Текст книги "Мое побережье (СИ)"

Автор книги: Luft_waffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– «Феррари»? – ох ты, господи. Какая шикарная. Я разглядывала синюю иномарку с охватившей легкой восторженной боязнью ненароком «не так» вздохнуть на нее.

Тони обогнул машину и открыл дверь с водительской стороны, без слов призывая последовать его примеру самостоятельно. Против воли вспомнилось утро с Киллианом.

О, нет, об этом лучше даже не задумываться.

Дверцы хлопали с мягкой грацией; восхитительно. Изумительно. Потрясающе. Мне казалось, что с каждой новой машиной Старка я все больше понимаю тех фанатиков, сутками просиживающих на авто-сайтах и разглядывающих свежие модели, вычитывая описание до последних мелочей.

– «Феррари Калифорния Т», – он откинулся на сидении и любовно погладил руль. – Вообще, его презентовали еще в марте на Женевском автосалоне, но Говард наездился и сплавил его мне только сейчас.

Салон оттенков металлик и бронза. Мне хотелось разглядывать каждую деталь автомобиля, который я бы увидела в лучшем случае в кино, но за спиной раздался утомленный вздох, привлекший внимание:

– Ты еще начни в сотый раз рассказывать про двойное сцепление и турбонагнетатели.

– Брюс? – крутанувшись на сидении, получила искреннее удовольствие встретиться с Беннером, во все той же светло-бежевой куртке, только явно постиранной. Не удивлюсь, если контакт с барабаном и мыльной водой она пережила после путешествия к промышленному комплексу.

Он все время сидел в машине? Не скажу, что собиралась я долго, но стало как-то неловко. Почему Тони его не позвал в дом?

– Добрый вечер, – он подарил свою чудесную мягкую улыбку, отчего настроение глупо подскочило на несколько процентов по шкале. От этого человека за километр несло теплом.

– Я бы вас прокатил под открытым верхом, да погодка не та, – отвлек от перспективы завязать диалог Старк; внезапно его уголки губ игриво поползли вверх. – Вы бы пристегнулись, – я благоразумно потянулась к гладкому ремешку, а в следующий момент он с крутым разворотом сдал назад. – До Сиэтла шестьдесят миль, час на колесах, но мы доберемся в два раза быстрее.

Мотор взревел, подобно настоящему зверю. Меня захлестнуло восторгом, а желудок в одночасье оборвался, словно на ринувшемся вниз аттракционе «диван» – в груди шевельнулся девчоночий страх перевернуться на сумасшедшей скорости, преследовавший не хуже тени в солнечный день каждый раз, стоило сесть на переднее сидение подле Тони. Этот человек на трассе не церемонился совершенно. Жаль, отец на службе.

– Ты бы хоть отъехал для приличия, а потом разгонялся за сотню, – я старалась выровнять дыхание и гнала прочь картинки, где на очередном перекрестке нас на полном ходу сбивает массивный грузовик.

Правая нога инстинктивно вдавила в пол, ища педаль тормоза.

– С такой мощностью не рвануть на первых секундах – преступление.

– Ты стартуешь от дома начальника полиции.

«И он бы придумал тысячу способов сделать твою жизнь невыносимой, если бы увидел твою езду», – прозвучало ответной реакцией на его смешок в голове.

Комментарий к 7.1.

«Band Of Skulls – Friends».

========== 7.2. ==========

Сиэтл встречал несущуюся по трассе «Феррари» морем огней и небоскребов. Крыши высоких зданий, серыми квадратами усыпавших территорию, царапали низкие предгрозовые тучи, отчего мелкие светящиеся окошки домов блистали особенно ярко в гнетущей темноте. В гладких дорогах, тронутых влагой прошедшего дождя, отражались неоновые вывески магазинов и различного рода заведений.

В отличие от Маунт-Вернона, Сиэтл ночью оживал, превращаясь из бесцветного, статного административного центра округа Кинг в калейдоскоп красок.

В городе, соседствуя с прочими машинами, Тони прилично сбавил скорость. И слава богу – за проведенное в автомобиле время мне пару раз как минимум показалось, что я непременно поседею раньше положенного.

О том, что мы находимся в непосредственной близости от клуба, свидетельствовала полоса припаркованных иномарок. Тони остановился в одном из переулков, напротив заправочной станции, заглушив мотор за чьей-то невзрачной «Тойотой».

Я позволила ночному воздуху проникнуть в легкие и заполнить их настолько глубоко, чтобы каждая последующая секунда удержания кислорода причиняла легкую боль: в голову ударил странно-приятный запах смеси выхлопных газов и озона, преисполненный нотками не далее как только что залитого в бак бензина – просто рай для токсикомана. У нас на такое наткнешься не часто – старшее поколение обмолвится, и к лучшему оно, мол; подрастающее, вроде меня, тоскливо вздохнет по атмосфере большого города. Старк, нажав кнопку блокировки дверей на брелке, опустил связку в карман и выудил из другого пачку сигарет, затем вымеренным жестом зажав одну между губами и щелкнув красивой недешевой зажигалкой.

– Я думал, ты куришь только тогда, когда выпьешь, – подал голос Брюс, поравнявшийся со мной.

Тони беспечно пожал плечами:

– Что мешает мне начать заранее? – и ведь не поспоришь с паршивцем. Мне, начистоту, было ровным счетом все равно, что он курит, пьет или употребляет – его странным образом красили любые грехопадения. Да и с каких пор вредные привычки характеризуют человека с отрицательной стороны? У кого-то вредный образ мышления – судить, не разбираясь, ставя всех под одну гребенку стереотипов. Уж лучше бы курили.

Когда окурок упал в лужу и медленно потух, мы двинулись к углу пересечения улиц.

– Не боишься в таком районе машину бросать? – Брюс шел чуть позади нас, со скрываемым любопытством озираясь по сторонам. Я его понимала: самой в Сиэтл удавалось вырываться крайне редко.

– Я ее не бросаю. – Впереди замаячили столбики в половину роста с красными лентами ограждений. – Здесь уже ждет человек, который за ней присмотрит.

Смешок Брюса как бы говорил: кто бы сомневался.

Мы приблизились к разодетой толпе, которая редела с ужасной медлительностью, где превышающие миниатюрные размеры сумочки девушек подвергались досмотру, и я в одночасье почувствовала себя не в своей тарелке.

Чтобы пройти фейсконтроль, нужно обладать либо хорошей внешностью, либо чувством стиля и вкусом, либо, как в нашем случае, большими средствами. Впрочем, Тони наверняка смог бы миновать секьюрити и по второму критерию: в моей комнате, увешанной гирляндой и полной типичной девичьей ерунды, он смотрелся не столь эффектно, но здесь, в «своей» среде, даже взирая на то, как он выпускал облако дыма с почти пафосной изящностью, я была готова влюбиться заново. Этот человек был рожден для дорогой жизни.

Я намерилась свернуть в очередь, но Старк приобнял меня за талию, обернулся к Брюсу, кивком призывая догонять, и нахально двинулся рядом с ограждениями, под возмущенные и непонимающие взгляды прибывших: какого, дескать, черта творит этот тип? Казалось, они прожигали глазами дыры в моем пальто, и желание превратиться в жидкую массу и слиться между трещинами асфальта достигло своего апогея, однако Тони либо с восхитительной дерзостью игнорировал всех и вся, либо ему, в самом деле, было плевать.

– Энтони Старк, – подойдя к дорого одетому мужчине на входе, выдал он так, словно между делом сообщил, что собирается сходить к стойке бара и взять еще один коктейль. Амбал с короткой стрижкой, чем-то напомнивший мне грозу тюремного блока, долго со списком не возился, кивнул ему с согласным: «Проходите», а следом нас поприветствовал ему подобный тип, вежливо сообщивший следовать за ним.

Как много гор покоряют в современном мире фамилия и бюджет корпорации отца. Не исключаю: окажись мы с Брюсом на пороге заведения без Тони, нас бы с вероятностью в сто один процент спровадили пинком еще в очереди за ограждениями. Кстати о Беннере.

– Как он уговорил тебя поехать в Сиэтл? – я обернулась к Брюсу, говоря тихо и абсурдно уповая, что тому бугаю в костюме на нас искренне плевать.

– Кто, Тони? – Брюс уже успел расстегнуть куртку, и под ней я заметила чисто-черную рубашку. – Должен же кто-то потом везти его домой.

– Кто-то, у кого хватит ума разобраться с управлением «Феррари», – подхватил он, полностью обосновывая присутствие не приемлющего шум и вечеринки Беннера.

Мы миновали темные коридоры с примятыми ковровыми дорожками и неоновыми трубками, стоявшими вдоль, подобно уменьшенной копии фонарей на улице. Поднялись по массивной бетонной лестнице с коваными перилами на второй этаж, предполагающий посиделки крупных «элитных» компаний в частичной изоляции от беснующейся толпы – здесь было гораздо меньше света в сравнении с мелькавшим внизу танцполом, а низкие столики венчали хрустальные пепельницы. Свернули в еще один, более узкий коридорчик, наконец, ткнувшись носом в дверь с табличкой «для персонала».

Комнатушка оказалось маленькой, с обыкновенным письменным столом и зеркалом в полный рост.

– Здесь можете оставить даже телефоны, кроме нас сюда никто не зайдет, – сообщил Тони, действительно выкладывая свой на поверхность стола.

Брюс, все же застегнув замки на куртке и проверив их на сохранность, положил свою деталь одежды рядом. Туфли с приглушенным стуком коснулись пола; долго не думая, я последовала их примеру «освобождения от верхних или ненужных вещей», переобуваясь и аккуратно складывая пальто. Пока я возилась с пряжками, Тони успел подойти к охраннику и передать ключи от машины, перебросившись о чем-то несколькими словами.

Шпилька казалась неустойчивой, но, возможно, виной всему были подкашивающиеся от волнения коленки да секьюрити, побуждающий тряску поджилок заведомо. Впрочем, не к месту я себя ощущала не единственная: Брюс спрятал руки в карманах джинсов, недоверчиво осматривая окружающие предметы. Закралась чудна́я мысль: мы с ним были точно люди в черном – агенты Джей и Кей на задании.

С запиранием двери за нашими спинами шкаф, ошибочно именуемый мужчиной, удалился, и толика напряжения отпустила. Ненадолго, стоит признать.

Беспрестанно мигающий электрический свет ударил по глазным яблокам, а голова слабо закружилась от грохотнувшей и сотрясшей барабанные перепонки музыки.

– А здесь… нормально, – я жалась плечом к Тони, оглядываясь с честным любопытством. Сказать, что я нечасто сопровождала его в подобных загулах – не сказать ровным счетом ничего, но те заведения, в коих мы бывали прежде, всплывали в памяти с определением «скромнее, нежели данное».

Старк довольно хмыкнул, оглядываясь в поисках тянувшегося следом Брюса. Его образ выражал только одно желание: покинуть помещение в порядке экстренной эвакуации.

– Ерунда в сравнении, но напиться тут можно на ура. Побывала бы ты в частных клубах в Дубае…

Мне хватило одного взгляда на лицо, чтобы понять, какой славой окутаны пресловутые зловещие местечки.

Дуэт девиц в обтягивающих платьях без бретелек пересек холл, и одна из них обернулась, почувствовав мой взгляд, скептически приподняв густо накрашенную бровь. Вот кто явно преодолел на фейсконтроле возрастной ценз.

– Местно неплохое, но не лучшее, – Тони пришлось повысить голос, стоило приблизиться к центру помещения, где, напротив длинной барной стойки, стена за которой была вдоль украшена светодиодными трубками фиолетовых оттенков, размещалась заполняющаяся танцующими посетителями площадка. – Контроль просто строгий, а вообще тут частенько можно встретить кого-нибудь из городских. К тому же, сегодня обещали жаркую ночку, – его улыбка мне определенно не понравилась, и я скоро пожалела, что подписалась на сие безумие.

Мы почти дошли до ответвления с диванчиками, что располагались «отчужденными квадратами» вокруг низких маленьких столиков по периметру, как Старк резко затормозил, а мы с Брюсом, будто по неудачной команде, по принципу падающих домино врезались друг в друга.

Реплика Тони потерялась в грохотнувших басах.

Я обошла его, да так и замерла, покачнувшись и ухватившись за локоть Беннера.

– В твоей защите точно не нуждаюсь. – Это была она.

Явно, определенно, очевидно.

В пресловутом обтягивающем платье, не выдержанном по принципу «декольте или ноги», открывая все сразу – особенно внушительных размеров декольте.

Черные лакированные туфли. Пухлые губы. Кудрявые рыжие волосы.

Все описания, данные Тони, полностью соответствовали образу, который я имела сомнительное удовольствие лицезреть сейчас; настроение моментально рухнуло к полу, вибрирующему от ритмичной музыки и давления прыгающих тушек.

– … это Наташа, я вам про нее рассказывал, – факт, что Старк говорил, добрался до мозгового центра не сразу.

– Привет, – она обращалась без враждебности и ожидаемого пафоса и в целом имела лицо… приятное. Луч прожектора выхватил Наташу из полумрака; нет этого стеклянного взгляда пустышки, отражения глупости в светлых глазах.

Я вздохнула, отдаленно порадовавшись, что за звуками клубных хитов ничего не было слышно. Теперь, имея наглядное представление, причины увлечения парнями ею беспощадными стервятниками кружили в голове.

«Не просто парнями», – ехидно заметило сознание.

Старком.

– Привет, – кивок, – мы пойдем, займем диван, – повернуться к Тони, взяться за многострадальное предплечье Брюса обеими руками, потянуть его сквозь толпу, не спросив мнения на сей счет.

Просто уйти и не слышать, о чем они разговаривают, игнорируя факт, что ее чертова выпирающая грудь магнитом притягивает все взгляды – непременно! – на этой планете.

Она была красивой. Ужасно красивой, с изящной фигурой и, если верить слухам, ко всему прочему – умной. Возможно, она была хорошим человеком. А, может, и нет – обильное внимание всегда развращает.

Может, у нее было дурное прошлое, может – падшее настоящее. Или она вышла из той категории принцесс, коих родители опекают в витиеватых золотых клетках, давая все, в чем только капризное чадо будет нуждаться: от брендовых нарядов до последних новинок «Эппл».

Не нужно пояснений, отчего я заведомо отнесла ее к разряду врагов, со злостью рисуя в голове картины, как у нее случайно подворачивается каблук в момент особенно энергичной попытки выставиться.

– Ты не любишь танцевать? – Брюс вырвал из мрачных размышлений, когда мы уселись на мягком диванчике, предназначенном явно для двоих; чудесном диванчике, ей-богу: ни в жизнь бы не встала с него, окутанная мягким пленом кожи. Не то, что эта Наташа.

– М? – я поспешила одернуть себя, разумея, что он тоже наверняка чувствовал себя ужасно: среди толпы, в незнакомом месте, сидя рядом с девушкой, уровень общения с которой еще не позволял брататься на дружеский манер, в интимной, пропади она пропадом, обстановке. – Люблю, но, – невольно обратила внимание на крутящуюся на платформе за ограждением девушку, – не так, как она. – Брюс проследил за моим взглядом. – Она танцует, как технотюлень.

Беннер расплылся в простодушной улыбке, заметив мисс в откровенном костюмчике тверк-девочки.

– А вон там, – он чуть прислонился ко мне плечом и указал по направлению к ближайшей стене, – самец ищет самку, – вынес вердикт, кивнув на парня, засунувшего руки в карманы и, подобно голубю, подергивающего головой в такт музыке, при этом поворачивая ее то вправо, то влево.

Я уже говорила, что люблю беспечность в беседах с Брюсом? Не поленюсь повториться и сейчас.

– А этот? Ковбой, алкоголик или любитель тектоника? – подкинула ему новую жертву дискуссии.

– Скорее, наркоман, – трудно определить, что меня забавило сильнее: невозмутимый вид Брюса, закатывающего рукава по локти, или дрыгающийся мужчина в толпе.

– Ну, а ты? – обратилась, не желая терять нить контакта. – Из какой ты категории: танцующих или подпирающих стены?

– О, нет, я совсем не танцую, – Брюс качнул головой и грустно улыбнулся, разглядывая собственные ладони. – Да и для меня пригласить на танец девушку – смерти подобно.

– Почему? – по всей видимости, удивление, промелькнувшее в моем голосе, заняло его, и Беннер повернулся лицом. – Ты же, – я запнулась, поздно понимая, что любое продолжение фразы может быть воспринято неоднозначно, – хороший парень.

Брюс, повезло, не принял сказанное за двусмысленность.

– Мало быть просто хорошим парнем, чтобы нравиться девушкам, – на выдохе проговорил он, на что возразить, в общем-то, было нечем.

Обида за испорченность современного мира затопила с головой. Ужасно, что вокруг развелось так много избалованных девиц, вешающихся на шею тем, кто имеет за собой статус популярного заводилы в крупной компании или широкий кошелек, полный родительских средств; ужасно, что он настолько разочаровался в жизни, что не поверит, попробуй я достучаться с простой истиной: если какая-то стерва сочла тебя недостаточно крутым, это еще не значит, что ты не привлекателен на самом деле. Как и дотошна обратная сторона медали, заключенная в самовлюбленных, зарвавшихся бабниках, тратящих свое время только на тех девушек, чьи фигуры соответствуют закрепившемуся образу «модельной красотки с зачетной задницей», коей она, в перспективе, должна уметь эффектно крутить перед их ширинками.

Кто-то скажет, что мною движет подростковый максимализм, ну и пускай; меня откровенно огорчает факт, что рисованные лица пользуются куда большей популярностью, нежели естественная красота, и что навык фотографироваться в зеркале с вываленной грудью ценится наравне с расстоянием между ногами – чем больше, тем лучше, ибо это один из критериев определения твоей худобы.

Почему удручающее число девчонок столь плачевно без конца тянет на откровенных мудаков? Почему парни ставят фигуру и уровень популярности своей будущей пассии выше той силы, с которой их может полюбить обыкновенная, посредственная девушка?

Захотелось злобно хмыкнуть. Словно я сама не попала под влияние этих клише.

Одного имени человека, из-за которого я и усом не веду в сторону кого-то действительно хорошего, достаточно для красноречивого примера. Противно, стыдно. А что делать?

Кажется, это одно из любимейших увлечений подростков – влюбляться в тех, кто тебе не пара.

Не исключаю, что с возрастом мы будем прятать лицо в ладонях и бормотать: «О, нет-нет, не начинай», когда кто-то заикнется о годах, когда мы были молоды, упрямы, совершали одну ошибку за другой, прыгали на «граблях» с грацией антилопы, из вредности отмахивались от слов со стороны старшего поколения, но сейчас в наших головах творится каша, кажущаяся непомерно важной, и этот период, увы, ни перешагнуть, ни проспать под одеялом в ожидании, когда на именинном торте появится два десятка свечей. Мы плачем из-за ерунды, любим с нелепой экспансивностью, каждый раз, как в первый и последний, курим, кричим, танцуем так, что лучше бы никто не видел, напиваемся в поиске спускового рычага от болота реальности, в котором увязли по уши. Мы берем без мыслей о последствиях и отдаемся, пытаясь что-то доказать кому-то или самим себе, относимся к чужим телам, как к продукту потребления.

И я знаю, что через десять лет искренне улыбнусь с «серьезных» проблем, что волновали меня в восемнадцать (а то и вовсе стану считать подростков худшими существами на планете, стыдясь собственного прошлого), но даже от подобных мыслей легче не делается. Я – одна из тех, кто уже не ребенок, но еще не взрослый, и моя жизнь ни черта не в порядке.

Я устала любить придурка, который никогда не посмотрит в мою сторону, и мне надоели стереотипы, из-за которых один из самых лучших людей, с кем мне довелось быть знакомой, сидит рядом, составляя на пару со мной дуэт неудачников, вместо того, чтобы подойти к красивой девчонке и пригласить ее на танец, ибо риск быть отвергнутым бьет все планки мира.

– Господа, – от голоса Тони, неожиданно прозвучавшего над самым ухом, я вздрогнула и потерянно моргнула, возвращаясь на землю. Он уселся на подлокотник, упершись рукой в спинку за моим затылком, и выглядел очень довольным судьбой. За его спиной маячил бармен с маленьким подносом. Он что, уже умудрился эксплуатировать в свою волю местный персонал, сделав из парня за стойкой мальчика на побегушках? – Я несу в ваши серые массы веселье.

На низкий столик ритмично, один за другим, опустились три маленьких продолговатых рюмочки с долькой лайма на ободке.

– Я не пью, – оповестил Брюс, когда бармен удалился, оставляя нас таращиться на принесенную выпивку.

– Посмотри на эту порцию и устыдись, – Тони съехал на диванчик, отчего мне пришлось вплотную прижаться к Беннеру, дабы его туша смогла уместиться. – Хороший вечер всегда начинается с текилы. Давайте, тут промочить горло на раз! – для наглядности он первый взял свою порцию.

Мы с Брюсом, переглянувшись, молчаливо приняли очевидное поражение. Со Старка станется заглушить три залпом. Конечно, мысль споить его и пораньше увезти домой манила, однако где гарантия, что он не начнет дебоширить прежде, чем покинет клуб?

Я осторожно покрутила в руках рюмочку, настраиваясь морально. Давай. Выпей эту гадость в один глоток, и он от тебя отстанет.

– Стоп-стоп, – Тони прервал Брюса, готового было уже отпить. – Это делается не так. Сначала слизываешь соль, затем выпиваешь и быстро закусываешь лаймом, – господи, тут еще свои пошаговые особенности! Сдалась бы эта текила ввек.

Я проследила взглядом за тем, как Старк аккуратно снял соль с ободка и растер вдоль маленького участка между запястьем и изгибом большого пальца. Чувствуя себя крайне глупо, попыталась повторить маневр.

Спаивать компаньонов – его любимое занятие, но прежде мне удавалось ограничиваться одним коктейлем, который я через силу опустошала в течение всего вечера, так и не допивая до конца. Одному богу известно, мешанину из чего он мне подсовывал, но нечто стоящее попадалось крайне редко.

Я не монашка, но и не девица легкого поведения. Ничего не имею против того, чтобы выпить, однако напиваться до рвоты над унитазом – нет уж, ешьте сами.

Соль. Рюмку в себя. Одним глотком не получается – в два, остатки на третьем… спирт голимый! Как бы не закашляться, выплескивая изо рта содержимое на платье. Господи, гадость какая! В спешке засунула в рот лайм, страшно морщась и, кажется, слыша смех этого дурака рядом.

– Откровенно говоря, это было мерзко, – поделился Брюс, изымая зеленую кожуру; подобно мне его не скривило, но солидарности было не занимать.

Зато Тони форменно веселился.

– Вещица на миллион, вы просто не распробовали. Средний градус, не нойте, – он довольно отряхнул руки и джинсы. – Ну, что, растрясем жиры на танцполе и по виски?

– Смеешься? – ирония Брюса отражала все мои мысли в отношении каждого подпункта грядущей программы.

– Да ладно вам, приходить в клуб и сидеть на диване? – начинается старая песня. – Тем более трезвым. Если я и усядусь с тобой за компанию, то только на стадии «гения», а до нее мне еще как минимум парочка «Блэк-Джек шотов» и одна «Русско-японская война».

– Стадия «гения»? – мне хотелось оповестить Тони, что он – жертва алкоголизма в перспективе, но эта деталь вызвала интерес, перекрывающий поток сарказма.

– Стадия «гения» характеризуется тем, что он внезапно становится экспертом во всех областях знаний, – взялся объяснять Беннер, и по довольной мине Старка становилось очевидно, что бедняга не понаслышке знает, о чем повествует. – Он – просто нескончаемый источник информации и хочет продемонстрировать это всем, кто готов выслушать. Кроме того, на этом этапе загула он всегда прав. Ну и человек, с которым он беседует, конечно же, совершенно неправ. – Тони прыснул над ухом, и Брюс легко улыбнулся; затем, однако, он взял себя в руки, кашлянув, и продолжил с совершенно серьезным лицом, точно зачитывает научный доклад перед аудиторией: – Он часами пытается убедить несчастного в собственной правоте. Еще более интересно может развиваться ситуация, если стадии «гений» достигли оба оппонента. – Я представляла «беседующих» Брюса и Тони, размахивающих бокалами с выпивкой, и это занятие виделось жутко забавным. – Два человека аргументированно пытаются убедить друг друга в своей правоте, причем в области, о которой каждый из них имеет весьма смутное представление. Для людей, особенно трезвых, – Беннер стрельнул глазами в мою сторону, как бы намекая, – которые слушают двух таких индивидуумов, это отличное развлечение.

– Эта стадия больше подходит тебе, – Тони уселся полубоком, обращаяся к нам обоим, заложив одну руку мне за голову и закинув ногу на ногу, сильно подпирая тем самым мои коленки. Впрочем, кто бы жаловался. – Я люблю вторую и третью.

– Есть еще стадии? – я переглядывалась между ними, ощущая себя ребенком, ждущим обещанных сказок.

– «Плейбой», «миллиардер», «филантроп» и «железный человек», – ответил Тони. – Ах да, еще есть «ниндзя», но это уже критическая точка.

– Странно видеть тебя не в центре танцпола, – голос, прозвучавший неожиданно извне, привлек наше внимание одновременно, побуждая воззреть к его обладателю. Я почти почувствовала, как по венам разлилось раздражение: Наташа стояла у столика, со стороны Брюса, покачивая в руках оранжевый коктейль с ломтиком грейпфрута на ободке, и выставив свое фигуристое бедро.

– А ты так быстро успела соскучиться? – говор Тони повлек за собой несказанное удивление. Они что, цапаются? Или все-таки хорошо ладят, да в силу своих характеров общаются в подобной манере? Несерьезный сарказм, если угодно.

Уж лучше бы первое.

– Мне осточертело численное превосходство идиотов в центре, – она совершенно бесцеремонно уселась на столик, напротив Беннера, отчего и без того недлинное платье задралось еще выше. Лица Брюса я не видела, но по тому, как он повернул голову в сторону стены, отношение к происходящему не требовало пояснений.

– Ну, а мы обсуждаем незаменимого, уникального и драгоценного меня.

Наташа в ответ коротко улыбнулась. Проклятье. Все-таки не враждуют «по-настоящему».

– Всяким интересней, чем искаженные политические дебаты за стойкой. Что на этот раз?

– Брюс пошагово описывал, как я пьянею. Он видел это пару раз, в один из которых нагло заснул, пока я делился своими глубокими переживаниями и психологическими травмами детства, но я не в обиде, – Тони трещал так, что голова шла кругом. Боюсь представить, что станется, допейся он до состояния «гения». – Ты пропустила скромный первый этап, всего их шесть.

– Так какой второй? – блеснувший интерес во взгляде показался до боли знакомым.

– Брюс? – Старк перегнулся через меня, выглядывая в поисках «повествователя».

– Что? – Беннер избегал смотреть на Наташу; смущение можно было понять. На месте Тони надо быть полным садистом, чтобы подбивать его к диалогу. – Рассказывай, это же твои этапы.

– Да брось, у тебя классно получается. – Я не удержалась и злобно зыркнула на него, а Старк лишь бровь приподнял, что, дескать, в этом такого.

Разумеется, отступать было некуда.

– Ладно, – Брюс скрестил руки на груди, как бы ставя образный щит от Наташи. – «Плейбой», – его взгляд устремился за ее плечо, на которое спадали красивые густые волосы. – На данном этапе он – определенно, сошедший с обложки красавчик, знакомства с которым все женщины мира, города или клуба только и ищут. Он начинает флиртовать с каждой мимо проходящей девушкой, поскольку она весь вечер не сводила с него игривого взгляда. Он – ядро земного шара и всеобщего внимания, на нем свет клином сходится. А как же иначе, если он – самое безупречное создание на планете, да еще и гений? – Наташа улыбалась, глядя на Брюса с подлинным интересом. Не пошлым. Не с тем, с которым Тони вальсировал вокруг дам на стадии «плейбоя». И это шло в расхождение с моими первоначальными представлениями о ней. – Однако вся красота меркнет и бледнеет по сравнению с фактом, что он пьет дальше и превращается в «миллиардера» и «филантропа». Эти этапы можно объединить в один: он становится тончайшим психологом, способным разрешить любую проблему на свете, а лучшее лекарство, по его мнению – не что иное, как бокал с жижей, градус которой не ниже отметки «сорок». Он готов заплатить за любого посетителя, ибо его кредитка имеет нескончаемый поток ресурсов, а разорение «Старк Индастрис» – полная чепуха, придуманная стареющим отцом. Именно на этой стадии он покупает выпивку каждому, кто случайно проходит мимо стойки бара, поскольку он гений, плейбой, филантроп и миллиардер, и просто обязан держать статус, – Беннер шумно вздохнул, переводя дыхание. – Что там дальше?

– «Железный человек», – напомнил Тони, пряча смешок и нос в моем плече.

– Что ж. – Наташа по-прежнему увлеченно смотрела на него; Брюс нервно облизнул губы. – «Железный человек» – иначе «броненосец». Теперь он обрастает невидимыми латами, готовый драться с каждым, кто не так вздохнет, ведь ему никто не может ничем навредить. К примеру, почему бы не подойти к парню той девушки, которая весь вечер им восхищалась? И вызвать на поединок с высокими ставками. Он может совершенно не переживать по поводу проигрыша, ведь у него за пазухой резиновая кредитка, а броня просто-напросто не способна подвести. Ну, а если он после драки сядет замывать раны джином, то берегись Америка – он превращается в «ниндзя».

– И что происходит на этапе «ниндзя»? – Наташа покачивала туфлей на носке, придерживала пальцами трубочку, слегка склонив голову в бок.

Я опешила. Она с ним… флиртует? Или это текила ударила мне в мозг?

– Ну, он, – эффект бороздящего организм поила поразил и кашлянувшего Беннера, – способен делать абсолютно все, поскольку он действует, как ниндзя, а, значит, его никто не может увидеть. Этот этап из серии «танцевать на столе и мочиться в шкаф». – Я бы сказала, что Наташа хохотнула достаточно мило, если бы уперто не видела в ней врага народа. – А главное: самые красочные подробности данной стадии он ни за что не вспомнит наутро, – Брюс шумно выдохнул и хлопнул ладонями по коленями, как бы демонстрируя, что долг перед родиной выполнен.

Пауза тянулась не долго.

– Вам бы книги писать, – поделилась размышлениями Наташа, откусывая кусочек от грейпфрута.

Тони не мог не встрять:

– Ему бы много что делать, но он намерен угробить жизнь на медицину.

– Это благородно.

– Это пустая трата времени.

– Спасибо, что не вмешиваешься, – Беннер обернулся к Старку, и лицо его выражало главную мысль: катился бы ты со своим мнением.

У Тони хватило ума растолковать жест верно, а то и буквально:

– Всегда пожалуйста. Как насчет выпить? – он убрал руку со спинки дивана, готовый к прогулке до бара.

– Мне бы воду.

– Мне тоже, – я поддержала Брюса; вкусовые ощущения словно разом вернулись, и запить эту спиртовую помойку хотелось больше всего.

– Конечно, – то, как легко согласился Старк, должно бы вызвать подозрения, но я беспечно проигнорировала его тон.

– Я тоже пойду, – воистину, фраза вечера. Наташа встала, одернув платье, поправила волосы. – Рада была познакомиться, – взгляд в мою сторону, ответ с натянутой улыбкой. Протянутая Брюсу ладонь. Откровенное мужское замешательство. – Надеюсь, увидимся еще.