Текст книги "Право голодных (СИ)"
Автор книги: Ks_dracosha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
– Тэхён, – имя его из-за всхлипов она произнесла рвано, деля на три неравные части «Тэ Хё Эн». – Ты можешь приехать? – Он пьян и не совсем адекватен, однако другого ответа просто не могло быть.
– Ты дома?
– Да, – она всхлипнула, а после кто-то закричал на заднем фоне, и звонок завершился.
Он знал, что она бы ругалась из-за того, что он сел за руль в нетрезвом виде, но сейчас Тэхёну было всё равно. Он вёл сосредоточенно, не превышая скорость, не проезжая на красный – не хватало ему сейчас попасть в руки стражей порядка, застрять в каком-нибудь отделении. Дженни в опасности. С ней случилось что-то плохое.
Он сжимал в руках руль и тысячи вариаций того, что могло с ней произойти, крутились в голове. Мухи роились вокруг него, мухи нашёптывали ему проклятия. Мухи думали, что он вновь её обидел – не признался в любви, не сказал ей то, что она хотела услышать, и вот что из этого вышло.
«Она жива», – повторял он, словно мантру.
Он сможет её спасти.
Заезжая во двор её дома по узкой дороге, с заставленными вдоль бордюра старенькими машинами, Тэхён в очередной раз поразился, в каком месте она живёт. Ни одного деревца, только дома, бесконечные серые муравейники, такой же серый асфальт, и между домами лишь узкие просветы на дворы-колодцы, такие же безрадостные, заполненные лишь машинами, напоминающими груду металлолома. Ни деревца, ни детской площадки, ничего. Место, которое Дженни называла домом, больше походило на тюрьму.
Вылетев из салона, он в полной растерянности подбежал к железной двери, единственной пёстрой вещи посреди всего этого уныния. На двери было множество листовок, зазывающих за картошкой, новыми домофонами, сливами, натуральными волосами по хорошей цене и трубами лучшего качества. Он не знал номер её квартиры, не знал, на каком этаже она живёт.
Тэхён набрал ей, но Дженни не отвечала. Длинные гудки нервировали, ему казалось, что именно сейчас, пока он топчется, как дурак, вокруг этой двери, с ней может случится что-то непоправимое.
Судьба в кои-то веки благоволила Ким Тэхёну. Железная дверь открылась, и дом выпустил, выплюнул из своих недр старика с авоськой, полной пустых стеклянных бутылок. Старик бормотал себе под нос что-то о сумасшедшей молодёжи, но парень не обращал на это внимания.
Он юркнул в подъезд, сморщил нос от неприятного запаха. Такой бывает там, где долго и тяжело болеют. В голове забились тревожные, неприятные мысли: «Вот, как она жила. Вот, зачем ей нужны были деньги».
Он пронёсся сквозь три этажа, едва слыша что-то, кроме бурления крови в собственных ушах. И только на пролёте между третьим и четвёртым этажами, услышав визг, пробивший грохот его сердца, замер. Дал себе отдышаться, прислушался. Кричали женщины. Он сразу узнал голос Дженни, она почти также орала в их первую встречу, когда к ней пристал какой-то мудак. Только теперь в её голосе было куда больше истеричности и отчаяния.
«Пожалуйста, да будьте вы человеком!», – умоляла Дженни.
И Тэхён бежал к ней, перепрыгивая через три ступеньки, бежал так быстро, как никогда до этого. Потому что Дженни кто-то обижал.
Он не сразу уловил экспозицию происходящего на лестничной клетке шестого этажа. Людей было много, как было много и вещей – каких-то сумок, коробок и пакетов. Пробежавшись взглядом по участникам сцены, он сразу выцепил Дженни – в коротком облегающем платье, в серебряных туфлях на высоченных каблуках, один из которых сломался, и правая нога у неё оказалась сильно выше левой. Дженни плакала, и вокруг глаз у неё образовались серые пятна из теней и туши. Помада тоже размазалась, и губы стали очень большими, и каждый раз, когда она открывала рот, казалось, должен был раздаться отчаянный крик.
Его не заметили. Дженни умоляла грузную женщину, одетую в меховую жилетку и вязанный свитер, не поступать с ней так. Дженни была намного выше своей оппонентки, но из-за лёгкого своего наряда, из-за того, как дрожали руки её и голос, казалась совсем маленькой и незначительной. Она проигрывала.
– Надо было читать договор, – голос женщины был холоден и строг, – я в своём праве, и твои слёзы ничем не помогут. Моему сыну надо где-то жить. Я и так шла на уступки, беря с вас такую маленькую аренду.
– Мы платили среднюю цену по городу! – Дженни не выдерживала такой несправедливости, она кричала, и этим отнимала у себя силы, наделяла свою противницу властью.
– Что тут происходит? – Тэхён всегда звучал громко, и в этой сцене голос его стал почти оглушительным.
Он стянул с себя пальто, подошёл к Дженни, накинул ей его на плечи. Она автоматически, не глядя, просунула руки в рукава, укуталась. Глаза её были полны ужаса. Тэхён пришёл, но в ней не осталось надежды.
– Нас выгоняют из квартиры, – она не кричала больше, голос её был тих.
– Не выгоняю я вас, а выселяю! В своём праве, – женщина, почувствовав, что у её жертвы появился союзник, подбоченилась, вперилась в Тэхёна взглядом, проверяя, не захочет ли он перейти на её сторону.
– И вы решили произвести выселение поздней ночью, не предупредив арендодателей заранее? – Тэхён не слишком разбирался в законах, но понимал, что это ненормально.
– Мой сыночек сегодня утром из Америки прилетает, ему что, в мотеле жить, когда у родителей квартира есть? – Женщина пихнула молчаливого, стоящего за её спиной щуплого мужчину, но он не подтвердил правоту её, а только устало вздохнул.
– Пусть у вас поживёт, в чём проблема? – Ещё одно действующее лицо. Девушка на коляске. На ноги накинут красный плед в белый цветочек, руки крепко, до побелевших костяшек, сжимали ткань. Это, видимо, Джису. В отличии от сестры, она не плакала, но смотрела жёстко и раздражённо, и всё в лице её, холодном и аристократичном, было преисполнено презрением к этим людям, грубым и жестоким.
– У него в городе дела, ему каждый раз из деревни мотаться, прикажешь? – Женщина искренне не понимала, почему жильцы не могут войти в её положение – абсолютно безвыходное.
– А нам что прикажете делать? Не дали времени собрать вещи, найти новое жильё. Не предупредили о том, что закончился годичный срок с последней оплаты. Завалились в дом, – она цедила слова из сжатых зубов, и были они пропитаны ненавистью, – выставили нас, вышвырнули наши вещи. Какое право вы на это имеете? Почему вы пихнули мою сестру? Зачем трогали её вообще? Как посмели так грубо с ней обращаться?
– Это не мои проблемы, – фыркнула хозяйка.
Джису продолжала втолковывать женщине о том, как это нечестно и несправедливо, требовать у них съехать прямо сейчас, а Тэхён прошептал Дженни на ухо:
– У тебя есть договор аренды?
Она потерянно кивнула, прихрамывая подошла к одной из коробок, порывшись там, достала несколько помятых листков. Безуспешно попыталась их расправить, но Тэхён забрал несчастные бумажки у неё из рук. Заметил, какие у неё холодные, мокрые от пота пальцы. Сжал их покрепче, давая понять, что она не одна. Дженни лишь предприняла слабую попытку улыбнуться.
Тэхён быстро сделал фотографии документа, отправил их Чонхёну, брату Чонгука. Тут же ему набрал.
– Тэхён, блин, – хриплый голос на том конце провода явно был не рад столь позднему звонку, – если это не что-то серьёзное, я с тебя шкуру сдеру и скормлю своему братцу.
– Это серьёзно, – в других обстоятельствах Тэхён с радостью поддержал бы шутку, но сейчас ситуация была не та, – я скинул тебе документы на аренду квартиры. Мою девушку прямо сейчас пытаются выселить, и складывается у меня ощущение, что это незаконно.
Он словил на себе злобный взгляд женщины. Все четверо присутствующих на лестничной клетке, смотрели на него с разными эмоциями. Он впервые встретился взглядом с Джису. Она разглядывала его, словно странное насекомое, неизвестно как пробравшееся в дом. Опасное? Безвредное? Может, стоит просто его прихлопнуть? Тэхён кивнул девушке, продолжая слушать тишину из трубки. Чонхён читал документы.
– Сейчас мой адвокат, – на этом слове в трубке задохнулись от возмущения, – проверит законность ваших действий, – Тэхён вложил в свои слова всю уверенность, которая у него была, – и, если вы просто выгнали жильцов, не имея на это никаких оснований, ждите ответный иск, – он слабо понимал, что такое иск, но огромное количество фильмов на юридическую тематику, которые он посмотрел, давали возможность выдумывать умные предложения на ходу.
На несколько напряжённых минут в пространстве повисла тишина, и Дженни подошла к своей сестре, поправила её плед, привычно присела рядом. Её голые коленки стояли на холодном полу, но она, кажется, не обращала на это ни малейшего внимания. Она заговорила тихо, так, что только спёртый воздух зашелестел, и Тэхён, как ни прислушивался, не мог уловить, о чём она так напряжённо рассказывает. Увидел только, что на губах Джису на мгновение появилась улыбка.
– Тэхён? Слушаешь? – Чонхён наконец-то закончил изучать документы.
–Да, хён, – он победно уставился на владелицу квартиру.
– Дай мне поговорить с хозяйкой.
– Зачем? – Тэхён напрягся. – Разве всё и так не ясно?
– Не ясно, – раздражённо выдохнул Чонхён, – дай ей трубку.
Тэхён растеряно протянул телефон женщине, она с неохотой поднесла его к уху.
– Да, здравствуйте, – голос её звучал робко, совсем не так, как когда она ругалась с сёстрами. Власть, которым её сознание наделило адвоката, делала её раболепной и испуганной. – Да. Нет. Мой сынок приезжает! Нет. Да, но это ничего не меняет. Она и коммуналку просрочила! Хорошо. Сестра. Да. Да. Ладно. Нет. Да, отдам, – она отвечала сухо, но по тому, как толстые и красные её пальцы перебирали завязки на жилетке, Тэхён понимал, что она волнуется. – Возьмите, – она протянула Тэхёну телефон, и по лицу её, он не мог догадаться, чем решилось дело.
– Тэхён? – Из голоса Чонхёна пропала всякая усталость, он был сосредоточен и цепок. – Послушай меня внимательно. В договоре действительно указано, что, если жилец просрочит оплату хоть на день, то арендодатель может потребовать мгновенного выселения. Твоя девушка не оплачивала аренду пятнадцать дней, и хозяйка, видимо, решила этим воспользоваться. Она не хочет входить в положение, так что прямо сейчас ничего сделать нельзя. Единственное, я договорился, что вещи твоей девушки пока останутся в квартире, и она будет вольна в любое время, заранее предупредив арендодателя, их забрать. Позже это решение можно будет оспорить в суде, так как ранее девушка оплатила годовую аренду и не уследила за тем, когда надо вносить новый платёж. Однако я бы скорее предложи отпустить ситуацию. На судебные тяжбы уйдёт больше, чем по итогу можно будет выиграть.
– Это значит, что? – Тэхён смотрел на Дженни, в глазах которой снова поселилась надежда, и чувствовал себя последним негодяем из-за того, что ничем не смог ей помочь.
– Она в своём праве, Тэхён. Забирай девчонку, сестру её и отвези в какой-нибудь отель. Тут ничего не поделаешь.
– Она их вещи без разрешения выкинула на лестничную клетку, применяла силу, – Тэхён цеплялся за последний шанс.
– Чёрт, тогда, если есть следы на теле, какие-то, это обязательно надо зафиксировать. Вещи их без разрешения она трогать не имела никакого права, это и к воровству можно привязать. Но всё равно, это отдельный суд по другой теме. Выселить-то она их может в любом случае.
– Ладно, хён, спасибо, – ему хотелось ругаться и кричать, – прости, что разбудил. Спокойной ночи.
– Мне жаль, что ничем не смог помочь, но случай правда уникальный – хозяйка, как знала, что подобная ситуация возникнет. Если решите судиться, звони, так и быть, сделаю тебе скидку на свои услуги.
– Буду иметь в виду.
– Бывай. И Чонгуку передай, чтобы не забывал меня.
Тэхён сбросил звонок. Тяжёлым взглядом уставился на мужчину – очевидно слабое звено.
– Завтра после обеда мы заедем за вещами. Это пока, – он бросил взгляд на коробки и пакеты, – унесите внутрь.
– Тэхён? – У Дженни в глазах заблестели слёзы.
– Всё будет нормально, – он погладил её по волосам, кивнул, будто бы подтверждая свои слова. – Возьми вещи, которые тебе понадобятся. И Джису тоже.
– Но куда мы? – Растерянность и обида, такая детская, что это разбивало сердце, звучали в её голосе.
– Поедем ко мне. Там места много, – он ещё раз улыбнулся. – Я сперва спущу Джису, а ты пока собери вещи, ладно?
Она потерянно кивнула.
– Женщина, – Тэхён взглянул на владелицу квартиры, окатил её презрением, – вы выкинули их вещи без разрешения, применили грубую силу, – он заметил синяки на предплечьях Дженни, очевидно, что её хватали руки хозяйки, – будьте уверены, что ответите за это по закону. А пока унесите коробки, которые вы не имели права трогать, обратно.
Она забурчала, заклокотала, но вступился, наконец, её муж, зашептал ей что-то успокаивающее. Он первый взял одну из коробок, потащил её к двери, поставил на проходе.
Дженни перетаскивала в один пакет какие-то мелочи. Тэхёну казалось, что соображает она не очень хорошо, но помочь со сборами он не мог.
– Жаль, что мы при таких обстоятельствах познакомились, – он подошёл к Джису, присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне, протянул руку для приветствия.
– Ким Джису, – она пожала его руку, и пальцы у неё оказались сильными и цепкими.
– Ким Тэхён, – он улыбнулся тому, как она даже в этом маленьком и дружелюбном жесте, попыталась свою сестру защитить.
– Я так и поняла, – Джису серьёзно кивнула. – Только лифт у нас не работает, так что придётся тебе меня на себе понести.
Тэхён бросил взгляд на лифтовую.
– И давно он сломан? – Повысил голос, чтобы слышала хозяйка.
– Он никогда и не работал, сколько мы тут живём, – девушка поняла его намерение, тоже увеличила громкость. – Сестре на себе меня таскать приходилось, еле справлялись, – это было сказано уже только для него, для Тэхёна.
– Мне жаль, – и эти искренние его слова, тоже были только для Джису.
Он аккуратно подхватил девушку под коленями, и она, стесняясь, стараясь не соприкасаться с ним больше, чем того требовала ситуация, обхватила его за шею. Дженни тут же похромала к ним, убрала с коленей сестры плед, механически сложила его в несколько раз.
– Скоро вернусь, – вновь повышая громкость, сказал Тэхён, чтобы владелица квартиры услышала, и не смела ничего говорить Дженни.
Он никогда не спускался по лестницам с такой осторожностью. Было легче от того, что не он один испытывал неловкость, Джису, очевидно, тоже пришлось несладко, и она блуждала взглядом по стенам подъезда – для чего-то разделённых на две неравные части: верхняя выкрашена в белый, нижняя – в бледно-голубой. Ступеньки тоже украшены по краям зелёной краской, и Тэхён на минуту погрузился в размышления о том, кто и для чего такой ерундой занимается? В его подъезде стены нежного розового цвета, однотонные, гладкие и приятные на ощупь, а эти все шершавые и потрескавшиеся.
Перед дверью возникла первая трудность – он не понимал, как открыть её, неся на руках девушку. Он замер, а она, наоборот, отмерла, наконец, протянула руку, нажала на кнопку. Неприятное механическое пиликанье дало понять, что этот дом, враждебный и давящий, выпустил их наружу.
Тэхён вышел на свежий воздух, вдохнул его полной грудью, и показалось, что провёл он на той лестничной клетке не десять минут, а много лет, такой тяжёлый там был запах, такая напряжённая атмосфера.
– У меня в кармане ключи от машины, – он кашлянул, понимая, что проблем не избежать, – достань, пожалуйста.
– Правый или левый? – Она, в отличие от сестры, так легко не краснела, только кончики ушей у Джису порозовели, да забегали вновь глаза.
Тэхён нахмурился, пытаясь вспомнить, но не смог.
– Не знаю, – он напряг память, однако мысли в тот момент, когда он закрывал машину, были сосредоточены на Дженни и желании ей помочь, а вовсе не на ключах и не на том, в какой карман их стоит засунуть.
Джису тяжело вздохнула, изогнулась, опустила плечо, полезла пальцами в правый его карман. Не повезло, ключей там не оказалось.
– Получается, в левом, – Тэхён почувствовал себя полным придурком, произнося такую ересь, а ещё испугался вдруг, что она подумает, будто он притворяется, будто он извращенец какой-то, которому только дай возможность заставить девушек его трогать. Мысль эта – неожиданная и неприятная, так его поразила, что он заговорил, совсем себе не свойственно, сбивчиво и тихо. – Ты не подумай, я правда не помню. Не хотел бы недопонимания… Ты не думай, мне не нравится…
Она молча достала ключи, сама нажала на кнопку, разблокировала дверь.
– Замолчи, – Джису устало вздохнула, – посади меня в машину и забери Дженни оттуда.
– Понял, – получив точные указания, Тэхён почувствовал себя лучше.
Она сама открыла дверь машины, и он, едва не ударив её головой о холодный металл, наконец уместил девушку на заднем сиденье.
– Удобно? Всё нормально? – Тэхён никогда ни за кем не ухаживал, поэтому боялся сделать что-нибудь не так, доставить неудобства или обидеть.
– Иди уже, – она снисходительно махнула на него рукой, прикрыла глаза, будто собралась подремать.
Тэхён вновь побежал к подъезду, но, поняв, что не сможет туда войти, вернулся к машине.
– Извини, – он кашлянул, потому что глаза девушки были всё также закрыты, – а как мне внутрь попасть.
Она, едва не закатывая глаза от его несобранности, назвала код от подъезда.
Тэхён поднимался пешком, и впервые был рад своей фобии лифтов, потому что не задыхался и не изнемогал от таких нагрузок. Дженни осталась одна. Она на корточках стояла возле двух сумок, сложенной коляски и каких-то странных, громоздких приспособлений.
– Готова? – Тэхён подошёл к ней, помог подняться.
– Вроде да, – у Дженни слипались глаза, она еле ворочала языком от усталости. Споры и волнения явно выбили её из колеи.
– А это что? – Взглядом указал на странные конструкции.
– Это для Джису, – Дженни нахмурилась, забилась у неё на виске жилка, – она без этого не сможет нормально жить. Это для туалета и ванной, чтобы легко было с коляски перелазить. В квартире ещё поручни остались, но они в стену вмонтированы, не смогла забрать, – она печально вздохнула. – Хозяйка нормальная была, нас жалела. Разрешила столько всего для Джису приделать. А теперь что… Где ещё искать такую квартиру?
– Пока у меня поживёте, – оборвал её печальные размышления Тэхён.
– Нет, – голос Дженни набрал силу и твёрдость, она вся встрепенулась, распрямилась, взгляд стал жёстче.
– Почему? – Он искренне удивился.
– Мы не можем так тебя стеснять, – она вновь нахмурилась, часто заморгала, – но я буду благодарна, если подвезёшь нас до какого-нибудь мотеля и оставишь у себя на сохранение часть вещей. Я займусь поиском квартиры.
– Дженни, – он прижал указательный палец к её губам, – послушай меня! – Дождавшись кивка, показывающего, что она ему внимает, Тэхён продолжил говорить. – Помнишь, я спросил тебя, что такое настоящие отношения? – Ещё один кивок. – Ты тогда сказала, что это когда мы разговариваем и ты меня любишь, – она смутилась, зарделась, – но я хочу добавить ещё один пункт.
– Какой?
– Когда я о тебе забочусь.
Между ними повисло молчание, напряжённое и неловкое, сбивающее с ног. Тэхёну эти слова казались ужасно серьёзными, будто он впервые в жизни за что-то взял ответственность. Будто он пообещал нечто большее.
– Сейчас ты нуждаешься в помощи, ты сама обратилась ко мне за ней, – он не дал ей вставить оправдания, – и я искренне хочу помочь. Нет, не так. Я настаиваю на том, чтобы ты её приняла. У меня большая квартира, я спокойно могу выделить комнату для Джису. Ты и так у меня часто останавливаешься, в этом нет ничего такого. Зачем в спешке что-то искать, если можно подобрать действительно хороший вариант?
Она явно хотела противостоять ему, хотела приводить аргументы за то, что не может пользоваться его добротой. Дженни несколько раз открыла и закрыла рот, а потом, разочек тяжело вздохнув, сдалась.
– Хорошо, – сказала она, – мы к тебе переедем. Ненадолго.
– Вот и славно, – он поднял коляску и два пакета, – посторожи остальное и переобуйся, – взглядом указал на туфли, которые явно требовалось выбросить, – я быстро вернусь.
Он спустился, загрузил в багажник вещи, вновь поднялся на шестой этаж. Он думал о том, как Дженни приходилось тяжело таскать сестру снизу и наверх. Как ей приходилось несладко, и как она, всегда, несмотря ни на что, говорила о Джису как о самой своей большой радости, а не как о ком-то, кто усложняет жизнь. Дженни, в разговорах с ним, была полна сожалений о том, что не может обеспечить сестре достойную жизнь, и сокрушалась, и считала себя ужасным человеком. Тэхён же ей восхищался.
Он давно уже понял, что она не золотоискательница, что ворует у него не для того, чтобы обеспечить себя богатствами, но, чтобы закрыть минимальные человеческие потребности. Он отключил карту от уведомлений о её тратах уже давно, ещё до её признания в любви, потому что она ни разу не купила что-то, выходящее за рамки, а от постоянных напоминаниях о том, что еду она покупает в дешёвых магазинах, а лекарства – главная её статья расходов, ему становилось не по себе. Тэхён просто продолжал забрасывать туда деньги, будто зарплату, и старался как можно чаще Дженни кормить, чтобы не питалась она замороженной дрянью. Когда они ходили в рестораны, она всегда брала что-то навынос, и, стесняясь, оправдывалась: «Это для Джису».
Она вообще много чего делала «для Джису». Почти не фотографировалась сама, её аккаунт в инстаграме состоял из трёх фотографий заката и двух – корги, но постоянно фотографировала места, в которые они ходили, вещи, которые её радовали. Красивое пирожное, необычное здание, уникальная форма облаков – Дженни делала снимок, и объясняла: «Джису не может часто выходить, но ей нравится, когда я присылаю, где бываю». Тэхён тогда удивился, спросил, не будет ли сестре, наоборот, обидно, что она не может своими глазами увидеть всю эту красоту. Дженни сморщилась, словно он её ударил, и Тэхён о своих словах пожалел. Не стоило так говорить. «Я тоже так думала раньше, только Джису не завидует. Она меня любит больше того, чем я того заслуживаю. Постоянно говорит, что я должна за двоих жить. Мне это не нравится, но ей легче. Для сестры это важно».
Тэхён тогда не поверил. Примерив ситуацию на себя, он подумал, что точно злился бы из-за того, что кто-то смеет наслаждаться жизнью, пока он страдает. И точно не стал бы выполнять такую просьбу, чтобы не тревожить другого человека. Встретившись же с Джису, увидев, как сёстры искренне заботятся друг о друге, как младшая делает всё, чтобы старшей было комфортно, и при этом полагается на неё, доверяет ей, Тэхён допустил, что человека действительно можно полюбить так, чтобы его счастье делало и тебя счастливее тоже.
Тэхён не знал, что такое возможно.
Дженни сидела возле оставшихся коробок, подложив под себя ноги, запрокинув голову на стену. Она спала. Ресницы её слабо трепетали, крылья носа дрожали, от выдыхаемого воздуха, рот был чуть приоткрыт.
Он был заворожён этой картиной. Девушка, укутанная в его плащ, выглядящая такой беззащитной и маленькой, делала Тэхёна и самого слабым и испуганным. Он не понимал, от чего так беспокойно забилось о рёбра сердце, от чего так захотелось эту картину на всю жизнь запомнить.
– Вставай, – грубо сказал он, отгоняя, отшвыривая ногами эту непонятную нежность, возникшую из ничего.
Она вздрогнула, подскочила. Тэхён заметил, что на ногах у неё были сланцы, совсем не подходящие нарядному, сексуальному платью.
– Прости, отрубилась, – она подхватила коляску, Тэхён взял всё остальное.
Дженни шла впереди, смешно шлёпая. Она заговорила, не оборачивая, тихо, будто нехотя, но он услышал каждое слово:
– Тэхён, спасибо тебе. Я благодарна до такой степени, что едва держусь, лишь бы не зарыдать. У меня давно не было человека, которому можно позвонить, когда случается беда. Знаешь, я так испугалась, – она остановилась, развернулась к нему лицом, – когда поняла, что думаю о тебе. Я была в растерянности, но у меня был человек, который мог мне помочь, – они стояли друг напротив друга, загруженные, неспособные проявлять свои чувства, неспособные дотронуться друг до друга, – у меня был ты. Ты стал моим быстрым набором, моим ангелом, – признания, не подходящие этому подъезду, этому вонючему этажу, их нарядам и их усталости, били Тэхёна куда-то под дых, выбивали почву из-под ног. – Спасибо тебе, – она не выдержала, и заплакала, и сперва одна слеза медленно скатилась по её щеке, а потом другие, будто бы только ожидали отмашки, полились из её глаз. Полились куда-то внутрь Тэхёна, заполняя его внутренности, затапливая жилище мух, и вот, вместо жуткого болота, у него между лёгкими и сердцем – море, солёное и печальное, но живое и прекрасное.
– Не плачь, – прошептал он, потому что говорить громко было страшно. – Не плачь, потому что я не могу тебя утешить.
Она, конечно, не послушалась его, и зарыдала ещё горше, и Тэхён не выдержал, опустил на грязный, заплёванный пол свою ношу – потом купит ей всё в тройном размере, вынул у неё из задубевших рук коляску, прислонил её к стене.
Тэхён стирал пальцами её слёзы, а Дженни цеплялась своими ладонями за его локти, и смотрела, смотрела, смотрела своими бездонными, грустными глазами.
– Не плачь, – почти молил он, – пожалуйста, не надо.
– Не могу, – отвечала она, – я очень тебя люблю.
Она сказала, что любит его. Она плакала из любви к нему, а не из благодарности. У Тэхёна перетряхнуло все внутренности, и, чтобы не показать ей этого, чтобы не дать ей увидеть бури, что внутри него поднялись, Тэхён прижал Дженни к себе, прижал со всей силы, так, что ей должно было стать больно.
Он знал, что ей не стало.
Она обнимала его в ответ, и внутри у Тэхёна разрывались светошумовые гранаты. Больно было ему. Кажется, он начал понимать, что с ним происходит.
– Прости, что я расклеилась, – она потихоньку успокаивалась, похлопала Тэхёна по спине.
Он никак не мог отпустить её. Дженни попыталась выбраться из объятий, отстранилась от него, заглянула в глаза.
В них был ужас. Первозданный, невообразимый, леденящий кровь.
Тэхён увидел на её плече, прямо на мягкой ткани пальто, муху. Она радостно и карикатурно потирала лапки, сообщая, что нашла себе новую жертву. Она предупреждала Тэхёна.
Мухи нашли его слабость. Мухи нашли себе цель.
========== XX. ==========
Дженни видела, что Тэхёна что-то мучало. Что-то страшное происходило внутри него, что-то разрушительное. Он оттолкнул её на лестнице, не сильно, но было обидно, подхватил вещи и первый вышел на улицу. А она осталась стоять там – поражённая какой-то неизведанной до того момента болью. Отвержение? Её отвергали много раз. Непризнание? Она сталкивалась с этим постоянно. Чужая боль. Вот что это было. Дженни чувствовала, что ему плохо, и от этого начинала заболевать сама. Она не понимала, как такое возможно, что это за магия такая, но, кажется, в этом её состоянии было что-то от тех слов Джису: перекинь на кого-нибудь часть своей боли, чтобы самой стало легче. Дженни перекинула на Тэхёна все свои проблемы. А он, сам того не понимая, показал ей свои тревоги, и она тоже должна научиться с ними справляться.
Она вышла к машине обновлённая и испуганная, но сил думать обо всех навалившихся переживаниях не было. Хотелось только лечь поскорее в постель и отдохнуть. Только вот думать было необходимо.
Дженни и так перед Тэхёном в таком долгу, что отплатить скоро не получится. А сейчас они будут у него жить, пусть недолго, но всё-таки. Это её пугало. Ещё теснее переплетаться с ним, ещё больше быть обязанной, ещё сильнее любить. Сопротивляться она не собиралась. Дженни не верила, что сможет выбраться из своих чувств, она – словно мушка, попавшая в паутину, без чужой помощи никак не справиться. А Тэхён не помогал ни капли. Тэхён был добр и достоин каждого мгновения её любви.
– Всё хорошо? – Она забралась на переднее сиденье, тут же обернулась, услышав вопрос Джису.
– Да, просто поностальгировать захотелось, – Дженни усмехнулась, бросила быстрый взгляд на Тэхёна.
Он выглядел напряжённым и испуганным, и Дженни захотелось как-нибудь развеять обстановку, сделать атмосферу в салоне не такой скованной.
– Тэхён, – он завёл машину, кивнул, давая понять, что услышал её обращение, – тебе не кажется, что это слегка несправедливо?
– Что? – Выезжая из узкого двора, он вёл сосредоточенно, на Дженни не смотрел.
– Ты мою сестру на руках раньше, чем меня понёс, – она улыбнулась, шутка показалась ей забавной.
На заднем сиденье фыркнула Джису, а Тэхён, наоборот, напрягся ещё сильнее. Дженни заметила это, заволновалась.
– Я же шучу, – она погладила его по напряжённому предплечью, увидела в зеркальце, что Джису отвела взгляд, стараясь не подглядывать.
– Понял, – Тэхён был неразговорчив, и она отстала от него, не понимая, что стало тому причиной.
С ним периодически такое случалось. Резкие приступы раздражения и злости. Он не желал никого видеть, грубил и казался безразличным. Дженни привыкла, старалась его не трогать, не нарываться. Но ей было страшно, что не поймёт Джису. Что сестра будет думать, что Тэхён всегда такой – холодный и замкнутый, а это ведь неправда. Ей очень хотелось показать Тэхёна с лучшей стороны. Чтобы все видели, какой он на самом деле замечательный – нежный, трогательный, смешливый и взрывной. А особенно хотелось, чтобы это поняла сестра.
Дженни обернулась к ней, поймала обеспокоенный и вопросительный взгляд. Подмигнула, постаралась улыбнуться так, чтобы Джису поверила. Вряд ли у неё получилось, но сестра хотя бы разжала сомкнутые в узкую полоску губы, попыталась тоже их приподнять.
Джису была слабым звеном, когда они были только вдвоём. Творческая, тонкая натура, она легко выходила из себя, впадала в уныние. Она часто сомневалась, порой не могла совладать с чувствами и начинала плакать просто так, без повода. Однако также легко она и раздражалась, выкрикивала ругательства и проклятия.
Дженни прекрасно помнила, как Джису изводила их с матерью, когда только потеряла способность ходить. Она то отказывалась есть, то требовала привезти бургеры с другого конца города. Она психовала, швыряла вещи и требовала себя убить. Джису постоянно говорила о смерти, говорила о ужасные слова.
Особенно хорошо Дженни запомнила один из её монологов, случившийся после того, как каша оказалась слишком горячей, и сестра обожгла язык. Каша улетела в стену, осталась на светлых обоях уродливыми липкими комками, а Джису разразилась громкими и истеричными рыданиями. Тогда она ещё не могла находится в сидячем положении, слишком было больно, и всё больше лежала.
Мама сдалась сразу же, сказала, что не собирается выслушивать претензии соплячки, и ушла из дома, выпивать со своими друзьями. Дженни осталась.
