Текст книги "Право голодных (СИ)"

Автор книги: Ks_dracosha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Однако продлилось это спокойствие совсем недолго, и следующие несколько часов превратились в калейдоскоп из событий, сменяющих друг друга стремительно быстро. Заполонили его дом какие-то люди, постоянно повышала голос Дженни, чего-то требуя, то и дело хохотала Джису, впавшая в другую крайность – безудержное веселье.

Тэхён исполнял роль прислуги и переносил невесту, уже наряженную в ослепительно белое платье, накрашенную, отдалённо напоминающую гейшу, с места на место, таскал в машину вещи, которые, по мнению Дженни, просто необходимо было брать с собой, и отвечал на истеричные сообщения Чонгука, переживающего на другом конце города о том, что что-то может сорваться.

Когда он спускался в машину, Джису вцепилась в него, словно клещ, и ещё раз посоветовала беречь сестру, а не то она ему «устроит весёлую жизнь даже с того света», и Тэхён убедительно сделал вид, что испугался. Он усадил её на переднее сиденье, а не на заднее, как обычно, и Дженни пришлось теснится сзади, в окружении каких-то коробок и пакетов, предназначение которых оставалось ему не ведомо.

Всё стало ещё хуже, когда они приехали к залу регистрации, потому что госпожа Чон вдруг начала рыдать, и даже господин Чон утирал рукавом пиджака подступающие слёзы. Их с Чонгуком друзья облепили сестёр так, будто знакомы были уже сто лет, и наперебой поздравляли Джису, и спрашивали у Дженни, как она поживает. От бесконечной болтовни у него ещё больше заболела голова и он вспомнил, что так и не выпил таблетки. Забыл просто. Беспокойство волнами поднималось от самых пяток, захлёстывало его с головой. Чтобы немного успокоиться и привести свои мысли в порядок, Тэхён сбежал к лучшему другу.

Жених ожидал в отдельной комнате. Тэхён заглянул в крохотное помещение, и ему стало смешно от вида этой печальной картины – парень в смокинге, с расстёгнутой едва ли не на половину рубашке, весь татуированный и лохматый, вынувший все пирсинги, но забывший один – на брови, понуро двигал пальцами по экрану смартфона и выглядел крайне сосредоточенно и печально.

– Ну что, готов? – Он не знал, какие ободряющие слова надо было сказать своему двадцати двухлетнему другу, собирающемуся стать мужем.

– Она не передумала? – Чонгук встрепенулся, вскочил, очевидно, ожидая новостей из жизни извне.

– Не парься, не передумала, – Тэхён похлопал друга по спине, сел рядом на крошечный диванчик.

– Чел, ты хоть подготовился?

– Подготовился, не парься.

– Тогда хорошо, – Чонгук помолчал. – Если ты на Дженни женишься, станем родственниками, – разорвал воцарившуюся на несколько секунд тишину, – вот здорово будет.

– Я думаю, пока нам одной свадьбы хватит, – ответил так, будто его самого не съедала эта мысль, Тэхён.

Он переживал. Переживал за их отношения, будущее и тайны. У Дженни их не осталось, кажется, зато у него – одна, но самая страшная. Он знал, что у неё таких мыслей не было. Слишком сфокусирована была на подготовке к торжеству, слишком волновалось из-за операции, слишком заботилась о будущем: сестры, его, своём собственном. Она подсела ему на уши с миллионом стажировок, но Тэхён ничем не хотел заниматься. Пока что. Он должен был разобраться со своими внутренними проблемами прежде, чем начинать что-то большее.

Времени на рефлексию не было. Их с Чонгуком очень быстро выперли из уютной коморки, и Тэхён отправился веселить гостей внутри церемониального зала, а друг – приветствовать их перед ним.

Дженни летала от одной локации к другой, словно парила над землёй, и голос её, необычайно громкий и суровый, разносился по помещению, отражался эхом от высоких потолков.

К удивлению всех причастных к организации, церемония началась вовремя. И Тэхён, стоя лицом к гостям, вглядываясь в знакомые лица, начал вещать о том, как рад он присутствовать при соединении двух людей в единое целое. Чонгук мялся рядом, и выглядел неловким и смешным, постоянно одёргивал пиджак и теребил пальцами брови, по привычке стремясь нащупать там пирсинг.

Раскрылись тяжёлые двери, пропуская невесту. Дженни, мертвенно бледная даже под плотным слоем макияжа, вцепилась пальцами в ручку коляски, и везла сестру к алтарю. Джису была красива. Она предстала перед Тэхёном совсем не той беззащитной девчонкой, которой он видел её всего пару часов назад. Нет, она была ослепительна прекрасна и чем-то похожа на Снежную королеву. Убранные назад волосы, открытое лицо – изящное, словно у фарфоровой куклы, и ослепительно белое платье, пышная юбка которого закрывала собой коляску. Он взглянул на Чонгука, и ничуть не удивился тому, что друг утирал непрошенные слёзы.

Тэхён был на нескольких свадьбах, но ни одна из них не была наполнена такими эмоциями. Джису не проронила ни слезинки, зато рыдали её названные родители, сестра и их друзья – совсем незнакомые, но быстро проникнувшиеся симпатией к этой девушке. У Тэхёна самого подступил к горлу ком, когда Дженни вышла читать свою речь:

– Онни, – она тут же сбилась на всхлип, но взяла себя в руки, улыбнулась, утёрла покрасневший нос ладонью. Публика разлилась звонким смехом. – Ты знаешь, что для меня ты самый дорой человек на свете. И я ни в чём в жизни так не уверена, как в том, что моя любовь к тебе останется навсегда. Я говорила тебе много слов. Плохих и хороших. Я плакала с тобой. Плакала из-за тебя и за тебя. Я улыбалась так, что щёки начинали болеть. Я была в отчаянии и на вершине счастья. Всё из-за тебя, сестрёнка. Но сегодня я хочу сказать тебе самые важные слова. Более значимых из моего рта не вылетало. Будь счастлива. Будь так счастлива, чтобы это счастье перекрыло всё, что было с нами до этого. Будь счастлива много-много лет. И тогда я буду счастлива тоже, – зал зааплодировал, а сёстры несколько мгновений смотрели друг на друга. Дженни отвела взгляд первая. – Чонгук, – обращение заставило парня вздрогнуть, – ты же знаешь, что будешь иметь дело со мной, если обидишь мою сестру? – Она вздёрнула подбородок, совсем как ребёнок, хвастающийся старшим братом-боксёром, способным навалять обидчикам. Жених покорно закивал. – Спасибо тебе, – тут же смягчился её голос, вновь задрожал. – Спасибо за то, что ты оберегаешь мою онни. За то, что любишь её. Спасибо за то, что подарил нам семью. Пожалуйста, будьте счастливы. Ладно? – Последний вопрос прозвучал совсем неуверенно, и Дженни двумя руками закрыла лицо, заплакала. Микрофон оказался близко к губам, по залу разнеслась череда оглушительно громким всхлипов.

Это её действие вдруг расслабило всех. И Чонгук подошёл к ней, стиснул в объятиях и прошептал на ухо что-то, чего Тэхён не услышал, но девушка улыбнулась ему и похлопала по спине. Прочитали свои клятвы жених и невеста, и были они полны подколов и шуточек. Всем понятно стало, что по настоящему важные слова они произнесли до этого.

Официальная часть быстро закончилась, и началось время фотографий, а потом тостов и новых порций слёз. Тэхён наблюдал за всем со стороны, будто не с ним это происходит. И только когда Дженни, уставшая, с испариной на лбу, опустилась рядом с ним на стул – кажется, впервые за этот длинный день, он вздохнул свободнее.

– Голодная? – Спросил, увидев, как она набросилась на еду, уже остывшую, но всё ещё вкусную.

– Ещё бы, – промямлила с набитым ртом. – Аж желудок в трубочку скручивается, так есть охота.

И она ела, а Тэхён давал краткие рецензии на блюда, которые уже успел попробовать, и чокался с ней. Он пил сок, а Дженни налегала на шампанское, и совсем скоро стала розовой и сонной.

– Всё кажется ненастоящим, – пробормотала, привалившись к его плечу.

– Почему? – Тэхёну приходилось кричать ей прямо в ухо, так громко играла музыка. Все веселились, и Джису рассекала между гостями, как заправский участник Формулы 1. Чонгук отрывался под Эминема и не мог перестать целовать свою жену, и она смеялась и отпихивала его руками. Госпожа Чон всё никак не могла успокоится, и плакалась в плечо мужу, а он гладил её по голове и снимал всё на камеру – для потомков. Их друзья совсем не чувствовали себя неловко, и радостно общались с новоиспечённой женой, окружили её плотным кольцом, и она, словно трофей, попадала из одной компании в другую, и с лица её не сходила взбудораженная, счастливая улыбка.

– Сегодня моя сестра похожа на принцессу, но через два дня она будет лежать на операционном столе. Это кажется таким неправильным. Почему она вынуждена переживать такое? – Дженни смотрела так, будто он мог дать ей ответ на этот вопрос.

– Я не знаю, – он чувствовал растерянность и стыд за то, что почти не думал о будущем. Для Тэхёна всё ограничивалось планами на один день. Он не мог, не хотел планировать дальше. – Всё будет хорошо, – дал пустое обещание.

– Ты так думаешь? Не врёшь мне? – Она вглядывалась в него так, будто бы действительно верила в магию слов. Он вдруг осознал, что дело было не в словах. Дело было в том, что она верила в него. Полностью и самоотверженно. Дженни на него полагалась, и груз ответственности вдруг свалился Тэхёну на плечи, он почувствовал себя скованным. Будто в тесном помещении. Ему захотелось оттолкнуть её, как он отталкивал всех, кто был к нему добр. Чтобы не прельщались. Чтобы не воображали себе слишком многое. – Не врёшь? – Переспросила, уже улыбаясь. Той самой улыбкой, которой он ничего не мог противопоставить. Которая сражала его и порабощала. Делала самым слабым для неё, но могучим – для всего остального мира.

– Не вру, – ответил он.

Он размышлял об этом ночью, когда Дженни тихо сопела под боком. Она вымоталась и рухнула в кровать сразу, как только они пришли домой. Тэхён аккуратно стирал с неё, мирно сопящей, косметику, а потом торчал на кухне и думал о том, как быстро меняется жизнь.

Джису с Чонгуком отправились не в свадебное путешествие – оно переносилось на неопределённый срок, а в его квартиру, и Дженни снова плакала. Сестра успокаивала её, успокаивала всех вокруг и улыбалась с бесконечной нежностью, глядя на людей, которые её окружали.

Когда они с Дженни ехали домой, та всё не могла успокоится, и восторженно рассказывала о том, как хорошо всё прошло. Она была счастлива, и Тэхён тоже был.

Но в ту ночь он никак не могу заснуть, ворочался и не понимал, что его тревожит. В конце коцов он не выдержал, взял сиграеты и спустился на улицу. Снег расстаял, окружающая действительно не представляла никакого интереса – мрак, холод и дикий, заставляющий горбится, чтобы сохранить тепло, ветер.

Он подкурил сигарету, глубоко затянулся. Выпустил изо рта пар вперемешку с дымом. Стало чуточку легче – голова перестала трещать, словно в ней поселились надоедливые комары. Нет. Не комары. Мухи.

Тэхён не видел мух. Уже довольно давно. Он принялся лихорадочно копаться в мыслях, пытаясь выяснить, когда именно они пропали, перестали его тревожить, и не понимал. Наверное, после моря. Именно после моря они, испугавшись шума волн и напора стихии, покинули его. Насовсем?

Мысль о том, что он никогда больше не встретиться со своими мучителями, заставила его покрыться мурашками. Он замер, поднеся сигарету ко рту. Струйка ледяного пота скатилась по шее, по спине, и он тяжело сглотнул, выкинул истлевший окурок в мусорку.

Дженни подарила ему море. Она стала для него той, ради кого очется стать лучшей версией себя. Она стала той, ради котого он менялся. Он полагался на неё также, как она на него. И так было уже очень давно, просто он – дурак, этого не замечал. Всё жил своей прошлой жизнью, когда никто не имеет значения, никто не интересен, любого можно оттолкнуть. Она показала ему, что так нельзя. И он ей поверил.

Той ночью Тэхён долго стоял и смотрел на небо, и плечи его расправились, несмотря на адский холод. Он думал о том, что их с Дженни ждёт долгий путь, но они обязательно справятся вместе. И буду счастливы рядом друг с другом. А прошлое? Пусть остаётся в прошлом, и не стоит из-за него рушить настоящее и будущее. Он знал, что оно – будущее – должно быть прекрасным.

========== XXXI. ==========

После свадьбы дни для Дженни полетели со стремительной скоростью. Она сдала экзамен, положила Джису в больницу, сдала ещё один экзамен, отправила несколько новых заявлений на стажировку за себя и за Тэхёна, возобновила свою работу в ресторане и в бизнес-центре.

Джису провела в больнице три дня прежде, чем ей сделали операцию. Дженни даже не сказали, что она пройдёт именно в тот день – сестра скрыла это от всех, кроме Чонгука. И только вечером, когда Тэхён привёз её на ежедневную проверку, оказалось, что Джису лежит в реанимации уже несколько часов. Операция прошла успешно, за ней наблюдала команда врачей.

Чонгук был хмур и встревожен, волосы его были взлохмачены, а губы искусаны в кровь. Дженни сперва разозлилась на него, накричала и потребовала, чтобы впредь он не смел от неё ничего скрывать, особенно такие важные вещи, а потом привалилась к плечу Тэхёна и долго не могла сказать ни слова – была ошарашена тем, что событие, которого она так боялась, прошло быстро и успешно.

Она поделила с Чонгуком время для близких родственников поровну, пошла первой. Джису и так всегда была маленькой и тощей, но в окружении кучи непонятных приборов, с какой-то странной трубкой во рту, выглядела ещё более беззащитно. Она не могла говорить, но была в сознании. Взгляд её, расфокусированный из-за наркоза, действие которого ещё не закончилось, поймал испуганные глаза сестры.

– Привет. Как ты тут? – Глупо спросила Дженни, вся закутанная в синий полиэтилен, с маской на рту и дурацким чепчиком на голове. Поняв, что ей не могут ответить, уточнила: – Сильно больно? – Зрачки Джису задвигали слева направо. Не больно, значит. Это хорошо. – А я знаешь, какая злая, что ты мне ничего не сказала? – Сестра закатила глаза, и Дженни не выдержала, фыркнула. Надо же, даже под действием лекарств не теряет свойств характера. – Это, чтобы я не волновалась? – Она несколько раз моргнула. Да, мол, это чтобы без твоих истерик и нервов всё прошло. – И всё же ты так больше не делай, – попросила, а потом замахала руками, ударила себя по рту несколько раз, – такого больше и не будет, я уверена! – Джису снова моргнула. – У нас мало времени. Твой муж-предатель стоит под дверями, весь изошёлся. Может, не пускать его? А то я ревную, что он тебе дороже сестры стал! – Джису нахмурилась, всем своим видом показала, что думает о таком предложении. – В течение двух дней в палату отправишься, – сообщила информацию, всеми правдами и неправдами выведанную у медсестёр. – Когда поправишься, вот увидишь, я с тобой поквитаюсь. – Ей показалось, что сестра улыбнулась. – Ты тут не скучай, а скорее выздоравливай, ладно? – Ей утвердительно моргнули. – Я пошла тогда? – Моргнули быстрее, очевидно, намекая на то, что сестра жаждала увидеть своего мужа. – Люблю тебя, – не обиделась Дженни, и попятилась к выходу. Хотелось видеть сестру так долго, как только возможно.

Чонгук, уже облачённый в защитный костюм, едва ли не оттолкнул Дженни, так стремился зайти внутрь. Она остановилась возле двери, услышала, как изменился его голос – стал мягким и тихим. Он заворковал о чём-то, и она, не собираясь подслушивать, принялась стягивать с себя халат, бахилы и чепчик. Выбросила их в мусорную корзину, глубоко выдохнула, вышла наружу.

Тэхён подпирал стену и говорил с кем-то по телефону. Она подошла ближе, по голосу поняла, что он очень зол.

– Послушай, а без неё точно нельзя это сделать? Нет, серьёзно, я никак не могу ей сказать о…, – он осёкся, заметив её боковым зрением, – поговорим позже, – сухо заявил и бросил трубку.

– Кто это был?

– Ерунда, – он взял её руку в свою, заглянул в глаза. – Ну как она? Всё хорошо?

– Да, – Дженни слабо улыбнулась, – даже шутить умудряется.

– Вот и славно. Я же говорил, что так и будет, а ты не верила!

– Я верила, – она потянулась к нему, обняла парня так сильно, как могла, и он бережно обхватил её руками. Дженни вдыхала его запах, ставший удивительно родным, и неважно, курил он или использовал новый парфюм, этот запах всё равно был ей как дом, чувствовала щекой, как бьётся его сердце, успокаивалась понемножку.

Она думала, что самые тяжёлые жизненные испытания, выпавшие на их долю, уже позади. Оставались сущие мелочи. Закончить университет, устроиться на хорошую работу, может быть, если Тэхён одобрит, взять щенка корги. И они с Джису и Чонгуком будут дружить семьями, и жизнь их будет чудесной и сказочной.

Дженни совсем не замечала, что мечты, ранее бывшие для неё просто способом убегать от реальности, превратились в цели. Она была искренне убеждена, что цели эти сможет осуществить.

Экзамены проходили легко. Она как-то удивительно ловко совмещала учёбу, работу, свидания и посещение больницы. Джису шла на поправку быстро, и только язвила пуще прежнего, а Чонгук улыбался так, словно не осталось у него в мозгу извилин, отвечающих за благоразумие и печаль.

Тэхён купил билеты на концерт классической музыки на её день рождения. Подарил их с такой гордостью, что она не смогла сдержать смех.

– Рахманинов? – Удивлённо взглянула на программу. – А почему именно он?

– Я выбрал самую длинную фамилию, – смущённо пробормотал парень, и она расхохоталась. – Нет, ну я подумал, что тот, у кого длиннее фамилия, самым крутым будет. Разве нет? – Он выглядел так обескураженно, что у Дженни защемило сердце, но перестать смеяться она всё равно не могла.

– Так, – только закивала головой, бросилась ему в объятия и зацеловала Тэхёна всего – до куда смогла дотянутся.

Концерт был чудесный. Он надел костюм, оставшийся со свадьбы, Дженни выбрала платье, в котором впервые пошла с ним в ресторан – с несколькими прожжёнными дырочками на подкладке. Ей было интересно, узнает ли он его, и Тэхён расплылся в улыбке, засмеялся добродушно.

– То самое платье, в котором ты меня облапошила и спёрла ключи от машины, – радостно принялся вспоминать тот день.

– Ты на него вино пролил, – заявила она, стараясь не подавать виду, что её сильно царапнуло это гадкое слово – спёрла.

– Может не пойдём никуда? – Вдруг резко сменил тон Тэхён.

– Почему? Тебе плохо? – Она заволновалась, встревоженно приложила руку к его лбу.

Он взял её ладонь, захватил нежную кожу губами.

– Нет, мне очень хорошо от того, что эта горячая девушка – моя.

И они снова засмеялись, уже синхронно, и почти опоздали на концерт. Протиснулись на свои места в самом центре зала. Стулья были деревянными и неудобными, а ещё ноги Тэхёна упирались в впередистоящее кресло. Но Дженни забыла обо всём, как только вышел на сцену пианист, кажущийся удивительно одиноким и крошечным, в чёрном фраке, в белой рубашке, застёгнутой под горло. Он поклонился три раза, сел за инструмент. Подождал, пока стихнут аплодисменты. И первые ноты Концерта №2 пробрали Дженни до костей. Она вглядывалась в пианиста, ставшего величественным и могучим, управляющегося с инструментом так, будто он был человеком. И слёзы струились по её лицу, а руки исступлённо сжимались.

Дженни пережила катарсис и очнулась только тогда, когда очнулся и пианист от своего магического образа, и вновь стал маленьким. Она вскочила, она хлопала так, что заболели ладони, и очень пожалела о том, что не купила цветы.

Тэхён придерживал её за локоть, когда они выходили из зала. Дженни всё ещё была в прострации, глаза её блуждали, не находили в пространстве опоры, и ноги, и всё тело стали слабыми и безвольными.

– Тебе так понравился? – Спросил он, закуривая.

Она взглянула на него. Тэхён был сосредоточен, явно напряжённо о чём-то размышлял.

– Это был лучший подарок, который ты мог сделать, – прошептала, потому что голос отказывался повиноваться. – Я никогда, никогда в жизни такого не испытывала. Спасибо тебе.

– Я рад, что угадал.

– А тебе как? – Дженни поняла, что даже ни разу не взглянула на парня за время концерта, так была увлечена музыкой. – Не было скучно? – Она понимала, что не каждый человек способен выдержать два часа, за которые фактически ничего не происходит.

– Нет, – отрицательно замотал головой, подтверждая свои слова. – Я наблюдал за тобой.

– За мной?

– Да, – коротко улыбнулся, – ты была куда интереснее, чем тот парень на сцене. Я никогда тебя такой не видел.

– Какой? – Спросила, не понимая даже, какой ответ хочет услышать. Такой счастливой? Такой зарёванной? В таком трансе?

– Настоящей, – увидев её непонимание, продолжил, – я всегда знал, что тебе нравится музыка. Но только теперь я понял, насколько. Ты никогда не была такой искренней со мной, как с ней. И ни с кем не была, мне кажется. Между вами был какой-то диалог, – нахмурился, – и я ни черта не понимал, но всё равно. Всё равно было интересно.

Дженни не нашлась, что ответь. Подумалось только, что ей бы очень хотелось, чтобы её заявку на стажировку в концертном зале одобрили. Пусть она никогда уже не станет музыкантом, это не страшно. Она не хотела полумер, не хотела учиться во взрослом возрасте. Знала, что в ней нет таланта, и поэтому просто жаждала быть самым преданным, самым чувствующим слушателем. И если бы она смогла работать с музыкантами, если бы могла привлекать больше людей к тому, чтобы проникнуться этой магией – магией музыки, что существует столетия и до сих пор не растратила своей силы, до сих пор пробирается под кожу и словно рентген подсвечивает всё, что болит, для неё не было бы большего счастья.

Джису выписали из больницы в середине месяца. Её встречала с цветами целая толпа – Джении с Тэхёном, Чонгук с родителями, и даже Чонхён освободил время, чтобы приехать. Недавняя пациентка, всё ещё бледная и не слишком уверенно держащаяся в кресле, но улыбающаяся так, что выражение её лица могло зажечь лампочку, радостно благодарила каждого, и глаза её становились мокрыми от слова «доченька», вылетающего из рта господина Чона.

Дженни заметила, что Тэхён сдружился с Чонхёном: они шушукались о чём-то своём, отходили в сторону, жарко спорили. Адвокат периодически кому-то звонил и залазил в ноутбук, будто бы прилипший к его рукам из-за суперклея.

Они загружались в машины, собирались поехать в дом Чонов, чтобы отпраздновать там радостное событие, когда Дженни позвонили.

– Добрый день, это госпожа Ким? – Раздался голос на том конце провода.

– Здравствуйте. Да.

– Вам звонят из деканата. Хотели бы предложить Вам вариант стажировки, как студентке с высокой успеваемостью и отличными характеристиками. Вы не могли бы подъехать к нам, чтобы поговорить об этом подробнее?

У неё внутри всё обмерло. Кожа покрылась мурашками, а рука, держащая телефон, задрожала.

– Да, – пробормотала, – да, конечно, я скоро буду.

И она, ничего не объясняя, сообщила Тэхёну, что подъедет позже, побежала на автобус – к счастью, от больницы шёл прямой.

Сердце Дженни колотилось, как сумасшедшее, и она не могла перестать представлять лучшие картинки возможного будущего. Если её хотят видеть, значит что-то потрясающее предложат? Неужели в её жизни наконец-то наступила белая полоса? Неужели она наконец-то заслужила счастье?

Дженни было страшно от того, как удачно всё складывается, и в университет она влетела вся нервная и напряжённая.

Людей было немного, у большей части студентов начались каникулы, поэтому она всего несколько минут пождала, пока сотрудники деканата освободятся и смогут её принять.

– Дженни Ким? – Пожилая женщина, напоминающая пончик с розовой глазурью, улыбнулась, выйдя из кабинета. Её белые волосы были завиты в тугие кольца, ярко-розовый кардиган стягивал пышное её тело, а песочная юбка в пол туго обхватывала бёдра.

– Да, – задыхаясь от волнения, промямлила она.

– Проходите, декан Вас ожидает, – она дружелюбно улыбнулась, пропустила Дженни вперёд.

Студенты редко видели своего декана. Это был сухой мужчина с острым, внимательным взглядом. Он вмешивался в жизнь факультета редко и только по делу, предоставляя студентам и преподавателям самим решать возникающие проблемы.

Он сидел, склонившись над бумагами, на переносице его поселились маленькие очки в квадратной оправе.

– Проходите, – сказал, не поднимая головы.

– Здравствуйте, – она оробела ещё больше, присела на краешек стула, держа спину прямо, нервно ломая пальцы.

Они провели в полном молчании не меньше десяти минут, пока декан в конце концов не поставил подпись на последней странице толстого документа.

– Дженни, – назвал он её по имени, и девушка вздрогнула от неожиданности. Его взгляд вперился в её лицо, изучал её с таким вниманием, словно она была букашкой под микроскопом учёного. – Мы долго спорили над тем, кого выбрать для зарубежной стажировки. Она начнётся с июня и продлится десять месяцев. Дисциплины по программе Вы сможете пройти дистанционно или же сдать заранее. Понимаю, что это будет сложно, но Ваши оценки и характеристики, полученные от преподавателей, говорят о том, что Вы справитесь. Подскажите, Вы готовы выслушать предложение подробнее? Мы рассчитываем на Вас.

– Зарубежную? – Мысли её остановились на одном этом слове, она не могла слушать дальше, не понимала, что он говорит. Что значит – зарубежную? Она даже в другой город из-за Джису не могла поехать, хотя там было бы гораздо проще выживать на меньшие деньги. Но больница, к которой сестра была приписана находилась в Сеуле, в других помощь им бы просто не оказали. Впрочем, сейчас у Джису есть Чонгук. Но у неё, Дженни, есть Тэхён. И она не может оставить сестру на год. Нет, это просто невозможно.

– Да, Вам предлагают стажировку в европейской консерватории. Мы заметили, что Вы подавались в основном на те места, что связаны с музыкой. Наш специалист решил вернуться в Корею, так что освободилось место. Не переживайте, до мая с Вами будет заниматься репетитор по английскому, чтобы вытянуть язык на более профессиональный уровень, а также у Вас будет куратор-кореец. Если Вы хорошо себя зарекомендуете, Вам предложат контракт на четыре года. Отличные условия и значимый опыт. Мы с коллегами долго размышляли, кого предложить, но в итоге остановили свой выбор на Вас, – он говорил спокойно, будто бы не замечая, как тяжело Дженни его слушать, как каждая его реплика вбивается в её тело стальными гвоздями, раздирая душу до крови.

Европейская консерватория – это то, о чём она даже мечтать не смела. Просто не могла представить, что для неё будет такое возможно. А сейчас? Не на пять лет, конечно нет, но на год… Она вернулась бы совсем другой Дженни Ким – востребованным специалистом. Она бы не выпрашивала для себя местечко получше, но смогла бы выбирать сама. Перед ней открывались невообразимые перспективы.

Но Джису? Но Тэхён?

У Тэхёна ведь только начало всё налаживаться. Он только начал становиться на ноги. Если она его бросит, кем станет? Он помог ей, спас её, а она, как только забрезжил впереди карьерный рост, собирается его оставить?

Нет, Дженни не могла так поступить.

И пусть они долго разговаривали с деканом, она получила от него полную информацию и контакты девушки, которая несколько лет назад поехала по этой же программе, в глубине души она уже всё решила.

Декан, видимо почувствовав её настроение, сказал напоследок, провожая её до двери:

– Вы хорошо всё взвесьте, Дженни. Опыт, полученный там, останется с Вами навсегда.

Она пообещала подумать.

Девушка практически покинула территорию кампуса, погружённая в свои мысли и мало что замечающая, как чья-то рука опустилась ей на плечо.

– Чёрт! – Она испуганно взвизгнула, резко развернулась. – Чимин?

Перед ней действительно стоял одногруппник Тэхёна. Несмотря на жуткий холод, пальто его было расстёгнуто, и лишь белый кашемировый шарф защищал тонкую шею от пронзительного холода.

– Привет, – он смотрел на неё так серьёзно, будто хотел сказать что-то важное, – есть время поговорить?

– Я немного спешу, – Дженни поморщилась, проверила время на экране телефона – празднество наверняка было в самом разгаре.

– Не волнуйся, максимум полчаса займу, – сказал он, и, не дожидаясь ответа, за руку потянул её к ближайшему кафе.

Она не нашлась, что ответить, и потому покорно за ним последовала. Сил на то, чтобы строить догадки: что этому парню от неё надо, просто не осталось. Все они кончились ещё в кабинете у декана, а может раньше, в больнице, когда на неё накатило облегчение от того, что с сестрой всё было в порядке. Она не знала, да и не собиралась в этом разбираться.

Послушно села за свой столик, дождалась, пока вернётся Чимин с заказом. Он поставил по стакану американо перед ней и перед собой. Дженни из вежливости сделала маленький глоток.

– Я обещал, что надолго тебя не задержу, – немедля начал он, – поэтому перейду сразу к делу. Почему ты заполняешь документы за Тэхёна?

– Что, прости? – Она напряглась, постаралась собрать остатки внутренних ресурсов.

– Только не надо строить из себя святую простоту. Я работаю в компании, куда поступило его резюме. Увидев блестящее вступительное письмо и тестовое задание, моё начальство очень захотело взять его на работу, но сперва, зная, что мы в одном универе учимся, спросили моего мнения.

– И что ты сказал? – Дженни подалась вперёд, отодвинула подальше от себя стакан с ненавистным кофе. Будущее Тэхёна волновало её также, как собственное, и она искренне надеялась, что он найдёт место, где ему будет интересно.

– Я сказал, что приведу к ним ту, кто обладает нужными компетенциями.

– Чимин! – От злости она хлопнула ладонью по столу. – С чего ты взял вообще, что это не Тэхён писал? При чём тут я?

– При том, что я с ним уже несколько лет учусь. И помню твои выступления со смежных пар. Если ты думаешь, что мастерски подделала стиль, то ошибаешься.

– А что хоть за компания? – Сдаваясь, поинтересовалась девушка. Было бессмысленно узнавать, куда он не попал, но интересно – кого так зацепили её навыки.

– Разработка рекламы личных брендов, – бросил он, будто это ничего не стоило, а Дженни задохнулась от восхищения.

– И ты там работаешь?

– Да, – заявил он, – но почему ты не подалась от своего имени?

– На тот момент я думала, что не смогу постоянно ездить в командировки, – пожала плечами, – да и реклама – не совсем сфера моих интересов.

– Тогда почему ты растрачиваешь свой талант на него? – Он сверлил её глазами-лазерами, и Дженни стало неловко.

– Потому что люблю, – улыбнулась, не нашла, чем, кроме честности, бить его явное презрение, – да и не растрачиваю я, – продолжила, заметив, как помрачнело его лицо, – просто помогаю.

– Какая ты дура, Дженни, – сказал как отрезал, и в несколько глотков осушил свой стакан.

Возмущение поднялось изнутри неё. Да какое право он имеет комментировать её действия? Он о ней и её любви ничего не знает. Может и дура она, но совсем не из-за того, что помогает дорогому человеку в трудный для него момент. Точно не из-за этого.