Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Достаточно, – Вент обернулся к Динь и взглянул в ее круглые от ужаса глаза, – все еще сочувствуешь ему? – спросил он не без упрека.

– Кем же надо быть… – прошептала волчица, казалось, не слыша вопроса Стерна, – чтобы убить свою птицу?..

– По-моему Нат, ты неплохой парень, – беспечно обратился к волку Вент, – идем с нами, твои клыки нам пригодятся.

Динь вскинула на Стерна гневный взгляд, но теперь там было куда меньше ненависти, чем раньше. «Подчиниться Судьбе», – сказал Вент, и видимо теперь это означало то, что Нат, этот убийца, изверг, бесчувственное существо, пойдет с ними, что бы сама Динь об этом не думала. Пойдет, потому что так решил Вент. Вент, который скрывает от нее какую-то правду!

Впервые она почувствовала, что далека от своего Стерна, и пусть эта боль была не такой сильной, как та, когда она думала, что его потеряла… Это все еще было очень больно. Все тело Динь скривилось, словно пронзенное судорогой, но она нашла силы гордо поднять голову и едва заметно кивнуть.

– Хорошо, – сказала она, и посмотрела на Ната взглядом, который другого волка испепелил бы на месте, – но я никогда тебя не приму. И учить ничему не стану.

Ита шла по следам Натаниэля, зная, что рано или поздно они приведут ее к Динь, он ведь сам сказал, что уйдет к ней. Она шла медленно, раздумывая над вопросом, который задал Гаер и который теперь крепко засел и в ее голове. Как? Как Динь удалось увести за собой Ната? Того, кто не знал жалости, усталости, и кажется вовсе не был живым? Заразное сумасшествие, – так она ответила ему, но верила ли в это сама? Вообще, если честно, Динь с Гаером друг друга стоили, они были двумя крайностями и оба достаточно безумны. Только на стороне Гаера была сила, огромная сила, а на стороне Динь ничего, кроме ее странного нрава. И Ита, всегда уважавшая силу, думала, что выбор очевиден, но самый сильный волк в ее стае решил, что ему этого не достаточно. И ушел. Ушел к той, которую может перекусить пополам.

Над головой волчицы глухо прогремел гром. Она подняла взгляд к небу и увидела осенние тоскливые тучи. Гроза была еще далеко, но рано или поздно она несомненно окажется здесь. И дождь сотрет следы Натиуша. Надо было поспешить, но спешить совсем не хотелось. Ита металась, пытаясь понять почему, и не желая признавать очевидное: она испугалась. Испугалась того, что выбрала не тот путь, испугалась встречи с Динь, встречи с ее взглядом. Уж лучше сразиться с парой Натиушей, которые порвут тебя быстро, чем смотреть ей в глаза… Но почему?

Она зарычала в бессильной ярости, остановившись и задрав голову. Чего она хотела? Силы? Она получила ее. Конечно, пришлось заплатить свободой, но это же было так просто, если учесть, что Ита большую часть своей жизни просидела на цепи и даже не знала, что такое свобода? Или… не так уж и просто?..

«А Динь поди гуляет где хочет, и никто ей не указ, и ничем она не дорожит!» – внезапно ревниво и зло подумала волчица, – «только сеет свои глупые проповеди, как будто и в самом деле в них верит! Ерунда!»

Ита стояла, запрокинув голову, и смотрела в небо. Тучи быстро бежали с запада, оттуда, откуда пришел туман. Они натыкались друг на друга, срастались и становились все темнее, а ветер, словно суровый пастух, разгонял или напротив, смыкал их ряды, лепя что-то, известное ему одному. Что-то, что должно было вот-вот разразиться грозой.

«Ты пожалела белую волчицу Динь?» – спросил у Иты когда-то Гаер, и она ответила «нет». И ей казалось, что так оно и было, но какая-то часть ее существа, которая никак не могла принадлежать Ите, Черной Волчице, прошедшей жестокий Обряд и загубившей множество жизней до и после него, хотела, чтобы белая волчица Динь все так же гуляла на свободе и несла в мир свои смешные глупые проповеди. Наверное, она подцепила это, как бешенство, когда сидела на цепи, а Динь ходила к ней тайком. Возможно, безумие передалось ей по воздуху, с пищей, которую приносила белая волчица, со словами, которые она говорила и которые Ита слушала против своей воли.

Нет, Ита знала, что ей уже не спастись. Она прогнила насквозь, и гниль эта сделала ее шерсть черной, а глаза алыми. Она пойдет в этом до конца: в злобе, жестокости, ненависти. Этот мир обошелся с ней несправедливо, и она собиралась отплатить ему тем же сполна. Гаер, если узнает о том, что она не выполнила его приказ, уничтожит ее. Сотрет в порошок, и будет делать это столько, сколько потребуется, чтобы она почувствовала это каждой клеточкой своего тела.

А значит, выход только один. Но сначала она все-таки найдет белую волчицу Динь и посмотрит ей в глаза.

Потому что она больше не боится.

Пошел дождь. Шея у Иты затекла, но она продолжала стоять неподвижно, и даже почти не моргала, когда вода затекала ей в глаза. Она больше не могла плакать, и была благодарна дождю, стекавшему по ее щекам, хотя бы за саму иллюзию раскаяния.

– Д-дождь, – сказал Нат и это было первым словом, которое Динь услышала от него за несколько часов пути.

– Как наблюдательно, – съязвила она, стараясь не смотреть на Стерна. Ей совсем не по душе был тот укор, что поселился в его взгляде.

– Дождь – это хорошо, – сказал Вент, сидевший на спине Ната. Динь была возмущена, но Стерну так было удобнее, – он сотрет следы. Если кто-то захочет найти нас, не найдет. Динь, ты хочешь есть?

Динь посмотрела на Стерна взглядом, полным гордости и страдания. Тот чуть склонил голову набок и кивнул.

– Нат, дождь ведь тебе не страшен?

– Нет, – ответил черный волк, не останавливая размеренной рыси.

– Ты не мог бы найти нам что-нибудь поесть? – попросил его Вент, – а мы укроемся вон под тем камнем. Там, кажется, довольно сухо.

С этим словами он соскочил со спины Ната, помогая себе здоровым крылом и проковылял к Динь. Вообще, Стерны на земле не слишком грациозны, и вид у Вента теперь был забавный, но Динь, едва посмотрев на него, отвернулась, стиснув зубы. О, как ей хотелось хоть чем-нибудь отомстить Нату, но ни ее клыки, ни ее колкости не достигали цели.

– Что вы об-бычно едите? – спросил Нат.

– Здесь водятся зайцы, – ответил Вент, – и лисы. Но в пищу, пожалуй, годятся только зайцы.

– Значит, над-до найти з-зайца, – Нат повернулся, чтобы уйти, и окрик Вента едва догнал его:

– Или птицу, или рыбу! – и когда черный волк скрылся за густой пеленой дождя, он повернулся к Динь, – я подумал, что только зайца он будет искать слишком долго.

Динь ничего ему не ответила. Молча она прошла под указанный Стерном камень, свернулась клубком на жесткой земле и засунула нос под лапы.

– Ты не спишь, – констатировал Вент, пройдя вслед за ней. Ухо Динь слегка шевельнулось, а Стерн продолжил, – тебе не кажется, что ты поступаешь не слишком хорошо?

– Что? – она подняла голову, – он сломал тебе крыло! Он покусился на самое дорогое, что у тебя есть, на полет! Почему тебя это не беспокоит?

– Не важно, – сухо отозвался Вент, – главное, что меня не беспокоит и я его простил. А теперь предлагаю тебе простить его.

– Это невозможно, – тихо ответила Динь, – никто не может простить такое.

Капли барабанили по камню, и воздух был свежим, терпким, зовущим, но Динь не трогало ничего, кроме ее обиды.

– Ты предлагала Фрозу простить Тасмань, помнишь? – сказал Вент, глядя волчице в глаза, – ты говорила Квинту простить Иту. Иту ты просила простить целый мир. Динь, ты лицемерка.

Волчица впилась в него взглядом, полным боли и злобы:

– Никто! Никто из них не смог бы простить такое! – прорычала она. Как он мог обвинить ее так несправедливо?! – Фроз стал счастливым, когда простил Тасмань, и Ита была бы счастлива, прости она мир, а Квинту не пришлось бы терпеть голод в роще. Но я никогда не буду счастлива теперь! Им прощение могло помочь, но не мне! То, что он сделал – не исправить!

– Никто не мог бы простить такое, – подтвердил Вент, все так же спокойно, глядя Динь в глаза, – но ты – можешь. Он просит твоей помощи, Динь. Он доверился тебе, он хочет начать новую жизнь. Так почему же ты пытаешься спасать тех, кто этого не желал и отворачиваешься от того, кто смиренно просит о помощи? Динь, ему нужно помочь!

Волчица вытянула шею и положила голову на землю. Здесь земля была мокрая, ибо косые капли дождя залетали под камень, но она не обращала на это внимания.

– Даже если я прощу его, – сказала она, – как я помогу ему? Он ничего не чувствует, а значит ему никогда не рассказать о чувствах других. Его опыт основывается только на том, что ощущало его тело, и никакого опыта души, потому что души нет. А значит он не может сострадать, сопереживать… Как объяснить слепому сущность цвета?

– Не отвергай его, – Вент прижался к плечу волчицы здоровым крылом, – и мы найдем для него подходящий язык. В нем много старания. Он справится.

– Я п-принес, – раздался голос Ната и он положил перед носом Динь то, что когда-то было зайцем. Брюхо зверька было распорото, голова разможжена, и чудом уцелевший глаз смотрел на волчицу с застывшей невероятной мукой. Динь немедленно вскочила и отпрыгнула от добычи.

– Что ты с ним сделал?

– Из-зучил, – лаконично ответил Нат.

– Он был еще жив, когда ты его… – Динь бросила быстрый взгляд на Вента, – изучал?

– Да, в-возможно, – ответил Нат.

– Динь… – тихо предупредил Стерн волчицу, готовую взорваться от ярости. Она шумно выдохнула:

– Зачем ты это сделал? – проговорила она, сквозь крепко стиснутые зубы – ты ведь уже делал так раньше, и это ничего тебе не дало. Зачем ты сделал это снова?

– Я думал н-найти что-то еще внут-три. Дело в том, чт-то…

– Уволь, – Динь замотала головой, совсем не желая слушать подробности, – послушай меня. Я запрещаю тебе убивать так добычу впредь. Ты должен наносить столько ран, сколько нужно, чтобы убить дичь быстро и без лишней боли.

Нат внимательно смотрел на волчицу. Казалось, он о чем-то напряженно думал.

– Так же я запрещаю тебе убивать с какой-либо другой целью, кроме еды. Ты меня понял?

– П-понял, – бормотнул Нат, – но п-почему?

– Потому что! – отрезала Динь, снова поймав неодобрительный взгляд Вента, – дождь почти закончился. Идем, нам нужно добраться до гор.

Нат изобразил что-то похожее на пожатие плечами и оглянулся на Вента, который ему подмигнул и кивком головы попросил лечь, чтобы забраться ему на спину. Динь каждый раз боялась, что Натиуш причинит Венту какой-то вред, но все больше понимала, что страх этот бессмысленный, ибо они были нужны ему.

Через несколько часов спокойной волчьей рыси небо окончательно прояснилось, а до вечера было еще довольно далеко, и Динь, все еще разгневанная и испуганная, все же с любопытством оглядывалась вокруг.

Они достигли предгорья, а сами горы, казалось, даже не стали ближе, и были все так же величавы и неприступны. Почва под лапами была очень жесткой, то и дело попадались огромные валуны, до половины вкопанные в землю. Травы здесь была редкая жесткая и желтая и сколько бы Динь не искала взглядом, она не смогла найти ни одной целебной травы – сплошные сорняки.

Живости пейзажу добавляли только ящерки: разноцветные, юркие, с блестящими глазками они шныряли по камням, с любопытством разглядывая волчицу, а она в свою очередь разглядывала их, и не особо смотрела под лапы, до тех пор, пока Вент не воскликнул:

– Замри!

Волчица привычно подчинилась и, опустив голову увидела, как рядом с ней неторопливо ползет серая змея с черным узором на спине. В какой-то момент она приподнялась и посмотрела на Динь, и ту передернуло от отвращения – так этот взгляд был похож на взгляд Дементозарда. Змея недовольно зашипела, но проползла мимо под пристальным взглядом Вента и Ната.

На отдых Динь остановилась только тогда, когда уже совсем падала от усталости. Почему-то ей хотелось как можно скорее достигнуть гор, словно за ними найдутся все ответы, и она сможет покинуть наконец эти земли. Земли на берегах которых погиб Туам, где она встретила Иту, и узнала о Черных Волках, которых давно считали кошмаром прошлого. Земли, где Венту сломали крыло. Земли, на которых произошло так много бед и которые возможно таят еще беды, от которых нужно сбежать.

Она смотрела на горы с надеждой, и даже не обращала внимания на их неприступность. Они найдут дорогу, дорогу дальше, на восток…

– К-куда мы идем? – спросил Нат, садясь рядом. Динь посмотрела на него с презрением. Разве он поймет?

– Туда, – она нехотя кивнула на восток, – за горы и дальше.

– А з-зачем?

– Затем, что там солнце… – сварливо отозвалась она, а про себя подумала: «и потому, что это было нашей с Туамом мечтой, а теперь она только моя», – ладно, – она поднялась, желая избежать дальнейших расспросов, – я пойду спать. Завтра нам предстоит долгий путь.

====== Глава VI ======

Снег. Он залеплял глаза, заметал следы, колол нос и уши, но Динь радовалась ему, как единственному, что напоминало ей о Севере. Она вдыхала и не могла надышаться его свежестью, и жмурилась от слепящего света совсем так же, как тогда, когда была еще маленьким волчонком, и ничего плохого, кроме придирок Карвана, не грозило ей.

Они наконец достигли гор, но пока разницы между ними и землей не чувствовали. Здесь не было холоднее или как-то иначе, но может было чуть сложнее идти и вершины были не перед, а прямо над ними. Все еще попадались редкие растения, сумевшие пробить камень, но не сумевшие победить зиму: кривые и колючие, они упрямо стояли, заметенные снегом, хоть и были уже сухи.

– Как красиво, – прошептала Динь, глядя на возвышающиеся горные пики.

– Что т-такое красиво? – тут же отреагировал Нат. Динь тяжело вздохнула.

Нат же продолжил:

– Вижу г-горы. Вижу з-землю внизу. Вижу небо и с-солнце. Красиво не в-вижу.

Динь встала рядом с ним. После того разговора, что произошел у них с Вентом, она старалась больше не злиться на Ната, хотя сломанное крыло Стерна все еще отзывалось болью в ее сердце. Но и говорить с ним ей было слишком сложно. Он обычно не понимал ничего из того, что она пыталась ему объяснить, хотя и очень внимательно слушал:

– Встань прямо, – приказала она, – подними голову, выпрями нос.

Нат подчинился.

– Грудь вперед, хвост вверх. А теперь медленно вдохни и выдохни.

Вент следил за ними с интересом, чуть склонив голову.

– Чувствуешь? – Динь пристально смотрела на Ната, – это запах зимы и Севера, запах моей родной земли. Снег не дает тебе видеть…

– Н-не дает, – согласился Нат.

–…И так было тогда, когда я была волчонком. Поднималась буря, снежная буря, и мы прятались в норах. Можно было лежать, с закрытыми глазами, уткнув нос в лапы, а можно было смотреть на то, как злятся злые духи, раскидывая снег, но тебе было хорошо и тепло и спокойно… И теперь, я вижу снег. И я вспоминаю свою нору и свой дом… И свою маму. Нет уже ни дома, ни норы, ни мамы, но мне все еще хорошо и спокойно, хоть и грустно…

Голос Динь сорвался. Она посмотрела на Ната глазами полными слез. Тот вгляделся в нее:

– Разве эт-то бывает? – спросил он, – когда хорошо?

– Иногда, – тихо ответила Динь, – а что ты помнишь о своем детстве, Нат?

Они пошли рядом.

– Дет-тстве? – уточнил волк, – я п-помню свое с-создание. Я от-ткрыл глаза и почуял п-пар. Ч-человек ст-тоял, а потом запрыгал. П-потом я п-помню Змея.

– Змея? – Динь вздрогнула. Каким-то образом она поняла, что он говорит про Дементозарда.

– Д-да, – подтвердил Нат, – он был ог-громный. Чел-ловек ск-казал ему, чт-то я готов, и сказал мне, что я б-буду убивать. Я-я тогда не знал, что это такое. Я т-тогда ничего не знал. Я… б-был пуст. З-змей посмотрел на меня, и спросил, ск-колько во мне р-разума. А ч-человек засмеялся и от-тветил, что ровно ст-только, чтобы я не п-провалился в ближайшую канаву и м-мог управлять своим телом и б-быть нем-много похожим на живых в-волков. Т-тогда Змей сп-просил, сколько в-во мне чувств…

Нат замолчал. Он не привык так много говорить и ему нужно было передохнуть. Динь смотрела на него с сочувствием, без прежнего ужаса.

– Ч-человек рассмеялся громче. Ск-казал, что нисколько. Змей ск-казал, что это хорошо. Ск-казал, что я не б-буду понимать д-добра и зла, а б-буду просто уничтожать т-тех, на к-кого он укажет. И он п-принес м-меня сюда.

Нат медленно повернул к Динь голову:

– Он был н-неправ. Во мн-не оказалось б-больше разума. М-может его было меньше, но я р-развил его. Я п-подражал волкам. Наблюдал. Из-зучал. Н-но чувства я из-зучить не см-мог.

Он опустил взгляд.

– Я н-не знаю, что ты н-называешь красивым. Н-но я хочу узнать.

– Мне жаль, – прошептала Динь.

– Ж-жаль, – повторил Нат, – я знаю, что ж-жалеют слабых. Р-разве я слаб?

– Жалеют несчастных, – ответила Динь.

– Ч-что такое несчастье? – он покачал головой, затем поднял ее и принюхался, – я чую волчий запах.

Динь и Вент переглянулись.

– Надеюсь, мы не попали на территорию еще какой-то стаи? – испуганно пробормотала она, – Аграэль говорил что-то про Призрачных Волков…

– Аграэль? Ха-ха! – услышала Динь веселый смех и голос, – что это за имя такое?

– Вот не повезло бедолаге с родителями, раз они его так обозвали!

– А может у него морда горбатая?

– А может спина?

– А может клыки торчат наружу?

К ним подскочили серые волки, изящные и тонколапые, с острыми смешливыми мордами.

– А вы кто такие? – спросили они.

– Может, сначала вы представитесь? – вежливо попросил Вент.

– Нет, нет! – отозвались волки, – вы гости, вам и первое слово! Ха-ха, а это что за махина? – один из них подошел и бесцеремонно пихнул Ната в бок плечом. Сердце Динь дало перебой, она боялась, что сейчас Натиуш перегрызет наглецу глотку, но тот стоял спокойно. Может не хотел убивать тех, кто не причинил еще ему вреда, а может действовал запрет Динь.

– Его зовут Нат, – сказала волчица.

– Нат! – повторили волки, – ну, это уже получше, чем Аграэль. А тебя? Это твоя птица?

– Меня зовут… – волчица чуть замялась, прежде чем назвать свое имя, боясь насмешек и над ним, – Динь.

И волки действительно засмеялись, но необидно и не злобно.

– Динь! А вот это мне нравится! Как будто капля о камень в пещере!

– Или как будто сосулька разбивается, упав с высоты!

– Ну нет, дурак ты что ли? Сосулька бьется так: «дзинь!»

– Сам ты дурак! Если сосулька маленькая… Ой, ладно, а птичку как зовут?

– Его зовут Вент.

– Вент… – волки задумались первый раз с момента появления, – это хорошее имя. И что же вы делаете на территории Призрачной Стаи? Кто вы такие?

– Мы одиночки, – ответил Вент, не дав сказать Динь, – мы одиночки, которые путешествуют вместе.

– Ой, так это же про нас! – волки снова рассмеялись, – одиночки, которые путешествуют вместе, это про Призрачную стаю. Теперь вы понимаете, почему Призрачная? Мы как бы стая, а как бы нет.

– А еще потому что мы как призраки в горах. Мы знаем тут все тропы и легко можем спрятаться от кого угодно.

– Только от снежных барсов не получается, – сказал кто-то из волков.

– Ну, снежные барсы… – возразил ему второй, – они-то тут живут куда дольше, чем мы. Они знают горы лучше всех.

У Динь слегка закружилась голова от звонких голосов и смеха, но она впервые за долгое время чувствовала себя так легко. Кажется, ничего не беспокоило этих волков, и это было очень здорово, после долгого пути, полного лишений. Здесь все было призрачно и беспечно, как звенящие горные ручьи или легкая дымка инея, или прозрачный и чистый воздух. И даже суровые горы-исполины казались не врагами, а наставниками для своих легкомысленных детей.

– И куда же вы идете? – спросил ее один из Призрачных Волков.

– Мы идем через горы, – ответил Вент, – надеюсь, нам можно пройти через ваши земли?

– Ха-ха! – рассмеялись они, – сразу видно, кто наелся стайных правил по горлышко! Эти земли не принадлежат никому, кроме Великих, которые их создали, а мы здесь просто живем!

– Вы можете идти куда заблагорассудится, только остерегайтесь снежных барсов, они очень серьезные и совсем не понимают шуток.

– Как-то раз я подобрался к одному спящему и дернул за хвост, и вот… – один из серых волков повернулся к Динь левой стороной, показал жуткий шрам на месте глаза и захихикал. Остальные подхватили его смех.

– А за горами – море, – шепнул другой волк, – огромное, никто его не переплывал.

Мир померк для Динь.

– Море? – прошептала она в отчаянии, – а оно замерзает?

– Нет, – был ответ, – оно никогда не замерзает! Странно, правда? Вся вода замерзает зимой, а море – нет.

– Что ты врешь, не вся! – началась очередная перебранка, но Динь уже не слушала. Она повернулась к Венту и совершенно упавшим голосом спросила:

– Так что же значит? Тут конец пути?! Мы никогда не дойдем до самого востока?!

– Видимо, да, – Вент положил Динь крыло на спину и посмотрел ей в глаза, – не огорчайся. Все было не напрасно, – добрые волки, не найдется ли у вас место для путников?

– Нарочно не держим, – был ответ, – ищите и селитесь где пожелаете. А если будет занято, вы узнаете об этом. Только у нас есть одно правило. Каждый должен быть чем-то полезен. Что вы умеете?

Динь молчала, подавленная и ошарашенная. Она не могла поверить в то, что мечта ее жизни никогда не осуществится. Венту пришлось ответить за нее:

– Динь – целительница.

– Отлично! – волки пришли в полный восторг, – вот как раз целителя нам и не хватало! Кое-кто этим занимается, но по-моему у них ничего не получается по-настоящему.

– Я умею уб-бивать, – просто сказал Нат. Волки залились веселым смехом.

– По тебе и не скажешь, братец!

Нат задумчиво нахмурился.

– Да мы же шутим! – загомонили волки на все лады, – ты можешь охотиться где хочешь, но половину добычи обязательно оставляй там, где убил. Не думайте, что мы такие зануды и жадины и это наш закон – это закон гор. В метель добыча может спасти жизнь. Ну, а что умеет птичка?

Вент показал обвисшее крыло:

– Сейчас, пожалуй, ничего, кроме болтовни, – хмыкнул он, – насколько это будет полезно вам?

– Оч-чень полезно! – воскликнули волки, – мы любим болтать и истории. Что же, живите с нами, и мы найдем вас, если нам понадобится рассказчик, убийца или целитель.

– Спасибо, друзья, – Вент наклонил голову, – Динь… Динь, идем… Ты чего?

Волчица, до этого смотревшая на недосягаемое теперь солнце, машинально двинулась вперед. Они не успели отойди достаточно далеко, чтобы не услышать, как один Призрачный волк сказал другому:

– По-моему, она тоже не очень хороший целитель. Вон, что у ее птицы с крылом…

– Я не собираюсь сдаваться, – упрямо заявила Динь, – мы перейдем горы. Я хочу сама увидеть то, о чем они говорили. Может, мы сможем преодолеть это море.

Теперь путники сполна поняли, чем горы отличаются от земли внизу. Идти становилось все труднее. Острые камни, лишь чуть прикрытые снегом, ранили лапы и то и дело норовили скатиться вниз, заставляя оступаться.

Днем они старались пройти как можно больше, ночью же опускалась такая темнота, что нельзя было ступить и шагу. А еще тут было довольно холодно. Но ни Динь, выросшую на Севере, ни Ната, который вовсе не чувствовал холода, ни Вента это не пугало. Они забирались все выше, день ото дня, и Динь могла бы с уверенностью сказать (а Вент бы подтвердил), что сюда не ступала никогда волчья лапа. Зато они часто слышали громкий рык, и натыкались на остатки пиршества больших кошек. Динь не видела их ни разу, но Вент рассказал ей, что это снежные барсы.

Для волков добычи тоже хватало. Горные козы и бараны встречались довольно часто и Нат без труда убивал их. Часть добычи он оставлял для Призрачных волков, следуя уговору. Он чувствовал, что это важно, и через несколько дней пути ему удалось в этом убедиться.

В тот день в горах поднялась пурга. С чем-то похожим Динь и Венту уже приходилось сталкиваться на Севере, но метель в горах была совсем другим делом. Где-то грохотали падающие камни, тонкие тропы заметало, и было страшно ставить лапу, ведь можно было наступить на снежный карниз. В тот день далеко от своей прошлой добычи они так и не ушли. И они увидели, как нечто, больше похожее на снежный сугроб, дрожа, приблизилось к кровавому остову и жадно впилось в него зубами. Вент прыжками приблизился к существу и стал помогать ему откалывать куски полупромерзшего мяса. За ним подошли Динь и Нат.

Это был волк, явно из Призрачной Стаи. Он даже не поздоровался, только ворчал сквозь стиснутые зубы, и заглатывал еду так жадно, словно не ел уже много дней. А потом просто упал, обессилев.

– Давайте оттащим его в наше укрытие, – прокричала Динь, перекрикивая бурю.

– З-зачем? – спросил Нат.

– Затем, что здесь он замерзнет насмерть. Хватит задавать вопросы, берись!

Нат послушно впился волку в загривок, а Динь взяла его за шкуру на спине. Одиночка был такой тощий, что она легко смогла ухватиться за его мех. Вдвоем (хотя Нат, конечно, справился бы и один) они оттащили его в свое укрытие – каменный навес, который со всех сторон обнесло снегом. От теплого волчьего дыхания снег на стенах подтаял и стал надежной ледяной коркой.

– Что мы сд-делали? – спросил Нат, – з-зачем нам этот волк?

– Мы просто помогли ему. Мы были нужны ему и пришли на помощь, – ответила Динь. Натиуш до сих пор поражал ее своими вопросами, но теперь она относилась к нему сочувственно, и старалась сильно не злиться.

– Но з-зачем? – продолжал допытываться волк.

– Чтобы он не умер, – вздохнула Динь.

– Разве, н-нам это важно?

– Любая жизнь важна, – уклончиво ответила Динь, решив пока не разговаривать с Натом про Иту, Гаера и им подобных, и о своих прошлых выводах. Ему еще рано было углубляться в такие сложности.

– Но я убиваю коз, чтобы в-вы ели. Их ж-жизнь не важна?

Найденный волк захрипел и тяжело перевернулся.

– Я… я слышал, – сказал он слабым голосом, в котором все равно чувствовалась смешливость, присущая всем Призрачным, – вы тут спорили обо мне… В смерти коз есть смысл, большой черный брат… – он улыбнулся Нату, – смысл в том, что мы живем. Как и в их жизни… Истреби мы всех коз – мы бы и сами быстро погибли. А ты, я слышу, любишь порассуждать?

– М-может быть, – ответил Нат, – х-хочу знать смысл всего.

Волк хохотнул:

– Ого! Вот это достойная цель! Ну? – он обвел их взглядом, – кто убил эту добычу?

– Я, – коротко ответил Нат.

– Чисто сработано, – похвалил его волк, – ты спас мне жизнь и можешь просить помощи в ответ.

Натиуш замер, раздумывая. Еще никто никогда не предлагал ему просить помощи. Он нахмурился, что-то вспоминая, а потом, внезапно, попросил:

– Расскажи мне с-свою историю.

Волк снова хохотнул и повернулся на живот. Голова его все еще мелко дрожала от слабости и Динь вышла, чтобы отгрызть и принести еще мяса.

– Это ты, дружок, верно попал. Я рассказываю истории. Правда, обо мне еще никто не спрашивал, не так уж интересна моя хилая волчья жизнь. Но, если ты настаиваешь, – протянул он, хотя Нат не настаивал, но просто молча сидел.

– Я родился у волков-одиночек, возле этих гор, и вырос со своими братьями и сестрами в одной из пещер. Имя мне дали самое обычное, для этих мест, но волки других стай, конечно, посчитали бы его простоватым… Меня зовут Пятый Камень – это выступ в пещере возле которого матушка произвела меня на свет…

Динь вернулась с мясом и Вент сделал ей знак, чтобы ступала потише:

– Тсс, – прошептал он, – не будем им мешать.

Но Динь и замерла на пороге, с удивлением глядя на Натиуша. Тот забыл даже дышать, хотя ему, конечно, это не вредило. Он жадно слушал волчью неторопливую речь о самых простых вещах, с которыми не мог бы познакомиться, выпотроши хоть сотни волчьих туш. О рождении, об играх, о первой охоте. О том, как волк заблудился и наткнулся на злобного лося в период брачных драк. Он задавал много вопросов, и Пятый Камень терпеливо объяснял, хоть и удивлялся тому, что такой взрослый волк ничего не знает. И он говорил, говорил, а Натиуш слушал и слушал, до тех пор, пока волк не закончил своим прибытием в эти горы. Оказывается, он удирал от снежного барса, и хоть большой кот и потерял его след, сам он попал в метель, был голоден и слаб, и не успел найти себе укрытие.

– Вот ты и помог мне своей добычей. Хорошо придумали наши старейшины, что все путники в горах должны оставлять половину добычи для стаи. Пусть кое-что забирают падальщики, это все равно спасло уже немало жизней. Спасибо тебе, Нат.

Черный кивнул. Некоторое время все молчали, а потом он спросил, заикаясь больше, чем обычно:

– Скаж-жи м-мне… Ч-что т-такое ж-жизнь?

– Вот это ты сложный вопрос задал, конечно… Как по мне – жизнь – это любовь. Без любви, братец, ничего не бывает. Поэтому главная цель в твоей жизни – засунуть в свое сердце столько любви, сколько в него может поместиться. А места там много, я уверен. Я считаю, что те, у кого места для любви в сердце нет, самые несчастные волки, ничего им не дорого в мире.

– А что т-такое любовь?

Даже Динь с Вентом стало любопытно.

– Любовь, это… ну, братец… как тебе сказать? Вот идешь ты по горам, холодно, темно, ты устал и промок под дождем. А потом видишь – лист. Ну, маленький лист, знаешь, как бывает, пробился сквозь камень и растет себе. И такая нежность тебя переполняет, такая радость. И думаешь ты, как же все-таки этот мир хорош, что даже маленький лист в нем может прорасти сквозь голый камень. Или встанешь, бывает, на край обрыва, закинешь голову и воешь, воешь на луну. И не грустно воешь, а от радости. Что есть небо, а в нем луна, а под луной наши горы, и ручьи, и пещеры. И что все так хорошо устроено кем-то, что есть ты, который может стоять на горе и выть на луну, висящую в темном небе. А еще бывает любовь к волчице своей. Когда сердца ваши бьются, ну просто один в один, и вы сидите рядышком и думаете каждый о своем, а оказывается, об одном и том же, и так вам хорошо в эту минуту, оттого, что есть и другой волк, который понимает тебя, как себя. И тогда ты чувствуешь, как мир прекрасен.

– Я думала это называется счастье, – Динь слабо улыбнулась. Пятый Камень посмотрел на нее:

– А счастье без любви разве бывает? Я думаю, это одно и то же. Тот, кто не любит, счастлив быть не может никогда, и нет счастливее того, кто любит весь мир, – он подмигнул Нату, – ну, правду я говорю, черный? Понял ты?

– Нет, – ответил тот, – я н-ничего не понял…

– Это не беда. У тебя жизнь впереди долгая, ты все еще успеешь понять. Это все не сразу приходит. Кто-то и вовсе никогда не поймет.

Нат опустил голову. Динь подошла и положила перед волком мясо. Тот посмотрел на нее с благодарностью:

– Спасибо, это мне не помешает, – он быстро зажевал еду и выглянул из пещеры, – метет и метет, но кажется послабее уже. Пойду…

– Ты не ост-танешься с нами? – спросил Нат.

– Нет, – покачал головой Пятый Камень, – прости черный брат, но у меня своя дорога.

– Спасибо тебе, Пятый Камень, – сказала Динь, а Вент и Нат поклонились.

– Да, не за что. Приятно было поболтать, – волк махнул хвостом и исчез.

– Очень даже есть за что, – прошептала Динь, – доброй дороги тебе, Пятый Камень.