Текст книги "Подарок к Рождеству (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Упомянутые коты вертелись под ногами. Акури присел и запрыгнул Баки на плечи, чувствительно пройдясь когтями по его спине. Юми потерлась о колени Стива и полезла к Денису – проверять, что у него есть вкусненького. Барон обозначил свое присутствие и подошел к Басте, устроившейся на подлокотнике бранова кресла. Потрогал лапой свисающий черный хвост. Баста царственно посмотрела вниз, но хвост убирать не стала.

– Бран, мы постараемся им объяснить, – пообещал Стив и повернулся к Баки, разглядывающему вместе с Алькой альбом и позвал его. – Бак, я тебе тоже хочу сделать подарок. Вот.

Он протянул Баки набор красок.

– Я видел, что у тебя заканчиваются, а сегодня нашел такие.

– Спасибо, – Баки улыбнулся, привстал, обнял Стива.

Краски у него действительно почти закончились. Он рисовал каждый день. Сначала подчиняясь рекомендации Асахи, а потом просто войдя во вкус. На больших листах, размашистыми мазками. Не пытался изобразить что-то конкретное, просто играл с цветом. Это успокаивало. Иногда воодушевляло. Это рисунки Баки не сжигал. Складывал в стопку на подоконнике, прижимая охотничьим ножом, чтобы не разлетелись. Вчера он выскреб из баночки остатки голубой краски. Думал купить, но забыл. Забыл даже спросить у Туу-Тикки, где такие продаются.

Приятно было, что Стив заметил и подумал об этом. Неприятно – что самому Баки и в голову не пришло что-нибудь Стиву подарить.

– Мальчики, – произнесла Туу-Тикки. – У Баки день рождения через неделю. Как будем праздновать? Баки, у тебя есть идеи?

– Ни единой, – признался Барнс. – Я даже не помню, когда праздновал свой день рождения в последний раз.

– В сорок четвертом, – сказал Стив. – Во Французских Альпах. У нас был сыр, баранья нога и весь шоколад из офицерского пайка, который я успел скопить.

– И ты подарил мне блокнот с карикатурами на всех Ревущих Коммандос, – кивнул Баки. – Не знаю, куда он подевался.

– Выставили в Смитсоновском музее, – сообщил Роджерс.

– Настолки, – неожиданно предложил Алька. – Мы еще ни разу не играли в настолки. Вообще давно не играли.

– Да, – согласился Денис. – «Диксит» или «Ответь за пять секунд»?

– «Диксит», – рассудил Грен. – Во второй слишком много современных реалий, обновленное издание. А к «Дикситу» есть восемь дополнительных колод.

Стив сел рядом с Баки. Кот Барон тут же бросил играть с хвостом Басты, пришел к ногам Стива и требовательно мявкнул. Он, несмотря на свою травму, с легкостью запрыгивал на любой диван или кресло, поднимался по лестнице, но, если можно было заставить за собой поухаживать – делал это. Стив взял кота к себе.

– Никогда не играл ни во что подобное, – признался он. – Но звучит интересно.

– Это и правда интересно, – заверил Алька. – А еще мы не досмотрели «Мононоке».

Баки поежился. Трех серий ему хватило с лихвой. Досматривать не слишком хотелось. Мерзкие истории, рассказанные красивыми яркими картинками. С другой стороны, в этих японских демонах было что-то притягательное.

– Я встречал таких онмедзи на Дороге, – сказал Денис. – В гости приглашал, но к нам они не идут.

– Значит, все у них в порядке, – заключила Туу-Тикки. – Они у Тами и Тави в Темное время останавливаются. Странно пахнут – травы и порох, и еще огонь.

– Как получается, что про совершенно реальных людей из других миров придумывают такие вещи? – спросил Стив. – Аниме, комиксы?

– Еще фильмы, игры и книги, – добавил Грен. – Есть такие люди – Видящие. Те, кто может разглядеть что-то в другом мире. Через сны, в трансе, иногда просто так. Такое знание сложно удержать в себе. Они становятся художниками, сценаристами, писателями. Кто-то видит только визуальные образы – они рисуют. Кто-то видит короткие эпизоды – комиксисты. Кто-то видит куски длиннее – сценаристы аниме, фильмов, комиксов. Кто-то видит чью-то историю целиком, или большой эпизод из нее. О таком обычно пишут книги.

– А кто-то сходит с ума, – добавила Туу-Тикки. – Потому что не всем везет видеть людей или хотя бы гуманоидов. Не вся Фаза живет людьми, и не только люди есть в Фазе.

– То есть кто-то здесь увидел историю про меня и Баки, нарисовал ее, а теперь из меня делают Капитана Гидру?

– Про тебя еще и фанфики пишут, – хихикнул Алька. – Поверь, по сравнению с ними Капитан Гидра – белый и пушистый.

– Скажешь мне потом, куда не ходить в интернете, чтоб не наткнуться… – пробормотал Стив и перевел тему. – Гигер, получается, тоже видел альясов?

– Видел, – согласился Денис. – Я думаю, он рехнулся, на них глядючи. Все-таки охотничья свора Первого Дома. Не для людей красота.

– И мы насмотримся, – согласилась Туу-Тикки. – Вот прямо после Венца Лета и насмотримся. Самое смешное, что их не только Гигер видел. Есть еще автор. Пара книг. Там больше правды. Не вся, но реально больше. Кайнде умны, привязчивы, обучаемы.

– Собаки как они есть, – согласился Грен. – Осталось выяснить, где Игорь будет выгуливать своего кайнде и куда его денет, когда отправится в Ллимаэс. Я сомневаюсь, что кайнде там будут рады.

– Что такое Ллимаэс? – спросил Баки.

– Один из изначальных миров большинства племен высоких фейри. У меня там дед живет.

– Может, Игорь ухитрится подружить своего кайнде с борзыми собаками фейри, – предположила Туу-Тикки. – Кто знает?

– Значит ли то, что мне нравятся кайнде, что я не человек? – философски спросил Баки, ссаживая Акури с плеч на колени.

– Тебя лечила леди Первого Дома, – сообщила Туу-Тикки. – И Эшу. Остался отпечаток. Как прививка от страха перед странным. Ты и нас никогда не опасался, как Стив. Хотя как раз реакция Стива для человека совершенно нормальна. Ксенофобия для людей – биологическая норма. Просто кто-то может увидеть красивое в непривычном, а кто-то нет.

– Не буду цитировать исследования по эволюции мозга, – пробормотал Денис. – Там что-то об этом было, но лень вспоминать. На самом деле, люди обучаемы и могут переступить через свои страхи, было бы желание. Иначе в моем веере миров они бы не смогли контактировать с ксеносами. А они могут. Практически по всей Фазе могут. Разум преодолевает биологические императивы.

– И любовь, – добавил Грен. – От большой любви рождаются дети даже у очень несовместимых существ. Эшу тому доказательство.

– Ксенофобия ксенофобией, но все то странное, с которым я стакивался, тут же старалось сожрать или меня, или мою команду. Даже Халк после двух лет работы вместе обязательно попробует меня зашибить чем-нибудь, когда разойдется. Конечно же, я не буду доверять за так чему-то странному, – оскорбился Стив. – И меня учили, да и не только меня, натаскивали просто, что любой чужак потенциально опасен. Сначала в морду, потом разберемся, так как-то было. Чтобы перестать бояться, нужно время, а у нас его никогда не было. Даже в кино магические существа несли опасность, детей вообще каким-то бабайками пугают, мол, не будешь слушаться – заберет!

Стив вздохнул, погладил активно мурчащего кота.

– Я ж и тут первое время подвоха ждал, что вот, спущусь утром вниз, а нам предъявят счет, мол, мы вас спасли, а вы теперь отработайте, – он обвел взглядом сидящих вокруг фейри. – Простите… Вам было тяжело это ощущать.

Про человеческую обучаемость прозвучало обидно. Коты и те сначала обнюхают и потрогают лапой, а потом на руки идут. Что уж говорить о разумном существе, с детства приученного, что все незнакомое – опасно, и обладающем недюжинной фантазией!

Обидно и как-то уж очень свысока, подумал Стив, но его сердце быстро-быстро стучало в груди от другой мысли: раз уж фейри так тяжко находиться с людьми, значит чем-то Стив и Баки ценны сами по себе, раз уж их приняли в семью. Совсем приняли, не только формально.

– Ксенофобия как биологический императив, – кивнул Грен. – Подкрепленный воспитанием. Думаешь, почему люди придумывают такие сказки, снимают такие фильмы? – он помолчал. – Ваш поэк еще и сам по себе достаточно ксенофобен, потому что в нем слишком долго были заперты существа многих конфликтующих рас. Слишком ограниченное пространство. Все сидят друг у друга на головах при ограниченных ресурсах.

– Самое смешное, – невесело сообщил Денис, – что на самом деле для людей опаснее всего другие люди. Самые ужасные страхи – что ты пойдешь в лес и тебя там съедят. Память об эволюции вида. Люди – приматы-каннибалы. Только и всего. Само развитие разума вида обеспечено каннибализмом – проще добыть мяса, убив представителя собственного вида из другого племени, чем загнав антилопу.

– А еще падальщики, – добавил Алька.

– Отсюда и страхи, – согласилась Туу-Тикки. – И ксенофобия отсюда. Пара миллионов лет эволюции оставила по себе память более прочную, чем сорок тысяч лет цивилизации. Вдобавок люди скатываются в каннибализм при любом серьезном голоде. Все эти оставшиеся без связи с внешним миром арктические экспедиции, пассажиры рухнувшего в Андах самолета, голод в России в тридцатых годах прошлого века, голод в северном Китае в восьмидесятых… Стив, оно действительно отвратительно звучит, но это факты, и их остается только принять. Невозможно ничего поделать с биологическими императивами вида. Но можно сделать выбор для себя самого. Кем быть и каким быть.

– А еще, – добавил Грен, – можно уничтожить каннибальские культы по всей стране, как сделали Эндрю и Йодзу на Земле-Прим.

– Ничего не знаю об этой истории, – сообщил Денис.

– Грен-Средний мне рассказывал, – пояснил Грен. – Они общаются с Эндрю теснее, чем мы.

– Это и во время Второй мировой было, – неожиданно добавил Баки. – Ты тогда еще не воевал, Стив, но мы были в одной деревеньке в Арденнах, и там… В общем, у них не было еды, совсем. Долго. Съели траву, съели кору с деревьев. Кошек, собак. Мы зашли в один дом, а там женщина… Поставила отрезанную голову ребенка на стол и ела… остальное. Двух парней вырвало прямо в доме. – Он подумал и добавил: – Меня тоже. В том районе линия фронта все время двигалась, армии забрали все, что было в деревне, все запасы. Кто-то умер, а кто-то… так.

Алька сел рядом с Денисом, прижался к нему. Бран игнорировал разговор, уйдя в общение с пассифлорой.

– Мне повезло, – сказала Туу-Тикки. – Мои родичи по материнской линии сумели пережить тот голод. В тридцатые. Не знаю, как. Может, потому, что были горожанами. Кому-то повезло меньше. Стив, не принимай такие вещи близко к сердцу. Все это просто есть. Как войны. Люди меняются, и стараются меняться к лучшему. Просто очень большой разброс. От кромешного ужаса до каких-то немыслимых чудес силы духа и милосердия. От Менгеле до матери Терезы. От Гитлера до Януша Корчака.

– От Рамлоу до тебя, – добавил Баки. – От Земо до Т’Чаллы.

Стив гладил кота, кот мурчал.

– У вас очень неприглядная выборка, так и людей можно возненавидеть всех разом. Заранее, за еще несовершенное. И обходить в итоге стороной, – про «чтоб не запачкаться» Стив не стал озвучивать.

За homo sapiens стало обидно и хотелось доказать обратное, но сил у Стива внезапно не стало. Да и в самом деле, не ссориться же со своей семьей. К тому же они правы в своих примерах, дерьма вокруг всегда было полно.

– Чистокровные фейри и правда стараются обходить людей стороной, – согласился Грен. – Кроме таких, как наши с Туу-Тикки отцы. Другие расы – по-разному. У Эшу половина команды – люди, и выступают они тоже перед людьми. Кто-то видит только обезьяну в человеке, а кто-то – только искру божественного света, хотя в каждом человеке намешано и того, и другого. Люди очень разные, Стив. Важно не то, как поступают другие. Ты не можешь за них отвечать. Важно то, каков ты сам. Просто… ну, нет ничего удивительного в человеческой мерзости. Не всем по силам осознавать каждое свое действие. Но вот человеческая сила духа действительно восхищает. Стив, ты правда думаешь, что многие решились бы вот так, как ты, ринуться в неизвестное за тем, кого они любят? Принять помощь от того, кого считают врагом? Решиться остаться в чужом, незнакомом мире? Не оглядывайся на других, Стив, они не имеют значения. Их дела – это только их дела. Их отношения с собственной совестью и кармой. Имеет значение только твой выбор, твои поступки, то, что движет тобой. Какое тебе дело до биологических императивов вида, пока ты поступаешь так, как считаешь правильным?

– Не знаю, я не знаком с этими многими. Я увидел, что кто-то забирает Баки, а я и шагу сделать не могу, чтоб ему помочь, что я снова его теряю и не могу остановить это. Я так разозлился…

Он замолчал. А потом, Стив, ты получил бы письмо от Баки, подобное тому, что сам написал Старку и чуть позже Сэму. И все, вряд ли бы получилось снова собрать себя в единое целое.

Баки обнял Стива, стиснул от души.

– Прекрати, – сказал он. – Ты все сделал правильно. Оказался в нужном месте в нужное время. У тебя к этому вообще талант. – Он оглядел фейри. – Развели тут мрачняк. Да еще при Альке.

– А? – вскинулся тот. – Нет, я знал. Мы иногда такое обсуждаем.

– «В этом-то вся и прелесть, – пробормотал Баки Стиву на ухо, – что если ты стал героем – а ты уже стал героем, то никому на свете ты ничего не должен». Спою тебе еще раз.

Баки обнимал Стива, пока не почувствовал, что того оставляет напряжение, а потом предложил:

– Давай перекусим. Что-то я проголодался.

– Да ужинать уже пора, – сообщила Туу-Тикки. – Будут стейки из тунца и имбирное печенье.

========== Глава 40 ==========

Стив ел без всякого интереса к тому, что он ест. Просто загружал организм топливом. Рассуждения о человеческом каннибализме его ошарашили, как хороший удар по голове. Он не сомневался, что, если попросит, ему выдадут тома научных исследований на эту тему. Фейри не лгут – в этом Стив уже убедился. Легче от этого не становилось. И та историю, которую рассказал Баки… Баки тоже не стал бы ему врать. Не об этом.

Стив то и дело возвращался к мысли об уничтоженных каннибальских культах. Это было как все время трогать языком больной зуб. Невозможно остановиться. В какой стране были эти культы? Стив боялся, что заранее знает ответ.

Хотелось кричать. Как люди могут так с другими людьми?! Но Стив и без того знал ответ. Люди – могут. Он бросил быстрый взгляд на Баки. Тот спокойно жевал, отпивал черешневое вино из бокала – Баки нравился вкус.

– Кто такой Януш Корчак? – неожиданно спросил Барнс.

– Педагог, врач, – ответила Туу-Тикки. – Его «Дом сирот» был в варшавском гетто. Он добывал для них еду, лекарства. Сам понимаешь, это было сложно во время войны. Когда фашисты депортировали всех детей в концлагерь «Треблинка», Корчак поехал с ними, хотя мог бы скрыться в любой момент. Ему предлагали перебраться в безопасное место. Погиб в газовой камере вместе с детьми.

Баки задумчиво кивнул.

– Мать Тереза?

– Монахиня. Причислена к лику святых. Работала в Индии, помогала бедным и больным. Много работала в больницах для бедных. Открывала школы, приюты и больницы для бедных и тяжелобольных, независимо от их вероисповедания. Основала монашескую общину, отделения которой работают в большинстве стран до сих пор. В Сан-Франциско тоже есть такая, работает в основном с иммигрантами из Центральной Америки и Китая.

– О них есть песни, – неожиданно добавил Алька. – О Корчаке и о матери Терезе.

– Ох да, – отозвалась Туу-Тикки. – Ту, что о Корчаке, я до сих пор помню почти наизусть. От нее дрожь пробирает.

– Послушаем потом, – кивнул Баки.

Он помог убрать со стола и глянул на Стива. Тот поднялся, кривовато улыбнулся и вышел.

– Смотреть что бы то ни было сегодня я не в состоянии, – сообщил он на лестнице.

– Просто посидим, – согласился Баки.

Он распахнул дверь в свою комнату, впуская котов. Стив, не думая, зашел туда, осмотрелся и тихо ахнул.

– Баки, ты…

Стив не заглядывал в комнату Баки недели три или четыре. Как-то так получалось, что если они проводили время вдвоем, то в комнате Стива. Вид у комнаты Барнса был… шокирующий.

– Ща, – Баки сгреб груду одежды с кресла и комом запихнул в шкаф. – Садись.

– Ты здесь что, вообще никогда не убираешь?!

Стив, внимательно глядя под ноги, добрался до кресла и сел. Баки пожал плечами. Он скинул шмотки с компьютерного стула на незастеленную кровать, выглядящую так, словно на ней дрались, и плюхнулся на него. Стив оглядел комнату.

Занавески в пятнах краски. Стол – тоже. Открытый шкаф как будто тошнит одеждой – вроде бы у Баки ее было не так много? Штук пять скомканных высохших тряпок в пятнах краски на полу и на столе – Стив узнал в них полотенца из ванной. На всклокоченной измятой кровати – раскрытые книги корешками вверх. На тумбочке – блюдо с огрызками и шкурками, покрытыми плесенью. На деревянном подоконнике – отпечаток измазанной в белой краске руки. Тут и там раскиданы синие комочки – носки? Везде, где можно, пепельницы, полные окурков, штук шесть, и вокруг пепельниц все тоже обсыпано пеплом. Стопка рисунков, сверху лежит нож в ножнах. Наушники, небрежно зацепленные за столбик кровати. На столе мольберт, на нем рисунок – алые, голубые, синие, желтые разводы и полосы. На мольберте тоже пятна. Одежда на спинке кровати, на полу, в шкафу, везде. Грязная одежда. Тяжелый липкий запах сигаретного пепла и окурков. И еще какой-то, смутно знакомый, тоже не слишком приятный.

Коты обходили комнату, нюхали тряпки, запрыгивали на кровать. Юми забралась к Баки на колени. Барон залез на подоконник и обнюхивал землю в цветочном горшке. Акури выволок из-под кровати футболку, обнюхал, лизнул и принялся устраиваться на ней.

– Ну почему, – улыбнулся Барнс. – Убираю. Духи убирают иногда. Не делай такое лицо, Стив. Это моя комната. Могу творить в ней все, что захочу.

Роджерсу и в голову бы не пришло, что «все, что захочу» в исполнении Баки примет вид такого чудовищного бардака. Баки как будто нарочно… Он же знает, что Стив не переносит беспорядка.

– Ты поэтому, – выдавил Стив, – таскаешь у меня носки?

Баки виновато посмотрел на него.

– Ты же знаешь, как это бывает – сунусь в шкаф, а там ничего чистого. Приходится идти к тебе. У нас сейчас практически один размер.

– Не знаю, – сказал Стив.

Сам он аккуратно складывал грязное в корзину для белья в ванной и на следующий день обнаруживал чистые вещи в своем шкафу. Баки этим, видимо, пренебрегал. И не пускал в комнату духов.

Стив тяжело вздохнул. Они делили одну ванную, и, если Баки пользовался ею первым, Стив старался выждать минут пятнадцать после него, прежде чем заходить, чтобы духи успели прибраться. Потому что Баки и в ванной разводил бардак. Ничего не ставил на место, не закручивал колпачки, не закрывал крышечки, не вешал на место полотенца, даже ванну не споласкивал. На его расческу Стив старался лишний раз не смотреть. На его бритву – тоже.

– Ох, – Баки покачал головой и сказал в пространство: – Уберите.

По комнате словно пронесся вихрь. Стив и Баки не видели духов, и наблюдать, как книги складываются на тумбочке в стопку, исчезают грязные занавески, перестилается постель, опустошаются пепельницы, испаряются раскиданные вещи, было странно и немного страшно. Было ощущение, что сидишь на сквозняке – духи не были бесплотны, и воздух в комнате ощутимо перемещался. Коты, насторожив уши, вертели головами. Похоже, они духов видели.

Баки не успел еще докурить, как комната обрела первозданный вид. Колыхнулись на окне чистые занавески, и все успокоилось. Даже запахи стали слабее.

– Легче тебе? – спросил Барнс.

– Легче, – согласился Стив.

Он и забыл, о чем хотел поговорить.

– Никогда не думал, что ты за неделю способен превратить свою комнату в… такое. Не замечал за тобой.

– Возможности не было, – признался Баки.

– Дорвался? – улыбнулся Стив.

– Вроде того. Это ты у нас помешан на порядке. Меня вполне устраивает легкий хаос.

– И мои носки, – добавил Стив.

– Да, – согласился Баки. – И твои носки.

Он стряхнул пепел, просыпав половину на стол мимо пепельницы.

– Стив, – серьезно сказал Барнс. – Перестань грузиться. Ты не отвечаешь за все несовершенства мира. И не ты должен их исправлять.

– Я… – Стив вскинулся, готовясь возразить.

– Нет, – твердо сказал Баки. – Ты не господь всемогущий. Да и он этим не занимается. Делаешь то, что можешь, так, как можешь. По шажочку. Как все люди.

– Не все люди… – начал Роджерс.

– А это уже не твоя забота, – оборвал его Баки. – Никогда не была твоей, на самом деле. Хватит. Навоевался.

– Но я сейчас не делаю вообще ничего! – возмутился Стив.

– Делаешь, – возразил Баки. – Таин приют. Наши коты. Деревья. Ничего глобального? Согласен. Зато никаких сопутствующих жертв.

– А если завтра случится землетрясение? Я читал – в тысяча девятьсот шестом году Сан-Франциско был почти полностью разрушен.

– Если завтра случится землетрясение, мы с тобой, Денисом и Браном пойдем разгребать завалы, Алька будет сидеть дома, а Грен и Туу-Тикки станут помогать тем, кто остался без крова, и запрягут духов добывать еду голодным. Вот и все. Но сейчас землетрясения нет. И войн нет. Нет ГИДРы, нет ЩИТа, нет Мстителей, кроме как в комиксах, и тебе не надо искать, где бы сложить голову.

Выложенные накануне похода за подарками рисунки к «От звезды до звезды» резко повысили посещаемость странички Стива. Он с удивлением наблюдал, как на его глазах растет счетчик добавления в фавориты и появляются комментарии. От них Стив впадал в ступор еще больше: народ хотел порно и буквально умолял его нарисовать «хоть на полшишечки, автор, я тебя любить буду до конца жизни». Чьей именно, комментатор не уточнял, а Стив напоминал себе, что зачастую подобные вещи пишутся специально излишне эмоционально, и что за ником babyfox, например, может скрываться вполне себе взрослый человек. Алька и Денис потратили несколько вечеров, объясняя, как вести блог, выкладывать фото, кто такие тролли и зачем нужен черный список.

Стив подумал и переписал раздел «О себе» в своем профиле, предупредив, что не планирует рисовать эротику. Может, это немного успокоит эротоманов. Возможно, и странно рисовать исключительно «низкий рейтинг» по изначально порнографическому тексту, но Стив не собирался отступать от своих принципов.

Но и подписчики сдаваться не собирались. Стали приходить письма в личку. Кто-то надеялся, что Стив все-таки изменит свое решение, кто-то желал ему сил и стойкости противостоять, а были и те, кто в довольно грубой форме интересовался, откуда в нем столько ханжества. В комментариях к рисунку «После праведных трудов» кто-то даже предположил, что автор еще девственник и не в курсе, «как у мужиков там устроено». Почему-то именно этот анонимный автор считал, что Стив – девушка, только-только взявшая в руки карандаш.

Было смешно. Было досадно. Было немного стыдно. Но Стив держался стойко – отвечал только тем комментаторам, которые ему нравились, и даже забанил одного матерщинника.

Оторвался от монитора Стив только тогда, когда Баки, до этого момента спокойно читавший на его кровати, спросил:

– Ты ложиться-то собираешься?

– А? Да, да, Бак. Сейчас. Я выложил рисунки к «Звезде…», как ты и советовал, теперь вот… получаю. Я, оказывается, юная девственная ханжа, не умеющая рисовать ничего сложнее набросков. Это если суммировать весь негатив, – Стив повернулся к нему. – Но таких отзывов мало, в основном хвалят и просят порно.

Стив потянулся и бросил взгляд на рисунок на мониторе. Йонге спал, положив голову на плечо Сайнжи, а Рудольф – с другой стороны, чуть дальше, но все-таки касаясь макушкой могучей руки яута. Захотелось перерисовать это в цвете и с нормальной проработкой теней.

– Я бы удивился, если бы к порнороману не просили порно, – заметил Барнс. – Хотя, надо тебе сказать, из всех исходных иллюстраций к этой книге порнографическая только одна. Йонге с Сайнжей. И одна эротическая. Вот сейчас как раз читаю эту сцену. Не парься, Стив. Ты не золотой доллар, чтобы всем нравиться. Слушай, а нарисуй Сайнжу в том аквариуме, а?

– Из пирамиды? – уточнил Стив. – Это надо делать уже в цвете, он же кровь теряет, это необходимо показать…

Стив уже представлял перекошенное лицо Йонге на заднем плане, красно-желтый свет аварийки, фосфоресцирующие облачка крови, окутывающие яута.

– Надо ехать в город, искать, чем рисовать, – резюмировал Стив.

– В смысле красок? – уточнил Баки. – Наверное, сейчас есть такие, фосфоресцирующие. Помнишь, мы граффити видели? Цвета такие, что вот-вот глаза вытекут.

– А я краски видел, акрил, розовый, желтый, зеленый… аж смотреть больно. Можно купить, попробовать. Холсты тоже нужно. Бак, а если я во вкус войду?

Стив выключил компьютер, заполз на кровать рядом с Баки, повернулся, подложив руку под голову так, чтобы видеть его лицо.

– Войдешь во вкус и будешь рисовать, – улыбнулся Баки. – Почему тебя это озадачивает? Ты художник. Можно попросить освободить одну комнату под студию. Свободны две окнами на юг и одна с окнами на юг и на восток, угловая, я смотрел.

Баки отложил читалку, перевернулся на бок, убрал отросшую челку со лба Стива.

– Ты художник, – повторил он. – Я всегда этим восхищался.

– А я тем, как ты легко сходишься с людьми. Я тобой вообще восхищался, – Стив поднырнул под руку Баки, не желая терять тепло прикосновения. – Мое рисование не могло ничем нам помочь. Может, теперь, когда нам не нужно искать любой заработок, у меня получится что-нибудь. Студия… Мне пока и тут места хватает. Бак, а ты чем хотел бы здесь заниматься?

Баки притянул к себе Стива, устроил его голову на своем плече.

– Я не думал, – ответил он. – Понимаешь, сейчас, когда есть время, есть деньги и можно не спешить… Нам же еще школу заканчивать, помнишь? И терапия. Она очень многое меняет. Я не знаю, каким буду после нее. Так что сейчас у меня ни одной мысли. Точнее, есть одна. Тут конюшня неподалеку, там всегда нужны люди. Пойду туда, хотя бы на три дня в неделю. Совершенно идиотски чувствую себя, бездельничая. Буду лошадям хвосты чистить, – хмыкнул Барнс. – Денис там работал первое время, пока не выучился на дорожного навигатора. Тая держит там лошадь. Туу-Тикки и Алька иногда ездят верхом. Грен вроде бы тоже. Такие… друзья семьи. В общем, пока туда, а там видно будет. Сейчас столько новых профессий, а я о них и не знаю ничего. Но знаю, что точно не буду заниматься ничем, связанным с армией, разведкой и тому подобным. Больше никогда.

– Лошади красивые, – улыбнулся Стив. – А уж когда вскачь или играют… Я такое только в фильме видел. И носы мягкие. Будешь учиться ездить верхом?

– Буду, – кивнул Барнс. – Там это вроде обязательная штука для работников. Они фризов держат – это такие здоровенные черные звери, рыцарские кони. И в упряжку, и под седло. Денис показывал мне фотографии. Он здорово смотрится верхом. Мы в субботу на обед идем, помнишь? Я все забываю спросить у Туу-Тикки, что прилично будет принести с собой. Наверное, цветы и бутылку вина?

Стив сначала не понял, зачем лошадям цветы и вино, хотел предложить набить карманы морковкой, но потом сообразил, что Баки о Тае и Элиасе.

– Надо спросить. Может Тая не любит букеты из срезанных, или у нее аллергия на какие-то. Думаю, какие-нибудь сладости. Или я вот видел торты-мороженое с фруктами. Только я не знаю, холодильник надо свой нести или дадут сразу в магазине.

– Тая может вообще не есть сладкого, – заметил Баки. – Туу-Тикки же не ест. – Он полез в карман за телефоном – у Барнса откуда-то образовалась привычка таскать его с собой даже в доме. – Четверг. Успеем выяснить. Давай спать.

– Тогда просто можно купить фруктов. Узнаем. Хорошей ночи, Баки.

Стив и Баки разделись. Стив аккуратно сложил одежду на стуле, Баки просто кинул на пол. Стив обнял Баки, натянул на них обоих одеяло и устроился удобнее. Барнс дернул цепочку бра над кроватью, гася свет. Засыпая, он чувствовал, как Юми устраивается у него на животе, а Акури – на подушке возле головы. Барон, по обыкновению, сделал несколько кругов по периметру кровати, а потом улегся рядом со Стивом.

Завтра будет новый день. И он тоже будет хорошим.

========== Глава 41 ==========

– Вот так, – Туу-Тикки обвела рукой пустую комнату. – Думаю, подойдет. До сих пор в семье не было художников.

Баки зашел в гулкую комнату. Из обычного набора мебели там остался только шкаф – невозможно убрать встроенный шкаф, стол у окна да кресло в углу. Кровать, стул и тумбочки исчезли. Сквозь восточное окно, лишившееся занавесок и цветочных горшков, лился яркий утренний свет.

– Я всегда хотел, чтобы у Стива была хорошая студия, – сказал Баки. – Но до войны мы даже не могли позволить себе выбирать, на какую сторону света будут выходить окна. Главной была цена.

– Понимаю, – кивнула Туу-Тикки. – Надеюсь, ему понравится.

– Лишь бы не начал отказываться, – вздохнул Баки. – Он уже попробовал.

– Они с Греном поехали в «Арт&Дизайн» – Стиву надо будет где-то размещать покупки. Не то чтобы я особенно разбиралась в художественных принадлежностях, но ему ведь многое понадобится.

– А куда ты дела кровать и все остальное?

– Поставила в нижний подвал. Песок оттуда убрали.

Если честно, то Стив, отправляясь за красками и холстами для заказанной Баки картины, не ожидал, что попадет в рай для художника. Первым делом он, конечно, купил несколько тюбиков акриловых красок, в том числе и те, кислотного цвета, чтоб рисовать яутскую кровь, готовые холсты, уже даже загрунтованные, и титановые белила. Подобными он работал еще в Мидгарде и счел их более удобными: ими легко можно было, при желании, перекрыть неудачно получившийся цвет. Цинковые он тоже купил, ими проще разбавлять цвета, такие белила ложились полупрозрачной тонкой пленкой.

– Тебе необходим мольберт, – сказал Грен. – И… сам ведь знаешь, что еще. Я совсем не в теме.

Мольберт действительно был необходим. И кисти – натуральные и синтетические. И мастихин. И палитра.

Стив прикинул объем работы. Потом свои планы. Прикусил губу. Осмотрелся. И мысленно махнул рукой. У него были деньги, и он мог потратить их на то, о чем мечтал еще до войны. Без оглядки.

Стив взял несколько скетчбуков разного размера, набор простых карандашей разной твердости, коробку линеров, которыми не умел пользоваться, но справедливо рассудил, что научится. Коробку фломастеров и – гулять так гулять! – профессиональные наборы масляных и акриловых красок и растворители к ним. Отдельные тюбики акрила Стив выкладывать не стал. Пригодятся.

Стив никогда раньше не работал с акрилом, но надо же когда-то начинать. Он и с маслом до колледжа не работал.

Мольберт Роджерс выбрал не слишком дорогой. Это рабочий инструмент, ему не надо быть узорчатым. Но и не самый дешевый. Дерево, не пластик. Стив проверил все крепления, регулировку высоты.

– Он в машину влезет? – Стив оглянулся на Грена.

– Закажем доставку, – ответил тот.

Толку от Грена в этом магазине не было никакого – он не мог ни помочь, ни посоветовать. Разве что моральная поддержка. Но его присутствие отчего-то придавало Стиву уверенности.