Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

====== Глава I Рождение Шестой ======

– В жизни не помню такой вьюги, – пробормотала старая целительница Хельвинга, высунув нос из теплой норы, вырытой прямо в снегу. – Нет, – покачала она головой. – В жизни не помню. То-то разбушевались злые духи.

Из угла норы раздался тонкий писк, и Хельвинга, повернувшись на звук, уставилась своим единственным глазом на немолодую уже волчицу, морду которой сплошь испещряли шрамы – следы былых побед и поражений. Возле живота ее копошился маленький белый комочек.

– Странный у тебя волчонок, Риона. Зимой. В такую вьюгу. Да еще и шестой. Не вовремя… Совсем не вовремя, – заметила Хельвинга.

– Шестая, – угрюмо отозвалась новоявленная мать. – Это она. Девочка.

– Шестой… Шестая… Какая разница? – проворчала целительница. – Вьюге-то уж точно до нее нет дела. Как и всему северу…

– Мне есть, – коротко отрезала Риона.

– Да… – Хельвинга не мигая смотрела на волчицу, и во взгляде её Рионе чудилась жестокая насмешка. – А сможешь ли ты ее прокормить?..

Вопрос застал Риону врасплох, и она беспомощно уставилась на Хельвингу, а та продолжала рассуждать низким, вкрадчивым голосом, словно оплетая новорожденного волчонка паутиной страшного пророчества.

– Даже тех волчат, что родились в срок, даже тех волчат, у которых есть отец и мать, не удается спасти, если они появились на свет Шестыми. А у нее будет только мать, голод и вьюга. Ты знаешь Север не хуже меня, Риона. Он не прощает слабых и не дает им надежд.

Да, Риона хорошо знала Север. Семь долгих лет она прожила здесь, пройдя свой путь от слепого волчонка до немолодой, но некогда – лучшей охотницы стаи. Она знала все законы своей стаи – в том числе и тот, который разрешал заводить в один год не более пяти волчат. Если это правило нарушалось, то в следующий год не позволялось выводить потомство вовсе. Иначе скудные на добычу северные земли не смогли бы прокормить разрастающуюся стаю.

Но была еще одна традиция. Она принадлежала не стае и не вожаку, а злым духам, или, может быть, Великим. Никто не понимал, почему это происходило, но волчонок, родившийся в стае шестым, умирал. От голода, холода, страшной болезни… Как бы не пестовали его отец и мать он был обречен своим числом с самого рождения.

Отец и мать… А у нее будет только мать, уже не очень-то сильная.

Этот волчонок был для Рионы долгожданным, но пришел слишком поздно. Не вовремя, как сказала Хельвинга. Отец его погиб в схватке со свирепым нануком, так и не успев увидеть свою дочь.

– И… И что ты предлагаешь? – срывающимся голосом спросила волчица.

– Я?.. – Хельвинга заговорила так тихо, что Риона почти перестала слышать ее из-за беснующейся пурги. – Я предлагаю сделать так, что никто не узнает о ее появлении на свет. Даже духи. И сделать это намного милосерднее, чем жизнь месяцем или годом позже…

– Ты… Ты предлагаешь мне убийство? – не веря своим ушам спросила Риона. Все самые гадкие слухи про старую одноглазую целительницу молнией вспыхнули в ее голове. Никто не доверял Хельвинге до конца, ее сторонились и боялись, и вот теперь Риона поняла, почему!

Вскочив на дрожащие от гнева лапы, она оскалилась прямо в морду Хельвинге. Маленький волчонок, оставленный без материнского тепла, жалобно запищал. – Ты предлагаешь мне убить свою дочь?!

– Не убить, – спокойно сказала Хельвинга, не отступив ни на шаг перед яростью матери. – А помочь ей не испытать страданий, которые уготованы для волчат, таких как она… И не забывай о законе, иначе отправишься вслед за своей дочерью и ее отцом намного быстрее, чем тебе хочется.

Еще секунду Риона стояла напротив Хельвинги, обнажив клыки и подняв шерсть на холке дыбом. Но потом ярость на ее морде сменилась глубочайшим презрением, и она отошла, отряхивая лапы так, словно наступила в какую-то гадость.

– Только древний закон, – медленно произнесла она, – запрещающий оскорблять целителя и проливать его кровь сейчас защитил тебя от смерти. Я расскажу о твоем предложении Альнору, ему интересно будет послушать. Пусть он судит тебя как вожак. Надеюсь, тебя изгонят.

– Да? – Хельвинга насмешливо изогнула бровь. – И вся стая останется без моей помощи? Пусть старый Хрог топает трое суток до соседней стаи, на своих трех лапах. Полно, Риона. Я не предлагаю волкам того, на что они не соглашаются. А значит, согласившиеся есть.

Риона словно обратилась в ледяную статую. В широко раскрытых глазах ее росло неверие. А Хельвинга продолжала, вкрадчиво и тихо:

– Тебе не казалось странным, что в прошлом году всем запретили иметь потомство, потому что в позапрошлом родилось аж десять волчат? Но только никто не умер… по крайней мере, из тех, кто вышел из нор. А ведь десять без шести не бывает. Значит, их было одиннадцать… Рассказать тебе, куда делся шестой?

– Ты лжешь, – прошептала Риона. – Ты нагло лжешь!

– Зачем мне лгать? – Хельвинга отвернулась от волчицы. – Ты ведь и сама можешь посчитать. Или думаешь, за пятьсот лет с момента рождения Мира впервые случилось чудо?

Риона молчала. Лапы ее горели так, словно каждая стояла на том месте, где пролилась кровь новорожденного волчонка.

– Я знаю, в стае распускают слухи обо мне, – с неожиданной горечью сказала Хельвинга. – Мне на это плевать. Я знаю правду о себе, и они знают. Собственно, отсюда эти слухи и берутся. Они боятся, что когда-нибудь я впаду в маразм и начну рассказывать. Потому действуют на упреждение. Мне ведь есть, что рассказать…

Риона опустила голову. В висках ее стучала кровь, а перед глазами плясали темные круги. Неужели кто-то из знакомых ей славных охотниц… воительниц стаи мог решиться на такое преступление… Но кто это мог быть?

– Неважно, кто, Риона, – ответила Хельвинга, словно прочитав ее мысли. – Я горжусь тем, что ты не стала одной из них. А теперь время назвать твою дочь. Под мою песнь. Ты знаешь закон.

И Хельвинга завыла, низко и звучно, перекрывая свист метели, отгоняя от норы злых духов, которые могли подслушать имя и навредить беспомощному пока перед их кознями волчонку.

Риона склонилась к дочери и зашептала:

– Я назову тебя в честь звонкой капели. В честь песни весны. Твой отец не услышит ее, но ты… ты услышишь обязательно. Ты услышишь столько весенних песен, сколько угодно будет Великим.

Она понизила голос и едва разборчиво шепнула в мягкое ухо волчонку какое-то короткое слово. Сама она не произнесет его до тех пор, пока волчонок не откроет глаза, и никому не скажет, даже целительнице, ибо слепого каждый может позвать за собой. Она будет хранить его в тайне, но у Звездного Древа его услышат сейчас, и мудрая Золотая Птица скажет своему едва вылупившемуся птенцу.

– Слышишь? Это назвали твою Хранимую. Это ее имя! Запомни его!

– Все, – одними губами вымолвила Риона, но Хельвинга как-то услышала ее сквозь вой метели и свой собственный вой. Высунув морду за порог норы, она кому-то коротко кивнула головой и в ту же секунду в нору неуклюже полувлетели, полуввалились две странные большие птицы. Обе они были белоснежные, с хищным изогнутым клювом и крепкими черными когтями. На головах их по обе стороны росло по паре выдающихся длинных перьев, от чего казалось, что они прижали длинные уши или обзавелись рогами. Это были Стерны – Звездные птицы, Хранители волков на суровых северных землях.

– Ну, наконец-то, – прохрипела одна, стряхивая снег с редких, поломанных перьев. На носу у нее был такой огромный нарост, что можно было усомниться в том, видит ли она что-нибудь. – Я думал, что превращусь в небольшой сугроб и оттаю только к весне. Если она вообще когда-нибудь наступит в этих краях. Дайте хоть посмотреть, ради кого я терпел эту вьюгу, побери ее Змей!

– Пожалуйста, не нужно о Змее, рядом с новорожденной, Авару, – вежливо, но твердо попросил второй Стерн, помоложе. – Подойди и посмотри. Это девочка.

Дряхлый птиц бросил на молодого многозначительный взгляд, но ничего не сказал. Неуклюже доковыляв до Рионы, он наклонился над новорожденным волчонком так низко, что едва не задел клювом и молчал так долго, что Риона уже начала беспокоиться.

– Оч-чень симпатичная девочка, оч-чень, – выдал он наконец, и поспешно вернулся к целительнице, с которой немедленно о чем-то зашептался. Риона ласково улыбнулась.

– А как ты считаешь, Акуто?.. – обратилась она к молодому Стерну. Тот посмотрел на нее очень внимательно:

– Она самый прекрасный волчонок во всей стае, Риона, я уверен в этом. Я буду помогать тебе во всем, чтобы она выросла счастливой.

– Р-риона, – прохрипел Авару. – Не хочется нарушать вашу идиллию, но мне нужно задать тебе один вопрос. Ты останешься здесь?..

Риона подняла на Хельвингу недоуменный взгляд. Та кивнула головой.

– Лучше будет, если ты останешься. Причем – лучше для твоей дочери. Нести ее в такой буран до твоей норы просто глупо, тем более что ее наверняка занесло уже снегом. Мы будем делить мясо, которое мне приносят охотники – для меня одной его бывает многовато. И поверь мне, для матери бывает удобно всегда иметь целителя под лапой.

Риона молча кивнула в знак согласия. Говорить что-то ей было не под силу, слишком многое свалилось на нее сегодня. Но одно она теперь знала точно – Хельвинге можно доверять больше, чем кому-либо в стае, исключая, пожалуй, вожака.

– Вот и славно, – сказала целительница. – А теперь, поспи. Тебе нужно набраться сил.

И Риона, подтянув к себе поближе мирно сопящую дочь, закрыла глаза и немедленно уснула.

Риона спала тревожно, беспокойно и металась во сне. У груди, там, где лежал ее долгожданный волчонок, словно бы горел огонь, прожигающий шкуру, мясо, кость.

Иногда ей снилось, как Хельвинга кормит ее, иногда – как она лижет колючий свежий снег. Но больше всего Риону мучили кошмары: яркие вспышки разноцветных молний, беспросветная, тягучая серость, а самое страшное – огромный черный змей, который снова и снова пытался отнять у нее дочь, то проглатывая заживо, то душа в кольцах своего тела, то с высоты своего роста швыряя об лед. И снова и снова Риона кидалась на него, в бой, но ее клыки беспомощно соскальзывали с гладкой змеиной чешуи, не причиняя змею ни малейшего вреда, а сам он нагло и гадко ухмылялся матери в лицо, широко разевая алую пасть.

– Моей, – шипел змей. – Она все равно будет моей…

И Риона опять кидалась в бой, а змей ускользал, смеясь громко и бесстыдно. А потом внезапно разворачивался, хватал волчицу в свои кольца и шипел:

– Имя… Назови мне ее имя…

Риона задыхалась, сучила лапами, стараясь выбраться из стальной хватки змея и до боли стискивала челюсти, чтобы ненароком не выдохнуть из себя имя дочери, которое она помнила – нужно беречь, пока волчонок не откроет глаза. Беречь от всех, и от этого змея – больше всего.

– Имя! – требовал он, до хруста костей сжимая объятья. Но Риона лишь беззвучно мотала головой. Тогда он швырял ее об землю с такой силой, что она чуть не теряла сознание. И снова начинался кошмар, в котором он отнимал, калечил, убивал ее дочь, а она ничего не могла сделать. И вдруг змей замер. Он поднял морду к верху, а потом опустился к самому носу волчицы и прошипел:

– Сейчас мое время подходит к концу. Но тебе ее не сберечь!..

И все закончилось. Риона просто проснулась. Она сразу заметила, что за выходом из пещеры темно, но тихо. Метель улеглась.

– Наконец-то, – услышала она рядом с собой тихий и встревоженный голос Хельвинги. – Я боялась, ты не проснешься.

Риона огляделась по сторонам. Все происходящее еще не воспринималось ей в полной мере как явь, и она ожидала появления огромного змея из любого угла. Но взгляд ее наткнулся лишь на ее Хранителя. Тот смотрел на свою Хранимую с испугом и облегчением.

– Сколько, – хрипло спросила Риона, – сколько я спала?..

– Двенадцать дней, – ответила Хельвинга. – Ты бредила. Родильная горячка. Мне пришлось нелегко, трудновато нянчить и тебя, и твою дочь. Но все обошлось. Твой Хранитель – хороший помощник.

– Где она?! – выкрикнула Риона. – Где моя дочь?!

– Тихо, – укоризненно сказала Хельвинга. – Она спит.

И целительница указала мордой в угол, где укрытый крыльями ее старого Хранителя на подстилке из трав дремал волчонок. Он был худ и жалок, но главное – был жив. Риона сразу заметила это по его вздымающимся бокам. Она вскочила, чтобы подбежать к волчонку, но лапы ее подкосились, и она упала.

– Что со мной? – испуганно спросила она.

– Ничего особенного, такое бывает, когда почти ничего не ешь двенадцать дней, – отозвалась Хельвинга. – Мы поправим это.

Хельвинга сделала несколько шагов к выходу. Ее Хранитель поднялся было на лапы, но целительница покачала головой и он остался греть волчонка.

– Если ты не против, я позову с собой твою птицу. Он помоложе моего.

– Да, конечно. Акуто, лети.

Стерн бросил на свою Хранимую тревожный взгляд, но подчинился, и вылетел следом за целительницей. Риона и Авару остались вдвоем, если не считать спящего волчонка.

– Можно мне посмотреть на нее поближе?.. – спросила Риона. Стерн качнул головой.

– Если болезнь все еще в твоей крови, ты можешь заразить ее. А ей и так пришлось несладко.

Риона кивнула, принимая этот ответ, и опустила голову на лапы. Но закрывать глаза ей было страшно – она боялась, что кошмар и змей вернутся.

– Авару! – внезапно крикнула она. – Ты ведь был здесь все время?!

Птица немного помедлила с ответом, словно припоминая, а потом кивнула головой.

– Да.

– Не говорила ли я во сне чего-нибудь недозволенного?.. Если ты понимаешь, о чем я…

– Нет, – твердо ответил Стерн. – Ты не говорила о ней, – он кивнул на волчонка. – Ничего. Злые духи ей не навредят.

Риона с облегчением выдохнула и тут же вспомнила еще кое-что.

– Хельвинга сказала, что я спала двенадцать дней. Это правда?..

– Да, это правда, – подтвердил Авару.

– Тогда… у нее открылись глаза?..

– Да, – Авару внимательно посмотрел на Риону. – Всего лишь за несколько часов до твоего пробуждения.

– Тогда скажи Акуто… и Хельвинге, что ее зовут Динь, – и не в силах бороться с навалившейся слабостью, Риона все-таки закрыла глаза и уснула.

– Динь, – повторил Стерн, словно пробуя имя на вкус. – Динь! Динь!

Волчонок беспокойно заворочался под его крылом, и Авару поспешно перешел на хриплый шепот.

– Динь! Как весенняя капель. Что же, пусть весна придет скорее.

Весна здесь всегда была долгожданной, но каждый раз приходила внезапно, вместе со свежим, крепким ветром и тусклым, серым рассветом – предвестником недолгого тепла. Казалось, что все меняется в единый час – можно заснуть зимой, а проснуться весной, и вдохнуть эту весну полной грудью, не смотря на то, что кругом еще лежит белоснежный, не тронутый таянием снег. И все равно: ни с чем нельзя перепутать этот запах новой жизни. Особенно тем, кто чуял его впервые.

– Риона, поздравляю тебя с рождением дочери! – крикнула волчице издалека одна из охотниц стаи, и Риона уже в который раз за сегодняшний день счастливо улыбнулась. Она уже давно оправилась от своей болезни, разве что казалась чуть более худой, чем остальные. Но самое главное – Динь стояла рядом с ней на крепких лапах и оглядывала мир широко открытыми глазами, слишком удивленная им даже для того, чтобы задавать вопросы. Сегодня она впервые вышла за порог норы Хельвинги. Логово Рионы уже достаточно оттаяло, и волчица решила вернуться домой.

– Поздравляю с рождением дочери, Риона, – услышала Динь где-то высоко над собой, и сначала на нее упала тень, а потом, когда она подняла голову, то на мгновение ослепла от яркого света, ударившего в глаза. Пришлось крепко зажмуриться, посчитать до десяти, и потом осторожно приоткрыть веки, чтобы разглядеть волка, который к ним подошел.

Это был очень высокий и, Динь сразу поняла, очень сильный волк. На его груди и спине сияли серебряные доспехи, а на плече сидел самый величественный Стерн, которого Динь только приходилось видеть. Сердце волчонка встревоженно екнуло, когда она заметила, что мудрые глаза волка смотрят сквозь прорези шлема прямо на нее.

– Спасибо, Альнор, – отозвалась Риона, и Динь поняла, что даже ее мать робеет перед этим волком.

– Я так понимаю, что она – Шестая? – спросил волк. – Что же, я очень надеюсь, что она станет отважным и сильным членом нашей стаи, когда вырастет. А она обязательно вырастет, коли уж ей удалось пережить такую зиму.

И, кивнув, волк удалился.

– Кто это? – спросила Динь, глядя волку вслед. Риона, срывающимся от счастья голосом, ответила:

– Это – Альнор. Самый мудрый и справедливый вожак на всем Севере. Наш вожак. Ты должна слушаться его во всем, Динь.

– Даже, больше чем тебя? – волчонок лукаво глянул на мать, но Риона ответила очень серьезно.

– Да. Больше, чем меня.

– А что это на нем было надето?..

– Это доспехи. Когда волку исполняется три года, с небес к нему спускается Стерн и приносит доспехи, выкованные из звездного света. Тогда волк становится взрослым – полноправным членом своей стаи: охотником и воином.

– И у меня будут доспехи? И ко мне прилетит Стерн?..

– Конечно, – Риона улыбнулась. – Даже не сомневайся в этом.

– А у тебя тоже есть доспехи?..

– Конечно, есть. Идем домой – я тебе покажу.

– И тут она как полетела за мной! А я под пригорок, потом через ручей, и бегом – в стаю! Но пару раз она мне по голове точно клювом стукнула, вот!

Карван наклонил голову, показывая собравшимся сверстникам небольшие проплешины на макушке.

– Как ты мог?! – послышался чей-то негодующий крик. – Что они тебе сделали?..

– Кто – они?.. – непонимающе отозвался Карван, сверху вниз глядя на разгневанную Динь.

– Они! Птенцы этой куропатки! Они же слабее тебя, и ты гордишься тем, что убил слабых?..

– Динь, ты чего? – все еще удивленно, но уже с ноткой недовольства спросил Карван. – Это же еда. Наша добыча.

– Они даже не могли сразиться с тобой! Разве это честно?!

Карван недоуменно покачал головой и обвел взглядом других волчат.

– Ты просто еще слишком маленькая, Динь, – наконец сказал он снисходительно. – Вырастешь, и поймешь, что мы – волки. Нам нельзя жить без убийства. Ты и сама будешь убивать.

– Подумаешь! – крикнула Динь. – Ты старше меня всего на три месяца, но в отличие от тебя я знаю, что убивать слабых – это подлость! Я никогда никого не убью!

И, круто развернувшись, Динь побежала. Карван проводил ее удивленным взглядом.

– Ненормальная, – тихо прошептал кто-то из волчат.

– Ну, и ладно, – пожал плечами Карван. – Я вот жду-не дождусь, когда меня возьмут на первую охоту! Скорее бы загнать оленя!

– Хах! Олень! Он проломит тебе голову своим копытом! Уж от него-то ты проплешиной не отделаешься…

Динь влетела домой и огляделась. Рионы еще не было, она, вместе с другими охотницами ушла искать свежие оленьи следы. Динь тяжело вздохнула. Ей хотелось хоть с кем-то поделиться своими мыслями.

– Подумаешь, подвиг! – громко сказала она. – Убить пятерых еще не оперившихся птенцов! И этим он хвастается?!

Она подошла к углу, где лежали доспехи Рионы. Охотницы не брали броню с собой, она звенела и бликовала на солнце, распугивая добычу. Динь осторожно тронула лапой тяжелый, выщербленный шлем.

– И после этого он называется волком? Моя мама ни за что бы не убила того, кто слабее ее! – сказала Динь своему отражению в шлеме. – Она сражается в честном бою с сильными, могучими оленями. Карван бы наверное и олененка испугался. Поджал бы хвост и убежал, это точно. Он только за птенцами может гоняться… Впрочем, эти-то, наверное, еще и бегать не могли, – уже тише сказала Динь и, оглядевшись на всякий случай, чтобы никто не подслушивал, призналась шлему. – Знаешь… если честно, мне не хочется никого убивать. Даже оленей…

Динь обошла шлем, сунула в него морду и подняла голову. Тот немедленно сполз волчонку до самой груди так, что нос ее высунулся в одну из прорезей для глаз.

– Угу! – крикнула Динь внутри шлема, но вместо привычного эха услышала собственное имя. Торопливо она сдернула лапами доспех. Риона никогда не ругала дочь за игру с броней, но Динь сама чувствовала в этом что-то неправильное.

Шлем глухо лязгнул, ударившись об нагрудник.

– Динь, – снова позвала ее мать, слегка невнятно. – Ты здесь? Я кое-что принесла тебе.

Динь пулей вылетела навстречу матери и вдруг остановилась как вкопанная. В зубах Рионы болтался, испуганно сверкая белками глаз и обреченно суча лапками, маленький полярный зайчонок. Он еще не до конца перелинял, и зимний мех на его боках нелепо торчал в разные стороны, из-за чего вид у него был жалкий и растрепанный. Маленькое сердечко зайца билось быстро-быстро, словно сейчас отсчитывая все те удары, которые оно еще могло бы сделать, если бы не было обречено остановиться.

– Я не буду! – крикнула Динь, отшатываясь.

Риона хорошенько встряхнула зайца, чтобы тот хоть на мгновение перестал дергаться, и положила его на землю, прижав лапой.

– Динь, его нужно убить.

Но волчонок лишь в ужасе закрыл глаза и затряс головой.

– Отпусти его! Пожалуйста! Не надо его убивать!

– Динь! – резко крикнула Риона. – А ну, посмотри на меня!

Волчонок открыл глаза и взгляд его упал на зайца, которому Риона быстро, в три движения отгрызла голову. К лапам Динь потекла кровь. Тельце зайца пару раз вздрогнуло и затихло. Глаза волчонка наполнились слезами.

– Динь, – тихо спросила Риона, удивленная и раздосадованная поведением дочери. – Что сейчас произошло?

– Я… Я не хочу и не буду убивать! Никогда и никого! – крикнула Динь. – Ни за что!

– Что это значит? – уже громче спросила Риона. – Я – охотница. Твой отец был охотником. Динь! Немедленно вернись!

Но Динь промчалась мимо матери, не слыша ее приказов. Словно ураган, она врезалась в толпу волчат, еще обсуждавших свои будущие успехи на первой охоте.

– Эй, Динь! – насмешливо крикнул ей вслед Карван, заметивший, как Риона входила в логово с зайцем. – Тебя что, косой напугал?..

Динь на секунду остановилась, окинула Карвана презрительным взглядом и побежала дальше, в единственное место, где как казалось, ее поймут. Должны понять.

– Акуто, что это было? – спросила ошарашенная волчица у своего Стерна. Тот развел белоснежными крыльями.

– Похоже, из твоей дочери не выйдет охотницы, – медленно сказал он. – Да и воина, скорее всего, тоже. Боюсь представить, что с ней будет, если она узнает, что волки могут убивать друг друга.

Динь вернулась нескоро. Она ступала как можно тише, в надежде, что Риона уже легла спать и не услышит ее, но этому не суждено было сбыться. Риона сидела возле самого в самой середине норы и едва Динь вошла, как на нее обрушился гневный материнский взгляд.

– Динь, я хочу, чтобы ты объяснилась. Немедленно, – сказал она. Стерн посмотрел на волчицу обеспокоенно, но вмешиваться не решился.

Динь опустила голову.

– Я не хочу никого убивать, – тихо сказала она.

– И что ты намерена есть? Ты понимаешь, что для волка стыдно есть мясо, в охоте на которое он не участвовал. Может, ты старик? Или калека? Убивать тебе, значит, жалко, а есть – не жалко?

Динь подняла на Риону уязвленный взгляд. Как она может упрекать ее в том, что она родилась такой? Разве она бы не ела одну траву, если бы только могла?..

– Мам… – жалобно протянула она. – Но я правда не могу… И…

– Что «и?» – спросила Риона.

– Хельвинга сказала, что возьмет меня к себе в ученицы.

– Да, – Хельвинга шагнула вперед, к совершенно растерянной Рионе. – Я действительно так сказала. Если твоя дочь не хочет убивать, да к тому же она не калека и не старик, то ей одна дорога – в целители.

– Это будет здорово! – сказала Динь, с надеждой глядя на мать. – Мы уже все решили.

– Ах, вы все решили? – рассержено повторила Риона. – Я хочу, чтобы Динь продолжила дело семьи.

– Динь, выйди, – сказала Хельвиинга. – Нам с мамой нужно поговорить.

Динь шагнула за порог пещеры. В мягких серых сумерках мимо нее прошли Карван и еще несколько волчат. Заметив Динь, Карван пошевелил ушами и помахал передними лапами в воздухе, изображая зайца, и все они рассмеялись. Динь отвернулась. Хотят смеяться над ней – пусть.

– Динь, – мягко позвала ее Хельвинга. – Можешь войти. Риона, подумай о том, о чем мы говорили с тобой. Подумай, что дело любой семьи прежде всего – воспитать счастливых детей. И если ты хочешь, чтобы Динь продолжила его, сделай, как я прошу.

Риона долго молчала, наклонив голову набок. И, наконец, сказала:

– Хорошо. Делайте что хотите. Но, чтобы в моей норе этого жухлого мусора не было.

– Не беспокойся, – ответила Хельвинга. – Большую часть времени Динь теперь будет проводить со мной. Может так статься, что она еще пожалеет о своем выборе.

Риона недоверчиво хмыкнула и повернула обратно к пещере. Хельвинга недолго смотрела ей вслед, а потом, торопливой, тряской, старушечьей рысью побежала к своему логову.

– Динь, – позвала Риона, подойдя к дочери. Волчонок едва заметно вздрогнул. – Можешь быть целительницей.

Динь подняла к матери острую мордочку. В ее глазах сиял недоверчивый восторг.

– Правда?

– Правда, – сказала Риона и все-таки не удержалась от упрека. – Раз уж вы без меня все решили.

Динь поднялась на лапы и, усевшись, виновато потупилась.

– Прости… я думала, ты не поймешь.

– А Хельвинга поймет, да? – ревниво заметила Риона и, тут же спохватившись, угрюмо добавила. – Ложись-ка ты спать.

Динь молча кивнула и устроилась на прежнем месте, свернувшись клубком. Некоторое время Риона смотрела на свою такую странную дочь. Потом, тяжело вздохнув каким-то мыслям, улеглась рядом так, чтобы Динь было теплее от ее бока.

====== Глава II ======

– Аю-аю-аю-ай…

Спи волчонок, засыпай…

Ночь темна и холодна,

Но она не навсегда…

Аю-аю-аю-ей…

Крепче стой, смотри смелей.

Даже самый крепкий лед

Смелость в сердце не скует.

Аю-аю-аю-ой…

Не робей и будь собой

Вьюге не отнять у нас

Верный клык и острый глаз…

Аю-аю-аю…

Пела ли Риона эту колыбельную Динь, или волчонку она приснилась, но, казалось, только она закрыла глаза, как над ухом раздался чужой хриплый шепот:

– Вставай!

Динь открыла глаза и принюхалась. Рядом стояла Хельвинга, на плече ее возвышалась тень – ее Стерн.

– Тихо поднимайся и иди за мной. Твоя мама еще спит.

– Я не сплю, – отозвалась Риона. И в самом деле, было бы смешно предполагать, что одна из лучших охотниц стаи, пусть и в прошлом, может спокойно спать, когда кто-то чужой заходит в ее нору. – Вы уже собрались?.. Так рано?..

– Да, – ответила Хельвинга в полный голос и строго посмотрела на Динь, которая встала возле нее. – Некоторые травы нужно собирать очень рано.

– Но, ведь кругом еще лежит снег… – тихо возразила Динь.

– Ничего, – сказала Хельвинга. – Ранние подъемы – это то, к чему лучше привыкать загодя.

– Будь осторожна! – крикнула Риона вслед дочери, когда они с Хельвингой бок о бок покинули нору.

Было очень тихо. На искрящийся снег ложился тусклый серый свет, словно лунное сияние смешали с ночью.

– Куда мы пойдем? – осипшим от волнения голосом спросила Динь.

– Далеко, – коротко ответила Хельвинга. – Будет очень трудно. Ты готова?

Динь кивнула. Она боялась, что голос выдаст ее сомнения.

– Тогда в путь, – сказала Хельвинга. – Авару, ты не мог бы путешествовать своим ходом? С годами ты не становишься легче.

Стерн бросил на волчицу недовольный взгляд, но слетел с ее плеча и промчался вперед. Динь завороженно следила за его полетом, искренне недоумевая, как он умудряется так грациозно носиться в воздухе на таких дряхлых крыльях. Хельвинга проследила за взглядом своей ученицы.

– Да, – сказала она. – Я тоже этому удивляюсь. Боюсь, что в один прекрасный день мне придется примотать его травами к спине и ходить так до конца своей жизни.

Динь испуганно посмотрела на Хельвингу, пытаясь угадать, шутит та или говорит серьезно, но решить что-то однозначно по насмешке в единственном глазу оказалось невозможно.

– Ладно, довольно болтать, – сказала Хельвинга. – Пошли.

И они пошли. Хельвинга – широкими, уверенными шагами, Динь – вприпрыжку, всеми силами стараясь успевать за своей наставницей. Сделать это, то и дело ныряя по грудь в подтаявший снег, было непросто.

– Попробуй не прыгать, а скользить, – коротко посоветовала Хельвинга, наблюдая за своей ученицей. Динь сначала не поняла, что от нее требуется, и скользила в основном мордой или животом. Но шаг за шагом движения ее становились все увереннее, подушечками лап она стала ощущать упругость наста, потихоньку стала понимать, куда можно ставить лапу, а куда – нельзя, и через некоторое время почти перестала проваливаться в снег, что сделало дорогу для нее намного приятнее.

– Ступай за мной след в след, – так же коротко сказала Хельвинга, когда они вышли на мягкий, рыхлый снег. Тропа, прокладываемая целительницей, была довольно широка для волчонка, и Динь то и дело прыгала из стороны в сторону, пока Хельвинга не остановилась, отчего та врезалась волчице в заднюю лапу.

– След в след, волчонок, – повторила Хельвинга. – Так, чтобы никто не знал, сколько здесь прошло волков.

Ступать в каждый огромный след Хельвинги своей маленькой лапой было тяжело, но Динь старалась, хоть и видела, как ровно ее отпечаток ложится в отпечаток Хельвинги и как сильно он заметен. Уж сама-то она ни за что бы не усомнилась в том, сколько волков здесь прошло. Она бы и возраст каждого из них угадала с легкостью.

– Это только пока ты маленькая, – словно услышав ее мысли, сказала Хельвинга. – Когда ты вырастешь, никто не сможет заметить твоего следа в моем, или в следе любого из волков стаи.

– А кому бы вообще потребовалось выслеживать волков? – спросила Динь, увлеченно переставляя лапы и стараясь не промахиваться. – Разве… Ну, разве не мы всех выслеживаем?

– Это ты узнаешь позже. В нашей стае немало любителей рассказывать страшные истории. А пока – молчи. Береги силы.

И они пошли молча. Они шли очень и очень долго, и уставшей Динь казалось, что они уже вышли далеко за пределы земель ее стаи. Она все так же старалась ставить свою лапу в след от лапы Хельвинги и совсем не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Пока старая целительница не сказала:

– Смотри по сторонам. Запоминай дорогу.

Идти сразу стало еще сложнее. Динь начала путаться в следах, было очень тяжело и ставить лапу куда нужно, и смотреть по сторонам, замечая дорогу.

– Разве ты еще не запомнила ширину моего следа? – спросила Хельвинга через некоторое время. – Не подглядывай больше на тропу. Дай лапам самим решать, куда им ступать.

И Динь поняла вдруг, что действительно запомнила ширину шага Хельвинги, и что она действительно может идти по ее следам, не глядя на тропу. Но запоминать дорогу от этого оказалось не проще: сугробы вокруг все казались одинаковыми.

– Смотри больше перед собой, там редко что меняется, – напутствовала Динь Хельвинга, и волчонок заметил, что впереди есть горы, и каждая их вершина чем-то отличается от другой. Что есть высокие холмы, которые и останутся такими, даже когда с них сойдет снег. И есть деревья, чьи ветки торчат даже из-под сугробов.