Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Вент слетал до ручья и, набрав в клюв воды, смочил волчице нос и губы. Среди сухих осенних трав он не смог найти ту, что придала бы Динь сил, но поймал пару полевых мышей, и волчица, подкрепив силы, даже смогла поднять голову. Стерн же расправил крылья:

– Что… что ты задумал? – спросила Динь, – не уходи! Не надо!

– Он близко, – ответил Вент, и взмыл высоко в воздух.

Натиуш чувствовал запах волчицы. Она была совсем близко. Очень скоро, в вечерних сумерках он заметил ее смутный силуэт, белеющий на поле. Медленно, убийца пошел к своей жертве, не чувствуя внутри ничего, кроме вечной пустоты.

Вент, наблюдавший за этим, молча сложил крылья и камнем рухнул вниз. Бесшумно, без боевого клича Стернов, он упал сверху на своего врага, впившись когтями в его морду и ударив клювом по глазам.

Натиуш мотнул головой, и удар клюва пришелся ему в щеку. Такой удар любому волку вспорол бы плоть до самой кости, но шкура Натаниэля была прочнее змеиной чешуи, и клюв Стерна не оставил на ней и царапины.

Он шагнул к волчице, не обращая внимания на птицу, но та осыпала его таким градом ударов клюва и когтей, что Натиушу пришлось остановиться. Вент впился ему когтями в брыли и рвал шерсть с головы, полосовал уши. Волк замотал головой, стараясь сбросить с себя птицу, но Стерн держался крепко.

Зарычав, Нат резко отскочил назад, и надоедливую птицу занесло встречным потоком воздуха. Волк поймал его за лапу, швырнул под себя и сделал то, что обычно делал с остервеневшими от предчувствия скорой смерти волками – он подался вперед и вниз, подмяв под себя Стерна.

– ВЕНТ! – завопила Динь, чувствуя невероятную боль, словно ее сердце сжали чьи-то клыки и теперь рвали на части. Легкие ее горели, а взгляд застила алая пелена, – ВЕНТ!!! НЕТ!!!

Нат отшвырнул от себя птичье тело и неторопливо зашагал к Динь. Он был неотвратимой гибелью, как и для десятков волков до этого, и Динь швырнула себя из последних сил ему навстречу. Она совсем не умела драться, но это было не важно, ей хотелось просто скорее умереть, чтобы не чувствовать, никогда не чувствовать больше этой ужасной боли, которой боится каждый полярный волк. Боли, которая говорит о том, что твой Стерн умер.

Она вцепилась в ненавистную морду, как ее любимый Стерн до этого, но зубы беспомощно скользили по шкуре, хоть она и сжимала их изо всех сил, но сил этих было немного. Нат ударил ее носом под подбородок, заставив распластаться по земле, и придавил грудь лапой. От этого холодного прикосновения к израненному сердцу Динь завизжала отчаянно и дико.

– Т-ты, – прохрипел Нат, наклоняясь к ней, – ум-мрешь!

Динь в ответ зарычала так яростно, как никогда до этого и, извернувшись, впилась зубами волку в грязную, перемазанную землей лапу. Она рвала и кусала, но не причиняла никакого вреда и в конце концов сдалась, откинулась назад и посмотрела в глаза волку. В них не было ничего: ни боли, ни злобы, ни удовлетворения.

– Т-тебе ст-трашно ум-мирать?

Наверное, ни одно живое существо не может пережить той боли, которую чувствовала Динь, и она притупилась, сердце словно оледенело, но волчица ни на секунду не могла забыть, что ее Вента больше нет.

– А тебе – жить?! – выкрикнула она в безразличные глаза, – тебе не страшно жить, убийца?!

– Я об эт-том не д-думал, – лапа волка чуть ослабла, и Динь воспользовалась этим, чтобы вывернуться из-под нее. Она больше не кидалась на Ната, это было бесполезно. Она поползла к Венту, чтобы умереть рядом с ним, а Натиуш неторопливо шел рядом, – я х-хочу задать тебе вопрос…

– Иди к Змею! – выругалась Динь впервые в своей жизни упомянув Дементозарда.

– Мнн н-нужен ответ, – настойчиво повторил Натиуш, – Ты, стоящая н-на пороге см-мерти. Ответь м-мне, что такое жизнь?

Динь не слушала его. Она ползла к Венту из последних сил, и в глазах у нее двоилось и дрожало, или… Или Вент и правда пошевельнулся?

Она втиснулась в него носом, прижалась им к груди птицы. Сердце билось. Билось! Ее охватила такая волна восторга и облегчения, что она рассмеялась, легко и нежно, и совсем забыла о том, кто хотел ее убить.

Однако, Нат не хотел ждать:

– Мне н-нужен ответ. И быстрый. Иначе я буду убивать т-тебя медленно, – он смотрел на Динь взглядом полным безразличия и продолжал, – я вып-потрошил немало волчьих т-тел. Я ловил послед-днее дыхание своих жертв с-себе в рот. Я смотрел им в глаза, п-пока те не ум-мирали вместе с телом. И к-каждому. К-каждому задавал этот вопрос. И все они лгали или не могли от-тветить. М-может, ты сможешь? А если нет, я б-буду искать ответ в т-твоем.

Динь медленно подняла на волка полный ненависти взгляд.

– Что такое жизнь? – процедила она сквозь крепко стиснутые зубы, – Жизнь – это дар, который такие убийцы, как вы, не вправе отнимать. Это то, чему вы никогда не узнаете цены, потому что жестоки, злобны, жалки и отвратительны!

– Столько неп-понятных слов, – Нат покачал головой, – ты не дала мне от-твета. Прощай.

Он склонился над волчицей, собираясь перегрызть ей глотку, но был остановлен ее голосом.

– Никто тебе его не даст, – сказала Динь, – только ты можешь его найти. Но ты ищешь не там. В смерти жизни нет, разве ты этого еще не понял?

И она закрыла глаза, стараясь думать не о том, что сейчас умрет, но о том, что Вент жив. Однако Нат медлил с укусом.

– Я-я начинал догадываться, – пробормотал он и отошел от Динь, – я не стану т-тебя убивать. Если т-ты поможешь мне.

Динь открыла глаза и села. Нат смотрел на нее в упор, и было в нем что-то странное, но волчица никак не могла понять что.

– Помогать Черному Волку? – она хмыкнула, – лучше убей. Черные Волки презирают жизнь, они считают ее не даром, а слабостью, как и все, что делает волка живым. Говорить с Черным Волком о жизни все равно, что говорить с камнем.

– Если я уйду от Черных Волков, – тут же ответил Нат, – ты мне поможешь?

Динь пристально посмотрела на него.

– Да, – наконец ответила она. Нат кивнул и, повернувшись, пошел прочь. И когда он скрылся за пригорком, Динь метнулась к Венту.

– Ты жив… правда? Ты жив… Я знаю… – она пошевелила птицу носом. Вент медленно кивнул.

– Клянусь Великими, он знатно меня приложил, – пробормотал Стерн, но Динь и сама все видела. Правое крыло Вента повисло плетью, правая лапа была изранена, и из нее сочилась серебристая кровь, похожая на свет звезд.

– Я помогу тебе, – решительно сказала Динь. Она знала, что делать. Усталость, голод, страх – все это отступило прочь, остались только запахи трав, пусть и другие, но все же знакомые, похожие на те, что она знала на Севере.

Она принесла горечавки и листья подорожника и, тщательно все это пережевав, приложила кашицу к израненной лапе. После она взялась за крыло:

– Будет больно, – предупредила она Стерна и резко дернула крыло зубами. Вент сдавленно зашипел. Крыло подтянулось, но все равно висело неестественно, не так, как было задумано природой, и шевелил им Вент с трудом. И тут до Динь дошла страшная правда:

– Вент, – в отчаянии воскрикнула она, – я не смогу наложить тебе повязку!

То есть, она, конечно попыталась. Сломала зубами прочную ветку, отгрызла несколько гибких травяных стеблей. И Вент старался ей помочь клювом, но когда, запыхавшись и сдавшись, со слезами на глазах, волчица отошла, она увидела, что повязка совсем не тугая, какой ей следовало быть, и не держит крыло, а ранит его еще больше. Вент нервно дергал головой, стараясь не показывать боли, но Динь чувствовала ее сама, как свою… Без ловких птичьих лап она оказалась бессильна! На Севере кто-нибудь из других Стернов обязательно помог бы ей, но здесь не было никого, кроме нее и Вента…

Стерн угрюмо подергал палку клювом, а потом стряхнул ее с себя. Узлы развязались легко. Плечи Динь вздрагивали, она плакала.

– Ничего, – утешил ее Вент, – срастется как-нибудь. Может, мать Стерном поможет мне.

Динь кивнула, хотя в душе понимала – произошло непоправимое. Без тугой повязки крыло Вента не восстановится как нужно. Возможно, он больше никогда не сможет летать.

Она легла на землю и отвернулась. Частью – чтобы скрыть от Стерна слезы, которые ручьем текли по ее морде. Частью, чтобы не видеть, как он, неуклюже помогая себе здоровым крылом, карабкается ей на спину. Но они не могли скрыть друг от друга боли, ни физической, ни душевной.

Натиуш вернется, он так сказал. Динь бы хотелось больше никогда его не видеть. Она никого не ненавидела раньше так сильно, как этого волка, искалечившего самое дорогое, что у нее было.

====== Глава V ======

Серые клубы низко стелились над высокой сухой травой. Бескрайние степи были обиталищем для Туманных волков, и те чувствовали себя в них так же уютно, как Кровавые волки в своей густой чаще, где из-за ветвей не видно неба. Сейчас же отшельникам было не по себе. Такес жался к Гиро, а тот старался стоять твердо, чтобы отец не видел его страха, но на самом деле на душе у него было тревожно. То же самое испытывали и другие волки, толпясь вокруг Аграэля, который казался им последним оплотом надежности в эти темные времена и в этих обманчивых испарениях.

– Проклятый туман, – проворчал кто-то, – туман впереди и туман позади… Как они могут здесь жить?

– Туман позади совсем не то же самое, что этот, – пробормотал Гиро, – я это чувствую.

– Мы все это чувствуем, – подтвердил Такес.

Им было тяжело и страшно последние несколько дней, по большей части от того, что мысли их становились вялыми, расплывчатыми, а прошлое словно стиралось из памяти. Порой кто-то из них спрашивал «кто они такие?», а другой отвечал, что они – отшельники из Кровавой стаи, и с ним соглашалось с десяток голосов, но в другой раз ответивший мог задать тот же самый вопрос. Туман позади вместе с землями словно захватывал и саму память об этих землях, и волки смутно припоминали о том, что оставили за спинами густой лес, но почти уже не помнили почему и чем они в этом лесу занимались. Детство, юность – все стиралось из памяти, и им казалось, что они всегда брели по бескрайним полям, и позади ничего нет: ни Винтера, ни побега. Только впереди цель ясна, и важно только будущее, а прошлого словно бы не существует.

– Нам следует быть осторожными, – заявил Аграэль, проведя перекличку, чтобы быть уверенным, что они никого не потеряли, – здесь полно их стражей, и они умеют быть незаметными.

– Как? – спросил Гиро, – мы уже на территории Туманной стаи? Но я совсем не чую запахов!

– Они презирают метки на границах, – пояснил Аграэль, – и умеют сливаться запахами с травами, которые растут на их землях. К чужакам они насмешливы, но не жестоки, и считают заблудших путников за простофиль, что не могут понять, где можно ставить лапу, а где уже нет…

– Абсолютно верно говоришь, – раздался звонкий голос из тумана. Кровавые волки теснее прижались к своему предводителю и испуганно оглядывались вокруг, но никого не видели. Кем бы не была обладательница голоса, она предпочла не показываться, – и я хочу сказать, что вы уже пять следов назад нарушили границы.

– Нельзя нарушить границы, которых нет, – проворчал Аграэль себе под нос. А после собрался с силами. Нелегко обратиться к врагам, презираемым столько лет, особенно после того, как твой вожак, научивший презирать их, спятил и отдал стаю Черным Волкам. Нужно было немалое мужество, но к счастью, не смотря на все другие недостатки, этого у Аграэля было в излишестве:

– Мы пришли просить убежища… И мы не опасны!

– Конечно не опасны, – прозвенела невидимая волчица, – я бы могла перекусить тебе горло, а ты и не заметил бы меня. Вы ведь всего лишь маленькие лани, заплутавшие в наших полях… Маленькие лани, которых было бы так просто убить, верно, Квинт?

Тот, к кому она обратилась, такой же невидимый самец, отозвался бесцветным голосом:

– Кара, вожак приказал вести всех путников к нему. Большое перемирие объявлено, и Туманная стая не гоняет одиночек.

– Зануда, – вздохнула волчица и появилась перед Аграэлем так быстро, что он отпрянул, прижав уши, а остальные Кровавые зарычали, желая драться.

Кара была легкой тонконогой волчицей с красно-рыжей короткой шерстью и большими ушами. Она казалась очень маленькой, по сравнению с любым из бывших Кровавых, даже с Гиро, и отшельникам показалось оскорблением то, что она себя так вела с ними. Квинт же, показавшийся чуть позже, был самым обычным лесным волком с пестрым окрасом, позволявшим хорошо затаиться в листве.

– Тише, – успокоил Аграэль своих волков, – так вы дадите нам укрытие?

– Сначала отведем вас к вожаку, – сказал Квинт, – как он решит, так и будет.

Следующие несколько часов они продирались сквозь туман и жесткие стебли трав, и в результате, к усталости и голоду добавилась еще и мокрая шерсть. И все же, Кровавые волки старались сохранять остатки достоинства: головы они держали прямо, лапы старались ставить ровно, чувствуя, что из зарослей за ними наблюдают десятки вражеских глаз. Гиро, из всех добродетелей выше всего ценивший вежливость, еще и улыбался туману, надеясь, что делает это не просто так, и хоть кто-то видит его дружелюбие.

– Стойте, – негромко окликнул их Квинт, идущий позади, – Кара доложит о вас. Но мы уже близко.

Солнце поднималось, а вместе с ним поднимался и туман. Теперь Кровавые могли четко видеть простирающуюся до самого горизонта рыжую осеннюю степь со вздымающимися холмами, но каждый из них готов был поклясться своим клыком или ухом, что без провожатого они ни за что не найдут дороги обратно к лесу. Такой была магия этой стаи и этого вожака: любой след терялся здесь навсегда, и потому было так опасно сражаться с Туманными волками на их территории – они появлялись внезапно, быстро разили, и так же быстро пропадали, и их враг даже не успевал раскрыть пасти.

– Тристан готов принять их, – сообщила Кара вернувшись. Квинт приказал волкам следовать за ним.

Выйдя на небольшую прогалину, они увидели сначала высокий гладкий валун, а потом лежащего подле этого валуна черного, крепко сложенного волка с желтыми, как трава степей, глазами и проседью на морде. То был Тристан, вожак Туманных волков, древнейшей стаи этих земель.

Возле вожака лежала и его волчица, гибкая, изящная, с внимательным взглядом карих глаз. Она с любопытством и без злобы оглядывала чужаков и сочувственно морщилась, останавливаясь взглядом на их ребрах и мокрой свалявшейся шерсти. Этого сочувствия было так много, что Аграэль начал опасаться за терпение своих волков, которые терпеть не могли любой жалости, а уж жалости от Туманных тем более:

– Приветствуем тебя, вожак, – осторожно начал он. Тристан кивнул:

– Откуда вы, чужаки?

Аграэлю пришлось немало напрячь память, чтобы ответить на этот вопрос. За последние несколько часов пока его не задавали, он чуть не умудрился снова все позабыть.

– Из Кровавой стаи…

Тристан нахмурился и повернул голову к своей волчице:

– Миль, ты знаешь о такой стае?

– Нет, – покачала та головой. Тогда вожак снова обратился к Аграэлю:

– Что за стая?

– Мы… из Западного леса… – пробормотал он, – неужели… Неужели вы не помните о нас? Винтер, восстание?

– Кто такой Винтер? – спросила Миль.

– Наш бывший вожак, он покинул вашу стаю много лет назад и увел с собой волков.

– Никто не покидал нашей стаи, – прогремел Тристан, – никто и никогда. Напротив, теперь, когда объявлено перемирие, все стремятся сюда: старики, калеки, одиночки. Они знают, что только мы можем их защитить. Так что не лгите и говорите правду!

– Если вы одиночки, это ничего, – сказала Миль, – мы примем вас с удовольствием, тем более, мы видим, что вы хорошие бойцы, такие будут нужны нам, ведь скоро начнется война.

– Но мы из Кровавой стаи! – упрямо твердил Аграэль, чувствуя, как воспоминания его свежеют, – Винтер увел нас в Западный лес, желая создать стаю воинов, но теперь он нас предал и ряды моих собратьев пополнили стаю Черных Волков!

– Я знаю одного Винтера, – Кара пожала плечами, – ему три месяца отроду, и он родился у одной из наших волчиц этим летом.

Внезапно Аграэлю стало очень страшно, но никто не обратил на это внимания.

– Милый, – Миль посмотрела на Тристана, – возможно они устали и бредят. Да и кем бы ни был этот Винтер со своей стаей, существовал ли он вообще, неважно. Я вижу – они хорошие бойцы, пусть отдохнут, придут в себя. Единственное… – она обратила взгляд на Аграэля, и в нем не было ни тени мягкости, с которой звучал голос, – скажите, правда ли, что стая Черных Волков пополнилась, и на какое количество? Если вы лжете в этом, лучше уходите сразу, иначе, когда обман вскроется, мы убьем вас.

– Да, почти вся Кровавая… – Аграэль осекся под взглядом Тристана, но после упрямо продолжил, – стая вступила в ряды Черных. Это около тридцати воинов, исключая тех, что ушли от нас раньше в неизвестном направлении. Возможно, они тоже сейчас у Черных Волков.

– Союз ли вы одиночек или мистическая Кровавая стая, – тяжело проговорил Тристан, – вы дурно воспитали своих собратьев. Теперь нам придется плохо. Кара!

Волчица поднялась.

– Собери стражей, будьте самим ветром и самой травой. Узнайте, правду ли говорят эти чужаки, о пополнении рядов Черных Волков, и как далеко они продвинулись к нашим землям. Нескольким воинам поручи охранять этих странников.

Волчица снова кивнула и шмыгнула прочь в заросли. Тут же, словно они ждали заранее, вошли воины – статные и высокие волки.

– Проводите их, – кивнул Тристан, – и не спускайте глаз.

Натиуш вернется к Черным Волкам. Он должен сказать им о своем решении – так правильно. Он уйдет вместе с белой волчицей Динь, которую, конечно, должен был убить… Но больше он ничего не должен Гаеру, и он скажет ему об этом, а она научит его всему, что знает. Еще у нее есть птица. Нат уже видел таких птиц, они очень умны, птица поможет ей научить его. Птица поможет ему.

В таких неторопливых мыслях Натиуш рысил в сторону Западного леса, где теперь расположились Черные Волки. Навстречу ему тек туман. Очень медленно, он едва ли захватил сейчас половину чащи, но Нат чувствовал, что он двигается. Туман нравился ему: такой же неторопливый и беспристрастный как он сам. Натиуш не испытывал перед ним никакого страха, что не удивляло его. Дело в том, что он совсем не мог бояться и удивляться.

Земли Черных Волков он узнал сразу: здесь не пели птицы и не было совсем никакой жизни – так происходило везде, куда Гаер приводил свою стаю. Расположились они совсем близко к опушке, видимо желая находиться как можно дальше от тумана, и едва тени деревьев коснулись спины волка, к нему подошла черная волчица с растянутой в усмешке пастью:

– О, добыча сама пожал… – она принюхалась и осеклась, а усмешка на ее морде сменилась недовольством и удивлением.

– Я ид-ду к Гаеру, Ита, – сообщил ей Нат, проходя мимо. Ита посмотрела ему в пасть:

– Идешь к Гаеру? А где же голова белой волчицы?

Но Натиуш не удостоил ее ответом. Он пошел дальше, разбирая запахи и ища среди них запах главаря, а Ита потрусила рядом с ним, предвкушая что-то необычное. Ей очень хотелось узнать мертва ли Динь, а так же почему Нат не принес трофея с ее тела. За ней потянулись и остальные волки: все они были удивлены долгим отсутствием самого верного слуги вожака, и все они слышали приказ Гаера, а отсутствие головы Динь в зубах Ната вселяло в их сердца тревогу.

Когда Натиуш наконец пришел на поляну, которую Гаер облюбовал для сна и правления, несколько волков собрались вокруг него. Они прятались среди деревьев, не желая явно попадаться на глаза вожаку, и смотрели и слушали во всю, стараясь не упустить ни одного слова из их разговора. И оно того стоило.

– Я ухожу, – сказал Нат Гаеру. Вожак, прежде лениво растянувшийся на траве, в мгновение ока оказался на лапах.

– Здравствуй, Натиуш, – мягко протянул он, не веря своим ушам, – а где же голова волчицы Динь? Она мертва?

– Она жива, – ответил Нат, – и я ухожу к н-ней.

– Что?! – воскликнул Гаер так, что Ита, на правах приближенной державшаяся к нему чуть ближе остальных, поспешно отступила за дерево, – ах… ты шутишь… Я понял…

– Я не шучу, – и в самом деле, заподозрить Натиуша в шутке мог только совсем отчаявшийся волк, – я ухожу от т-тебя и от Черных Волков. И буду п-путешест-твовать с ней.

– Ты… ты не можешь уйти… – Гаер бегал взглядом по Натиушу и Ита знала: выражение его морды предвещает бурю, – ты мой слуга!

– Я был т-твоим слугой, – без тени эмоций возразил Нат, – н-но теперь – нет. Ты мне больше не н-нужен. Таковы были ус-словия договора.

– Ты должен служить ему! – завопил Гаер, – должен служить Дементозарду!!!

– Н-нет, – сказал Нат, отворачиваясь, – он не требовал эт-того от меня. И т-ты не можешь. Прощай, Г-гаер.

– Взять его! – пророкотал Гаер, оскалив зубы по самые десны, – возьмите его! Разорвите его на куски! Не дайте ему уйти!

Несколько волков накинулись на Натиуша, но ни их Сила, ни их клыки не причинили ему никакого вреда. Он же раскидал своих врагов, не особо заботясь о том, что с ними станется, и если они поднимались и нападали вновь, то падали снова, и на этот раз уже не шевелились. Ита, которая не очень хотела принимать участия в свалке, ибо слишком хорошо понимала, чем это закончится, вжалась в землю и с затаенной жадностью наблюдала за тем, как Нат методично уничтожает одного Черного Волка за другим.

– Хватит! – заорал Гаер, когда поляна заполнилась трупами волков. Из тех, кто наблюдал за уходом Ната и повиновался приказу вожака, не уцелел никто. Десяток черных тел, распластанных по поляне стали его кровавым следом, – ну и убирайся! Выметайся! Ты не заслужил победы в этой войне!

– Мне н-не нужна победа в твоей в-войне, – ответил Нат, – у м-меня другая цель.

И он порысил прочь с поляны.

– Ита! – прошипел Гаер, – собери волков, пусть пустятся за ним! Всю стаю! Он уложил десяток, но не уложит сотни! Я знаю, ты прячешься здесь, Ита! Выходи немедленно!

Ита, решив, что прятаться бессмысленно, направилась к вожаку, брезгливо переступая тела, некоторые из которых еще шевелились, но уж точно не принесли бы пользы в бою.

– Мой вожак, – сказала она, кланяясь, – стоит ли тратить все наши силы на погоню за одним волком, и понести, возможно, огромные потери? Скоро у нас битва с Туманными волками, и мы должны быть готовы.

– Но как? – зарычал Гаер, – как она смогла увести за собой этого чурбана?

– Она сумасшедшая. А сумасшедшие бывают убедительны. Конечно, у нее это особо проявилось. Позвольте мне еще сказать, повелитель, – Ита не поднимала головы, и Гаер посмотрел на нее снисходительно:

– Говори!

– Если моему повелителю все еще угодно убить Динь, я вызываюсь сделать это. Я служила вам достойно все это время…

– Но ведь я уже отправлял тебя на это дело? – Гаер склонил голову набок, – и ты провалила его!

– Да, но тогда я была не так опытна, с вашего позволения, – она подняла на Гаера взгляд, и смотрела не отрываясь и знала, он видит в них ее жажду убийства, – и волчице Динь не удалось убедить меня ни в чем, вы знаете это, потому что я служу вам. Да, я ошиблась, но я лишь хотела мести тогда, а не того, чтобы она осталась в живых.

– Ты правда собираешься это сделать?

– Да.

– Клянешься перед Змеем?

– Клянусь.

– Если ты провалишься и при этом останешься в живых… Ты позавидуешь мертвым, когда мы тебя найдем. Отбери лучших воинов…

– С вашего позволения, – возразила Ита, – я хочу пойти одна. Я справлюсь. И принесу голову Динь к вашим лапам.

– Нет! – крикнул Гаер, – принеси ее всю! Все тело! Мы спляшем на нем!

Ита согласно кивнула.

– Он вернется, – прошептала Динь, – он вернется… Я не хочу, чтобы он возвращался, Вент!

Стерн задумчиво смотрел вдаль.

Они проделали огромный путь на восток и почти преодолели долину. Теперь перед ними возвышались огромные горы с белыми шапками снега на острых вершинах и Динь чувствовала, что преодолеть их будет нелегко. Каждый раз, когда она думала, что ее уже ничем не удивить: ни бескрайним высоким лесом, ни степью, наполненной травами столь же щедро, сколь была укрыта снегом ее родная равнина, ни широкими реками с их опасными переправами по камням – мир приберегал для нее что-то еще. Например, горы. Взметнувшиеся вверх взбесившиеся камни, выглаженные и выбитые ветром казались мертвыми, пустыми и опасными. Но каждое утро из-за них поднималось огромное солнце, слепящее своими лучами, и это была единственная дорога на восток, ибо Динь не знала, можно ли обойти горы, и не уйдет ли у нее на это вся жизнь.

– Это Судьба, – пробормотал Вент, – мы долго и славно спорили с ней, все мы. Ты, я, Туам… Но теперь, видимо, придется подчиниться.

От этих слов Динь стало больно. Ей казалось, что Вент говорит так из-за сломанного крыла, а еще она знала, что он до сих пор не откровенен с ней до конца.

– Что же, – проговорила она, разрываясь от жалости и обиды, – сегодня отдохнем здесь, а завтра продолжим путь.

Вент кивнул, и Динь отправилась на поиски пищи. Она очень мало охотилась в последнее время, все больше искала падаль, или ловила совсем мелкую дичь, благо, в долине было множество полевых мышей и других грызунов, которых можно было выкапывать из норок. Она чувствовала, что теряет силы, и не только их. Словно сломанное крыло Вента стало прорехой, откуда теперь вытекала сама ее жизнь. А может, виной тому была недосказанность между ними.

Сегодня ей повезло отыскать зайца, пойманного огромной птицей. Видимо, орел, спустившись с гор, схватил его и уронил на землю с огромной высоты, а после не подобрал, отвлекшись на что-то. В любом случае, тушка была большой и волчице с птицей хватило ее, чтобы насытиться и лечь спать не тревожась о пустом желудке.

Сны Динь снились смутные, тревожные: словно она отгоняет Змея от Вента. Но это был ненастоящий Змей, она не чувствовала его силы, и он ничего не говорил, это был всего лишь обычный ночной морок.

А вот тень, упавшая ей на глаза, была настоящей. И крик Вента был настоящим тоже.

– Осторожно, Динь! – но настоящей тревоги в его голосе не было. Вскочив, Динь крепко ударилась головой обо что-то твердое и поспешно отскочила назад. Над ней сидел Натиуш и внимательно за ней наблюдал.

– Я в-вернулся, – сказал он, – учи меня.

– Я вижу, – огрызнулась Динь, на всякий случай садясь рядом с Вентом, – чему тебя учить? Я не понимаю! О чем ты?

– Учи м-меня, – как можно более внятно произнес волк, что было трудно с его заиканием, – б-быть живым.

– Что? – Динь оскалилась, – что за чушь ты несешь? Уходи, убийца!

Но Натиуш был терпелив:

– Я хочу учиться. Хочу б-быть живым. Чувствовать. П-понять в чем смысл жизни. В чем ее ценность.

– Эка, он загнул, – прошептал Вент на ухо Динь и в глазах его зажглись озорные огоньки, но Динь чувствовала, как внутри нее снова поднимается ярость. Этот волк… Нет, это существо, бездушное, жестокое, мерзкий убийца! Он отнял у Вента полет, а теперь хочет, чтобы она его чему-то научила?

Она подошла в упор к Натиушу и снова смутно ощутила, что что-то в нем было не так. Но что, не понимала…

– Ах, учить тебя ценности жизни? Решил заняться этим теперь, когда уже убил многих и столько же покалечил? Тебя должна была учить твоя мать!

– У меня не было мат-тери, – спокойно ответил Нат.

– Тогда отец! – Динь пылала праведным гневом, который становился тем сильней, чем спокойнее ей казался Натаниэль:

– У меня не было от-тца, – сказал волк.

– Твой наставник! – прорычала Динь.

– У меня не было наст-тавника.

Волчица шарахнулась от него. Постепенно до нее стало доходить:

– Что… Что ты такое? – севшим голосом спросила она.

– Я г-голем, – отозвался Нат, – голем из чужой плот-ти и крови из зелья. Я был созд-дан, чтобы оказаться здесь. Я должен был убивать.

Он говорил все это ровным тоном, без единой эмоции, а Динь поняла наконец, что казалось ей странным. У Натиуша не было запаха и он был холодным, словно камень.

– Я не ум-мею чувствовать, – продолжил он, – но ум-мею думать. И однажды я задумался: в ч-чем смысл моих убийств? В чем смысл м-меня? И что такое жизнь? Я д-долго об эт-том думал, но ок-казалось, что одних мыслей недостаточно. Есть что-то еще. И я пыт-тался это найти.

Динь прижалась к Венту, ее сердце быстро билось от страха. Она все больше и больше вглядывалась в Натиуша и все больше замечала в нем странностей. Он дышал через раз, словно забывая, что это нужно делать, но не задыхался! Он мог бежать несколько суток без отдыха, как было тогда, когда они пытались от него спастись. И он обладал крепостью, не позволившей Стерну добраться до его плоти.

– Но ни одна из моих жертв н-не давала мне от-твета ни до, ни после своей смерти, – наверное, в этой фразе звучало бы разочарование, умей Нат чувствовать, – однако, я решил, что ты см-можешь мне помочь.

– Но почему я? – Динь едва смогла задать этот вопрос, такое омерзение и страх она испытывала.

– Потому что у тебя есть пт-тица, – ответил Нат, – я видел т-таких уже, они мудры. Вы сможете мне помочь.

– Ты видел северного Стерна? – спросил Вент, – где? Когда?

Нат нахмурился. Ему было запрещено говорить об этом, и хотя теперь он был свободен от старых приказов, нарушение их все еще давалось волку нелегко.

– На п-поляне, вечером, – уклончиво ответил он.

– Ты нас не понял, – прорычала Динь, уже оправившаяся от шока и снова видевшая в Натаниэле лишь существо, искалечившее ее любимого Стерна, – чья это была птица?

– Одного в-волка, – снова уклончиво отозвался он.

– Говори его имя! – пророкотала Динь, сверкнув глазами. Как ей хотелось вцепиться в эту морду, жаль, что это было бесполезно.

– Г-гаер, – после короткой паузы ответил Нат.

– Гаер – северный волк? Вот те раз! – воскликнул Вент с удивлением. Его, казалось, мало заботило теперь крыло и прошлые поступки Натиуша.

– Бедный, – прошептала Динь. Даже к Гаеру она чувствовала больше сострадания, чем к Натиушу, поскольку была непростительно близка к тому, чтобы узнать, как это ужасно – потерять своего Стерна, – так вот почему он сошел с ума…

– Погоди, Динь, – остановил ее Вент, – Нат, скажи нам. Куда делся Стерн этого волка?

Натиуш нахмурился еще сильнее. Эта птица подобралась совсем близко к тому, о чем ему нельзя было говорить.

– Он. Умер, – отрывисто ответил волк. Динь смотрела на него с презрением. Никакого сочувствия она не видела на морде этого чудовища, а ведь даже волк, никогда не имевший Стерна, мог посочувствовать тому, кто его потерял, поскольку мог представить себе хотя бы какого это терять друга… Хоть эта боль и была далека от боли, терзавшей при потере Звездной Птицы.

– Как он умер? – мягко, но настойчиво уточнил Вент.

– Он… Е-е-его… – Нат заикался больше чем обычно, и если бы мог, то обязательно разозлился на себя, но он не мог. И просто пытался преодолеть тот запрет, который сковывал его мозг много лет, – Г-г-гаер уб-бил е-е-го. К-ког-гда п-проходил Об-б-бряд…