Текст книги "Динь. История одной волчицы (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Но потом сложно стало все: и запоминать дорогу, и ступать след в след с Хельвингой, потому что тропа круто пошла вверх. Динь оскальзывалась на коварном снеге, потом делала несколько рывков вверх, снова оскальзывалась. Она совсем выбилась из сил, и ей казалось, что она больше ни шагу не сможет ступить на своих дрожащих лапах. А Хельвинга словно не знала усталости – шла и шла вперед, и ничто не могло ее остановить.

– Давай отдохнем! – крикнула Динь. Она в очередной раз съехала вниз и так и осталась лежать, распластавшись на снегу.

– Ну, нет, – проворчала Хельвинга. – Тут и идти-то осталось всего ничего. Давай, волчонок, – она вернулась и подняла Динь на лапы. – Ты сможешь.

И Динь снова принялась перебирать лапами, считая шаги, потом сбиваясь, и начиная заново, и казалось, что это никогда не закончится, но впереди замаячил знакомый силуэт Стерна, и Хельвинга замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.

– Подойди ко мне и встань рядом. Только осторожно.

Тяжело дыша, Динь подобралась к Хельвинге и остановилась рядом с ней в изумлении.

Они стояли на самом краю обрыва. Внизу раскинулось долгое ледяное поле. А прямо перед Динь сверкало что-то огромное и яркое, и невозможно было смотреть на это сияние.

– Это что, Солнце? – спросила она у Хельвинги.

– Да, это Солнце, – ответила целительница. – Очень медленно оно поднимается на небо из-за самого восточного края мира. Твои сородичи – стайные волки увидят его только через несколько часов. И тогда для них наступит настоящая весна. А для нас с тобой весна уже наступила.

– Не замечал я в тебе склонности к романтизму, – язвительно заметил Авару. Он прибыл сюда намного раньше, чем волки, и теперь его когтистые лапы крепко обхватывали тощую ветвь карликового дерева, пробившуюся из-под снега. – Стоило ли тащить в такую даль совсем маленького волчонка.

Хельвинга посмотрела на Динь. Динь смотрела на небо и иногда пыталась смотреть на Солнце.

– Авару немного ворчлив и любит смотреть на все трезво. Я бы даже сказала, с изрядной долей занудства, – хмыкнула Хельвинга. – Но я вот что хочу сказать тебе, Динь. Порой, для того, чтобы видеть дальше других, нужно пройти более сложный путь, чем они. И еще – никогда не жалей сил, потраченных на дорогу к свету.

– Я поняла, Хельвинга, – тихо сказала Динь. – А что там, дальше?

– За этим ледяным полем высокие торосы. Потом – каменистый берег. А за берегом – море. Огромная водная гладь. Весенние волки, те, что живут у самого морского берега, говорят, что за морем есть другая земля. Земля высоких деревьев, яркого Солнца и коротких ночей. Оттуда к нам приходят олени, и начинается Большая Охота.

– А как они приходят по воде? – спросила Динь.

– Они приходят по большим льдам, пока те еще крепкие.

– И волк тоже может пройти по этим льдам?

– Может, – кивнула Хельвинга. – Но ни волки нашей стаи, ни Звездные Стерны не заходят так далеко.

– А к нам из-за моря приходят волки?.. – не унималась Динь. На морду Хельвинги легла тень, и она ответила, не сразу и очень медленно.

– Были случаи, что приходили. Пора в обратный путь. Спускаться будет легче, чем подниматься. И теперь ты пойдешь вперед.

– А Солнце? Оно пойдет за нами? Мы приведем его в стаю?

Хельвинга улыбнулась.

– Да. Если тебе нравится так думать.

С горы Динь скатилась почти кубарем, и когда она поднялась на лапы у ее подножия, то мир еще некоторое время казался белоснежно-серой каруселью снега и неба, и волчонку внезапно стало очень весело. По проторенной дороге она мчалась вприпрыжку, забыв об усталых лапах, и Хельвинга не напоминала ей о том, что нужно идти след в след. А под конец пути и вовсе разрешила Динь вскарабкаться на свою тощую спину. И Динь постоянно оглядывалась назад, где встречалась с насмешливым взглядом Стерна, и самое главное – со слепящим Солнцем, которое уже почти поднялось из-за утеса, на котором они с Хельвингой встречали его.

– Мы привели Солнце, – крикнула Динь, выбегая навстречу волчатам. Со спины Хельвинги давно уже пришлось слезть, так как старая целительница вовсе не собиралась предстать перед стаей в столь легкомысленном виде.

– Вы привели. Конечно! – хмыкнул Карван, но остальные волчата были слишком заняты своим первым в жизни весенним рассветом, чтобы поддержать его насмешки. Динь бросила на Карвана удивленный взгляд. Она не понимала, как можно было смеяться над кем-то, когда над головой такое огромное Солнце. Но Хельвинга окликнула Динь, и Карван, с его насмешками сразу же вылетел из ее головы.

– Вас так долго не было! Я уже начала переживать! Куда вы ходили? – Риона встревоженно оглядывала дочь от морды до лап.

– Встречать Солнце!

Риона бросила недобрый взгляд на Хельвингу. Она хорошо знала, что единственное место, где можно встречать Солнце – утес Лапа Стерна, огромная ледяная глыба, сурово возвышающаяся над широкой ледяной равниной.

– Твоя дочь отлично запоминает дороги и очень быстро научилась ходить след в след, – равнодушно заметила Хельвинга. Гнев во взгляде Рионы не трогал ее. – Она проделала долгий путь и, наверное, устала. Думаю, сейчас ей стоит перекусить. Потом она сможет прийти ко моему логову вместе с остальными волчатами.

Риона громко хмыкнула, выражая недовольство, и уже открыла пасть, намереваясь сказать что-то, но Хельвинги и след простыл.

– Что же. Ходить неведомо куда, это, конечно, невероятно полезное занятие, – ворчала Риона, положив перед Динь тушку куропатки. – И самое главное, это очень помогает в обучении целительству.

Динь тяжело вздохнула. За радостями сегодняшнего дня она и забыла, что мама злится на нее еще со вчерашнего вечера. И как бы не хотелось ей есть, она потрепала лишь крыло птицы, а затем понуро ушла в самый дальний угол норы. Ей казалось, что она не заслуживает права на эту еду. И самое горькое – Динь подумала, что и ее мама считает так же.

– Динь, – обеспокоенно начала было Риона, но в этот момент раздался низкий призывный вой и волчица засуетилась. Опаздывать было нельзя. – Акуто. Последи, чтобы она нормально поела! И помоги мне, пожалуйста!

Динь впервые видела, как волк облачается в доспехи. Хотя, если честно – все, что требовалось от Рионы – стоять смирно, в то время как ее Стерн сильными лапами с гибкими пальцами прилаживал броню. В последнюю очередь он надел на волчицу шлем, и мама сразу показалась Динь чужой, холодной и далекой. Кивнув дочери, она умчалась.

– Что-то случилось, Динь? – спросил Акуто.

– Мне… мне кажется, что моя мама обиделась на меня, Акуто. А я не хочу, чтобы она обижалась. Но ты ведь веришь, что я бы сделала все… если бы могла?! – отчаянно крикнула Динь.

Стерн уселся прямо перед ней. Он был такой огромный, что смотрел ей прямо в глаза, и в зрачках его Динь померещился свет далеких звезд, с которых он прилетел.

– Твоей маме нелегко понять тебя, ведь сама она не знает другой жизни, кроме жизни охотника. Но она старается изо всех сил. Взрослые – они ведь на то и взрослые, чтобы быть мудрыми и прозорливыми. Однако иногда им требуется на это время, – Стерн мягко приподнял клювом подбородок волчонка. – Просто подожди и все будет хорошо.

– Правда?

– Правда, – твердо сказал Акуто.

Динь нерешительно посмотрела на Стерна. Она хотела задать один вопрос, но не знала, имеет ли на это право. Правда, сегодня она уже прошла такой тяжелый путь, сама, и даже почти не жаловалась, совсем как взрослая. Но нет, наверное, это слишком дерзко.

– Говори, – сказал Акуто.

И Динь решилась.

– Что там, на звездах, с которых вы прилетаете?.. – выпалила она и прижала уши, ожидая резкого ответа. Но Стерн молчал.

– Для нас на звездах только звезды, – ответил он наконец. – И немного их серебристого сияния, из которого мы куем доспехи для вас. Поешь и можешь лечь спать. Или пойти к Хельвинге. Она сегодня собирает у себя всех волчат, тех, кто еще слишком юн, чтобы идти на Большую Охоту.

Динь очень устала, но оставаться в темной одинокой пещере ей совсем не хотелось. Поэтому, в сопровождении Акуто она дошла до логова Хельвинги, а потом Стерн улетел куда-то.

– О, Динь! Расскажешь нам, как привела с собой Солнце? – спросил заметивший ее Карван. Динь, уже давно забывшая все обиды, с готовностью начала.

– Мы шли долго-долго, все время вперед и вперед! Сначала было очень трудно… Что ты делаешь?

Карван поднялся на лапы, и начал изображать, как ковыляет старая целительница, а потом – как неуклюже за ней прыгает на своих коротких щенячьих лапах Динь. Волчата вокруг стонали от смеха.

– Ой, извини, – очень искренне сказал Карван. – Я слегка увлекся. Продолжай.

– Потом мы стали подниматься в гору, – намного тише и куда менее охотно продолжила Динь, неотрывно наблюдая за Карваном. – С горы мы увидели Солнце. Мы смотрели на него, а потом повернулись к нему спиной и пошли обратно. Карван!..

Динь непонимающе смотрела на кривляющегося волчонка, и в ней закипали обида и злость. А Карван, даже не заметив этого, невинно поинтересовался:

– А тебе не попадался страшный зверь вот с такими глазами, – он скосил глаза к носу, – и воот такими ушами? – и он пошевелил ушами, а потом запрыгал по поляне, изображая зайца. Хотя нет, не думаю. Иначе ты умерла бы от страха прямо там.

– Я не боюсь зайцев, – гневно ответила Динь. – Просто я считаю, что низко убивать того, кто слабее.

– Тогда тебе нечего бояться, – сказал Карван. – Ты бы и птенцов куропатки смогла бы убить, не мучаясь совестью. Потому что мне трудно представить зверя, слабее тебя. Разве что какой-нибудь жук.

– Или муравей, – поддакнул кто-то из волчат. Они увлеклись спором о том, какой зверь, птица или насекомое смогли бы быть слабее Динь. А Динь смотрела на них с обидой, и ее глаза наполнялись слезами.

– Вы все перепугались бы пойти встречать Солнце, ясно вам?! – крикнула она. – А если бы не испугались, то все равно бы не дошли!

– Кто не дошел бы? – спросил Карван, отвлекаясь от спора. – Я не дошел бы?!

– Ни ты, и никто из вас! Потому что вы – трусливые и слабые!

– Сейчас проверим, какая ты сильная! А ну-ка, проучим ее!

И Карван набросился на Динь. Он сбил ее с лап, и его мелкие острые зубы впились ей в ухо. Потом в лапу. Потом в нос. А потом укусов стало так много, что Динь перестала понимать, куда они приходятся. Она пыталась отпинываться задними лапами и рычать, но Карван был намного старше и тяжелее ее, и не давал волчонку ни дышать, ни шевелиться. Тогда Динь начала кусать обидчика в ответ, отчаянно, за все, что попадалось ей на клык. Но ее щенячьи зубки были малы, а сопротивление только раззадорило Карвана, который стал кусать еще больнее и яростнее.

– Будешь знать, как обзываться! – говорил он, и зубы его впивались в ухо Динь. – Будешь знать, как драться! – и укус в плечо, хвост, нос… Динь молча сопела и барахталась под ним, стараясь вырваться.

– Что здесь происходит?! – послышался резкий окрик, и Динь почувствовала, что на нее больше ничего не давит. Поспешно она повернулась на живот и, кашляя, принялась выплевывать чужую шерсть, прилипшую к языку. – Карван? Что ты вытворяешь?

– Не твое дело, Туам! – выкрикнул Карван. – Она обозвала меня и нас всех!

Динь почувствовала, как ее резким рывком поставили на лапы.

– Это правда? – спросил тот же резкий голос. – Как ты обозвала их?

Динь с опаской посмотрела на своего спасителя. Это тоже был волчонок, но он казался намного старше ее и немного – Карвана. Динь заметила так же, что остальные волчата сидят очень далеко от нее – они, видимо, и не нападали на нее, но и не заступились.

– Я назвала их трусами и слабаками! – выпалила Динь, глядя Туаму прямо в глаза. Тот повернулся к Карвану.

– И ты решил доказать обратное волчонку, который намного младше и слабее тебя? Так это не оскорбление было, а правда. Я бы назвал тебя подлецом и тоже не соврал.

– Не умничай, Туам, – прошипел Карван сквозь стиснутые зубы. – Думаешь, если ты старший, то можешь умничать?

– Отец бы сказал тебе то же самое, – спокойно возразил Туам. При упоминании об отце, в глазах Карвана мелькнули страх и злоба.

– Да, иди, пожалуйся! – крикнул он. – Что ты все еще стоишь? Давай, беги к папе, расскажи ему про нехорошего Карвана!

– Я не намерен доносить на тебя, и ты это прекрасно знаешь, – сказал Туам. – Думаю, с этим мы разберемся между собой. Раз ты не трус – так, может, сразишься со мной?..

Но, вместо ответа, Карван пробормотал что-то неразборчивое и в этот момент к волчатам подлетел Авару, а следом за ним пришла Хельвинга. Динь попыталась прижать уши, чтобы скрыть укусы на них, но от единственного глаза целительницы ничто не могло укрыться.

– Авару, присмотри за волчатами, чтобы больше ничего такого не произошло, – она кивнула на Динь. – А мы с ней на минутку заглянем ко мне в логово.

– Что у вас произошло? – спросила Хельвинга, обмакивая лапу в какой-то темный сок. Динь посмотрела на него с опаской.

– Ничего особенного… ой, щиплет! Ай! Просто немного… ай! Поспорили…

– Не вертись, – сурово сказала Хельвинга, и было неясно, относится ли это к ерзанью волчонка или к ее словам. – Давай другое ухо. Потом лапу. И с кем же вы поспорили, если не секрет? Может, ему тоже нужно обработать страшные раны?..

Динь отвернулась и замолчала. Если уж такой взрослый и, наверняка, умный Туам не станет жаловаться на Карвана, то уж и она точно не будет. А насчет страшных ран Динь не переживала. Да и Хельвинга, похоже, тоже.

– Значит, говорить ты не хочешь?.. – спросила целительница, накрывая ямку с соком плоским камнем. – Похвально. Наверное. Идем к остальным.

– …И ужасные нануки бродят и бродят по снегам… Жестокие, как метель, и беспощадные, как льды… – рассказывал старый трехлапый волк. Динь тихо легла рядом с Хельвингой. – И стоит им встретить хоть кого-то живого, как они набрасываются на него, огромными когтистыми лапами выдирают его сердце и пожирают, еще трепещущее и теплое… А если нанук встречает другого нанука, то они вступают в смертельный бой… Клыки победителя впиваются в шею собрата и он высасывает его силы, становясь еще могущественнее!.. Вот почему если вы встретите нанука – то это будет сильный нанук. Слабые долго не живут.

Динь заметила среди волчат Туама, и тот кивнул ей.

– Любимое занятие Хрога – рассказывать страшилки во время Большой Охоты. Сам-то он уже не может загонять оленей из-за своей лапы, – прошептал Туам, подойдя к Динь. – Ты тот самый волчонок, который родился зимой?

Динь кивнула.

– Значит, отец рассказывал мне о тебе, – сказал Туам. – Знаешь, если тебя кто-то обидит, можешь сказать мне.

– Но… ведь ты не стал жаловаться на Карвана?.. И я Хельвинге тоже ничего не сказала. Не хочу быть ябедой.

– Если тебя будет обижать Карван – тем более говори мне, – Туам посмотрел Динь в глаза. – Я его брат, и знаю, что он иногда бывает… жестоким, если его вовремя не осадить. Надеюсь, первая охота выбьет из него эту дурь. По крайней мере, его силам найдется достойное применение.

– А ты… ты уже был на охоте? – спросила Динь. Туам улыбнулся:

– Я что, и в самом деле выгляжу таким взрослым?.. Я ведь родился только прошлым летом, и старше Карвана всего на несколько минут. Правда, папа тоже говорит, что я слишком высокий для своего возраста, и меня не отличишь от годовалого волка. Но… разве ты не знаешь, что на первую охоту берут только тех, кому исполнилось три года?

– Нет, – смутилась Динь. – Если честно, то я… мне не очень нравится охота.

Туам посмотрел на нее очень серьезно.

– Что ж. Каждому свое. Может, ты хочешь стать воительницей?..

– Нет, – быстро ответила Динь. – Хельвинга взяла меня в ученицы. Я буду целителем.

– Правда? Это очень ответственно! Странно, что мой отец еще не знает об этом. Обычно все новости первым рассказывают ему.

В голове Динь зароились смутные мысли:

– А кто твой отец, Туам?..

– Ты не знаешь? – в голосе его на миг скользнуло превосходство. – Альнор. Вожак нашей стаи. – Только я очень тебя прошу, не относись к этому слишком серьезно. А то как только волчата узнают, что я – сын вожака, так сразу же боятся со мной разговаривать… – Туам улыбнулся. – Если хочешь знать, быть ученицей целительницы так же здорово, как и сыном вожака. Так что не думай, что я выше тебя, или что-то вроде этого, ладно?..

– Ладно, – согласилась Динь.

– А кто твой отец?.. – спросил Туам. Динь опустила голову.

– Мой отец был охотником – мне так мама сказала. Он умер.

– Прости… Я не хотел тебя огорчать, – смутился Туам. – Думаю, он был хорошим охотником.

– Да… А когда вернутся взрослые? – спросила Динь, чтобы нарушить молчание. Туам пожал плечами.

– Думаю, что не сегодня… Обычно охота продолжается три дня, ведь эти олени – они очень сильные.

– Поэтому моя мама надела доспехи?..

– Наверное. Вообще-то отец говорит, что есть какая-то связь между доспехами и Большой Охотой. Но больше ничего не рассказывает. Одно я знаю точно – на Большую Охоту нужно надевать броню. Ничего, вот исполнится мне три года, и я сам все узнаю… И ты узнаешь тоже… если захочешь, конечно. Но… пора ложиться.

Динь огляделась. Хельвинга загоняла всех в свое логово. Там волчата сбивались в кучу и, сворачиваясь в клубок, засыпали. Пока взрослых не было, целительница и старые волки должны были присматривать за ними.

– Пойдем скорее, пока Авару не начал ворчать, – улыбнулся Туам. – Правила есть правила.

Он прошел вперед и скрылся в логове. И в ту же секунду Динь почувствовала, как кто-то больно укусил ее за хвост.

– Думаешь, мой брат будет все время рядом с тобой? – прошипел Карван. – Больно ему нужно возиться с сумасшедшей… Мы еще встретимся.

Хорошее настроение Динь мигом улетучилось.

– Ты злой, – прошептала она в ответ. – А злых никто не любит.

И она поскорее забежала в пещеру, чтобы избежать еще одного укуса.

====== Глава III ======

Как и предсказывал Туам, взрослые волки вернулись в поселение только на третий день. Они выглядели усталыми, но довольными. Некоторые несли в зубах мясо.

– Нам удалось не только убить нескольких оленей, но и пригнать их стадо поближе к нашим землям. Там рядом осталось несколько охотников – они будут следить за тем, чтобы табун не разбежался и не забрел далеко от нас, – сказал Альнор Хельвинге. – И мы принесли пищу.

– Отлично, а то я уже и не знала, чем кормить всю эту мелкоту, – проворчала целительница. – С теми, кто остался, много не поохотишься – они способны поймать разве что подбитую на оба крыла куропатку.

– Думаю, ты несколько преувеличиваешь, – мягко заметил Альнор, и Хельвинга хмыкнула. На самом деле волчата постарше уже могли самостоятельно ловить себе мелкую дичь, и для них уход взрослых на Большую Охоту был отличным шансом проверить, могут ли они прокормить себя сами. Кроме того, Стерны старых волков тоже не сидели без дела. В своих крепких когтях они могли принести даже полярную лисицу, хотя на этих пронырливых зверьков волки охотились крайне редко и лишь в час большой нужды.

– Как ты, Динь? – спросила Риона, подбегая к дочери и внимательно обнюхивая и осматривая ее. От бдительного взора волчицы не укрылись следы укусов. – Тебя кто-то обижал?..

– Поспорили немного, – отозвалась Динь. – Но уже помирились.

Это не было правдой, потому что Карван все три дня старался найти повод укусить или ударить Динь так, чтобы этого не видел Туам. Динь пыталась говорить с ним, она искренне не видела поводов для вражды. Но, видимо, из врожденной зловредности или по каким-то своим причинам Карван никак не желал оставлять волчонка в покое, задирая ее при каждой встрече, и всякий раз стараясь довести до слез.

– Ну, хорошо… – протянула Риона. Она знала, что стычки между волчатами, пробующими свои силы неизбежны. Она в детстве и сама дралась не раз. Но ей было сложно представить дерущуюся Динь, и потому она чувствовала, что здесь не все так гладко, как пытается представить ее дочь.

– Еще у меня появился друг! Его зовут Туам! – весело сказала Динь, виляя хвостом.

– Сын вожака? – Риона чуть наклонила голову и внимательно посмотрела на Динь.

– Ну, мааам, – протянула та. – Все сразу «сын вожака», «сын вожака». А он хороший, совсем не зазнается и даже заст… – тут Динь осеклась. Сказать «заступается» – означало выдать то, что ее кто-то обижал. А этого волчонку совсем не хотелось. – Застукал Авару за пением. Представляешь, он умеет петь… Правда, – Динь тихо хихикнула, – не очень хорошо…

И Риона, и Акуто посмотрели на волчонка укоризненно, но строгости в их взгляде не было.

– Ладно, – сказала Риона, все еще не избавившаяся от чувства, что Динь ей что-то не договаривает. – Пойдем домой. Сниму доспехи и наконец-то пообедаем по-настоящему.

Все ярче и ярче разгоралось на небе солнце, все сильнее и сильнее воздух пах весной, и стая начала оживать. Казалось, что жизнь в волчьем поселении не стихает ни на минуту. Охотники уходили и возвращались, волчата целыми днями носились друг за другом, играя в прятки и догонялки, а те, что постарше, осваивали азы воинской и охотничьей мудрости под строгим надзором мудрых наставников. Динь же почти все время проводила с Хельвингой. Каждый день она узнавали что-то новое: о цветах и травах, об облаках на небе и как предсказать по ним погоду, о повадках оленей и полярных лис, о том, как можно отличить ядовитую траву от целебной, и как сделать из яда лекарство. Они уходили с Хельвингой так далеко, что свою усталость во время самого первого путешествия Динь вспоминала с улыбкой. Теперь она так окрепла, что спокойно смогла бы сама добраться до страшного утеса Лапа Стерна, но Хельвинга строго-настрого запретила ей ходить туда одной.

Больше всего времени они проводили в тундре. Снег сошел уже почти везде, и из-под него проклюнулась первая молодая травка, а еще через несколько недель вся тундра стала напоминать огромное зеленое море. И все меньше в этом море для Динь оставалось безымянных островков.

– Нет, тебе рано, – говорила Динь, наклоняя острую морду к лиловым цветам кислинки, – вот придет время, ты станешь настоящей ягодой и тогда мы возьмем тебя с собой, к себе домой. Волчата будут морщиться и смешно высовывать языки, а я буду говорить, что ты – самая лучшая и самая полезная. Зимняя ягода весны. И они почувствуют, что весна действительно близко даже в самые жестокие морозы.

– А вот тебе, – обращалась она к желтому цветку сон-травы, – самое время отправиться с нами. Ты подрос, поумнел и перестал быть совсем ядовитым. Теперь ты очень сильный цветок. Мы будем давать по твоему лепесточку раненным охотникам, чтобы они могли спокойно спать и выздоравливать. Иди-ка сюда… Только аккуратнее…

И Динь выкапывала цветок вместе с корнем и осторожно, чтобы не пролить себе в пасть ядовитый млечный сок, обхватывала его зубами. У Хельвинги в такие моменты замирало сердце, но она не позволяла себе отнимать у ученицы ношу. Иначе Динь никогда не стать настоящим целителем.

– А это что за трава? – спрашивала она, чтобы отвлечься. И Динь, аккуратно положив сон-траву на землю, начинала вспоминать.

– Так, листики острые… Это олений сахар?..

– Ты не угадывай, – притворно сердилась Хельвинга. – Какой же это олений сахар, если у оленьего сахара листья с другой стороны серебристые и не такие узкие к концу?

– Мм… Тогда…

– Динь! – прикрикивала Хельвинга и волчонок принимался осматривать цветок со всех сторон. Он подмечал его запах, количество лепестков в соцветии, резьбу листьев, толщину и высоту стебля. И, в конце концов, подняв запыленный пыльцой нос, радостно возвещал:

– Это – ночной тихоцвет!

Хельвинга одобрительно кивала.

– И что с ним делать?

Динь лукаво смотрела на наставницу. Теперь, когда она узнала растение, ей ничего не стоило понять, в чем подвох.

– Ничего! – гордо отвечала она, посмотрев на Хельвингу. – У этого цветка нет никаких целебных свойств. Но зато, – торопливо добавляла она, – он очень красивый и хорошо пахнет, и для него получаются очень хорошие подстилки для больных.

Этому ее тоже научила Хельвинга. Искать применение любой траве, даже если она не являлась целебной.

Порой, в своих странствиях они встречали волков из других стай. Поначалу Динь смущалась таких встреч. Она казалась себе слишком маленькой и нелепой рядом с сильной мудрой целительницей. Но разговоры, которые Хельвинга вела с чужаками, были столь захватывающими, что мало-помалу Динь забывала о смущении и слушала их, открыв рот. Чужаки рассказывали о далеких местах, где Солнце восходит и заходит круглый год каждый день, где растут огромные, до самого неба деревья, а в зеленой траве может спрятаться взрослый волк – такая она высокая. Динь слушала эти рассказы как сказки, а Хельвинга то и дело задавала вопросы так серьезно, словно все это было правдой.

– А что же Черные Волки, Игран?.. – спросила она один раз, и слова эти «Черные Волки», прозвучали так холодно, что Динь немедленно поняла – речь вовсе не о цвете шерсти.

– Мы прикончили последних из этих тварей еще зимой, – отозвался волк, которого Хельвинга назвала Играном. – В наших землях их больше нет.

– И в Восточном Лесу?

– Мой Стерн летал туда две недели назад, – ответил Игран. – Там о них тоже не слышно. Думаю, мы можем забыть о них, как о страшном сне.

– Хорошо, – сказала Хельвинга, но Динь, изучившая свою наставницу, поняла, что она чем-то недовольна.

– Кто такие – эти «Черные Волки?..» – спросила она у Хельвинги, когда они возвращались домой. – И как волки могут быть черными? Разве они тогда могли бы прятаться в снег?

– Тебе еще рано знать это, – словно по привычке ответила Хельвинга и, увидев, что Динь обиженно надулась, внимательно вгляделась в нее, словно размышляя, стоит ли оставить все, как есть или рассказать волчонку правду? В конце концов, она пришла к какому-то важному внутреннему решению и кивнула сама себе.

– В нашем мире есть четверо Великих. Это Судьба – Тигрей, Время – Хранос, Лайгредита – Истинный Свет и Дементозард – Истинная Тьма. Двое из них состоят в вечной борьбе – это Тьма и Свет. И мы должны всячески помогать Свету, ибо она – нашего рода, такая же волчица, как и мы. А Свет помогает нам и защищает нас.

Но были волки, что отреклись от Света, считая его силу – слабостью, и обратились к Тьме. И Тьма поглотила их разум.

Это были очень темные времена, Динь. Смерть, боль и страх поселились в волчьем мире. Нельзя было чувствовать себя в безопасности. Их набеги были внезапны и жестоки, они всегда оставляли после себя много погибших и раненных, и кичились этим. В крови они видели истинную силу и проливали ее, не останавливаясь ни перед чем. Нескоро мы смогли собраться, чтобы дать им решительный отпор и уничтожить всех Черных Волков до единого. Но когда собрались… Это была великая битва.

Серые лесные волки. Рыжие степные, тонконогие, похожие на лисиц… Огромные бурые – каждый род бился в своих владениях не на жизнь, а насмерть, за Свет и свободу. Я в этом бою потеряла глаз. Да что там я? Многие вышли из боя калеками. Мы ведь даже и не представляли, сколько их, обратившихся во Тьму. Их было лишь чуть меньше, чем нас.

Конечно, не все из них погибли в том сражении. Еще долго в разных уголках волчьего мира совершались нападения, жестокие убийства. Каждый из нас по шагам изучил свои земли, выгнал Черных Волков из самых темных их уголков и, вроде, мы смогли уничтожить их всех, до единого… Загнать их в ту грязь, из которой они выползли и там разорвать им глотки.

Динь судорожно вздохнула и Хельвинга, заметив это, поспешила закончить:

– Теперь это все в прошлом, ты ведь и сама слышала от того волка.

Волчонок серьезно кивнул и открыл пасть, словно собираясь что-то спросить.

– Да… что ты хочешь знать?..

Динь еще немного помолчала, собираясь с силами, а потом выпалила прямо в удивленную хельвингину морду:

– А почему эти волки уходили к Тьме?..

В эту ночь волчонку не спалось. Риона еще не вернулась с охоты, и Динь ворочалась с боку на бок, вспоминая свой разговор с Хельвингой. На ее вопрос старая целительница ответила не сразу.

– Может быть, – сказала она, помедлив, – потому что они считали, что добро и терпение дают меньше, чем злоба? Или получали то, что не каждый в силах принять за дар? Жизнь, Динь, устроена так, что простой путь редко бывает правильным. И в то же время правильный путь самый простой. Нужно слушать то, что говорит сердце. Не пытаться перебить его суровой правдой жизни, не искать других дорог. Оставаться честным перед собой и быть готовой отстаивать эту честность.

Хельвинге тоже не спалось. Ее Стерн, недовольно клекотал, когда она ворочалась с боку на бок.

– Ну, что тебе не спится, старый ты олений рог? – не выдержал он наконец. Хельвинга едва слышно усмехнулась.

– Да вот, думаю… Налепетала сегодня одному наивному волчонку сентиментальной чуши. А сама-то я всегда выбираю нужный путь?..

– О Великие, – Авару тяжело вздохнул. – Скажи своей совести, пусть приходит завтра.

И, сунув голову под крыло, он уснул. А Хельвинга еще долго лежала с открытыми глазами и думала, мучительно думала. Но, в конце концов, уснула и она.

Дни сурового северного лета пролетали один за другим, легкие и безоблачные. Через месяц Хельвинга разрешила Динь бродить по тундре одной. Ее заданием было найти уже знакомые травы и принести их, а так же – заметить и запомнить те, которых она еще не знала, чтобы потом спросить о них целительницу. Такие прогулки были самой большой радостью Динь. Но радость эта не была полной. Карван никак не мог забыть нанесенную ему обиду. А скорее всего – даже и не хотел забывать. Видимо от отца своего – вожака он узнал, что Динь рождена Шестой в году, и напоминал ей об этом при каждой встрече. А встречи эти были частыми, ведь Карван специально караулил юную целительницу.

– Не думал встретить тебя сегодня, – с искренним беспокойством говорил он, и наивная Динь спрашивала:

– Почему?..

– Ну, ты же Шестая, – отвечал Карван. – А они не жильцы на этом свете.

И дальше следовал долгий рассказ о том, что случилось с тем или иным рожденным Шестым волчонком. Это он, видимо, тоже узнавал от отца.

– А знаешь, почему Хельвинга взяла тебя в ученицы?..

– Да, – ответила Динь. – Потому что ей нужна была ученица, а я не хочу быть охотником или воином.

– Еще бы… – усмехался Карван. – На самом деле, она взяла тебя в ученицы, чтобы успеть спасти твою шкуру, если ты вдруг внезапно начнешь помирать.

И он падал на спину, закатывал глаза и хрипел, изображая удушье. Поначалу Динь пугалась и пыталась помочь ему, но все это было глупостью и притворством.

– Только, – говорил Карван, внезапно переставая задыхаться, – она еще не спасла ни одного Шестого волчонка. Ни одного… Вообще, я считаю, что это – безответственно – брать в целители волка, который может помереть в любой момент. И сама Хельвинга уже старая. Кто будет лечить стаю?..

Это не походило на слова Карвана, и Динь насторожилась. Явно он услышал это от кого-то из взрослых волков.