Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Огромный черный Змей ухмылялся над Динь.

– Это было так любезззно, – шипел он, извиваясь в своих жутких, ломанных узорах, – отдать их мне… Думаешшшь, твоя мать случайно так повела себя на охоте и после нее?.. Нет… Это лишь твоя вина, маленькая волчица… И ты отдала мне ее, и его тоже…

Они снова были внутри полярного сияния. Динь видела тьму на месте тех лоскутов цвета, которые скормила Змею. Смутные догадки зароились в ее голове, но они были так ужасны, что она никогда бы не осмелилась обдумать их осознанно…

– Динь! Ты дремлешь на ходу, – устало сказал Туам. – Держись. Нам нужно идти, потом сможем передохнуть.

Волчица кивнула. Их Стерны ни на секунду не покидали своих Хранимых, но они не могли защитить их от сгущающихся сумерек. И солнце, так ярко горевшее в небе, светило не для них.

И все-таки, рядом с Вентом и мудрой Фидем было проще. Словно дышалось самую чуточку легче.

– Туам, расскажи мне о Гласе, – попросила Динь, желая отвлечь себя разговором.

– Глас – Дар Великих, – нехотя начал волк. Он все в последнее время делал с неохотой, устало, словно по привычке. И все-таки, какой-то загадочный огонь горел в его сердце, заставляя делать еще вдох, еще шаг, произносить еще одно слово. – Он нужен, чтобы волк, в самый опасный момент, беспрекословно слушался Вожака. Это слово, которое нельзя отринуть, оно проникает в разум, и заставляет подчиниться… Я не думал, что мой отец использует его так. Что он направит его против меня. Мне стыдно, что я поступил так же.

– Как получилось, что твой Глас сильнее Гласа отца?

– Такое случается с каждым вожаком. В какой-то момент сын становится могущественнее него, а может быть – вожак становится слабее сына. В любом случае, поединок Гласов – древняя традиция, которая позволяет узнать, достоин ли сын занять место отца. Там волки тоже применяют Глас друг против друга, но это скорее дружеская дуэль, нежели то… что произошло между нами.

– Как ты думаешь… – Динь немного помедлила, прежде чем закончить свой вопрос. – Глас Карвана?..

– Вряд ли когда-нибудь будет сильнее, чем у моего отца, – безразлично завершил за него Туам. – Карван давно понял, что ему не стать настоящим вожаком. Он всегда говорил мне, что не переживает из-за этого, но теперь я даже и не знаю, правда ли это? Можно ли вообще верить ему? И я не знаю, что будет со стай, но что бы не было… Они заслужили это.

– Туам!

– Да! – резко повторил волк. – Заслужили. Никто не встал на нашу защиту. Пусть у Альнора Глас, но всех им не заткнешь. А что они сделали? Молчали, уткнув морды в лапы? Я рад, что не поведу за собой этих волков.

Динь почудилось что-то неприятное, чужое в словах Туама, но возражать ему она больше не стала. В полном молчании они шли вперед, пока Туам не воскликнул:

– Гляди!

Оба волка замерли, одновременно вжавшись в землю.

Из-за ближайшего холма кубарем выкатился странный зверь в развевающейся шкуре. Он был так близко, что Динь смогла увидеть страх и слезы в его глазах. Зверь поспешно вскочил на задние лапы и пробежал мимо волков, так близко, что казалось, едва не запнулся об морду Туама. На одной из его лап болтался большой сапог.

Волки не пошевелились. Они чувствовали, что этот зверь, маленький и жалкий, не должен был видеть их.

А потом послышались голоса:

– А ну-ка, стой! Стой! Ха-ха-ха, посмотрите-ка, как он запутался в своих пимах! * Ха-ха-ха! Кажется, нога того, кто носил их до тебя, была, как лапа медведя!

– Это его сородичи, – прошептал Туам. – Нужно прятаться.

Бесшумно, так как умеют только волки, они переползли за другой холм, подальше. И вовремя. Еще один зверь, в шкуре понаряднее, выбежал вслед за первым.

– Кто это? – спросила Динь.

– Это люди. Я слышал о них, и я видел их. Отец специально водил меня к человеческому поселению, чтобы показать, как они живут, – ответил Туам. – Они носят шкуры, которые снимают с убитых зверей и, кроме того, у них целые своры собак. Но это человеческие детеныши. Нам они не опасны, если не позовут взрослых.

Вслед за нарядно одетым человечком выбежали еще трое. Все они кричали, смеялись и размахивали руками, тогда как первому мальчику было не до смеха. Он уже поднялся на ноги и, подпрыгивая, пытался дотянуться до второго сапога в руке обидчика.

– Отдай! – кричал он. – Танат, отдай!

– Да ладно, Мымыл! – веселился старший, держа руку так, чтобы до нее невозможно было достать. – Я тебе отдам, если ты мне ответишь на вопрос…

Мымыл остановился, стер кулаком грязь с лица и настороженно спросил:

– Какой?..

Все замерли в ожидании. На лице Таната расползалась довольная улыбка.

– А вот такой! Скажи, как тебе удается быть жирным, как тюлень, если у твоей матери всегда пусто в котле над очагом, а у твоего отца самые тупые стрелы во всем поселке?

Вокруг засмеялись. Мымыл взвыл от обиды и ударил Таната ногой в коленку. Тот моментально перестал улыбаться.

– Проучите его! – прошипел он, и началась свалка. На Мымыла накинулись все, и Динь видела, что возня этих людей совсем не похожа на шутливые драки волчат.

– Что же такое! Они убьют его!

За секунду до того, как Динь сорвалась с места, Туам понял, что она хочет сделать. Он вскочил на лапы и помчался за ней, но среди мальчишек уже и так творился настоящий хаос. Слышался испуганный визг и верещание. Громче всех визжал Танат, который не участвовал в драке, но с удовольствием наблюдал за ней.

– Злой дух! Он призвал злого духа! Мымыл призвал злого духа!

Динь и в самом деле походила сейчас на злого духа. Оскалившаяся, со взъерошенной шерстью и высоко поднятым хвостом, она стояла, закрывая своим телом мальчика, который от ужаса боялся даже пошевелиться.

– Убирррайтесь! – прорычала она, но ее речи, конечно, никто не понял. Зато рык был весьма недвусмысленным, и вся шайка поспешила к поселку так быстро, как только могла.

– Все хорошо, малыш? – спросила Динь, оборачиваясь к Мымылу, который торопливо отползал как можно дальше от нее.

– Стой, – приказала Фидем Туаму. – Мальчишка и так напуган.

– Динь, они не знают твоего языка, – с едва уловимым весельем сказал Вент, подлетая к своей Хранимой. – Ты напугала его до полусмерти. Да и всех остальных тоже…

– А, да! – смутилась Динь, и торопливо побежала прочь, стараясь даже не оглядываться на человека, чтобы он не заподозрил в ней угрозы.

– Динь, – сказал Туам. – В следующий раз, пожалуйста, предупреди меня, перед тем, как ввязаться в очередное приключение.

Волчица виновато облизнулась. И все-таки, это происшествие словно разогнало мрак над ними. Идти стало легче, а по дороге Динь выспрашивала у своего Стерна:

– За что человеческие волчата так поступили со своим сородичем? Может, он провинился перед ними в чем-то?

– Ну, если бедность можно назвать виной… – пробормотал Вент себе под нос. Динь навострила уши:

– Бедность? Что это такое?

Вент чуть помедлил, подбирая простые слова.

– Ну, представь, что в стае каждый волк сам себе добывает пищу…

– Так не бывает, – мотнула головой Динь. Туам и Фидем с интересом прислушивались к разговору.

– Поэтому, я и говорю, представь, – ответил Вент. – И у кого-то из волков добычи больше, а у кого-то меньше. Так мало, что он не может прокормить свою семью. Вот это на человеческом языке и будет бедностью.

– Но, ведь это ужасно несправедливо, – возмутилась Динь. – Почему бы тому, другому волку не помочь с добычей своему бедному собрату?.. Или, хотя бы, не обижать его?..

– Почему, почему… – проворчал Вент. – Потому что есть другая бедность.

– О чем ты говоришь? – спросила Динь, и по ее голосу Вент понял, что она запуталась.

– Представь, – снова начал Вент, – что у одного волка лучше получается быть милосердным, сострадать, любить и дружить. А у другого все это не получается вовсе. Вот это уже другая бедность. И тут так просто не поделишься. Тех, у кого всего в избытке, тех можно назвать истинно богатыми. Но бывают богатые-бедные, бедные-богатые и бедные-бедные… Тебе не понятно? – спросил Вент, заметив задумчивость волчицы.

– Нет, мне понятно. Но я не согласна!

– С чем ты не согласна? – удивился Вент.

– Я не согласна с тем, что своим вторым богатством нельзя делиться. Можно! Наверняка можно! Только сложнее, чем первым…

– Ну, да, – хмыкнул Вент. – Нельзя же просто так принести в зубах кусок милосердия.

– Кажется, пора ложиться, – заметила Фидем. – Как вы чувствуете себя?

Динь и Туам переглянулись. Они устали оба, но впервые эта усталость не казалась им тяжелым грузом на спинах.

– Наверное, мы уже далеко ушли от земель нашей стаи? – робко предположила Динь.

– Да, – подтвердил Туам, утаптывая землю и соскребая лапой к себе траву.

– Спите, – сказала Фидем. – А мы будем охранять ваш сон.

Но Динь не спалось. Она ворочалась с боку на бок, и на этот раз – вовсе не из-за видений с черным Змеем. Что-то другое тревожило ее, куда более осязаемое. И, сквозь полудрему она чувствовала волнение своего Стерна.

– Что-то случилось, Вент? – прошептала она, не выдержав. Стерн молча кивнул. Динь осторожно, чтобы не разбудить Туама, поднялась на лапы. Они отошли чуть в сторону.

– Тот мальчик, – коротко сказал Вент. – Я летал к человеческому поселку. Там готовят что-то ужасное.

Динь смело посмотрела на Стерна.

– Идем туда, – решительно сказала она.

– Сегодня мы собрались здесь! – визжал шаман возле высокого жаркого костра, – чтобы очистить земли нашего рода от скверны, поселившейся на ней! Изгнать злого духа Келе из нашего племени! Вы все знаете меня, о да! Все знаете!

Сердце Динь сжалось. То, что она видела, так походило на ее изгнание из стаи. И хоть она не понимала ни слова из разговоров людей, смысл действия был предельно ясен. Глаза волчицы слезились, то ли от резкого света костра, то ли от нахлынувших воспоминаний.

– Да, знаем, – подтвердили нестройные голоса. Лишь трое не проронили ни слова: Мымыл и мужчина с женщиной, держащие свои руки у него на плече. Его отец и мать. Они были плохо одеты и очень бледны. За подол их дохи держались две девочки, совсем крохи.

– Мальчик мой, – зашептала женщина, наклоняясь к сыну. – Скажи, что это не ты! Это ведь, правда, не ты?

– Нет, это не я, мама! – с отчаянием повторил мальчик. Видно, он делал это уже не в первый раз. – Может быть, это был бешенный волк! Я не умею призывать злых духов! Ведь я не шаман!

– Вы знаете, что я никогда не вредил нашему племени, что в нашем стойбище самые жирные олени и самые быстрые собаки, и самые удачливые охотники! – продолжал шаман, вздымая руки к небу. – Все это – благодаря мне! Только добрые духи сопровождают вас во всех делах!

– Да, это так… Истинно так! – подтвердили люди.

– И только Эрыквын и его семья никак не могли найти себе места в нашем племени! Дело не шло в их руках, дух их томился! И сегодня мой старший сын, – шаман указал ладонью на Таната, выглядевшего невероятно гордым, – поведал мне почему!

Рука матери крепче сжалась на плече Мымыла, ее лицо было белее снега.

– Потому что злой дух Келе вселился в их сына! Злой дух Келе смущает его родителей, отнимает удачу! А сегодня злой дух Келе напал на моего сына и его друзей в образе гигантского белого волка! А что будет завтра? Завтра он разорвет наших собак, пожрет наших оленей и разорит поселок! Он уже показал свою силу и не остановится теперь! Всех нас ждет гибель! – иступлено крикнул шаман, и со всех сторон послышались испуганные возгласы. Множество глаз устремилось на Мымыла, но тот смотрел прямо, на огромный костер, стиснув зубы.

– Мальчик мой, – с фальшивой лаской забормотал шаман, протягивая обе ладони к Мымылу. – Мальчик мой, подойди ко мне.

– Иди… – шепнул ему отец, и Мымыл сделал несколько неуверенных шагов вперед. Толпа расступалась перед ним.

– Мальчик мой, – повторил шаман. – Этот костер – великое пламя небес, дарующее нам свет и тепло. Света боится злой дух Келе, как боится и тепла. Взойди на него, и может, ты очистишь свою душу от зла. Ежели нет, то ты попадешь прямо к Богам, туда, где нет места скверне…

Шаман взял посох и подтолкнул им мальчика прямо к костру. Мымыл отшатнулся.

– Видите? – вскричал шаман. – Это Келе не пускает его к свету! Келе не пускает его к теплу!

Вся толпа двинулась вперед, хватая мальчика за одежду, за руки, за ноги и потащила его к костру. Динь вскочила на лапы, готовая броситься к людям, но Вент остановил ее, больно клюнув за ухо. Мать Мымыла в ужасе закричала, отец кинулся к сыну, но огромная толпа уже увлекла его за собой. Отражение пламени плясало в зрачках мальчика, он уже чувствовал его жар. Вот уже затлела на нем меховая доха…

– Нет! Нет! – кричал Мымыл.

– Оставьте его! – приказал шаман. – Никто не может быть очищен от злого духа против своей воли!

Люди остановились. Мымыл поспешно отбежал от костра так далеко, как только смог.

– Мымыл, мальчик мой, – все с той же фальшивой ласковостью сказал шаман. – Ты должен решиться очистить свой дух или покинуть племя. Выбирай.

Слезы текли по щекам ребенка, он размазывал их кулаками вместе с сажей от костра. От подпаленной дохи все еще вился сизый дымок.

– Я уйду от вас! – крикнул он. – Но знайте! Во мне нет никакого злого духа! Злой дух – в сыне шамана!

– Ложь! – взвизгнул шаман.

– Да, да, – ликуя, подтвердил Мымыл. – Этот злой дух заставляет его оскорблять и бить тех, кто слабее! Только этот злой дух может погубить целое племя! Помните это!

– Убирайся немедленно! – завопил шаман. – Прочь!

– Кымыл, твоя одежда… – в отчаянии крикнула мать.

– Ничего, мама, – сказал он, отходя от костра и от своего племени. – Совсем скоро Боги принесут лето, и я не буду мерзнуть. Прощай, папа! Прощайте все вы!

Кымыл решительно пошел вперед, отпихнув от себя шамана. Тот наигранно пошатнулся, и люди выдохнули единым порывом, напуганные такой дерзостью мальчика.

– Нет! – закричала его мать и рванулась вслед за сыном, но шаман грубо ткнул ее в грудь своим посохом.

– Остановите эту безумную женщину! – приказал он толпе. – Эрыквын, помни, у тебя есть еще дети… – с тихой угрозой сказал он отцу Мымыла. Тот обреченно подошел и обнял жену.

– Все хорошо, тихо… Он не пропадет, – неуверенно бормотал он, а шаман самодовольно подхватил его слова.

– Конечно, не пропадет. Злой дух погонит его к другим племенам. Я не могу позволить людям подвергать себя такой опасности из милосердия. Танал, запряги наших лучших собак.

Танал кивнул отцу и скрылся в толпе.

– Что же теперь будет с ним? – прошептала Динь, уткнувшись носом в мягкие перья своего Стерна. – Что я наделала!

– Люди изгнали его, – тихо сказал Вент.

– Я должна все исправить, – Динь решительно подняла голову. Она видела то, чего уже не видели люди, чье зрение было слабее волчьего. Маленькую удаляющуюся фигурку человека. – Я с Туамом, а он один.

====== Глава X ======

– Где ты была? – спросил Туам, встревоженно потянув носом воздух. – Я чувствую запах огня. Динь! Во что ты опять впуталась?

– Туам, – волчица чуть запыхалась. Она провела уже сутки без сна, но чувствовала себя бодрой. – Там человеческий детеныш, которого мы видели вчера. Его изгнали, и он совсем один в тундре…

Фидем напряглась и повернула к Динь голову с немигающими желтыми глазами. Во взгляде ее плескалось недоумение. Динь почувствовала себя под этим взглядом крайне неловко.

– Что ты предлагаешь? – спросила Фидем. – Волку и человеку лучше держаться подальше друг от друга. Это не пустые слова, это закон, древностью превосходящий мир. Вент может подтвердить тебе это.

Динь обернулась к своему Стерну. В глазах ее застыла немая мольба.

– Фидем права, – сказал Вент. – Но стоит учитывать, что он – еще детеныш. Он еще в меньшей мере подвержен порокам своих старших сородичей.

– В любом случае, – Фидем недовольно распушила перья. – Что вы собираетесь делать с ним? Взять его с собой за море? Он не пропадет! Люди милосердны обычно к себе подобным. Иное племя может принять его.

– Мы сегодня видели человеческое милосердие. Во имя него, они хотели сжечь ребенка, – проговорила Динь.

– Кроме того, с ним произошло то же, что и с нами. Его изгнали не только из собственного племени. Человек, изгнавший его, собирается предупредить остальных. Никто не примет этого детеныша, – сказал Вент. – Но все не так плохо. Человеческое слово не имеет власти над землей. Он не будет таким изгнанником, как мы.

Две пары глаз, Стерна и волчицы устремились на Фидем. Туам не смотрел ни на кого. Было видно, что он собирается принять какое-то решение.

– Нужно найти этого детеныша, – произнес он, наконец. – Мы будем следовать за ним и направлять его, а если нужно – защищать, до тех пор, пока он не обретет дом среди подобных себе. Однако, – уже тише добавил волк. – Мы не должны забывать о том, что лето – не вечно. У нас не так много времени. Мы должны будем добраться до моря раньше, чем наступит настоящая зима. Иначе мы будем обречены.

– Где вы видели человеческого детеныша в последний раз? – спросила Фидем.

Мымыл брел вперед, растерянно теребя в пальцах тот кусочек дохи, который опалило смертельным огнем. Проплешина в шкуре и запах гари служили ему напоминанием о том, что все это – не страшный сон, и он, Мымыл, отныне бездомный отшельник в суровом, холодном мире. Ему больше не почувствовать запаха рыбы над бедным отцовским костром, не услышать песни матери, заплетающей черные косы. Таких кос не было больше ни у кого в их поселении. Не поднять на руки сестер, которые, хоть и были так малы, что почти ничего не понимали, и все-таки, когда ему, Мымылу, становилось грустно, ластились к нему, словно щенки. Да и старого пса своего, с драным ухом, вожака их скудной упряжи, ему уже никогда не погладить по большой, умной голове.

Он шел и думал обо всем этом, кусая губы, чтобы сдержать слезы. Отец говорил, что слезы мужчины для злых духов – словно свежая кровь для хищного зверя. Они приходят на их запах, и отчаявшемуся человеку становится совсем худо. Сейчас Мымыл плохо представлял себе, что может быть хуже, чем-то, что с ним уже произошло, но из упрямства не хотел нарушить отцовского завета.

А все эта волчица! Может быть, ее и в самом деле подослали злые духи? Может быть, шаман призвал ее, чтобы оклеветать Мымыла перед племенем? Зачем она вмешалась? Танал, конечно, хуже бешенной лисы, но сейчас он хотя бы был дома, пусть даже и в одном пиме.

В глубине души, Мымыл чувствовал, что это неправильные, скверные мысли. И все-таки, злоба на белую волчицу все больше и больше росла в его сердце. Зачем она вмешалась? Разве Танал не дразнил его раньше? Но все было совсем не так худо, как сейчас.

Гнев и отчаяние так переполняли мальчика, что он даже не услышал сперва тяжелого дыхания собак за спиной и скрипа полозьев по не сошедшему еще снегу.

– Эй, Мымыл! – услышал он голос шамана и замер. Он не ждал от этой встречи ничего хорошего, и все-таки, вдруг племя одумалось? Вдруг они берут его обратно?!

Собаки провезли сани чуть вперед и остановились, повинуясь окрику хозяина. Шаман сошел с нарт и, прихватив свой остол, направился к мальчику. Тот стоял, словно окаменев, и не сводил взгляда с тяжелой, заостренной палки.

– Мой сын рыдал сегодня, Мымыл, – тихо сказал шаман. – Злой дух, призванный тобой, сильно повредил ему руку.

На лице Мымыла на долю секунды отразилось презрение. Он не сомневался в том, что все слезы Танала были притворными, а на руке его лишь царапина, не достойная внимания настоящего мужчины.

– Ты сильно навредил мне и своему племени, Мымыл, – продолжил шаман и мальчик почувствовал страх. Тяжелый остол в руке мужчины приковывал к себе его взгляд. – Дело шамана защищать племя. От злых духов… и злых людей.

В мгновение ока шаман вскинул остол над головой мальчика.

– Нет!!! – дико закричал Мымыл, отшатываясь назад.

– Нет! – крикнула Динь, и, опередив ее, одним прыжком рядом с шаманом оказался Туам. Он был хорошим воином и неплохим охотником, и ни инстинкты, ни реакция никогда не подводили его. В одну секунду он впился шаману в руку, и та словно переломилась под тяжестью полярного волка. Шаман взвыл от боли и ужаса, и тут умолк. Замолчать его заставил красноречивый оскал на морде Туама, взъерошенного, в блистающей броне, готового к атаке и убийству.

– Келе! – закричал шаман. Над губой у него выступили капельки пота. Споткнувшись, он промчался к своим нартам. Собаки, видевшие волка так близко, завыли и залаяли, но короткий рык Туама заставил их поджать хвосты и признать настоящего властелина Севера. Кроме того, шаман ударил по голове вожака упряжки и дико закричал. Псы сорвались с места.

– Ты ответишь за это, Мымыл! – кричал он. – Каждое стойбище будет знать, каким ты отмечен проклятием! Никто не примет тебя! Отверженный, ты умрешь один в тундре, и твои кости растащат полярные лисы!

Туам проводил человека очень мрачным взглядом. На снегу блестели багрянцем капли крови. Мымыл, обмерев от страха, в ужасе ждал, когда огромный волк набросится на него и убьет. Но тот лишь повернул к нему огромную голову и посмотрел умными, темными глазами. Из-за низких кустов вышел второй волк – самка. Мымыл понял это, потому что она была меньше, и потому что отец учил его различать пол зверей. За ней вылетели две диковинные птицы.

«Мне хотя бы не придется долго страдать», – мелькнула в голове у мальчика жуткая мысль.

– Поднимайся, – сказал волк, но Мымыл не понял его, хотя и был уверен, что волк обращается к нему на каком-то неведанном языке. И… он был готов поклясться, что одна из птиц укоризненно покачала головой.

– Он ведь не понимает тебя, – сказала Фидем. – И нас не поймет.

– Попробую объяснить ему, – проговорила Динь и шагнула к мальчику. Осторожно, она потянула его за рукав дохи. Мымыл отчаянно закричал и зашарил другой рукой по земле. Потом вспомнил, что у него на поясе есть нож.

– Он делает глупости, – спокойно заметил Туам, когда Динь отшатнулась к нему, спасаясь от клинка. Она раньше никогда не видела человеческого оружия, но его запах ей не понравился.

– Он боится нас, – вздохнула Динь. – Вряд ли кто-нибудь посмел бы упрекнуть волчонка за то, что он показывает врагу клыки.

– Вам придется лечь на землю, – сказал Вент. – Показать ему, что вы не опасны. Что он может вам доверять.

– Ну уж нет, – проворчал Туам и отступил к Фидем, которая хладнокровно наблюдала за происходящим. Динь вздохнула и, подогнув лапы, опустилась на живот. Осторожно, беспрестанно наблюдая за лезвием, зажатым в руке человека, она поползла вперед.

Мымыл был в полном недоумении. Отец никогда не рассказывал ему ни о чем подобном. Наверное, он и сам не смог бы представить, что волки могут вести себя как собаки стойбища. В любом случае, они не скалили клыки, хотя самец-то уж точно мог это сделать, если вспомнить, как он расправился с шаманом. Но не хитрая ли это звериная уловка?

Он в растерянности осмотрелся по сторонам и взгляд его встретился со взглядом птиц, сопровождавших волков. Что-то мирное и бесконечно мудрое светилось в них. А волчица снова потянула мальчика за рукав дохи, не причиняя ему, впрочем, никакого вреда.

– Что же, – с горечью сказал Мымыл, поднимаясь на ноги. – Вы хотите, чтобы я пошел за вами. Я пойду. Мне все равно больше некуда идти.

Это было правдой, и Мымыл в полной степени осознавал ее. Собаки у шамана быстрые, сытые. Через несколько дней даже люди Моря, живущие близ суровых каменных утесов и соленых холодных вод, будут знать, что в сердце Мымыла поселился злой дух. Но и другое Мымыл знал хорошо от родителей – человек, попавший в огонь, сгорает непременно, как и любой зверь. Не горят только серые камни. Знал Мымыл и за что шаман хотел бы сжечь его заживо. Его мать шаман когда-то хотел взять третьей женой. Обещал за нее трех хромых оленей, да шестую собаку из упряжки. А она выбрала смелого охотника, его отца. А тут еще этот волк покусал сына шамана… Лучшего времени для мести не отыщешь. Мымыл подумал, что если бы шаман убил его, то потащил бы в поселок, как дохлую собаку, за ногу. Ни за что он не оставил бы тело Мымыла в тундре, ведь тогда нечего было бы показать его матери…

Кулаки мальчика отчаянно сжались. Убрав нож обратно за пояс, он медленно побрел вслед за волками. Если звери и сожрут его, то шаман не увидит даже костей, и вечно над ним будет висеть призрак изгнанного в тундру мальчика, не живого и не мертвого.

С интересом Мымыл разглядывал волков. Он никогда не видел их раньше. Волки не приходили к стойбищам, не воровали оленей, не пугали собак. Люди знали, что они существуют, вырезали их фигурки из кости, но мало кто мог похвалиться тем, что видел волка вживую. Даже ни одной шкуры не было в поселении Мымыла. Волков считали призрачными духами.

И вот теперь Мымыл видел их прямо перед собой, живых. Из волчьих ртов шел пар. На спине и голове самца сверкали доспехи. Мымыл осмелел настолько, что протянул руку, чтобы коснуться их. Доспехи были холодными и жесткими.

Туам напрягся.

– Что он делает? – спросил он у Динь, не оборачиваясь.

– По-моему, его заинтересовала твоя броня, – ответила волчица.

Услышав снова тот неведомый язык, Мымыл отдернул руку и попытался повторить фразу волка. Но звуки были слишком гортанными, слишком нечеловеческими для него. Он закашлялся.

– Могу поспорить, – сказала Фидем, – он попытался произнести слова на нашем языке.

– Древневолчий слишком сложен для людей, – отозвался Вент. – Однако, при должной сноровке вы бы смогли понимать друг друга.

– Мне кажется, достаточно того, что мы спасаем этого детеныша, – проворчал Туам. – Не хватало еще учить его.

И снова в словах волка Динь померещилось что-то чужое и странное. И воздух словно снова наполнился тьмой, а дышать и идти стало тяжело.

– Келе! – воскликнул Мымыл и упал на землю, закрыв руками голову. – Келе!

– Злые духи, – перевела Фидем. – Они за нашей спиной, Динь!

Но волчица уже и сама почувствовала их присутствие. Сотни голосов разорвались в ее голове, голосов шипящих, свистящих, насмешливых, угрожающих. Они твердили что-то, умоляли, ревели и смеялись.

– Ты слышишь, Туам? – в отчаянии воскликнула Динь. Ей хотелось стать как можно ниже, набить в уши земли и снега, лишь бы больше не слышать этих голосов. Туам стоял прямо и напряженно всматривался в воздух. Нет, он ничего не слышал. Но видел. Словно огромный рой гнуса летал между ними.

– Айяяяя! – раздался воинственный крик Фидем, и она, взмыв в воздух, рванулась в самую гущу темного роя, размахивая крыльями и нанося удары когтистыми лапами. Вент тем временем метался рядом с Динь, отгоняя духов от нее. А та, полуоглушенная и слепая, пробиралась к Мымылу, который лежал ничком, словно оцепенев. Сердце ее бешено билось, а перед глазами стоял черный Змей посреди северного сияния и яркие цвета за его спиной меркли один за другим, словно наполняя волчицу тьмой изнутри.

– Борись, Динь! – слышала она голос Вента сквозь тысячи других голосов. – Не дай им сжечь себя! Наполни себя светом!

Волчица пыталась изо всех сил, но каждое движение было все сложнее и сложнее, и так трудно было найти хоть одну светлую мысль внутри себя среди этого хаоса и злобы.

Туам бился рядом с Фидем. Ему были нипочем свирепые нападки духов, он даже не чувствовал их. Они ударялись о его броню и, ошеломленные, таяли в воздухе. Не на всегда – лишь чтобы спустя мгновение появиться в другом месте и снова атаковать. Волк беспорядочно клацал челюстями, Фидем сбивала духов крепкими крыльями.

– Держись! – крикнул Вент. Динь доползла до Мымыла, навалилась на него всем телом, желая защитить, спрятать от того, что творилось в небе. Мальчик дрожал, и Динь слышала, как он скулит, словно новорожденный волчонок.

– Держись! – повторил Вент и, оставив Динь, рванулся в самую гущу схватки. Динь отчаянно стиснула челюсти. Мымыл что-то шептал, временами вскрикивал, и волчица поняла, что вряд ли он помнит себя…

Внезапно шерсть на ее загривке поднялась дыбом и голоса вокруг поутихли, словно их унесло куда-то единым порывом. Волчица осмелилась поднять голову…

Вент! Ее Вент и Фидем ударами, взмахами крыльев расшвыривали духов, и те уносились прочь, теряясь в воздушных потоках и завихрениях. Хрупкие, они мялись, ломались и дико крича, исчезали в небе. Упавших Туам топтал лапами и снег смешивался с их прахом.

– Прочь! – крикнул Вент и пробормотал еще что-то, что Динь не смогла расслышать. Но она увидела, как Фидем резко развернулась в воздухе и посмотрела на Вента. С удивлением и страхом.

– Все кончено! – выдохнул Туам, подбегая к ним. – Динь, ты как?

– В порядке, – слабо отозвалась волчица, поднимаясь на лапы. Вент тут же слетел к ней на плечо. Мымыл, жалобно застонав, зашарил рукой в воздухе, ища опоры, чтобы встать и Динь немедленно подставила ему свое плечо.

– Что это было? – спросила она, беспомощно озираясь по сторонам. Снег на месте сражения был утоптан и такой грязный, что хотелось брезгливо отряхнуть лапы, даже не ступив в него.

– Духи напали на нас, – Туам криво улыбнулся. – Видишь ли. Мы больше не древнейший народ Севера, защищенный своей землей и стаей. Мы изгнанники. А моей власти хватает лишь на то, чтобы пугать человеческих собак.

– Но броня все еще защищает тебя, Туам, – мягко возразила Фидем. – Они следовали за нами от самого волчьего поселения. Напасть решились только сейчас.

– Интересно, почему? – Туам недружелюбно посмотрел на Мымыла, который едва мог стоять на дрожащих ногах.

– Туам! – Динь загородила мальчика собой. – Он тут не при чем! И вообще, главное, что мы отбились!

Еще некоторое время Туам стоял неподвижно и смотрел на Мымыла. Потом он повернул голову к Динь.

– Да, ты права, – выдохнул он наконец. – Идем дальше. Мы не должны останавливаться. В любой момент духи снова могут напасть на нас.

– Теперь они долго не вернутся, – пробормотала Фидем, покосившись на Вента. Они обменялись многозначительными взглядами, после чего Фидем скользнула на плечо Туама.

– Я не знала, что они – такие, – прошептала Динь. Фидем дернулась, и перья на ее спине взъерошились, словно от ледяного ветра.

– Их никто не видел уже давно, – сказал Туам. – Весь наш зимний ритуал – лишь проверка, можем ли мы справиться с ними. Но вот уже сотни лет они не нападают. Этот бой, который мы приняли, возможно первый за несколько веков.

– Хорошо, если бы он стал последним, – задумчиво произнесла Фидем и посмотрела на Вента. Тот поймал ее взгляд.

– Динь, Туам, – сказал он. – Мы с Фидем разведаем, что там впереди. Близится время охоты.

Туам кивнул. Динь почувствовала, как ее охватывает испуг:

– А если злые духи вернутся?..

– Не вернутся, – твердо ответил Вент. – Мы прогнали их.

Две белоснежные птицы взмыли в холодный весенний воздух.

– Какая-то мысль не дает тебе спокойно держать язык за клювом, Фидем? – обратился Вент к ней, когда они оказались достаточно далеко от своих Хранимых.