Текст книги "Право голодных (СИ)"
Автор книги: Ks_dracosha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
========== I. ==========
– Ты уверена? – Дженни задавала себе этот вопрос, стоя перед зеркалом в ванной на втором этаже особняка какого-то старшекурсника. Эта комната, состоящая из зеркал и мрамора, ей не нравилась – слишком резкое освещение, слишком много пустого пространства, но это было единственное место, которое не заняли блюющие в унитаз девчонки в коротких платьях, ссущие в раковину парни со спущенными до колен штанами, и парочки, которые едва ли успели узнать имена друг друга, прежде чем начать совокупление. Типичная университетская вечеринка. Она видала вещи и пострашнее. И всё же в этом конкретном вечере было кое-что особенное. Она – Дженни Ким решила расстаться с остатками своей совести.
Экран телефона мигнул, показывая, что пришло новое сообщение.
«Тебя ждать?», – гласил текст в маленьком окошке, а Дженни будто ударили в живот тяжёлым армейским ботинком (она точно знала, как это ощущается) – из лёгких пропал весь кислород, а в ушах громко-громко застучала кровь, перекрывая техно, которое она ненавидела. Хоть какие-то плюсы.
«Иди спать», – она быстро отстрочила ответ, разочарованно вздохнула из-за маникюра, который явно нуждался в том, чтобы его переделали: красный лак был наполовину сгрызен, а на указательном пальце правой руки ноготь и вовсе отломался. Ничего. Ничего, она всё поправит. Ей просто надо немного времени. Времени и удачи.
Дженни запихнула телефон в маленькую сумку, внутренняя отделка которой порвалась в нескольких местах, и достала красную помаду от шанель – единственная её брендовая вещь. Ради того, чтобы купить её, она три ночи подряд подрабатывала в клубе. Танцевала, будто в последний раз, улыбалась молодым и старым мужчинам, пила, что они давали, смеялась, когда её хлопали по заднице и гладили по коленям. Низко кланялась, когда ей потными руками выдавали зарплату – новенькие жёлтые купюры, которые пахли вкусной едой и её падением. О последнем она предпочитала не думать.
Помада делала Дженни уверенной. Она помнила, как мама, когда красилась, говорила ей, ещё совсем маленькой: «Губы – главное, что есть в женщине, милая. Из губ вылетают просьбы и проклятия. К ним должно быть приковано всё внимание. Не к глазам, мужчины по ним читать не умеют. К губам».
Маме шанель дарили поклонники, которые приходили только во время папиных командировок. Мама наливала им вино в стопки, улыбалась им нежно и ласково, а смеялась всегда так, чтобы были видны ровные белые зубы, на которые она потратила кучу денег. Мама казалась счастливой, и поэтому Дженни молча сидела в большом шкафу, слушала по плееру классическую музыку, и лишь изредка выглядывала в щёлочку, чтобы увидеть, как мама оставляет красные следы на чужих щетинистых щеках.
– Возьми себя в руки, – она отвернулась от зеркала, не было нужды проверять собственный внешний вид. Судьба была милостива хотя бы в том, что одарила её красивым лицом и неплохой фигурой, которая не портилась, благодаря постоянным недоеданиям.
Дженни оскалилась. Не улыбнулась, а именно оскалилась, и что-то хрустнуло в челюсти. Она подвигала ртом, разминая его, и выглядело это жутко, потому что рот будто бы занял всё её лицо, а глаза оставались испуганными и злыми. Сделав небольшую гимнастику, она наконец улыбнулась. Улыбнулась своей самой нежной улыбкой. Улыбнулась, и превратилась в очаровательное и загадочное создание, в котором сочетается невинность и страсть, развратность и скромность. Она знала, что выглядит чудесно. И всё же, прежде чем открыть дверь во внешний мир – шумный, пьяный и пугающий, она сжала руки в кулаки, почувствовала, как ногти врезаются в ладони, и только после этого нажала на ручку.
Она не обращала внимания на парней, что подпирали стены, держали в руках бокалы и кружки, из которых, хозяева дома наверняка пили не соджу, а утренний кофе. Какая-то девчонка едва не пролила на Дженни пиво, но и это было неважно. Она высматривала в этой куче полуживых тел одного единственного человека.
– Бля, да ты шутишь? – Его голос прорывался сквозь грохотание музыки. Обычно люди с громким голосом кажутся истеричными и нервными, но Ким Тэхёна просто было хорошо слышно. Всегда. Он не оставлял людям шанса для того, чтобы не заметить его, при этом никогда не казался ни назойливым, ни шумным. Он просто был вот таким человеком – большим, уверенным и спокойным.
Он сидел на диване, поджав под себя одну ногу, абсолютно не заботясь о том, что кроссовки могут оставить следы на дорогущей обивке. Рядом с ним полулежала девчонка, юбка которой задралась непозволительно высоко, а напротив – несколько его друзей. Они обсуждали покупку машины одного из них – парня, покрытого татуировками. Дженни было всё равно на его имя и статус. Она пыталась сообразить, как вклиниться в эту беседу, как привлечь к себе внимание.
Несколько человек попытались протиснуться мимо неё, вставшей на проходе, чтобы зайти в комнату.
– Малышка, ну ты отойди, – какой-то парень положил руки ей на талию. Он не хотел ничего плохого, Дженни понимала, что от него не исходит никакой угрозы. Он был пьян и весел, и явно хотел долить в свой стакан чего-нибудь выпить, а не устраивать скандал. И всё же это был её шанс.
Бросив быстрый взгляд на его товарищей, сдавшихся поразительно быстро, опустившихся на корточки и продолживших прерванную беседу, она со всей силы ударила парня под дых, а после сделала подсечку. С грохотом и удивлёнными ругательствами, они рухнули на пол. Парень сверху, Дженни, успев приподнять голову, чтобы не стукнуться, снизу.
– Отпусти меня, отпусти меня! – Она заколотила кулаками по его груди и спине, а ногами – по полу. Дженни кричала так, будто ей действительно угрожала опасность, но при этом старалась не переходить на ультразвук, не допустить визгливых ноток в голосе.
– Ну это ты совсем не по-мужски, так с девушкой обращаться, – добродушный голос сверху дал понять, что всё получилось. Она смогла.
От облегчения, от осознания того, что этот унизительный спектакль был не зря, Дженни затрясло, и слёзы несколькими аккуратными каплями выкатились из её больших и испуганных глаз.
Тяжёлое тело оторвали от Джении, она вздохнула с облегчением. Парня, который грозно ругался на «чёртову суку», выдворили сперва из комнаты, а после и с вечеринки. Две большие и теплые руки приподняли девушку с пола, легко, будто она ничего не весила, и её глаза, полные слёз, столкнулись с его – встревоженными и удивлёнными.
– Всё хорошо? – Он задал дежурный вопрос, но Дженни почему-то показалось, что ему действительно не всё равно.
– Платье порвалось, – наверное, именно из-за его интонации, такая искренняя обида прозвучала в её голосе, – оно новое совсем, – добавила лжи для закрепления результата.
Платье действительно удивительным образом порвалось чуть больше, чем то, на что Дженни рассчитывала. Разрез доходил до самого бедра, ещё пару миллиметров – и покажется полоска трусиков. Она смутилась, попыталась прикрыться рукой.
Тэхён наклонился, чтобы не перекрикивать музыку, которая вновь стала ужасно громкой после того, как люди потеряли интерес к происшествию. Его тёплое дыхание – сигареты с персиком, виски и одеколон, обожгло Дженни щёку.
– Пойдём! Поищем, во что тебе переодеться.
Он крикнул своим друзьям, что скоро вернётся, взял Дженни за запястье, и вновь повёл на второй этаж.
Шум в её ушах стал невыносимо громким. Оглушительным. Она едва передвигала ноги, спотыкалась из-за каблуков, а Тэхён, будто и не замечая этого, тащил её за собой.
Дверь, вроде бы ничем не отличающаяся от нескольких других, оказалась заперта. Достав из кармана широких шёлковых штанин, больше похожих на пижамные, связку ключей, Тэхён быстро её открыл.
– Откуда у тебя ключи? – Дженни опёрлась спиной о дверь, в то время как её спутник прошёл вглубь комнаты. Он не включил верхний свет, только маленький ночник у кровати. Лампа светилась разными цветами – красный, зелёный, голубой, жёлтый, и из-за этого, а ещё из-за адреналина, поднявшегося в крови, Дженни чувствовала себя пьяной и слабой.
– Это дом моего друга. Я тут всё детство провёл, так что это считается моей комнатой. И если этому придурку всё равно, что на его кровати кто-то трахается, то мне – нет, – он улыбнулся.
– Здорово, наверное, иметь такую дружбу, – она говорила искренне. У самой Дженни друзей отродясь не было, и не потому что она не пыталась их завести. В школе она постоянно предпринимала попытки с кем-нибудь подружится, но слухи о семье распространялись быстро. Дети её не любили. Не издевались, нет. После того, как одна девчонка попыталась вылить на Дженни молоко, она прижала её к стене и заставила обидчицу выпить несколько пачек. Пока девчонку не начало рвать, Дженни зажимала ей нос, и пихала картонную коробочку с торчащей пластиковой трубочкой прямо в глотку. Она не хотела терпеть издевательства. В школе ей некого было бояться.
– Да это уже не столько дружба, сколько семья, – он протянул Дженни аккуратно сложенную чёрную майку и чёрные штаны из приятного мягкого материала.
– Ясно, – Тэхён стоял слишком близко. Она понимала, что сейчас он уйдёт. Подождёт за дверью, пока она переоденется, выведет её из комнаты, закроет дверь и спустится к своим друзьям. А она потеряет шанс.
– Это тебе, чтобы переодеться, – Тэхён дёрнул рукой, показывая на одежду. В этом жесте пока не было раздражительности, но через несколько секунд ему надоест, и он уйдёт.
«Думай, думай, думай», – шестерёнки в голове Дженни закрутились с невообразимой скоростью. «Ладно. Ладно», – она шумно вздохнула, перевела на Тэхёна взгляд.
Без страха. Без сомнений. Взгляд, полный уверенности и силы. Взгляд, которому нельзя было не покориться.
Дженни взялась руками за края платья. Потянула его наверх. Мурашками покрылись бёдра, живот, грудь. Стало трудно дышать, когда показалось, что молния запутается за волосы. Обошлось. Она отбросила кусочек чёрной ткани в сторону. Вновь взглянула на Тэхёна.
Любопытство. Он склонил голову чуть на бок, облизал губы. Кадык его несколько раз дёрнулся.
«Как я тебе?», – мысленно спросила Дженни. Она не изгибалась, не пыталась принять сексуальную позу. Стояла, как есть. Плечи чуть сутулые, руки болтаются вдоль туловища, и только нос вздёрнут, чтобы видеть его реакцию. На ней дешёвый чёрный лифчик, с зашитой несколько раз косточкой и неаккуратными кружевами, и обычные хлопковые трусики, какие продаются в упаковках по три доллара за пять штук. Дженни не притворялась и не играла с ним, интуитивно почувствовала, что женских уловок он видел больше, чем есть у неё в арсенале. И только честность – такая вот обезоруживающая, заставляющая покрываться холодным потом и мурашками, может заставить его её запомнить.
– Как тебя зовут? – Тэхён отвернулся, положил вещи на стол, прямо под лампу, и они окрасились красным.
– Дженни, – она осталась довольна тем, как произнесла своё имя: немного хрипло, но не пошло, – Дженни Ким.
– Ты красивая, – банальный комплимент заставил её внутренности сжаться.
– Спасибо.
Он всё ещё стоял спиной к ней, и Дженни понимала, что сейчас всё решится. Пан или пропал. Она или выиграла хотя бы попытку, или проиграла всё. Не потому что больше не будет шансов, а потому что у неё больше не осталось сил бороться. Она устала и отчаялась. Жизнь оказалась слишком сложной, слишком запутанной, ей больше не хочется. Она попробовала столько горя, что счастье уже не прельщает. Накушалась, нет больше места.
Тэхён обернулся и подошёл к ней. Заглянул в глаза. Дженни не знала, что он в них увидел: может отчаяние, может ненависть, может страсть. В темноте трудно разгадать эмоции, у многих и при свете дня не выходит.
Она моргнула, сдаваясь. А он просунул горячие руки ей за спину и расстегнул лифчик.
Они не переспали друг с другом: до сна дело не дошло, он свалил сразу после окончания процесса, чмокнув её куда-то вдоль щеки и назвав Джейн. И уж конечно они не занялись любовью, хотя Дженни пыталась целовать его и шептать романтические глупости, но быстро сдалась и лишь стонала вполне искренне. А когда деревянная дверь хлопнула, разревелась от облегчения и стыда, и долго пыталась смыть с себя невидимую грязь в душе.
И всё же в ту ночь, пройдя пешком восемь километров, чтобы добраться до дома, потому что автобусы уже не ходили, а на такси денег не было, Дженни улыбалась. Было что-то волнующее в том, как хорош был их быстрый секс, как приятно было ни о чём не думать хотя бы десять минут, как здорово было идти домой в тёплой фирменной кофте, а не драном платье, которое давно пора было выкинуть на помойку.
Платье осталось чёрной кучкой под дверью в его детскую спальню. Часть её сомнений осталась валяться там же. Жизнь подкинула Дженни Ким шанс. И она решила взять от него всё.
========== II. ==========
В понедельник, когда Тэхён бросил привычное «блять» и выслушал привычный разочарованный вздох от профессора, то обнаружил на своём привычном месте совсем непривычную девчонку с ярко алыми губами и пластиковой улыбкой.
– Садись быстрее, – она шепнула это с абсолютно невозмутимым видом и отодвинула для него стул. Ошарашенный Тэхён плюхнулся на место и попытался вспомнить её лицо и имя.
– Джеки?
– Дженни, – улыбка не сошла с пухлых губ, а он всё-таки вспомнил, где её видел.
– Точно, малышка Дженни! Мы подружились в ту пятницу, да?
– Подружились, точно, – она совсем не выглядела довольной таким его предположением, но снисходительно кивнула, ещё выше приподняла кончики своих губ.
Ким Тэхён так и не понял, почему она заняла его место, как не понял, и почему они оказались за одним столом во время обеда, но Дженни Ким была милашкой и отменно целовалась, так что прежде, чем высадить её у подъезда, завешенного объявлениями и рекламами, он немного порезвился с ней на заднем сиденье машины.
– Мы встречаемся теперь, – она сказала это таким тоном, что парень и возразить не посмел, только улыбнулся растерянно, а после подумал, что поиграть в отношения будет довольно-таки забавно.
В универе их отношения вызвали фурор на пару дней, а потом сплетня о том, что один из преподавателей совращает студенток, заставила вечно куда-то спешащую, жаждущую новостей и разгрузки мозгов, публику переключится. Только она знала о том, что на его теле появляются засосы в тех местах, где она их не ставила. Только он знал, что на её ляжках, между которыми мечтал оказаться каждый первый парень универа, безобразные шрамы от ожогов, оставленные явно специально и поверх друг друга, словно хозяйка ног этих, стремилась их посильнее изуродовать.
– Я не больная какая-то, ничего такого не подумай, – она засмеялась куда веселее, чем следовало бы, а Тэхён хотел сказать, что и не думал бы о ней, если бы она не лежала в его кровати. С ней было хорошо и ненапряжно, так что он сам предложил к нему приехать. Она согласилась, с восторгом исследовала его пустую, обычную вроде квартиру, и, наконец, оказалась там, где и должна была.
Прошло три недели с начала их странных отношений. Отношений без обещаний, клятв и почти без слов. Отношений, построенных на хорошем сексе. Ещё на том, что к Тэхёну перестали липнуть младшекурсницы, а девушки постарше, особенно те, с которыми он уже успел переспать, презрительно поджимали губы, а не неслись к нему за объятиями. Дженни Ким, была она рядом, или нет, приносила в его мир спокойствие. Её то ли побаивались, то ли уважали, он так и не разобрался, но то, что она стала его девушкой, существенно облегчило жизнь Тэхёна в университете. Отличница и любимица преподавателей, но при этом не подхалимка, а студентка, всегда готовая отстаивать своё мнение, она делала его статус в глазах пожилых людей лучше, и теперь на его выходки не закатывали глаза, а лишь снисходительно улыбались. Он даже думал, что, если они продержатся до его выпуска, отец очень удивится: не придётся дарить универу гольф-площадку, чтобы сыну выдали диплом. Мысль об этом грела Тэхёново сердце.
– Тогда зачем? – Ему неинтересно почти нисколько, но она продержалась рядом с ним действительно долго, и от неё никаких проблем, а значит можно продолжать связь. Так, на всякий случай. А если никакого случая не произойдёт, то просто ради веселья. Хотя им и не весело вовсе. Они или молча едут в его машине, или трахаются то в ней же, то у Тэхёна в квартире. Веселья в этом нет никакого, только иступлённое какое-то желание, странная смущающая страсть. Дженни Ким удивительным образом раз за разом заставляла его к ней возвращаться, и эта тонкая нить, цепляющая за Тэхёнов мизинец, будоражила. Однако он понимал, что вероятнее всего скоро эта связь надоест, начнёт раздражать, и с ней придётся попрощаться, как и с сотней других вещей и людей, которые когда-то доставляли ему радость, а после надоели до оскомины. До желания их сломать.
– Чтобы выплеснуть раздражение и бессилие, – такого ответа он не ожидал, привстал на локте, взглянул в её глаза цвета подгоревшего овсяного печенья.
– Раздражение?
– Ну да. К сожалению, я не могу проткнуть лёгкие всем тем обмудкам, что доставляют проблемы, но, к ещё большему сожалению, я лучше сдохну сама, чем причиню боль тем, кто является причиной беспорядка в моей жизни, – она засмеялась. Впервые, пожалуй, искренне.
Тэхёну стало странно от тянущего чувства внутри живота, которое возникло от этой её улыбки. И он поцеловал её, захватил её губы в плен, грубо проник пальцами между бёдер. Чтобы она не думала, что особенная. Чтобы не думала, что ему есть до неё дело.
Дженни Ким вроде как понимала, что они никто друг другу, но засосы на его шее, поставленные не её губами начали её напрягать, как начало напрягать и её желание постоянно видеть его, писать ему и спрашивать о его делах. Но она всегда была сильной девочкой, а на деньги, пропажу которых он даже не замечает, она наконец-то сможет помочь Джису. «Всё будет окей», – красная помада становилась всё более яркой, потому что, кажется, это всё, что от неё осталось.
========== III. ==========
– Откуда у тебя деньги? – вопрос, набивший оскомину. С тех пор, как Дженни разовым платежом закрыла все их долги по коммуналке, а после подключила Джису интернет, который за неуплату отрубили пару месяцев назад, сестра всё никак не могла успокоится.
– Послушай, – Дженни устало вздохнула, попробовала суп, добавила ещё немного соли, – я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Нашла работу получше, вот и всё. Тысячу раз повторила.
– Что это за работа без нормированного графика? И кто привозит тебя домой?
Последний вопрос заставил Дженни дёрнутся. Обычно Тэхён высаживал её за углом, чтобы из окна не было видно, но пару раз она пропустила этот момент, и он подвозил её до подъезда.
– Не понимаю, о чём ты говоришь.
– Я может и не могу ходить, – в голосе Джису сплошной яд, но он не ранил, слишком Дженни привыкла к подобным колкостям, – но на зрение не жалуюсь.
– Онни, хватит, – Дженни накрыла кастрюлю крышкой, отложила ложку, повернулась к сестре.
Джису, худенькая, вся состоящая из острых углов и прямых линий, сложила руки на груди, взгляд её был строг и суров. Дженни подумала о том, что со следующей партии денег, надо будет заказать сестре новую коляску – эта была куплена, когда ей было шестнадцать, и давно уже стала мала.
– Что хватит? Я заперта в этой чёртовой квартире, не имею представления о том, что с тобой происходит. Ты хоть понимаешь, как это выглядит? В один момент у нас появляется куча денег, тебя подвозит домой дорогущая машина, и выглядишь ты всё несчастнее и несчастнее с каждым днём! – Она сорвалась на крик, и из глаз её побежали злые, непрошенные слёзы.
– Онни, – Дженни присела перед сестрой на колени. На самом деле, даже когда она стояла, всё равно чувствовала себя маленькой и глупой, но так, глаза в глаза, Джису проще было ей поверить. Даже если она в очередной раз солжёт. – Ты хоть помнишь время, когда я выглядела счастливой?
Это не пустые слова. Дженни и сама такого времени не помнила. Она не знала, как выглядит её настоящая улыбка, не знала, как разгладить морщинку, образовавшуюся на переносице, не знала, каким шампунем мыть волосы, чтобы они не выпадали такими безобразными клоками.
– Я помню, – она плакала, и Дженни гладила её по волосам, по плечам, по коленям, скрытыми за ярко-красным пледом в белый цветочек. – Я помню времена, когда папа был с нами, мама не пила так много, а ты была совсем малышкой. Ты всё время улыбалась. Даже родители удивлялись тому, насколько редко ты плачешь. Не то, что я, – она усмехнулась, вытерла слезы, шумно высморкалась в салфетку.
– Ничего не изменилось, видишь? – Дженни улыбнулась лучшей своей улыбкой. – Я всё также улыбаюсь, а ты ревёшь.
– Ты совсем не так улыбаешься, Дженни, совсем не так.
Они помолчали. Дженни размышляла о том, что до их встречи с Тэхёном осталось всего два часа, а ей надо успеть доварить суп, постирать вещи, помыть голову и накраситься. Он сказал, что сегодня они поедут в ресторан его друга, праздновать чей-то день рождения. Она вчера несколько часов бегала по секондам, пока наконец не нашла брендовое платье из давней коллекции по приемлемой стоимости. Низкая цена, правда, обуславливалась тем, что подкладка была прожжена в нескольких местах, но это её не слишком волновало. Тэхёну на её шмотки всё равно, а больше никто под юбку заглядывать не будет.
– Кто он?
– Что? – Дженни очнулась от своих мыслей, взглянула на сестру.
– Тот, о ком ты сейчас думала.
– Я думала о том, сколько же мне надо всего успеть сделать до работы. А ты меня отвлекаешь, – она поднялась, хотела вновь отойти к плите, но Джису удержала её руку.
– Хотя бы сейчас не ври мне. Я знаю, как это здорово у тебя получается, но хотя бы сейчас не надо.
– Онни, – её губы готовы были произнести очередную ложь. Дженни врала мастерски и легко, так повелось с самого детства. Она быстро соображала, умело вплетала вымысел в правду, и поэтому часто прикрывала собственные проделки перед мамой. В школе она отточила свой навык, рассказывая невероятные истории о том, откуда у неё взялся очередной синяк на пол лица, или почему она неделю не появлялась на занятиях. Объясняя отсутствие родителей на собраниях, Дженни всегда выставляла их ужасно занятыми людьми, отдающими все свои силы для будущего дочерей. Когда в школе открылась правда, госпожа Чон вызвала девочку к себе в кабинет, и вместо того, чтобы начать выпытывать подробности, как это делали все остальные, обняла её и долго плакала. Тогда Дженни впервые поняла, что её ложь, даже сказанная во благо, может ранить. Может ранить даже больше, чем горькая, мучительная правда. Глаза Джису говорили ей о том же. Они молили не оставлять её в неведении, поделиться болью, разделить её на двоих, чтобы стало хоть чуточку легче. Глаза Джису обещали, что она это выдержит. – У меня появился парень, вот так.
– Ты серьёзно? – Джису засмеялась, потянула сестру вниз, обхватила её руками, громко закричала что-то радостное.
Дженни полегчало. Правда и ложь. Порой очень сложно отличить одно от другого. Но она научилась справляться. Она сможет уберечь сестру.
– А что, я так плоха, что у меня и парня появиться не может? – Она вновь присела на корточки.
– Нет, что ты, ты у меня красавица и умница. Он точно тебя достоин? А как давно вы познакомились? Он симпатичный? Хорошо к тебе относится?
– Один вопрос за раз, пожалуйста, – Дженни засмеялась.
– Ладно-ладно! Итак, – Джису прищурилась, – главный вопрос: он красавчик?
– А ты думаешь, твоё сестра абы кого выберет?
– Значит красавчик! – Джису взвизгнула от удовольствия, захлопала в ладоши. – Хорошо, а какой у него характер? Он тебя не обижает?
Обижал ли её Тэхён?
Дженни задумалась. Задумалась всерьёз, впервые так ясно увидев их отношения. Что он для неё сделал?
Он не ударил её ни разу. Не обозвал. Он заботился о том, чтобы она получала оргазм. Подвозил до дома или вызывал такси, если выпивал. Он покупал ей обеды, когда они были в столовой, несколько раз возил в дорогущие рестораны. Он был настолько безалаберным, что не замечал, когда у него из кошелька пропадали деньги. Не заметил, как Дженни украла одну из десятка его карт и отключила уведомления о покупках у него на телефоне. Он не лез к ней в душу и не требовал от неё ничего, что она не могла бы ему дать по собственному желанию. Только вот засосы… Чужие засосы на его теле раздражали Дженни. Она не понимала: почему он не может быть только с ней? Оправдывала собственные чувства брезгливостью, но на самом деле злилась. Они много трахались. Действительно много, это просто должно было удовлетворить все его потребности. Она боялась, что другая девчонка окажется лучше. Боялась, что её шаткое звание ненадоедливой подружки, рухнет. Боялась, что звание это отберут также легко, как она его получила. И тогда пропадёт постоянный доход, пропадёт бесплатная еда и поездки до дома, пропадёт, в конце концов, секс, во время которого у неё из головы пропадают все мысли. Вообще все.
– Эй, всё в порядке? – Джису потрепала Дженни за щёку. – Я понимаю, что ты от меня его скрывала, чтобы не было таких допросов. Но я просто за тебя переживаю. И ещё я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Онни, – Дженни улыбнулась и часто заморгала. В глазах защипало. Забота сестры заставляла её чувствовать себя виноватой. – Мы пока только начали встречаться. И он для меня значит куда больше, чем я для него, понимаешь? – Она знала, что не стоит грузить сестру, но эта деталь погоды не сделает. Джису будет приятно, что с ней поделились переживаниями, и самой Дженни станет легче. Маленький камешек с горы её тревог упал на чужие плечи. Нельзя такому радоваться. Это эгоистично и зло. И всё же ей стало чуточку проще дышать.
– Он полюбит тебя, Дженни. Обязательно полюбит с такой силой, что ты и представить себе не можешь, – увидев недоверие в глазах сестры, Джису улыбнулась, – тебя просто невозможно не любить, ты знаешь?
– Конечно, я ведь такая красотка! – Сморгнув слёзы, Дженни вскочила, подбежала к плите и выключила кипящий суп.
– Точно, красотка, а теперь иди собираться, не заставляй своего кавалера ждать. Я всё сделаю сама, – Джису подъехала к сестре, похлопала её по спине.
– Спасибо, Онни, ты лучшая, – слёзы, которые ей, кажется, так и не удалось скрыть, обильным потоком полились уже в ванной, но всхлипнула Дженни только после того, как на полную мощность забурчал кран.
========== IV. ==========
– К кому мы едем? – они редко разговаривали, особенно, когда в машине орала музыка, а ветер из открытых окон трепал волосы и заставлял кожу покрываться мурашками. Не от холода, от взбудораженности.
– Я же говорил, к другу, – Тэхён крутанул переключатель, и музыка стала чуть тише. Дженни улыбнулась. Такие детали, когда он делал что-то незначительное для её комфорта, заставляли сердце трепетать.
– Я понимаю, но у него же день рождения, а я без подарка, – не то чтобы она собиралась покупать подарок какому-то незнакомому парню. Просто после разговора с Джису, после того, как она почти час провела, пытаясь накрутить волосы на старую, дышащую на ладан плойку, ей хотелось с ним говорить. Пусть о глупостях всяких, но, чтобы он, в момент этих разговоров, думал о ней.
– Не парься, он не обидится.
Тэхёновы мысли будто бы где-то очень далеко, и Дженни стало страшно их сбить. Поэтому она замолкла и, подперев щёку рукой, посмотрела на него. У Тэхёна внешность, которую невозможно представить в отрыве от его личности. Все черты лица крупные, вызывающие, но удивительным образом гармонично сочетающиеся между собой. Дженни любовалась им. Тем, как он поджимает губы, хмурит брови. Тем, как расслабленно лежат на руле его руки с длинными тонкими пальцами. У него ногти аккуратнее, чем у Дженни, но это её не задело.
Она им любовалась.
Дженни признавала, что влюбилась в Тэхёна. Это не было чем-то странным, такие влюблённости происходили с ней постоянно. Стоило мужчине проявить к ней хоть каплю заботы, и она пропадала. Она начинала жаждать большего, она мечтала о счастливом будущем с ним, ей, Джису и щенком корги. О будущем, наполненном любовью и теплотой. И эти мечты помогали ей справляться. Когда она ехала в переполненном автобусе и какой-то мужик тёрся о её спину, Дженни представляла, как они с её мечтой проведут свою первую годовщину. Отвлекаясь от учёбы, чтобы размять шею и протереть глаза, вместо того, чтобы потакать собственной дикой усталости, она представляла, что рядом с ней сидит возлюбленный, смотрит на неё так, будто она – луна, и работать становилось легче. Когда она стояла на баре и разливала напитки весёлым и беззаботным людям, а каблуки натирали ноги до кровавых мозолей, Дженни верила, что у входа её ждёт прекрасный принц, в руках у него пластыри, и он опустится перед ней на колени, и она сможет плакать ему в плечо долго-долго, а он будет её жалеть.
Эти мечты были бы опасными, если бы она принимала их за реальность. Но розовые очки с Дженни сдёрнул мальчик, старше на два года. Ей было четырнадцать, и она только открыла для себя возможность жить не в страшном мире, где всё тяжело и мрачно, но в собственных фантазиях. Тот мальчик, имени которого она уже не помнила, не был каким-то особенным. Но, когда они сидели на скучной конференции, он заснул, сложив руки на груди, откинув голову назад, и тихо похрапывая. От этой картины у Дженни защемило сердце. Её отец спал также, и поэтому она влюбилась в этого мальчика стремительно и надолго. Никак не проявляла свою симпатию, просто смотрела на него постоянно, и всё.
Он заметил.
Однажды он подсел к ней в столовой, протянул сникерс и лишь кивнул на её удивлённый взгляд.
– Спасибо, – заливаясь краской, Дженни сняла упаковку, впилась зубами в шоколад. Слюна заполнила её рот, она так давно не ела ничего сладкого! Этот сникерс и то, что она съела его одна, не поделившись с сестрой, потом мучил её куда сильнее влюблённости в старшеклассника.
– Не за что, – он улыбнулся, и снова было в этой улыбке что-то отеческое, что-то такое, от чего Дженни хотелось плакать, – не хочешь сегодня после школы посидеть где-нибудь?
Конечно, она хотела. Дженни была готова делать, что угодно и где угодно, лишь бы не возвращаться домой, лишь бы не слышать, как Джису истерично плачет, лишь бы не смотреть на серое лицо матери, которая теперь всегда пьяна, лишь бы не ждать, когда хлопнет дверь и вернётся папа. Вернётся, чтобы решить все их проблемы.
Они с тем старшеклассником несколько раз сходили в кафе, где каждый делал своё домашнее задание. Потом он провожал Дженни до остановки, слюняво целовал её, и уходил, не дожидаясь, пока приедет её автобус. Ей было всё равно, что происходит в реальности. В её мечтах у них были отношения, полные любви и поддержки. Отношения, в которых она каждый день просыпалась счастливой, и писала ему письма от руки. Он звонил ей по утрам, чтобы узнать, как она спала. И они постоянно разговаривали, а поцелуи были такими, что бабочки в животе Дженни порхали, как сумасшедшие. Её фантазии были такими яркими, что покрывали унылую жизнь, и наполняли даже сухие встречи без слов романтикой.
