Текст книги "Подарок к Рождеству (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

– Баки важен, всегда был. С того момента, как защитил меня на улицах Бруклина. Он ушел на войну, а я остался, потом спас его, потерял… нашел снова. Баки был со мной большую часть моей жизни. Даже когда я болел, а мама работала, он приходил, кормил меня, менял простыни. Я ему задолжал. И не потащу обратно. Даже если я не знаю точно, что я хочу именно для себя… Для Баки я хочу спокойной жизни без лабораторий и опытов. Для начала хватит, – Стив перевел дыхание. – Хочу свой дом. Для нас с ним.

Стив внезапно размяк. Словно половину костей выдернули. Теперь, когда старший фейри подтвердил, что можно остаться и жить, его отпустило. Слова Дениса не имели такого веса для Стива, как обещание Грена. И они с Баки приложат все усилия, чтобы оправдать доверие, оказанное им в ситтине. А уж он за этим проследит.

========== Глава 12 ==========

– …и кто-то… ждет… по ту сторону… дня…

– Дыхание не сбивай, – посоветовал Стив отжимающемуся Баки. – Пользы ноль.

Баки поглядел на него с пола.

– Пользы ноль, да. Но мне мало нагрузки. Я просил посидеть у меня на плечах Басту, но эта своенравная тварь не согласилась.

– Она кошка, она и не будет.

– Стив, тогда ты на мне посиди.

– Я постою, – Роджерс примерился и встал Баки на плечи. – Давай.

– Считай, – Баки снова начал отжиматься на кулаках.

Стив размеренно считал, чувствуя, как перекатываются под ступнями горячие мышцы. Досчитав до двухсот, предложил.

– Потом ты на мне постой.

– Угу, – буркнул Баки.

Когда счет дошел до пяти сотен, он сказал:

– Хватит.

Стив спрыгнул. Баки разлегся на полу ничком, раскинув руки.

– Скучно, – пробурчал он. – Но надо. Ты в тренажерку ходил? После того как тебя разморозили?

– Перепортил кучу боксерских мешков.

– А ноги?

– Я бегал. С Сэмом, – Стив улыбнулся, вспомнив, как постоянно обгонял друга, но тот только посмеивался и шутил. – Вы с ним знакомы, ты ему крыло оторвал.

Они сели рядом, соприкасаясь плечами. Баки посмотрел на Стива и сообщил:

– Он мешал мне добраться до тебя. Слушай, Стив…

– Что, Бак?

– Мне жаль, что из-за меня ты лишился щита. Капитан Америка – это задача как раз по тебе. Я все испортил.

– Ты что говоришь такое, Баки? – Стив резко придвинулся, встряхнул Барнса за плечи. – Да я этот щит в руки взял только ради того, чтоб за тобой… Ну не этот именно. Бак, я тебя ни на какой щит не променяю!

Барнс грустно взглянул на него.

– Ты не выпустил его, и когда был уверен, что я мертв, Стиви. Занимался тем, что тебе нравилось. А я все похерил.

– Нихера мне не нравилось! Я мстил, Бак, я давил этих гадов до последнего, пока не понял, что все. Я устал. Думаешь, я не мог выбраться с «Валькирии»? Наверняка там были парашюты. Бак, я лишь направил рули еще круче вниз… Я перегорел без тебя. Отдать щит и все это… – Стив показал на свое тело, – за тебя? Я бы отдал не раздумывая.

Баки опустил взгляд. Веки невыносимо пекло.

– Стив. Я не стою такого самопожертвования.

– Это не самопожертвование, Баки, – Стив обнял его, притянул к себе. – Я с того самого дня, как ты проснулся, хожу и думаю вот что. Я не хочу воевать, я устал. Я не хочу тащить тебя в Мидгард, я просто не позволю тебе вернуться туда, где из тебя сделают лабораторную крысу или военного преступника. Не прощу себе, если позволю тебя мучить. Бак, давай останемся? Там меня ничего не держит. Но если ты решишь, что хочешь обратно, то знай – тебя одного я никуда не отпущу. Ну что ты, Бак?

Баки уткнулся Стив в плечо, чтобы скрыть лицо и молча сидел, время от времени вздрагивая. Потом глуховато и хрипло спросил:

– Чем мы будем здесь заниматься, Стиви? На что жить? Не думаю, что нам позволят злоупотреблять гостеприимством ситтина. Есть и другие гости, кроме нас, а свободных комнат всего три, я смотрел. Две тысячи пятьдесят шестой год, Стив. Все охренеть какое высокотехнологичное. Нас даже в грузчики не возьмут, потому что тяжести наверняка грузят роботы. – Он тяжело вздохнул. – Но ты прав. Мне тошно, когда я думаю о том, что придется возвращаться. И я не уверен, что Эшу вычистил все триггеры. Наверняка есть что-то еще, о чем ни ты, ни я не знаем. За семьдесят лет чего только не накопилось, – Барнс тронул свой висок. – А где-то всегда ходит еще один кодировщик ГИДРы. Стив, я так устал воевать!

– Значит, не будем возвращаться. ГИДРу добьют без нас. Здесь нет кодировщиков, а квартиру можно снять. Грен подтвердил, что мои деньги из поэка можно перевести сюда. Мы можем жить отдельно, у нас будут документы. Только придется учиться заново. Прости. Я уже говорил с Денисом, а потом с Греном, узнавал, можно ли нам остаться насовсем.

Баки выпрямился, вытер ладонью лицо. На пальцах осталась влага.

– Ты прирожденный стратег, Стиви. Только ты меня знаешь – я не буду жить на твои деньги. Странно, наверное, идти в школу в сто с лишним лет. Хотя я из этих лет прожил хорошо если двадцать восемь. Но все равно странно.

Стив кивнул, соглашаясь, что странно. И радуясь, что Баки согласился с его планом так быстро. Стив готовился спорить. Видимо, они оба и правда устали от войны.

– Я не стратег, Баки. Может быть, неплохой тактик. И ты столько лет работал за нас двоих, что мне только в радость будет помочь тебе хоть чем-то. Кстати, мои деньги – это зарплата в ЩИТе, жалованье от армии за семьдесят лет, остатки армейского жалования еще со Второй мировой. Может быть, и тебе причитается что-то от армии. Ты же тоже служил. А со школой справимся, мы с тобой не дурнее прочих.

– Говори за себя. Меня вышибли после восьмого класса, – напомнил Баки. – И офицером из нас двоих стал ты, а не я. Все эти штабные совещания… Ты приходил с планами и решениями. Я просто выполнял. И какие деньги? Я все отсылал домой. У Ребекки родился сын. Отец лишился работы. Они бы не выжили без моего жалованья и наградных.

– Офицером я стал, да, но у меня не было образования. Я получил звание просто так. Даже странно, что его потом подтвердили. Я и учебку-то до конца не прошел. Я просто привел вас тогда, сказал, что помню, где базы ГИДРы. И завертелось. К тому же без тебя я б не справился с людьми. Герой героем, – фыркнул Стив, – а кто мне помогал палатку первый раз ставить, а? Не кисни, Бак, не попробуешь учиться – не узнаешь. Может, ты у нас гуманитарий и будешь в итоге с китайского переводить!

– С кантонского переведу хоть сейчас, а мандаринский – уволь, – покачал головой Баки. – Русский, немецкий, японский, испанский, румынский, хинди, французский, португальский, фарси, зачатки греческого, какие-то ошметки финского – у меня в голове куча языков, но я не помню, как учил хотя бы один из них. Я знаю, как устроены самые используемые модели огнестрельного оружия. Могу обращаться с компьютером и смартфоном, отключу любую сигнализацию, вскрою какой угодно замок, собью со следа натасканную собаку. Я снайпер. Вожу все, что движется, включая вертолет и одноместную подводную лодку. Умею определить на вкус и по запаху кучу ядов и самые распространенные наркотики. Могу с одним брикетом C-4 взорвать плотину Гувера. Но откуда я это все знаю? Как меня натаскивали? Стив, я почти не помню. Все, что я знаю из школьного курса – «пифагоровы штаны на все стороны равны», названия столиц Штатов, в каком году приняли Декларацию Независимости и как пишется слово «макинтош». Ты же вечно делал за меня домашние задания.

– Прости, Бак, с языками плохой пример, – Стив помолчал. – Я мало что помню со школы, да и не поможет особо наша школа, полтора века прошло. В любом случае, от нее нам не отвертеться, иначе нормальной работы не видать. У нас есть время, чтобы определиться, нас никто не торопит и не заставляет выбирать из единственного варианта.

– Значит, снова азбука и сидеть за одной партой с шестилетками? – улыбнулся Баки. – Нас будут бояться все школьные хулиганы.

– Вообще-то экстернат. Денис прошел школьный курс за два года. Думаю, за три мы справимся.

Баки засмеялся, хрипло и тихо.

– Стиви, ты не представляешь… Три года! Три гребаных года! В последний раз я планировал что-то на три года, когда мне было пятнадцать.

Стиву не спалось. И дело было не в Луне, как раз выходящей к ночи в их окна. Ее все равно скрывали облака. Этой ночью Стив снова спал один. Баки даже не пришел, вечером сказал, что ляжет позже – они с Денисом обсуждали какой-то фильм – и все. Часы показывали почти три утра, а кровать со стороны Баки была пуста и холодна. «Я всего лишь сделаю вид, что хочу воды», – решил Стив, вставая с кровати и влезая в джинсы. Ходить по дому в спортивных штанах он считал неприличным.

– Не спится, Стиви? – Баки сидел в гостиной с книгой в руках. Читалку он пока не трогал – у Туу-Тикки была очень большая библиотека.

– Что читаешь, Бак? – Стив подошел поближе.

Баки выглядел плохо: тени у висков и под глазами, щетина на лице, которое Роджерс уже привык видеть чисто выбритым, волосы спутались и повисли сосульками.

– «Ким». Киплинг. Интересно, но с таких вот идей и начался фашизм. Бремя белого человека и все такое. Хотя книга хорошая. Иди спать, Стив. Я дочитаю и приду. Видишь, немного осталось, – Баки показал оставшиеся страницы. Их действительно было меньше, чем прочитанных.

Стив вслушивался в голос Баки. Лжет. Лжет, и ни за что не скажет, что произошло. Стив потер лицо руками и зевнул. Сам он в этом доме засыпал легко, а спал крепко.

– Чтоб через час был в постели, – буркнул Стив и пошел на кухню за водой, не увидев, что Барнс за его спиной показал средний палец.

Баки демонстративно уткнулся в книгу, когда Стив, едва не шаркая, пересек гостиную в обратном направлении. Наверху тихо хлопнула дверь, и Барнс отложил «Кима». Книга и правда была хороша, но Баки читал ее еще в школе и сейчас больше рассматривал современные иллюстрации.

Правда была в том, что Баки боялся уснуть. Позавчера он встал в шесть утра. День был насыщенным – разминка, тренировка со Стивом, потом этот безумный разговор. Они добежали до берега и пробежались на юг, а потом обратно, пока не было дождя. После ужина ушли в комнату Стива и читали «Ученика смерти», пока не начали зевать наперебой. Рядом со Стивом Баки спокойно уснул, как привык засыпать, но проснулся в начале ночи, как от толчка. Ему приснилось, что он работал в доках, и его выгнали, а Стив без работы, и Сара Роджерс только что умерла, и у Стива могли обнаружить туберкулез, а сейчас зима, и нет денег на уголь, и отца уволили, а мама опять болеет, и у Хлои нет целых ботинок, а Ребекка хотела поменять продравшуюся подкладку на ветхом зимнем пальто… Сон захлестывал отчаянием, ощущением, что Баки не справился и всех подвел, и он долго лежал, пялясь в темноту, а рядом спокойно дышал Стив. Баки зацепился за звук этого дыхания и снова уснул. Ему приснилось, как он ныряет в Потомак за Стивом, даже не помня, что это Стив, тащит из воды тяжелое тело – а Стив не дышит, и не начинает дышать даже на берегу…

От этого сна Баки проснулся с задушенным воплем. Сел на кровати, обнял себя за плечи. Потом дотянулся до мобильника. Два шестнадцать.

Засыпать снова Баки побоялся. В темноте оделся, бесшумно вышел из комнаты, спустился вниз и долго сидел у камина, глядя в огонь. В ушах шумело, и послевкусие сна никак не хотело отпускать. По крыше лупил дождь.

Баки скурил полпачки сигарет, пока в гостиную не спустился Денис. Дождь утих, и они вместе пошли выгулять Тимура. Начался новый день, а новый день просто обязан быть лучше ушедшей ночи.

Так и вышло: завтрак готовили не духи, а Грен. Потом Баки и Стив поехали в город вместе с Туу-Тикки и почти весь день провели в Океанариуме. Бесшумное скольжение рыб над головой успокаивало. У мурены в норе была хитрая тупая морда. Моллюски-гребешки смешно прыгали по дну.

Вечером Алька зазвал Баки на чердак, где была устроена игровая комната, и пока Баки запускал поезда на огромном столе, рассказывал ему про традиционную японскую архитектуру и свой школьный проект. Алька хотел построить модель Золотого храма и горел энтузиазмом. Они обсудили современную школу – Алька учился в ней с первого класса. Баки показалось, что не все так сложно, но тут выяснилось, что Алька учится не в муниципальной школе, а в частной, для детей с проявленными творческими способностями.

Все было хорошо, и они со Стивом посмотрели фильм про мальчика и дракона. Мальчишка был один в один Роджерс. Такой же характер. Стиву фильм понравился, и он принялся выспрашивать у Грена, как он сделан, а Баки наблюдал за Браном – тот смотрел вместе с ними, за два часа не сказав ни слова. Бран вообще был очень скуп на слова.

Но вечером, когда все разошлись, Баки понял, что не может лечь. Просто не в состоянии себя заставить. Даже подняться в свою комнату или комнату Стива. Боится уснуть. Боится снов. Кошмары, которым не было места, пока Баки лежал в криокамере Т’Чаллы, которых не было в этом доме, подступили и грозились затопить. Очнувшись в ситтине, Баки до поры не видел снов. Просто просыпался с ощущением чего-то хорошего, в отличном настроении. Но он помнил, как боялся засыпать в Бухаресте, как брал ночные смены, а днем тупо сидел в своей квартирке, глядя в стену, на змеящиеся полосы на выцветших обоях. Как вырубался, только когда становилось совсем невмочь, и приходили кошмары.

Они добрались и сюда, и Баки просто не знал, что с ними делать. Никакое снотворное от кошмаров не спасало, оно только не давало проснуться, утягивая еще глубже в сон.

Он так и сидел в оцепенении, сжимая в руках книгу, не замечая хода времени и пришедшей на колени Басты, когда кто-то начал ласково перебирать его волосы.

Баки повернулся. За плечом стояла Туу-Тикки. Она погладила его по затылку и сказала:

– Пойдем. Сделаю тебе чаю.

– Я предпочитаю кофе, – сказал Баки, но послушно пошел на кухню

Сел за стол и стал смотреть на Туу-Тикки.

– Тебе плохо, – сообщила она, выставляя на стол ряд баночек с чем-то сухим и зеленым внутри. – Фон на весь дом.

– Прости.

– Ничего.

Щелкнула кнопка чайника. Туу-Тикки начала словно бы наугад бросать в большую черную кружку с золотым драконом травки – щепотку того, листик этого. Налила кипятку.

– Сейчас настоится и добавим меда, – пообещала она. Села рядом с Баки, взяла его ладонь в свои, узкие и маленькие. Баки посмотрел на ногти с матовым синим лаком. В его времена девушки красили ногти в красный. – Все уляжется, Джеймс.

– И так нормально, – криво улыбнулся он. – Просто всякая пакость снится.

Туу-Тикки вынула из чашки фарфоровое ситечко с травяной мезгой, добавила меду, размешала, кинула пару кубиков льда и поставила чашку перед Баки.

– Пей, – сказала она. – Это поможет.

– Тайные травки фейри? – спросил он и начал пить.

Питье было сладким, душистым и напоминало о лете. Мирная неизмятая луговина в середине войны.

– Чабрец, душица, хмель, земляничный лист, – начала перечислять Туу-Тикки. – Что-то выращиваю сама, что-то приходится покупать, что-то Денис приносит из путешествий.

Баки пил, чувствуя, как расслабляются сначала мимические мышцы, потом плечи, потом закаменевшая шея. Голова стала тяжелой, как колода. Хотелось уронить ее на столешницу и закрыть глаза.

Туу-Тикки забрала у него опустевшую чашку и сказала:

– Пойдем.

Она взяла Баки за руку и отвела наверх, в его комнату. Она такая маленькая, а он такой громадный. К этому моменту Баки уже дремал на ходу. Он не помнил, как разделся, не помнил, как забрался под одеяло и свернулся под ним. Туу-Тикки укрыла его плечи и села на кровать рядом. За спиной вытянулось что-то горячее, мерно вибрирующее.

– Вот и Баста пришла, – голос Туу-Тикки был тихим и ласковым. – Ты спи, Джеймс, а я послежу, чтобы к тебе пришли только хорошие сны.

Она ласково гладила Баки по волосам и тихо напевала: «Котя-котенька-коток, котик, серенький бочок. Приди, котя, ночевать, нашу деточку качать…» Баки провалился в сон под этот монотонный напев и мурлыканье Басты.

Баки не приходил спать уже пару ночей. Находил какие-то дела, которые необходимо срочно доделать. Стив делал вид, что верил. И пусть суперсолдаты могли не спать по неделе, было заметно, что Баки измучен. Когда на очередное стивово «Что случилось?» Барнс сразу сказал, что все под контролем, Стив не стал давить. Он знал Баки, с того можно было ожидать ночных прогулок вне ситтина до самого утра. Стив решил дотерпеть до вечера, когда после ужина у всех было время для личных дел, и подойти к хозяевам дома. Попросить помощи.

Стив заснул с этой мыслью и проснулся с ней. С ней принял душ и побрился, с ней переоделся и вышел из комнаты – одновременно с Туу-Тикки, которая как раз прикрывала дверь в комнату Баки. Стив встревоженно посмотрел на нее. Туу-Тикки поманила его за собой.

– Пойдем, посидим на качелях, – сказала она.

Деревянные качели у стены дома негромко скрипнули, когда Стив опустился на них. Туу-Тикки сунула под спину выцветшую и вытертую подушку с вышитым туканом, набросила на ноги плед в пыльных розах. Взяла из воздуха две чашки, протянула Стиву одну из них. Чай. Хороший крепкий чай с бергамотом.

– Джеймс спит, – сказала она и посмотрела, как редкие капли вновь начавшегося дождя падают на облетевшие розовые кусты. – Проспит, я думаю, до следующего утра.

– Что с ним? – спросил Стив.

Туу-Тикки ответила не сразу. Пила свой кофе, смотрела вглубь себя.

– Он устал, Стивен. Очень устал.

Стив свел брови. Он не понимал. Они с Баки не занимались ничем таким, что могло бы вымотать Барнса до неспособности спать.

– Я немного знаю его и твою историю, – продолжила Туу-Тикки. – И знаю, что физически вы в полном порядке. Но подумай, Стивен, настолько утомлена его душа. Насколько мало радости она видела. Ваша юность давно позади, и она не была легкой, даже если вспоминается сейчас как счастливое время. Война выжигает душу, а война Джеймса продолжалась много дольше, чем может вынести человек. Двух недель покоя недостаточно, чтобы раны зажили.

– Зовите меня Стивом, мэм, – попросил Роджерс.

Она была фейри, и она была матерью большой семьи, и она была… ну, она прожила свои восемьдесят три года. Семьдесят лет, который Стив провел во льдах, не считались. Роджерс в глубине души трепетал перед ней. Грен был просто не всегда понятным. Его арфа будила странные чувства. А Туу-Тикки была еще и таинственной.

– Что я могу сделать, кроме того, как не давить на него и не требовать, чтоб все было «как раньше»? Он частенько говорил мне: «Стив, не смотри на меня побитым щенком, я не могу тебе отказать», – Стив покачал головой. – И говорил, что я та еще наседка… правда, говорил он это, приходя с очередного свидания и навеселе. Или когда сильно уставал в доках, а я разминал ему спину. Я просто боюсь и сейчас настолько достать своей заботой, что он сбежит отдохнуть куда-нибудь. И не вернется.

Последнюю фразу он уже практически прошептал.

Туу-Тикки положила пальцы на ладонь Стива. Стив уставился на кольцо с большим радужным опалом. Он боялся, что если взглянет на Туу-Тикки, то расплачется.

– Оставь заботу нам, – сказала она. – Просто люби его, как всегда любил. И не дави. Я знаю, тебе хочется поскорее прижиться в этом мире, жить отдельно – ты же всегда был самостоятельным. Но ради Джеймса – не торопись. Просто… ему нужна радость. Пусть маленькая, но каждый день. Хватит с него преодоления. Хороший фильм, красивое яблоко, посмотреть на закат. Все эти мелочи. Пусть они будут. – Она помолчала. – Да и с тебя хватит преодоления, Стив. Отдыхайте. Восстанавливайтесь. Найдите то, чем можно питать душу.

Она переменила позу. Опустевшая чашка исчезла из ее рук.

– Я знаю, ты нацелен учиться. Само по себе это хорошо, но пока рано. Не раньше Имболка, Стив. В этом году Имболк приходится на седьмое февраля. Так вот, не раньше Имболка, а если Джеймс будет не готов, то и не раньше Остары. Остара – это весеннее равноденствие, двадцатое марта. Я подготовлю учебные материалы, вы начнете вместе с Браном – ему тоже нужен школьный аттестат. – Туу-Тикки улыбнулась. – Пойдет в колледж ландшафтного дизайна. Будет садовником. Там есть финальный тест для начальной школы – пройдете его, и мы будем знать, надо ли подтягивать самые основы. Но это потом. А пока – у вас каникулы. Вспомни, как давно у вас с ним не было каникул, в которые не приходилось работать. Читайте книги, смотрите кино. Семнадцатого января будет премьера «Зеркала мира» – сходим всей семьей. Завтра Джеймс проснется, прогноз обещает солнечную погоду – выйдем в море на яхте, половим рыбу. Денис обещал, что будет отдыхать в свои выходные – вы сможете вместе с ним поездить по другим мирам. И, Стив, не оставляй его, если ему снова будет страшно засыпать. Не надо.

Стив медленно и глубоко дышал, стараясь не дать волю слезам. Он мужчина и не должен реветь, как бы ни хотелось. Тем более перед женщиной.

– И не собирался оставлять. Это он перестал приходить, думает, что помешает. Мне не сложно. – А, может, подумал Стив, Баки так же не хочет расклеиваться перед ним, как не хочет плакать перед Туу-Тикки сам Стив. – Скажите, а что нужно, чтобы попасть на Луну с экскурсией? Баки загорелся слетать. Мы можем и сами оплатить, Грен обещал помочь с переводом моего жалования. Может, и Баки что-то причитается.

– Паспорт любой из стран мира, – улыбнулась Туу-Тикки, – двести тысяч долларов и три месяца ожидания. Катце уже начал переводить твои деньги. И вычищать счета ГИДРы, так что у Джеймса будут свои. Не все финансы ГИДРы, конечно – большую часть Эндрю и Катце направят в благотворительные фонды Мидгарда, и еще Катце возьмет свой процент. Когда проснется Джеймс, я сфотографирую вас для документов. И – Стив, может быть, вставим ту твою картину в раму? Я знаю хорошую багетную мастерскую на Черч-стрит.

Слезы все-таки подступили к глазам, и Стив не смог их удержать.

– Спасибо. Спасибо большое. И за Баки, и за то, что заботитесь. И, надо же, картину… господи, хорошо. Я только рад буду, – Стив взял себя в руки. – И все-таки, пусть тут все делают духи, но, может, есть какая-то работа для меня? Я не могу бездельничать. Мне нужно чувствовать себя полезным.

– О, Стив, – рассмеялась Туу-Тикки. – Я специально закажу десять кубометров нерубленных дров. Тебе будет чем заняться. – Она придвинулась к Роджерсу и ненадолго обняла его за плечи. – На самом деле в этом доме много работы, которую нельзя поручить духам, просто сейчас не сезон. Зима, и сад спит. Но, поверь, перевалит за середину февраль – и я найду тебе занятие. А теперь пойдем завтракать. Вы, мужчины, плохо соображаете, когда голодные.

========== Глава 13 ==========

Баки открыл глаза и в первый момент подумал, что заснул в лесу, на берегу пруда или речки. Перед глазами были ивовые листья, зеленые и коричневые. Но в лесу было бы сыро, в ребра впивались корни, и пахло бы прелью и немного розами. Для него опавшие ивовые листья отчего-то всегда пахли перестоявшими розами.

Баста потянулась и потрогала Баки лапой. Никакой это не лес. И листья просто нарисованы на наволочке и на простыне. У Стива на постельном белье другой рисунок – галактики и туманности, вот Баки сразу и не понял.

Он перевернулся на спину и тоже потянулся. Прижмурился, вспоминая сон. Какие-то странные существа, белые и пухлые, как облачкá. Сидели на выгнутом мостике над узкой речкой. Прятались в пещере. Ели торт. Интересно, какие сейчас торты? Еще немного полежав, Баки вспомнил, что на дне рождения Дениса торты были – розовый йогуртовый с фруктами в желе, его готовила Туу-Тикки, и шоколадный, который притащил Лерой. Еще Лерой принес куклу и хвастался ею. В красной шапочке и красном платье. Кардинал Ришелье. Баки еще удивился, что взрослый мужик выше Стива на полголовы играет в куклы. Но все остальные приняли это как должное, и Баки не стал ничего спрашивать.

Белые существа так и застряли в голове. У одной был полосатый фартук, а у другого цилиндр на голове. Баки мылся, брился, чистил зубы и думал, что надо взять у Стива скетчбук и нарисовать их, а то не отстанут. Правда, рисовать он не умел, но вдруг получится?

В гостиной пахло вкусно и знакомо. В кухне у плиты стояла Туу-Тикки. Бран сидел за столом и задумчиво обрывал ягоды с виноградной грозди, а Грен готовил кофе.

– Доброе утро, Джеймс, – сказал Грен. – Стив отправился на пробежку, должен скоро вернуться.

– На завтрак сырники, – сообщила Туу-Тикки.

– Что такое сырники?

– Оладьи из творога.

Баки задумался. Вспомнил: сырники подавали в столовой в том здании, где его в пятидесятых годах держали русские. Куратор и техник обсуждали их и сравнивали с домашними, домашними угощали друг друга. Сам Зимний Солдат сырников не пробовал – его кормили по ГОСТу, какой-то безвкусной жидкой бурдой.

– Ты русская? – спросил он.

– Середка наполовинку. Мама русская.

– А я долго жил на русской луне, на Каллисто, – добавил Грен. – Тоже привык к русской кухне.

– Все это просто зима, – объяснила Туу-Тикки. – Как потеплеет, я снова ударюсь в средиземноморскую кухню.

– Грен, после завтрака – на пару слов? – спросил Барнс.

– Конечно, – кивнул Грен.

Стив вернулся как раз к началу завтрака, пахнущий пóтом, соснами и океаном.

– Мог бы меня разбудить, – сказал Баки. – Пробежались бы вместе.

– Тебе надо было выспаться, – возразил Роджерс и осторожно попробовал сырник. Застонал от блаженства и полил его медом.

Туу-Тикки готовила с учетом метаболизма двух суперсолдат и двух киборгов, и все равно к концу завтрака ни на одной тарелке ничего не осталось. Во фруктовой корзинке сиротливо ютились половинка помéло, завернутая в пленку, и зеленоватый банан. Денис и Бран убрали со стола.

Баки допил кофе и поднялся. Кажется, в предыдущие дни он маловато ел. И очень странно себя чувствовал. Сейчас было даже непонятно, отчего.

В кабинете Грена Баки еще не был. Он с любопытством оглядел висящие на стенах луки, малую арфу, полупрозрачный рояль, стойку, где на плечиках висели странные наряды, фотографии на стенах – Грен в этих самых нарядах, зачастую в гриме.

– Но ты ведь не актер, – заметил Баки, усаживаясь в кресло.

Грен пододвинул к нему пепельницу.

– Не актер, – согласился он. – Ролевые игры. Люди собираются, придумывают общий сценарий и отыгрывают разных персонажей и их взаимодействия. Цель – не шоу, а процесс.

– Нравится?

– За почти сорок лет не надоело, – улыбнулся Грен.

– Люди все время разные? Никого не удивляет, что ты не меняешься?

– Маска, – объяснил Грен. – Магическая маска.

Он ненадолго спрятал лицо в ладонях, а когда опустил руки, стал выглядеть как человек лет шестидесяти. Подтянутый, моложавый, даже спортивный, но с грузом лет на лице и на плечах. Баки внимательно рассмотрел его.

– Вот, значит, как, – сказал он. – А я-то не мог понять. Вы ходите в одни и те же места, покупаете в одних и тех же магазинах, живете здесь сорок лет и не стареете. И никто не удивляется. Вот почему.

– Еще потому, что только в одном или двух местах продолжают работать те же самые люди. Кто-то закрывает свое дело, кто-то переезжает, кто-то меняет работу, у кого-то нет памяти на лица. В этом преимущество большого города.

Баки кивнул. Размял в пальцах сигариллу, закурил, внимательно глядя на огонек. И наконец начал разговор, который планировал несколько дней.

– Стив сказал мне, что его деньги переведут из Мидгарда сюда. Кстати, сюда – это куда?

– Земля Новем. Хотя, конечно, почти все здешние называют ее просто Земля.

– Это понятно. Я… ты же знаешь, чем я занимался после Второй мировой войны?

– Знаю.

– Я убил кучу людей.

– Тобой убили кучу людей.

– Неважно. Я был последним, что они видели. И это не всегда были политики или знаменитости. Зачастую обычные люди. Просто они стояли поперек всего Советам или ГИДРе. Неважно.

Грен внимательно смотрел на Баки, не ужасаясь и не осуждая.

– Я не помню всех, но помню многих. И я подумал – может, можно хоть организовать им компенсацию? И я бы написал письма.

– Тебе важно извиниться? За то, что было сделано ГИДРой?

– Да, – твердо сказал Баки. – Важно. Я тоже несу ответственность. Я оказался слишком труслив, чтобы умереть. Были возможности. Многие семьи так и не узнали, что это была не автокатастрофа и не несчастный случай, не передозировка, не самоубийство. Я… мне важно им сказать.

Грен задумался.

– Да, – сказал он. – Я понимаю. Составь список всех, кого ты помнишь. Почтовая бумага и конверты лежат у Туу-Тикки.

– А как отправить? Кому ты дашь список?

– Список я дам Эндрю и Катце, это их сфера деятельности. Отправить – через камин.

– У меня нет магического таланта.

– Сам камин зачарован. Надо положить письмо в огонь, четко представляя, кому и зачем ты его отправляешь. Адресат получит конверт.

– Ты уже так делал?

– Денис лет пять переписывался так со своей бывшей командой.

Баки облегченно выдохнул.

– Скажу Стиву. У него там остались друзья. Наверняка будут искать. Сэм точно будет.

Сигарилла в его пальцах дотлела до фильтра. Баки раздавил его в пепельнице и сказал:

– Было бы лучше, если бы я пришел к этим людям сам, но я слабак. Слишком не хочу ни в тюрьму, ни в лабораторию.

– Ты сильный, Джеймс, – покачала головой Грен. – Я видел людей, которые после более слабых потрясений так и не смогли вернуться к жизни.

– Даже с помощью Первого Дома?

– Даже с ней. У меня есть старший брат с Земли-Прим. Он тоже хозяин дома-у-дороги. Леди Наари восстановила его, некоторое время он жил с Домом Детей, и все же едва не сгинул. Им пришлось искать его истинного партнера, чтобы дать ему стимул к жизни. Со мной они были аккуратнее. Более тонкая работа. И все равно мне понадобилось несколько лет, чтобы понять, что я жив и жизнь имеет смысл. Ты очень сильный. Просто и у тебя есть предел прочности. Хватило бы двух лет войны – а твоя война продолжалась так долго, и была мучительной и грязной. У тебя отобрали так много…

Баки пожал плечами.

– Что теперь жалеть о пролитом молоке. Я получил шанс на нормальную жизнь и не собираюсь его упускать.

– И нашу помощь, – добавил Грен. – Ты всегда может на нее рассчитывать, на любую.

– Вот этого я не понимаю, – признался Барнс. – Принимать гостей – ваша работа. На месяц, полтора. Но мы же застрянем у вас надолго. И я вижу – вы не просто работаете за деньги. Вам и правда не наплевать. Почему?

– Потому что добро двигается дальше, Джеймс. Потому что мы можем. Потому что вы со Стивом – хорошие люди и можете сделать лучше мир, в котором мы все живем.

– Неужели за сорок лет к вам ни разу не приходили никакие говнюки? Вы предлагаете гостям хоть автомобиль – неужели никто ни разу не пытался выкачать из вас денег? Ограбить?

– По-настоящему злые существа избегают таких домов, как этот, – серьезно сказал Грен. – Они не умеют принимать помощь. И я имею право убить любого, кого посчитаю нужным убить. На Дороге это знают. Гостевые деньги все равно не наши – с хапугами разберется сам Первый Дом. Кроме того, на Дорогу не выходят те, кому важно что-то копить. Дорожники мыслят иначе. С собой много не унесешь.