Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

– Знаешь, что?! – не выдержала она в конце концов. – И я, и Хельвинга чувствуем себя прекрасно и умирать не собираемся! А еще я стану лучшим целителем среди всех, тебе ясно?..

И, отвернувшись, Динь продолжила собирать травы.

Но как бы не донимал ее своими придирками Карван, она ни разу не пожаловалась на него ни матери, ни Хельвинге, ни Туаму.

И Карван, чувствуя свою безнаказанность, становился все более жестоким. Скоро его злоба перестала ограничиваться только словами. Как в тот день, возле логова Хельвинги, он стал искать повод, чтобы напасть на Динь. Ему не удалось настроить против нее никого из волчат: те старались держаться подальше и от сына вожака, и от странной Шестой, которую, наверняка, ревностно охраняет Хельвинга. Но и в одиночку он был для юной целительницы самым настоящим кошмаром. Динь стала подниматься еще раньше, чтобы успеть набрать трав до того, как проснутся остальные волки, но работы было слишком много, и она не справлялась. И Карван снова и снова находил ее в тундре.

– А знаешь, я тут услышал историю о твоем отце, – сказал он. Динь напряглась и замерла. – Говорят, он вовсе не был славным охотником. Так, лучший из худших… Может быть… И, знаешь, как он умер?..

Динь повернулась к Карвану.

– Как вор! – самодовольно заключил тот. – Представляешь, этот тупица…

– Карван, – очень тихо сказала Динь.

– Этот тупица, – с нажимом повторил волчонок, – полез к нануку, чтобы украсть у него мясо. А когда нанук заметил его, он побежал. Но он был слишком глуп, чтобы выпустить мясо, и нанук догнал его. И когда он его догнал… он ударил своей огромной лапищей, и твой отец взлетел в воздух. И там нанук порвал его пополам, и вырвал его сердце из груди… Я даже не представляю, каким глупцом нужно быть…

– Карван! – крикнула Динь. Она выронила все травы и теперь тяжело дышала широко открытой пастью. Волчонок явно наслаждался ее гневом. – Ты омерзителен. Ты… ты настоящий Черный Волк!

Самодовольство во взгляде Карвана сменилось испугом, он удивленно посмотрел на Динь, а та наступала на него, медленно и решительно.

– Ты! Не чтишь память волков своей стаи! Ты делаешь больно другим, чтобы порадовать себя! Ты говоришь жестокие вещи, а от слов до дела не так много. Задумайся, Карван! Задумайся, начинали ли Черные Волки сразу с убийств, или, пока их клыки были слишком коротки, они были такими, как ты?! Неужели вожак не рассказывал тебе о Черных Волках? Неужели ты хочешь, чтобы они вернулись? Пришли в твою стаю. Вместе с тобой?!

Динь стояла нос к носу с Карваном, а тот даже не пытался ни воззразить, ни напасть.

– Возможно, для тебя это все лишь игра. Но играть в такие игры для честного северного волка – позор!

И, забыв подобрать рассыпанные по земле травы, Динь круто развернулась и убежала.

– Что случилось? – спросила Хельвинга, когда ее ученица вернулась с пустыми лапами. – Почему ты не выполнила урок?..

– Мне… – Динь хотела сказать, что ей нездоровится, но потом поняла, что такая ложь в логове целительницы раскроется очень быстро. – Мне встретился белый медведь, и я испугалась.

Авару внимательно посмотрел на волчонка, но ничего не сказал.

– Что же, – сказала Хельвинга. – Видимо, нужно предупредить стаю, чтобы они прогнали медведя.

Динь, представив, сколько охотников и воинов переполошатся из-за ее выдумки, поспешно возразила:

– Нет, не нужно… Он сам ушел. Не думаю, что он вернется.

Теперь уже Хельвинга внимательно посмотрела на свою ученицу, и Динь поняла: целительница знает, что она врет. Ее дыхание перехватило от стыда, но о своем разговоре с Карваном она решила никому не рассказывать ни за что.

К счастью, Хельвинга больше не стала задавать вопросов.

– Иди домой, – без малейшего упрека сказала она. – Отдохни. Завтра я пойду в тундру вместе с тобой.

– Динь, ты чем-то расстроена, – сказал Акуто, едва волчонок переступил порог пещеры. Это не было вопросом, это было утверждением.

– Акуто… – попросила Динь. – Расскажи о моем отце. Он правда хотел украсть еду у нанука?..

Стерн взъерошил перья.

– Да. Риона уже не могла охотиться, а в стае совсем не было еды, чтобы принести ей. Веспер, – так звали твоего отца, – в тот день возглавлял охотничий отряд. И он был полон решимости любой ценой добыть пищу для своей волчицы и тебя, еще нерожденной дочери.

Я был с ним на охоте в тот день: я и его Стерн, Лира. Почуяв запах крови, молодые охотники воодушевились – они подумали, что нашли раненного оленя. Но твой отец и старшие волки насторожились. В такой голод не добить свою добычу хищник мог только если пал от ее копыт. Но волчьей кровью не пахло, как и кровью иного зверя. Старики сразу заговорили о нануке – призрачном медведе, который не имеет запаха… Решено было действовать хитростью – дождаться, пока нанук уйдет, и потом оттащить его добычу в стаю. Эти медведи ведь не едят мяса – им нужно только сердце.

Но волей Судьбы, нанук почуял их. Мы должны были сделать выбор: напасть и отогнать либо убить нанука, или же пойти на поиски новой добычи, в бесконечный путь по завьюженной тундре. Твой отец приказал нам, Стернам, отвлечь медведя, чтобы волк могли напасть на него со спины. Мы полетели вперед, и накинулись на него: клевали глаза, нос, трепали уши. Он размахивал огромными лапами, но не мог зацепить никого из нас. Атака могла быть удачной, она должна была стать удачной, но первобытный страх волков перед призрачными нануками победил голод. Многие просто развернулись и ушли, и у их Стернов не было выборы – они полетели за своими Хранимыми.

Те же, кто остался, уже не могли победить нанука. Веспер приказал им разбежаться в разные стороны, чтобы заставить медведя растеряться. Надежда выкрасть еду еще не покидала его… Он не мог вернуться ни с чем.

И в какой-то момент он подошел к медведю слишком близко. Мы все видели, как это произошло…

Удар… укус… Он погиб.

За спиной Динь послышался судорожный вдох и она резко развернулась. Риона стояла, словно оцепенев. Никто не заметил, как она вошла.

– Я хотела рассказать ей, – сказала волчица, словно чужим голосом. – Но думала, что слишком рано. Динь, идем спать.

Динь свернулась клубочком в своем любимом углу. Она слышала, как ворочалась Риона, и очень не скоро раздалось тихое сопение, говорящее о том, что волчица уснула. Акуто бесшумно подлетел к Динь.

– Акуто, – прошептал волчонок. – Мой отец ведь не был трусом?..

– Нет, конечно, нет, – сказал Стерн. – Возможно, он поступил тогда безрассудно… но трусостью это не было.

– А… а куда деваются Стерны… Чьи волки погибли?.. – спросила она, после долго молчания. Акуто тяжело вздохнул.

– Они забирают броню и улетают обратно на небо. Там они расплавляют ее на звездном огне, и броня превращается в новую звезду, которая дает сияние для новых доспехов. Вот так, Динь. А теперь – спи.

====== Глава IV ======

Незаметно пролетело лето, промчалась осень, долгой, черной ночью царственно прошествовала зима, и весна согрела заснеженную тундру своим дыханием. А затем все повторилось.

Динь прилежно училась целительству. Она чувствовала, как тревожатся за нее Хельвинга и Риона, и знала почему. Но, вопреки страшному проклятию, грозившему смертью каждому шестому волчонку, она пережила две зимы и сделала то, что еще ни разу не удавалось ее братьям и сестрам по несчастью – встретила год, в который должно было наступить ее совершеннолетие.

Первый день весны, возвещающий на Севере о начале новой жизни и нового года, Динь и Хельвинга встретили на Лапе Стерна: таком же угрюмом и пустынном утесе, как раньше. Хельвинга смотрела на свою ученицу с нежностью, и в единственном ее глазе блестели слезы гордости.

Динь повзрослела. Она казалась угловатой и неловкой в своей подростковости, на ее теле во все стороны торчал невыляневший клочкастый зимний мех. И все-таки, в ее движениях, в ее походке, в ее взгляде угадывались черты истинной дочери Севера. Сильные быстрые лапы, натренированные в долгих путешествиях по тундре, чуткие уши, зоркие глаза.

– Поздравляю тебя, – сказала Хельвинга. Голос ее непривычно дрожал. – С твоей третьей весной.

Динь улыбнулась и кивнула:

– Я знаю, что я – Шестая, и мне не положено было увидеть эту весну, – просто сказала она. Хельвинга хотела было возразить, но вдруг заметила, что Динь – уже не волчонок, требующий утешений, а взрослая волчица, имеющая право знать.

– Да, – ответила она. – И поэтому я горжусь тобой, твоей матерью и ее Стерном. Великие милостивы к тебе. Пусть так будет и дальше. А теперь у нас много работы.

Работа была легкой и привычной. Как только сошел снег, Динь стала отправляться в свои долгие путешествия в тундру и там, по многу часов, она без устали собирала травы. Хельвинга оставалась в логове, где принимала больных волков, да и Динь уже не нуждалась в помощи своей наставницы – каждое растение было знакомо ей. Не нужна была волчице и защита – она уже давно не видела Карвана, с того самого памятного разговора два года назад. Давно не видела Динь и Туама. Впрочем, она и простых волчат встречала крайне редко – обучение непростому целительскому ремеслу отнимало все ее свободное время. Динь никогда не жаловалась, очень быстро научившись радоваться своему собственному обществу. Но все-таки, иногда она мечтала о верном друге. И сердце волчицы счастливо замирало при мысли о том, что именно в этом году, посреди суровой зимней ночи в день ее рождения к ней прилетит ее Стерн, с которым они будут неразлучны до самой смерти.

В один из дней она возвращалась к Хельвинге с травами, и вдруг услышала свое имя:

– Динь!

Голос показался смутно знакомым. Волчица обернулась. Спешной рысью ее нагонял Туам.

– А ты подросла! – весело сказал он, нагнав юную целительницу.

– А ты – совсем нет, – в тон ему ответила Динь.

И в самом деле, ей казалось, что Туам ничуть не вырос с того момента, как они виделись в последний раз. Но изменился он сильно. Динь даже не сказала бы сразу, в чем именно заключались перемены, но если бы кто-то спросил ее: «Кто такой, этот волк?», она бы сразу ответила: «Он – сын вожака!»

Туам рассмеялся:

– Я свою норму по росту выполнил еще тогда, в нашу первую встречу. Я часто слышал о тебе от отца. Ты Шестая и…

– И смогла прожить так долго. Встретить целых три весны. Ты это хотел сказать?..

– Да, – серьезно подтвердил Туам. – Тебя называют чудом природы. Некоторые видят в тебе волю Великих, а некоторые считают, что ты принесешь несчастье.

– Ну, надо же! – Динь нахмурилась. – Почему-то я ничего об этом не слышала. А ты как считаешь?..

– Я считаю тебя обычным волком. Извини, если обидел, но мне кажется, что быть надеждой или проклятием стаи так же тяжело, как сыном вожака.

– Значит, в нас есть что-то общее, – вздохнула волчица. – Как там Карван? Я его давно не видела.

Туам задумался:

– Вообще, он уже давно… не похож сам на себя. Перестал задирать слабых, почти не огрызается. Правда, хитрость и скрытность у него в крови, и потому он теперь обучается охоте. А я, скорее всего, пойду по тропе воина… До распределения еще далеко, но я уже занимаюсь с лучшими бойцами нашей стаи… Кстати, об обучении. Ни за что не угадаешь, куда я иду!

– И куда же? – спросила Динь.

– К вам, с Хельвингой. Буду учиться целительству. Мой отец считает, что вожак должен уметь все.

– Твой отец очень мудрый, – сказала Динь. – А как Карван? Он тоже будет учиться?..

– Нет, – Туам улыбнулся. – Он сказал, что не хочет быть вожаком. Что это слишком большая ответственность для него.

Динь внимательно посмотрела на Туама.

– А для тебя?

– И для меня тоже, – вздохнул он. – Но Карван – младше. Он может выбирать. А у меня выбора нет. Надеюсь, я стану хорошим вожаком. Не таким хорошим, как отец, конечно… Ладно. В любом случае, до этого еще куча времени. Идем к Хельвинге!

– Нет! Нет! Нет и нет! – целительница категорично замотала головой. – При всем уважении к твоему отцу, Туам, на тебя у меня времени нет. Мне еще после зимы всю стаю на лапы ставить.

– Но, Хельвинга! – в один голос воскликнули Туам и Динь.

– Нет, – сварливо повторила старая целительница. – Может быть, Динь захочет заниматься с тобой. Для тебя она знает достаточно, да и повторение будет полезно ей перед осенним экзаменом.

– Осенним экзаменом? – глаза Динь расширились от испуга. – Н-но… Как?.. Он ведь должен состояться после того, как мне исполнится три года!

– Так и есть, – подтвердила Хельвинга. – Но дело в том, что целители не хотят собирать совет зимой. Холодно и темно, знаешь ли. Да и погода не располагает… В общем, они сказали, что ты должна быть готова уже в конце этого лета. Не бойся, ты справишься. А теперь ступайте оба по домам и завтра начнете свои занятия. У меня полно дел.

– Ладно, – тихо выдохнула Динь. – Пойдем, Туам… Даже не знаю, чему я смогу тебя научить…

Однако к удивлению Динь, она смогла научить его многому. Названия трав, цветов и деревьев словно сами выскакивали у нее из пасти. Поначалу, правда, она немного смущалась волка, но тот слушал ее так внимательно и так старательно пытался запомнить все, что она говорит, что Динь со временем почувствовала себя намного увереннее. Вдвоем Хельвинга разрешала заходить им куда дальше, чем одной Динь, и порой они не возвращались домой по многу часов, открывая такие места, в которых Динь никогда не была. Туам же знал о тундре намного больше.

– Стой! – сказал он как-то раз Динь, которая занесла лапу для следующего шага. – Дальше нельзя без разрешения.

– Это почему? – удивленно спросила волчица.

– Потому что там начинаются земли другой стаи.

Динь посмотрела на Туама с недоверием. Нет, она слышала о том, что есть другие стаи, даже встречалась с одинокими путниками, принадлежащими им, и все-таки она впервые столкнулась с тем, что необъятные владения ее родной стаи закончились.

– Мы – самая северная стая, и, как гласит история – самая первая, – сказал Туам. – Все другие стаи – наши давние братья. Поэтому мы не враждуем. Но свои земли каждый охраняет ревностно, ведь это – добыча. Сейчас мы с тобой могли бы стать нарушителями границы и по головке нас бы за это не погладили. Вон, – он кивнул головой куда-то вдаль, – смотри.

Динь пригляделась и заметила стройный силуэт волка в туманной дымке. Силуэт шевельнулся, и Динь почувствовала на себе чужой напряженный взгляд.

– Это – страж границ. Сейчас он не подойдет к нам, потому что мы – на пустых землях.

– Пустых?

– Да. Чтобы волкам было сложно нарушать границы, вожаки собрались и придумали пустые земли – на этих землях никто не живет и не охотится, они ничьи. И они разделяют территории двух стай. Кстати, если добыча забежит на пустые земли, то ее нельзя будет убить, иначе другие стаи подумают, что мы пытаемся присвоить себе эту территорию и будет война.

– И эти правила соблюдают? Даже зимой?..

Туам замялся:

– Нет… Зимой это правило отменяется – слишком сложно поймать добычу. Но стая, которая убила дичь на пустых землях, должна отдать половину той стае, которая соседствует с ней по этим землям. Таков закон.

– А я вижу там редкий цветок, – вздохнула Динь. – На нашей территории он не растет. Вот бы показать его Хельвинге.

– Когда ты станешь целительницей, то сможешь собирать травы везде, где захочешь, – сказал Туам. – Отец рассказывал мне, что для целителей не существует границ. И еще, целителей нельзя обижать и убивать.

– Это я знаю, – кивнула Динь. – Хельвинга говорила мне. В конце этого лета я стану настоящей целительницей… если выдержу экзамен…

– А ко мне скоро прилетит Стерн и принесет доспехи. Мне ведь уже будет три года. А зимой я пойду к Сиянию, и там посмотрю в глаза злым духам.

– Туам… – Динь немного помолчала. – А как ты думаешь… Ко мне прилетит Стерн с доспехами? Или нет? Я ведь не воин и не охотник… Вдруг Великие решат, что доспехи мне не нужны?..

– Я думаю, что прилетит, – уверенно сказал Туам. – Хельвинга тоже целитель, но у нее есть и Стерн, и доспехи. Так что ты не должна волноваться. Мне бы хотелось узнать, каким будет мой Стерн. Наверняка, он будет очень храбрым и мудрым, и мы будем защищать друг друга всю жизнь.

Динь закрыла глаза, пытаясь представить своего Стерна. Наверное, он будет не такой ворчливый, как Авару, и такой же спокойный, как Акуто… А может быть, это вообще будет она, и тогда они с Динь станут подругами…

– Мне кажется, нам пора возвращаться, – вырвал ее из мыслей голос Туама. – Хотя, мы можем кого-нибудь поймать и идти дальше.

Динь вздрогнула.

– П-поймать?.. Что ты имеешь в виду?

– Ну, – Туам удивленно посмотрел на волчицу. – Найти добычу, убить ее, поделить и съесть.

Перед глазами Динь пролетела картина из детства: трепыхающееся тело обезглавленного зайца. Она судорожно вздохнула.

– Туам… Я… Я не охочусь.

– Почему? – спросил волк. Динь опустила голову.

– Я… Мне жалко добычу.

– Жалко добычу? – повторил Туам, и в голосе его послышалось такое неподдельное изумление, что Динь захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы избежать дальнейших объяснений. – И что, ты хочешь сказать, что ты ни разу никого не поймала?..

– Нет, – едва слышно прошелестела Динь, опуская голову еще ниже.

– Это бред, – убежденно сказал Туам, и, поднявшись на лапы, принялся ходить кругами вокруг поникнувшей волчицы. – Не знаю, что там творится в голове у вас, целителей, но охота – это не убийство слабых и невинных, как ты можешь думать. Это лишь способ жить, который дали нам Великие. У тех, на кого мы охотимся – свои способы жить. Быстрые лапы, верные крылья. Умение запутать свой след. Сколько раз я оставался голодным, только потому что ловкий заяц удирал от меня, оставляя хитрейшие следы. Потому что куропатка взлетала перед самым моим носом, стоило ветру лишь пошевелить траву над моей головой. Динь. Ты должна научиться охотиться. Это нечестно перед Великими и прежде всего – перед собой: есть еду, которую не ты поймала.

– Я не думала об этом так, Туам, – выдохнула Динь.

– Тогда подумай, – строго сказал он, и волчице внезапно показалось, что перед ней настоящий вожак. – Мы отнесем травы, а после проведем в тундре столько времени, сколько нам потребуется, чтобы ты поймала свою первую добычу.

Это было непросто. И потому, что Риона, отчаявшись сделать из дочери охотницу, совсем ничему не учила ее. Динь не наблюдала за охотой своей матери, не возилась в играх с волчатами, которые частенько изображали ловлю оленя, и так и не убила своего первого зайца. Но еще хуже было то, что Динь никогда не чувствовала себя несчастнее, чем на этих уроках.

– Ты опять спугнула его, – прошептал Туам. Они выслеживали этого зайца уже несколько часов и вот он, заметив неосторожное шевеление волчицы, пустился наутек. Динь поднялась и виновато облизнулась. Скрываться уже не было смысла.

– Я не нарочно, – сказала она.

– Я не думаю, что ты – нарочно, – терпеливо ответил Туам. – Но теперь ты хотя бы начинаешь понимать, как это тяжело.

Это и в самом деле было тяжело. Если раньше Динь смотрела на охотников своей стаи со страхом, то теперь она почувствовала уважение к ним. Подолгу они с Туамом выслеживали добычу, потом крались к ней, потом гнались, и все еще никого не поймали. Живот Динь уже подводило от голода, но они с Туамом договорились, что не будут есть добычу стаи. Что Динь сама должна найти себе пропитание.

– Здесь недалеко – еще один заяц, – сказал Туам, поводя носом. – Я его чую. Найди его.

И Динь осторожно пошла на запах, ступая как можно мягче, как учил ее Туам. Запах зайца становился все сильнее, и Динь невольно широко раздувала ноздри, незаметно подчиняясь закону, который был древнее ее.

– Динь! – предупреждающе шепнул Туам и едва заметно кивнул мордой в сторону. Волчица повернула голову. Ничего не подозревающий заяц безмятежно дергал какую-то травинку.

– Давай!

И Динь покралась на полусогнутых лапах к добыче, но в последний момент не выдержала и вскочила. В мгновение ока заяц, заметив опасность, помчался вперед.

– Что ты делаешь, Динь? – крикнул раздосадованный Туам. Динь, не оборачиваясь, ответила на бегу:

– Я делаю это честно!

Она мчалась за зайцем из-за всех сил, и все-таки – отставала. Косой петлял, закладывая невероятные виражи и путая след. Казалось, прыжки вообще не стоят ему никаких усилий. Динь бег давался тяжелее, но лапы ее были сильны и выносливы. Глазами она наметила себе черту, за которой заяц будет свободен от ее преследования и припустила вперед изо всех сил…

Она схватила его на самой границе, за лапу и до боли испугалась треска костей, но тут же подмяла зайца под себя и одним движением перегрызла ему шею. Сзади подбежал запыхавшийся Туам.

– И… – спросил он. – Что это было?

– Мне плевать, – задыхаясь, проговорила Динь. – У меня будут свои правила охоты. У каждого будет шанс. Вот так!

Запах свежей крови ударил ей в голову, и она вспомнила, что не ела ничего около двух суток. Она старалась винить себя, но свежее мясо пойманное собственными усилиями было вкуснее, чем-то, что приносили охотники стаи. Половину зайца Динь предложила Туаму, но тот отказался.

– Что же, – заключил он, облизывая лапы. – Хотя бы так. Правда, зимой ты так долго не протянешь.

Динь упрямо вскинула голову, и Туам шутливо отступился.

– Ладно, ладно… – хмыкнул он, покачивая хвостом. – Делай, как знаешь.

Динь стало намного проще. Раньше она и не понимала, как сильно чувствовала себя виноватой перед стаей за то, что ест ее добычу, почти ничего не отдавая взамен. Она утешала себя тем, что скоро станет целительницей, и тогда часть мяса будет принадлежать ей по праву, но тот выход, который волчица нашла для себя, показался ей намного более подходящим. Она всегда показывалась на глаза добыче, перед тем, как напасть и если та успевала удрать за намеченную волчицей черту, то Динь оставалась голодной и снова отправлялась на поиски. На все эти ухищрения Туам укоризненно качал головой, хотя он не мог не признать, что жесткие рамки, в которые волчица ставила себя, заставляли ее учиться охотиться лучше.

– Я бы провел соревнование между тобой и Карваном, – сказал он как-то. – Разумеется, по твоим правилам. Интересно, кто бы победил?

Динь серьезно посмотрела на Туама:

– Считаешь, убийство может быть развлечением? – спросила она.

– Нет, конечно, нет, – в свойственной ему манере ответил Туам. – Я бы выпустил вас охотиться только на голодный желудок.

Динь фыркнула, но ничего не сказала.

– Близится день Летнего Звездопада, – сказал Туам, сворачивая с щекотливой темы. – Совсем скоро у меня будет броня и Стерн.

Динь только вздохнула. Волчата в стае рождались примерно в одно и то же время – в середине лета. И свое совершеннолетие праздновали почти одновременно. В тот день, когда последнему волчонку в стае исполнялось три года, прилетали Стерны. Динь уже доводилось наблюдать за этим со стороны. Словно и в самом деле, несколько серебристых звезд падали с неба с чистым металлическим звоном.

– Ко мне Стерн прилетит только зимой, – вздохнула Динь. – А может быть, и следующим летом, если Великие решат поступить так же, как Совет Целителей.

– Но, ведь Совет Целителей решил наоборот принять у тебя экзамен заранее, – улыбнулся Туам. Динь покачала головой.

– Не думаю, что Великие разрешат моему Стерну прилететь раньше моего совершеннолетия…

– Не грусти, – Туам ободряюще ткнул волчицу носом в плечо. – Сможешь общаться с моим. Я тебя первую с ним познакомлю.

– Обещаешь?

– Да, – твердо сказал Туам. И в этот момент послышался мягкий шелест крыльев. Авару без всякого стеснения приземлился на спину Динь и вцепился когтями в ее шерсть.

– Хельвинга попросила вас поторопиться. Травы вянут.

Перед самым Звездопадом Хельвинга наскоро приняла у Туама экзамен. Динь переживала, что из-за их занятий охотой Туам успел выучить недостаточно, да и вообще, в последнее время они больше разговаривали о чем угодно, но не о целительстве. Однако даже придирчивого Авару, который во время экзамена смотрел на Туама с насмешкой, вполне устроили всего его ответы.

– Недурственно, – заключила Хельвинга, прищурив глаз. – Очень недурственно. Для вожака знаний даже многовато, но лишними они не будут.

Туам повернулся к Динь.

– Сегодня, – ликуя, сказал он, – ко мне прилетит Стерн. Ты же хочешь это увидеть?

Динь посмотрела на Хельвингу. В последние несколько дней целительница засыпала свою ученицу заданиями и повторениями. Они раскладывали травы, и Хельвинга рассказывала как сушить и хранить каждую из них, а после, когда Динь уже совсем валилась с лап, обрушивала на нее множество вопросов. Порой, волчица так уставала, что засыпала, даже не закончив ответа.

– Иди, – коротко разрешила целительница, поймав взгляд Динь. – Тебе нужно немного отдохнуть, тем более что оставшаяся часть лета будет для тебя совсем непростой.

Динь и Туам вышли из пещеры и полной грудью вдохнули свежий летний воздух. Неподалеку текла обычная для стаи жизнь, волки суетились, волчата играли, старики грелись на солнышке.

– Разве мне можно будет присутствовать на Звездопаде? Там же могут быть только самые близкие волки.

– Ну, и? – Туам посмотрел на Динь с улыбкой. – А ты – мой самый близкий друг.

– Правда?

– Всегда-то ты сомневаешься, – с легким укором ответил Туам и Динь почувствовала себя совершенно счастливой.

– А твой отец, – вспомнила она. – Он ведь тоже должен быть рядом с тобой? И Карван?

– У отца важные дела, он пошел на Совет Вожаков. Что-то будут обсуждать там. Ничего не поделаешь, – вздохнул Туам. – Раз уже Совет совпал со Звездопадом. А Карван. Думаю, ему интересно будет увидеть тебя. Он, кстати, спрашивал о тебе.

Динь подняла на Туама удивленный взгляд.

– Да-да, – подтвердил он. – Говорил, что вел себя как бешеный песец, и все рвался за что-то поблагодарить. Не знаешь, за что именно?..

– Даже не представляю, – Динь пожала плечами.

Волки постепенно расходились по своим норам. Волчицы ласковыми шлепками загоняли ошалевших от солнца волчат по домам.

– Пора, – шепнул Туам Динь. – Идем, скорее.

И он побежал. Динь последовала за ним, чувствуя, что Туам не вполне принадлежит себе. Словно он на охоте и мчится за запахом добычи, позабыв обо всем, кроме азарта. Но только его нос не был прижат к земле, как это бывает, когда волк ищет след. Напротив, он все время поглядывал в небо, словно сверяясь с дорогой. Динь тоже смотрела туда, но не видела ничего необычного.

Где-то на полпути они столкнулись с Карваном.

– Здравствуй, брат, – серьезно поздоровался тот с Туамом. – Здравствуй, Динь!

Динь неловко кивнула. Она еще не понимала, чего ждать от этого Карвана. Тот тоже сильно изменился, так же, как и его брат, но если Туам раздался в плечах и казался настоящим воином, с сильными лапами, острыми клыками и широкой крепкой грудью, то Карван рядом с ним был легок, гибок и изящен, словно полярный лис. Глаза его сверкали.

– Я был неправ, – коротко сказал он Динь. – Никак не мог найти время, чтобы сообщить тебе об этом. А теперь простите, я тоже чувствую Звездный След.

И он свернул в сторону, загадочно сверкнув глазами напоследок.

– Звездный след? Что это? – спросила Динь, но Туам словно не слышал ее. Он бежал, ровной рысью, все так же глядя на небо и, казалось, даже принюхиваясь. Динь тоже повела носом, но не почувствовала ничего необычного.

– Там! – наконец, коротко сказал волк и бросился бежать из-за всех сил. Динь едва поспевала за ним.

Это была безумная гонка. Казалось, что лапы сами несли Туама, и иногда Динь даже сомневалась в том, что он касается ими земли. Ведомый каким-то ему одному ясным запахом, он мчался и мчался вперед, словно неудержимая стрела.

И остановился так резко, что Динь чуть не налетела на него.

– Смотри, – прошептал он, указывая мордой на небо. Динь пригляделась.

Медленно что-то (а, точнее, кто-то) опускался к земле. Порой он сверкал, словно сталь, а порой слепил своей белизной, словно одинокая огромная снежинка.

– Прости, Динь, – сказал Туам. – Дальше я один. Я вернусь.

И он пошел, медленно, не отрывая взгляда от падающей снежинки. Или звезды. Динь покорно осталась ждать его.

Динь казалось, что Стерн вот-вот должен был коснуться земли и уже давно увидеть Туама, и познакомиться с ним, но время шло и шло, а Туам не возвращался. Динь легла на землю и опустив голову на лапы, задремала.

Ей снился мягкий и волнующий сон. Словно бы она оказалась на берегу огромного темного моря, которого никогда не видела, но о котором много слышала. Динь стояла на утесе, очень похожем на Лапу Стерна, но все равно незнакомом и чужом. А еще на утесе росло огромное Древо.

Небо было совсем серым, как будто на землю опускались зимние сумерки. Волчица зябко поежилась. Ей захотелось подойти к самом краю обрыва, и она уже сделала пару шагов, как вдруг что-то привлекло ее внимание.

– Динь, – услышала она голос с Древа и робко подошла к нему. На одной из могучих ветвей сидела Золотая Птица. Волчица узнала бы ее сразу, даже если не разу бы не слышала о ней. Это была Мать всех Стернов.

Динь низко наклонила голову в знак почтения.

– Динь, – печально сказала птица. – У меня нет для тебя сына.

Динь почувствовала, как рвется от отчаяния ее сердце. Она подняла на птицу полный слез взгляд.

– Но… почему? – только и смогла спросить она. Однако Птица оставила ее вопрос без ответа и лишь повторяла:

– Динь! Динь!

А потом раздался шелест перьев, и к волчице полетели десятки, сотни, тысячи белоснежных Стернов. Их крылья хлопали у самых ее ушей, и она зажмурилась, оглушенная этими звуками.

– Динь!

Волчица открыла глаза. Перед ней стоял Туам. Нет, это был не Туам. Голос был его, но перед Динь стоял совсем незнакомый взрослый волк в сверкающих серебряных доспехах. Динь вскочила на лапы и отшатнулась. На плече у незнакомого волка сидела незнакомая птица.

– Что такое? – спросил волк голосом Туама. – Динь! Это я!

И он шагнул к ней.

– Это правда ты? – тихо спросила волчица.

– Конечно! Ну, что за глупости! Фидем, – неловко обратился он к своему Стерну. – Помоги мне, пожалуйста!

Птица коротко кивнула и, легко подцепив когтями застежку, сняла с волка шлем. Туам стоял перед Динь смущенный и очень растрепанный.

– Извини, если напугал, – сказал он. – Познакомься, это мой Стерн. Ее зовут Фидем.

– Здравствуй, Динь! – мелодично отозвалась Фидем, и голос ее так напомнил волчице голос Золотой Птицы, что та громко расплакалась. Слезы текли по ее щекам, и она никак не могла унять их.

– Что? Что случилось? – встревоженно спросил Туам. Динь отвернулась. Ей было безумно стыдно, стыдно… но она ничего не могла поделать.

– Мне снился сон… – сквозь всхлипывания, произнесла она так тихо, что Туаму пришлось встать вплотную к волчице, чтобы слышать. – Мне снилась Мать Стернов, и она сказала…

Туам замер, а Фидем, осторожно перебравшись на плечо к Динь, мягко спросила