Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Вент переступил лапами. Глаза его сонно сощурились, однако он не засыпал, став стражем для своей Хранимой на эту ночь. Каждый звук заставлял его вздрагивать и чутко озираться по сторонам. Однако, звуков было маловато даже для ночного леса. Не щебетали птицы, не ухали, отправлявшиеся на разведку совы, даже мышиного суетливого писка не было слышно из-под снега. Стерн покачал головой и мрачно посмотрел на свои лапы. Те были перемазаны в саже, густым слоем покрывавшим ветку, и удушливый запах гари, исходящий от дерева, не в силах был перекрыть даже свежий весенний ветерок. Тогда Вент кинул взгляд на Хранимую. Та дышала глубоко и ровно, но фыркала иногда и морщила во сне нос. Пусть возле ручья воздух должен был быть еще свежее, весь Лес провонял запахом пожара.

– Ладно, – прошептал Стерн, поведя крылом над головой Динь. Ветер усилился, мелкая пороша слетела с нижних ветвей, и повеяло наконец жизнью и настоящей весной. Вой Иты стих, уносимый порывом далеко, за море, где шум волн поглотил его окончательно. Динь облегченно вздохнула во сне и чуть улыбнулась. Вент самодовольно хмыкнул и закрыл глаза, даже в легкой своей дремоте оставаясь столь же чутким и бдительным. Но до самого рассвета ничто не тревожило его. И только когда солнце обагрило тяжелые тучи и снег, искрами заплясало в тонкой полоске ручья, только тогда послышался шорох чьих-то осторожных шагов.

Вент открыл глаза и повернул голову на звук. Сквозь кусты дикой малины крался волк, каких никогда не было на севере. Он был куда выше Динь, но самым удивительным оказался его окрас. Под рассветными лучами мех незнакомца переливался всеми цветами, какие только могли быть дарованы волку природой. Бурый, серый, рыжий и черный. Все это переплеталось в причудливые узоры на морде, и дальше, по телу.

Стерн шевельнулся на ветке и пристально уставился на зверя. Тот, поймав его внимательный взгляд, остановился тоже. Брови, очерченные черным, приподнялись, а янтарные глаза расширились от удивления. Ни говоря ни слова, волк переводил взгляд с птицы на белоснежную волчицу в сверкающих серебром доспехах, и обратно. Лапа, занесенная для следующего шага неподвижно повисла в воздухе.

– Динь! – предупреждающе окликнул Вент Хранимую. Волчица открыла глаза мгновенно, словно и не спала вовсе, и, потянув носом вновь сгустившийся смардный воздух, поднялась на лапы, глядя в сторону, откуда доносился незнакомый запах чужого зверя.

– Выходи, – ровным голосом сказал Вент, кивая волку в сторону Динь. Тот тряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя наваждение в виде диковинной говорящей птицы, и сделал шаг, окончательно показываясь из-за кустов.

– Д-доброе утро, – чуть споткнувшись, поздоровался волк. Он не вполне знал, что еще может сказать этой странной парочке. Но, все же, вспомнив, что это его земли и, следовательно, его гости, продолжил, чуть более уверенно.

– Меня зовут Квинт. А вы кто?

Динь смотрела на волка во все глаза. В первую очередь, ее удивление вызвал окрас незнакомца. А во вторую то, что у него не было доспехов. У взрослого волка не было доспехов! И Стерна!

Вспомнив события вчерашнего дня, Динь поняла, что зацепило ее в рыжей волчице. И у нее не было ни брони, ни Стерна!

– Я – Динь, – после молчание, которое продлилось чуть дольше, чем нужно, ответила волчица, – а это – Вент, мой Стерн.

Вент церемонно поклонился со своей ветки, изящно взмахнув крылом. В глазах его зажегся насмешливый огонек.

– Стерн? – повторил волк. Теперь, когда он отошел от удивления, и говорил спокойно и ровно, можно было понять, что у него очень глубокий и красивый голос, – так значит, это правда? Про волков в броне и всякое такое… Я думал, это сказки для маленьких волчат.

Динь слабо улыбнулась:

– Я тоже так думала, про таких, как ты… Когда Хельвинга рассказывала мне о том, что существуют не только белые волки, мне казалось, что быть такого не может. Как же тогда прятаться в снег?

– Погоди! – вдруг осенило Квинта, и глаза его вновь округлились от удивления, – так ты с Севера?

Динь кивнула.

– Как ты попала сюда тогда?

– По льдам, – чуть суховато отозвалась волчица, опуская голову. Туам ясно встал перед ее глазами, и видение это отозвалось болью в сердце.

– А, – сказал Квинт, – я знаю. Так переходят олени… – он не сводил с Динь внимательного взгляда. Его распирало от множества вопросов, которые хотелось бы задать, но что-то в виде волчицы говорило, что сейчас не время.

– Опасно спать на открытом месте, – заметил он, – здесь неспокойно.

– Ты о рыжей волчице возле человеческого дома? – спросил Вент. Квинт чуть приподнял губу, обнажая клык.

– Нет, – с невероятным презрением ответил он, – эта не опасна. Пока сидит на цепи, конечно. Надеюсь, скоро мы и вовсе избавимся от нее.

Динь посмотрела на Квинта с непониманием:

– Ты знаешь о ней?

– Конечно, – волк дернул плечом, – о ней не захочешь, узнаешь. Думаю, тебе уже удалось провести ночь под ее незабываемый вой.

– И ты не поможешь ей? – Динь отступила от волка на шаг, недоуменно глядя на нее, – твоя сестра умирает от голода, а ты…

– Она мне не сестра, – резко оборвал волчицу Квинт. И, заметив нарастающую неприязнь в глазах Динь, уже мягче добавил, – послушай, ты ведь не знаешь, кто она такая. Она – убийца.

Динь вздрогнула, а Вент, слетев на ветку ниже, невозмутимо попросил:

– Можно поподробнее с этого места?

Волк прикусил губу и посмотрел на Динь.

– Ладно, – нехотя согласился он, – здесь жил человек.

Волчицу передернуло. Она вспомнила, что видела его, точнее, то, что от него осталось.

– Собственно, здесь всегда жил кто-то из людей, сколько я себя помню. Они меняются очень редко, и я так понял, следят за лесом. Этот дом, – он кивнул в сторону, откуда пришла Динь, – очень старый. В общем, люди не мешали нам. Иногда они охотятся со своей шумной палкой, или собирают ягоды и грибы. Правда, раз в год сюда приплывает огромный человеческий дом, и людей становится намного больше. Тогда они доставляют немало неприятностей, разгоняют дичь, жгут огонь, но в остальное время тот, который живет здесь, ведет себя тихо. Однако предыдущий владелец дома умер… Послушайте, – Квинт окинул взглядом волчицу и Стерна, – идемте ко мне, я расскажу вам по дороге. Опасно так долго стоять на одном месте.

Вент долго смотрел в глаза волку, и Квинт отвечал ему тем же, пока глаза его не заслезились, и янтарные очи птицы не слились в сплошное пылающее пятно. Тогда Стерн удовлетворенно кивнул головой.

– Мы пойдем за тобой.

– Славно, – немного растерянно пробормотал Квинт. Ему показалось, что за ту вечность, пока они со странной северной птицей обменивались взглядами, из него вынули душу, тщательно перетряхнули и, весьма небрежно вернули на место. Ощущение было очень неприятное, сердце гулко колотилось от неясной тревоги. Украдкой, он еще раз глянул на Стерна, но тот уже беспечно чистил перья.

– Показывай дорогу, – попросила Динь.

Квинт мотнул головой, приглашая следовать за ним.

– Предыдущий владелец умер, – повторил он, ступая по узкой тропе, усеянной обломанными ветвями, – когда дом приплыл снова…

– Корабль, – поправил Вент, кружа над волчьими головами, – эта плавучая штука называется корабль.

– Хм… я и не знал об этом… – задумчиво пробормотал Квинт, – когда приплыл корабль, братья человека закопали его тело в землю, и здесь остался другой. Мы с моим наставником, Фертом, тогда были на берегу. Прятались за валунами. Тогда-то мы и познакомились с Итой.

Она была рядом с ним и сразу почуяла нас. Мы видели, как она повернула к нам голову, а потом она побежала прямо на нас. Я слышал, как человек кричал что-то и размахивал руками. А потом раздался гром, человек скрылся за дымом, а Ита врезалась в моего наставника… Я даже сперва не понял, что делать, как и Ферт… Знаешь, законом ведь запрещено сражаться с самками… Но, когда я заметил, что она уже вцепилась в глотку Ферту, стало как-то плевать на приличия. Я еле смог ее оттащить. Вот, – он кивнул на плечо, по которому шла длинная залысина, – ее клыков дело. Она дралась как бешенная, словно знала, что мы не сможем ответить ей тем же. Мы тогда еле смогли унести лапы. Ферту здорово досталось и от ее клыков, и от палки человека. Но нам еще повезло, – угрюмо произнес Квинт, – потом началось самое ужасное… Они стали убивать нас, одиночек. Каждый день кто-нибудь умирал. И не всегда от грохочущей палки. Даже представлять не хочу, что она чувствовала, вгрызаясь в глотки собратьев. Но, вряд ли ее это сильно огорчало.

– Может, ее заставляли так поступать? – робко спросила Динь, – мы видели людей и знаем, на что они способны… Они хотели сжечь ребенка…

– Заставляли? – Квинт резко остановился и посмотрел на Динь, – когда она напала на нас, она была свободна. Если ей бы это не нравилось, она могла уйти. Но не ушла. Понимаешь?

Он отвернулся и буркнул:

– Пришли.

– А где?.. – Динь растерянно оглядывала поваленное дерево, лежащее перед ней. Во взгляде Квинта мелькнула нотка самодовольства.

– Смотри, – хмыкнул он, и носом отвел огромный скрюченный корень. Перед глазами Динь зияла черная дыра, из которой пахло сыростью и прелыми листьями. Лаз казался достаточно узким, однако Квинт ловко проскользнул внутрь.

– Иди сюда, – позвал он замешкавшуюся Динь, и та шагнула следом. Узкий ход неожиданно расширялся, превращаясь в небольшую, но очень уютную нору. На черной земле лежали небрежно накиданные в две охапки листья. В нос волчице вонзился еще какой-то смутный, но крайне неприятный запах, пробравший ее дрожью до самых костей.

– Ее Ферт выкопал, – сообщил Квинт, – а потом, когда я стал жить с ним, мы вместе сделали еще одно место.

– А где Ферт? – с любопытством спросила Динь, стараясь понять, чем же пахнет в норе.

– Он умер, – просто сказал Квинт, – вон, его лежак. Можешь занять мое место, а я лягу там.

Динь вздрогнула и внезапно поняла, что за запах не дает ей покоя. Запах старой засохшей крови.

– Извини, – пробормотала волчица.

– Не стоит. Ты ведь не знала. Что же, я шел на охоту. Располагайся, а я, пожалуй, продолжу свой путь.

– Клятвопреступник, – сказал Вент, когда Квинт вышел из логова.

– Кто? Он? – шепотом спросила Динь, кивнув в сторону выхода.

– Нет, – дернул плечом Вент, – тот человек, который охотился на волков. От Северного Сияния до Южного Края человеку запрещена охота на волка. Это очень древний запрет, он появился на заре Мира.

– А почему?

– Не помню, – беспечно отозвался Вент, и Динь показалось, что он что-то не договаривает. Но, сказать об этом Стерну она не решилась, а вместо этого попросила:

– Сними с меня доспехи. Пожалуйста.

– Конечно.

Железо глухо звякнуло, ударившись о землю и Динь почувствовала ноющую боль в спине и лапах. Она посмотрела на броню с неприязнью. Та была тяжелой, чужой и холодной, и больше не напоминала о Туаме, а скорее – о роковой охоте, о безумии Карвана и о том, как вожак изгонял их из стаи.

Вент поймал взгляд Динь и понимающе кивнул.

– Тебе не обязательно носить ее.

– Это память о Туаме, – воззразила Динь, сама не веря своим словам.

– Память – не в вещах, – произнес Вент и, легко подцепив шлем и доспех когтями, оттащил их в дальний угол, чуть присыпав листьями, – здесь их никто не тронет.

Квинт вернулся под вечер, когда солнце, обогнув полукруг, уже скрывалось за горизонтом, позолотив лучами снег перед пещерой и на очерченном рыжиной и алостью небе восходила нетерпеливая бледная луна. Он молча положил перед Динь тушку глухаря, и волчица подивилась его пестрому окрасу.

– Каждому – свое, – поняв значение ее взгляда, сказал Квинт, – ты, наверное, никогда не видела летнего леса. Так вот, в таком лесу их не так-то просто найти.

Себе он положил в уголок половинку такой же пестрой, но не такой яркой тушки, из чего Динь сделала вывод, что трапеза волка состоялась на месте охоты, и ему удалось убить самца и самку.

– Спасибо, – поблагодарила она волка и не смотря на сильный голод, тоже обглодала свою часть лишь до половины. Глядя, как волчица закидывает оставшееся мясо листьями, волк одобрительно гмыкнул, а сердце Динь быстро-быстро билось. Она так надеялась, что Квинт не догадается об ее истинных намерениях.

– Ложись, – Квинт кивнул на подстилку, что была ближе к краю, – старую подстилку Ферта пора бы перетряхнуть, да никак не найду времени, – взгляд волка затуманился. В угрюмом молчании он смотрел на быстро темнеющее за выходом из норы, небо.

Динь почувствовала его боль. Ей показалось, что он очень похож на нее сейчас. Она придвинулась к волку ближе и коснулась носом ее плеча. Тот повернул голову и встретился с карими глазами волчицы.

– Расскажи… – попросила она.

Квинт смотрел на Динь. В отличие от хищного взгляда птицы, из ее глаз, казалось, струилось тепло. Тяжело вздохнув, он вытянул перед собой лапы.

– Это случилось во время пожара, – чужим, хриплым голосом начал волк, – было совсем темно, и мы с Фертом спали. Проснулись от жуткого треска. В пещере клубился дым, черный, жгучий, и мы выскочили наружу. Знаешь, все было так странно. Казалось, словно треск горящих деревьев существует отдельно от пожара, а сам огонь плавно перетекает с дерева на дерево, обхватывает вершину за вершину и спиралью обвивается вокруг стволов. И хоть земля, покрытая снегом, не горела, было очень тяжело стоять и еще тяжелее – дышать. Деревья ломались с жутким грохотом, падали, пылая, взметали возле себя целые снопы искр, которые, перейдя на другие деревья, взымались с новой силой. А мы кашляли. Огромная толпа: белки, птицы, барсуки, волки, олени – мы все кашляли. Ничего нельзя было увидеть из-за слез и удушливого дыма. Мы тогда помчались к воде, слепые, как новорожденные волчата. Все просто обезумели. Мы наступали друг на друга, под лапу постоянно подворачивался чей-то мех или перья, – волка передернуло, – меня самого огрело копытом по голове так, что я едва поднялся потом. Я думал только о том, чтобы во всей этой суматохе не потерять Ферта… Он очень плохо ходил после той встречи с человеком и… этой рыжей тварью… Видеть я его не мог, чуять тоже, и я просил его говорить что-нибудь, просто говорить рядом со мной, чтобы слышать его голос и держаться рядом. И он говорил, нес какую-то ерунду, я не вслушивался… Иногда мне приходилось тащить его на себе, или вцепляться в кого-то, чтобы освободили дорогу… Потом мы свернули на глухую тропу, ту, которая идет мимо человеческого дома. Мало кто знал о ней, поэтому там было просторнее. Мы шли туда же, куда и все – к морю.

Квинт смотрел сквозь Динь, на гнетущие тени, вздыбившиеся на стенах казалось, от его рассказа, а на самом деле – от луны, поднявшейся на прояснившемся небе. Голос его был тверд, но бесцветен.

– Мы шли мимо Иты, и слышали, как она металась на своей цепи. Человека рядом не было, хотя она звала его. Мы поняли, что если оставить ее здесь, она умрет, сгорит заживо. Если честно, я думал, что это будет весьма честно, но Ферт был не таким. Он пополз ее спасать. На покалеченной ее человеком лапе, с прокушенной ею шеей, из-за которой он так надсадно кашлял по ночам, что у меня разрывалось сердце… Он пополз ее спасать.

Он крикнул Ите, что идет, и она притихла. А потом я услышал его предсмертный хрип. Слышишь? Я метнулся туда и смог разглядеть, что… что она убила его. Понимаешь, убила! Она предпочла сдохнуть сама и убить своего брата, нежели принять его помощь. Тварь. Тварь. Тварь! – пророкотал Квинт, и эхо отозвалось ему таким же приглушенным рокотом.

Динь притихла. Ей хотелось как-то утешить волка, успокоить его, но ярость ощущалась почти материально, и волчице казалось, дотронься она до Квинта, тот убьет ее на месте какой-то неведомой силой. И все-таки, она придвинулась чуть ближе, так, чтобы самым краешком шерсти касаться его бока. Квинт, почувствовав это прикосновение, стих, словно обессилев.

– Я должен был убить ее. Я хотел убить ее. Но огонь был уже слишком близко, и я подумал, что не смогу подарить ей более мучительную смерть, чем смерть в пожаре. И я ушел, убежал…

Когда я достиг берега, он кишмя-кишил зверями. Была такая же давка, кругом слышались всхлипы, стоны, хрипы, вся земля казалась сплошной шевелящейся массой. Огонь уже достиг края леса, ему больше некуда было идти, дальше только песок. Снег на нем давно растаял, и он плавился от жара, нестерпимо воняло паленой шерстью, но мы были в безопасности. И тут появились они… Черные Волки.

Вент, впервые за весь рассказ встрепенулся и впился в Квинта взглядом, но тот уже не обращал на это внимания.

– Они стояли прямо в огне, так, словно тот не мог причинить им вреда. И смеялись. Я никогда не слышал такого ужасного смеха. Они ликовали, потешались над нами. А после… После… Они сделали шаг вперед. И огонь шагнул за ними. Шагнул по песку! Это было ужасно… Они шли и шли вперед, ровным черным рядом, а пламя текло следом за ними. Мы шарахнулись назад, в воду, холодную, соленую воду с кусками льда, который олени разломили своими копытами. Снова стоны, хрипы тех, кого смяла под собой обезумевшая толпа и тех, кто не успел добежать до воды. Они метались по берегу, сгорая, а Черные Волки хватали всех подряд и душили, грызли, убивали… Столько крови было на песке…

Губы Динь беззвучно шевелились, и Вент понял, что она повторяет лишь одно слово, не в силах отвести взгляда от Квинта.

– Ужасно… ужасно… – шептала она, и в глазах ее застыли слезы.

– Но море остановило их, – все так же бесцветно продолжал Квинт, – они не вошли туда, где мы стояли по шею в воде… Так было холодно лапами и телу, а глаза слезились от жара… В какой-то момент они просто развернулись и ушли. Исчезли в лесу. И пожар сошел на нет…

Песок был красным от крови, море было красным от крови. По волнам плыли тела раненных, раздавленных, сожженных. Множество тел. Все побережье было покрыто ими.

Мы все были вымазаны в гари, крови и грязи, и не смотрели друг другу в глаза. Никто из нас не хотел знать, скольким мы помогли отправиться на тот свет своими собственными лапами, там, в огненном безумии.

Лес этого не пережил, – Квинт кивнул мордой на мертвые сожженные деревья, – как и мы. Многие покинули эти края. Может, потому что не осталось пищи, а может потому что груз воспоминаний был слишком тяжел. Я остался.

И знаешь, как я возненавидел этот мир, когда услышал вой? Вой этой рыжей стервы, этой грязной падали, которая чудом выжила в пожаре. Я ходил туда: дом был обожжен, забор выжжен местами, а она – жива! Я хотел прикончить ее, раз уж она не сгорела, но потом понял, что у нее еще есть шанс подохнуть мучительной смертью. И теперь я жду, когда она умрет. Пока она не умрет, я не покину этот лес. Я поклялся себе в этом.

Квинт замолчал и, положив голову на лапы, закрыл глаза. Потом повернулся на другой бок. И, в конце концов, рывком поднявшись, вышел из норы. Лунный свет, проникавший в логово, затмился его тенью.

Динь бесшумно вышла следом.

– Я тоже потеряла близкого, – сказала она, сев рядом с волком и подняв морду к небу. Там, сквозь уже совсем легкие облака, пробивались сияющие звезды, – нас было четверо, когда мы ступили на лед: я, Вент… – она чуть запнулась, – мой волк Туам и его Стерн Фидем. Туам погиб.

Квинт повернул к ней голову.

– Он погиб, – окрепшим голосом повторила Динь, – защищая меня от Рвача. Это такая тварь…

– Я знаю, – сказал Квинт, – слышал и видел издалека.

– Да! И он не побоялся сразиться с ним, ради меня… Он спас меня ценой своей жизни.

– Думаю, это был очень смелый волк, – сказал Квинт.

– Самый смелый, – твердо повторила Динь, – самый мудрый и самый благородный, – она обернулась к Квинту, – мы разные с тобой. У полярных волков есть броня, а у тебя нет, и у нас есть Стерны. Но я верю, что где-то там, за Чертой, мы все встречаемся. И я встречу Туама, а ты Ферта.

– Да… – Квинт поднял голову, чтобы тоже посмотреть на звезды, – я тоже хочу в это верить. Но знаешь, – с неожиданной злобой сказал он, – с Итой мне бы там встретиться не хотелось.

В тот же миг, раздался злобный вой. Квинта передернуло.

– Идем в нору, – сухо сказал он, – здесь уже прохладно.

И он шагнул за порог логова.

– Ты слышала о том, что сотворила Ита, Динь? – спросил Вент волчицу, когда они остались одни.

– Да, – прошептала та, зная, каким будет следующий вопрос.

– И ты все еще хочешь помочь ей?

Это был именно тот вопрос, которого она ждала.

– Мы должны хотя бы узнать, – совсем тихо ответила волчица, – ведь просто так такого не бывает…

Она вернулась в логово и улеглась на указанное Квинтом место. Лунный свет снова замерцал в норе, краешек его луча задел спрятанный под листьями доспех, и тот тускло засветился. Когда-то, в другой жизни, далеко-далеко от этого леса она уже видела это сияние. В логове своей матери, а после – на плечах и голове Туама. Но, ей казалось, что это было уже даже не с ней.

Квинт дышал глубоко и ровно, и Динь поняла, что он крепко заснул. Стараясь не шевельнуть ни одного листочка в своей подстилке, волчица поднялась. Осторожно вытащила припрятанное мясо и, оглянувшись на пороге на спящего волка, порысила тропой, которую запомнила днем. Вент, бесшумно снявшись с земли, низко полетел над ней.

====== Глава XVI ======

Знакомо скрипнула калитка, и Динь вошла за забор. Здесь куда сильнее пахло и смертью и гарью, обглоданный огнем дом кособоко глядел на волчицу глазами зияющих чернотой окон, но Динь не обращала на это внимания. Высоко подняв голову с зажатой в зубах половиной тушки глухаря, она шла туда, откуда доносился заунывный волчий вой. И, стоило ей остановиться на достаточно безопасном расстоянии, как наступила тишина, а затем раздался уже знакомый металлический лязг цепи, куда более холодный, чем лязг волчьих доспехов. Ита вышла, а не вырвалась как в прошлый раз из своей будки и остановилась, насмешливо наклонив голову и глядя то на свою гостью, то на принесенное ей мясо. Шерсть волчицы искрилась золотом в лунном свете.

– Так-так… – протянула она, – я почуяла твой запах, но не думала, что тебе и в самом деле хватит храбрости заявиться сюда снова.

– Я принесла тебе еды, – Динь положила тушку перед носом рыжей, ни приближаясь к ней ни на шаг, под пристальным наблюдением Вента.

– Мертвечина? – с презрением спросила Ита, но в глазах ее загорелся голодный блеск, – я предпочитаю свежую кровь. Желательно, – она медленно обвела языком губы, – волчью.

– Может, тебе еще живую дичь пригонять? – поинтересовался Вент, устраиваясь на острие одной из уцелевших в заборе досок. Она натужно скрипнула, но выдержала птичью тяжесть.

– Вас сюда вообще не звали! – злобно лязгнула клыками волчица, резко оборачиваясь к Стерну, – впрочем, то, что вы приперлись, дает мне надежду на то, что рано или поздно я полакомлюсь ей, – она кивнула на Динь, – или тобой. Интересно, какой ты на вкус? И кто ты вообще такой, Змей тебя раздери?!

На самом деле, Ите со вчерашнего вечера интересовала личность и белой волчицы в броне, которая сейчас была так беззащитна без своих доспехов, но довольно далеко, чтобы вцепиться в нее зубами, и самой диковинной птицы, подобных которой она раньше никогда не встречала. Раздумывая над своими загадочными визитерами, она даже выла прошлой ночью без особого удовольствия, скорее по привычке, и чтобы тот, в своем логове, знал, что она еще жива, коли он так труслив, чтобы прийти и добить ее лично. Однако шанс задать вопрос и не выдать своего интереса представился только сейчас.

– Я – Стерн, – Вент развел крылья, – может, слышала о таких?

– Слышала, – Ита презрительно скривила морду в оскале, – белые благородные волки севера и их пернатые прихвостни. Так вот, откуда вы… Оголодали, бедолаги? После того пожара не слишком много оленей пришло на вашу сторону?

– Да, – стараясь держаться так же спокойно, как и ее Стерн, ответила Динь, – немного. Но, мы здесь по другой причине.

– Хм… – Ита покивала головой, – дружеский визит? Не думаю. И, вынуждена тебя разочаровать, здесь жрать тоже нечего… Как видишь, – она указала на дом, – Низвергнутая Стихия неплохо постаралась. Вместе с Черными Волками, конечно…

– Да, мы уже слышали эту историю, – невозмутимо сказал Вент. Небрежное «прихвостни», казалось, никак не задело его, – и другую историю тоже. О том, что одна психованная рыжая волчица очень любит убивать своих собратьев.

– Ахахаха! – Ита совершенно безумно рассмеялась, совсем так же, как когда отправила Динь в дом с мертвым человеком: высоко закинув голову и широко раскрыв пасть, – Змей поглоти ваши души… Так вы уже встречались с этим? – она кивнула в сторону леса, где скрывалось логово Квинта, – и пришли сюда послушать баек? Немного страшных историй в обмен на еду? Забавно, забавно…

– Мы принесли еду не как плату, – заметил Вент, – считай, это дар милосердия…

– Милосердия? – улыбка сошла с морды волчицы так же резко, как и появилась, – я не нуждаюсь в милосердии! – она впилась в мясо клыками и, мотнув головой, швырнула его под лапы Динь, – убирайся отсюда вместе со своей подачкой!

Глухарь шмякнулся на землю. Ита, тяжело дыша, подняла на Динь сумасшедший взгляд зеленых глаз.

– Я тебе уже говорила: если тебе хочется помочь мне – умри сама. Подойди сюда и умри от моих клыков. Вот, единственное милосердие, которое я приемлю. Но, тебе ведь не хватит на это храбрости, так?

– Это было бы глупо, а не храбро, – голос Вента был холоднее стали, – и это единственный волк, который пришел к тебе на помощь, так что будь вежливее.

Ита яростно зарычала, и Динь, посмотрев на него, покачала головой, призывая Стерна к молчанию. Она сделала шаг вперед, всего один маленький шажок, чтобы оказаться нос к носу с рыжей, но не дать ей возможности дотянуться до своего горла. Долго-долго она смотрела в зеленые глаза волчицы.

– Ты ведь умрешь, – горько сказала Динь, – если ты разорвешь меня, то умрешь.

– Я буду счастлива, если узнаю, что еще один волк отправится в могилу вместе со мной, – хмыкнула Ита, – тем более мой человек так мечтал о белоснежной шкуре.

– Твой человек, – тихо произнес Вент, – подонок и преступник. И он мертв.

– Так в таком случае, мы стоили друг друга, разве не так, маленькая птичка? Наверное, я оскорбляю твое благородство одним фактом своего существования, не так ли? Посмотри на меня, птичка! Посмотри внимательнее! Я – зло этого мира. Я – его смерть, самая грязная, какую только можно представить, смерть в крови, в клочьях вырванного меха, в хрипах, молящих о милости, которой я никогда не дарую. Так что же ты забыл рядом со мной, маленькая птичка? Убирайся отсюда и забери с собой свою подругу. Расскажи ей на ночь сказку о том, что мир прекрасен, а меня на самом деле не существует. Я по ее глазам вижу, что она не хочет верить в мое существование. Правда, возможно, она станет бояться сумеречных теней, но да ты сможешь ее успокоить, я уверена… Не понимаю, почему ты еще здесь? И ты?! – она повернулась к Динь.

– Мы пришли помочь тебе, – твердо ответила та.

– Я уже говорила, что ты можешь сделать для меня, но немногие решаются на это. Потому, что я еще и самая чистая смерть, которую можно себе представить! Смерть, которой можно заглянуть в глаза и с которой можно сразиться. Смерть, в бою с которой можно отстоять свою жизнь, смерть перед которой уходит все, что вы так упорно вешаете на себя, ваши принципы, ваши надуманные образы себя и мира и остается самое главное. Чаще всего это страх…

– Уходим, Динь, – Вент расправил крылья, – она омерзительна.

Динь подвинула мясо к Ите лапой, и тут же отдернула ее, почувствовав дыхание волчицы и услышав лязг ее челюстей.

– Мы вернемся, – сказала она, – тебе нужно поесть и набраться сил…

Она повернулась и медленно вышла за ограду. И, только когда Ита уже не могла ее видеть, помчалась со всех лап, подальше от этого грязного дома и ее безумной обитательницы, а вслед несся дикий крик.

– Я – Истина этого мира, слышишь! Истина!!!

Динь бежала, как безумная. Непонятная ярость переполняла ее сердце. Ярость, причудливо переплетенная с бессилием. Она ненавидела эту волчицу, впервые ненавидела кого-то до скрежета крепко стиснутых челюстей. Впервые ей пришлось столкнуться с таким злом.

Динь остановилась только возле ручья, чтобы дать успокоиться бешено бьющемуся сердцу, и тут же почувствовала, как к сердцу этому приник Вент, бесшумно слетевший на землю.

– Я… я не понимаю ее! – отчаянно выкрикнула Динь, – как можно быть такой слепой? Как она не понимает, что это – неправильно? Что это – ужасно? Неужели… неужели, есть волки, которые и в самом деле не понимают таких простых вещей? Ведь знать, что убивать собратьев – зло, так же естественно, как то, что вода мокрая… Да как вообще могут быть сомнения в этом? Разве можно сомневаться? Это же убийство, она убийца, убийца!

– Тихо, Динь, тихо… – шептал Вент, гладя ее по груди крыльями, – тихо… все хорошо…

– Нет, не хорошо! – взъярилась Динь и тут же утихла. Взгляд ее темных глаз встретился с желтыми глазами Вента, – я знаю. Я не должна так себя вести…

– Возможно, – Стерн подошел к самому краю воды и кивнул головой, призывая ее сесть рядом. Динь повиновалась. Она все еще тяжело дышала и не смотрела на свое взъерошенное отражение.

– Я просто чувствую себя такой беспомощной. Мне хочется встряхнуть ее… – Динь перешла на шепот, – причинить ей такую же боль, как она волкам, чтобы она поняла, какого это! Но я ведь знаю, что так нельзя!

– Беспомощность и заставляет тебя злиться, – в голосе Вента послышалась ярость, но потом он тихо усмехнулся, – и меня тоже. Ведь быть беспомощной – это опасно. Это значит, ты не можешь защитить себя. Или можешь, но тот способ, который подсказывает твое звериное чутье кажется слишком ужасным. Для того нам и даны разум и слово, чтобы он не был единственным.

– Слово… – Динь покачала головой, – ты думаешь, я смогу хоть что-то сделать словом?

– Я в это не верю, – Вент задумчиво переступил лапами.

– Но мы ведь не можем оставить ее на цепи? Иначе, мы бы сами стали такими же жестокими, как она?

– Да, – ответил Вент, – но теперь пора возвращаться. Квинт может хватиться нас.

Динь бесшумно скользнула в нору. Квинт еще спал, и, кажется, спал все время их путешествия. Волчица свернулась в клубок на своей подстилке. Рыжей вспышкой перед глазами метнулась Ита, потом закачалось серое безбрежное море, а потом наступила темнота.

– Динь? Вент? – тихо окликнул волчицу и ее Стерна Квинт. Он проснулся чуть раньше, чем обычно, потому что даже сквозь сон ощущал волнение от того, что рядом с ним опять кто-то есть.

Стерн моментально открыл глаза и чуть насмешливо сощурился, глядя на Квинта. Тот ответил ему дружелюбной улыбкой. Одиночка решил забыть то, что произошло между ними, когда они обменялись взглядами в первый раз, списав это на небесное происхождение удивительной птицы.