Текст книги "Право голодных (СИ)"
Автор книги: Ks_dracosha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
Всё изменилось, когда он позвал её на вечеринку к своему другу. Дженни, хоть и была мечтательницей, но дурой ни разу, и поэтому спросила, кто там будет ещё. Он перечислил нескольких девчонок и парней, которых она видела в школе. На вечеринку Дженни не хотелось, потому что вписывать других людей в её идеальный мир было сложно. Им и вдвоём там хорошо, зачем кто-то ещё? И всё же она нарядилась, обула каблуки, в которых так ни разу и не походила Джису, и отправилась по незнакомому адресу.
Дженни напоили. Она пыталась делать вид, что пьёт совсем немного, но мальчишки, которых было куда больше, чем девчонок, улюлюкали и требовали, чтобы показалось дно стакана. Ей стало так плохо, что она заперлась в туалете и долго пыталась очистить желудок. Это не помогало.
– Отведи меня домой, – попросила она у старшеклассника.
– Сейчас уже поздно, можешь просто поспать тут, а завтра я посажу тебя на автобус, – ответил он, и повёл её в комнату.
За спиной остались хохот и вопли, наставляющие его постараться. Дженни хотела спать, поэтому тут же легла на кровать. Она запомнила, что постельное бельё было с миньонами, и на несколько секунд это почему-то подарило облегчение. В окружении детских вещей с ней, пусть уже и не ребёнком, но ещё и не взрослой, ничего плохого не случится.
Однако руки старшеклассника расстегнули её джинсы, залезли под кофту и долго пытались стянуть лифчик, который нужен был ещё не сформировавшейся Дженни скорее для солидности. Она пыталась сопротивляться, но липкие, воняющие алкоголем и потом пальцы, забрались ей в рот, вызывая рвотный рефлекс, и этот жест – грубый и жуткий, вдруг заставил Дженни подумать, что она не в безопасности. Что он может сделать что-то ещё более ужасное. Поэтому она замолчала и надеялась на то, что старшеклассник наденет презерватив.
Естественно, он этого не сделал.
Дженни не сильно переживала о том, что её первый раз был таким. На самом деле, она была рада, что избавилась от мечтательных представлений о значимости собственного тела. Ещё она поняла, что нельзя совсем избегать реальности, даже если мечты её такие сладкие и волнующие. Нет, реальность надо контролировать, надо подчинять её себе.
Через неделю она рассталась со старшеклассником, предварительно заставив заплатить за её осмотр у гинеколога. «Это совращение несовершеннолетних, понимаешь?», – спросила она прямо в столовой, где он, как обычно, подсел к ней, положил рядом с её стаканом сникерс. В его глазах, которые почему-то показались ей коровьими и глупыми, плескался животный ужас. Он закивал, и они вместе отправились в клинику вместо следующих уроков.
Осознание накатило на Дженни позже. Когда через пару месяцев старшеклассник шёл за ручку с какой-то девочкой, которую она не знала. Учитель сказал им что-то разражённое о том, что школа, не место для проявления чувств, и девушка попыталась расцепить руки, но он лишь рассмеялся и поцеловал её в лоб. Они выглядели чудесно. Как иллюстрация к первой школьной любви. Нежные, любящие и восторженные.
Дженни свою первую любовь смыла в чужом душе вместе со спермой и кровью.
Дженни поняла, что она не та, кого можно так любить.
Дженни и сама разучилась любить в тот день.
– Почему ты пялишься на меня так? – они стояли на светофоре, и Тэхён смотрел на неё внимательно и с насмешкой.
– Как? – Ей нужна была передышка, чтобы справиться со злостью на ту, старую себя, которая позволяла так с собой обращаться и не брала ничего взамен.
– Будто я стал причиной какой-то твоей трагедии, – улыбки больше не было в его голосе.
Загорелся зелёный, Тэхён оторвал от Дженни свой взгляд. Машина тронулась.
Он смотрел на дорогу, а она – на него.
О Тэхёне Дженни мечтала иначе, чем о нескольких других своих влюблённостях. Она не строила с ним долгоиграющих планов. Просто хотела, чтобы то, как есть сейчас, длилось и длилось, пока она не сможет справляться с жизнью сама.
– Мне бы хотелось, чтобы ты никогда не становился причиной ни одной из моих трагедий, – она сказала это искренне. Ей не хотелось вычёркивать Тэхёна из жизни. Пусть он останется воспоминанием, пусть его имя будет приятно перекатываться в памяти. Пусть он сам там поселится, если в реальности им не суждено провести друг с другом долгое время. Их совместная судьба будет короткой, это Дженни знала, но счастливой – на это она надеялась.
– Если вдруг я начну приносить неприятности, ты меня останавливай, – он свёл всё на шутку, и она улыбнулась.
– Разве ты остановишься, если я попрошу?
– Конечно.
Они будто бы говорили о чём-то важном, но Дженни не могла понять, о чём именно. Ей просто было хорошо и спокойно, и чтобы продлить это ощущение, она сделала музыку громче, откинулась на сиденье и закрыла глаза.
Рука Тэхёна легла на её бедро.
Она не хотела секса сейчас, но приготовилась к тому, что они заедут на тёмную парковку в каком-нибудь тихом дворике, и повторят то, что делали уже много раз. Но его пальцы просто несколько раз мягко погладили её кожу сквозь тонкую ткань колготок, а потом рука опустилась на коробку передач.
Дженни показалось, что ветер стал холоднее.
========== V. ==========
За большим прямоугольным столом царила атмосфера веселья и дружеских подколов. Все, кто сидел за ним, были давно друг с другом знакомы, поэтому не стеснялись острить, вспоминать забавные и стыдные истории из прошлого. Особенно доставалось имениннику – тому самому парню, покрытому татуировками.
– Нет, Гуки, ты вспомни, как подумал, что потерял собаку, мы оббегали пол города, чтобы её найти, а Бам всё это время спал в кладовке, – они смеялись, потому что это была их история. Пересказанная тысячу раз, обросшая мельчайшими подробностями, половина из которых была вымыслом, но всё равно смешная до боли в щеках.
Дженни неловко улыбалась.
Чон Чонгук оказался приятным парнем. Он встретил их у входа в ресторан, принял подарок в целлофановом пакете, такой обычно выдают в супермаркете, заглянул внутрь и расхохотался, а после долго обнимался с Тэхёном, похлопывая его по спине.
– А ты..? – Он не хотел показаться невежливым, но девушка, маячащая за широкой спиной Тэхёна, явно вызывала удивление.
– Это Дженни, – её парень не сказал больше ни слова, а прошёл внутрь, и тут же его громкий голос слился с множеством других радостных голосов.
Дженни и Чонгук несколько секунд растерянно смотрели друг на друга.
– С днём рождения, Чонгук, – она постаралась, чтобы голос звучал не слишком жалко, – к сожалению, я не успела подготовить подарок, но от всей души желаю тебе много-много счастья, смеха и дней, которые будут наполнены солнцем, а не дождём.
– Спасибо, – он, казалось, был искренне тронут поздравлением, и протянул Дженни руку, – приятно познакомиться.
– Мне тоже.
Он помог ей снять пальто, отдал его улыбчивой хостес, провёл в главный зал.
– Это девушка Тэхёна, ребят!
– Меня зовут Дженни Ким, – она была благодарна за то, что он представил её, но хотела избежать внимания, и поэтому быстро села на свободный стул. К счастью, Тэхён устроился рядом.
Дженни нравилось наблюдать за этими людьми. Они, очевидно, были очень богаты, но при этом в них не было заносчивости и снобизма. Они благодарили работников, когда те убирали грязные тарелки, девушка, у которой со стола упала вилка, быстро подняла её сама, не позволяя сделать это официантке, никто не отпускал пошлых комментариев и намёков. Да, темы их разговоров были не близки Дженни. Она ничего не знала ни об инвестициях, ни о курортах, на которых они отдыхали. Она даже продукты покупала в других магазинах, и представляла, как бы они удивились, если бы узнали, что каждую третью пятницу месяца в супермаркете действует акция два по цене одного, а, когда покупаешь хлеб после одиннадцати вечера, он идёт с 60-процентной скидкой.
Они были из разных миров, и Дженни было приятно заглянуть в их. Он казался огромным, но при этом светлым и понятным. Дружелюбный мир. Мир, из которого не хочется уходить. Только вот Дженни он не по размеру, Дженни не знала, как в таком жить.
И всё же, несмотря на дружелюбную атмосферу, Дженни было некомфортно. Она не понимала, зачем Тэхён её сюда привёз. Сперва подумала, что все будут по парам, и он просто не хочет выделяться. Однако из пятнадцати человек, не считая их, только двое были очевидно вместе. Все остальные никак не проявляли своих чувств.
Дженни несколько раз пытались ввести в разговор, но она отделывалась короткими фразами. Она не стеснялась своей бедности, нет. Просто, казалось неправильным портить этим людям праздник. Если она на вопрос о том, где достала такое эксклюзивное, почти винтажное платье, скажет, что откопала его в огромной корзине «Всё по десять долларов», они не будут знать, как реагировать, возникнет никому не нужная неловкость. Дженни не хотелось сбивать настроение.
Однако в глубине души она ждала, что инициативу проявит Тэхён. Может быть он наклонится к её уху и спросит, не передать ли ей блюдо с другого края стола? Может быть он уточнит, комфортно ли ей? Не пора ли домой? Но Тэхён был взбудоражен, глаза его блестели то ли от выпитого, то ли от захлестнувших эмоций, и он шутил больше обычного, спорил с кем-то о политике, размахивая руками, и совсем никакого внимания не обращал на Дженни.
– Да там нет ни одного приличного человека, ты меня понимаешь? Ты мне про ебучую теорию говоришь, а я тебе по фактам, – он в очередной раз махнул локтем, и только что наполненный официантом бокал, перевернулся прямо на Дженни.
Холодная жидкость залилась в декольте, мокрая ткань неприятно прилипла к коже.
– Ничего, сейчас я быстро всё поправлю, – Дженни взяла со стола сумочку, отодвинула стул, краем глаза словила удивлённый взгляд какой-то девушки, направленный на Тэхёна.
Он продолжил разглагольствовать о людях, что сидят в правительстве, не обращая внимания на внезапно изменившуюся атмосферу.
Дженни не понимала в чём дело, тихо спросила у официанта, как пройти в уборную. Девушка, чей взгляд она поймала, последовала за ней.
– Очень жаль, что такое красивое платье теперь испорчено, – девушка достала из сумочки салфетки, протянула их Дженни, – меня зовут Суджин, понимаю, что сложно было нас всех сразу запомнить.
– Спасибо большое, я Дженни Ким.
– Я знаю, – у Суджин была приятная улыбка, но Дженни чувствовала, что она хочет сказать что-то ещё. Она вышла не просто для того, чтобы помочь с платьем.
Они старались вытереть платье салфетками, но получалось не очень. Джении стало холодно, а ещё резко захотелось домой. Принять горячий душ, надеть тот костюм, который ей выдал Тэхён, и залезть в кровать, обхватить Джису двумя руками – та будет сопротивляться, она не любит излишнюю тактильность, но Дженни крепко-крепко сожмёт её в объятиях, вдохнёт запах крапивного шампуня для волос и чистого постельного белья, и заснёт, оставив все тяготы в этом бесконечном и мучительном дне.
– Мы так три часа будем возиться, – Суджин выкинула последнюю салфетку из пачки в урну, нахмурилась, сняла с себя пиджак и осталась в открытом топе, приоткрывающем живот. – Возьми.
– Зачем? – Дженни не очень соображала, она была расстроена, а ещё разум туманили несколько бокалов вина. Она не привыкла к тому, что вино может быть вкусным, не отдавать спиртом, и поэтому пила быстро. В клубах её поили виски или джином, а домой она покупала только самое дешёвое, чтобы легко вписать в бюджет. В тот вечер она не хотела напиваться, просто было приятно ощущать на языке терпкость и сладость, смаковать напиток, а не стараться поскорее его проглотить, чтобы забыться.
– Сними платье и надень пока пиджак. Под сушилкой просушится быстрее.
Дженни понятливо кивнула. Пиджак, который она накинула на плечи, пах духами и сигаретами. Она ни в том, ни в другом не разбиралась, но запах этот точно был синонимом к слову «богатство». Пахло приятно и немного унизительно.
Она стояла, кутаясь в бархатную ткань, а незнакомая, по сути, девушка, пыталась высушить её платье. В этом было что-то странное и противоестественное. Нереальное. Дженни хихикнула.
– Что такое? – Суджин, продолжая перемещать платье под орущей сушилкой, бросила обеспокоенный взгляд на девушку.
– Просто мне всё это странно, – Дженни поняла, что наступил тот момент алкогольного опьянения, когда хочется на весь мир трепаться о своих секретах. Когда кажется, что раз ты этот мир так самоотверженно, так бесконечно любишь, он просто не может не полюбить тебя в ответ.
– Не переживай, Тэхён сегодня не в лучшем расположении духа, но у него такое бывает. Потом он обязательно извинится за своё поведение.
– Тэхён? – Дженни не сразу поняла, о чём говорит её новая знакомая.
– Вы же ещё не так давно встречаетесь, да? – Не дожидаясь утвердительного ответа, Суджин продолжила: – Он иногда становится очень зацикленным на себе и не обращает внимания на то, что причиняет боль другим людям. Мы привыкли. Правда, то, как он сегодня с тобой поступил, это очень обидно, но помнишь историю про Бама, собаку Чонгука?
– Да, её долго искали, а она всё это время дома была, – у Дженни мелькнула мысль о том, что, возможно, сейчас она проходит экзамен. Её проверяют: насколько внимательно слушала, старалась ли вникнуть в разговор? Глупая мысль. И ей должно быть всё равно на то, что подумают его друзья. И всё же им хотелось понравится. Нет, даже не так. Дженни хотела войти в их круг. Хотела стать частью их историй тоже.
– Только это сейчас мы смеёмся над той ситуацией. А тогда все были в ужасе. И мы опускаем то, как на самом деле Бам мог убежать. Ты ведь знаешь, что Чонгук и Тэхён друзья детства? – И вновь ей не нужно было подтверждение от Дженни. Продолжая поворачивать платье под струями горячего воздуха, меняя руки, чтобы не обжечься, она продолжила: – Это было в последний год старшей школы, у Тэхёна был сложный период, и он на некоторое время переехал к Гуку. Мы все были заняты подготовкой к поступлению, поэтому виделись редко. А Тэхён, ну, решил устроить вечеринку, пока Чонгук с родителями уехали к его бабушке. Несколько дней в доме творилось чёрт знает что. Чоны вернулись раньше времени, потому что соседи жаловались на жуткий шум. Дом был в ужасном состоянии, куча людей, пьяных и накуренных, сам Тэхён в полнейшем невменозе. И Бама нигде не было. Тэхён тогда сказал, что ему на какую-то псину похуй, и Чонгук хреновый друг, если так с ним из-за собаки общается. Они поссорились ужасно. К счастью, Бам от шума просто спряталась в кладовой, и в конце концов они помирились. Мы не вспоминаем, что привело к этим событиям. Тэхён долго извинялся, как видишь, сейчас они всё ещё лучшие друзья, да и вечеринки у Чонов в доме продолжаются. Я это к чему говорю: у Тэхёна бывает такое, что он не заботится о чувствах близких людей. Но это пройдёт обязательно, постарайся не сильно на него обижаться.
– Послушай, – Дженни несколько раз моргнула, прочистила горло, – с Чонгуком Тэхён поступил как полный придурок, тут я ничего сказать не могу. Но причём тут я?
– Он даже не извинился за то, что пролил на тебя вино! – Всплеснула руками Суджин, и ойкнула, когда через тонкую часть платья обожглась о решётку сушилки.
– Ты в порядке?
– Я-то ничего, – она подула на пальцы, включила холодную воду.
– Оно уже сухое, наверное, – Дженни подошла ближе, хотела забрать у девушки из рук платье.
– Погоди, – Суджин вцепилась в ткань.
«Блять», – промелькнуло в голове у Дженни. Прожжённая подкладка – та самая, из-за которой платье валялось в коробке «Всё по 10 долларов», бесстыдно глядела на неё и на Суджин, которая в жизни, наверное, и не держала в руках ничего более дешёвого.
– Это я сделала? – в её глазах и голосе был такой ужас, что Дженни снова стало смешно.
– Что ты!
– Прости пожалуйста! Я даже не представляю, как так вышло, – она выглядела настолько расстроенной, настолько огорчённой, что Дженни поспешила прекратить потоки самобичевания.
– Не переживай, оно так и было.
– Да нет, я же его испортила…
– Суджин, не парься, – Дженни стянула пиджак, всунула его в руки ошарашенной девушки. Быстро натянула на себя уже полностью сухое платье. – Я его купила в секонде, у меня в жизни на такое бы денег не хватило, – увидев недоверие в глазах собеседницы, она тяжело вздохнула: – Я очень бедная, Суджин. Очень. Наверное, от этого и толстокожая. Меня не сильно задело поведение Тэхёна. Я просто благодарна ему за то, что он привёз меня сюда. Благодарна за компанию. Благодарна за то, что вы все так добры. Благодарна за вкусный ужин, потрясающее вино и возможность побывать в таком месте не в роли поломойки. Правда, для меня это, – она вдохнула в лёгкие побольше воздуха, – целый мир. Новый мир. Настолько прекрасный, что мне страшно. Я ведь ужасно не соответствую. Когда-нибудь всё закончится, скорее рано, чем поздно, всё закончится, и я останусь там же, где была. Но Тэхён, его доброта, его жизнь, теперь ещё и его друзья, останутся со мной как самые прекрасные воспоминания. Поэтому, если ты беспокоишься, что меня ранит его отсутствующий взгляд и его безразличие, то не стоит. Он уже столько мне дал… Будет просто преступно с моей стороны требовать большего.
– Как же так, – пробормотала Суджин.
Дженни тут же стало неловко. Ну вот, она не хотела портить праздник, а испортила своей тирадой вечер такому хорошему человеку. Суджин ей помогла, была так добра! А она навесила на неё свои переживания.
– Прости, что загрузила, это всё ерунда полнейшая. Давай вернёмся к гостям, – она улыбнулась лучшей из своих улыбок. Той, которой не верила Джису. Той, за которой проще всего было прятаться.
– Дженни, но неужели ты совсем не любишь Тэхёна?
– Что? – Вопрос ударил по ней, выбил из колеи.
– Ты так говоришь, как будто Тэхён бросит тебя из-за того, что у тебя нет денег. Но он бы никогда так не сделал. Для него нет ничего важнее человеческой души, – Суджин смотрела серьёзно, и от этого пронизывающего, словно рентген, взгляда, Дженни стало стыдно.
– Конечно не бросит. Он видел, где я живу, не думаю, что он не знает о моём финансовом состоянии, – он не бросит её из-за бедности. Но бросит из-за того, что Дженни воровка. Когда обнаружит пропажу карточки, наконец-то прозреет и осознает, сколько денег пропадает у него из кошелька… Он не пойдёт в полицию, скорее всего нет. Но он точно никогда больше не захочет её видеть.
Дженни знала, как это бывает.
Тэхён был её пятым мужчиной.
После того, как её изнасиловал старшеклассник, она распрощалась с идей о том, что тело –храм, который надо беречь. Но осознала кое-что другое. Тело – отличное подспорье для достижения собственных целей.
Когда ей было пятнадцать, Чхве Сынчоль из параллельного класса предложил начать отношения. У Сынчоля была последняя модель айфона, и со школы его забирала машина, чтобы отвезти на дополнительные занятия. Когда он подкараулил Дженни после физкультуры, чтобы признаться в чувствах, то вручил не сникерс, а коробку дорогих шоколадных конфет. Она сказала, что подумает.
Джису конфетам обрадовалась. Дженни рассказала, что у неё появился поклонник, и сестра была так счастлива, что наконец-то выдавила из себя не жалкое подобие улыбки, когда уголки губ не то чтобы приподнимаются, а просто дрожат, но настоящий живой, полный веселья и радости смех. В ту ночь Джису впервые с момента аварии спала без кошмаров. Так Дженни поняла, что должна жить и за себя, и за сестру.
Они встречались до выпуска со школы. Сынчоль был отличным парнем. Периодически Дженни вскользь жаловалась на то, что у неё порвались ботинки, или сломался телефон, и тогда он вёл её в магазин и покупал на деньги с отцовской кредитки всё, что она хотела. Они вместе обедали, ходили в парк развлечений, делали домашку, лёжа у него в комнате на кровати.
Он стеснялся, в школе его не сильно жаловали из-за роли «хорошего мальчика», и Дженни была его первой девушкой. Она боялась, что он так и не осмелится на что-то большее, а после и вовсе потеряет к ней интерес. Поэтому первая поцеловала его.
Это было приятно. У него были тёплые губы и нежные, тонкие пальцы, которыми он едва касался её спины. Спустя ещё месяц – чтобы не показаться слишком развязной – Дженни купила в аптеке презервативы и достала их вместе с учебниками. Сынчоль, весь красный от смущения и возбуждения, долго выспрашивал у неё, точно ли она готова.
Дженни кивала и улыбалась. Ей нравилось, что с ним всё так неспешно и аккуратно. С ним она ничего не боялась и полностью контролировала процесс. Сынчоль стал её константой – самой спокойной и размеренной частью жизни.
Она познакомила его с Джису, и именно он стал тем, кто подарил ей коляску. Просто так, без повода. Дженни тогда сказала, что пусть не дарит ей ничего на день рождения, потому что этот подарок – лучший из всех возможных. Она не была наглой и понимала, насколько это большая трата для школьника, пусть и из очень богатой семьи. А Сынчоль разозлился. Пожалуй, в первый раз у них произошла настолько серьёзная ссора.
Он говорил, что коляска – это не подарок, а жизненная необходимость. И он никак не может позволить, чтобы кто-то на день рождения получал такой сюрприз. А Дженни, тогда ещё мучимая угрызениями совести, плакала и жаловалась, что и так чувствует себя ужасно из-за того, что он столько всего для неё делает.
– Ты моя любимая девушка! Когда я стану самостоятельным, я дам тебе больше. Намного больше, Дженни, потому что люблю тебя, понимаешь?
Она отвечала ему, что тоже очень любит. Но эта была ложь. Дженни не совсем понимала, какой должна быть любовь. Но её чувства к Сынчолю точно ей не были. Если бы не секс, она считала бы его товарищем. Не другом, нет. Как для друга, у неё от него было слишком много тайн. Но товарищем, к которому можно прийти за утешением, и он обнимет, погладит по голове и пообещает, что всё будет хорошо. Не полезет в душу, не будет выпытывать, что случилось. Дженни всё устраивало, она мечтала о том, как они вместе поступят в университет, снимут небольшую квартиру с двумя комнатами. В одной будет жить Джису, а в другой – они. И мир в её мечтах был спокоен и безмятежен.
Дженни обрадовалась, что мечты эти не касались её сердца, когда Сынчоль признался, что уезжает учиться за границу. Признался позорно, за несколько дней до отъезда. И всё же его родители, приятные люди, которые однажды в разговоре между собой похвалили сына за его «благотворительный проект» в лице Дженни, не заметив, что этот самый «проект» только зашёл в кухню и всё слышит, оплатили ей все пять лет обучения в университете. Дженни поступила на грант, на огромную скидку, и всё же не смогла бы потянуть даже ту небольшую сумму, которую требовалось бы вносить каждые полгода.
На их последнем ужине, когда у Сынчоля глаза были на мокром месте и он клялся, что их отношения всё переживут, а Дженни понимала, что прощается с ним и своими мечтами о нём навсегда, она сделала три земных поклона для его родителей и пообещала, что никогда не забудет их доброты. До сих пор каждый раз, когда Дженни произносила молитву, она просила странного, не относящегося ни к одной из конфессий, принадлежащего только ей бога позаботится о всех членах семьи Чхве.
Потом Дженни некоторое время повстречалась с парнем с последнего курса, но быстро поняла, что он не богат, а лишь притворяется, и они мирно разошлись, поняв, что ничего не могут предложить друг другу. Пак Хисына же вспоминать не хотелось. Он тоже знал, что Дженни бедна, и любил её бедность куда больше, её самой. Именно после тех унизительных отношений она решила, что лучше будет воровать, чем просить мужчину о чём-то.
– Просто мы только начали встречаться, – Дженни поняла, что потеряла свою лучшую улыбку, и вновь прицепила её на лицо. – У меня был не очень хороший опыт отношений, – это правда, и поэтому она позволила настоящим эмоциям вылезти наружу, увидела, как смягчилось лицо Суджин: – поэтому я боюсь быть слишком открытой. Мы узнаём друг друга. И мы очень разные, но во мне живёт маленькая надежда на то, что всё может получиться.
– Ох, Дженни, твоя надежда совсем не беспочвенна! – Суджин порывисто обняла её, жарко зашептала куда-то в волосы: – Он очень хороший, Дженни, и он заслуживает того, чтобы его любили так, как никого другого. Поэтому дай вам шанс, ладно? – Она заглянула Дженни в глаза.
– Хорошо, – Дженни мягко улыбнулась, – пойдём, а то нас, кажется, уже заждались.
Они под руку вышли из туалета, сели на свои места. Суджин отшутилась о том, что у них есть собственные секреты и возмутилась: почему это никто не пошёл их искать. За столом всё также острили и смеялись, и громче всех, ярче всех был Тэхён. Он всё также не обращал на Дженни никакого внимания, а она, погружённая в свои мысли, всё же чуточку беспокоилась по этому поводу.
Дженни было страшно. Страшно за то, что её мечты, безобидные и никогда не становящиеся реальностью, перевоплотятся в надежду. Надежда крепче любой мечты. И именно из-за того, с какой сильной человек за неё держится, ему так больно её потерять. Дженни боли не хотела. Но она была слишком умна для того, чтобы надеяться собственными чувствами управлять.
========== VI. ==========
– Ты поедешь в таком состоянии? – Они ушли первыми, Тэхёну что-то взбрело в голову, он наплёл всем очевидную ложь про то, что надо решить какие-то дела, и потащил Дженни к выходу, не дав обменяться контактами с Суджин.
Его друзья, все уже сильно пьяные, да к тому же привыкшие к такому поведению Тэхёна, крикнули наставления о том, что надо вызвать трезвого водителя и быть осторожными.
– Что тебя не устраивает? – Он опёрся на открытую дверь машины. Его шатало, глаза у него были осоловевшими и злыми.
– Ты очень пьян, давай лучше дождёмся водителя? – Она старалась говорить мягче, хотя на самом деле была ужасно напугана его агрессией и изменённым сознанием.
Дженни знала, как страшны бывают пьяные люди. Они не слышать мольбы, они жестоки, они делают страшные вещи. От воспоминаний, она передёрнулась.
– Я тебе противен?
Её голова дёрнулась вверх, таким неожиданным показался этот вопрос. А в его голосе ей послышалась надежда – эмоция странная, неподходящая ситуации абсолютно.
– Нет, конечно, с чего ты взял, – Дженни говорила искренне. Он её пугал, она за него боялась, но ни разу она не испытала к Тэхёну негативных чувств. Даже когда ревность, пробуждаемая глупыми мечтами, подавала голос, злость её была направлена на саму себя, а не на него. В конце концов, она придумала эти отношения. Он ничего ей не обещал.
– Точно не противен? – Тэхён захлопнул дверь машины, подошёл к ней ближе. Он наклонил голову, и резко пахнуло перегаром.
– Ну изо рта у тебя не очень пахнет, признаю, – девушка постаралась свести на шутку явно назревающий конфликт.
Он не улыбнулся. Он смотрел на неё тяжёлым, пригвождающим к месту, взглядом. От этого взгляда у Дженни засосало под ложечкой и свело внизу живота. Инстинкты кричали ей: «Беги! Беги, дура, тут опасно!», но она оставалась на месте.
Тэхён был похож на огромного раненого зверя. Зверя, до того гордого, что он до последнего не может признаться в собственной слабости, и от того рычит устрашающе, бьёт по земле лапами, но подняться, причинить реальный вред, не может.
Её рука дотронулась до его лица.
– Что-то случилось? – Она спросила это мягко, тщательно подбирая интонации. Им Дженни была обучена, когда пыталась общаться с Джису в первые месяцы после аварии. Та впадала в страшные истерики от любого неверного слова. Не нравилась ей и жалость, поэтому Дженни тренировалась говорить именно так: с нежностью, не повышая голос, не сюсюкая, ровно, делая упор на вопрос в конце. Будто бы ей самой не видно, что всё не в порядке. Ей было нужно, чтобы он признался сам.
Тэхён от этого вопроса весь будто бы сдулся. Не было больше никакого раненого страшного зверя, а остался лишь маленький, несчастный щенок, брошенный хозяевами под проливным дождём. Испуганный щенок, который уже приготовился к смерти и боялся поверить, что рука, которую ему сейчас протягивают, подарит добро, а не ударит, не сделает больно.
Дженни не торопила его. Не задавала больше вопросов, просто смотрела на его лицо – такое удивительно красивое в неоновом свете вывесок. Ей хотелось Тэхёна поцеловать, но сейчас было нельзя, потому что его что-то тревожило. Дженни психологом не нанималась, но ей хотелось ему помочь. Искренне хотелось, чтобы у Ким Тэхёна всё было хорошо. В независимости от того, как там жизнь складывается у самой Дженни.
– Нет, – сказал он.
Дженни стало больно от того, что он не захотел делиться с ней своей печалью. А она бы выдержала. Она бы помогла её нести, и стало бы проще. Она бы научила Тэхёна тысячам способов, как справиться с тоской. В конце концов, она умела не только прижигать свою кожу плойками для волос, но ещё ругаться, как сапожник, швырять вещи, выплёскивать на ни в чём неповинный листы бумаги всё накопившееся внутри дерьмо.
Он не захотел её слушать. Ничего. Это и к лучшему.
Зачем ей вообще его печаль? У неё что, своей не хватает?
Дженни не успела ужаснуться тому, как сильно её мечты перекочевали в реальность. Его губы накрыли её, его руки подхватили её за бёдра, и перенесли на капот машины. Она целовалась с ним, не задумываясь о том, что из ресторана в любой момент могут выйти его друзья, что тут повсюду камеры и улица, вообще-то, довольно оживлённая, несмотря на поздний час. Она целовала его, понимая, что не обладает никакими другими инструментами для того, чтобы облегчить его боль. И пусть его руки оставляли синяки на её бёдрах, пусть его зубы царапали её дёсны, кусали губы, это всё ничего. Дженни тоже становилось легче в этом жутком и первобытном желании обладать им – целиком и полностью, здесь и сейчас.
Тэхён опомнился первым. Заезжающая на стоянку машина, осветила их фарами, и Дженни спрятала лицо у него на груди. Было не то чтобы стыдно, скорее весело и неловко.
Тэхён погладил её по волосам, она подняла на него взгляд.
Не было в Тэхёне ни веселья, ни неловкости, была только гигантская какая-то тоска.
Тоска, из которой никак не выбраться, потому что она, словно яд, отравила каждую частику тела, каждый аспект жизни. И до другого человека стоит дотронуться, он тоже окажется отравлен. Никогда ничего не изменится, только и остаётся, что смириться и принять судьбу свою – жить несчастливым и умереть таким же.
Она, получается, тоже уже отравлена?
Нет, глупости это.
Да что этот чёртов Ким Тэхён понимает. Богатенький мальчик, никогда не знавший нужды. У него чудесные друзья. Его обожают девушки. Не ей, едва сводящей концы с концами, потерявшей обоих родителей, его жалеть.
Дженни разозлилась. Искренне разозлилась на Тэхёна, на его несчастье, которое не могла понять. И он это почувствовал, но разбираться не захотел.
