Текст книги "Мое побережье (СИ)"

Автор книги: Luft_waffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– Это потрясающе, – я не сдержалась и глупо улыбнулась, разглядывая окрашенные закатом непривычным огнем волосы. Они действительно мои? В прическе не было ничего сложного, но… но. – Это так здорово и идеально.

Аккуратно. Изящно. Красота в простоте.

– В свое время я тренировалась на племяннице, – было видно, что она смущена, но по-доброму, искренне. – Она окончила школу три года назад, давно учится в университете, но на все праздники просила привести ее голову в порядок. Моя сестра с трудом умеет плести косички.

Тихий стук секундной стрелки прикроватного будильника терялся, когда Лесли начинала разговор.

Я была почти собрана, когда на первом этаже раздалась трель дверного звонка. Спешные шаги, два голоса, вступившие в короткий диалог. Стив; кажется, доктор Харрис предложила ему чай, и, судя по приглушенным стукам, он согласился.

«Затих минор, воспрял мажор, король творит молитву: аллилуйя»*. Солнце догорало последними лучами, скользя по темным черепицам соседних домов и невесомому серебристому шелку.

Непривычно столь долго стоять перед зеркалом, поворачиваясь то одним боком, то другим. То думая о том, что я выгляжу глупо, то – о том, насколько платье потрясающе.

Нет, я не выйду из дома. Никто не затащит меня на танцевальную площадку. И ресницы накрашены слишком сильно, и…

Ради всего святого, Вирджиния Поттс, угомонись.

Проверив в сумке сменную одежду для сна, зубную щетку и туфли, я второпях кинула к арсеналу под названием «вещи для ночи в “летнем доме” Старков» расческу и зачем-то – помаду. Хотя, возможно, жест был оправданным – велик риск, что я от волнения «съем» ее с губ еще в машине Роджерса.

Идею о продолжении банкета в доме на берегу моря Тони озвучил сразу, едва наше трио наконец-то собралось за одним столом во время обеда. Это было почти традицией – отмечать большинство праздников или им подобных событий там; прошлое Рождество я даже встречала в обществе Джарвиса, Старка-младшего и привезенного за компанию Снежка, ибо Майк стоял на патрулировании, а оставаться одной в такой вечер отчаянно не хотелось. В первую очередь я попросила позвать и Брюса тоже, но Тони успокоил меня и заверил, что Беннер заявлен в список приглашенных заведомо и безапелляционно.

Старк умудрился заманить в свое уединенное гнездышко Наташу. Первой мыслью в голове был вопрос, хорошо или плохо я отношусь к сему факту, но потом вспомнился Брюс, и все встало на свои места. Без Роуди, разумеется, никакое застолье не начиналось; также Тони позвал некого Клинтона Бартона, своего приятеля из компании и близкого друга Наташи – лично мы не были знакомы, но имя находилось на слуху. Я настояла на кандидатуре Стива – не назло, а просто потому, что он действительно хороший парень. К удивлению, Старк даже не фыркнул, легко согласившись. Возможно, мне просто удалось поймать момент, когда он был в слишком альтруистичном расположении духа.

Стивен такого предложения не ожидал, однако изумления не выразил – выдержка, надо полагать. Мы условились, что он с Наташей и Клинтом поедет в одной машине; Хэппи, Роуди и я – в другой. Сама же звезда вечера и отчасти хозяин дома по совместительству не мог не выделиться и поехать в почти царском одиночестве, прихватив на переднее сидение очередной новой двухместной иномарки Брюса.

Заглянувшая в комнату Лесли вытянула из вороха мыслей и сообщила, что Стив уже приехал. Я кинула рассеянное: «Иду», а сама в очередной раз прилипла к зеркалу, поправляя лиф платья.

Черт возьми. Чувствую себя в нем голой.

Стив сидел на кухне, спиной ко мне, и что-то негромко говорил.

Я невольно притормозила в прихожей, пользуясь моментом и разглядывая как всегда идеально уложенные волосы и спину, обтянутую черной тканью пиджака. Кто бы мог подумать, что он такой широкий. Движение в бок – и взору предстала его собеседница, медно-рыжие локоны которой невозможно было спутать ни с чьими. Только в этот раз они почему-то были значительно короче. Постриглась?

– Привет! – заметив меня, Наташа выглянула из-за плеча Роджерса, улыбнулась и помахала. – Прости за вторжение, весь день сегодня с ним таскаюсь. Должен же кто-то собрать Золушку на бал.

– Привет, да ничего, – я подобрала подол и сделала несколько шагов по направлению к ним, – вы готовы?

Стивен обернулся и приоткрыл рот, собираясь, по всей видимости, поздороваться и ответить на вопрос, но почему-то замер с кружкой в руках.

– Что? – я разволновалась и принялась оглядывать себя в пределах возможностей. Испачкала помадой, просвечивается грудь? Лучше, если я узнаю об этом до прихода в школу. – Что-то не так?

– Нет, – после недолгого молчания. – Нет, все в порядке, даже слишком.

Взгляд проскользнул снизу вверх, вызывая невольную ассоциацию со сканером, задержался в районе плеч. Тех самых плеч, из-за которых я порой испытывала волну жуткого комплекса – после того, как однажды Тони назвал их тощими и угловатыми (не в обиду, конечно – это он себя оправдал). Захотелось прикрыться первым попавшимся под руку шарфом.

– Роджерс, ты уже можешь поставить чашку, – голос, чуть насмешливый, разрушил воцарившуюся неловкость.

Я не видела взгляда, который Стив подарил Наташе, но по ее шальной улыбке, спрятанной за пузатой кружкой, и игривых огоньках в глазах могла представить.

Сборы не заняли много времени. Стивен вел себя, как настоящий джентльмен, а судя по тому, как спокойно Наташа реагировала на протянутую ей куртку и продолжала незатейливо рассказывать про какого-то Райли, ныряя руками в рукава, подобное явление было в порядке вещей. Захотелось уважительно похлопать – передо мной словно маячил раритет, сбежавший из музея и ныне покоряющий своими манерами. Восхитительно и печально одновременно признавать факт, что парни, подобные ему, еще не перевелись, но в количестве один на сотню.

Потребовалось приложить усилия, дабы не раскраснеться на месте, стоило ему проделать подобный трюк с курткой и по отношению ко мне. Пуховик и бальное платье, я била все рекорды по сочетанию несочетаемого. Увы, пальто в такую погоду не наденешь, а гламурной шкурки, как в фильмах о тридцатых годах, у меня в гардеробе не завалялось. К величайшему сожалению – всегда о ней мечтала.

Я сидела впереди, аккуратно придерживая подол и всем сердцем надеясь, что он не успеет помяться в дороге.

– О, да ладно тебе робеть, сделай погромче, – мелькнувшая с заднего сидения рука по-хозяйски потянулась к радиоприемнику, и в следующий момент салон огласили мотивы джаза да старый добрый баритон Луи Армстронга.

– Почему бы тебе не пристегнуться?

Я не была уверена, но мне показалось, что ответом на сдержанную реплику был тихий смешок.

***

Спортзал, умело украшенный и почти утерявший тень своего первозданного назначения, был полон народу. Под потолком на тонких ниточках – будто бы парили – висели крупные пушистые снежинки. Периметр венчали блестящие в свете установленных по углам прожекторов ленты, напоминающие сосульки. Все вокруг сверкало холодными и завораживающими оттенками голубого.

Белоснежные скатерти, накрытые столы с легкими символичными закусками, сдвинутые к стенам. Место танцевальной площадке было отведено по центру. Круглые столики стояли небольшими стайками то тут, то там.

За них, однако, никто не спешил усаживаться. Народ сновал вдоль помещения, цепляя стулья ногами, хвастаясь нарядами, красуясь. Преподавательский стол уже занимали учителя, переговаривающиеся между собой.

От платьев девчонок, пестрящих своим разнообразием, буквально разбегались глаза. Я пыталась осматривать каждого, кто попадался на пути, однако в скором времени картинка начала плыть. Стразы, слишком много стразов, то яркие, то схожие между собой оттенки рядом – все сливалось и мешалось.

Свободной рукой Стив потянулся к светло-серому галстуку, подобранному, очевидно, после моего сообщения о цвете платья, и ослабил узел. Другая была занята ведением под руку меня; я прижалась ближе, когда одна особо ретивая особа чуть не сбила нас с ног, несясь в лишь ей известном направлении.

– Ты видишь где-нибудь нечто, похожее на стол с компьютером или колонки?

Стив прищурился, выглядывая поверх голов.

– Пытаюсь увидеть, но… а нет, стой, нашел, – он потянул меня через толпу, и я успела тысячу и один раз проклясть весь белый свет, поджимая подол, рискующий быть затоптанным, и шикая сквозь зубы.

Проклятая Уэшвилл выглядела эффектно. Чтоб ее. Я даже не побоюсь слова «сексуально». На ней было не платье – костюм из топа, едва доходящего до пупка, и короткие шортики бежевого цвета, украшенные бисером. Голые стройные ноги прикрывала плиссированная юбка в пол, застегивающаяся на талии и оттуда же расходящаяся, так или иначе обнажая бедро каждый раз, когда она совершала энергичное движение. Высокая шпилька, распущенные волосы, темные тени.

Стало до безобразия грустно.

В довершение всего, Старк это самое бедро почти пожирал глазами. Как куриную грудку сегодня на обеде.

Интересно, еще не слишком поздно вернуться домой?

– Красиво, но вульгарно.

– А? – шепот Роджерса над ухом вернул, наконец, в реальность и помог оторваться от разглядывания этой парочки, шушукавшейся в полуметре от нас.

– Я про платье Норы.

Смущение накатило столь масштабно, что жарко стало отнюдь не только лицу. Только не надо говорить, что он все понял. Или… а что он, собственно, мог понять? Ревность? Вряд ли. Волнение по поводу собственного внешнего вида – возможно. Я мысленно заставила себя успокоиться и потянула Стивена к столу с музыкальной аппаратурой, насильно переключая внимание от Уэшвилл к Старку. Вот уж кто действительно ничем не был обременен.

Костюмы всегда сидели на нем превосходно.

Кажется, этого человека с самого детства на каждый знаменательный день упаковывали в крошечные пиджаки, затягивали на шее бабочку и без устали гордились столь прекрасным чадом. Не будешь тут избалован хвалебными речами. Собственно, сейчас практически ничего не изменилось – пиджаки по-прежнему идеально подходили ему, а взгляды девчонок липли, как те мухи к ленте в магазинчиках на автозаправках. Разница заключалась только в развороте плеч, который стал выглядеть куда внушительнее, нежели в пять лет.

Нора, словно почувствовав внимание со стороны, обернулась.

– О, вот и они! Стив, выглядишь шикарно. – Я подавила рвотный рефлекс, даже не беспокоясь о том, чтобы скрыть свою реакцию, когда она резким маятником качнулась к ошарашенному Роджерсу и мазнула губами по щеке. Я же, видимо, была для нее чем-то сродни пустому месту. – Значит так, сперва говорит речь директор, потом выступаю я и приветствую всех… – я не слушала. Надеюсь, Стивен запоминал хоть десятую часть ее трескотни и не упустит момент, в котором повествуется о танце. Я не слушала.

Это было похоже на немое кино. Или на джаз в машине Роджерса, когда игра трубы постепенно сходит на нет, и все вокруг медленно замирает, оставляя лишь приглушенные ноты рояля на фоне и тусклый прожектор, вырывающий из общего окружения двух людей, стоящих друг напротив друга.

Тони держал в руке пластиковую бутылку кока-колы, но чутье мне подсказывало, что данного напитка там была только разбавленная часть. Этот взгляд человека, глотнувшего нечто крепкое «для настроения», ни с чем не спутаешь. Льющаяся через край самоуверенность в потемневших глазах и бьющее по нервам откровение – каждая эмоция настоящая и на лицо.

Взгляд, от которого петелька на шее душила. Не тот, что у Стивена, глаза которого не находили места и точки опоры. Эти глаза знали, куда смотреть, знали, что заставляют чувствовать, и не прерывали акта садизма.

На бедра – слегка склонил голову, будто прикидывая, есть под юбкой белье или нет. Очевидно забывая, что я – не его Уэшвилл.

Вверх и все больше тормозя с каждый мгновением приближения к груди. Он даже не попытался скрыть свою пошлую, возмутительную и… поразительно прекрасную игривую ухмылку, разглядывая то, что не было прикрыто бюстгальтером – ничем, кроме моей тонкой жидкой платины.

Жар от смущения не давал вздохнуть и маревом окутывал мозги. Сердце забилось, точно ошалелое – как еще ребра удерживали?

А затем коньячные глаза устремили внимание к плечам, и почему-то замерли, рассеяв фокус. Время от времени скользя к шее и теряясь.

Никогда прежде мне еще не хотелось так страстно щелкнуть пальцами перед его носом или оказаться в этой странной голове, попытавшись хоть одним глазком подсмотреть, что же там творится.

Я не вытерпела и нервно закусила губу, с неудержимо растущей паникой осознавая, что он перевел взор на них.

Стив, пошевеливший рукой, в которую я так отчаянно вцепилась, спас меня от необходимости играть в эти его чертовы игры на стойкость. Я проиграла. Такая слабая.

Слишком сильно ты на меня влияешь.

– Может, сходим к столу с едой?

Не имею представления, какую степень сокрушения выражало мое лицо, но Роджерс поспешно кивнул.

– У нас около десяти минут свободного времени.

Он не успел договорить, как я мертвой хваткой сжала его локоть и потащила прочь от Уэшвилл, от колонок и от него, капитулируя позорно и безнадежно.

Десять минут. Если я простою десять минут на улице, успею ли я остыть хотя бы наполовину?

– Я бы выпила что-нибудь, – сообщила не столько Стиву, сколько просто озвучила мысль вслух.

– Тут должна быть вода…

– Не воду – водку с мартини, скажем. Предельно сухой, с оливками. Да, много оливок, штуки три, не меньше.

Растерянный взгляд Стивена, не до конца понимающего, говорится это серьезно или он чего-то недопонимает, я предпочла проигнорировать.

Характерная тишина вкупе с приглушенным светом, воцарившаяся в зале перед тем, как заиграет музыка, накаляла нервы до предела. Мир будто бы сузился до одной точки, стоящей в нескольких метрах от меня напротив, имя которой – Стив Роджерс.

Это танец. Это просто один, пропади он пропадом, танец, к которому мы готовились месяц. Движения были доведены до автоматизма, но напряжение ослабевать не спешило – тогда, в зале, на нас не глазел целый поток, жадно ждущий то ли чего-то грандиозного, то ли чьего-нибудь падения.

Заиграл проигрыш; я едва не запуталась в подоле платья, лишившись высоты в виде каблуков, однако почувствовала себя меж тем невероятно счастливой. Кто знает, оступилась бы я или нет от волнения, не реши в последний момент снять туфли и переобуться в захваченные на всякий случай балетные чешки. Земля под ногами в них ощущалась в сто крат уверенней.

Стив поднял руку, позволяя мне прокружиться под его локтем. Присел на одно колено – конечно, фантазия Уэшвилл была до примитивности ограниченной.

Колебание воздуха – становится сзади и подставляет выпрямленные горизонтально руки под мои ладони, удерживая мягко, но крепко.

«Ты все еще видишь, что я чувствую?»*

Раз-два-три, раз-два-три, поворот.

«Мне становится легче…»

Уцепиться за протянутые ладони. Раз-два-три. Так близко, что стукаются коленки. Раз-два-три; как в «Гордости и предубеждении». Столь далеко, что мышцы натягиваются, сродни струнам.

Раз-два-три. В ту самую стойку, правильность которой я ему корректировала после занятия, оставаясь вдвоем наедине с зеркалом. Теплая рука касается голой спины – кажется, слишком горячей, хотя это Стив, а не я, облачен в пиджак.

«Когда ты заключаешь меня в объятия».

Рука в руке, быстрый вальс. У Роджерса широкий шаг. Хочется обнять его и сказать, что он большой молодец, когда он не забывает про принцип «обхожу партнера-уступаю партнеру».

Стив ни разу не сбивается и не теряет равновесия от кружения, ловко подстраивается под мои движения, едва мы не сталкиваемся с нерасторопной парочкой, дамочка в которой была на высоких каблуках – без толики сопротивления опускает руку одновременно с моей, не приходится даже с силой дергать вниз, дабы не убить несчастных.

Он не слишком теряется, когда мы смещаемся на самый центр, и наступает на мое платье рекордный один раз – это на фоне Тони, за которым я умудрялась наблюдать боковым зрением, и чья нога буквально запуталась на высокой скорости в летящей юбке Уэшвилл.

«Дай мне то, во что я поверю».

Так просто с ним двигаться. Словно летишь по воздуху.

Я боялась, что руки заскользят по шелковой поверхности платья, но ничего страшного не произошло, когда Стив без труда поднял меня и быстро прокуружил.

Все проходит намного лучше, чем ожидал, наверное, каждый из нас. Несмотря на проблемы, созданные нарядами девочек и поразительной «деревянностью» некоторых парней, ощущавших себя в пиджаках, точно дровосек на светском приеме, да несколько столкновений во время танца, никто не упал, не уронил ближнего и не свернул себе шею.

Мы держимся за руки, а нам даже аплодируют. Ощущение, едва ли сравнимое с чем-то другим – единство с партнером, поднявшийся до потолка и не спадающий восторг от танца, приятный адреналин и непривычно дружественная атмосфера, заполнившая зал. Я не сдерживала улыбку и с удовольствием наблюдала, как изрядно был доволен своим удачным исполнением Роджерс, хоть и пытался это скрыть.

Ведущий что-то начал говорить. Что-то, не представляющее никакого для меня интереса. Точно забывшись и не до конца отойдя от необъяснимой эйфории, я помахала шествующему к нам Хэппи и приветливо обняла его, не выпуская из своей руки ладонь Стива.

– Классный танец, ребят, – по глазам вижу – не врет. – Я прямо не ожидал, что мне понравится.

– О, ну спасибо, – даже мое фырканье получилось несерьезным.

– Честно! Нешвир же тут за главную была.

– Уэшвилл, Хэппи, – засмеявшись, я упустила момент, когда к нашей небольшой компании присоединился еще один человек. – Нора Уэшвилл. Что за комбинация имени и фамилии.

Хэппи только невозмутимо вздернул бровями:

– Как с языка сняла.

– Поаккуратней с шутками про язык, не все у нас здесь свободные пташки, – одна фраза – и ощущение праздника и радости как рукой снимает.

Я уже приготовилась ляпнуть в ответ очередную невразумительную чушь – не важно, какую конкретно, главное, чтобы он прекратил, наконец, так себя вести, но наткнулась на скептический взор карих глаз, опустившийся к рукам, которые, к моему внезапному ледяному осознанию, все еще были сцеплены.

О, господи.

Только не говорите, что он подумал, будто мы…

Боже, каков болван!

– Извините, мы на минуту, – одним быстрым движением вытянув руку из тут же разжавшейся ладони Роджерса, я постаралась как можно яростней вцепиться в локоть Старка. Тот в ответ состроил гримасу капризного ребенка, чья суетливая мамочка опять закрыла ему глаза на сцене поцелуя и потащила в детскую, включать мультфильмы, и предсказуемо вырвался.

Не то чтобы подобная реакция задела – просто всколыхнулось на дне старое доброе раздражение.

Оказавшись в месте, где не так громко играла музыка, я остановилась.

– Ну? И что это опять было?

Если судить по лицу Тони, то для него моя фигура представляла не больший интерес, чем прожектор неподалеку.

– Ты меня притащила сюда в разгар веселья, у тебя надо интересоваться.

– Я про Стива, – с нажимом. Пока терпимо. Только не выводи меня, бога ради. Итак нервы ни к черту.

– Не надоело еще приставать ко мне со своим Роджерсом?

– Он не мой Роджерс!

– Просто хватит отрицать, что вы встречаетесь.

– Мы… что? – от услышанного я забыла всю тираду, что собиралась на него выплеснуть. – Издеваешься?

– Я-то как раз…

– Господи, Старк, повзрослей! – я не выдержала и повысила голос, игнорируя факт, что стайка каких-то девчонок обернулась в нашу сторону. – Поведение на грани маразма.

Его царское величество наконец-таки соизволило одарить меня вниманием.

Самовлюбленный, надменный… грр.

– Да ну тебя, – я развернулась и успела сделать несколько шагов прочь от темного уголка. Запах – этот невыносимый запах – достиг обоняния прежде, чем плеч коснулись большие и теплые руки.

Не стой так. Не стой так близко, ничего не говоря и опаляя затылок своим невозможным дыханием.

– Извини.

Тони качнулся, приближаясь на пару сантиметров, которые на подобном расстоянии были особенно ощутимы. Ладони скользнули ниже, вызывая предательские мурашки по всему телу, и затормозили в области предплечий.

– Пообещай, – я кашлянула; собственный голос казался чужим, – что вечер пройдет без всего… этого, – на выдохе. Ткань пиджака проехалась по лопаткам.

– Этого? – он издевается. Пальцы невесомо поглаживают… пульс. Место, где расположен пульс. Господи, как это называется? Почти ласкающие, чтоб их, прикосновения к запястьям. Из черепной коробки напрочь вышибает все мысли.

– Без шуточек про Стива, – уму непостижимо, скольких усилий мне стоило составить несколько слов в короткое предложение.

– Прекрасно выглядишь, откуда такое платье?

Съезжает с темы, сбивает с толку.

Ненавижу. Ненавижу, Старк, ненавижу и теряю голову.

– Что ты делаешь? – смотрю вниз и не могу оторваться от вида того, как он накрывает тыльную сторону ладони и медленно переплетает пальцы.

– Ты смущаешься? Ты покраснела, у тебя щеки розовые, – колебания воздуха от чужого дыхания в районе шеи, гонящие кровь по венам с удвоенной силой.

– Я? Я – нет, вроде нет. Просто ты мой лучший друг, и все на нас смотрят, а у моего платья спины нет, – буквально проглотила последние слова, сохранившимися остатками разума понимая, что лучше замолчать, но язык определенно решил зажить по своим правилам.

– Да какое кому дело.

– Какое дело? Нет, ты не, – то, что я совершаю огромную ошибку, поворачиваясь в его руках, дошло не сразу, но когда стукнуло по мозгам, было поздно, – ты не понимаешь. – Дежавю из клуба. Его руки на моей спине, голой спине. Кажется, за все годы нашей дружбы такого прежде не происходило. – Ты – это ты, и все знают, как ты ведешь себя с любой девушкой, и это все нор… – дрогнули и опустились ниже – туда, откуда начинает струиться к полу ткань, чудом не открывая взору копчик, – в порядке вещей. Ты мой друг, а я с тобой… я в этом дурацком платье как идиотка, и мы стоим тут, и люди вокруг…

Тони надавил ладонью на поясницу совсем немного, но я все равно умудрилась навалиться на него и от растерянности зацепилась за лацканы пиджака, не зная, куда деть руки. В голове не было вопросов, мыслей, хотя бы приблизительного понимания происходящего.

Его лицо в нескольких сантиметрах от моего собственного. Эта близость была… я при всем желании не могла подобрать вразумительного эпитета. Такого, который был бы понят и который мог бы… передавал бы то, что хотелось… черт, сказать.

Взгляд приковался к его губам. Тем самым губам, на которые представлялся случай смотреть нечасто, но тем самым, которые я бы узнала из множества в большой коробке с фотографиями, изображающими одни только мужские губы.

Нет, нельзя, не сейчас.

Не так.

Господи-боже, кто-нибудь, спасите нас, пока не поздно.

Я закрыла глаза, едва не разодрав себе веки взглядом, который будто по-прежнему был устремлен на него. И, словно издали, донесся голос Хогана:

– Твою мать, соком, прямо на рубашку! Эй, вы представляете, эта блондинка, эта, как ее…

Твою мать. Ты прав, Хэппи. Просто: твою мать.

Я выскользнула из кольца рук, не чувствуя ничего, кроме пустоты внутри и дрожи в пальцах.

Будто разом выкачали всю жизненную энергию. Будто больше не осталось сил.

– Когда мы поедем в коттедж? – вопрос явно застал Хэппи врасплох и сбил с линии повествования. Он нахмурился, а в следующий момент обратился к Тони, вовлекая его в завязавшуюся беседу.

Пользуясь случаем, я отдалилась от мальчишек и прижала ладони к лицу, медленно вдыхая и задерживая дыхание.

Я пропала. Наглухо пропала, унеслась на самое дно этого безумия, влипла по самые уши.

Комментарий к 11.1.

1. «Rufus Wainwright – Hallelujah».

2. «Within Temptation – All I Need».

========== 11.2. ==========

Любопытный вопрос: кто приезжает на пляж в декабре?

Хэппи заглушил «лоховоз», паркуясь рядом с «крутомобилем» Старка – пояснения о том, кто мог так окрестить вполне себе миловидный автобус, излишни.

К моменту нашего прибытия погода изрядно испортилась – началась самая настоящая метель. Небо затянуло серыми тучами, какие имеют обыкновение нависать над головами кутающихся в шарфы прохожих при сильном снегопаде – не было видно ни звезд, ни даже луны. Жуткий свистящий ветер поднимал в воздух верхушки сугробов, какие намело за выходные, и хлестал ими направо и налево.

На крыльце, напротив приоткрытой двери, в ожидании возвышалась фигура в костюме-тройке.

– Давайте-давайте, пошевеливаемся, Джарвис ждет, – Тони суетился, доставая с Хэппи из багажника еще какую-то черную сумку, и неопределенно махал руками в направлении дома у моря. – Брюс! Отличная хватка, – прокомментировал тот, когда опешивший Беннер едва успел поймать характерно звякнувшую сумку.

О, боже. Этот человек знает хоть какую-нибудь меру в потреблении алкогольной продукции?

Роуди суетился с Клинтоном, я в одиночестве стояла у «лоховоза» и мелко подрагивала от дикого холода – ноги в страшно тонких, «летних» капронках грозили приобрести очаровательный красный оттенок. И только Стив, судя по заинтересованному выражению лица, был вполне доволен бесцельным протаптыванием снега: он внимательно зарился по сторонам, щурился, разглядывая величественно разместившееся на маленьком холме строение в коричневых тонах, вытягивал шею по направлению к морю и замирал, наблюдая черную в ночи, волнующуюся влагу.

Помимо меня, его неравнодушие к этому прекрасному днем (и в особенности – летним днем) месту заметила Наташа. Застегнув куртку, она подошла к нему и что-то тихо проговорила, отчего Стив склонил голову, в следующую секунду улыбаясь. В голове не успела сформироваться мысль относительно того, что они, как ни странно, смотрятся вместе весьма органично, как Старк снова издал командный клич, призывая всех двигаться к дому.

Всем существом я была сосредоточена на том, как бы подол не выпал из рук прямо в снег, и не сразу поняла, что произошло, когда где-то за спиной раздалось возмущенное мальчишеское: «Эй!». Обернувшись, я имела возможность лицезреть недовольную до крайности физиономию Роджерса, от которого стремительной поступью отдалялась Наташа, натягивающая на рыжеволосую голову отобранную шапку.

Парни, видимо, не сочтя происходящее важным, продолжили свой путь; я слышала голос Джарвиса, приветствующего «сэра Энтони», но любопытство все-таки заставило замедлить поступь и навострить уши.

– Я простыну и заболею, – Стив.

– Я тоже, – беспечно отозвалась Наташа, и боковым зрением я уловила, как она дернула свисающие кисточки.

– Ты никогда не носишь шапки, – возмущенно.

– Ну, надо же когда-то начинать.

– Нат, отдай, – судя по дрогнувшему тону, он совершил рывок в ее сторону, но Наташа выбежала вперед, мелькая в зоне моей видимости. – Здесь ветер!

– Ага!

Я поморщилась, когда, словно в подтверждение ее словам, раздался воющий порыв, подхвативший с земли снег. Белые крупинки ледяными иголками хлестанули по лицу и щекам; я поспешила уткнуться носом в шарф. Такими темпами вся меховушка на пуховике коркой льда покроется.

– Хватит вести себя, как ребенок, это глупое и неуместное дурачество, – фраза со свистом затерялась в очередном порыве ветра и унеслась далеко-далеко, к морю. – Наташа! – Стив съежился и кинулся к шапке, а она вновь сорвалась с места и побежала по направлению к береговой линии.

– Не будем их ждать, это надолго, – голос Тони выдернул из забытья, и я только сейчас осознала, что застыла на крыльце, глядя на двух друзей – таких же, как и мы, – но чья дружба была… нормальной?

Почему мы не могли быть такими же? Беспечными, свободными.

Наташа смеялась; точно выбившись из сил, упала в сугроб, утопая коленками в белом плену, а Стив завалился рядом, протягивая руки к заветной вязаной детали гардероба.

– Как Брюс? – внезапно вспомнив об увлечении Беннера Наташей, я нахмурилась и развернулась к Тони.

Лицо с казавшимися в темноте черными глазами оказалось совсем близко. Почему мы не могли быть такими же? Ответ напрашивался сам собой.

– Ревностью не съедаем, – ответил он на выдохе и кивком поманил к двери. – Пока. После нескольких рюмок забудет, как добрался сюда, так что все под контролем.

Я подавила желание подольше задержаться взглядом на парне, выкрикивавшем на грани приличия какие-то угрозы, и девушке, бесцеремонно оседлавшей его бедра и посыпавшей лицо несчастного ледяными порциями снега. Кажется, она планировала слепить собственного Роджерса-Снежного-Человека.

Удивительная штука – эта дружба.

Я тихо прикрыла за собой дверь и с облегчением вздохнула, оказавшись в тепле.

Дом. Прекрасное и уютное во всех отношениях место, идеально подходящее для памятного времяпровождения с лучшими друзьями. Как же я любила этот отдаленный островок у моря.

Здесь время текло иначе, а раздражающая реальность и удручающая повседневность оставались за гранью.

Тони успел вернуть нажатием пульта стереосистему к жизни, заработав порцию недовольного стенания от Хэппи, высказывавшегося, что «эта Hells Bells» у него уже «вот тут сидит», однако ответом Хогану служила лишь прибавка громкости и не менее звучное подпевание «AC/DC». Я неосознанно усмехнулась и покачала головой. Неисправимый.

– Мисс Поттс? – Джарвис как всегда возник из ниоткуда и в лучших традициях дворецких из фильмов про светских львов принял мой далеко не аристократичный пуховик.

Несколько яростных глотков, стук стекла о деревянную поверхность небольшой барной стойки: Хэппи припечатал ладонь ко лбу и, не рассчитав силу, проехался локтем опорной руки вдоль столешницы, да так и застыл в сей безысходной позе. Я сомнительно покосилась на пиво и чуть придвинула бутылку к себе – мало ли, вдруг начнет буйствовать, размахивая своими конечностями.

– Это… какой-то кошмар.

Надо сказать, веселье было в самом разгаре; если можно было окрестить данным словом массовую попойку. Где скрывался от разрывающего барабанные перепонки гомона Джарвис, мне ведомо не было – могу лишь предположить, что на втором этаже ему была выделена комната. В самом отдаленном крыле. Со звуконепроницаемыми стенами.

Мальчишки развалились на диване у камина, обсуждая… что-то, во что я даже не вслушивалась. Мы с Хэппи восседали на высоких стульчиках друг напротив друга, между гостиной и кухней, а дальше – за красивым лакированным столом из темного дерева, в полумраке, разбавляемым лишь светом от вытяжки над плитой, – уединялись Брюс и Наташа, о чем-то в полголоса беседовавшие.

Стереосистема, хвала всевышнему, разорялась уже не столь громко, разряжая обстановку музыкальным сопровождением. Вероятно, Тони понял, что в противном случае его голова лопнет раньше предполагаемого времени, и сдался уговорам Роудса.

Они успели переодеться: Хэппи – в одну из своих фирменных клетчатых рубашек, Тони – в старую добрую футболку с логотипом «Black Sabbath». В «бальных» одеждах остались лишь мы со Стивом, который, однако, пристроил не без помощи Джарвиса пиджак на плечики в шкафу и успел закатить по локти рукава белоснежной рубашки.