иссякла, те, кто все это время жил, полагаясь лишь на нее, должны быть уничтожены. Люди избраны богами. Не мы так желали темной энергии Чиюань, и не наш род развязал войну в Цзючжоу!

Будучи в прошлом весьма неплохим политиком, императрица Чэнь, пусть и казалась сумасшедшей, но даже на закате своих лет не утратила таланта произносить вдохновенные речи. Услышав первую половину ее слов, Сюань Цзи так воодушевился, что даже кивнул. Но уже к концу фразы юноша решил, что она несет чушь. Войну в Цзючжоу развязал император Пин. Всем известно, что человечество само это признает. Иначе как он удостоился столь никчемного посмертного имени?

Пускай оно и не такое громкое, как «Ю» и «Ли», но учитывая, что трон унаследовал его сын, а «сын скрывает поступок отца», двусмысленное «Пин» в его посмертном имени стало равняться «Ты знаешь»​​​​​​​12.

​​​​​​​12 幽 (yōu) – темный, сумрачный и в то же время непостижимый; 厉 (lì) – жесткий, злой и в то же время величественный. Имя императора 平帝 (píngdì) – Пин-ди (император Пин), где 平 (píng) может иметь значения: равный, такой же, ничья или справедливый, беспристрастный, мирный и т.д.

– Твоя подлая мать, оставив обязанности принцессы демонов, прокралась во дворец и разгромила императорский двор. Она обманула государя и стала причиной противоречий между двумя кланами. Именно поэтому клану демонов удалось пересечь Чиюань! – от голоса императрицы Чэнь лед на стенах зала почти треснул. – Отпустите меня! Ублюдки! Почему вы охраняете его? Он ведь тоже ублюдок!

Шэн Линъюань махнул одному из охранников, после чего сунул ребенка ему в руки и сказал:

– Не заставляй его плакать. Это еще не конец.

Подойдя к императрице Чэнь, он подал жест державшим ее стражникам, приказывая тем отступить, и медленно опустился на одно колено, помогая упавшей на землю женщине подняться:

– Разве ты не моя родная мать?

– Вы отлично подходите друг другу! – императрица Чэнь плюнула ему в лицо, но Шэн Линъюань отвернулся.

Императрица свирепо уставилась на него, будто желая разорвать его взглядом.

– Ты – злое семя, которое демоница вложила в мое чрево при помощи колдовства! Когда ты родился, я увидела, что ты как две капли воды похож на нее!

Сюань Цзи ошеломленно молчал.

В этом мире что, были и такого рода манипуляции?!

Глава 68

«Отпечаток пальца получен, соглашение о полной ответственности загружено».

Что еще за принцесса демонов?

Это же не… подождите!

Эта женщина только что сказала, что у ее дрянного мужа, поднявшего восстание в Цзючжоу, был роман с принцессой демонов?

Неужели владыка людей родился от союза человека и нечисти?

Сюань Цзи почти чувствовал, как над его головой замелькали вопросительные знаки. Все его немногочисленные познания в области истории разом обратились в прах. Юноша непонимающе уставился на Шэн Линъюаня.

На лице Шэн Линъюаня застыла неподвижная, словно узор, улыбка. Его тело с ног до головы окутал черный туман, смешавшийся с белесым паром. Молодой император нахмурился. В профиль он все больше и больше напоминал злого духа. Он протянул руку и аккуратно поправил шпильку в волосах вдовствующей императрицы, а после отвел от ее лица пару длинных седых прядей.

– Матушка, что за чушь вы несете?

Оглянувшись на голос, Сюань Цзи вновь вернулся свое рассеянное внимание вдовствующей императрице. Юноша начинал подозревать, что бывшая мать народа потеряла ребенка и потерпела неудачу в борьбе за власть, что и стало причиной когнитивного диссонанса1.

1 Когнитивный диссонанс – состояние психического дискомфорта человека, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций.

Сюань Цзи видел, как Шэн Линъюань, словно маленький избалованный мальчик, наклонился к ее уху и что-то прошептал.

Он перешел на шепот, чтобы не дать звуку «проникнуть в помещение», и в зале действительно не раздалось ни звука. Охранники ничего не слышали, было видно лишь, как шевелились его губы.

И только стоявший поблизости Сюань Цзи смог разобрать, что он сказал.

– Матушка, мужчинам в этом мире уготована печальная участь, – начал Шэн Линъюань. – Когда ребенок появляется на свет, у него на лбу не написано, кто его отец. Вероятность обознаться слишком высока. Но женщины – совсем другое дело. Женщины прекрасно знают чей это ребенок и откуда он взялся. Ты говоришь, что была вынуждена выносить меня, но почему же ты тогда так долго молчала? Почему вообще родила меня? Великая императрица, даже если бы твоя страна рухнула, и весь человеческий род оказался уничтожен, ты бы ни за что не опустились до того, чтобы выносить чужое дитя.

Вдовствующая императрица едва заметно дрожала. Рука Шэн Линъюаня, сжимавшая ее плечо, напоминала нерушимые оковы. Сюань Цзи чувствовал, что она пыталась бороться, но не могла сдвинуться с места.

– Потому что этот ребенок не был тебе дан, он был украден тобой, – рассмеялся Шэн Линъюань. Черный туман на кончиках его пальцев коснулся кожи императрицы Чэнь. – У меня тоже есть для тебя история. Хочешь послушать?

Его Величество понизил голос, и черный туман сорвался с его рук, окутав весь дворец. Он окружил «мать и сына», почти полностью отрезав их от стражи. Сюань Цзи оказался весьма проворным и проскользнул внутрь прежде, чем кокон успел закрыться.

– Когда в столице демонов случилось землетрясение, сила покинула их род, и большинство семей должны были спасаться бегством. Король демонов Цзю Сюнь вынужден был смирить свои амбиции. Но у Цзю Сюня была сестра, все называли ее Ваньфэй.

– Ее мать была из клана Чжу-Цюэ. Одна из девушек была изгнана из клана за свою связь с бывшим королем демонов. Но дочь, которую она родила, считалась настоящей полубогиней. Старый король души в ней не чаял. В конце концов, клан Чжу-Цюэ не смог бросить дитя на произвол судьбы. Они часто брали принцессу Ваньфэй к себе, в долину Наньмин. В клане демонов мясо слабого – пища для сильного2, они привыкли воспитывать своих детей, как ядовитых тварей. Но на протяжении сотен поколений эта девочка была единственной, кого клан демонов почитал как настоящую принцессу.

2 弱肉强食 (ruò ròu qiáng shí) – мясо слабого – пища сильного (обр. сильный поедает слабого, выживает сильнейший).

– Избалованная, она была крайне самоуверенной. Кроме того, Ваньфэй была околдована Цзю Сюнем. Сперва она поддерживала его на пути к трону, а затем втерлась в доверие к людям, чтобы разжечь войну между двумя расами. Одновременно с этим она развлекалась в столице, в ее руках была большая часть знати. Отец был так одержим ею, что приказал изгнать всех демонов силой. Он послал в Чиюань войска, и это обернулось настоящей катастрофой.

Вдовствующая императрица неотрывно смотрела в лицо Шэн Линъюаня. Кто знает, чью она видела тень. Внезапно, женщина выдавила сквозь зубы:

– Дешевка.

Но Шэн Линъюаню было все равно. Он заложил руки за спину, медленно прошелся вокруг, а потом продолжил:

– Принцесса прекрасно все продумала. Клан божественных птиц никогда бы не согласился высвободить силу Чиюань, чтобы спасти расу демонов от истощения. Тогда их доброе имя было бы опорочено. Во время войны долина Наньмин застряла между миром людей и миром демонов. Если клан Чжу-Цюэ хотел остановить войну, у них не было другого выбора, кроме как сжечь долину Наньмин.

Именно это они и сделали. Принцесса очень собой гордилась. Она считала, что ничто не сравнится с ее хитроумным планом. Жаль только, что она недооценила Цзю Сюня.

Цзю Сюнь был очень жадным. Он жаждал заполучить не только реки и горы, что лежали за пределами мира демонов, но и силу, запечатанную в Чиюань. Он воспользовался выпавшей ему возможностью и, явившись, чтобы отдать дань уважения, убил божество. Несмотря на гнев небес, он узурпировал Чиюань. Вскоре принцесса осознала, что для нового короля демонов она была всего лишь игрушкой. Тогда она решила принести себя в жертву, но, так как она была наполовину Чжу-Цюэ, она использовала запрещенную технику клана божественных птиц: «Жертвоприношение свету великих светил». Она являла собой гнев Чжу-Цюэ, божественной птицы, которой веками поклонялось человечество. После стольких лет ритуалов и служб одна из статуй божества обрела душу. Она тут же откликнулась на зов великих светил долины Наньмин. Ваньфэй пожелала, чтобы эта душа сошла на землю и исполнила ее волю... Но, к сожалению, что-то пошло не так.

«Жертвоприношение свету великих светил» – самый таинственный ритуал из всех, что встречались в священных писаниях. По сравнению с темной жертвой, требовавшей смерти тысячи живых существ, цена за него была невысока. От человека нужно было лишь одно – принести в жертву себя. Но никто с древних времен не осмеливался использовать этот метод, ведь остальные условия «Жертвоприношения свету великих светил» были поистине суровыми. Служба у статуи божества должна была длиться тысячи лет, кроме того, необходимо было постоянно возжигать благовония. Жертва должна была происходить из клана божественных птиц. И... она должна была быть последней в своем роду.

Люди и демоны не могли заключать союзы. Дети, рожденные в смешанных браках, встречались крайне редко. Принцесса никак не могла ожидать, что во время проведения ритуала она окажется в тягости... Дитя внутри нее забрало всю силу божественной птицы, и жертвоприношение обернулось неудачей. В конце концов, принцесса получила лишь статую без лица, лишенную силы и страшащуюся света, но, кроме того, она и сама превратилась в живой труп. Семь ее отверстий оказались закрыты, ее душа рассеялась. Она утратила все пять чувств, ее плоть сгнила, но она все еще была жива, потому что в ее животе был ребенок, вобравший в себя дух Чжу-Цюэ.

Сюань Цзи почувствовал, как у него волосы встали дыбом, он только и успевал запоминать.

– Кто бы смог вынести такое тяжкое бремя? Словно весь мир был настроен против нее. На свете так много людей, и каждый из них желал причинить ей вред. Основа ее совершенствования рассеялась, а сама она изменилась до неузнаваемости. Как жаль, что нельзя было вырезать этот плод из своего чрева и съесть его. – Шэн Линъюань странно улыбнулся, – это дитя поглотило всю силу Чжу-Цюэ. Разве она могла так легко разбрасываться им? Тогда, вместе с разбитой статуей, они придумали пророчество... позднее превратившееся в спасительную соломинку для множества людей. Находясь уже при смерти, она оставила меня тебе.

Когда погиб отец, императрица-мать была беременна. Может, всему виной возраст, но матушка не смогла вынести дурных вестей. Мой единокровный брат умер. Тогда, услышав о пророчестве, ты придумала хитрый план. При помощи секретной техники «Привить цветок к дереву»3, ты вырезала дитя из чрева Ваньфэй и перенесла еще не родившегося ребенка в свое тело. Ты украла его, а после выдала за своего сына... Восемьдесят один монах-идиот восхищались вашим благородством и самоотверженностью. Тогда они, не щадя своих жизней, обратились к одной из людских святынь, «сосуду мира», и выплавили из меня, не человека и не демона, оружие... Я – самый жестокий меч семьи Шэн.

3 移花接木 (yí huā jiē mù) – привить цветок к дереву (обр. в знач.: подменить, всучить подделку, подставить под удар).

Матушка, вы помните, каким было лицо Ваньфэй, когда вы вспороли ей живот и забрали ребенка? Она улыбалась? – Шэн Линъюань с жалостью посмотрел на женщину. – Потому что вас попросту обманули. Вы никогда не думали, откуда столько совпадений? Ведь то, что случилось с вашим ребенком, было как нельзя кстати.

Почему вы хотели забрать нашу жизнь? Тело короля демонов еще не остыло, как вы поспешили сломать наш меч и довести правителя клана гаошань, Вэй Юя, до одержимости. Вы хотели, чтобы мы сражались против него, и чтобы обе стороны понесли немыслимые потери... Разве не вы с учителем все это придумали? Тц, такие умные люди, как вы, еще и крайне находчивы.

Вдовствующая императрица издала нечеловеческий крик. Окутавший ее черный туман внезапно рассеялся. Выгоревший дотла гроб князя Нина обрушился вниз.

Шэн Линъюань приложил палец к губам и сказал с улыбкой:

– Но ведь чудовище может обратиться против своего хозяина.

Затем он аккуратно поправил рукава:

– Кто-нибудь, подойдите сюда. Вдовствующая императрица недавно потеряла своего старшего сына. Она явно не в себе. Нам больно видеть ее такой. Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Не позволяйте никому ее беспокоить.

Словно безумная, вдовствующая императрица тут же бросилась на него, но ее удержали охранники-полукровки. Ее взгляд затуманился, кровеносные сосуды сделались похожими на тонкую паутину. Она так разозлилась, что ее глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

Был ли в этом темном мире хоть кто-то, кто еще не сошел с ума?

Вдовствующая императрица закричала:

– Стой, стой! Шэн Сяо, ты... м-м-м…

Охранники-полукровки не питали к женщине никакого уважения. Один из них бесстрастно зажал ей рот ладонью.

Шэн Линъюань прошел всего несколько шагов, а затем оглянулся. На его лице отчетливо читалось напускное беспокойство.

– Не волнуйтесь, матушка. Мы как можно скорее найдем для вас самого лучшего лекаря, отыщем эффективное лекарство и вернем вам покой, – произнес он.

Поняв, к чему он клонит, императрица Чэнь внезапно замерла.

– Страна только недавно начала вставать с колен. Еще столько всего нужно сделать. Боюсь, это займет какое-то время, – уголки губ Шэн Линъюань поползли вверх. – Матушка, прошу меня простить, наберитесь терпения и положитесь на меня.

Достойные смерти негодяи все еще ходили по свету, их заслонившая небо рука4 все еще висела над головами людей.

4 遮天 (zhētiān) – досл. заслонить небо (обр. об огромном количестве, колоссальной силе, великом деле).

Закончив говорить, Шэн Линъюань вежливо попрощался с вдовствующей императрицей. Все это напоминало идеальную церемонию, настоящее представление... Все детство вдовствующая императрица только и делала, что указывала ему, как следует ходить, сидеть и лежать. Он не имел права на ошибку.

Развернувшись, Его Величество вышел из Ледяного зала. Улыбка исчезла с его лица. Державший ребенка охранник тут же поспешил к нему, но Шэн Линъюань даже не взглянул на спасенное из огня дитя.

– Скажи ему, чтобы он перестал плакать. Почему он никак не прекратит?

– Проклятие, если ты не успокоишься, я сам тебя заставлю!

За пределами Ледяного зала висело белое солнце5. На деревьях уже распустились почки, но снег, укрывший дворец Дулин, казалось, никогда не таял. Сюань Цзи шагнул вперед, попытавшись было поймать в руки холодную, словно иней, тень, но в его ладонях остались лишь сияющие осколки.

5 青天白日 (qīngtiānbáirì) – белое солнце в синем небе (обр. в знач.: ясный, светлый).

Юноша резко открыл глаза, и пробившиеся в окно солнечные лучи едва не ослепили его. Не успел он опомниться, как ночь закончилась. Персонал больницы спокойно сновал туда-сюда. Местные медсестры, похоже, давно привыкли ко всяким странным типам с особыми способностями. Они не знали, что за ритуал он проводил, потому не беспокоили его. Очнувшись, Сюань Цзи обнаружил, что в палате было убрано, занавески раздернуты, а в вазе красовались свежие цветы.

Лепестки цветов до сих пор поблескивали от росы. Окна палаты выходили на юг, и можно было без труда любоваться на то, как сливаются воедино море и небо. И эта синева казалась необъятной.

Сюань Цзи чувствовал себя живым мертвецом. Поднявшись с больничной койки, он собирался было сбежать, но за ночь сидения в одной позе его ноги так онемели, что, едва коснувшись пятками пола, он чуть было не рухнул на колени. Однако Сюань Цзи было все равно. Его дух все еще был там, в событиях трехтысячелетней давности. Он вылетел из палаты, словно хромое торнадо.

Густой туман вокруг Шэн Линъюаня, наконец, рассеялся. Он действительно был наследником рода человеческого, надеждой всего народа. Но почему тогда его пригвоздили к бронзовому треножнику, словно жертву?

Почему его «родная мать» все это время жила спокойно, зная, что юный принц рос, скитаясь по свету со своим наставником?

Почему при живом старшем брате они позволили младшему ребенку стать главным героем пророчества?

Почему чиновники императорского двора вынудили владыку людей, победившего короля демонов и восстановившего в стране мир, войти в недостроенный дворец?

Почему, чтобы уничтожить клан гаошань, Дань Ли пошел окольными путями и намеренно довел Вэй Юя до одержимости? Будто все это было лишь для того, чтобы он мог быть на три шага впереди императора...

Если бы Шэн Линъюань заранее знал свою судьбу, если бы не предательство князя Нина, разве жизнь императора У была бы такой же блестящей и стремительной, как падающая звезда? Завершилась бы она в свой самый яркий момент, когда он изгнал чужаков и вошел во дворец правителя клана гаошань? Взошел бы его племянник на трон, унаследовав престол, и похоронив под тенью героического прошлого грязную тайну храма Чжу-Цюэ?

Неудивительно, что, когда он стал взрослым, никто не настаивал на том, чтобы он женился и обзавелся детьми. Ожесточенная война с кланом демонов закончилась, но ни Дань Ли, ни вдовствующая императрица и не подумали «подстраховаться», и позволить ему продолжить свой род. Оказалось, с самого начала и до конца, он был лишь опасным орудием.

Единственным, что принадлежало ему в этом мире, был сломанный меч.

Что это была за жизнь…?

Сюань Цзи остановился и увидел Шэн Линъюаня. Тот стоял у ворот больницы и спокойно беседовал с оперативниками «Фэншэнь». В тот день выйдя в море, они, похоже, не слышали ту часть разговора, где он вынуждал Чжичуня умереть. Для них этот старый дьявол был благодетелем, спасшим их командира Яня. Оперативники смотрели на него восторженными глазами. Они были так благодарны, что, не задумываясь, отдали бы за него свои жизни.

Возле Шэн Линъюаня высилась куча подарочных коробок. Их было так много, что хватило бы на сувенирный ларек у окраины города.

Наивный ребенок Чжан Чжао и вовсе открыл заднюю крышку своего секундомера, достал оттуда талисман из черепашьего панциря и торжественно вручил его Шэн Линъюаню:

– Брат, это досталась мне в наследство от родителей. Они тоже были из числа людей с особыми способностями, и этот черепаший панцирь перешел к ним от предков. Говорят, он может защитить... Правда, я понятия не имею, как это работает, но, должно быть, эта вещь какая-то особенная. Я будто чувствую, как сила течет внутри нее. Это самое ценное, что у меня есть. Я отдам этот талисман тебе. Сохрани его, и, если с тобой что-то случиться, ты всегда сможешь позвать меня. Я услышу зов, будучи даже на краю земли, и тут же примчусь.

У старого дьявола не было ни стыда, ни совести. Чжан Чжао осмелился отдать ему свое сокровище, и Шэн Линъюань спокойно его принял.

– Премного благодарен, – произнес он.

Шквал негодования Сюань Цзи едва не вырвался наружу.

В этот самый момент Шэн Линъюань, наконец, почувствовал его присутствие и с улыбкой повернулся к юноше. Вот только эта его улыбка ничего не стоила. С самым, что ни на есть, мрачным выражение лица, Сюань Цзи кое-как дохромал до них, держась за стену, вырвал из рук Шэн Линъюаня талисман из черепашьего панциря и бросил его обратно Чжан Чжао.

– В этом нет необходимости.

– Нет, она очень даже есть! – этот глупый ребенок, Чжан Чжао, нахмурился, и с торжественным видом вновь вложил талисман в руку Шэн Линъюаня, сильно сжав в ладони чужие пальцы. – Командир Янь – основа «Фэншэнь». Он спас не просто командира, он спас второго отца6 «Фэншэнь»!

6 再生父母 (zàishēngfùmǔ) – вторые родители (обр. в знач.: спасители, благодетели).

Стоило Сюань Цзи вживую увидеть, как кто-то «продается врагу»7, и у юноши задергался глаз.

7 认贼作父(rènzéizuòfù) – признать злодея своим отцом (обр. в знач.: продаться врагу).

Заметив это странное выражение лица, Чжан Чжао, казалось, что-то осознал. Он поспешно отпустил Шэн Линъюаня и завел руки за спину:

– Я лишь хотел выразить свою благодарность за... за разумное сотрудничество. Ха, директор Сюань, нет-нет-нет... не смотри на меня так... я не трогал твой дух меча.

Сюань Цзи промолчал.

С этими «Фэншэнь» явно что-то не так. Их бывший командир состоял в неправильных отношениях с духом меча, и теперь они коллективно ставили клеймо «неправильных отношений» на всех остальных. Но ведь не все встречаются со своим оружием!

Отложив талисман из черепашьего панциря в сторону, Шэн Линъюань перевел взгляд на Сюань Цзи и сказал:

– Доброе утро. Ты так тяжело работал прошлой ночью. Не думал, что ты сможешь так рано встать.

Стоявшие поблизости оперативники «Фэншэнь» были немало удивлены, услышав столь жестокие слова. Не успев вытереть восторженные слезы, они поспешно закашлялись и разошлись.

– Нет, послушайте, я все объясню... – пробормотал Сюань Цзи.

– Вы говорите… ха-ха, – рассмеялсяЧжан Чжао. – Я не буду вам мешать. Кстати, директор Сюань, Отдел восстановления прислал кое-кого. Старик Ло и остальные сейчас занимаются делами на побережье. Они в курсе, что тебя еще не выписали из больницы. Когда закончат, наверняка будут действовать по обстоятельствам. Я скажу им, чтобы они позже навестили тебя.