Текст книги "Подарок к Рождеству (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

========== Глава 1 ==========

Стив предвкушал. Жаркая Ваканда, полная влажных, кишащих всевозможной жизнью джунглей, стала его личным якорем, той точкой, куда он мог вернуться откуда угодно. Наверное, даже в полном беспамятстве. Ваканда и их маленький секрет, включающий в себя убежище в горах и криокамеру.

После раскаленного аэродрома, душных джунглей и автомобиля без кондиционера, где Стив провел несколько долгих часов, прохлада очищенного воздуха заставила на миг встать дыбом волоски на руках. Стив поежился и кивнул охраннику, подписывая документы и получая пропуск. Стив не удивился бы, узнав, что Т’Чалла выписывал пропуск даже на себя.

Перескакивая через ступеньку и снова забыв про лифт, Стив поднялся на предпоследний этаж, туда, где в криокамере спал Баки. Тот, кого Стив искал несколько лет, друг, ради которого перевернул бы…

Палата с криокамерой была заперта. Но в ней были люди. Стив знал хотя бы в лицо весь персонал убежища, а эти рыжие ему были незнакомы. Их вообще не должно было быть здесь – весь персонал госпиталя был чернокожим. Рыжим длинноволосым парням – одному в голубом, другому в коричневом – просто нечего было здесь делать.

И этому черноволосому в темно-зеленом, который как раз поднимал крышку криокамеры – тоже. Т’Чалла набрал код, Стив распахнул дверь и рванулся к Баки, но остановился, налетев на невидимую стену. Стены не было, но она была, и Стив не мог сделать и шага вперед. Сопровождавший его Т’Чалла – тоже.

– Кто это?! – рявкнул Стив.

Т’Чалла сжал его плечо и что-то сказал сопровождающим на языке, которого Стив не знал. Ему ответили. Где-то вне поля зрения начались суета и суматоха.

– Мне незнакомы эти… существа, – в правильном оксфордском английском Т’Чаллы внезапно прорезался сильный акцент. – Их не должно быть здесь.

Стив сжал кулаки, уперся в невидимую стену, поднажал. Стена не поддалась. Брюнет у криокамеры погрозил ему пальцем, потом отвел волосы от лица, наблюдая, как пробуждается Баки, и Стив с изумлением узнал пропавшего три года назад Локи.

– Какого хрена! – Стив ударил в невидимую преграду. – Локи!

Тот рыжий, что был в коричневом, отстегнул удерживавшие Баки ремни, наклонился и легко поднял Барнса на руки. Второй просто стоял и смотрел. Как и Локи. Потом Локи сделал несколько шагов, взмахнул рукой – и одна из стеклянных стен стала зеркальной. Баки безжизненно покоился на руках рыжего. Темные волосы повисли сосульками.

Рыжий в голубом что-то сказал Локи. Тот повернулся, чтобы посмотреть на Стива, улыбнулся, кивнул и поманил Роджерса к себе. Стив сделал шаг вперед. Стена пропустила его неохотно, Роджерс двигался словно сквозь встречный ветер. Стив ринулся к Баки, но второй рыжий придержал его, словно ждал рывка. Хватка у него была крепче, чем у Тора.

Рыжий с Баки на руках и Локи тем временем шагнули в зеркало, словно оно было не твердым стеклом, а просто стеной падающей воды. Второй рыжий подвел Стива к зеркалу, положил на него ладонь, отчего зеркало пошло волнами, и, придерживая Роджерса за бицепс, шагнул вперед.

Стив затормозил у самого стекла, которое уже стеклом не было. Его нетерпеливо и сильно потянули вперед, и Роджерс вынужденно шагнул, зажмурив глаза и выставив свободную руку.

Он оказался в просторной комнате, зеленой и деревянной. Слева ровно и, как показалось Стиву, грозно гудел камин. Баки лежал там, в отсветах огня, запрокинув голову. Влажные волосы налипли на щеку, тонкими черными шрамами расчерчивая кожу. Заглушка с культи была снята и отброшена в сторону. Кто-то знакомый острым когтем провел вдоль торса Баки, и белая майка расползлась на лоскуты. За ней последовали тонкие штаны.

Стив молча рванулся вперед, но не смог сделать и шагу. Его никто не держал, но было ощущение, которое, наверное, испытывают мухи, увязшие в паутине или смоле.

– Сядь, – спокойно приказал ему рыжий. – Вон кресло. Сядь и смотри. Ты здесь только милостью Эшу.

Надо было оглядеться, оценить обстановку, понять, где он находится, кто здесь – но Стив мог смотреть только на Баки. Он слепо шагнул в сторону и плюхнулся в кресло. Рыжий встал за его спиной и положил руки на плечи.

– Не дергайся, – велел он. – Тебе позволено увидеть то, что мало кто из людей видел. Так что смотри – и будь благодарен.

Стив смотрел. На то, как плеча Баки коснулись тонкие пальчики сидящей у него в головах девочки. Она уложила его затылком к себе на колени, укрытые длинной юбкой свободного платья глубокого винного цвета. Что-то произнесла на языке, которого Стив не знал. Очень крупный парень с длинной светлой косой рядом с ней кивнул, ответил певуче. Роджерс вспомнил, что у него странные золотистые глаза, без зрачков и белков. Сознание отмечало детали фоново, иногда они прорывались, и Стив чувствовал запахи хвои и табака, видел пушистую украшенную елку, зеленые колонны, поддерживающие высокий потолок.

Этого, с золотыми глазами и когтями, Стив уже когда-то видел. Не вживую, нет. На видео. Да, видео показывал ДЖАРВИС. Этот золотой удерживал Тора в жестком захвате.

– Играй исцеление, – приказала девочка кому-то на английском.

Зазвучала, наполняя всю комнату, лаская и будоража одновременно, музыка.

Стив помотал головой. Это случилось, когда Тор пытался надругаться над Локи. Потом Локи исчез – и вот он тут, сидит у правого плеча Баки, скрестив ноги. Молча смотрит, как золотой и когтистый осторожно касается обломков металлической руки, торчащих из плеча Баки, и вынимает первый фрагмент. Затем второй и третий, пока пальцы девочки лежат на покрытом шрамами плече.

Металла много. Очень много. Сначала золотоглазый снимал наружные фрагменты, а потом девочка провела кончиком пальца вдоль левой ключицы Баки, и плоть бескровно разошлась, обнажив металл. Ключица Баки тоже была металлической, и золотоглазый удалил и ее, и крепящиеся к грудине пластины, и винты. Баки даже не шелохнулся. Спокойно дышал – Стив видел, как поднимается и опускается его грудь. Девочка повела пальцами в обратную сторону, и плоть сомкнулась, не осталось даже рубца.

За ключицей последовала лопатка и какие-то винты. Горка блестящих металлических деталей выросла у колена золотоглазого, отверстие в теле Баки зияло красноватой бескровной тьмой, а на месте ключицы осталась впадина, и было видно, как кожа в этом месте вздрагивает.

Стив потер грудь – сердце внезапно сжалось. Что, теперь так и останется? Еще хуже, чем было?

Девочка что-то сказала. Золотоглазый сгреб металл в сторону и отсел. Над тем, что осталось от левого плеча Баки, под пальцами девочки, заклубился золотисто-зеленый свет. Запахло свежо и остро – первой травой, распускающимися листьями. Стив, подавшись вперед, напряженно смотрел. Странный свет становился все гуще, вытягивался, становясь похожим сначала на плеть, а потом это яркое и непонятное посветлело, уплотнилось, обрело цвет, и над ним засияло снова.

Роджерс сдавленно охнул и зажал себе рот. Стоящий за спиной рыжий предупредительно сжал пальцы на его плече. Стив судорожно закивал, безмолвно соглашаясь: на его глазах Баки восстанавливали руку. На сотканных из света костях, соединенных суставами, уже образовывались мышцы и сухожилия. При желании Стив мог бы вспомнить их названия на латыни, которые зазубрил, пока учил расположение мышц, чтобы правильно рисовать человеческое тело. Одновременно с мышцами прорастали вены и артерии, еще не наполненные кровью. Потом появилась кожа – бледная, покрытая темными волосками. Последними были ногти. Наконец девочка что-то нарисовала кончиком пальца на предплечье Баки с внутренней стороны, оглядела его, кивнула и повернулась к Локи.

Тот придвинулся ближе, положил узкую длиннопалую ладонь Баки на лоб. Девочка сжала в ладонях его виски. Золотисто-зеленый свет заклубился вокруг головы Баки, скрыв ее полностью. Локи щурился и иногда кривил рот. Девочка стиснула зубы. Локи, кажется, время от времени пошевеливал пальцами. Это продолжалось долго: запах табачного дыма то густел, то становился слабее, и все так же звучала странная, ни на что не похожая музыка.

Свет начал истончаться, словно втягиваясь Баки под кожу. Локи и девочка отняли руки, и Стиву показалось, что лицо Баки, несмотря на темную щетину, стало моложе, спокойнее. Разгладилась складка между бровей, исчезли круги под глазами.

Девочка отодвинулась назад, потянулась, не вставая. Под тонким платьем обрисовалась маленькая грудь. Невысокая женщина с обмотанными вокруг головы пепельными косами принесла ей бокал с чем-то темно-красным, потом подала такие же бокалы Локи и золотоглазому.

– Черешневое вино урожая этого года, – сказала она.

Стив хотел было сказать, что нельзя же давать алкоголь ребенку, но на его плечах снова сжались сильные руки рыжего, и Стив промолчал. А потом золотоглазый подхватил девочку, усадил ее на согнутую руку, и ушел вместе с ней.

Локи устроился у изголовья Баки, огладил ему виски и лоб. Кивнул кому-то, стоящему рядом со Стивом.

– Игорь. Триггеры. Грен. Сыграй нам свободу.

Стив дернулся, вцепился в подлокотники и укусил себя за щеку изнутри. Откуда эти… люди знают триггеры Зимнего Солдата?!

Игорь – им оказался тот рыжий, что был в коричневом, – сел у ног Баки. Его длинные волосы были заплетены во множество кос разной толщины, и косы переплетались между собой.

– Желание, – по-русски, очень чисто и звонко, произнес Игорь.

И ничего не произошло. Баки не открыл глаза, не шевельнулся, даже веки не дрогнули. Локи сосредоточенно смотрел на его лицо некоторое время, а потом кивнул, и Игорь озвучил следующий триггер:

– Ржавый.

Ничего.

– Семнадцать. Рассвет. Печь. Девять. Добросердечный. Возвращение на родину. Один. Товарный вагон.

Все десять триггеров прозвучали – и ничего не случилось. Локи убрал руки, повертел кистями, разминая.

– Все, – сказал он.

Локи поднял голову и посмотрел на Стива.

– Он проспит трое суток. Потом проснется. Будет голодный. И, Роджерс, разуйся. В этом доме не ходят в обуви.

Стив кивнул, снял ботинки, оставшись в одних носках, коротких и белых, и беспомощно обернулся, ища, куда поставить обувь. Он отнес ее к самой двери, ему показали, где она. Оказалось, что за окнами почти стемнело, значит, они с Баки уже несколько часов в этом непонятном месте. Пока он ходил, Баки укутали пледом.

– Спасибо, Локи, – выдавил из себя Стив непослушным голосом, словно не говорил вечность.

Локи скривился, услышав свое имя.

– Я Эшу, – недовольно сообщил он. – Эшу Арроусон.

Женщина со светлыми волосами тронула Стива за локоть.

– Идем, – сказала она. – Покажу тебе комнаты. Бери своего друга и пойдем.

Стив подхватил Баки на руки, глупо удивившись тому, какой он теплый и расслабленный, и пошел за женщиной наверх по гладким деревянным ступенькам.

– Вот сюда, – сказала она, распахнув дверь в комнату и хлопнув по выключателю у двери. – И держи кусачки для ногтей. У твоего друга сейчас очень быстро будут расти ногти и волосы. Надо подстригать. Укладывай его и спускайся вниз, ужинать. Ванная – первая дверь направо, комната рядом с ней тоже пуста, она подготовлена для тебя. В шкафу есть сменная одежда, в ванной тоже есть все необходимое.

Стив уложил спящего Баки на кровать, укрыл одеялом, сел рядом на пол, опершись спиной на жесткий деревянный край. Хотелось есть и в туалет, но встать и уйти, пусть даже ненадолго, в ванную, Стив не мог. Может быть, потом.

Он сидел и плакал. Наверное, в первый раз с тех пор, как пытался напиться после потери друга… во второй раз. Он плакал за все те годы, что считал Баки погибшим, пусть и прошло всего три года, как его самого достали из арктических льдов.

Стив плакал, уткнувшись лицом в ладони, сжимая в правой руке такие маленькие и острые кусачки для ногтей.

========== Глава 2 ==========

Баки проснулся, потянулся и зевнул, не открывая глаз. Раскинулся на кровати морской звездой, дернул ногой, скидывая одеяло. Рядом был кто-то теплый и живой. Баки бросил быстрый взгляд. Стив. Конечно, Стив, кто же еще. Баки почесал зудящий подбородок. Слишком длинные ногти с неприятным звуком поскребли отросшую бороду. Бриться, срочно бриться!

Ногти. С ногтями было что-то не так. Что-то серьезно не так. Баки присмотрелся к своей руке в сумерках, втекавших в комнату через занавешенное окно. Ногти. На руке. Ногти на левой руке. Отросли. На левой. Ногти.

На живой и целой, блядь, левой руке!

Баки осторожно поднес руку ко рту и прикусил мизинец. Больно. Потер плечо. Поскреб кожу ногтями.

Настоящая живая левая рука.

Он поискал шрам – он обязательно должен быть, если эту руку ему каким-то образом пришили. Шрама не было. Как будто эта рука всегда была с ним. Как будто ее не отпиливали, не крепили наживую ту, металлическую, тяжелую и холодную, от которой постоянно болели плечо и спина.

– Ох ты ж ебаный ты нахуй, – негромко, чтобы не разбудить Стива, по-русски произнес Барнс.

Он помнил, что ложился в криокамеру и руки у него не было. Проснулся он не в криокамере и, судя по запахам, даже не в Ваканде. И рука у него была. Своя. Целая.

Баки повертел рукой перед глазами. Ногти определенно надо подстричь, и какое-то пятно на предплечье. Рисунок. Точно. Лист гинкго, зеленый, почти как настоящий. Татуировка? Почему у него отросла рука и на ней есть татуировка?

– Стив, проснись, – Баки толкнул Роджерса в плечо. – Утро, парень! Пора вставать.

«И объяснить мне, что за ебаный нахуй со мной произошел».

Стив просыпался медленно, потянулся, прищурился, передвинулся в сторону.

– Баки! – улыбнулся. – Как себя чувствуешь?

– Охуительно, блядь! Стив, что произошло? Где мы? Откуда? – Барнс сунул татуировку Стиву под нос.

– Язык, Баки! – привычно одернул Стив, он всегда возмущался, когда при нем ругались. – Тебя забрали, кто – я так и не понял. Один из них был Локи. Только он назвал себя другим именем. С ним были те, кто выкрал когда-то и самого Локи, когда того взяли в плен после нападения читаури. Я расскажу потом, там Тору досталось, за дело, – Стив сжал зубы, вспомнив «дело», за которое был наказан асгардец. – Мы сейчас в доме, деревянном. Он стоит на холме, а внизу – Сан-Франциско. А про татуировку – не знаю, наверное, когда тебя лечили… Тут так странно, Баки.

– Да я уж вижу, блядь. – Барнс почесал в затылке. – Какого хрена у меня волосы до задницы? Сколько времени прошло? Сколько я уже вне криокамеры?

– Мы тут три дня. В первый день тебя лечили, а потом ты спал. Я приехал к тебе в Ваканду, а там как раз Локи… И он меня позвал с собой.

Стив окончательно проснулся, сел, опустив ноги на пол.

– Баки, тут полно странного, но я так рад, что с тобой все в порядке! Я не знаю, как, но они убрали триггеры. Я видел, как Игорь читал коды активации, но ничего не происходило.

– Что за Игорь? Никакого Игоря не знаю, – Баки снова почесал затылок.

На самом деле одного Игоря он знал – так звали пятого, что ли, из его русских кураторов. Игорь Игнатьевич – так его называли подчиненные. Товарищ майор. Майор Горбатов. Но майора Игоря Игнатьевича Горбатова Баки, кажется, убил в пятьдесят восьмом. Да, точно. Случайно получилось. – Где здесь сортир?

Стив указал на дверь.

– Выйдешь из комнаты и направо. А с Игорем познакомишься еще, он тут живет иногда. Обычно летом и в начале осени.

– А сейчас?

– Зима. Вчера было Рождество.

– Чем бы жопу-то прикрыть? – Баки встал с кровати и обнаружил, что он совершенно голый.

– В шкафу есть одежда, – сообщил Стив, любуясь им.

– Что, и на тебя есть?

– И на меня.

Баки сунулся в шкаф, вытащил первые попавшиеся трикотажные штаны, упаковку трусов и синюю футболку.

– Ну тогда и мне нормально будет. Мы ж с тобой теперь одного роста, мелкий.

Стив фыркнул. Мелкий. И даже если бы превратился в Халка, мелким бы для Баки и остался.

Баки ушел в ванную. Стив сидел, слушал, как шумит вода, и улыбался. На какое-то мгновение отступило постоянное напряжение последних дней, когда Стив бродил по странному дому, осваиваясь в нем, изучая все комнаты, подвал, чердак, все входы и выходы и знакомясь с обитателями. Стив выходил и в сад, даже спускался с холма, но далеко уходить не рискнул.

Здесь и правда было странно. Все было странным – и дом, и его хозяева, которые даже не трудились походить на людей. А говорили, что это Сан-Франциско. С каких это пор в Сан-Франциско живут такие существа?

А еще они сказали Стиву, что сейчас две тысячи пятьдесят пятый год. И этого он не понимал вовсе.

Баки с наслаждением отлил. Впервые за много-много лет у него не было ощущения, что он мочится битым стеклом, а в моче не оказалось сгустков крови. Криокамера наградила его циститом – какой-то суперустойчивый к антибиотикам штамм бактерий, который не брало ничего. Дискомфорт и боль не были значимы для Баки целых семьдесят лет, пока он был не Джеймсом Барнсом, а Зимним Солдатом. Но этот гребаный цистит изводил его все два года, пока Баки жил, скрывшись и от ГИДРы, и от Стива. Черт, его даже ципрофлоксацин не брал! Снова улечься в криокамеру было облегчением.

Барнс спустил воду и оглядел ванную. Здоровенная. Комнатушка, которую Баки снимал, когда съехал от родителей, была меньше. Навороченная душевая кабина, белая и стальная, от которой мороз продирал по коже. И деревянная ванна. Очень странная. Баки отыскал пробку – зеленый пластиковый круг, цепочка и прикрепленный к ней пластиковый «Титаник», включил воду, чтобы набрать ванну. Пользоваться душевой кабиной по доброй воле он не собирался.

Пока вода набиралась, Баки обошел ванную комнату, заглянул во все шкафчики и ящички, понюхал все флаконы и баночки. Обнаружил одноразовую бритву с семью лезвиями и влажной полоской, баллон пены для бритья и принялся бриться, стоя перед ярко освещенным зеркалом. Бритва легко снимала щетину, и это было приятно – бриться самому. Хотя, конечно, последние два года он тоже брился сам – когда вспоминал об этом.

Последние два года… Баки добрился – с этой современной бритвой дело оказалось быстрым, как раз набралась полная ванна. Залез в горячую воду и погрузился туда по самый нос. Ванна была достаточно длинной.

Последние два года Баки собирал себя по частям. Самые простые вещи приходилось записывать, вешать напоминалки на зеркало в ванной: о чистке зубов, о бритье, о том, что надо мыться и менять одежду. Зимний Солдат так и норовил просочиться, и часто Баки обнаруживал себя в странных местах, делающим странные вещи. Он не доверял никому, и себе в первую очередь. Выучка ГИДРы то и дело давала о себе знать. Иногда это было полезно, но чаще пугало.

И вот сейчас, устроив ревизию собственных воспоминаний, Баки внезапно понял, что он в порядке. Он помнил все: детство, юность, войну, падение с поезда. Помнил, как из него создавали Зимнего Солдата. Как раз за разом слетало программирование, а гидровцы изобретали все новые и новые способы. Он помнил, как его обнуляли и замораживали, как будили и давали задания. Эти воспоминания были словно отделены от него – он, и в то же время не он.

Баки помнил, как осознал себя на авианосце, дерясь со Стивом. Как вытащил Стива из Потомака и сбежал, и полгода мотался по США, Канаде и Мексике в поисках способа свалить с континента. Как пробрался на мексиканский сухогруз и выскользнул из контейнера дождливой ночью в Португалии. Как двигался на восток, прикидывая, где его точно не будут искать. Страны Евросоюза, конечно, отпадали. Поэтому он не осел в Греции, хотя теплое море и горячее солнце были соблазнительны. Выбрал никому не интересную Румынию, где даже во время второй мировой не было ни одной ГИДРовской базы, и жил там. Снимал квартирку в Бухаресте, используя остатки налички, спертой с американских баз ГИДРы. Работал ночным грузчиком, прикрывая металлическую руку перчаткой и оправдываясь ожогами. Пил с другими парнями домашнее вино. Обсуждал девушек. Даже был у одного из парней на свадьбе – три дня непрерывной пьянки и домашней еды в шатре из ковров. Ему понравились долма и фаршированные помидоры.

– Я тех слив даже не попробовал, – пожаловался он деревянному потолку.

Впрочем, к тому, что, если рядом Стив, он обломает все удовольствия, Баки привык еще до войны. И свои мелкие радости жизни старался добирать, когда Стива нет поблизости. Не обломает так нравоучениями замучает.

В дверь постучали.

– Бак, ты там не уснул? – Стив, поняв, что вода не шумит уже минут двадцать, да и вообще из ванной не доносится звуков, пришел проверять. – Я войду?

Баки с плеском сел в воде и громко сказал:

– Входи.

Улыбнулся вошедшему Стиву. Да, к такому, выросшему и здоровенному, все-таки придется привыкать. За все время, что они воевали в Ревущих Коммандос, Баки так и не смог до конца привыкнуть к тому, какой Стив стал громадный. Да и потом, когда Стив нашел его в Бухаресте, времени не было. Ничего, привыкнет сейчас.

Оглядев Стива с головы до ног и одобрительно отметив, как ладно на том сидят короткие «боксеры», Баки спросил:

– Что случилось? У тебя лицо совершенно перекошенное.

Пока Стив подбирал слова, Баки взял с подоконника над ванной шампунь и намылил волосы. Промыл, окунулся, выдернул пробку и включил воду, чтобы она обновлялась.

– Я просто думаю… – начал Стив.

– Что, этот Локи, или как его там, заломил за вот это, – Баки высунул из воды левую руку, – непомерную плату? Не морочься, Стиви. Это мои дела, не твои. Разберусь.

– Нет, – покачал головой Роджерс. – Нет, о плате мы не говорили. Он вообще ушел, как только закончил с тобой. Обещал прийти и все объяснить. Ну то есть мне так сказали, что он придет, когда ты проснешься.

Баки перебрал оставшиеся флаконы, выбрал тот, на котором было написано «Для легкого расчесывания волос». Понюхал. Пахло лимонной коркой. Баки одобрительно кивнул: обычно все штуки для волос невыносимо воняли чем-то фруктово-сладким, приторным или «морским ароматом», который был один в один запах газа в запускаемой криокамере. Прочитал инструкцию и применил по назначению.

– У тебя так волосы отросли, – негромко сказал Стив. – Всего за три дня.

– Постригусь, – пообещал Баки. – Что я, дамочка – с такими патлами ходить?

В памяти немедленно всплыл шестьдесят девятый год и какой-то волосатый мужик из Южной Калифорнии, которого было необходимо устранить, придав смерти видимость передоза. Баки помнил, как колол героин в синюю вену, помнил нитяные и бисерные браслетики на руке мужика, помнил длинные волнистые светлые волосы, разметавшиеся по грязному линолеуму, а вот лицо и имя напрочь вылетели из памяти.

– Сейчас и мужчины так носят, – рассеянно сообщил Стив. – Грен – это хозяин дома, и еще Денис. Это его приемный сын. Но он уже взрослый. У них тут так странно, Баки, я до сих пор не разобрался. И Игорь.

– Это который зачитывал триггеры? – уточнил Барнс.

– Да. У него волосы в косы заплетены.

– Ну круто. Только я предпочитаю нормальные мужские прически. Не знаешь, что сейчас в моде?

– Здесь – не знаю.

Баки погрузился в воду, смывая с волос бальзам, потом вынырнул. Посмотрел на унылого Стива и спросил:

– Что значит «здесь»?

– Они говорят, что сейчас две тысячи пятьдесят пятый год. Что мы не в нашем «поэке» – не знаю, кстати, что это такое, а на одной из планок веера Земель. Так что нет, Баки, я не знаю, что сейчас в моде. Я еще не выходил в город. И вообще… мне кажется, что здесь живут не люди.

Баки прополоскал волосы под краном, отжал и выключил воду. Встал и попросил:

– Подай полотенце.

Стив протянул ему толстое пушистое синее полотенце. Баки начал вытираться.

– Что значит «не люди», Стиви?

– Я… я не знаю. Ты увидишь. Может, ты поймешь. Люди так не выглядят.

Баки повесил полотенце на деревянную спицу и похлопал Стива по плечу.

– Не дрейфь. Мы во всем разберемся. И запомни раз и навсегда: что бы ни просили за мою руку, просить будут с меня. Ты тут ни при чем.

– Баки, я что угодно готов заплатить за то, что ты жив, здоров, с рукой!

– Ты никогда не умел торговаться, Стив. Лучше не начинай. Мыться будешь?

– Да.

– Ну тогда давай, а я пока пойду подумаю. Во сколько здесь кормят?

– Еду можно брать когда угодно. Можно будет яичницу пожарить. И в холодильнике, наверное, что-то есть.

Баки покачал головой, оделся, потрепал Стива по волосам и вышел.

Он чувствовал себя просто отлично. Но эта новость с триггерами… Надо проверить. Надо проверить, и сделать это в безопасном месте. Барнс не хотел, чтобы Зимний Солдат кому-то навредил. В прошлый раз, чтобы слетела кодировка, понадобились стресс и несколько часов. Теперь, наверное, надо будет как-то его обездвижить заранее. Вопрос – как.

Впрочем, в прошлый раз, как Баки припоминал, Солдат не подчинился приказу. Он просто рвался прочь из места, где ему было плохо – а плохо Солдату было везде. Он сметал все препятствия на своем пути в надежде добраться туда, где будет спокойно, тихо и не так больно.

Коридор и двери, двери. Деревянные, одинаковые. Коридор загибается кириллической буквой «П», справа и слева лестницы. Можно спуститься, но пока не надо. Стив будет беспокоиться.

Комнату, в которой он проснулся, Барнс нашел по общему – его и Стива – запахам. В ванной за стеной шумела вода. Стив-то душевой кабины не боится. Постель застелена по-армейски. Это Стив зря, мама говорила, что постели обязательно надо проветрить. За окном посветлело. Баки выглянул наружу. Голубое небо, косые солнечные лучи слева – там восток. Сад, некоторые деревья сбросили листья, некоторые стоят зеленые и на них плоды. Круглые оранжевые приплюснутые – мандарины, круглые оранжевые покрупнее – апельсины, желтые вытянутые – лимоны. Соответствует описанию – то есть судя по климату, это и вправду Сан-Франциско, и действительно декабрь. Но может быть и Сан-Диего, и Лос-Анджелес, и Греция, да хоть южный Китай. Не Флорида – запахи не те. Мало данных.

Баки заглянул в шкаф. Стопки одежды на полках – джинсы, тренировочные костюмы, футболки, толстовки, белье, пара курток на плечиках. Обуви нет. Тренировочные штаны удобны, но спускаться в них к хозяевам дома неприлично. Все равно что в пижаме. Баки переоделся в новенькие синие с потертостями джинсы. Порадовался, что в шкафу нет черной одежды. Он больше не станет носить черное.

Хотелось есть и, пожалуй, покурить.

Баки вспомнил, что не причесался, и вернулся в ванную – он видел там расчески. Стив стоял перед зеркалом – вся рожа в пене – и брился, сосредоточенно хмурясь. Баки причесался, продирая расческу через колтуны. Заодно подстриг ногти. Еще раз рассмотрел татуировку при ярком свете. Лист гинкго, как настоящий. Что бы это еще значило.

– У тебя есть часы? – спросил он у Стива. – Который час?

– Не знаю. В гостиной над камином есть. Дурацкие. Представляешь, просто спил дерева, даже с корой – и на нем стрелки, веточки. А цифр нет.

Баки пожал плечами.

– Вполне в стиле, раз тут все такое деревянное. Вон, даже раковина. Внизу тоже так?

– Еще деревяннее, – буркнул Стив и ополоснул лицо.

– А мобильник у тебя есть?

– Не взял. Оставил у охраны в криоцентре. Ты, наверное, голодный?

– Быка бы съел. Ты скоро?

– Оденусь только.

Стив осмотрел себя в зеркале, причесался.

– Тут кошка, – сказал он вдруг. – Ты не пугайся, если что.

– Кошки? – не понял Баки.

– Большая кошка, – уточнил Стив.

– Мелкий, – усмехнулся Баки, – я не боюсь кошек. Собак тоже не боюсь.

– Собака здесь тоже есть. Тимур. Кошку зовут Баста. Она очень большая.

– Ну не тигр же.

– Нет, – покачал головой Стив. – Не тигр.

========== Глава 3 ==========

Баки вместе со Стивом спустился по широкой деревянной лестнице вниз, в гостиную. Огляделся. Да, таких домов он не видел нигде и никогда. В восточные окна лился яркий утренний свет, золотивший струны здоровенной арфы. Шесть высоченных колонн, разбросанных по комнате, были оплетены живыми лианами, и лианы заплетали потолок. Потрескивали дрова в большом камине. Пахло трубочным табаком, древесным углем и кофе.

Барнс отметил, что от камина не веет жаром; что огромное зеркало находится в очень странной точке; что мебель собрана из кусков кривой полированной древесины; что четырехметровая голубая ель вся увешана игрушками, а нижние ветки приподнялись – столько под них напихали коробок в яркой бумаге и блестящих бантах. Рождество вчера, а сегодня, значит, День коробок.

Пол был интересный – залитые твердой смолой древесные спилы. У камина валялись белые овчины, на них лежали нос к носу большая белая собака и действительно здоровенная черная кошка. Увидев Стива и Баки, собака подняла голову и постучала хвостом по полу. Кошка потянулась, подошла к Баки, встала на задние лапы, опираясь о ногу Барнса, и потерлась мордой об его руку. Баки почесал ее за ушком.

– Ты и вправду громадная, – сказал он. – А небедные люди здесь живут, Стиви, я тебе скажу.

– Они не люди, – коротко ответил Роджерс.

– Все равно не бедные. Кухня там? – Баки кивнул в сторону дверного проема, откуда упоительно пахло кофе.

– Да, идем.

На кухне они были не первые. Рыжий растрепанный подросток лет двенадцати встретил их сияющей улыбкой.

– Привет! – сказал он. – Я Алька, а это Денис.

Второй рыжий, взрослый, стоявший у кофеварки, повернулся и тоже улыбнулся. Баки присмотрелся к нему. Вот, значит, что Стив имел в виду. Не люди. То есть мальчик еще вроде человек, но этот Денис – точно нет. Слишком большая радужка, слишком яркая, и есть что-то в очертании скул и челюсти, что выдает в нем – а кого?

Баки задумался, оглядывая кухню. Стол на двенадцать человек со здоровенным растением в центре и полной фруктов корзинкой, бокалы над ним, магнитная планка с ножами на стене, кастрюли и сковороды из нержавейки, шкафчики с посудой, деревянный шкаф, морозильный ларь, разнообразные приборы для готовки – вроде все как обычно, как бывает в дорогих частных домах, и все же не как обычно.

– Ты фейри? – спросил Баки у Дениса.

Тот не удивился и кивнул.

– Фейри, – согласился он и уточнил: – Альв. Нечистокровный. – И, глядя на недоумевающего Стива, пояснил: – Есть много племен фейри. Мы с Алькой, Бран, Игорь и Дани – альвы, мама – тильвит-тег, папа – туатта.

Баки не знал этих названий, но суть понял. Сказка. Нормальная, мать ее, сказка, просто в современном антураже и с кофе. Дома фейри и должны быть такими деревянными и зелеными, чтобы лес внутри дома. Бедняга Стив. Он никогда не любил эти сказки. А Баки любил, и его сестры любили. Баки много читал сестрам, а потом они обсуждали сказки, пока мама не разгоняла их спать. Баки помнил, что фейри обычно не злонамеренны, но подчиняются своим строгим правилам, и с ними стоит быть настороже.

Впрочем, Барнс ничего не имел против фейри. Это же не люди.

– Алька, что ты хочешь на завтрак? – спросил тем временем Денис.

– Омлет с креветками. Я сам приготовлю, – ответил мальчишка и повернулся к Баки и Стиву. – А вы что будете?