Текст книги "Подарок к Рождеству (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

– Фейри и интернет в моем представлении плохо сочетаются, – признался Баки.

– Мы полукровки, – объяснила Туу-Тикки, – и этот дом совмещает в себе признаки ситтина и человеческого жилья. А в городе и вообще в мире живут главным образом люди.

Стив ощутимо расслабился. Гостить в мире, полном фейри, он готов не был.

– Вопросы? – Туу-Тикки докурила и принялась чистить трубку.

– Где можно взять учебник истории? – спросил Стив.

– В моем кабинете библиотека, можно там.

– А что бы вы посоветовали мне почитать? – поинтересовался Баки. – И где можно купить сигареты?

Туу-Тикки задумчиво взмахнула рукой. На столик рядом с Баки шлепнулась пачка незнакомых сигарет и незамысловатая зажигалка.

– Терри Пратчетта, я думаю, – сказала она. – Игорь говорил, что там в цикле про Стражу есть персонаж, очень похожий на Стивена. Я мало тебя знаю, Стив, но, думаю, Игорь не ошибается.

– Какой жанр?

– Фэнтези, – ответила Туу-Тикки. – У меня много книг в этом жанре.

– Кажется, я о таком не слышал, – вздохнул Баки.

– Я видел пару фильмов, – сказал Стив. – Эльфы, хоббиты.

– Значит, у вас тоже был «Властелин колец», – кивнула Туу-Тикки. – Тогда лучше начать с него. Пратчетт в первых двух книгах пародирует классические штампы фэнтези.

Баки закурил. С наслаждением вдохнул дым. Эти сигареты были определенно лучше тех, что он курил в армии.

– А фрукты в саду можно рвать?

– Нужно, – уверенно сказала Туу-Тикки. – Особенно мандарины.

========== Глава 6 ==========

– «Чести нет, и благородство не в цене, и сколько не ищи, нет истины в вине», – напевал по-русски на кухне Баки, смешивая тесто на блинчики. Еще накануне вечером он заявил, что как бы вкусно тут ни кормили, настоящий мужчина должен уметь все. Денис свалил на смену еще до того, как Барнс и Роджерс спустились вниз, и Баки, нисколько не боясь опозориться с первым блином, принялся осваивать хозяйскую кухню.

– В этом мире полно прекрасной музыки, Стив, – заявлял Баки, сдвигая с одного уха наушник всякий раз, как слышал что-то, что ему очень нравилось. – На вот, послушай.

И Стив слушал. Если язык был незнаком, Баки переводил, а Роджерс запоминал. Им обоим было не до песен в поэке. То, что слушал Тони Старк, Стив за музыку не считал. Какие-то вопли адских демонов. В плеере, подаренном Баки, было другое.

Стив отмечал, что, похоже, Баки чувствует себя в полной безопасности, раз слушает музыку в наушниках, полностью блокирующих внешние звуки.

Различия между мирами пока не напрягали. Стив отдыхал, смотрел, как восстанавливается его друг, и рисовал. Первым стал карандашный эскиз драконыша с елки, потом того, что подарил Эйрик. Акварельными карандашами Стив набросал Баки, играющего с собакой Дениса, и кошку Басту. Кошка на удивление чинно отсидела в кресле полчаса. Стиву не хватало только масляных красок и холста, чтобы нарисовать сад. Прежде он никогда не видел цитрусовых деревьев.

– Стив! – позвали с кухни. – Иди сюда! Эксперимент на суперсолдате!

– Да на здоровье, – Роджерс сел за стол поближе к плите и Баки.

Большой скетчбук он положил рядом с собой и принялся зарисовывать руку с половником, часть плиты и сковороду.

– Вот скажи мне, Стив, где бывает такой режим работы, чтобы двенадцать через двадцать четыре? – спросил Баки, ставя тарелку с блинчиками перед Стивом. – Чем вообще занимается этот фейри?

– Без понятия, Бак. Очень вкусно. Не пойму, что ты добавил?

– Корицу и щепотку ванильного сахара. Ешь с вареньем. Я хочу разобраться. С пацаном понятно, он ходит в школу. А остальные? Ты представляешь, какие налоги платятся на такую недвижимость? А счета за воду и электричество?

– Не представляю, – честно признался Роджерс. – У меня никогда не было никакой недвижимости.

– У меня тоже, – хмыкнул Барнс, – но, когда меня продали в Штаты, я слышал краем уха, что говорили вокруг. Кое-что запомнил. В США высокие налоги на недвижимость.

– Ну, другой мир? – предположил Стив.

– Не настолько же. «Мы с тобой одной крови, мы с тобой одной породы, нам не привыкать к боли, если имя ей – свобода…»

– Ты хорошо поешь.

– Песни классные. Жаль, я не понимаю иврит. Распознать могу, но не понимаю, – Баки заглянул в холодильник. – Упс, сливочное масло все.

Он дожарил оставшиеся блинчики, сунул посуду в раковину и сел за стол напротив Стива.

– Давай проверим, действительно ли Эшу отключил триггеры, – внезапно сказал он. – Я хочу в город, но я не сунусь к людям, пока не буду знать точно.

– Может, дождемся Дениса? – предложил Стив, дожевывая очередной блинчик. – Я справлюсь с тобой, конечно, но мало ли.

Стив прекрасно понимал желание Баки быть безопасным для окружающих. Он себя не простит, если сорвется.

– Без Дениса. Откуда я знаю, что он может? Пойдем на холм, – сказал Баки. Он так и не притронулся к блинчикам.

Они вышли из дома через заднюю дверь. Молча, рука об руку, прошли через сад. Баки поеживался: без куртки было холодновато.

– Здесь, – сказал Барнс, остановившись у сосны, по колено в выгоревшей траве. – Давай, Стиви.

У Стива от волнения пересохли губы. Он видел, как сильно нервничает Баки. Тот стоял, напрягшийся, словно готовый ударить или убежать. Стив не стал тянуть.

– Желание, – прозвучало первое слово. Баки вздрогнул. Стив продолжил: – Ржавый. Семнадцать. Рассвет. Печь. Девять. Добросердечный. Возвращение на родину. Один. Товарный вагон.

С каждым новым словом Баки все больше расслаблялся. На «возвращении на родину» Барнс улыбнулся, а к десятому триггеру подскочил к Стиву и облапил его.

– Не работает! Свободен, блядь!

– Язык, Баки! – машинально одернул Роджерс.

– Да иди ты, – радостно огрызнулся Барнс. Чуть отстранился, держа Стива за плечи, заглянул ему в лицо. – Стиви, а я ведь должен Эшу.

– Он сказал…

– Да похуй, что он сказал. Важно, что я сам считаю. А я считаю, что должен.

– Как будешь отдавать? – серьезно спросил Стив.

– Придумаю, можешь не сомневаться.

– Именно Эшу? Не Игорю?

– Эшу воспитал Игоря, если я правильно понял их расклады, – серьезно сказал Баки. – Эшу рассказывал про наш поэк. Эшу не отказал Игорю. Леди Наари и Эйрика уговорил тоже Эшу.

Стив обнял Баки, устроил подбородок на его плече.

– Справишься. А я помогу, если позволишь.

Баки хмыкнул.

– Тебе поди не позволь. Идем есть блинчики. Нажарю свежих.

Вечером Баки пришел в комнату, отведенную Стиву. Тот молча подвинулся на кровати. Спать один Баки не мог – просыпался среди ночи и пялился в потолок или утыкался в читалку, а утром ворчал, что он один в один крокодил в помидорах – рожа зеленая, а глаза красные.

– Выберемся завтра в город? – спросил Баки, валясь на вязаное из квадратиков покрывало. – Интересно, какое оно – будущее.

– Давай, – согласился Стив. – Такси или автобус?

– Да хоть велосипед – в гараже три штуки стоят.

– Уже обшарил?

– А ты нет? Видел, какие классные зáмки на чердаке? Интересно, кто их строил?

– Это «лего». Такой конструктор. Альке дарили на Рождество.

– Талантливый пацан, – улыбнулся Баки. – И тебе с подарками угадали.

– И тебе, – кивнул Стив. – Странные они все-таки.

Баки закинул руки за голову.

– Может, это мы странные, Стиви. Может, в этом мире принято зазывать к себе на Рождество незнакомцев и дарить им подарки. Или просто про это есть правила. Туу-Тикки говорила про какие-то правила.

– Если ты прав насчет первого, то эти фейри – лучшие христиане, чем все, кого я знал, – серьезно сказал Стив.

Баки придвинулся ближе и уткнулся лбом Стиву в плечо.

– До сих пор не могу поверить, что все закончилось, – тихо сказал он. – Закрываю глаза – и все время кажется, что сейчас что-то случится и придется отбиваться. А тут даже нормальных ножей нет. Или валить нафиг на злой ноге – а я города не знаю. Никогда не был в Сан-Франциско. Да тут он и другой, наверное.

Стив приобнял Баки и отложил книгу – толстенный том по истории XX и ХХI веков.

– Когда я перешел границу Румынии, – продолжал Баки, – я думал обустроиться в Яссах или Тимишоаре. Но они слишком мелкие, всего по двести тысяч народу. Не деревня, но близко к тому. Бухарест – двухмиллионник, так что я выбрал Бухарест. Первый месяц обшаривал город. Все трущобы и закоулки. А сейчас лежу тут с тобой и не понимаю, почему я еще не облазил весь Сан-Франциско? Как будто телом чую, что я в безопасности – что мы в безопасности. Но в мозгах свербит.

Баки вздохнул и поднял голову. Глянул Стиву в лицо.

– Хорошо, что в телефоне есть карта. Хотя, конечно, все равно надо смотреть на местности.

Стив обнял его, помолчал.

– Надеюсь, тут нет тех, против кого ты мог бы применить ножи. Или тех, от кого придется скрываться. А на прочих и кулаков хватит.

– Я вообще не хочу драться. Я устал от этого. А ты, Стив? Ты же всю жизнь… вляпываешься. По самые уши.

Баки был прав. С самого Бруклина Стив ввязывался в драки, из которых его вытаскивал Барнс. Получив сыворотку, отправился на войну, а после разморозки – сразу в Щ.И.Т.

– Ты прав, Бак, совершеннейше. С самого дня моего второго рождения в лаборатории Эрскина у меня не было ни одного спокойного дня.

– И как тебе это? Ты же всегда был готов ввязаться в неприятности. Тебе жизнь без них не мила.

– Я не привык сдаваться, ты знаешь. Потом думал, что должен отблагодарить за свое здоровье и силу. Потом погиб ты. А в новом мире я больше ничего другого не умел. Как-то так, Бак.

– Научимся, – пообещал Баки. Сел, обхватил колени руками. – Мы научимся. Что ты там вычитал в книжке?

– Вторую мировую выиграли в основном русские, – отчитался Стив, пряча улыбку. – Штаты помогали им техникой и продуктами. Потом США воевали в Корее, Вьетнаме, Кувейте, Ираке, Афганистане. Были мелкие локальные инциденты, но в последние сорок лет тихо. Везде тихо, Баки, представляешь? Даже Ближний Восток и мусульмане притихли. В середине двадцатых у арабов закончилась нефть – и все, они сдулись. Правда, я думаю, тут, – Стив приподнял книгу, – не пишут про мелкие стычки. Националисты и все такое. Последний крупный теракт на территории США был в две тысячи первом году. В Нью-Йорке. Башни-близнецы. Последний крупный теракт в мире – на территории Гонконга в двадцать втором, точнее, это были разборки между триадами. В двадцатые годы люди рванули в космос, и с тех пор воевать перестали. Как отрезало.

Стив раскрыл книгу и показал Баки цветную фотографию на разворот.

– Это вторая марсианская колония.

Он перелистнул несколько страниц.

– Это гостиничный комплекс на Луне, возле кратера Ландау. Туда туристы летают, представляешь?

– Хочу на Луну, – немедленно заявил Баки.

– Спросим у Грена, сколько это стоит и какие нужны документы. Знаешь, половина мира сомневалась, были ли американцы на Луне, или это мистификация, снятая Кубриком. Вот и проверим.

– Будем вторыми на Луне, представляешь? – воодушевился Баки. – Из нашего времени там больше никто и не был!

– Первыми, Бак. Первыми. Никто из родившихся в наше время даже не думал, что на Луну можно слетать и вернуться.

– Ха! А знаешь, почему заглохла марсианская программа? Ну, в Штатах? Слышал про катастрофу с «Челленджером»?

– Не слышал, но догадываюсь. ГИДРа?

– Нет, Советы. Они не успевали со своей программой и не хотели, чтобы американцы были первыми.

Стив не стал спрашивать, приложил ли руку к той катастрофе Зимний Солдат. Не желал знать ответ.

– В девяносто первом Советский Союз бах – и развалился, – Баки перевернулся на живот, боднул Стива в плечо. – ГИДРа поняла, что на обломках каши не сваришь, и быстренько свалила. В основном в Германию, Швейцарию и Штаты. Меня продали в Штаты, тогда Советы продавали на Запад все подряд. Ну или просто перевезли, когда ГИДРа перебазировалась, не знаю. Меня замораживали – и все говорили по-русски. Меня разморозили, бац – американский английский. Хотя, конечно, тогда мне было все равно.

Баки взял из рук Стива книгу, пролистал.

– Смотри-ка, – он открыл книгу на главе с последствиями Второй мировой войны. – Похоже, тут и правда не было ГИДРы. Гитлер застрелился. О, Нюрнбергский процесс. Сбежали Рауф, Менгеле, Бруннер… Аргентина. Ученых пытались прибрать к себе Штаты, но ничего не вышло.

– Да, я читал, – кивнул Стив. – Часть покончила с собой, остальных казнили.

Баки листал страницы вперед-назад.

– Смотри-ка, а у нас не было итальянских фашистов, – заметил он. – Охренеть! Я и не знал, что на Японию сбросили две атомные бомбы! У нас тоже так было?

– Не знаю, Бак. Я до этого не дожил, а потом было не до того, чтобы изучать военную историю.

Баки вздохнул. Сел на кровати, опираясь о спинку, потыкал кулаком подушку.

– Ты когда-нибудь думал, чем будешь заниматься после войны? – спросил он. – Я вот думал. Мне перед самым призывом пообещали, что я смогу вступить в профсоюз нью-йоркских докеров. Были планы. Думал, вернусь, буду работать, выдам замуж сестер, присмотрю за тобой…

Стив пожал плечами.

– Я вообще не планировал дожить до конца войны, – признался он. – И вряд ли дожил бы, если б не сыворотка. Без тебя… – он покачал головой. – Меня бы убила первая же зимняя пневмония.

– Да, – кивнул Баки. – Хотя когда я уходил, я надеялся, что ты дождешься. Глупо, правда?

Стив обнял его и притиснул к себе.

– Не глупо, Бак. Надежда – сильное чувство.

Говорить о том, что без Баки он бы и правда не дожил до конца войны, Стив не стал. Это Баки после смерти Сары Роджерс притаскивал куриные кости и хрящи и варил крепчайшие бульоны, когда Стив заходился в кашле во время зимних бронхитов; это Баки звал к себе и усаживал вместе ужинать, когда у Стива были перебои с работой и денег хватало только на оплату жилья; это Баки притаскивал Стиву уголь и дрова и неубедительно врал, что в доках раздолбало контейнер с углем – разбирай, кто хочешь. Баки. Все Баки.

– Знаешь, – неуверенно проговорил Барнс, – когда мне было четырнадцать, я хотел тебе предложить побрататься. Ну вот как в книжках пишут – смешать кровь, поклясться и все такое. Но у тебя так все хреново заживало, что я подумал – да ну его нафиг, мы же и так как братья.

– А сейчас? Сейчас ты смешал бы свою кровь с моей? – тихо спросил Стив.

– Да, – уверенно сказал Баки. – Хочешь? Я видел подходящий нож.

– Где он лежит? – Стив сел на кровати. – Я готов.

– Идем, – Баки вскочил. – На каминной доске.

Внизу пахло хвоей. Елку до сих пор не убрали. Уже давно стемнело, и гостиная освещалась только пламенем камина. Баки подошел к нему и взял черный обсидиановый нож с костяной рукоятью.

– Ритуальный, наверное. Самое то.

Стив подошел к нему, протянул ладонь. Баки быстро резанул себя и тут же Стива. Прижал рану к ране. Руку дергало и пекло. Он хотел найти какие-нибудь подходящие слова, но слов не было.

Струйки крови щекотно потекли к запястьям. Стив и Баки, не сговариваясь, поднесли сомкнутые руки к огню. Кровь зашипела, падая на угли. Пламя внезапно переменило цвет, стало синим и алым, взметнулось и тут же опало.

– Здравствуй, брат, – сказал Стив, не спеша выпускать руку Баки из своей.

– Здравствуй, братишка, – Баки улыбнулся. – Какие мы с тобой все-таки идиоты, а, Стиви?

– Да уж. В чужом доме, с чужим ножом… Но я рад, что сделал это.

– Свидетельствую, – донеслось от зеркала.

Баки вздрогнул. По полу процокали собачьи когти. Вернулся Денис. Тимур вился у его ног, виляя хвостом.

Стив и Баки наконец расцепили руки. Баки глянул на ладонь. Кровь уже остановилась. Заживающий порез зудел, в нем бился пульс.

– Надеюсь, это не какой-нибудь доисторический нож для ритуальных жертвоприношений? – спросил Баки и достал сигареты.

– Нет. Новодел. Маме захотелось, и она купила. – Денис наклонился и потрепал Тимура по ушам. – Сейчас гулять пойдем, собака.

– Мы можем пока приготовить ужин, – предложил Стив. – Ты с работы, а я внезапно очень голодный. Бак? Будешь какао или подождешь что-нибудь посущественнее?

– Стиви, – изумился Барнс, – когда это ты вдруг научился готовить?

========== Глава 7 ==========

Два суперсолдата с разогнанным метаболизмом и боевой киборг – в доме закончилось не только сливочное масло. Мяса для сэндвичей осталось всего ничего, сыр – только козий. Баки он не нравился, а Стив вообще не ел сыра. Свежие овощи были представлены кочаном капусты «романеско», тремя морковками, огрызком пекинской капусты и странным фиолетовым помидором. Фрукты остались только в саду, на деревьях.

– Ну и горазды же мы жрать! – изумился Баки, изучив содержимое холодильника.

Денис, стоя у плиты, пожал плечами. Он жарил на завтрак остатки рыбы и одновременно варил гречневую кашу с тушенкой. Русские имена и русские пищевые привычки фейри из Сан-Франциско ставили Баки в тупик.

– Съезжу сегодня за продуктами, – сказал Денис. – Поедете со мной?

– Поедем, – кивнул Баки. – Стив не будет гречку. Ее ж едят только русские и китайцы! Но я не откажусь. Я приготовлю кофе?

– Ага, давай. Пряности на левой полке.

Баки выставил перед собой баночки из темного стекла и начал открывать и нюхать.

– Как фейри может быть русским?

Денис рассмеялся.

– Да никак, – ответил он. – В моем случае это вопрос культуры, а не генетики. Имя у меня краденое, и я какое-то время был навигатором на корабле, где у большей части команды были русские корни. Мама тоже русская. Наполовину. И выросла в Молдавии.

– Молдавия – ни разу не Россия, – заметил Баки, убирая на полку лишние пряности.

– СССР, – объяснил Денис. – Мама выросла в Молдавии, когда СССР еще не распался.

Баки перестал перетирать в ступке мускатный орех.

– Денис, – осторожно спросил он, – в каком году она родилась?

– В тысяча девятьсот семьдесят втором, – Денис выключил конфорку под кашей. – Они с папой стали здесь жить только в две тысячи пятнадцатом.

– Туу-Тикки восемьдесят три?! – не поверил Баки.

У него в голове не укладывалось. Хозяйка этого дома выглядела на двадцать с небольшим, и то только если одевалась в темное.

– Ага. Папа моложе, но ненамного. Только он не с этой Земли, с одной из соседних.

– Фейри могут иметь детей от людей? – спросил Баки и тут же понял, что сморозил глупость. О детях людей и фейри сказки упоминали.

– Да. Только они не знают своих родителей-фейри. Папа нашел своего деда, а отца, кажется, не видел. У мамы вообще все глухо.

Денис начал накрывать на стол. Баки включил кофемолку.

– Джеймс, а Эшу тебе сказал про условие Первого Дома для людей? – внезапно спросил Денис.

– Какое условие? – Барнс напрягся.

– Когда леди Наари восстанавливает человеческие тела, она делает их стерильными, – объяснил Денис.

– То есть у меня детей не будет?

Денис виновато кивнул, как будто это он отвечал за то, что сделали с Баки.

Барнс зарядил кофеварку и фыркнул:

– Сыворотка суперсолдата делает то же самое. Меня проверяли. Так что не парься. Но – зачем?

– Леди Наари не любит людей. Не хочет, чтобы они размножались. Мама и папа тоже стерильны. Правда, у них приемных детей куча.

– Что-то я не заметил этой кучи. Только Альку.

– Еще я. Остальные выросли давно. Тая работает ветеринаром в Пасифике, Лерой и Оуэн тоже живут отдельно. Алекс вообще свалил на Марс чуть ли не в первой же экспедиции, он инженер-терраформист. Остались мы с Алькой и Бран. Но Бран – он очень странный, даже для киборга.

Баки кивнул. Брана – коротко стриженного молчаливого отрешенного рыжего – он видел всего один раз.

– Алька твой сын? – спросил Баки.

– Клон. Пойду позову Стива.

– Он в саду.

– Ага, я знаю.

Стив залип в биллборд, когда автомобиль остановился на красный свет. По пешеходному переходу шли люди, Баки жадно рассматривал их – бодрых коротко стриженых старушек в джинсе, хорошенькую девушку в экстремально короткой юбке поверх узорчатых желтых колготок и лохматой меховой курточке, двух парней, которые шли, сцепив мизинцы. А Роджерс пялился на рекламу, словно там были написаны какие-то божественные откровения.

– Можно мне туда? – неуверенно спросил он, когда Денис тронул машину вперед.

– Фрэнклин Боулс Гэлери? – уточнил рыжий. – Ты на мастер-класс хочешь или просто посмотреть?

– Что такое мастер-класс? – заинтересовался Баки.

– Практическое занятие по какому-нибудь искусству, – объяснил Денис. – Они разные бывают. Папа иногда для своих ролевиков ведет мастер-классы по крафтовым ликерам.

– Если можно – то и мастер-класс, – твердо сказал Роджерс. – Баки, ты же не обидишься, если я…

Барнс похлопал его по плечу.

– Главное, не тащи туда меня, – попросил он. – Денис, мы можем заехать?

– Уже едем.

Роджерс проверил, на месте ли телефон и кредитка.

– Я позвоню, когда закончу, – пообещал он.

– Пища духовная превыше пищи телесной, – улыбнулся Баки, когда Стив выбрался из машины возле здания галереи. Прочитал объявления у входа. – Стиви всегда такой был.

– Перебирайся на переднее сиденье, – предложил Денис.

Баки пересел, сдвинул сиденье назад, пристегнулся.

– Почему Алька – клон? – спросил он.

– Так получилось. Случайно, – признался Денис. – Биопробы брали у всей нашей команды, даже у кошки, клонировали кого попало. Получилось – меня. Там вообще была такая длинная детективная история.

– Что, Грена и Туу-Тикки тоже клонировали? – нелогично удивился Барнс.

– Нет, это еще до них было. Альку потом забрал и усыновил друг капитана. Только его убили, когда Альке было пять. Я тогда уже здесь жил. Забрал Альку из детского дома. Он почти год не говорил и спать мог только со мной или с мамой.

– Свидетель? – понимающе спросил Баки.

– Вроде того. Он под кроватью прятался, когда Вадима убивали. На него… натекло.

Барнс кинул на Дениса быстрый взгляд. Лицо у того было злое и совсем-совсем человеческое.

– И ты взял и покрошил тех, кто это сделал? – уточнил Баки.

– А? – отмер Денис. – Нет. Их полиция нашла.

– Ты поэтому злишься?

Денис дернул плечом.

– Я злюсь потому, что Вадим взял Альку, и у Альки никого, кроме Вадима, не было, только Вадим все равно устроился в отдел по борьбе с организованной преступностью. Понимаешь?

– Опасная работа?

– Я же сказал, что в результате вышло. Вадима порезали в лоскуты прямо в его квартире. Хорошо Альку не нашли.

– Хорошо, что у Альки есть ты.

– Вадим этого не подозревал. Там считали, что я умер. Если бы Дани на Альку следилку не повесил, я бы так и не узнал.

– Слушай, я вот чего не понимаю, – начал Баки. – Он твой клон. Это же как сын? Почему он с самого начала с тобой не остался?

Денис с досадой пожал плечами.

– Не знаю. Это как-то без меня решили. Да и негде было оставаться. Мне тогда только восемь лет исполнилось. Ни денег, ни дома, только каюта на старом грузовичке. И я совсем другой был. Даже прошивка другая.

– Прошивка – это как мои триггеры? – Баки поморщился, вспомнив, сжал левую руку в кулак, чтобы снова удостовериться – все правда и не снится.

– Да. Операционная система и куча программ. Стрельба, рукопашный бой, да вообще до фига всего. Управляет имплантами. Ты и не хочешь стрелять в человека – но телом управляют импланты, и что ты там хочешь – им неважно. Киборг же вообще не должен хотеть. Мною столько людей убили… – Денис покачал головой. – Я потом убивал сам, без приказа. Когда защищал своих. Это другое. Хотя я вообще не хочу убивать.

Он повернул направо и спустя квартал добавил:

– Мне здесь прошивку сменили. Убрали программный контроль эмоций, эндокринной системы, вот это вот все. Боевые программы остались, сканер, база данных. Я языки добавил. Раздел, где назначается хозяин, мне еще раньше хакнули. Только я здесь даже не дрался ни разу. Не было необходимости.

Баки помолчал немного, собираясь с мыслями и глядя в окно, и внезапно принялся говорить о том, что понял бы, наверное, только этот парень.

– Я был элитным оружием. Пугалом и для чужих, и для своих. Я слышал, как один из кураторов рассказывал, что гидровскую молодежь и низшие чины запугивают, мол, будешь плохо работать, предашь – за тобой придет Зимний Солдат. Но на такую ерунду меня не тратили, меня, блядь, отправляли судьбы мира вершить. Я даже не помню в точности, скольких убил. Меня обнуляли, замораживали, снова возвращали в эксплуатацию. Иногда я функционировал слишком долго, начинал что-то вспоминать. И принимался убивать без приказа. Кураторов, техников, лаборантов. Женщин убивал, врачей. Было без разницы.

Баки замолчал, переводя дыхание и успокаиваясь. Потом заговорил тише.

– Когда Стив пробился через программирование, когда я его вспомнил… У меня было задание – ликвидировать. Но я вытащил его из Потомака и смылся. Жил тихонько в Европе, пока за мной не пришли снова. Я знал, что придут. Я в Ваканде лег в криокамеру еще и потому, что заебался бегать. Мне ж не оставят в покое. Снова начнутся лаборатории, тесты, а потом какой-нибудь шибко умный говнюк додумается, как создавать таких, как я. Поставить на поток. Человека можно перекупить, Зимнего – никогда. И личного хозяина у меня не было. Хозяин – просто тот, кто активировал программу. Я, как шлюха, отдавался любому, у кого были нужные коды ко мне.

– Не к тебе, – негромко сказал Денис и положил ладонь на сжавшуюся в кулак руку Барнса. – К Зимнему Солдату. Он – не ты.

– Но он есть во мне.

– Был. Осталась только память.

– Память… Знаешь, когда стивовы друзья-Мстители ополчились против нас, сбежать помогла Наташа Романофф. Романова. Мы вместе работали на Советы, потом она пропала куда-то. Мне кажется, именно Зимний учил ее убивать. Не помню. Но помню, как стрелял в нее – сквозь нее – чтобы убить какого-то хмыря, которого она охраняла. Зимний не хотел ее смерти. Серьезно ранил, но не добил. Его за это вздрючили по полной, а потом обнулили. Хотя память догнала меня и на хорошей стороне. Но будь уверен – как только смогут, они снова поставят меня в строй и будут использовать. Не хочу. Если б ты знал, насколько!

Денис припарковал машину возле сияющего белизной большого павильона. Где-то слева шумел океан.

– Тебе не обязательно туда возвращаться, – сказал он, развернувшись к Барнсу. – Ты можешь остаться. И… есть способы добыть для тебя компенсацию за все те годы. Чтобы не пришлось первое время думать о деньгах. Серьезно. Сможешь пройти экстерном местный школьный курс, получить мирную профессию. Здесь никогда не было ГИДРы, не было Капитана Америка и Зимнего Солдата. Просто будешь собой. Таким, каким ты хочешь быть.

Баки молчал, сидел на своем месте, отстегнув ремень безопасности и думал о том, что получил предложение, от которого голова кругом идет. Жизнь. Ему предлагают его собственную жизнь, не зависящую ни от кого. Только от него самого и немного от Стива.

Стив. Он точно не захочет остаться. А если и выберет этот вариант, то только из чувства долга перед ним, Джеймсом Барнсом. И совершенно не потому, что захочет сам попробовать, каково это – мирная жизнь.

– После таких предложений, знаешь ли, женятся, – попытался пошутить Баки, чтоб скрыть собственный раздрай.

И хочется, и колется, и мама не велит, как говорил один из его кураторов. Вот как в воду глядел, сволочь. Господи, Баки мог бы закончить школу! Нормально закончить, не уходя работать после восьмого класса, не впахивая в магазинчике на углу после уроков, пока Стив пишет домашку за двоих!

– Подумай, – спокойно сказал Денис. – Я прошел школьный курс за два года, не бросая работу. Он простой. И тебе не обязательно будет перебираться от нас. А мы поддержим.

– А Стив? Ему можно остаться?

– Если он захочет, – Денис улыбнулся. – У нас есть опыт адаптации тех, кто пришел из другого времени, Джеймс. Легко не будет, конечно, но при имеющихся альтернативах…

Он перегнулся через спинку сиденья и достал чем-то набитый рюкзак.

– Пойдем, накупим еды.

В музеях и галереях Стив бывал редко. Даже на двоих они с Баки зарабатывали так немного, что спускали деньги на развлечения куда реже, чем хотелось. А Баки скорее потратил бы деньги на еду или пригласил девушку на танцы. После Арктики единственный музей, куда сходил Стив, был тот, где рассказывали о нем самом.

Эта галерея не походила на привычные чинные залы нью-йоркских довоенных музеев. Яркие картины и странные скульптуры, голограммы, интерактивные экраны, непривычная, словно текущая архитектура самого здания… Приятный мужской голос по громкой связи объявил, что через десять минут начнется мастер-класс Кнута Грегора в пятом зале, спешите присоединиться.

Стив нашел пятый зал, заплатил триста долларов, и ему указали место у мольберта возле окна и вручили коробку тюбиков с акрилом, прозрачный пластиковый фартук, тонкие резиновые перчатки и палитру. Роджерс огляделся. Кроме него, в зале был с десяток человек – мужчины и женщины, молодые и совсем старики. Сморщенный сутулый азиат с выбритой головой выдавил на палитру лиловую краску и подмигнул Стиву.

Кнут Грегор – высокий полный мужчина с каштановыми волосами, в которых поблескивала седина, – говорил о том, что цвет можно почувствовать кожей, о том, что важна не форма, а чувство, которое выплескивается на холст, предложил тему: время между Рождеством и Новым годом.

– Тема банальная, – сказал он, – но у всех нас есть что выразить об этом времени года, между звездой волхвов и сменой даты. Так давайте расскажем миру о своих чувствах.

Стив задумался. Обычно Рождество для него проходило дома, с мамой. Если ему везло, и он не болел в это время, то шел к Баки, поздравлял его семью. Они бродили по улицам, смотрели на рекламные елки в витринах. В новом времени два Рождества он просто пропустил из-за боевых операций, а третье было на пафосной вечеринке у Старка. Но Рождество этого года, каким бы по счету он ни был, стало самым лучшим за всю его жизнь.

Стив взял синюю краску, выдавил на холст, размазал, как предлагалось, пальцами. Небо на его картине точно будет ясным.

– Почему эти сливы зеленые? – спросил Баки.

– Такой сорт, – ответил продавец – худой до изможденности чернокожий парень в очках с желтоватыми стеклами. – Очень сладкие, попробуйте.

Он отрезал кусочек от сливы. Баки взял ломтик. Действительно сладкие.

Рядом Денис присматривался к другим сортам.

– Любишь сливовый пирог? – спросил он. – Если да, приготовлю вечером.

– Я и не пробовал никогда. Или не помню. Последний раз, когда я покупал сливы, за мной пришли, а потом началась очередная война.

Баки попросил взвесить ему зеленых слив.

– И еще вон тех красных. И обычных синих. Денис, не смейся! – Баки толкнул его локтем. – А то сам все съем.

Денис улыбнулся.

– Вон те яблоки очень хороши, – указал он на пирамидку полосатых красно-желтых яблок. – А вообще – выбирай, что хочешь и сколько хочешь. У нас не пропадет.

– А если пропадет? Терпеть не могу, когда продукты портятся.

– Если что-то собирается испортиться, а мы никак не успеваем съесть, мама приказывает духам отнести еду какой-нибудь небогатой семье, – негромко, так, чтобы не услышал продавец, сказал Денис. – Я часто промахиваюсь с количеством.

– Голодал? – понимающе спросил Барнс.

– Приходилось, – кивнул Денис.