Текст книги "Право голодных (СИ)"
Автор книги: Ks_dracosha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
Прервал возникшую неловкость отец. Он появился на проходе так неожиданно, что тихо ойкнула Джису, и первым делом окинул их компанию профессиональным оценивающим взглядом. Зацепился за ладонь Дженни, покоящуюся на предплечье Чонхёна, заметил гневный взгляд Тэхёна, беспокойство Чонгука и нервную дрожь Джису. На Джису взгляд его остановился, и тут же он улыбнулся и поздоровался с ней первой:
– Ну, привет, дочка.
– Здравствуйте, – она улыбнулась тоже, и у Чонгука сбилось дыхание от того, как красива была его невеста в этот момент. Как в один миг лицо её из уставшего и обессиленного, превратилось в полное нежности и счастья, и побежали от глаз лучики-морщинки, и обнажились зубы, и вылетело изо рта удивлённое и радостное «ах».
Они толпой загрузились в дом, на ходу здороваясь и знакомясь, и Дженни расточала свои чары на двух мужчин сразу, и справлялась с этим успешно, причём совсем в разных ролях. Чонхёну улыбалась она, словно Джоконда, а с господином Чоном говорила, чуть понижая голос, запуская вглубь зрачков своих лёгкую, невысказанную печаль.
Он и её стал называть дочкой, и восторженно узнал, что Дженни тоже любит классическую музыку, и принялся рассказывать ей анекдот про Брамса и надпись на доме, в котором он жил. Она радостно захохотала, перебила его, продолжила: «Сдаётся комната», и они уже вместе смеялись, будто старые знакомые.
– Что происходит? – Шёпотом поинтересовался Чонгук у Джису, снимая с её ног кроссовки. Это было простым, быстро вошедшим в привычку жестом – стать перед ней на одно колено, только не волнуясь, развязать шнурки, стянуть кроссовок сперва с правой ноги, потом – с левой. Она принимала это безо всякого смущения, как должное. И он тоже не видел в этом ничего особенного. Только замерший смех отца да напряжённые тычки её пальцев в плечи дали понять, что что-то не так.
Он обернулся, но папа успел первым – подхватил Дженни под локоть, принялся травить очередную байку, и она залилась, пуще прежнего, и вовлекла в разговор Чонхёна, спросив, не играет ли он случайно на каких-то инструментах, потому что ему – адвокату и просто умнейшему человеку – это очень бы шло.
– Она работает, – сквозь зубы процедил Тэхён.
– Что? – Переспросил Чонгук, ничего не понимая.
Он поднялся, увидел, как страдальчески перекосилось лицо Джису. Заработали в его мозгу шестерёнки, но им катастрофически не хватало данных. Он не знал какого-то важного пазла, о котором были в курсе все остальные. Это напрягало его и беспокоило. Впрочем, в этот момент были заботы и поважнее.
Мама появилась в том амплуа, которого он боялся больше всего – в роли дивы, спустившейся с небес, чтобы почтить простых смертных своим присутствием. На ней было блестящее платье в пол, очевидно не подходящее для простого семейного вечера, и, боже, каблуки! Она накрасилась ярко, словно на театральную сцену, но даже под толстым слоем косметики видно было её недовольство и скрытая ярость.
– Добрый день, сынок! Рада тебя видеть, – хорошо поставленным голосом, растягивая гласные и делая сильный упор на ударения, заявила она.
– Госпожа Чон, – Тэхён стряхнул с себя всё недовольство, улыбнулся, едва ли не присвистнул, разглядывая женщину, – Вы сегодня просто потрясающе выглядите.
– Ладно тебе, – чуть отпустила она вожжи, позволила себе быстрый смешок.
Его мама величественно прошла мимо Дженни и Чонхёна, мимо собственного мужа, сына, стоящего на одном колене, и Джису, оставила за собой душащий шлейф приторно сладких духов, и обняла Тэхёна, расцеловав его в обе щёки.
– Ты так редко к нам заглядываешь, дорогой, – сокрушённо пожаловалась.
– Буду исправляться, обязательно! – И Тэхён примирительно обнял её за плечи. – Но у меня для Вас новости, Вы просто закачаетесь!
– Прямо-таки закачаюсь, – пропал из её голоса весь энтузиазм.
– Наш малыш Гуки стал взрослым и нашёл себе невесту, как Вы и мечтали, ну разве не чудесно?
Не осталось у неё на лице ни тени улыбку, она отстранилась от Тэхёна, бросила недовольный взгляд на Джису. Чонгук поднялся с пола, положил руку на плечо своей невесты, показывая, что он рядом, защитит её от всех невзгод.
– Здравствуйте, – раздался тихий её голос.
– Здравствуй, дорогая, – голос её был ядовитой патокой, и Чонгуку стало стыдно за то, что он подвергает свою любимую девушку такому унижению. – Познакомимся чуть позже, а пока проходите в гостиную, мне надо ещё немного поколдовать над обедом.
Она величественно удалилась, оставив без внимания протянутую в приветственном жесте руку Джису.
– Да уж, – пробормотал господин Чон, как только жена его скрылась из виду, нелегко Вам будет, нелегко.
– Ничего страшного, пап, я знал, что так и будет, – притворился, будто его совсем не задело такое поведение, Чонгук. Встретился с Джису глазами, поморщился, показывая, как ему жаль. Но она лишь улыбнулась и отрицательно закачала головой. Чтобы он не беспокоился. Она тоже была готова к такой встрече. Чонгук ей рассказал, как сильно мама жаждет вырваться из «среднего» уровня, как прельщает её богатство и связи. Не потому что она пустая и глупая. Просто она искренне верила в то, что статус сделает её семью более счастливой.
Они перебрались в гостиную, уселись за вычурно сервированный стол. Отец убрал два стула, чтобы Джису могла заехать на коляске, но Чонгук поставил их на место – пересадил её сам. Выучил уже, что не любила она своё средство передвижения, хотела как можно больше времени проводить, как обычный человек, пусть и доставляло это ей неудобства.
Отец пожаловался на то, что жена его решила показать все свои кулинарные способности и за час наготовить столько, сколько они в жизни не съедят. Джису явно было неловко, но она старалась поддержать беседу, и говорила, что очень благодарна госпоже Чон, потому что сама в готовке полный ноль.
– Трудно же Вам придётся, – хохотнул Чонхён, – у братца моего руки только для того предназначены, чтобы гири таскать да мячи кидать.
– Ну что Вы, – засмеялась колокольчиком Дженни, усевшаяся прямо напротив него, не обращающая внимания на хмурого и молчаливого Тэхёна, – Джису у меня просто скромница. Она и кексы пекла, и торт делала, и паста с морепродуктами у неё просто отличная!
Чонгук удивлённо посмотрел на свою невесту, но та лишь страдальчески поморщилась, прошептала ему на ухо, пока Дженни развлекала окружающих, рассказывая о её талантах – выдуманных и не очень: «Для кексов надо было просто добавить смесь в молоко, и они всё равно подгорели, торт оказался настолько не пропёкшимся, что даже свечу установить не удалось, а макароны я просто разогрела в микроволновке. Она слишком старается». «Чересчур», – подтвердил Чонгук.
Дженни действительно старалась. Она смеялась над каждым словом Чонхёна, заглядывала в рот его отцу, и продолжала вскакивать каждый раз, когда кто-то из них хотел подлить себе вина – единственное, что стояло на столе, и с очаровательной улыбкой наполняла их бокалы.
Госпожа Чон появилась в гостиной, где атмосфера была тёплой и дружелюбной, если исключить Тэхёна, и внесла первое блюдо – огромную тарелку с маленькими бутербродами.
– Для мяса надо ещё немного подождать, – заявила, окинув всех презрительным взглядом, особенно задержавшись на Джису.
– Господи, – Дженни воскликнула это так громко, что Чонгук вздрогнул, – простите меня, пожалуйста, госпожа Чон, я абсолютно потеряла счёт времени, так у Вас тут чудесно. Давайте я помогу Вам на кухне.
Она, не слушая высокомерных объяснений матери, что никакая помощь ей не нужна, выскочила из-за стола, бросила всем присутствующим примерно десять извиняющихся улыбок, и побежала, словно служанка какая-то, за неприступной и холодной женщиной, величественно приподнимающей подол своего платья.
Когда она ушла, за столом будто погасла лампочка, воцарилось неловкое какое-то молчание. Чонгук понял, насколько большую работу делала Дженни – девушка, не всегда ему понятная, чересчур отстранённая и странная, но любящая свою сестру с такой силой, что невозможно было ей противостоять.
– Вы меня простите, – вдруг заговорила Джису, – что я вношу столько резких изменений в вашу жизнь. – Она ни к кому конкретно не обращалась, смотрела куда-то в стену. – Для меня самой всё это неожиданно и странно, но я люблю Чонгука и хочу быть с ним. Мне кажется, нам друг с другом будет лучше, чем по одиночке.
– Я понимаю, дочка, – тяжело вздохнул отец, – я всё это понимаю, и очень тебе рад.
– А я вот не понимаю, – усмехнулся Чонхён, – что ты в нём нашла, в таком балбесе, но, ладно уж, благословляю. И сестра у тебя классная, Джису, ничего не скажешь.
– Она моя девушка, напоминаю, – хмуро отозвался Тэхён.
– Я и говорю, странный у вашего семейства вкус, – подмигнул братец.
И снова зашла в дружелюбную колею беседа, и Джису, смеясь, рассказывала о том, как Чонгук однажды случайно уселся на её картину, измазал себе штаны и абсолютно всё испортил, а господин Чон достал семейный альбом и показал ей его детские фотографии, полные позора и голой задницы.
– Один-один, – хихикнула она, разглядывая фото, на котором он был весь измазан мороженным и недовольно смотрел на какую-то девчонку.
Чонхён тихо о чём-то разговаривал с Тэхёном, и снова стал похож на адвоката – собранного и делового, и даже притащил свой блокнот, чтобы записать какую-то информацию.
– Что-то твоей мамы и Дженни долго нет, – недовольно поморщившись, пробормотал отец, – надо сходить и проверить.
– Я сам, – обречённо ответил Чонгук, уже представляя картину, которая могла встретить его на кухне. Холодность и молчание, безуспешные попытки Дженни распространить на маму свои чары, полное её отчаяние и его боль.
Он ободряюще улыбнулся Джису, и она понятливо кивнула, отпуская его. Вновь обратилась к господину Чону с вопросом относительно его фильмов, каждый из которых она посмотрела по несколько раз, чтобы подготовиться к встрече и не выглядеть невеждой.
У входа на кухню он затормозил. Услышал всхлип. Сердце Чонгука обмерло, потому что он понимал, что не сможет смотреть Дженни в глаза после всех гадостей, которые могла наговорить ей мама. Просто не сможет. И стыд затопил его с головой, и ярость на маму – за то, что не смогла принять его выбор, хотя всегда учила его, что любовь надо ставить превыше всего.
Раздался второй всхлип. Знакомый. Не Дженни. Он осторожно выглянул из-за двери, и обмер, увидев, как две женщины стояли напротив друг друга и плакали, размазывая слёзы по лицу. Весь макияж его матери растёкся и скатался, и Дженни, без своей помады, стала выглядеть совсем молодо и беззащитно.
– У моей сестры нет ни денег, ни влияния, и я признаюсь Вам откровенно, что за душой у нас ничего нет. Правда, я не смогла стать для неё опорой, не смогла сделать для неё всё самое лучшее. Но, я клянусь Вам, госпожа Чон, – она всхлипнула, зло стёрла слезинку со щеки, – я всегда, всеми правдами и неправдами старалась сделать всё для того, чтобы она была счастлива. Только мне за все эти годы не удалось, а с Чонгуком она сияет. Несмотря на боль, она всё равно такая счастливая, какой я её только из детства помню. Я рассказала Вам всё, ничего не утаила. У Джису нет за плечами родителей, готовых ей помочь. Но у неё есть я. Я всегда буду её семьёй. Сделаю всё для благополучия своей сестры и Чонгука. И для Вас с господином Чоном тоже. Потому что вы станете частью семьи тоже. Поэтому, я понимаю, что для матери трудно отдать сына, в которого вложено так много любви и труда, девушке, у которой, на первый взгляд, ничего нет. Но это только на первый. У моей Джису огромное сердце. Она будет любить Вас, как никто другой, потому что ей некому было всё это время свою любовь дарить. И она потрясающе талантлива. Вы не сможете остаться равнодушными, увидев её картины. И пусть в университет она не пошла, не смогла, но всё же образовывалась постоянно. Она умна, она честная и благородная. Она потрясающий человек. И, если Вы примете её в качестве своей дочери, я обещаю, что буду делать всё возможное, чтобы Вы никогда об этом не пожалели. Всё, что от меня зависит, – она вновь всхлипнула, уже двумя руками стёрла с лица надоедливую влагу.
Чонгук испытывал стыд. Но уже не за маму, которая прижала Дженни к себе, обняла её, погладила по голове и принялась приговаривать: «Ну что ты, девочка, ну что ты, у тебя теперь семья есть, не надо всё на себя взваливать». Чонгуку было стыдно за себя. За то, что не ценил он то, как Дженни заботилась о сестре. Он не знал о ней почти ничего, но именно в тот момент вдруг подумал, что должен был догадаться: в тех обстоятельствах, в которые она попала, она делала всё возможное. Как плохой боец, который никогда не сдаётся. У плохих бойцов за плечами обычно самые душераздирающие истории.
И ему было бесконечно стыдно перед мамой, которая всегда была добра, даже если пыталась строить из себя голливудскую диву. Его мама стала мамой и для Тэхёна, она терпела всех животных, что Чонгук таскал домой, любила каждую его девушку, как родную. Конечно, она полюбит и Джису тоже. Она просто не сможет её не полюбить. В конце концов, она его мама.
Чонгук осторожно, чтобы не скрипнул пол, отошёл от двери. Вернулся в гостиную, где звонко смеялась Джису и показывала его отцу их общие фотографии. Она бросила на него быстрый взгляд, одними губами спросила:
– Ну что?
– Они скоро придут, – во всеуслышание отозвался он. Сел рядом с ней. Обнял свою невесту, не стесняясь ни отца, ни брата, который присвистнул от восторга и тут же принялся травить байки из его, Чонгука, детства.
Ему было всё равно.
Он уверился в том, что у них всё будет хорошо. Он знал, что его семья станет семьёй Джису тоже.
========== XXX. ==========
Тэхён начал оживать на море. Когда они с Дженни часами бродили по пляжу, почти не разговаривая, он чувствовал, что ему становится легче. Когда он целовал её, жадно и порой слишком зло, а она всегда откликалась, всегда отдавалась ему полностью, он становился счастлив. Его ревнивая, жестокая часть довольна была от того, что она вся ему принадлежала. Он начал привыкать к таблеткам, появлялось всё больше энергии. Чонгук даже почти уговорил его на то, чтобы заняться продюссированием их с Джису фильма. У Тэхёна действительно получалось делать вещи популярными, просто ими пользуясь. А ещё он очень хорошо понимал, на что люди клюнут, и даже светился на рекламной брошюре их университета. Когда он показал её Дженни, та задохнулась от восхищения: «Поверить не могу, что столько раз проходила мимо этих плакатов, и тебя не замечала!». Она видела в этом судьбу, хотя абсолютно Тэхёна не помнила. Он не убеждал её в обратном. И о предложении Чонгука ей не рассказывал.
Чиа пришла в восторг и попросила его не отказываться опрометчиво, а попробовать себя в новом деле. Она вообще часто его хвалила, и разговоры с ней действительно помогали. Ещё она предлагала прийти вместе с Дженни, чтобы он избавился от своей бесконечной тревоги о том, что она уйдёт.
– Я же ей изменял, понимаете? Я не могу ей об этом рассказать!
– Если Вы признаетесь, как думаете, она будет благодарна Вам за честность? Для кого Вы хотите это сделать? Для неё или для себя?
Она никогда не давала ему прямых ответов, и Тэхён мучился, но выбирал молчать. Он не мог её лишиться. Он хотел быть рядом с ней постоянно. Всегда.
Его пугало то, с какой скоростью развивались отношения Джису и Чонгука, но он принял это и даже помог другу выбрать кольцо. Не то, которое понравилось самому Чонгуку – массивное, с безвкусным огромным камнем, но элегантное и аккуратное, подходящее новоиспечённой невесте.
Ради друга, он связался с отцом, и даже вежливо с ним побеседовал, попросив помочь с ускорением процесса регистрации брака. Из-за него он вновь проводил с Дженни слишком мало времени, потому что они оба были безумно заняты надвигающимся торжеством. А она ещё и напряжена из-за предстоящей операции, о которой никто не говорил, но которая висела над ними страшным грузом тревожного проклятья.
И вот сейчас он видел, как она ради своей сестры и его друга, очаровывала Чонхёна и господина Чона. Он понял уже, что она включала свой режим хостес в эти моменты. Улыбалась, как в последний раз. Смеялась громко, но смущённо прикрывая рот руками. Поддакивала и проявляла неискренний, но восторженный интерес к любым словам собеседников.
С ним она такой никогда не была. Даже в самом начале. Это радовало, потому что означало, что был он для неё всегда особенным, всегда не клиентом, но кем-то большим. И всё же кулаки его сжимались от напряжения, когда этот чёртов придурок Чонхён наклонялся к ней слишком близко.
Стало полегче, когда она ушла на кухню к госпоже Чон. Тэхён знал, что добросердечная эта женщина растает перед её чарами, потому что иначе и быть не могло. Дженни покоряла всех на своём пути, и всё же принадлежала ему одному. От мыслей этих по телу прошла лёгкая, приятная дрожь.
Он понимал, что Чонхён вряд ли серьёзно воспринимает Дженни, как понимал и то, что он для неё не более, чем способ достижения цели, и поэтому спокойно обсудил с ним ближайшие планы на будущее. После того, как Чонхён помог ему в ночь, когда сестёр выселили из квартиры, они постоянно держали связь. Тэхён подал иск от лица Дженни, и дело было в самом разгаре. Он не хотел, чтобы она об этом знала, с её телефона добавил номер арендодателя в чёрный список, как не хотел говорить ей о том, что нашёл много интересной информации о Пак Хисыне. Интересной не для него, для прокуратуры.
Сам Тэхён с радостью набил бы ему морду. Он несколько раз подъезжал к его дому, следил за тем, как человек этот выходил из своей машины, спокойным шагом добирался до подъезда, иногда, под руку с какой-нибудь молоденькой девочкой, едва дотянувшей до совершеннолетия, и сдерживался из последних сил, чтобы не выбраться и не избить его. Нет, это было бы слишком просто, Тэхён так не хотел. Жизнь этого мерзавца должна была разрушиться полностью и окончательно. Его бизнес, его репутация, его свобода – он собирался забрать всё. И Чонхён свёл его с прокурором, который как раз планировал идти на повышение, а для этого полезно было разобраться с крупной рыбой в мире бизнеса.
Дженни этого бы не хотела. Она просила его забыть обо всём. Только он не мог. Он не мог смириться с тем, что его девушка пережила такой кошмар, и что обидчики её не найдены и не наказаны. Его доводила до глухого бешенства эта мысль, а деятельность, направленная на то, чтобы покарать их, успокаивала и дарила облегчение. Тэхён использовал отцовские связи, выпивал с прокурорами, пользуясь их благосклонностью из-за Чонхёна, и постоянно пропадал в сети. Большинство людей считают, что самая тёмная часть мира таится в даркнете, однако 90% необходимой информации находилось в глубоком интернете. Он научился этому ещё в подростковом возрасте от одного из своих приятелей по мету. Тот уже тогда презирал покупки с рук и заказывал всё через мессенджеры и сайты.
– Как ты их находишь? – Спрашивал Тэхён, едва ворочая во рту тяжёлым и разбухшим языком.
– Я просто умею искать, – хитро отвечал ему парень, умерший вскоре после того, как Тэхёна положили в лечебницу. Он не узнавал специально, просто периодически в поле зрения появлялись люди из той, прошлой жизни, и он, пусть старался с ними не пересекаться, совсем игнорировать их существование не мог.
Глубокий интернет открыл перед Тэхёном множество фотографий и постов, сделанных в соцсетях разными девушками. Их истории были все, как одна, похожи на историю Дженни. Этот придурок находил себе жертв среди бедных девиц из неблагополучных семей, очаровывал их, а потом, чувствуя свою власть и полную безнаказанность, измывался над ними и унижал их человеческое достоинство. Когда читал истории этих девушек, сбивчиво написанные в твиттере и рассказанные на анонимных форумах, у Тэхёна всё сжималось внутри. Он понимал, что Дженни ещё повезло. Она легко отделалась. Она смогла постоять за себя, смогла сделать так, чтобы от неё отстали. Одна из девушек покончила с собой после того, как её, по сути, продали в рабство. Ещё одна до сих пор переходила из рук одного богатого ублюдка к другому и панически боялась, что потеряла «свой вид». Словно не человеком она была, не личностью, но товаром на витрине. Тэхёна от этого мутило. Он нашёл страничку дочери Пак Хисына, и узнал, что отец её был домашним тираном, и мать запретила ей с ним общаться. Он также встретился с незаконно уволенным из компании этого ничтожества сотрудником и выяснил, насколько всё прогнило внутри бизнеса.
Тэхён никогда прежде не делал столько для другого человека. Но ради того, чтобы отомстить за Дженни, он был готов на всё. Пусть она об этом и не просила.
Дженни же, очевидно, была готова на всё ради сестры, и вернулась вместе с госпожой Чон под руку, и глаза у обеих были красными. Ещё госпожа Чон лишилась всей своей боевой раскраски, сменила каблуки на тапочки, и постоянно подкладывала девушкам добавку. Дженни благодарила её громко и расхваливала каждое блюдо, а Джису только смущённо улыбалась и часто моргала.
– Послушайте, но зачем же так торопиться со свадьбой? Мы бы всё организовали, было бы чудесное торжество, – уже явно ни на что не надеясь, а скорее по инерции, продолжала давить госпожа Чон.
– Мы так решили, мам, – отвечал Чонгук.
– Зато какое это будет приключение! – Хлопала в ладоши Дженни и приводила в примеры, очевидно, подсмотренные в каких-то фильмах, истории о том, как люди жили долго и счастливо, расписавшись спустя пару дней знакомства.
– А платье? Хоть платье мне покажете? Я же всё время мечтала о дочке, а у меня только три лоботряса, – сокрушённо качала она головой.
Тэхён словил удивлённый взгляд своей девушки. Она смотрела на него так, будто готова была расплакаться, и явно счастлива была услышать, что у него есть семья. Пусть и не родная, ненастоящая, но семья.
– Если у Вас будет время, поедем завтра на примерку? – Предложение Джису зависло в воздухе, а потом все заговорили одновременно. Оказалось, что господин Чон тоже хочет поучаствовать, и даже Чонхён вспомнил о бывшей однокласснице, которая открыла свадебный салон и наверняка сможет им помочь.
Дженни наконец-то расслабилась. Она выдохнула громко, но за общим гамом это услышал только он. Её плечи опустились, согнулись, сползла с лица улыбка, потускнели глаза. Она залпом выпила до этого стоявший нетронутым бокал вина, а потом подлила себе ещё, и второй тоже осушила полностью. Откинулась на спинку стула, руки её упали вдоль туловища, и она показалась вдруг очень маленькой и очень взрослой, почти старой. Такая печаль отпечаталась у неё на лице, такая вселенская усталость.
– Ты хорошо справилась, – шепнул Тэхён ей на ухо, взял её руку в свою, сжал одобряюще.
– Спасибо, – она положила свою голову ему на плечо, и он, почувствовав эту тяжесть, вдруг приободрился, – это всё Джису. Я знала, что они её полюбят.
– Ты молодец, – он погладил её по подбородку, и она взглянула на него. Улыбка её была такой искренней и такой тёплой, что у Тэхёна заболело-закололо где-то под рёбрами. Он хотел, чтобы она всегда так улыбалась. Из-за него.
– Надеюсь, всё хорошо будет?
– Обязательно, – он действительно чувствовал эту уверенность. После всех усилий, что они предприняли для того, чтобы этот брак свершился, всё просто не могло пойти плохо. Тэхён знал, что Чонгук ни за что не причинит боль Джису, как знал и то, что она явно влюблена в него по уши. Чонгуку по натуре необходимо было о ком-то заботится, и он не испытывал от этого раздражения, он любил быть полезным и нужным. И Тэхён понимал, что эти мысли показались бы многим кощунственными, но искренне верил в то, что нет двух более подходящих друг для друга людей, чем эти двое – так удачно срослись их травмы, так точно они перекрывали друг друга.
Впрочем, всё действительно было хорошо.
Девушки и госпожа Чон провели весь следующий день в свадебном салоне, примеряя платья и выбирая подходящий макияж, а Тэхён, Чонгук и Чонхён мотались по всему городу, решая лезущие как из рога изобилия проблемы. Букет невесты, заказ кейтеринга, покупка смокингов, организация зала для регистрации и множество других проблем. Посредством короткого спора на «камень-ножницы-бумага» Тэхён был выбран ведущим церемонии, и ему пришлось долго и кропотливо собирать из сценариев, выданных ему администрацией зала, подходящий для Чонгука и Джису вариант.
Резко разрослось число гостей, и их буквально возненавидели все, имеющие отношение к организации свадьбы, потому что менялось количество порций, посадочных мест и табличек с именами. Новости о свадьбе разлетелись со стремительной скоростью, и Тэхён сочувствовал Чонгуку, который был вынужден объяснять каждому бывшему однокласснику, почему не может пригласить всех.
В день икс Дженни разбудила его ни свет, ни заря. Они ночевали у него в квартире, хотя ночевали – это, конечно, громкое слово. Тэхён дорабатывал свою роль ведущего, Дженни подшивала платье сестры, Джису писала клятву, а Чонгук, сосланный в свою квартиру, потому что видеть невесту до церемонии – к беде, слал им грустные сообщения о том, как ему одиноко, пока, в конце концов, не получил задание составить рассадку пятидесяти гостей так, чтобы всем было комфортно.
– Вставай, – Дженни быстро чмокнула его в нос, проигнорировала попытки затянуть её обратно в постель и убежала в ванную. Она вчера успела заскочить в какой-то магазин и купить себе платье, а ему – Тэхёну, рубашку в тон. Рубашка была не очень дорогой, и это ощущалось по тому, как она чувствовалась на теле: немного колола и сковывала, но он ей об этом не сказал. Просто был счастлив, что даже их наряды покажут всем, что они вместе.
Он быстро оделся и вышел на кухню, чтобы заказать завтрак и выпить таблетки. Дженни торчала в ванной, зато в рассветной полутьме сгорбившись сидела Джису. Руки её закрывали лицо, а плечи мелко тряслись. Она плакала.
Сперва Тэхён хотел проигнорировать её, просто уйти и притвориться, будто ничего не видел, но потом решил, что не хочет оставлять разборки с сестрой на Дженни, и так взбудораженную и обеспокоенную до ужаса.
– Эй, ты чего? – Тихо позвал.
Джису резко обернулась, и он увидел, каким отчаянием были наполнены её глаза. Она в своей огромной майке и штанах с пузырящимися коленками казалась совсем не невестой, а хилым подростком, которому пора было идти в школу, а не устраивать потопы из собственных слёз.
– Ничего, – отозвалась очевидным враньём.
– Передумала, что ли? – Ему очень хотелось свести всё в шутку, заставить её улыбнуться.
– Да, – всхлипнула она, и снова зашлась в рыданиях.
– С чего бы это? – Тэхён совсем растерялся. Он знал, как успокоить Дженни – обнять, поцеловать и пообещать, что всё будет хорошо. Что же делать с её сестрой, без пяти минут невестой, он не имел ни малейшего понятия.
– Потому что, если я умру, ему будет грустно, – заикаясь и сбиваясь на икоту, проговорила она.
Тэхёну потребовалось несколько секунд, чтобы проследить за ходом е мыслей. Его поражали процессы, происходящие в головах сестёр Ким и порой приводившие их к каким-то абсолютно обезоруживающим выводам.
– То есть, если вы не поженитесь, и ты умрёшь, ему будет не так грустно? – Спросил, совсем не ожидая, что в ответ получит ещё более громкий всхлип. – Джису, но это же глупость полная, – растерянно пробормотал.
– Я знаю, знаю, что дура, но мне так не хочется умирать, и чтобы они оставались они. Чонгук и Дженни, – она смотрела на него своими большими, блестящими глазами, и слёзы скатывались по её белым щекам. Тэхён не знал, что отвечать в таких случаях. Не знал, как приободрить её, и жалел, что вообще вмешался.
– Ты не умрёшь, Джису, – нашёл в себе силы хоть что-то промямлить.
– Почему ты так думаешь?
– Твоя сестра столько за тебя молилась… Не могло же всё это уйти в пустоту.
Между ними повисло молчание. Но не напряжённое, а какое-то способное. Он обдумывал её слёзы, а она – его слова.
– И правда, – сказала, наконец, – как я могу умереть, когда меня так любят? – Улыбнулась неловко, будто смущаясь своего поведения. Он кивнул обрадованно, надеясь, что слёзы на этом закончатся, но Джису продолжила, и вновь заструились по её щекам солёные ручейки: – Только вот, если я всё же умру, умру вопреки всему и всем, то ты, Тэхён, должен о Дженни позаботиться. Ты не смей её обижать, ладно? Потому что она так тебя любит, что, если ты обидишь её, она не сможет больше. Не выдержит, понимаешь? – Он не отвечал. – Пообещай мне, Тэхён. Пообещай заботится о моей сестре, что бы не случилось дальше. И в горе, и в радости.
– Это разве не свадебная клятва? – Вновь попытался свести всё к шутке.
– Я тебя умоляю, – попросила она, и даже руки её сложились в молитвенном жесте.
Тэхён не знал, что ответить. Если бы он согласился, не означало ли бы это, что он оставляет возможность на то, что она умрёт? Если не согласится, не подумает ли она, что он не любит Дженни? У него разболелась голова от напряжённых этих мыслей, а Джису не нашла ничего лучше, чем снова заплакать.
– Да ладно тебе, – сказал он и подошёл ближе, – нечего сырость разводить, – похлопал её по спине, – ты же знаешь, что не умрёшь. И Дженни я не обижу. Так что обещания эти глупые.
– Но ты их исполнишь?
– Исполню.
И он всё-таки обнял рыдающую девушку, и продолжил гладить её по спине. Её слёзы намочили его новую рубашку, но Тэхён понадеялся, что скроет это пиджаком. Дженни расстроится, если что-то пойдёт не так.
– Ну же, Джису, успокаивайся. А не то опухнешь и станешь страшной, – увещевал он её, абсолютно не собирающуюся прекращать рыдания.
– Я и так не очень, – захлёбывалась она.
– Да всё с тобой нормально, вполне ничего, – не находил нужных слов для поддержки Тэхён.
– Но я не такая красивая, как Дженни!
– Это уж ты планочку загнула, подруга, – хохтнул он, и только после этого понял, что совсем не эти слова стоило говорить бьющейся в истерике девушке.
Однако, Джису неожиданно успокоилась. Подняла голову. Вздёрнула подбородок и уставилась на Тэхёна, раздражённо выпятив нижнюю губу.
– Я понимаю, что ты жутко влюблён в мою сестру, но с невестой можно и помягче было, – заявила, вытирая рукой слёзы и шморгая носом.
– Ты из всех женщин мира на втором месте. Ну, по красоте, – тут же попытался исправиться он, – и к тому же невеста! Значит, не передумала всё-таки?
– Не передумала, – фыркнула Джису, и, не выдержав, засмеялась.
И кухня погрузилась в спокойствие, неожиданное для этого дня, потому что Тэхён искал место, откуда можно было заказать завтрак в шесть утра, а невеста списывалась со своим стилистом и нетерпеливо постукивала пальцами по столу в ожидании того, что сестра её освободит ванную.
