Текст книги "Подарок к Рождеству (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Прибить скотину.

Ведь это даже не письмо. Это пьяные вопли. Баки казалось, что он чувствует запах алкоголя от листа принтерной бумаги.

Как отправляются и приходят письма через камин, Баки уже знал. О том, что разница во времени у Мидгарда и Земли Новем большая, знал тоже. Если подключить логику, получалось, что Старк получил письмо от Стива буквально в тот же день, когда узнал о том, что Барнс и Роджерс исчезли из Ваканды. Предположим, что Т’Чалла Старка об этом оповестил. И тут Старк получает письмо от Стива. Бесится, напивается, и… Баки задумался.

Денису письма от команды приходили, надиктованные тамошнему искину. У Старка тоже был свой искин. Стив даже говорил, что его звали Пятница. Значит, Пятница могла записать пьяные вопли Старка в адрес Стива и… отправить? Да, особенно если Старк добавил в конце фразу типа «И пусть он это получит» или что-то в этом роде. Такое вроде бы было возможно. И вполне в духе Старка – о том, что из себя представляет Тони Старк, Баки наслушался от Стива и составил свое мнение об этом человеке.

Баки был очень зол. Стиву еще никогда не было настолько плохо. Роджерс не мог быть один, совсем. Ему постоянно требовался тактильный контакт – от Туу-Тикки, Грена, Дениса. Бран самоустранился, Альку не звали – ребенок еще, а сам Баки собирался сменить Туу-Тикки на посту, как только напишет Старку. Стив даже в ванную не мог сходить без сопровождения! И только господь ведает, сколько такое будет продолжаться!

Барнс достал из тумбочки лист писчей бумаги и чернильную ручку – он так и не вернул ручки Туу-Тикки. Поудобнее устроился за столом. И написал: «Энтони Эдварду Старку».

«Старк, сучий потрох, какого хрена?!

Засунь свой вонючий язык себе в задницу!

Не твое дело, как и на какие деньги я жил в Бухаресте.

И захлопнись – я прекрасно обхожусь без твоего гребаного протеза. У меня, блядь, живая рука. Нормальная и настоящая. Без сопливых разобрались.

Алкаш хренов.

Не твое дело, почему Стив ничего тебе не сказал про «Дело №17». Не захотел полгода выслушивать твои истерики, я думаю.

Мне очень жаль твоих родителей. Я сам никогда бы их не тронул, но у Зимнего Солдата просто не было выбора. Знаешь, со свободой воли, когда тебе постоянно промывают и прожаривают мозги, довольно туго. Но я понимаю, почему ты единственный ребенок в семье. Говард, я думаю, посмотрел на то, что у него родилось, и сказал: Нафиг. Достаточно с меня одного такого. Двух я не вынесу.

Старк, я серьезно: отъебись от Стива раз и навсегда. Иначе я не поленюсь вернуться и набить тебе морду. И плевать мне на твои костюмы, роботов, искин и прочую высокотехнологическую мутоту. Стив мой брат, и я никому не позволю обижать моего брата.

И не твое дело, озабоченный придурок, какие у нас отношения. Надо быть тобой, чтобы придумать, что мы любовники. Знаешь, не все мужчины ебут все, что движется, а что не движется – шевелят и ебут. Не суди всех на свете по себе.

А про Альтрона – у меня вообще нет слов! Стив тебе что, папочка? Нянечка? Гувернер? Какого хрена он должен подсовывать тебе, «деточке», занятия, чтобы ты полмира в хлам не разъебал?! Если у тебя отсутствуют тормоза, то это в первую очередь твои проблемы. И не вздумай заявить, что за твой кретинизм отвечает Капитан Америка!

Нет, блядь, никакого Капитана Америки. Есть Стивен Роджерс. Заруби это себе на носу. На лбу, блядь, вытатуируй: Стив Роджерс не отвечает за то, что вытворяет Тони Старк!

А спутники свои в жопу себе засунь. Хрен бы ты меня нашел даже со спутниками.

Напиши и извинись перед Стивом, мудило. Признай, что ты неправ.

Или хотя бы заткнись раз и навсегда. Мы прекрасно жили без тебя много лет – и еще много лет проживем.

Джеймс Бьюкенен “Баки” Барнс».

Не перечитывая письмо, Баки спустился с ним к камину. Положил на угли, сказал:

– Тони Старку. Срочно.

Письмо вспыхнуло и сгорело. Баки удовлетворенно кивнул и пошел в комнату Стива. Он и так все на свете пропустил с этой линькой. Пусть Туу-Тикки отдохнет.

Стива Баки нашел в студии. Он увлеченно прятался за мольбертом, только пробурчал оттуда:

– Ты ел? Тебе сказали – каждый час!

Он дорисовывал сцену в пирамиде. Оставалась часть, самая на его взгляд, сложная и интересная: кровь яута и блики аварийного света. Пока что картина «молчала», и в ней не чувствовалось напряжения, от которого бы волосы дыбом и мурашки по коже.

Баки развалился в кресле.

– Ел, ел, – ответил он. – Каждый час или по мере того как проголодаюсь. Стив, я умею выходить из голодания. Ты сам как? Что творилось, пока меня не было?

– Не скажу, чтобы нормально. Кажется, первые три дня я только и делал, что ругался в Грена, жаловался Туу-Тикки… Таскался за ними, лишь бы не быть одному. Они спали со мной по очереди. Ты вот сейчас здесь, рядом, я тебя вижу и слышу, а хочется, чтоб было еще ближе.

На табурет Стив перебрался только что, ему нужен был свет из окна, а так он просидел несколько часов у кресла, в котором вязала Туу-Тикки. Стив приспособил вместо мольберта стул, опустив ножки как можно ниже. Зато так Туу-Тикки могла иногда касаться его.

– И чего ты тогда пришел сюда? – не понял Баки. – Идем к тебе, ко мне, в гостиную. Обнимемся и будем читать. Или смотреть что-нибудь. Стив, нафиг твои подвиги терпения.

– Я закончить хотел, – растерялся Стив от резкости Баки и нахмурился. – Сам вот посмотри, тут без света никак.

– Понял, – кивнул Баки. – Прости, не подумал.

Он подошел к Стиву, обнял его, прижался щекой к щеке.

– Прости, что так получилось. Ноги вырву Старку.

Стив обнял Баки в ответ, чтоб быть еще ближе.

– Ты не виноват, Бак, линьку нельзя предугадать. Я вот сам сорвался, а ничто не предвещало. Приехали с Денисом, я вещи разбирал, скетчбук просматривал. Тони прав, я ведь мог ему рассказать все. Но я как представил себе это… Мол, так и так, сам не знал, но Зимний Солдат – мой лучший друг, Баки Барнс, и я буду его искать. Кстати, Тони, он… и вываливаю на него все. Да, он бы тебя нашел, но разговор вел бы только «Иерихонами». Так что нет, – Стив вздохнул. – А вот за Соковию можешь оторвать ему что-нибудь из ненужного, я тут не виноват ни разу.

– Вот именно. Это я про Соковию. И насчет остального – тоже. Нахрен Старка. Мудила озабоченный.

– Ты про то, что он решил, что мы… – Стив запнулся, выбирая наиболее адекватное, на его взгляд, выражение, – занимаемся сексом? Это Старк, он всегда грубит, когда психует.

– Да пусть себе психует. Подальше от нас. – Баки еще раз стиснул Стива и вернулся в кресло. – Я договорился с Зимним Солдатом.

Стив качнулся вслед за уходящим Баки и напомнил себе, что вот он, сидит тут, рядом.

– Расскажи? – попросил он, промывая кисточки и вытирая их насухо. Потом закончит, не убежит картина.

– Пойдем к нам, если ты закончил, и я тебе все расскажу, – пообещал Баки.

– К тебе или ко мне? – Стив выходя, подхватил на руки Акури и Барона. Спящие коты завозмущались.

Баки закинул Юми к себе на плечо.

– Давай ко мне, – сказал он. – Я покурить хочу.

В комнату к Баки Барон не захотел, вывернувшись из рук Стива на самом пороге, шлепнулся на задницу и ускакал вниз по лестнице. Акури, спущенный на пол, тут же запрыгнул на кровать. Стив подумал и сел туда же.

Баки дотянулся до сигарилл и зажигалки, плюхнул пепельницу себе на живот. Юми топталась по подушке, устраиваясь.

– Иди сюда, Стив, – позвал Баки. – Так вот, с Зимним мы договорились. Он считает, что я слаб и беспечен, и мы решили, что он будет учить меня выживанию. Собственно, этим мы и занимались все это время. Он становится слабее. И ему тут хорошо. Он правда меня сохранил, – Баки выдохнул толстую струю дыма. – И не против совсем уйти, но только когда будет уверен, что я и без него справлюсь.

– Учит тебя, чтобы зря не пропали его труды, – хихикнул Стив и икнул. – Прости, я неадекватен. Но я рад, что вы с ним говорите. Ему не страшно уходить?

Стив подлез Баки под руку. Он так соскучился по нему, что даже запах сигарилл, от которого у Стива свербело в горле, не отпугнул.

– Не страшно. Он себя не ценит. Но знает столько всего… Ты в курсе, что дождевых червей перед едой надо выжимать, чтобы не скрипели на зубах?

– Ба-ак, фу-у-у-у, – протянул Стив. – Откуда б мне это знать? Знаю, что спецназ учат выживать на подножном корме. Насекомые, лягушки, змеи. Но черви… – Стива аж передернуло. – Мне теперь сложно относиться к Солдату как к врагу, после того, сколько я узнал о нем.

– Ну, он тебе и не враг. Просто не верит, что ты будешь его защищать, если что случится. Но это его проблемы. Мы в безопасности, и изрядная часть его навыков мне уже никогда не пригодится.

– Буду, – сказал Стив. – И тебя, и его, ведь он часть тебя. Мы встретились с ним как враги, этого не изменить.

О том, что живи Зимний в ком-то незнакомом Стиву, вряд ли бы он так кидался спасать киллера ГИДРы, Роджерс говорить не стал. Стиву был нужен именно Баки, пусть даже с таким грузом, как Солдат, в душе.

– Да, второй шанс произвести первое впечатление Зимнему Солдату вряд ли выпадет, – согласился Баки. – Время так странно текло… Мне кажется, он даже во сне чему-то меня учил. А про еду мы совсем забыли.

– Выпали из мира, – улыбнулся Стив. – Я, когда пишу, тоже могу потеряться. Меня коты будили. Придут, скажут свое веское «мяу» и, хочешь не хочешь, а идешь разбираться, что там за мяу приключилось.

– Родители тебя сопровождали? – спросил Баки.

– В смысле, куда? – удивился Стив.

– В смысле, в твоей линьке, – пояснил Баки. – Были вместе с тобой?

– Да. Все время со мной кто-то был. Грен, Туу-Тикки, Денис. Ни на минуту не оставляли.

– Они… – Баки замялся, – …раскрылись? Знаешь, они иногда делают так – открывают для тебя те эмоции, которые к тебе испытывают.

– Я… Я чувствовал, что нужен им, что они любят меня. Сначала решил – показалось. Но каждый раз, когда я… лез на ручки, если можно так сказать, я чувствовал, что это правильно. Как-то так. У меня слов мало – описать это все.

– Я знаю, как это, – отозвался Баки. – Меня они тоже так… грели, когда мне было плохо. Или когда Зимнему было плохо.

– Мне казалось сначала, что я злоупотребляю, что у них же свои дела есть, что со мной возиться, взрослый же мужик, справлюсь. Но с их помощью было легче. К ним тянуло, как магнитом. Вот так вот я линяю, Бак, лезу ко всем обниматься и не могу остаться один.

– А я прячусь от всех, – Баки пожал плечами. – У всех свое, Стив. Они нас принимают. И действительно любят. Правда, странно? Я всю жизнь думал, что любят за что-то. А оказывается – просто за то, что ты есть, и ты – это ты.

========== Глава 48 ==========

– Пешком? – удивился Баки.

– Тут всего семь километров, – ответил Денис. – Я на работу и с работы бегал.

– Стив, тебе точно понравится, – заверил Баки.

Стив кивнул. Он немного нервничал. Никогда не имел дела с лошадьми, да и большинство его попыток наняться на работу были безуспешными. Правда, это было еще в Бруклине и до войны.

Бежать втроем по узкой каменистой тропке не стали. Денис шел первым. Баки разглядывал окрестности.

– Ситтин намного зеленее, – заметил он.

Тропинку пересекла яркая, красно-черно-голубая змея.

– И змей в нем нет, – обернулся Денис. – Хотя это просто подвязка. Неядовитая.

Стив оглянулся вслед змее: интересное и яркое сочетание цветов привлекло его внимание. Надо будет попробовать повторить. У природы много неожиданного, например, бабочки-совы, о которых они с Баки и Туу-Тикки смотрели вчера фильм. Будь он птичкой, точно бы напугался. Стив хихикнул и побежал догонять парней, ушедших вперед.

На конюшне их ждали. Пожилая подтянутая женщина выводила на корде молодую кобылу, которая изгибала шею и скалила зубы.

– Красавица какая, – улыбнулся Баки.

Кобыла посмотрела в их сторону, шумно вдохнула пару раз, принюхиваясь, и звонко заржала. Откуда-то из конюшни донеслось ответное, более басовитое, ржание и сильный удар.

– Привет, парни, – крикнула им женщина. – Денис, поводи их пока, покажи им все. А лучше, знаешь, приведи Маруна.

– Случка? – спросил Денис.

– Ну да. У меня сегодня спина.

– А Марун – это сотрудник или жеребец? – спросил тихонько Стив, когда они отошли подальше, и их уже нельзя было услышать.

– Жеребец, – сказал Денис. – Я сейчас за ним схожу, а вы побродите здесь, осмотритесь. Вон там кузница и шорная, там – левады.

В ближайшей леваде никого не было, а вот в дальней бродили лошади. До Стива доносилось всхрапывание и тонкое ржание жеребят, устроивших скачки наперегонки.

– Мяч, – потрясенно произнес Баки. – Стив, смотри – они играют в мяч!

– Ого! – Стив пошел к ограде левады, встал рядом с Баки. – Ты смотри, настоящие футболисты!

Большой красный мяч вполне профессионально толкали ногами, гнались за ним, шарахались. Одна из лошадей, заложив уши, и взвизгнув, ударила задними ногами вторую. Та увернулась и продолжила гнаться за мячом.

– Это скорее соккер, – улыбнулся Баки. – Смотри, какая там красавица. Все вороные, а эта как чай с молоком.

Тонконогая, длинная, кажущаяся тощей на фоне упитанных мохноногих и длинногривых вороных, эта лошадь не принимала участие в забаве, но с любопытством наблюдала. На шее лошади, у самый ушей, были повязаны несколько пестрых лент.

– Интересно, какой она породы? – спросил Стив.

– Теке, – сзади донесся скрипучий голос.

К ним подошел старик в побитой джинсе, с экзоскелетом на правой ноге.

– Вы же от миссис Шук? – он протянул руку. – Я Лус. Текинка она. Лошадка Таи Эккенер.

– Мы с Денисом, – поправил Стив, пожимая грубую мозолистую руку. – Первый раз в жизни вижу, чтобы лошади играли в мяч. Я вообще впервые в жизни вижу лошадь не под седлом или не в упряжке.

– Дэнни тоже от миссис Шук пришел, – сообщил Лус. – Хороший парень, работящий. А вы тоже поработать решили?

– Я – да, – твердо ответил Баки. – Физического труда я не боюсь, но с лошадьми раньше дела не имел. Баки Барнс.

– Научим, – Лус похлопал его по плечу. – Дэнни тоже ничего не умел – всему научился. До инструктора поднялся. Мы его зовем, если работы много. Никогда не отказывается.

– Стив Роджерс, – Стив протянул руку. Лус пожал ее с неожиданной силой. – Я просто пришел посмотреть, а там увидим. Я лошадей опасаюсь, – признался Стив. – С парашютом прыгать не боюсь, а лошадь – это что-то запредельное.

– Ты и без парашюта не боишься, – тихо пробормотал Баки.

– Ну, если что, у нас и в кузнице дел хватает. Да и навоз выгребать, – хмыкнул Лус, – можно не прямо из-под лошадей.

– Обещать не буду, – предупредил Стив. – Мне еще деревья сажать…

Баки достался крепкий тычок в бок.

– А ты на половину недели, – посоветовал Баки. – Хотя как знаешь. Я вот точно дней на пять.

– Двадцать пять долларов в час, – сказал Лус. – С семи утра и до семи вечера. Работы всегда много. Идемте, покажу вам хозяйство.

Просторная и светлая, изнутри конюшня вмещала совершенно разные службы. Денники, где лошади могли находиться без привязи, имели выход в леваду, так что конь в любой момент могли выйти на улицу. Лус пояснил, что при необходимости эти двери закрываются из левады. И, конечно же, недолюбливающие друг друга лошади попасть в одну леваду не могли.

Стива поразил солярий для лошадей. Там как раз стоял кто-то большой и, конечно же, черный.

– Вороные, – поправил Лус, когда Стив спросил, все ли фризы черные. – Эта масть называется вороная. Фризы могут быть темно-гнедые, но таких мало. У кобыл допускается белое пятно на морде. На солнце увидите, как они в рыжину отливают.

– А зачем солярий? – спросил Баки. – Мы же в Калифорнии.

– Так зимой стоят чаще всего в помещении, а витамин дэ вырабатывать-то надо! А то и жеребята рахитиками растут, кобыла скинуть может. Линять начинают невовремя, в депрессию впадают. Лошадь в депрессии – это вам не кот начхал.

– Сколько у вас их всего? – спросил Баки.

– Сорок четыре и Дейдара. Три племенных жеребца, одиннадцать жеребят, десять меринов, остальные кобылы. Племенное хозяйства, да покатушки, да аренда под всякое.

Работы тут явно много, прикинул Стив. Почистить лошадей, убрать в деннике, задать корм, позаниматься с теми, кто приезжает пообщаться с животными или научиться ездить. Надо содержать в порядке сбрую, обучать лошадей. Во дворе Стив видел несколько разных повозок, красивых, похожих на кареты без верха, пару телег. Кто-то должен был ухаживать и за этим. А если животное заболеет – нужно лечить. Стив смотрел фильм о скачках, о великолепной лошади, в которую никто не верил, но она выигрывала приз за призом. В момент своего триумфа она сломала ногу, Стив потом долго не мог успокоиться, с такой реалистичностью это показали. Лошадь лечили, держали в специальном станке, но она снова ломает ногу и….

Калека, напуганный и беспомощный, ты никому не нужен.

Так, стоп, Стивен Роджерс, не дай себе испортить этот день своим самоедством. Линька – не оправдание.

– Вы говорили, что вы кузнец. Покажете? – попросил Стив. К тому же у Баки вон глаза загорелись, от украшенных серебром уздечек не оторвать.

– Я уже почти и не кую, здоровье не то. Вон Дэнни здорово ковал, откуда надо у парня руки растут. Но занялся скрипкой своей – и все, не берется. Нет, я понимаю, скрипачу руки надо беречь, но обидно, кузнец он был от бога.

Лус повел Стива и Баки в шорную.

– Я больше тут сейчас, – сказал он. – Сами мы сбрую почти не делаем, только чиним, но хозяйство у нас большое и в шорной тоже работы много. Путлище перетрется – новое не заказывать же, быстрее самому сделать. Повод порвется или еще что… – Лус указал на ремни, висящие тут и там связками разной ширины и цвета.

Баки ходил по шорной, трогал сбрую. Запах выделанной кожи и лошадей ему нравился. Ножи для раскройки кожи хотелось взять в руки, попробовать в деле.

Стиву очень понравились некоторые седла. Чаще всего простые и гладкие, некоторые имели тиснение. Вот койот гонит кролика, вот странные птицы обнимают солнце, а здесь необычные узоры.

– Красиво… – он провел пальцами по тиснению.

– Это парадные седла, – объяснил Лус. – Учатся-то все на обычных.

– Хочу научиться, – объявил Баки. – Хочу научиться делать такие штуки.

Над стивовой головой басовито жужжал шмель. Проснувшийся рано, готовый к поискам пропитания и не находящий почти ничего, что могло бы дать хоть немного нектара.

Стив засел у бассейна с самого утра, сразу после пробежки, упражнений и вытаскивания Баки из кровати.

– Еда! – веско припечатал Стив на попытки друга залечь спать дальше. – Потом делай, что хочешь, хоть гнездо из одеял.

Принесенный Стивом йогурт Баки выпил, поблагодарил и заполз обратно. Вчерашний поход на конюшни им, непривычным к верховой езде, дался непросто. У Стива до сих пор немного болели ноги: против лошадей сыворотка оказалась бессильна. Ездить верхом профессионально Стив учиться не собирался, но хотел потратить какое-то время на то, чтобы не падать так позорно с лошадиной спины.

Стив вздохнул, повязал на голову цветастую бандану, одолженную Денисом: солнышко припекало. Да и за пределами ситтина дул холодный ветер с океана, отчего казалось, что градусник врет и никакие там не семьдесят четыре, шестьдесят и ниже.

В скетчбуке с утра уже появилось несколько набросков. Не рисовать в эти дни Стив не мог, даже вчера на ранчо набросал леваду с лошадьми и несколько узоров с седел. Лус и Денис с Маруном в поводу были одобрены прямо там.

Туу-Тикки возилась в цветнике неподалеку – что-то подрезала, поправляла, рыхлила грунт и все время общалась с растениями – разговаривала с ними, негромко напевала. Она была в коротких синих легинсах, зеленой футболке и рабочих перчатках. Волосы короной лежали вокруг головы. В скетчбуке у Стива уже была пара набросков. На одном Туу-Тикки задумчиво курила трубку и читала книгу, на другом, крупным планом, она поливала цветы, что-то ярко-сиреневое и тропическое.

А Стив рисовал нарциссы. Они уже полностью высунулись из земли, выпустили бутоны, обернутые пленчатым покрывалом, Туу-Тикки говорила, как оно называется, но Стив забыл. Только один цветок раскрылся наполовину, показывая нежно-кремовые, почти белые лепестки.

– Такая дождливая зима, и такая дружная ранняя весна, – сказала Туу-Тикки и потерла лоб запястьем.

Она окинула взглядом розарий, стянула перчатки, кинула их на землю и устроилась на качелях. Духи принесли ей трубку и табак.

– Я привык к более суровым зимам, – Стив украдкой набросал качели. Обозначил кусты роз, наметил позу Туу-Тикки. – А здесь даже снегопада не было такого, чтоб по уши замело.

– И не будет, – сегодня табак Туу-Тикки пах выдержанным черносливом. – Это же субтропики, Стив. За снегом надо ехать на север.

– Или высоко в горы, – сказал Стив. – Но к горам я не готов. Мы с Баки смотрели фильм про Патагонию, там красивый ледник, голубой. Волшебный цвет.

Из-за розового куста вышел Акури, вспрыгнул к Туу-Тикки на колени. Он был единственным из котов, кто освоил сад. Барон пока не уходил дальше крыльца, а Юми вообще не покидала дом. Предпочитая созерцать сад из открытого окна.

– У Баки глаза как лед на Байкале, – неожиданно сказала Туу-Тикки.

Стив вопросительно посмотрел на нее.

– Это озеро в Бурятии, – вспомнил он. – Самое большое.

– В Сибири, – поправила Туу-Тикки. – Самое большое и чистое пресноводное озеро на Земле. На всех Землях. Лед на нем потрясающего цвета. Потом покажу тебе фото.

– Если вещи существуют во всех мирах сразу, значит они особенные, – сказал Стив и смутился: сморозил очередную банальность. Привет, Капитан Очевидность. Стив, когда впервые встретился с упоминанием этого интернет-персонажа, даже оторопел, ведь ему говорили, что в этом мире нет супергероев!

– Не совсем так, – покачала головой Туу-Тикки. – Смотри: когда-то давно была одна-единственная Земля. Потом что-то произошло – два важных для мира события с равной вероятностью. И получилась ветка. Произошли оба события, каждое в своем мире. Так и началось ветвление. И продолжается. Получился веер. Но базовые константы остаются. География, например, почти не меняется. Климат меняется, но тоже не слишком сильно. А вот человеческая история варьирует довольно ощутимо.

– Главное, чтоб никто не научился делать эти ветки сам и использовать для себя. Или во благо очередных великих целей.

– О, умеют многие, – Туу-Тикки затянулась, выдохнула дым и погладила кота. – Не люди, конечно. Лорды. У Сефирота восемь или девять братьев с других планок веера его исходного мира. Гайю разложил веером Лорд Эльс – ставил эксперимент. Просто не все такими вещами занимаются. Эшу, скажем, это неинтересно. Йодзу тоже. Леди Наари совершенно наплевать, каких миров и сколько, она все равно есть во всех. Она, кстати, восстанавливала Гайи после Эльса – они были отрезаны от потока Живой Жизни.

У Роджерса с трудом укладывалось в голове, что власть над мирами может быть настолько полной, а те, кто волен творить там все, что в голову взбредет, не заинтересованы в этом. Он встряхнул головой и прогнал мысль о такой мощи. Его это не касается, и как-то повлиять на подобное он пока тоже не может.

Стив вернулся к рисунку. Распускающийся нарцисс рос немного отдельно от общей группы, Стиву не нравилось, как он изобразил сам цветок. Он потянулся к ластику, подтер пару линий, дорисовал листья. Нахмурившись, стер полностью, решив нарисовать заново. Все-таки растения ему не даются…

Он взглянул на цветок снова – но на узкой клумбе возле бассейна не было ни одного распускающегося нарцисса. Только бутоны.

– Что за… – пробормотал Стив.

Он потянулся, потрогал место, где только что было растение. Ведь было же! Стив посмотрел на лист бумаги, на котором остались следы в том месте, где он стирал карандаш. Он же был! Тут вот! Прямо перед ним!

– Туу-Тикии, – позвал он. – Я сломал цветок…

Туу-Тикки ссадила Акури с колен, подошла к Стиву, оперлась на его плечо, перегнулась через него и посмотрела на лист с бледными стертыми контурами растения, на клумбу.

– Так, Стив, – серьезно сказала она. – Подробно, по шагам, опиши мне, что ты сейчас делал.

От ее тона Стиву стало страшно. Сердце заполошно застучало, вспотели ладони. Он опустил скетчбук на землю, положил руки на колени, выпрямил спину.

– Я рисовал. Цветы, тебя. Мы разговаривали. Потом я посмотрел на свой рисунок и мне не понравилось, как получилось. Перспектива не та. Я стер пару линий, а потом и само растение. Все. Его не было больше. А я его тут помню! – Стив поднял взгляд на Туу-Тикки. – Что я сделал?

Это опасно, хотел спросить Стив. Меня теперь заберут, чтоб я больше ничего не стер? Но Стив промолчал, не желая слышать ответ еще хоть немного.

– Поздравляю, Стив, – голос Туу-Тикки звучал серьезно и в то же время радостно. – Ты маг. Поздравляю тебя с пробуждением твоей магии и с тем, как быстро стало ясно, в чем она заключается.

– Я? Маг? Как же… Откуда? Я же… Я теперь не смогу рисовать? Или мне нельзя рисовать с натуры, а только придуманное? А я только хотел попросить Дениса позировать для скульптуры…

Стив опустил плечи, посмотрел на лежащий в траве скетчбук. А вдруг он у Баки что-нибудь стер, пока рисовал его в гостиной у плазмы с котом на коленях? Вот как спросить?

– Я думаю, тебе нужно будет поэкспериментировать, – предположила Туу-Тикки. – Вдумчиво и осторожно. Чтобы понять границы твоей силы. Скажем, нарисовать чашку с картинкой, а потом стереть картинку с рисунка и посмотреть, что получится. Потом нарисовать картинку на чашке снова, другую, и посмотреть, проявится ли она. С живыми существами и правда надо будет быть осторожнее. Знаешь, Стив, мне кажется, твоя магия проснулась после последней линьки. В твоей душе было что-то вроде дыры – я сталкивалась с таким и у других наших детей. Сейчас эта дыра закрывается, и высвободившиеся силы, которые в нее уходили, развернулись в магии. Ты художник, и неудивительно, что твоя магия в рисунке.

Она поцеловала Стива в макушку.

– Ты чудесный, – сказала она. – И что-то я читала о подобном даре, но давно и уже не вспомню, у кого. Кто-то начала века, какой-то фантаст. То ли Гейман, то ли Кинг, то ли Пратчетт. Не Брайт точно. Поищу.

– Я не буду пока рисовать ничего живого, – пообещал Стив. – А если я не смогу сам понять, от чего зависит вот это вот, то никогда не буду. Господи, я никогда не думал, что я… В Средние века меня б на костре сожгли… Спасибо, – Стив встал и быстро обнял Туу-Тикки.

– Стив, я думаю, вымышленным персонажам ничего не грозит. И правкам в рисунке, наверное, тоже. Просто нельзя полностью стирать уже нарисованных живых существ. Как-то так. Ты попробуй. Нащупай границы своих возможностей. – Она улыбнулась. – Надо же, четвертый маг в семье.

– А я так надеялся на тихую семейную жизнь, – хихикнул Стив. – Не выйдет, да? А кто еще?

– А ты не шуми, – рассмеялась Туу-Тикки. – Тая целительница. Бран – у него все растет. Повзрослеет – сможет и сухое полено прорастить. Денис с огнем работает. Теперь вот ты.

– Теперь я, – Стив подобрал с земли скетчбук, вздохнул. – Дашь мне чашку, которую не жалко?

– У меня таких целая полка, – Туу-Тикки взяла Стива под локоть и повела к заднему входу. – Знаешь, чашки же модно дарить. Недорого, практично, нейтрально. У меня их штук двадцать.

На кухне она открыла шкафчик и показала самую верхнюю полку.

– Бери любую. Делай с ними что хочешь, хоть вовсе аннигилируй.

Стив выбрал толстостенную чашку с розой, нарисованной крупными мазками, в черной обводке. Интересно, если нарисовать вместо нее птичку, рисунок проявится?

Он набросал чашку, потом розу на ней. Прорисовал тени. Растушевал их. А потом взял ластик и принялся аккуратно стирать розу. Сдул с листа катышки ластика и посмотрел на чашку. На белом фаянсе не было никакой розы!

Стив глубоко вздохнул. Положил карандаш на стол, размял пальцы. А потом принялся рисовать на чашке пингвина. Толстого смешного пингвина-адельку. Растопыренные крылья, повернутая голова и светлый глаз, смотрящий на зрителя. Снег под перепончатыми лапами.

Стив посмотрел на кружку.

– Есть, – потрясенно выдохнул он. – Есть пингвин!

На чашке топорщила глаз яркая черно-белая аделька.

========== Глава 49 ==========

Стив сидел за столом перед выключенным монитором и, подперев рукой голову, рассматривал рисунки. Пингвин, смешной встопорщенный лис и пчела на его носу, кораблик у причала… Все это появилось по его воле на чашках Туу-Тикки вместо всевозможных цветов. Одну чашку он стер полностью, нарисовал заново, и она стояла перед ним снова. Поразительно. И страшно. Зачем этот Дар ему? Какая цель за всем этим? Ведь не могут быть такие вещи даны просто так.

И есть ли связь с его Даром и тем, что он посвящен Аполлону – покровителю искусств? Как узнать?

В дверь постучались, и она тут же открылась.

– О чем размышляешь? – спросил Баки.

– Это проще показать, – Стив поманил Баки к себе. – Смотри.

Он положил перед собой значок с силуэтами кошки и собаки, им с Баки дали такие в приюте, когда они забирали котов. Быстро изобразил его, стер силуэты, нарисовал снова.

– Вот. Над этим. – И поднял взгляд на Баки.

Баки присел на край стола. Потрогал значок, на котором собака и кошка поменялась местами.

– Родителям говорил? – спросил он.

– Да, первым делом я стер цветок в саду. Рисовал-рисовал и… Там Туу-Тикки работала, я ее позвал. Говорит, что я – маг. И что это здорово.

– Маааааг… – протянул Баки. – И правда здорово. Я всегда считал, что ты рисуешь не просто так. Что это больше чем просто почеркушки.

– Теперь это еще и ответственность, Бак. А если бы я рисовал не цветок, а кота? И стер бы Басту или Акури? Я ж и тебя рисовал, – Стив достал другой скетчбук, открыл на нужной странице. – Это из последнего, ты недавно плазму смотрел. И в студии есть картина.

– Туу-Тикки наверняка сказала тебе что-нибудь полезное. Так?

– Да, эксперименты с неживым. Я рисунки на чашках менял. И поосторожнее с живыми объектами. Говорит, что выдуманные персонажи – можно. А вот если я буду по памяти рисовать какого-нибудь бородатого дедушку и изменю его? – Стив перелистнул пару страниц, показывая портрет. – Мне теперь надо выкинуть все ластики. И проверить, будет ли эффект, если использовать белила. А если не получится управлять этим всем?

– У тебя получится, – уверенно сказал Баки. – Ты же научился управлять изменившимся телом? И сейчас продолжаешь учиться – динозаврики и шарики. Научишься справляться и с этим. А бородатый дедушка… Ну, будет без бороды. Или знаешь что? Когда наэксприментируешься на неживом, попробуй на растениях или на котах. Вдруг у тебя получится зарисовать Юми драное ухо?

– Или Барону здоровую лапу. Ага, вот сотру я коту больной хвост, а пока буду рисовать новый, он кровью истечет, – Стив мрачно смотрел на свои руки. – Если я когда-нибудь попробую на живом, то только под контролем кого-то, кто понимает, что и как будет происходить.