Текст книги "Путь Ассы. Ян (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

– Но ты мог хотя бы поговорить с ним, – настоятельно, посмотрев из-под густой челки, констатировал факт Арт, поражаясь тому, что альфа сам не смог до этого додуматься, или же… или же просто не решился. – Возможно, твои догадки подтвердились бы, возможно, были бы опровергнуты, но, по крайней мере, твоя совесть была бы чиста. Ты, – следующие слова огненный маг подчеркнул особенно выразительно, – поступил бы не только как ассасин, но и как альфа, достойный альфа.

– Поговорить?.. – странно, но он как-то не задумывался над этим, точнее, даже не думал о том, что ему позволено прийти в восточную башню и вот так вот просто, без оглядки на долг перед государством и путь воина Ассы, поддавшись чувствам, начать откровенный разговор. Это, и правда, было как помутнение, словно то, что было правильным, ускользало от него, вместо этого заставляя поступать бездумно и, откровенно говоря, глупо, ведь, если судить рационально, он должен был поговорить со своим омегой сразу же, как только мальчишка оказался в крепости, а не оставлять его наедине, да ещё сам на сам со столь подбористо сложившимися обстоятельствами.

Дэон поднялся рывком, хаотично скользя взглядом по комнате в поисках верхней одежды и сапог и даже не обращая внимания на то, как предполагающе хмыкнул Торвальд. Не до друга ему было сейчас, хотя, конечно же, он поблагодарит Арта за то, что тот… в общем, что тот смог до него достучаться, но не сейчас, позже, когда он-таки поговорит с Яном. Огненный же и не вмешивался, даже вздохнул, с облегчением и чувством выполненного долга, наконец, успокаиваясь и понимая, что он сделал все, что в этой ситуации могло зависеть от него, остальное же было уделом альфы и омеги.

Времени оставалось не так уж и много – вот что понимал альфа, торопливо одеваясь и опасливо посматривая на холодный диск Лели, который уже клонился к горизонту, но менять свое решение он собирался. Как бы там ни было и что бы там ни было, был ли Ян любовником императора Тул, не был ли, предавал он Аламут и его чувства или же нет, но он должен услышать это от мальчишки, смотря ему в глаза. Он – ассасин, воин, альфа, поэтому должен смотреть в лицо, смотреть в лицо всему – будущему, врагам, правде, лжи, предательству, не отворачиваясь и не прячась. И Ян, каким бы он ни был, не заслуживал на то, чтобы кто-то распоряжался его жизнью и претендовал на роль вершителя его судьбы. Ни он, ни его отец, никто либо, кроме арлегов, не мог решать, чего достоин или недостоин Ян Риверс.

Дверь в его комнату распахнулась рывком и намного раньше, нежели он ожидал, чувствуя, что Дэон, который до этого уверенно и торопливо шагал по коридору восточной башни, приостановился, скорее всего, таки столкнувшись с Ноэлем, хотя… В последнее время юный мольфар не верил в то, что бывают просто совпадения, которые никоим образом не влияют на судьбу.

Завир не был взволнован, но его глаза как-то странно блестели, а над верхней губой выступила капелька пота, но это было отнюдь не результатом бега, а, скорее, следствием сильного напряжения, внутреннего или магического, сам Ян никак не мог это понять, как и то, зачем папе понадобился его кинжал. Можно было подумать, что мольфар все делает впопыхах, что он куда-то торопится, оглядываясь на дверь, которую он захлопнул лишь быстрым взглядом, и на что сам Ян удивленно вскинул брови, но его движения были слишком четки, чтобы подумать о том, что мужчина поддался панике. Скорее, тот просто предчувствовал, что действовать нужно быстро, четко и слажено, а вот Ян все равно недоумевал, совершенно не чувствуя папу.

Что-то произошло, и Яну это не нравилось. Он чувствовал, что магия внутри мольфара какая-то хаотичная, словно жрец сдерживает её изо всех сил, но при этом причина для юноши оставалась неизвестной, что и тревожило его, словно дурное предчувствие, назидая и сдавливая горло горьким комом. Но лишь наблюдал, понимая, что Завир уже принял какие-то решения, а останавливать его, прерывать, пытаться сперва выяснить, расспросить и узнать все в деталях, может оказаться непозволительной тратой драгоценного времени, которым они и без того не особо располагали.

– Это его ненадолго задержит, – не заботясь о возможных последствиях своего поступка, Завир щедро полоснул себя по руке, сразу же приложив кровоточащую ладонь к двери и что-то, рвано, быстро, на выдохе, шепнув. Комнату словно подбросило, настолько велика была сила магии, вложенная в это заклинание, которое, как понял Ян, окружило комнату мощным барьером поверх заклинания аль-шей. Ну, да… кровь… Реордэн ведь тоже заточил их здесь, используя кровь, а Завир… Его папа, оказывается, был намного сильнее, нежели показывал, магия текла в его крови, он сам был кладезю магии, Верховным жрецом, поэтому Ян почти и не удивился, когда увидел языки синего пламени, ласкающие стены и, похоже, защищающие именно их.

– Ян открывай портал, – приказал Завир, непререкаемо смотря на сына, но держась от него в стороне, словно эти несколько шагов были слишком важны для мольфара, словно не было сейчас места близости между отцом и сыном. – Ты можешь. Я знаю. И не упрямься.

– Кто бы говорил, – Ян, хмыкнув, развернулся, складывая руки перед собой, ладонь к ладони, и прикрывая глаза, поскольку ему явно ещё не хватало опыта в подобных заклинаниях, да и, честно говоря, не стоило привыкать к силе, которая была лишь временной блажью, но, тем не менее, сейчас спасала им с папой жизни. – Сам-то упрямый и скрытный, а я, знаешь ли, весь пошел в своего родителя, – омега словно чувствовал, что именно в этот момент он может побыть самим собой. Нет, не тем, прежним, Яном, а таким, каким он в данный момент был внутри – мольфаром. Странно, но хотелось прижаться к папе, попросить у него прощение и сказать, что он понимает и не держит на него зла за то, что тот скрывал от него правду столько лет, а ещё хотелось почувствовать его тонкие пальцы в своих волосах, которые всегда, ещё с детства, дарили ему ощущение комфорта, уюта и защиты. Но на это у них ещё будет время. Когда они-таки покинут Аламут. Будет, потому что даже восьмисотлетние правители могут ошибаться, предполагая, что все козыри они держат в своих руках.

На виске выступила капелька пота, ведь, и правда, было тяжело, все-таки это не его магия, а, так сказать, взятая в займы, да ещё и у кого – того, кого, по сути, ещё не существовало. Ладони расходились в стороны медленно, но настойчиво, а между ними искрила магия, постепенно, песчинка за песчинкой, но все же открывая портал ассасинов. Возможно, он бы и не смог открывать эти порталы, все же ему были ближе огненные круги-порталы мольфаров, но Рхетт, как бы он ни относился к воинам Ассы, рекомендовал в свободное время упражняться в этой магии, так, на всякий случай. И вот, теперь, когда перед ним уже была воронка, переливающаяся темно-фиолетовыми нитями, небольшая, но достаточная для того, чтобы покинуть территорию Ассеи и, вполне возможно, даже Рипейский горы, Ян подумал о том, что этот аловолосый дельта мог знать намного больше, нежели говорил ему. Нет, не лгал, просто, как обычно, не раскрывал все свои карты до конца. Впрочем, с его стороны тоже было глупостью постоянно оглядываться на правителя Тул и вспоминать его наставления в те моменты, когда нужно было думать и принимать решения самостоятельно.

– Ян, – Завир подошел к сыну и прикоснулся здоровой рукой к его щеке, – уходи к Святорусам. Там Виларам будет сложно тебя найти из-за отсутствия на землях бет привычной им магии, – некогда Верховный жрец смотрел на то, как трепещет портал, понимая, что он нестабилен и может закрыться в любую минуту, но все же он был горд за своего мальчика, который в будущем станет великим магом, сильным, намного сильнее его самого, при этом надеясь, что Великая Мать все же дарует ему эти несколько минут, чтобы достойно завершить свой путь.

– Что это означает? – Ян нахмурился, потому что спокойствие папы, его поведение и слова складывались в какую-то тревожащую картину, которую он почему-то мог только созерцать, словно вмешаться, развеять этот непонятный и неестественный ореол синего свечения вокруг мольфара, ему не позволяла собственная магия.

– Метка альфы отныне твое проклятие, – намеренно оставив вопрос сына без ответа, продолжал Завир, убрав руку от лица юноши. – Он не исчезнет, пока ты любишь, и именно по ней Дэон сможет тебя отыскать на любом континенте, – мольфар, поддернув рукав на левой руке, провел указательным пальцем по витиеватому, широкому серебряному браслету с замысловатой вязью узора, который, как помнил Ян, папа никогда не снимал. – Он скроет твою метку, – невидимый шов на браслете разошелся, щелкнув, а после Завир снял со своего запястья явно не просто украшение и беспрекословно одел его на руку Яну, сразу же запечатывая его магией.

– Папа! – сердце тревожно бухало в груди, и не только оттого, что на левом запястье Завира он узрел метку, меч в пламени, знак семьи Торвальд, а и потому, что чувствовал, понимал, но отказывался мириться – это прощальный подарок. – А ты? – Ян задыхался, видел, что синее пламя вокруг мольфара сгущается, тяжелеет, постепенно опутывает его тело, явно не собираясь отпускать. – Почему ты не можешь пойти вместе со мной?

– Ян, – Завир отступил на шаг, при этом улыбаясь, умиротворенно, с гордостью смотря на сына в ответ, даже не обращая внимания на то, что некогда покорное ему пламя до волдырей жжет кожу, – Великая Мать – милостива и она многое прощала мне, слишком многое, чтобы, скорее всего, я узрел этот момент, момент пробуждения силы моего сына, но… – маг поднял руку, на которой уже слишком отчетливо были видны чернеющие ожоги. – Но даже её благодать не вечна, тем более что ни при каких условиях мольфар не должен нарушать главный завет: не оживлять умершее и не умерщвлять живое.

– Что ты сделал, папа?! – отчаянно выкрикнул Ян, пытаясь подойти к родителю, но синее пламя отталкивало его, не позволяло приблизиться к сгорающему заживо мужчине, который при всем при этом смотрел на него с самоотверженной любовью и нежностью. – Что?! Ответь! – какой тут контроль? Какая напускная холодность и безразличие? Какой смысл в обиде и невысказанных претензиях, если папа умирает у него на глазах? Умирает от той силы, которая должна была его защищать.

– То, что было частью моей судьбы, – туманно ответил Завир, а после вздрогнул, почувствовав, что его магический барьер, ослабевающий от того, что он сам уже лишь условно находился в мире живых, подвергся мощному ментальному удару аль-шей.

– Иди, Ян! – уже с отчаянием выкрикнул Завир, понимая, что им отведено времени в несколько песчинок, и не только потому, что пламя уже полностью поглотило его тело, а и потому, что вместе с ним исчезала и его магия, но Ян лишь отчаянно помотал головой, упорно отказываясь выполнять его волю. – Ариен!

Белесый ворон, ворвавшись в приоткрытое окно, шумно взмахнул крыльями, и Ян, то ли поддавшись эмоциям, то ли застигнутый врасплох, то ли просто понимающий, что сам, без толчка, не сможет сделать и шага, отступил назад, поддавшись силе магии проводника в темень, и провалился в воронку портала, отчаянно, но безуспешно, цепляясь за ускользающие от него магические нити.

Завир что-то прошептал ему вослед, юноша не расслышал, что именно, потому как его взгляд был прикован к папе, который медленно сгорал в синем пламени. А за ним, в проеме снесенной с петель двери, стол он, Дэон, и растерянно смотрел на него в ответ, загораживая собой второго альфу, пронзительный прищур алых глаз которого отвращением царапнул по сердцу.

Очередной взмах белесых крыльев, отдаленный, расплывающийся, туманный. И воронка захлопнулась, погружая юного мольфара в темень, в котором отчетливо и надрывно прозвучал тоскливо-прощальный крик ворона.

========== Глава 20. ==========

– Как это могло произойти?! – аль-шей пылал гневом, его глаза недобро сузились, полностью окрасившись в алый, ноздри широко раздувались, шумно втягивая воздух, словно ищейка, которая потеряла след, но упорно отказывалась поворачивать назад, пальцы цепко ухватились за край стола, будто это было единственным, что удерживало правителя от молниеносного броска вперед, а все тело было напряжено, как струна, выдавая крайнюю степень напряженности альфы.

– Я вас спрашиваю! – мощная ментальная волна прокатилась по залу для совещаний, вынуждая даи смиренно опустить головы, только аль-ди остался невозмутим, хотя, скорее, просто безучастен. – Как?!

Реордэн негодовал, лютовал, рвал и метал, хотя и понимал, что это уже бесполезно, но владыку не столько коробило от осознания того, что добыча ускользнула из его рук, столько от понимания того, что какой-то мальчишка и его ссученный папаша смогли так ловко обвести его вокруг пальца. Альфа не отрицал свою вину, не было у аль-шей такой привычки – перекладывать собственные промахи на других – просто за более чем пятисотлетнее правление он делал этих ошибок крайне мало, а в последние столетия так и вовсе их не допускал, что, похоже, и сыграло с ним злую шутку. Был слишком беспечен, не придал должного значения тому, что мальчишка может оказаться реальной угрозой, уверовал в то, что смог удержать журавля в руках в то время, когда между его пальцев упорхнула даже синица. Но, как бы там ни было, спрос владыка держал со всех, кто хотя бы косвенно был причастен к этому делу, и в первую очередь с тех, кто мог пособничать мольфару, а именно – Ноэль Торвальд и, к его негодованию, аль-ди. Впрочем, ни тот, ни другой сподручны жрецам не были, просто оказались в момент их побега в восточной башне, но сам факт того, что у мальчишки все же остались верные друзья, да и Дэон, похоже, слово свое не сдержал, поддавшись чувствам, сильно царапнули его гордость правителя, да и мужскую гордость тоже.

– Я провел некоторые магические исследования, – Иллисий, как первый даи, взял слово, не то чтобы желая перебрать весь гнев правителя на себя или же защищая других даи, особенно омег, которые были очень восприимчивы к запаху разгневанного альфы, просто по статусу ему было положено, да и, получается, знал он больше остальных. – Кто-то смог переписать ваше заклинание, владыка, это факт, но этот кто-то явно не мольфар и уж тем более не ассасин.

– Опять предатели! – грозно рыкнул аль-шей, охваченный волной негодования и раздражения, чувствуя острую необходимость как-то выплеснуть свои эмоции и томясь от того, что сейчас он не может позволить себе это сделать. Может, позже, когда буря в крепости уляжется, и все, наконец, займутся делом, а не пустой болтовней. Да, потом он даст волю собственным эмоциям. В спальне. С какой-нибудь, не шибко пекущейся о нравственности омегой.

– Скорее, враг среди своих, – первый даи казался невозмутимым, более того – он осмелился исправить самого правителя, впрочем, это не было геройством со стороны лекаря, просто он слишком хорошо за те годы, что был подле владыки, изучил его характер, дабы знать, когда нужно держать слово, а когда следует помолчать. – Судя по запаху, это определенно был альфа, причем молодой, явно фидай, но доказательства этого настолько яркие, что прям таки бросаются в глаза, – омега пренебрежительно фыркнул, – словно за всей этой мишурой я бы не смог заметить, что чужак использовал магию крови.

– Ладно, – не то чтобы взяв себя в руки, просто поумерив пыл ввиду того, что Иллисий говорил дельные вещи, аль-шей медленно опустился в кресло, сцепив пальцы в полузамок и беспокойно ими перебирая – единственное, что все ещё выдавало раздражение владыки, поскольку его лицо вновь стало бесстрастны. – Это мы обсудим позже… – Реордэн бросил тяжелый взгляд на мрачного, как туча, альфу по левую руку от себя, – с глазу на глаз со вторым даи.

Аарон покорно опустил голову, признавая, что на его счету это уже третий промах относительно безопасности крепости, причем за столь короткий промежуток времени. Но разве можно быть готовым и предотвратить то, чего ещё никогда ранее не случалось в Аламуте? Да, были попытки проникновения, вторжения, открытой и скрытой агрессии, нередко ловили всякого рода шпионов и лазутчиков, и все это пресекалось ещё в зародыше, так как подчиненные второму даи фидаи несли свою службу ответственно и бдительно, но побегов на его многовековой памяти ещё не было.

Конечно же, он мог сказать аль-шей, что лучше было бы заточить магов, тем более мольфаров, в темницу, где в наличии были и подавляющие магию наручьи, и лишающие жизненных сил колодки, и камеры, которые, помимо правителя, мог открыть только глухонемой страж, связанный кровной клятвой с самим владыкой, и где было бы намного проще уследить за изворотливыми жрецами, но все это лишь частично и очень отдаленно оправдывало его беспечность. А вот по поводу неизвестного мага, да ещё и мага крови, который оказался сообщником мольфаров, к своему стыду, Аарону сказать было нечего. Даже находившиеся в его подчинении маги общего порядка лишь плечами пожимали, да так же виновато отводили взгляды, сообщая, что, да, были незначительные всплески темной магии, но… и дальше умолкали, ведь второй даи и так был осведомлен о, так называемом, страже Аламута, теневые заклинания которого, словно аргусы, считывали каждого обитателя крепости. Похоже, не каждого, если даже личный цепной пес владыки не уследил, впрочем, Аарон и не складывал из себя вины, понимая, что за столетия относительного спокойствия воины Ассеи утратили бдительность и осторожность, оказавшись совершенно неготовыми предвидеть и предотвращать.

– Вернемся к мольфарам, – аль-шей откинулся на спинку стула, но пальцы мужчины все ещё были плотно сцеплены в замок, означая, что негодование владыки отнюдь не улеглось, просто он избавился от одной из многих проблем, отложив её, как менее значимую, на потом. По сути, значимым было все, потому что чуждый маг, враг он или друг, вполне возможно, до сих пор блуждает по крепости, неизвестно под чьей личиной, который, к тому же, смог переписать его собственное заклинание, но значимость ещё не означает открытость. Второй даи был хорошим воином, и, в принципе, Вилар ни в чем его не упрекал, имея к нему претензии только относительно того, что караул потерял бдительность, позволяя разгуливать по крепости всем и вольно, даже не установив личность, а ведь под их опекой ещё и темноэльфийское посольство… В общем, этот вопрос был отложен не потому, что был менее важен, а потому, что относительно него аль-шей планировал поговорить совершенно с другим человеком.

– Я ещё могу предположить, что им кто-то помог, – размеренно, неспешно, делая акцент на каждом слове, продолжал Реордэн, на этот раз переводя взгляд уже на четвертого даи, который занимал свое место, держа спину ровно и не опасаясь смотреть на владыку в ответ, хотя это и не была высокомерность, лишь готовность альфы защищать своего омегу, – но не предполагаю, – даже если аль-шей и желал услышать вздох облегчения, то его не последовало – Торвальд просто смотрел и слушал, будто только что решилась судьба не его супруга. – Слушаю вас, четвертый даи.

– Раф-ри Ноэль Торвальд не отрицает того, что он неосознанно нарушил ваш приказ, аль-шей, – спокойно начал Арт, хотя внутри скользкими змеями клубилось беспокойство, ведь, порой, ярость владыки не знала границ, а в деле с мольфарами были задеты и его личностные чувства, амбиции, стремления и желания, а то, что его супруг так нелепо оказался замешан во всей этой истории… В общем, альфа понимал, что должен исполнить свой долг, что он просто не имеет права, да не может, ввиду ментальных способностей Вилара старшего, лгать, но, как Торвальд, он был обязан защитить свою семью, а его семьей, отныне и до того дня, когда Асса призовет воина в свои сады, его семьей был не только супруг, но и брат.

– Судя по письменному докладу раф-ри приграничной крепости, – Арт не демонстративно, но наглядно приподнял несколько документов, благо опыта у него было достаточно, поэтому первым делом он не стал выяснять отношения с мужем, оставив это на потом, а потребовал от него объяснений, как ассасин более высокого ранга от своего подчиненного, – его приходу в восточную башню, в частности и в комнаты мольфаров, ничего не препятствовало. Точнее, – альфа бросил короткий взгляд на Аарона, понимая, что сейчас он высказывает недоверие второму даи, но такова была правда, которую Торвальд таить не собирался, – как отмечает сам Ноэль Торвальд, караул словно и не замечал его, будто все восточное крыло было пропитано теневой магией, а в комнаты к мольфарам он вообще вошел беспрепятственно, лишь отдаленно почувствовав, что некогда на них было наложено сковывающее заклинание.

– У меня нет поводов не верить вам, четвертый даи, – задумчиво протянул Реордэн, ведь поводов у него, действительно, не было, потому что он сам, как только ощутил, что восточную башню словно отрезало от остальной крепости плотным магическим пологом, сразу же бросился к этому источнику, столкнувшись с тем же, о чем сейчас говорил Торвальд. Да, Ноэль был сильным магом, аль-шей это не отрицал, но, как бы искусен ни был омега в магии, мольфарам он проигрывал изрядно, а в том, что полог наложил именно Завир, Вилар не сомневался. Да, не сомневался и вроде даже понимал причину – побег, но, зная этого жреца, владыка мог с легкостью предположить, что все не было так просто, и что мольфар, имея в запасе пусть и незначительное количество времени, успел что-то сделать. То, за что и был наказан.

Покосившись в сторону, Реордэн позволил себе пропустить несколько дежурных фраз четвертого даи, смотря на высокую керамическую урну, которая стояла на подставке, покрытая древними рунами Аркольна и запечатанная лично им, словно владыка боялся, что мольфар способен, подобно мифическому фениксу, восстать из пепла. Он изучал жрецов Культа, посвятил этому занятию много времени, его верный цепной пес изведал все континенты в поисках рукописей и архивов, которые могли бы пролить свет на так интересующую его тему, но все результаты были тщетны. Никто не знал, сколько живут и как умирают мольфары, как никто не был осведомлен и о том, как же можно убить столь сильного мага.

Поговаривали, что мольфара можно сразить двумя способами – вырвать сердце или же отсечь голову, что Вилар и собирался сделать сегодня на рассвете, казнив Завира за его злодеяния, причем вырвать сердце магу он планировал лично, чтобы после, этими же руками, сжимать бедра извивающегося под ним Яна, но даже в собственной смерти Завир оказался на шаг впереди него. Впрочем, Реордэн Вилар никогда не доверял легендам, тем более что они имели прескверную особенность смешиваться, как, например, предания о мольфарах и вампирах, ведь детей Аркольна тоже можно было убить лишь двумя способами – снести голову и вырвать сердце – а вот то, что он увидел сегодня ночью, много чего расставило по своим местам.

Возможно, как утверждали Драконьи Летописи, мольфары обращались в прах после того, когда чувствовали, что их миссия и их путь завершены, чем были схожи с руттами, но каждый жрец мог приблизить свою смерть, получается, нарушив заветы Великой Матери. Судя по всему, именно это и стало причиной того, что синее пламя поглотило своего жреца, вот только… вот только Реордэн пока что не мог понять, за что же так сурово был наказан Завир. И это беспокоило аль-шей, который понимал, что даже после своей смерти его враг, мольфар, будет стоять за ним тенью, словно их судьбы были связаны до тех пор, пока он сам не будет призван в сады арлега Ассы. Впрочем, Вилар и не надеялся встретиться с Завиром именно в этих садах, понимая, что путь туда ему уже давно заказан. А ещё этот мальчишка…

– Раф-ри Торвальд утверждает, что в момент его разговора с Яном Завира Риверса в комнатах не было, – тем временем продолжал свой доклад Арт, прекрасно видя, что его вновь начали слушать только в тот момент, когда прозвучало имя мольфара. Старшего или младшего – не суть, ведь альфе и так уже было понятно, кто из них стал объектом неусыпной страсти правителя.

– Он ему что-нибудь говорил о своих планах? – приглушенно спросил аль-шей, раздумывая над тем, а стоит ли предать Ноэля ментальному допросу? Не то чтобы он размяк или же устал ото всей этой бессмысленной, выматывающей и необъяснимой череды совпадений, но у правителя в данный момент не было совершенно никакого желания растрачивать свои силы ещё и на глупого омегу, который поддался то ли жажде мщения за своего ребёнка, то ли дружеским порывам по отношению к юному мольфару, тем более что, как он предполагал, подобные действия не принесут никаких плодов.

– Ничего, – коротко ответил Арт. – Разговор моего супруга и брата носил исключительно личностный характер, – альфа позволил себе непростительную вольность, выражаясь субъективно и недопустимо для воина Ассеи, тем более для даи, да ещё и в зале для совещаний под главенством самого аль-шей, но все же были некоторые обстоятельства, ввиду которых Торвальд позволил и простил себе эту фамильярность.

– Он залечил его раны, – не вмешиваясь в доклад, а будто продолжив его вместо четвертого даи, сказал Иллисий. – Я осматривал Ноэля Торвальда перед совещанием, и на его теле больше нет шрамов, – омега слегка помедлил, давая владыке время, чтобы перевести свой взгляд на него и понять, почему же эта, неуместная информация была озвучена, – как нет шрамов и внутри него.

– Значит, мальчишка нарушил завет? – Реордэн не был удивлен опрометчивостью омеги, хотя подобный поступок все же не сочетался с тем Яном, который вернулся из Тул и для которого эмоции стали всего лишь пустым звуком, хотя никто и никогда не сможет понять причины и мотивы поступков мольфаров. – Он что, возродил умершее?

– Нет, – категорично ответил первый даи, но его легкое замешательство выдавала едва слышная дробь, которую омега выбивал о стол указательным пальцем. – Мне, как магу общего порядка, сложно судить о воздействии магии мольфаров на тела ассасинов, но, я так думаю, – Иллисий отвел взгляд, поскольку опасался, что сейчас владыка догадается о том, что во время проведения ритуала родственности крови он скрыл кое-что очень важное, решающее, способное в корне изменить сложившуюся ситуацию, – Ян Риверс хотел подарить своему другу душевное спокойствие.

– Как благородно, – фыркнул аль-шей, изогнув губы в подобии саркастической улыбки, – но меня больше интересует то, кто открыл мольфару портал.

– Он сам, – решительно ответил Велиал, который, в силу особенности своей магии, кое в чем даже превосходил Иллисия, видя то, что многие расы привыкли называть прошлым, и приоткрывая завесу туда, где, как говорили, скрывалось будущее. – Я смог увидеть дымчатые образы произошедшего, и, поверьте, аль-шей, мальчишка открыл портал сам.

– Это просто невозможно, – фыркнул владыка, демонстративно откидываясь на спинку стула, даже его губы тронула ироничная, слегка глумливая улыбка, которая, впрочем, быстро померкла, когда все даи, в том числе и Иллисий, опустили головы в молчаливом согласии.

– Он – мольфар! – резко, словно спичка, что было в корне не свойственно аль-шей, вспыхнул Реордэн, подаваясь вперед и гневно стукнув кулаком по столу. – Мольфары никогда, ни в каких случаях, ни при каких обстоятельствах, – альфа тяжело дышал, но говорил, негодуя, при этом чувствуя, как его сердце заходится в бешеном ритме, едва ли не ломая ребра своими бешеными ударами и отчаянно гоняя кровь по венам, – не унаследуют магические способности своих вторых родителей!

– Феномен, аль-шей, – только и смог ответить Велиал, отстаивая не только свою точку зрения, но и свою магию, силу которой только что поставили под сомнения. – Я видел, что мальчишке это далось тяжело, он приложил много усилий, портал был слабым и не мог переместить его далеко, но я готов подписаться под каждым своим словом, владыка, кровью, – омега упрямо мотнул головой, словно отрицая все то недоверие, с которым на него смотрели остальные даи, – что Ян Риверс открыл портал без чьей-либо помощи, полагаясь только на собственную магию, – блондин выразительно замолчал, думая, что за него продолжит Иллисий, но лекарь тоже молчал, что слегка озадачило третьего даи и вынудило его таки закончить свою речь. – Магию ассасина.

– Не мог переместить его далеко – говоришь? – Вилар задумчиво огладил подбородок, и его губ вновь коснулась улыбка, только на этот раз предвкушающая, словно владыка был на охоте и его гончие учуяли лису, которую заведомо гнали в ловушку. – Дэон, – альфа повернулся к сыну, который до этого лишь отстраненно молчал, словно и ловя каждое слово присутствующих, и при этом же будучи погруженным в свои мысли, – обрати магию в родовую метку, которую на своем запястье носит этот мальчишка, и найди-таки беглеца.

– Не выйдет, аль-шей, – сухо ответил альфа, не то что не взглянув на правителя, а, казалось, отреагировав на его обращение только движением губ, так как его лицо больше напоминало маску, нежели облик живого человека. – Я его больше не чувствую.

– То есть? – Реордэн нахмурился, что все восприняли, как неудовлетворенность ответом, сосредоточие, первые признаки очередного негодования, но на самом деле за суровостью владыка скрыл то, что ему было просто не позволено, как аль-шей. Дэон не был таким, как он, по крайней мере, в его сыне была частичка Хелены, именно та частичка, которая делала его и сильным, и уязвимым в одночасье – Дэон умел чувствовать. Это для него, полувампира, владыки, древнего ассасина, просто человека, которого родили ради приобретения силы и власти и воспитывали в крайне аскетичных условиях, заранее, заведомо, предполагаемо, готовя к участи аль-шей, эмоции не имели значения, а вот Дэон… Да, его сын похож на него, но, увы, не тем, чем бы хотелось самому альфе.

Реордэн помнил себя в те дни, когда погибла Хелена, и, как бы он её ни любил, страдания не коснулись его сердца, замерли где-то в глубинах души, сжались в плотный комок, да так и застыли, а сам альфа позволял себе лишь изредка, только в самые тягостнее моменты, прикасаться к тем воспоминаниям и тем чувствам, которые хранил в себе этот ком прошлого, но Дэон так не мог. Уже сейчас, после побега омеги, Вилар старший видел, что сын угасает, хотя до этого, в тот вечер, когда они вдвоем решали судьбы мольфаров, его сын был непоколебим и уверен в своих решениях. Хотя, в этом случае ментальный маг слегка покривил душой, потому как он, исходя из своей личностной позиции относительно жрецов, слегка затуманил рассудок молодого альфы, который находился в столь глубоком смятении, что своими необдуманными поступками мог исковеркать столь перспективный и беспроигрышный план, но, как он считал, подобные меры были оправданы возвышенными целями. Сейчас же на Дэоне больше не было нитей его магии, которые почему-то развеялись раньше времени, но даже это не было главным, а то, что все-таки кровь драконов была и даром, и проклятием Дэона: сильная, особенная, индивидуальная магия, и драконья привязанность к своей паре – единой и вечной.