Текст книги "Путь Ассы. Ян (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)
Брьянт, который смотрел на него так, будто это всего лишь очередное задание, и не более. Арт, который окидывал его недоверчивым, слегка пренебрежительным взглядом. Аль-шей, который пытался что-то найти в его душе, но так и не нашел. Ноэль, который принял его так просто и естественно, до неверия естественно. Кьярд, который был лишь только с виду мал и глуп. Дэон, который решил все за него, поставив свою метку. Все это было логическими звеньями одной цепочки – он нужен ассасинам. Но зачем? Что в нем такого особенного, что хранители мира сего прибегли к таким ухищрениям?
Он всегда был обычным, точнее, не совсем обычным из-за цвета своих волос и запаха, но, тем не менее, он был человеком. В этом никто не мог усомниться, потому что его родители были обычными людьми, родными ему людьми. Он не был приемным, слишком сильна была связь между ним и папой. Разве что… разве что нагулянным? Ян поднял глаза и с тоской посмотрел на возвышающийся над горами холодный диск Лели: все может быть. Он не был похож на Олдвина Риверса. Ничем. Абсолютно. И это наталкивало на мысль, что, возможно, он чужд этому миру. Что его появление на свет не было запланированным, и все это время он жил в обмане. Но даже если и так, все равно – причем здесь ассасины?
Мысли были тревожными и болезненными, но более всего Яна страшил тот факт, что он чувствовал приближение течки. Этого ли ожидал Дэон? Может, им нужно только его потомство? Но смысл? Он – человек, и, если верить альфе, их совместные дети не будут магами. Или же Вилар вновь-таки врал? Ян, чтобы не закричать от отчаянья и сдержать слезы, ощутимо прикусил палец, и эта боль слегка привела его в чувство. Нужно дождаться Дэона. Дождаться и спросить обо всем его. Спросить и посмотреть ему в глаза, чтобы понять – лжет тот или нет. Ян выдохнул и вновь посмотрел на холодный диск Лели, который сегодня мерцал каким-то особенным, серебристо-синим светом, но он не успокаивал, а, наоборот, рождал тревогу, окутывал беспокойством, будил внутри какие-то неприятные чувства, от которых становилось тяжело дышать. Но Ян держался, поставив перед собой конкретную цель. Держался, расцарапывая в кровь левое запястье, на котором жаром пульсировала метка альфы.
Дэон фыркнул, минуя барьер, который наложили маги, чтобы в эту часть крепости не проникло ни звука. Конечно же, это было подло с его стороны, держать Яна в неведенье, но он это делал не для себя, а для омеги, пытаясь отгородить его от крепостных сплетен, хотя, для себя тоже, так как запах предстоящей течки был слишком сильным, чтобы его не учуяли другие альфы. Дэон и сам держался из последних сил, чувствуя нарастающее желание, но он продолжал убеждать себя в том, что ему хватит выдержки, чтобы перетерпеть и не причинить любимому боль.
Он очень устал за этот вечер, постоянно удерживая на лице приветливую и радостную улыбку, отвечая на поздравления и играя на публику. К тому же, эльфийская принцесса не отходила от него ни на шаг, вцепившись в его руку так, будто он уже целиком и полностью принадлежал ей. Единственной отдушиной оказался Арт, который принял на себя удар всего негодования Миринаэль, пусть это самое негодование и было скрыто за стальным блеском в глазах и вежливой улыбкой на губах.
Празднество закончилось ещё час назад, хотя уже и была глубокая ночь, но прийти к своему омеге Дэону удалось только сейчас. Он бы уже давно сбежал с, так называемого, торжества в честь собственной помолвки, вот только статус аль-ди и жениха обязывал его остаться до конца, чем не мог похвастаться аль-шей, сперва затерявшись в толпе, а после и вовсе куда-то улизнув. После ему пришлось проводить принцессу до её покоев, которые располагались в совершенно противоположной части крепости относительно комнат Яна, где он настойчиво и очень ловко ускользнул от предложения девушки продолжить празднование помолвки вдвоем. Только потом, когда за его нареченной закрылась дверь, альфа позволил себе вздохнуть свободно и расслабиться, впрочем, сразу же подавив в себе желание, не медля, отправиться к Яну, поскольку ему ещё нужно было привести себя в порядок. Только сняв парадный костюм, быстро ополоснувшись, чтобы смыть из себя запах ароматной воды принцессы, и одевшись в простую одежду, Дэон поспешил к любимому. Впрочем, альфа и не надеялся, что Ян ждет его, и, тем не менее, ему было достаточно и того, что сейчас он обнимет своего омегу, прижмет к себе, поцелует его в закрытые веки и остаток ночи будет охранять его сон, чтобы завтра начать более скрупулезно думать о том, как избавиться от Миринаэль Алеанвир.
Подойдя к заветной двери, Вилар замер на пару секунд, переводя дыхание, а после осторожно толкнул дверь, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить омегу. Впрочем, как только альфа миновал гостевую комнату и вошел в спальню, он сразу же почувствовал, а после и увидел, что Ян не спит. В комнате было темно, разве что холодные лучи Лели скользили по полу и постели, на которой, спиной к двери, и сидел Риверс. Сперва Дэон нахмурился, собирая всю свою волю в кулак, потому что воздух в спальне был густо пропитан ароматом предстоящей течки, на который он, как альфа, просто не мог не откликнуться, но в то же время он почувствовал, что что-то не так. Тревожность и опасение сковали сердце воина, когда он подошел к столику, чтобы зажечь свечу, и только после того, как он это сделал, и темень комнаты немного рассеялась, Вилар посмотрел на своего омегу.
– Почему ты сидишь в темноте? – как можно беззаботнее, мягче и тише спросил Дэон, пытаясь рассмотреть лицо юноши. Ян был бледен, но при этом его губы алели кровавым блеском, а в глазах плясали отблески холодных лучей Лели. Завораживающее зрелище – так бы сказал альфа, если бы не чувствовал напряженность атмосферы, которая буквально звенела между ними.
– Тебя жду, – отстраненно ответил Ян, так и не повернувшись к альфе, лишь голову приподнял, всматриваясь в неестественно большой диск Лели, будто пытаясь найти утешение в его серебристом сиянии.
– Не стоило, – приглушенно ответил Вилар, отвернувшись. Ян сейчас выглядел слишком соблазнительно, чтобы смотреть на него прямо, и слишком грустно, чтобы просто развернуться и уйти, оставив разрешение всех проблем на утро. Альфа чувствовал, что что-то изменилось, что между ними будто выросла стена, причем эту стену он выстроил своими же руками. Неужели омега что-то узнал? Узнал то, что он так старательно пытался скрыть, чтобы уберечь юношу от ощущения предательства и отгородить его от волнений, а, получается, сделал только хуже, посеял сомнения в душе этого хрупкого омеги, который вырос в заботе и любви. Да, пусть Ян и знал, что это такое, когда тебя используют, ведь вся Венейя была пропитана использованием, подчинением, свершением правосудия сильными над слабыми, но это был уклад этой страны, с которым её жители уже смирились. Сюда же Ян приехал в надежде на то, что будет любим и счастлив, а, в итоге, оказался заперт в четырех стенах и окружен теми людьми, которые были преданы ему, Дэону. Но что он сейчас мог сказать своему омеге? Как он мог оправдать свое невнимание к нему? К чему им стоило вернуться, чтобы избежать появления кровоточащих ран на сердце?
– Скажи, Дэон, – Ян поднялся с постели и стал так, что свет падал ему в спину, и поэтому его фигура сейчас отбрасывала на пол какую-то неестественно искаженную тень, в то время как глаза юноши были абсолютно пусты, мерцая таким же холодным сиянием, как и диск Лели, – кто я для тебя?
– Ян… – альфа, вскинув голову, ошарашено посмотрел на юношу и тут же отпрянул. Непоколебимый, требовательный, жесткий, и в то же время усталый и печальный взгляд – вот что заставило матерого воина, который за свою сотню лет видел множество смертей, причем таких смертей, после которых вся одежда и все тело было покрыто растерзанной плотью падших, отступить назад и почувствовать себя лишним, отвергнутым, ненужным, у Вилара вообще складывалось такое впечатление, что от его ответа зависит многое. Нет, не многое, а все, поэтому, собравшись, он сказал то, что не устал бы повторять всю свою жизнь.
– Ты – тот, которого я люблю, – эти слова должны были возыметь эффект, должны были растопить лед в этих прекрасных глазах и должны были открыть перед ним душу омеги – так думал Дэон, но он ошибся. Ян только усмехнулся, причем его усмешка получилась жестокой, да, именно так, будто он сейчас сдерживал себя всеми силами, чтобы не броситься на альфу и не вырвать ему его лживый язык. «Да что же с тобой произошло, Ян!» – хотел выкрикнуть Вилар, но юноша заговорил первым, гортанно, с придыханием, сопровождая колючие слова пронзительным взглядом.
– А эльфийская принцесса просто выгодный союз, да? – в этом вопросе не было сарказма, простая констатация факта, будто это не омега сам все для себя решил, а точно знал, о чем говорит. Он не бросал вызов, не требовал объяснений, не собирался препятствовать, он просто хотел знать, хотя, как говорил сам Ян, в знании нет силы, но оно дает уверенность в будущем.
– Да, – не стал отпираться Дэон, мысленно поставив себе отметку о том, что он обязательно выяснить, кто не удержал язык за зубами.
– Это было случайностью, – будто прочитав его мысли, сказал Ян, при этом всем своим видом показывая, что эта фраза была всего лишь отступлением от разговора, и альфа должен более емко объяснить свои поступки.
– Я не сказал тебе только потому, что собирался отказаться от этого брака, о котором за моей спиной договорился отец, – со вздохом ответил Дэон, чувствуя, как у него подгибаются ноги. Усталость, казалось, навалилась с утроенной силой, будто он только что дрался с целым легионом схетов, но присесть он не мог, и не только потому, что Ян продолжал стоять напротив него и, получается, смотрел бы потом свысока, оценивающе, из-под густых ресниц, а потому, что он сам, как альфа, просто не мог позволить себе эту слабость в тот момент, когда на кону стояли его отношения с любимым человеком.
– Отказался? – так же приглушенно и пусто спросил Риверс, но по его плотно сжатым кулакам было понятно, что он сейчас переживает бурю эмоций, тщательно скрывая их внутри себя, чтобы не пасть перед альфой, не уступить ему и отстоять свое право на осведомленность.
– Нет, – угрюмо ответил брюнет, таки отводя взгляд, – но я не собираюсь мириться с таким положением дел, и намерен добиться расторжения этой помолвки.
– Ясно, – сухо ответил Риверс. – Хотя, мне ничего не ясно, но я приму твои слова за чистую монету потому, что доверяю тебе, как своему альфе. Но, – Ян резко взглянул на мужчину, и в его глазах брюнет снова увидел тот странный темно-синий свет, будто пламя, только холодное, – я не прощу ещё одного предательства.
– Я запомню, – Дэон кивнул, – и не допущу этого.
– А теперь, – Ян отвернулся, обхватив себя руками и вздрогнув, будто его бил озноб, – как бы по-детски это ни звучало, но сегодня ночью я хочу остаться один.
– Хорошо. Я понимаю, – альфа, окинув дрожащую фигуру пристальным взглядом, развернулся, чтобы уйти. Да, он потерял доверие своего омеги, по крайней мере, был близок к этому, но исправлять свои ошибки никогда не поздно, да и ему самому стоило побыть наедине и много о чем подумать, например, о том, как выйти из столь щепетильной ситуации, когда против их союза фактически все. И ладно это был бы только отец, но совет тоже, да и сама Миринаэль явно настроена серьезно. У альфы вообще складывалось такое впечатление, что этот брак нужен всем и каждому, кроме него самого. Вот только – зачем? Пусть союз с дроу и укрепит кровь Виларов, вернув ей владение сущностями магии, но такими же успехами мог увенчаться его брак с любым другим магом. Значит, было что-то ещё, и это что-то Дэон и хотел выяснить.
Брюнет уже подошел к двери, когда сперва учуял, а после и услышал, или может быть наоборот, но, как бы там ни было, его самого пробил озноб, а после, на смену холодным мурашкам, пришел жар, жар, который испытывает каждый альфа, когда его омега зовет его. Вилар повернулся, медленно, осторожно, не веря, и тут же ринулся вперед, падая возле любимого на колени и подымая его трясущееся тело на руки.
– Дэон… – просипел омега, прижимаясь к нему и глубоко вдыхая его запах, запах жаждущего альфы. Ян чувствовал, как тяжелеет низ живота, как жар расползается по его телу скользкими змеями, скручиваясь в плотные клубки природных инстинктов, как вмиг промокает белье и штаны, заполняя комнату ещё более стойким запахом первой течки.
– Ян… – пробормотал альфа, пытаясь подняться, чтобы уложить омегу на кровать, а после уйти. Да, его любимый звал его, но не в правилах ассасинов было брать течного омегу, воспользовавшись ситуацией, пусть это и твой возлюбленный, против его воли, но запах юноши был слишком насыщенным и манящим, чтобы вот так вот просто отгородиться от него, даже не вдохнув напоследок этот чарующий аромат на полную грудь.
Мягкость простыней покорно приняла пышущее жаром тело омеги, который так и не разжал пальцы на его рубашке, и Дэон сорвал мимолетный поцелуй с таких желанных губ, сорвал и сорвался. Омега сам тянулся к нему, прижимал к себе, зарывался пальцами в его волосы, жадно отвечал на поцелуи и манил, манил, манил… но не только запахом, всей своей сущностью, телом, душой, и альфе оставалось только теряться в догадках правильности своего поступка и не останавливаться, лаская жаждущее тело под собой.
Яне не понимал, что с ним происходит: ещё пару минут назад он не желал видеть подле себя этого альфу, теперь же сам тянулся к нему, желая, и не в силах оторваться от таких мягких, но настойчивых губ. Похоже, это и была та самая страсть, вот только именно для него она была похожа на огонь, который сжигает все вокруг, превращая мысли в пепел, который развеивается в порывах ветра желания. Грубая ткань одежды сковывала все его тело, мешала дышать, не позволяла почувствовать плотнее, ближе, настойчивей, и он начал рвать на альфе рубашку, требовательно цепляться за собственную, не зная, куда деть руки, чтобы почувствовать то, что он жаждет.
Острые ноготки, которые впивались в его шею и плечи, приносили сладкую боль – извечную спутницу страсти, но этого было мало альфе, которого тяготила одежда, причиняя дискомфорт бременем впитывающего пот хлопка. Дэон спешно сбросил свою рубашку, а после стянул одежду и с омеги, рассматривая его стройное, плавное, бесподобное тело, скользя взглядом по каждому изгибу и пытаясь запомнить каждую родинку, которые он собирался перецеловать. Гибкая шея выгнулась под его поцелуями, открывая доступ к бьющейся под кожей жилке, которая тут же была отмечена первым следом страсти. Хрупкие плечи вздрагивали, когда он скользил по ним своими ладонями, прижимая их к постели и целуя каждое, вдыхая аромат омеги, который исходил от его кожи в самых чувствительных местах. Узкая спинка выгнулась, прижимая к его груди грудь мальчишки, в которой отчаянно колотилось маленькое сердечко, стук которого гулким эхом отдавался в его ушах.
Ян был готов сгорать в этом пламени чувств, которые охватили его в тот момент, когда альфа прикоснулся губами к его сжавшимся соскам. Кричать было стыдно, но он не мог сдержать рвущиеся наружу стоны, которые для него самого звучали приглушенно и прерывисто. Ласки мягкого языка, который скользил по напряженной плоти бусинок, казались юноше запретными и в то же время сладостными, откровенными и естественными, интимными и желанными. Его тело отвечало за него самого, с лихвой компенсируя неопытность своими неумелыми, но настойчивыми движениями навстречу. Между ног было так развратно влажно и горячо, что Яну оставалось только сильнее льнуть к своему альфе, требовательно сжимать его волосы, забвенно цепляться за его плечи и покорно принимать жар ласк, которые скользили по его телу, опускаясь все ниже и ниже, закручивая внутри неведомые доселе спирали удовольствия, которые требовали отпустить разум и отдаться во власть инстинктов.
– Тише, малыш… тише… – шептал Дэон, целуя дрожащий, покрытый бисеринками пота животик, ощущая на языке привкус страсти его мальчика. Его собственное тело предательски дрожало, требуя немедленного соития с жаждущим омегой, но альфа держалась из последних сил, желая подарить любимому наслаждение именно той первой близости, когда альфа и омега едины, когда разделяют один оргазм на двоих и забываются в вихрях удовольствия, хрипло дыша в унисон.
– Не могу… не могу… – вторил своему альфе Ян, сильно сжимая ногами бедра мужчины и чувствуя, как горячая плоть прижимается к его паху, дрожа и пачкая кожу липкой смазкой. Он хотел взглянуть на своего альфу, запечатлеть его обнаженный образ во всей своей красоте, узреть то, что ещё не так давно казалось ему соромным и запретным, теперь же вызывая трепет и восхищение, но жар желания был слишком велик, а ласки слишком настойчивы, чтобы хоть на миг отказаться от ощущения мягких губ на своем бедре и нежных рук на своих ягодицах.
– Потерпи, любимый… совсем немножко… – отчаянно просил альфа, целуя искусанные губы своего омеги и аккуратно растягивая его тугую дырочку пальцами. Внутри Яна было так жарко и влажно, что брюнет замирал на мгновение каждый раз, когда сокращались плотные мышцы, то ли желая вытолкнуть его пальцы, то ли принять их ещё поглубже в себя. Лишения омеги целомудрия в Ассее – это сокровенное, заветное, интимное таинство, которое принадлежит только двоим, и вершиной этого таинства считается отсутствие боли и обоюдное наслаждение, которое навеки соединяет возлюбленных меткой пары.
– Больно… – сквозь слезы прошептал Ян, чувствуя, как горячая, толстая, упругая плоть аккуратно и медленно раздвигает его внутренние стеночки, постепенно заполняя собой. Поцелуи альфы пьянили, помогая перетерпеть эту боль, которая и не была такой уж острой, но она была, тянущая, давящая, растягивающая и в то же время приглушенная откровенными ласками его собственной плоти. Пришлось выгнуться и широко развести ноги, чтобы полностью принять в себя член альфы, который жарко пульсировал внутри него, посылая по телу сладкие волны, а потом кивнуть, давая любимому понять, что боли больше нет, а после сорваться на протяжный крик, когда Дэон плавно вышел, а после также плавно толкнулся внутрь его.
– Хороший мой… любимый… желанный… – без устали повторял альфа, с каждым толчком все увеличивая темп своих движений, которые стали рваными и глубокими, слегка развратными в своих хлюпающих звуках и мучительно сладостными в своем плотном скольжении.
– Только твой… твой… – в горячечном безумии метался Ян, ощущая неведомою доселе, нарастающую, обжигающую волну, которая опалила его тело сладкими потоками, заставляя выгнуться, отчаянно вскрикнуть, забиться в крепких объятиях пойманной птицей, вспыхнуть ярким пламенем наслаждения и кануть в омут протяжной сладости и необузданной страсти.
– Ян… Ян… – сбивчивым шепотом звал своего возлюбленного альфа, дрожа от ощущения сокращающихся стенок вокруг своей плоти, пульсация которых постепенно угасала, прерываемая все увеличивающимся пиком единения.
– Что… что это?.. – прохрипел омега, чувствуя, как изнутри его распирает что-то большое и горячее, но при этом не причиняя боли, а вызывая новую волну прежних ощущений. Нет, во стократ более острых ощущений, от которых слезы сами покатились из уголков глаз, а по его телу прошла сладкая дрожь предвкушения чего-то более объемного, полного и целостного.
– Мы в сцепке… – пытаясь отдышаться перед следующим кругом удовольствия, ответил Дэон, осторожно переворачиваясь на спину так, чтобы омега полностью лег на него. – У ваших альф нет узла для сцепки… это… это только у нас… ассасинов. Сцепка – это высшая ступень единения пары.
– Пары… – Ян счастливо улыбнулся, устало опустив голову альфе на плечо, после чего сразу же вскинулся, выгнулся и вскрикнул, чувствуя, как горячее семя альфы снова заполняет его нутро, тем самым рождая ещё более мощный виток наслаждения, выплеснувшийся на грудь мужчины белесым нитями.
– Ноэль, а что они делают? – день выдался солнечным, но не жарким, поэтому Ян решил прогуляться по крепости в компании полуэльфа и Кьярда, которые с недавних пор стали не только его лучшими друзьями, но и извечными спутниками: блондину было скучно дома, поскольку Арт почти все время проводил на пограничной заставе, а служка просто не мог оставить своего господина одного. Сейчас же они прогуливались по длинному балкону, который нависал над площадкой, на которой несколько десятков молодых воинов застыли в полуприсяде с вытянутыми вперед руками.
– Тренируются, – фыркнув, ответил Торвальд, пытаясь казаться безразличным к происходящему, хотя Ян прекрасно понимал его чувства. Ноэль, пусть он и был омегой, с юного возраста воспитывался как воин, и сейчас, когда в нем рос малыш, ассасин тосковал по привычной жизни хранителя мира, хоть и старался этого не показывать, особенно при супруге.
– Теряешь концентрацию! – рявкнул высокий воин и, не жалея сил, ударил подростка лет 15 по икрам палкой, от чего тот сразу же рухнул на колени, скривившись, но при этом не издав ни звука. Яну стало жалко мальчишку, тем более что тот тоже был омегой, и ему определенно было намного тяжелее, чем альфам, но в какой-то мере Риверс понимал, точнее, пытался понять то, что в Ассее, если ты – воин, то у тебя не существует пола. Все должны сражаться на равных, оттачивая свое мастерство и свои навыки, в противном же случае воин мог не только лишиться жизни, но и подставить своих сотоварищей, поэтому тренировки были такими жесткими, а порой и жестокими.
Насколько успел разобраться Ян, все дети до 12 лет считаются послушниками и учатся, как обычные дети, изучая языки, каллиграфию, арифметику, географию, историю, культуру и основы магии. После первого круга испытания, если послушник получает оружие от арлега Ассы, он становится адептом и приступает к тренировкам, которые закаляют его тело и оттачивают мастерство. Пару раз он видел, как проходят эти тренировки, и, честно сказать, был поражен. Порой юного, полностью обнаженного адепта оставляли на узком карнизе высоко над землей на несколько суток, причем в такой позе, что он не мог ни присесть, ни облокотиться о стену, ни даже руку или ногу подвинуть, только стоять, что уж говорить о еде, воде и естественных потребностях организма. Ноэль ему объяснил, что подобное испытание закаляет не только тело и дух, но и сознание, поскольку, порой, ассасину приходится подолгу сидеть в засаде, ожидая нападения или просто наблюдая, поэтому каждый воин должен уметь контролировать желания своего тела, перестать различать зной и холод и отречься от воздействия внешнего мира, полностью сконцентрировавшись на задании. Такое состояние называется транс, хотя вводить себя в него часто не разрешают, так как это пагубно влияет на тело человека, который на некоторое время может даже останавливать сердце, но все же опытные воины могут поддерживать состояние транса до двух недель, если того требует ситуация.
Второй случай, который поразил Яна, был связан с боями на арене: как бы Дэон и Арт ни возражали, но полуэльф таки смог уговорить его посмотреть на бои, ну, естественно, с ними пошел и Кьярд. Впечатления, конечно же, оказались противоречивыми: с одной стороны Риверс был поражен искусством воинов и их возможностями управлять сущностями, а с другой – был просто шокирован тем, что увидел. Да, порой на арене между собой сражались фидаи, раф-ри или даже даи, но, в основном, это были бои между адептами и теми, кто уже прошел второй круг посвящения, причем эти бои были не показательными, а вполне серьезными. Мальчишка примерно его возраста, альфа, сражался с обычным фидаем, но Ян сразу же заметил разницу в их подготовке и мастерстве, что, в итоге, и привело к тому, что мальчишка получил ранение, шрам от которого навсегда пересечет его лицо. К тому же, юношу поразила реакция Ноэля, который сказал, что мальчишка получил по заслугам, так как не смог увернуться, тем самым показав свою слабость, а этот шрам теперь будет ему напоминанием об этой самой слабости. И тогда Яну стало все ясно: слабых намеренно заставляли сражаться с сильными, чтобы им хотелось стать ещё сильнее и таки победить на арене. Самое удивительное то, что никто из адептов не ломался после своих проигрышей, а с ещё большим рвением брался за тренировки. Похоже, все ассасины были сильны духом, чего Ян не мог сказать о себе.
– Может, вернемся в комнаты? – едва ли не жалобно спросил Ноэль, который в последнее время очень уставал во время прогулок, хотя, скорее всего, ему просто не хотелось маячить перед адептами, отвлекая их внимание.
– Да, пожалуй, – отстраненно согласился Ян, все так же продолжая неотрывно смотреть на то, как мальчишки один за другим падают без сил и из нескольких десятков в нужной позиции осталось всего несколько, – а Кьярд принесет нам холодный чай.
– С удовольствием, господин, – сразу же оживился мальчишка, который всеми силами старался быть полезным, раз за разом доказывая, что даже от такого маленького омеги есть польза. Проводив изумленным взглядом метнувшегося в боковую дверь Кьярда, Риверс только вздохнул: пожалуй, он никогда не привыкнет к некоторым правилам крепости, – а после развернулся и пошел за Ноэлем, возвращаясь в свои комнаты.
Он в Аламуте уже месяц, но так и не свыкся с мыслью, что это теперь его дом, и дело было даже не в том, что все ему казалось чуждым и неправильным, а в том, что его сердце рвалось в Равену, будто предчувствуя что-то нехорошее. К тому же, боль сердечная усиливалась ещё и от того, что где-то там, в другой части крепости, находилась официальная невеста Дэона, от брака с которой альфе так и не удалось отказаться. Ян видел, что альфа затягивает время, как может, постоянно ссылаясь на свои обязанности аль-ди и хватаясь за каждую миссию, но время неумолимо истекало, и жрецы Северной Троары уже открыто начали требовать проведения церемонии. Омега мирился с таким положением дел, но только потому, что верил своему альфе, верил в то, что тот сдержит свое обещание, и они таки будут вместе, тем более что их союз уже был подтвержден Ассой, запечатлевшись на их запястьях сине-алой меткой. Но все равно было больно.
Теперь, когда Дэон разрывался между миссиями, долгом, принцессой и ним, ему едва ли удавалось выкраивать несколько часов в день для себя, и то, в основном, ночью, когда они предавались страсти, сгорая в пламени взаимной любви. Но Яну этого было мало. Он знал, что его альфа все свободное дневное время проводит с эльфийкой, поддерживая иллюзию счастливого нареченного, а ночью приходит к нему, чтобы ласкать его тело и шептать слова любви. Омега знал, что это за чувство. Это – ревность, но он продолжал терпеть, убеждая себя в том, что вскоре все закончится, посольство, так и не дождавшись ответа, уедет вместе с принцессой, а Дэон будет только его. Правда, во всей этой ситуации была непонятна позиция аль-шей, который вроде как и не настаивал на браке с эльфийкой, но и не отменял свое решение относительно оного. В общем, самому Яну оставалось только терпеть и ждать, как и надеяться на то, что арлеги будут к нему благосклонны и даруют годы счастья с любимым.
– Асса, средина лета! Что может быть хуже?! – Ноэль, плюхнувшись в кресло, сразу же развязал шнурок на воротнике рубашки, позволяя воздуху коснуться его горячей кожи.
– Разве что средина зимы, – подметил Ян, подходя к окну, пейзаж за которым он знал наизусть – горы. – Говорят, в Аламуте очень суровые зимы, к которым я не привык, потому что в Равене даже зимой снег выпадает очень редко, и то, быстро тает.
– Когда-нибудь, – полуэльф задумчиво погладил живот, – когда я, наконец, снова стану красивым и изящным, мы обязательно поедем с тобой в Равену и навестим твоих родителей.
– Обещаешь? – омега отвернулся от окна и с надеждой в темно-синих глазах посмотрел на друга.
– Обещаю, – с улыбкой на губах ответил блондин, но тут же нахмурился, быстро поднявшись с кресла.
– Что такое? Тебе плохо? – забеспокоился Ян, делая шаг вперед и тут же замирая на месте по молчаливому приказу ассасина, предостерегающе вытянувшего руку.
– Я не знаю, что это, – пробормотал полуэльф, напрягаясь, – но у меня такое чувство… такое чувство, будто поблизости Рассен.
– Рассен? – ужаснулся Риверс, оглядываясь по сторонам. – Это не возможно. Где? – крепость была окружена плотным магическим барьером, который соорудили ещё самые первые ассасины-маги, а теперь его поддерживали и подпитывали чуть ли не каждый день, поэтому омега очень хорошо знал, что, даже если Рассены смогут как-то пробраться на территорию Ассеи, им ни за что не прорвать защиту Аламута, но раз Ноэль чувствует, так может…
Мощный грохот, от которого содрогнулись все стены, сбил Яна с ног, и он упал на пол, вертя головой и пытаясь понять, что же происходит. Страх обуял его всего, лишая возможности двигаться, но страх не сколько за себя, сколько за всех тех, которые находились сейчас в крепости, в том числе и Дэона, и Ноэля, и Кьярда, ведь, похоже, на них все-таки напали. Но страх, который он испытал за секунды после грохота, оказался всего лишь прелюдией перед воистину ужасающим зрелищем.
Прямо посреди его комнаты открылся портал, Ян уже знал, что ассасины пользуются таким магическими порталами, чтобы перемещаться на близкие расстояния, но на этот раз из него вышли не воины Ассеи, а те, кого омега мог по праву назвать демонами. Первый был очень высок, более шести с половиной футов, с широкими плечами и массивной грудью, хотя, вполне возможно, угрожающего вида ему придавал металлический нагрудник с широкими наплечниками и огромный меч, на лезвии которого были выгравированы какие-то символы. Второй был меньше ростом, но не менее широк и могуч, разве что на нем была кольчуга из мелких звеньев, да и меч был меньше по размерам. Но не это все позволило Яну опознать мужчин, как Рассенов, а то, что у обоих дельт были ярко-желтые глаза, правда, у одного с едва заметными зелеными прожилками, и черные волосы: у первого длинные, собранные в низкий хвост, а у второго средние, растрепанные. Почему Ян их так детально рассмотрел? Да потому, что они оба, как только ступили в его комнату, сразу же устремили свои взоры на него, хищно скалясь и демонстрируя острые, выпирающие клыки. Они пришли за ним.
– Ян, назад! – выкрикнул Ноэль, тоже, очевидно, поняв, кто является целью Рассенов. – Я попробую их задержать!
– Давгар, мальчишка твой, – прорычал длинноволосый, подымая меч и явно готовясь к атаке, – а я возьму на себя брюхатого.