Текст книги "Мое побережье (СИ)"

Автор книги: Luft_waffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

– Возле рельсов есть квадратная кнопка, – от неожиданно прозвучавшего голоса Тони я вздрогнула. – Нажми.

Мне хотелось поинтересоваться, а можно ли вообще прикасаться к столь хрупкому кусочку старины без разрешения, но, если Тони знал, что к чему, значит, наверняка пробовал запускать механизм в действие раньше. Я осторожно последовала его инструкции.

Поезд издал протяжный, свистящий гудок и двинулся по рельсам с громким «чух-чух-чух». Заиграла незамысловатая музыка, напоминающая перелив колокольчиков. Он проехал половину пути и притормозил у маленького «деревянного» домика с несколькими елочками на участке.

«Хо-хо, добро пожаловать на наш экспресс!» – раздался голос с чистым британским акцентом, и я не удержалась и рассмеялась, сраженная восхищением к этому маленькому творению техники.

– Ты видел это? – от восторга захватывало дух. Я обернулась к Тони и заметила, что он смотрит на меня в упор с полуулыбкой, точно на ребенка, которому подарил пресловутую игрушку.

– Видел, – он кивнул, тихо хмыкнув, а поезд издал новый гудок, и я поспешила вернуть все свое внимание ему.

Я запускала железную дорогу дважды, пока от улыбки не начали болеть скулы. Подумав, что в третий раз повторять маневр было бы глупо, с трудом оторвалась от комода и, скрепя сердце, направилась к книжному шкафу. Восхитительная станция, не передать словами.

Внимание привлек плотный темно-коричневый переплет с золотистыми буквами. Я приметила закладку и раскрыла книгу «Новых историй о Шерлоке Холмсе», утыкаясь глазами в заголовок «Смерть и мед».

«– Добрый вечер, Майкрофт, – поздоровался я. – Доктор Хопкинс сказал, что жить тебе осталось две недели, и предупредил, чтобы я ни в коем случае не говорил тебе об этом».

Глаза сами заскользили по строчкам, словно автор своей невидимой рукой схватил меня за запястье и потянул в свой увлекательный мир, да маячил спереди, оглядываясь, подобно Белому Кролику из Страны чудес, не передумала ли я спешить следом.

«– Этот человек – болван, – ответил Майкрофт. Дыхание шумными хрипами вырывалось из груди между словами. – Я не дотяну до пятницы.

– Как минимум до субботы, – возразил я.

– Ты всегда был оптимистом. Нет, вечер четверга, и я стану объектом для упражнений в практической геометрии для доктора Хопкинса и сотрудников похоронного бюро «Снигсби и Молтерсон», которые, конечно же, не смогут решить эту задачу, учитывая узость дверей и коридоров. Не вынести им мое тело ни из этой комнаты, ни из дома.

– Я уже задумывался об этом, – кивнул я. – Особенно принимая во внимание лестницу. Но они смогут снять оконную раму и опустить тебя вниз, как гигантский рояль.

Майкрофт только фыркнул».

Я закусила губу во избежание улыбки, представляя себе диалог Шерлока и Майкрофта.

– Тебе идет это платье, – Тони вновь заговорил слишком внезапно, а книга в моих руках дрогнула. Я посмотрела на него вопрошающе, но он ничего не ответил, как нарочно избегая прямого зрительного контакта и глядя на подол.

Я невольно последовала его примеру. Это шутка? Или он подлизывается после всех сегодняшних событий? Что более вероятно. Платье всегда казалось мне обычным: ничем не примечательный черный трикотажный верх с коротким рукавом, круглым вырезом и сетчатой вставкой в верхней части, над грудью; полупрозрачная шифоновая юбка с подкладкой, и только маленькие белые птицы на ней делали его не похожим на траурное.

Неловкую тишину нарушил возникший на пороге спальни Брюс, объявивший о своем прибытии и разложивший аптечку на кровати. Я смущенно вернула книгу на полку, приближаясь к нему. Комната заполнилась резкими запахами.

– У тебя красивая железная дорога, – я положила руку на покрывало между нами и попыталась завязать разговор, нарушая воцарившееся молчание.

Брюс, сосредоточенно смачивавший бинты, улыбнулся. Тони демонстративно отвернулся к столу, стянул первый попавшийся журнал и якобы углубился в чтение.

– Спасибо, – ответил он. – Ей уже много лет, это подарок отца. Позволишь? – он скосил взгляд из-под очков; я, опомнившись, смущенно подала руку. – Раньше там было несколько фигурок собак и Кадиллак, но я их растерял. – Место, к которому он прикоснулся, адский защипало, и я невольно дернула ладонью. – Прости, но будет неприятно, – было видно, что он старается действовать осторожно, однако тянущая боль, казалось, доходила до самых костей и мерзко обволакивала те, заставляя закусывать губу и пытаться не захныкать в голос.

– Брюс хочет стать доктором, – подал голос Тони, лениво листающий страницы журнала с изображением военных самолетов. – И упрямо отмахивается, когда я говорю, что у него куда больший потенциал, нежели для запертого в душном кабинете педиатра.

– И поэтому ты упрямо, – он с легкой издевкой скопировал тон Старка, – зазываешь меня в Нью-Йорк, где у меня нет ни друзей, ни связей, ни перспектив развернуться и хоть где-нибудь пристроиться даже для элементарного проживания.

– Нью-Йорк полон возможностей, если знаешь, в какую дверь стучать.

– У меня нет богатых родителей, которые смогут обеспечить обучение в каком-нибудь элитном научном центре, – судя по тому, как устало говорил Брюс, данный спор был неоднократным и неразрешимым между ними.

– У тебя есть я, – продолжал гнуть свою линию Тони, а Брюс только поджимал губы и качал головой.

– Твоя бескомпромиссность… – он задумался, аккуратно обматывая мою ладонь бинтом.

– Очень хорошо сочетается с твоим альтруизмом.

Брюс фыркнул, и этот звук показался мне смешком с тенью недовольства, которую успешно перекрывало снисхождение.

А после мы задержались на чай, и мне думалось, что я нигде не пробовала таких вкусных пирожных, кроме как в доме Брюса Беннера.

Все былые отрицательные эмоции миновали, точно их никогда и не было.

Комментарий к 6.

Все права принадлежат Нилу Гейману.

========== 7.1. ==========

Короткое: «пап?» и тишина в ответ; мирно спящий на стуле рыжий комок тепла, чудно поднявший лапы вверх и вывернувший пушистую шею; беспечно откинутое одеяло, облаченное в незатейливый постельный комплект с желтыми звездочками на светлом фоне; привычно легший на кнопку «пуска» ноутбука палец; механические, выработанные годами манипуляции вхождения на сайт; несколько сообщений от Хэппи, содержащих песни, которые я прослушаю с вероятностью в пять процентов (везло, что он не требовал детального отчета – присылал картинки с временами понятным только ему одному «ну забавным же» содержанием, аудиозаписи, не имевшие ничего общего с моими музыкальными вкусами, да был на том счастлив); видавшая многое на своем веку серая футболка с английским бульдогом; не презентабельные для улицы, но вполне подходящие для дома выцветшие джинсовые шорты; щелкнувшая «лапка» чайника; перекочевавшая с запястья на волосы резинка, собравшая оные в привычный хвост; хлопок дверцы холодильника; шуршание коробки с чаем; внезапный порыв настроения, потребовавший включить на телефоне нечто из раздела «Borombon» и представить, что ложки – не хуже маракасов, которые было бы очень здорово иметь дома на пару с гигантской, цветастой, мексиканской шляпой и накладными усами; пробивающийся сквозь светлые жалюзи теплый, медово-золотистый, осенний свет – словом, субботнее утро не отличалось от аналогичных ему абсолютно ничем, кроме желания оказаться в Рио-де-Жанейро и подрыгаться на красочном карнавале.

Персидский друг спустился вниз и составил компанию моей неадекватности, не любивший оставаться в одиночестве. Он загнул уши и внимательно следил яркими янтарными глазами за моими ногами, как если бы готовился к стремительному прыжку охотника. Все лодыжки уже были в царапках.

– Не смей, – я нисколько не сомневалась, что он понимает человеческую речь; ну, или хотя бы тон да определенные слова. Нагнувшись, выудила из мятно-зеленого оттенка шкафчика кошачий корм. – Стыдно быть таким толстым, – стоило мелким вонючим сухарикам удариться о чашечку на полу, Снежок подорвался и рысью ринулся к еде. – Стыдно, – не удержавшись, почесала теплую голову и провела ладонью по всей спинке, до самого кончика хвоста-ершика. – Ненасытное животное.

Я взглянула на пакетик чая в кружке, отчего-то передумала и вернула тот обратно. Потянувшись к верхней полке, достала коробку быстрорастворимого какао. Принимающий коричневые оттенки кипяток плескался вдоль фарфоровых стенок; немного сахара, молоко…

Лучшее утро – утро, начинающееся с тостов с сырным кремом.

Раздавшийся хлопок входной двери привлек внимание. В одночасье метнувшись к столу, быстро убавила громкость динамика.

Ты – чертов закомплексованный параноик, Вирджиния Поттс.

Папа объявился на пороге в расстегнутой кожаной куртке. Не хватало старого доброго байка и кривой полуулыбки – создалось бы впечатление, что он сошел с экрана фильма семидесятых годов. Побрившийся. Сегодня какой-то праздник?

– Я купил тебе печенье, – он потряс шуршащей упаковкой круглых печенек с кусочками шоколада, что уминались за милую душу по ночам. Невольно глянула в сторону кухонного гарнитура; и правда, от предыдущей пачки уже мало что оставалось.

Хорошо худею.

– Спасибо, – я засовывала ломтики хлеба в тостер, искоса наблюдая за его манипуляциями. Что-то не так.

Какой-то он… живой.

Не то чтобы Майк напоминал вечно хмурого ворчуна, но и веселился не часто. Продавливал диван в гостиной, разложив по журнальному столику свою «полицейскую чепуху» и вооружившись жестяной баночкой пива, смотрел бейсбол, выезжал на рыбалку с друзьями. Типичный сорокалетний представитель мужской половины человечества. С учетом коллекции клетчатых рубашек и разномастных джинсов на все случаи жизни – среднестатистический житель Штатов, граничащих с Канадой. Копающийся в гараже с перекроенным на сотню ладов пикапом, питающийся полуфабрикатами из микроволновой печи. Не разменивающийся на пустую болтовню.

И где дорога свернула не туда?

– Есть планы на сегодняшний день? – меж тем звучал голос из прихожей, а замок повисшей на крючке куртки брякнул о стену.

Вряд ли? Никаких? Нет, скорее всего? Различные реплики встревоженными птицами метались в голове, покуда пауза затягивалась.

– Поем, – уж лучше бы помолчала еще пару секунд. – Потом сериал, может быть, посмотрю.

Черные джинсы и белая футболка. Куда вы дели того закоренелого холостяка со стажем? Верните мне привычного Майкла Поттса. На нынешнего смотреть… странно.

– Что за сериал?

– Не знаю, что-нибудь вроде… – я запнулась, не зная, что отвечать, ибо только планировала атаковать террором Хэппи с просьбой посоветовать годную ленту для убийства времени. Если кто и знал толк в кинематографе, то это был он.

– Брысь! – запрыгнувший на гарнитур и привлекший внимание отца Снежок спас меня от необходимости вспоминать любые знакомые названия и озвучивать оные. Конечно, при папе попробуй потоптаться по столу. Это я мягкотелая и все с рук спускаю.

– А ты чем займешься? – поспешила перевести тему, искренне надеясь на его моментальную забывчивость. Слишком странный порыв интереса моей персоной и непривычная для него инициатива поддерживать беседу. К прочему, жутко подогревал любопытство столь занятный внешний облик.

Сработало: Майк, вытянув из холодильника белую баночку с золотистым ободком, замялся.

– Вечером выберусь в центр. Тебе машина не нужна? – «пшик», глоток.

Я не удержалась и тихо хмыкнула, моментально напоминая себе его, копируя привычку. Родители и дети – тот иной раз аттракцион развлечений для скучающего наблюдателя.

– Из меня водитель никакой.

И он прекрасно это знает без вызова в памяти.

Мы впервые за долгое время сидели за одним столом; я неловко жевала тосты, Майк с шумом отхлебывал пиво. Не лучшая иллюстрация семейному воссоединению. Минуту, воссоединению? Я взглянула на него исподлобья, стараясь действовать незаметно. Последний раз мы больше обычного присутствовали на одной кухне на Хэллоуин, вырезая тыкву. Что было, в общем-то, очень здорово. Почти как нормальная семья.

– Слушай, может, – откинулся на деревянном стуле, покручивая банку в ладони, – выберемся завтра куда-нибудь? – Настал черед смотреть на папу с легкой иронией, не скрываясь. – Сходим в кафе на Континентал Плейс? Тебе там всегда нравилось.

Лет десять назад.

Я пожала плечами.

– Можно.

Один вопрос: чем вызвано стремление провести досуг со мной? Отец, однако, упрямо игнорировал мое настороженное замешательство.

– Здорово, – он кивнул, встал, одернул футболку. Отхлебнул пива. – Классно, – слово из уст зрелого мужчины прозвучало странновато.

Майк, потоптавшись в проходе, ничего больше не сказал и, очевидно почувствовав себя неловко, исчез в направлении гостиной. Послышались голоса из включенного телевизора. Я слизала с подушечки пальца оставшийся сырный крем, рассеянно поглядывая на осевшую пенку в кружке с какао. До образцового контактирования нам явно далеко.

Снежок дефилировал прочь, помахивая крупным пушистым хвостом. Загляделась на его определенно забавные лапы. Кривоватые, по форме икса. Предатель. Оставшись в полном одиночестве, обратилась всем вниманием к телефону, спеша за мелькнувшей мыслью о том, что было бы неплохо выключить ночной режим «не беспокоить».

10:40, суббота, 12 ноября.

Зеленый значок с белым облачком сообщения:

«Уважаемый клиент 89691052, Вам отправлена посылка №01107061790000».

Типичная девушка-подросток внутри с восторгом потирала ладошки – комплект постельного белья и пижама уже пересекали государственные границы и океаны, шествуя со страниц интернет-магазина в наш маленький городок. Мелочь, глупость, а приятно. Сохраняй я все деньги, выдаваемые папой на повседневные нужды, и не трать оные на всякую съестную ерунду, наверняка выписала бы еще и шляпу. Не знаю, зачем она мне, но хочу.

Олдрич Киллиан:

«Пеппер».

«Доброе утро:)»

Охватило не волнение – подозрение. Киллиан не писал… чуть меньше недели, да и в последние дни диалог походил на вымученную пародию общения. Нахмурившись, напечатала пальцами свободной руки ответ, зажимая другой прислоненную к щеке кружку. Тепло, к великому сожалению, стремительно покидало фарфоровые стенки.

«Как поживаешь?»

Вопрос из разряда бесполезных, честно на который я объяснялась с только, пожалуй, Хэппи.

Набившее оскомину «нормально» предпочла заменить в каком-то смысле синонимичным «хорошо». Как я поживаю? Плаваю в болоте собственной зеленой удрученности, чувств к одному кретину, приобретших характер пагубной и никому не нужной привычки, да ожидании чего-то… неизвестного самой. Возможно, где-то в далекой вселенной и существует это неведомое мистическое желанное, но словами его не высказать. Тоскливо текут мои дела, Олдрич. Именно текут, размываются по убитому асфальту и играют мрачными тусклыми бликами, как разлитые нефтяные лужи.

Киллиан поинтересовался, каковы мои планы на субботу (сговорилась мужская половина вселенной, не иначе), и даже получил честный ответ. В процессе я задумалась, не позвать ли прогуляться Хэппи – в кино, омыться печалью в рюмочной, коею я посещала исключительно из-за самой вкусной картошечки и отбивных на свете, покуда нормальные люди спускались в подвальное помещение «Бара Джоша» с целью крепко напиться, – но оккупировавший душевный настрой интроверт категорически отнекивался. Олдрич последнее время грешил подобными вопросами, но ожидание дальнейших реплик так и оставалось ожиданием, не перерастая ни во что существенное.

Однако со следующим сообщением желудок екнул, а кровь беспокойно ускорилась по венам.

«Может, встретимся?»

Осознание, что я пялюсь на пару слов в телефонном диалоге вот уже с добрую минуту, настигло не сразу.

«Где?»

В груди шевельнулось что-то демонское. Сродни авантюризму, подкупаемому любопытством. Полнейшим диссонансом выступали природные порывы запереться в комнате, спрятаться под одеялом и никогда оттуда не вылезать. Одна часть рассудка кричала: зачем тебе это нужно, глупая? Другая требовала опробовать общение с кем-то, кто не Энтони Эдвард Старк.

Сердце твердило, что моя мягкотелость и неспособность говорить малознакомым людям «нет» однажды сыграет гадостную роль.

«Я хотел пригласить тебя в гости».

Пальцы замерли над экраном в нерешительности, а губа по привычке оказалась втиснута в плен зубов.

«Показать тот обрыв и познакомить с собаками».

Под «тем обрывом» он подразумевал живописную самобытность лесов и скал, которую часто по моим же просьбам фотографировал и присылал. Упоминание о собаках вызвало улыбку – ретривер Ахилл и белая дворняжка Нотти с коричневыми ушами были для Киллиана такими же друзьями, как для меня – кот.

Я печатала: «Как мне туда добраться?», корила себя, мгновенно одергивала с приводом аргументов о необоснованной предвзятости, затыкала внутреннее беспокойство и попутно с недовольством признавала, что единственный якорь, который держал меня на пристани дома и малоумной изоляции, носил фамилию «Старк».

«Я сейчас в городе, могу заехать за тобой».

Кружка и тарелка из-под тостов с грохотом полетели в раковину. По пути посчастливилось удариться о ножку стула. Тихо выругалась. На скорую руку открутив краны и схватившись за губку с моющим средством, я, пожалуй, демонстрировала чудеса спешки.

Вода стекала по локтям, влажные пальцы тыкали в сенсорный экран:

«Давай через тридцать минут?»

Загреметь посудой, шкафчиками, напугать Снежка походкой неуклюжей бегемотицы. Согласное сообщение от Киллиана. Уточняющее – с адресом проживания.

– Я поеду с друзьями за город, – оповестила удивленно проводившего меня взором Майка, перепрыгивая через одну ступеньку на второй этаж.

– Когда? – донеслось вслед прежде, чем я успела бы хлопнуть дверью ванной.

– Сейчас!

Посмотреться в зеркало и тихо застонать. От тяжелого вздоха отросшая челка на мгновение слетела со лба и безнадежно сокрыла половину лица. Вдох-выдох. Успокойся, Поттс. Тебя просто позвали в гости. К Хэппи ты ведь частишь по разу в пару недель стабильно.

Зашумела вода в раковине, и я схватилась за зубную щетку, выдавливая по неосторожности слишком много пасты.

Хэппи – не Олдрич, чтоб его, Киллиан.

Полчаса.

Я образовывала хаос в косметичке, несколько раз пропуская тушь прежде, чем взгляд наконец-то сфокусировался на черном тюбике.

Пол. Чертовых. Часа.

Угомонись, иначе выткнешь себе глаз.

Распустив хвост и едва не заскулив от состояния волос, воткнула плойку в розетку. Положение хуже губернаторского. Привести себя в более-менее презентабельный вид за тридцать минут – гиблое дело.

Все бы, возможно, было куда проще, если бы кое-кто не опутывал собственную жизнь сетью никому не сдавшихся запретов и хоть раз в год отвечал взаимностью парням, оказывающим какие-никакие знаки внимания, а не ожидал у моря погоды.

Распахнуть платяной шкаф, бесцельно вглядываться в его содержимое, забывая задаться вопросом, что надеть. Я с трудом подавила желание осесть на пол, понимая, что это – самая худшая часть сборов.

Господи, ты собираешься на обыкновенную дружескую прогулку.

Раздвинула вешалки, упорно борясь с резким приступом паники. А вдруг не дружескую? Хоть я и абсолютно не смыслю во всех деталях нормальных взаимоотношений между мужчиной и женщиной, нет необходимости быть гением, дабы понять, что целующий в щеку при первой же встрече парень – не лучший кандидат в список приятелей.

Платье? Джинсы и свитер? Джинсы и футболка? Юбка и блузка? Голова шла паническим кругом, одежда рябила перед глазами. Выхватив с полки серые штаны и придирчиво осмотрев те, повернулась к белому резному зеркалу во весь рост в углу, подле кровати, и наскоро скинула домашние шорты.

Череда тяжелых вздохов с привкусом разочарования. Обтягивающие и севшие после стирки джинсы бескомпромиссно отказывались сходиться на талии и налезать. Кто заикался про купленное печенье? Дьявольщина.

Я бесцеремонно откинула деталь гардероба, с раздражением выдвинув ящик комода и копаясь в горе колготок. Черные? Телесные, плотные, капроновые? Белые полетели на покрывало. Через пару секунд раздумий отправились обратно к собратьям. Телесные.

По возвращению в ванную отведенное время сократилось на десять минут. Еще столько же ушло на то, чтобы хотя бы немного завить концы.

Собираешься, как на свидание.

Я гнала дурацкие мысли прочь, постепенно утомляясь от не самых адекватных проявлений человеческой натуры, вроде дискуссий с альтер-эго. Вешалка звонко ударилась о заднюю стенку шкафа, когда я стянула тонкий светло-голубой джемпер. Судя по погоде, на улице еще не настолько ударил ноябрьский холод, чтобы наслаивать на себя рубашки, кофты и утепленные на сотню раз куртки.

Некстати вспомнилась парка-маргинал, после походов Тони перекочевавшая в папин гараж со статусом «мягкой тряпки». Благо, не узнал, при каких обстоятельствах я убила несчастную вещь – он итак Старка недолюбливал. Вполне обоснованно.

Я даже успела сменить одну цепочку на другую и надеть со скуки сережки, когда позвонил Киллиан. Мои окна выходили во двор да к соседям, и я немножко пожалела, что не могу выглянуть за кружевную шторку и морально подготовиться к встрече. Не дай бог увидеть Майку, как я сажусь в машину с неизвестным парнем.

А он узрит. О, непременно. Роль блюстителя закона и порядка у него в крови.

Я на ходу наматывала шарф и ныряла в рукава пальто, раз за разом поправляя задирающуюся юбку. Вот чего точно не хватало, когда нервы без прочего на пределе.

– Я поехала, ключи беру. – Папа объявился в проходе, и по нарочно расслабленной позе я догадалась, что первым делом, едва захлопнется дверь, он прилипнет к окну.

– Хорошо повеселиться, – до предела наигранная безучастность даже для него.

Пробубнив под нос сомнительное: «Угу», выправила волосы из-под ворота. Повеселиться. Здорово бы знать, насколько двусмысленным может оказаться пресловутое пожелание.

«Твой нынешний похож на него, по-моему, очевидно».

Я спускалась по ступеням в удивительно не промозглую ноябрьскую субботу, пряча нервную улыбку за закушенной губой, где возле золотисто-оливкового «Ниссан Патрол» стоял живой, не сокрытый сетью и разделявшими километрами, Олдрич Киллиан.

Уж лучше бы Роджерс.

Интересно, что бы он подумал, если бы я развернулась на сто восемьдесят и опрометью кинулась в дом?

Что я вообще, черт побери, делаю?

– Привет, – я не знала, как следует с ним общаться на короткой ноге, но Киллиан оборвал все мысли и пути к отступлению, шагнув навстречу и протянув руку для неформального объятия.

– Привет, – уже и забыла, какой он высокий – порядком на добрую голову. Пусть ростом я пошла в Майка, но на его фоне чувствовала себя карликом. – У тебя приятные духи.

– Ам, – затащите меня в ад и избавьте от необходимости реагировать на… комплимент? – Спасибо, – смешок с нотками истерики сдержать не удалось. Олдрич, возможно, принял это за смущение.

– Отсюда сорок минут езды, – он передвигался впереди меня, и, стоило подойти к двери, с удушливой вежливостью открыл ее.

– Спасибо большое, – господи, как с ним после такого в машине ехать? Я старалась не запнуться и усесться без позорящих катастроф, однако руки предательски не слушались, готовые подвести при любом удобном случае и лишить точки опоры.

Попыталась вспомнить, когда мне последний раз хоть кто-нибудь оказывал подобные знаки внимания. На ум пришло безотрадное слово «никогда».

А, может, он просто хорошо воспитан? «Слишком хорошо», – тут же вмешался ехидный внутренний голос. И я, дура, выдумываю всего раньше времени…

Или ему что-то от меня нужно. Параноик в груди бунтовался и стучал о ребра, взывая к рассудку. Данная теория определенно не находила отзыва симпатии.

Сомневаюсь, что Киллиан вывезет меня в лес, изнасилует, ограбит и убьет, но кто разберет парней.

Он сел за руль, заводя мотор. Радиоприемник огласил салон стартовавшей с начала музыкой – явно диск. Киллиан вырулил на дорогу; мне осталось лишь поежиться в жалкой попытке слиться с сидением. Не к месту представилось, что весь этот спектакль видел отец.

Отлично. Не хватало, чтобы он начал думать, будто у меня появился парень.

«Может быть, я жил ради выходных, может быть, я жил ради своей холодной души…»*

Благо, голова с утра не болела – иначе ритмичные мотивы очень скоро свели бы с ума.

Все надежды отвернуться к окну и наслаждаться относительным спокойствием, как часто бывало с Тони, который просто-напросто принимался подпевать, игнорируя всех и вся вокруг, рассеялись, подобно облачку выхлопных газов за нами, стоило Олдричу заговорить:

– Ну, рассказывай, что нового за неделю произошло?

***

Проезд по трассе напоминал удручающую однотонность, достойную фильмов ужасов – по одну сторону тянулась лесная зона с облетевшими деревьями: грязно-коричневая, оттенков охры, кишащая паутиной голых острых веток; по другую неприветливые кривые стволы накренялись вниз, к полосе маленького обрыва, что уходил в протекающую реку.

Справедливости ради стоит заметить: вскоре мы въехали в лесную черту, и виды приняли облик многим привлекательней. Под шинами «Ниссана» умиротворенно шелестели лужи – ночью крапал дождь. За окнами простиралось море зелени: листва; чередовавшиеся с толстыми, черными от прошедшей стихии, мшистые стволы елей; на земле – толстый ковер из папоротника. Только у самой дороги полная влаги почва мелькала красно-коричневой полосой с желтыми бликами опавших листьев, а верхушки деревьев столь высоко тянулись к небу, что не представали взору из-за густого молочного тумана, одеялом накрывшего территорию. Солнце на данном участке трассы спряталось, точно по волшебству.

Казалось, время здесь не властвовало, и все давно застыло в недвижимом изумрудном мраке.

– До моего дома нужно еще проехать прямо, – заговорил Олдрич после затянувшейся паузы, нарушаемой в пути звучащей из автомагнитоллы музыкой, – но мы свернем к обрыву, – машина, в самом деле, изменила траекторию движения на развилке. – Я же обещал.

Он источал вполне дружелюбный настрой, однако я все равно бы не отказалась от третьего пассажира в салоне. Глупое, ничем не обоснованное беспокойство.

Через несколько минут в зоне видимости замаячил тот самый скалистый утес, который мы миновали по дороге на «вечеринку на природе».

– Эй, это же та скала, что у косы пляжа?

Мой энтузиазм веселил Киллиана.

– Она самая, только намного ближе и с иного ракурса, – Олдрич вывернул с дорожного полотна и притормозил на свободной для импровизированной парковки зоне. Заглушил мотор; музыка стихла. – А дальше пойдем пешком, – все та же «хищная» улыбка половиной рта.

Возникла необходимость миновать малую часть леса. Киллиан протянул руку.

Господи, зачем я на это подписалась.

Ладонь чем-то напоминала Тони, только с более длинными пальцами и холоднее. Интересно, кому нужно помолиться, чтобы он… держал себя в узде? Готова почитать Аллаха, Ра и поклоняться языческим тотемам. Только соблюдай дистанцию, ради всего святого.

Под подошвой сапог мягко пружинил мох, сменившийся твердостью. Грубый серый камень на разных ярусах покрывала желтоватая и зеленоватая растительность. Мы вышли к обрыву.

Перед глазами бушевало море, с шипением ударялось волнами об одинокие скалистые островки, невеликие по размеру, разбросанные, подобно игральным кубикам на покерном столе, а серое небо растворялось в тумане. Олдрич больше не держал моей руки; я осторожно наклонилась вперед, оставаясь, однако, в паре добрых шагов от края земли.

Темная вода и пенистые блики. Наверняка немыслимо холодная. Волны тревожно плескались, набегая на острые выступы.

– Это невероятно, – осознание, что я с чистым восторгом улыбалась, настигло, когда скулы начали болеть. Хотелось достать телефон и начать фотографировать все вокруг, но риск предстать в глазах Киллиана легкомысленной, глупой «типичной девушкой» сковывал руки. В моменты, сродни этому, я особенно жалела о неимении профессионального фотоаппарата. Или полароида – есть особенный романтический шарм в этих маленьких моментальных снимках с привкусом шестидесятых.

– Туман немного все портит, а так здесь и правда недурно, – он стоял чуть поодаль, спрятав руки в карманах.

– Как в кино, – я осматривала кривую ель, росшую прямо на краю утеса.

– Почти, – с ироничным смешком.

Вдалеке проглядывалась цепь гор с мерцающими белыми шапками снега. Скоро и в городе пахнет первыми ветрами зимы.

Оторваться от развернувшегося пейзажа было тяжело, однако вынуждать Олдрича ждать, пока я вдоволь проникнусь каждой ветвью, в планы не входило. К дороге мы направлялись подчеркнуто медлительно, и, если для него это значило нечто иное, то мне попросту не хотелось покидать скалу.

Теперь все мои мысли будут об этом месте. Надо бы однажды вытащить сюда Хэппи, зная ныне дорогу – он всегда разделял мое восхищение красотой окружающего мира, окажись то поход на крышу многоэтажного жилого комплекса в центре или выезд за черту города.

Ближе к его участку туман начал рассеиваться, и на подъездной территории уже вовсю светило, подобно утреннему на Восток-Кинкейд-стрит 12, солнце.

Это и впрямь оказался охотничий домик: деревянный, выкрашенный кирпичного цвета краской, одноэтажный, с маленькими белыми окошками и усыпанной опавшими листьями крышей. Рядом в беспорядке громоздилась гора поленьев, пристройка, смахивавшая на сарай, и даже старая, пробитая лодка.

Киллиан завел разговор о байках, предложил зайти в гараж. Я была не против; выбирать так или иначе не приходилось, а продвигаться к дому и, боже упаси, его комнате желание грело слабо.

Помещение напомнило любительскую мастерскую: великое множество инструментов, убитый автомобиль с завешанным пыльным одеялом стеклом, пирамидка колес в углу, дубовый столик да магнитофон.

– Гоняет до сих пор, хотя собран в годах пятидесятых, – Олдрич рассказывал об огромном черном мотоцикле, стоящем по центру и притягивавшем взор своей массивностью и величием времени. Я медленно обходила этого монстра, отполированного до блеска, не решаясь прикоснуться к грубым ручкам. Взглянула в круглое блестящее зеркальце; фантазия мгновенно пририсовала на моем месте девушку в пышной юбке и с красной помадой на губах, а за ее спиной – огни деревянных столбов фонарей, придорожная закусочная, обитая черно-белой плиткой внутри, парень с зачесанными волосами, зажатой меж пальцев тлеющей сигаретой… – Хочешь прокатиться? – голос ворвался в сознание внезапно, вытеснив успевшие заиграть мотивы Элвиса Пресли.

– Что? – он шутит или в могилу свести хочет?

Готова спорить, в моих глазах отразилось дикое изумление. Киллиан поспешил заверить:

– Не бойся, я объезжаю его лет с четырнадцати, – чужие руки на собственной талии.

Вдох, выдох.

– Я, – тормози. Стой там, где стоишь. От волнения язык размяк и превратился в бесхребетного ската, упрямо прилипшего к ротовой полости. Хотелось выскользнуть и попросить не переходить черту, но разум ехидно выкрикивал: «Ты сама пришла в его логово; сама и выбирайся из этих хищных лап», – верю, просто я, – Киллиан сократил дистанцию… лавина паники уперлась в плотину обстоятельства. Выдох. Он оставил почтительные сантиметры личного пространства без вторжения. Я чувствовала запах его парфюма и исходящее от тела тепло, но не более, – машин боюсь.