Текст книги "Империус (ЛП)"

Автор книги: JessPallas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

«Я хочу к мамочке! Я хочу к папочке!»

Все так плохо. Он старался быть сильным, старался быть большим мальчиком. Но он находился в незнакомом месте, полном незнакомых людей, и злой человек гнался за ним, и он чувствовал себя странно, и все было не так…

Римус начал плакать.

Он услышал, как открылась дверь, но не стал смотреть – не хотел видеть, какие еще ужасы ожидали его. Он не пошевелился до того момента, когда теплые руки обняли его и притянули ближе, погружая в запах и ощущение кого-то, кого он так хорошо знал.

Папочка!

Со всхлипом Римус уткнулся лицом папе в плечо, сжимая в пальцах материю его мантии. Страх и разочарование, такие свежие в его памяти, наконец захлестнули его. Но папочка теперь рядом. Он в безопасности.

– Шшшш, – прошептал папа тихим и успокаивающим голосом. – Все в порядке, сын. Все будет хорошо.

– Но… злой человек… это пахнет… все неправильно! – бормотал Римус между всхлипами. – Я хочу домой!

– Я знаю, знаю, – странно скрипуче проговорил папа. – И скоро мы отправимся туда, обещаю. Мы постараемся вылечить тебя так быстро, как только сможем.

Римус громко шмыгнул носом; он потихоньку успокаивался, тогда как его отец легонько гладил его по спине.

– Заберешь меня домой?

Папины пальцы напряглись.

– Пока нет, Римус, нет.

Римус снова спрятал нос в складках мантии отца.

– А можно мне Баркса? – спросил он с надеждой. – Я хочу Баркса.

Папа прислонился головой к голове сына.

– Я посмотрю, что тут можно сделать.

И вдруг, несмотря на происшествие со злым человеком и на то, что он оказался в незнакомом месте, Римус почувствовал себя лучше.

С папочкой он всегда чувствовал себя лучше.

************

– Как он?

Рей посмотрел на Ребекку, закрывая дверь в палату своего сына, а затем устало провел ладонью по седым волосам.

– Спит, – ответил он и кивнул, стараясь не думать, с каким удовольствием он сам бы нашел тихий уголок и заснул. – Он был очень расстроен, когда я пришел, но, надеюсь, мне удалось его успокоить.

Ребекка провела пальцем по пузырьку с бледно-розовым зельем, который держала в руках.

– Но он показался вам нормальным? – настойчиво уточнила она. – Таким же, каким был?

Рей скептически фыркнул.

– Настолько нормальным, насколько может быть тридцатисемилетний человек с разумом подвергшегося нападению трехлетки. Он знает, что что-то не так, и хочет домой. – Он улыбнулся. – Но это, несомненно, Римус. Он попросил меня принести Баркса.

Ребекка непонимающе нахмурилась.

– Баркса? Звучит как-то странно…

Рей рассмеялся, удивив этим самого себя.

– Это была его любимая игрушка, – объяснил он, и его улыбка стала грустной. – Плюшевая собака, которую подарил ему на третий день рожденья его дедушка-маггл. В ее нынешнем состоянии он ее вряд ли узнает, потому что с течением времени весь мех на ней вытерся от частого обнимания, а половина наполнителя растерялась. Нет, правда, нет ничего печальнее этой игрушки. Но она до сих пор лежит где-то в его комнате. Он не смог ее выбросить.

Ребекка мягко улыбнулась.

– Моей любимой игрушкой был медвежонок по имени Лорд Пухлозад, – сообщила она ему. – Он живет на верхней полке в моем шкафу.

Рей улыбнулся, но затем снова стал серьезным.

– Пришло время для его первой дозы?

Ребекка тоже перестала улыбаться и посмотрела на зелье.

– Да. Если все пойдет по плану, он станет получать по дозе каждый день, что будет возвращать ему примерно по три года воспоминаний за раз. Через одиннадцать дней сможем достичь текущего времени.

Рей кивнул. Говорить больше было не о чем.

Ребекка протянула руку и открыла дверь. Глубоко вздохнув, Рей вошел внутрь.

– Римус, – сказал он мягко. – Боюсь, пришло время выпить лекарство.

************

День первый

Шестилетний Римус непонимающе глядел на отца.

– Папочка, что с твоими волосами? – с удивлением спросил он.

Папа состроил гримасу и потянул за серебристые волосы с выражением смирения.

– Виновато заклятие, Римус, – странным голосом ответил он. – Просто заклятие. Не волнуйся.

Римус захихикал.

– Мама наложила его на тебя? Она говорила, что отомстит тебе за то, что ты оставил мертвого болотного фонарика в ее лучшем котле.

Папа вымученно улыбнулся.

– Полагаю, ты прав, – тихо ответил он.

– Она всегда говорит, что это ты доведешь ее до седых волос. Не наоборот!

– Совершенно справедливо, сын.

Нахмурившись, Римус откинулся на подушки.

– Папа, когда придет мама? Я скучаю.

К его недоумению на лице отца промелькнуло выражение непонятной боли.

– Да, Римус, – проговорил он тихо. – Я тоже по ней скучаю.

************

День второй

Девятилетний Римус состроил гримасу.

– Но мы же совсем рядом. Всего на часик или два?

Но папа уже качал головой.

– Римус, мне жаль, но тебе нельзя покидать больницу и тем более отправляться в Косой переулок. Ты нездоров, сын. Тебе надо оставаться здесь.

– Но я чувствую себя хорошо! – воскликнул Римус, однако под красноречивым взглядом отца вздохнул. – Ладно, я чувствую себя странно. Но я буду вести себя примерно, и они не узнают, что я такое, если мы им не скажем! Может быть, мне удастся найти, с кем поиграть, или даже завести друзей! – Он повесил голову и добавил: – Я люблю вас с мамой, и я люблю книги и игрушки, которые вы мне дарите. Но иногда мне хочется поиграть с настоящими людьми!

К его удивлению, папа закрыл глаза и откинулся на спинку стула, теребя в пальцах рукоять трости, как делал всегда, если нервничал.

– Ты прав, – сказал он тихо. – Мы должны были разрешать тебе гулять больше. Нельзя было изолировать тебя.

Римус распахнул глаза в ответ на это неожиданное откровение.

– Правда? – выдохнул он, ощущая в груди крепнувшую надежду. – Значит, когда меня выпишут из больницы?..

Отец улыбнулся.

– Когда выпишут, – сказал он со странно звучащей в голосе искренностью, – все будет иначе.

Римус широко улыбнулся.

– Будет здорово иметь друзей.– Не волнуйся, у тебя будет много друзей, – тепло улыбаясь, заверил его папа. – Лучших друзей, которые только муж… мальчик может иметь. Когда ты пойдешь в Хогвартс…

Лицо Римуса помрачнело.

– Но это будет лишь через два года! Если я вообще попаду туда… – добавил он печально. – Директор Диппет каждый раз отвечает отказом…

Папа нежно положил ладонь ему на плечо.

– Поверь, сын, – тихо сказал он. – Ты попадешь в Хогвартс. И это будет лучшее время в твоей жизни.

************

День третий

Двенадцатилетний Римус, закусив губу, смотрел на директора.

– Они знают, профессор. Я уверен, что они знают.

Профессор Дамблдор вздохнул.

– И это тебя так тревожит?

Римус кивнул.

– Они будут меня ненавидеть, – едва слышно прошептал он.

– Римус, я знаю, что это неправда.

– Правда, – возразил Римус, сжимая в пальцах край одеяла. – Сириус так странно на меня посмотрел на уроке защиты от темных искусств, когда профессор Таггарт начал описывать признаки, по которым можно распознать подвергшегося укусу оборотня. А на прошлой неделе я застал Джеймса читающим книгу про оборотней, которую он взял в библиотеке. И он посмотрел на меня так, словно я застал его за применением непростительного заклинания. И потом, когда мы обсуждали лунные циклы на астрономии, Питер начал отсаживаться от меня…

– Римус, я уверен, что…

– Мне нужно будет оставить школу, не так ли? – спросил Римус, не поднимая взгляда и водя большим пальцем туда-сюда по шву на простыне. – Узнав правду, они больше не захотят дружить со мной. Кто захочет жить в одной комнате с оборотнем? Они всем расскажут, и мне придется оставить школу, и у меня больше никогда не будет друзей… – Он расстроенно покачал головой. – Даже года не продержался…

– Римус, – мягко, но решительно Дамблдор прервал его горестные рассуждения. – Тебе не придется уезжать из школы.

Римус медленно поднял голову.

– Но…

Директор Хогвартса улыбнулся; его глаза искрились странной смесью уверенности и тоски.

– Хоть немного поверь в своих друзей, молодой человек. Уверен, они поступят так же.

************

День четвертый

Пятнадцатилетний Римус, нахмурившись, смотрел на своего друга.

– Джеймс, – спросил он тихо, – что ты сделал со своими глазами?

Поправив видавшие виды очки, Джеймс улыбнулся и взлохматил и без того неопрятные волосы, словно только что заметил через окно Лили Эванс.

– Это все Сириус, – объяснил он со странным смешком. – Он их заколдовал. Сказал, что если я собираюсь смотреть на мир глазами Ли… Эванс, то надо делать это как следует.

Римус усмехнулся.

– В его духе.

Улыбка Джеймса была теплой, однако с налетом печали, которую Римус не понимал.

– Точно.

Римус улыбнулся и откинулся назад, упираясь головой в подголовник.

– А Сириус тоже придет?

К его удивлению, Джеймс словно бы поморщился.

– Нет, – поспешно ответил он, а затем добавил: – Он отбывает наказание.

Римус удивленно приподнял брови.

– А ты нет? Странно. А что насчет Питера?

Глаза Джеймса внезапно потемнели, так что Римусу пришлось приложить определенные усилия, чтобы не отпрянуть. Ответ на его вопрос прозвучал грубо.

– Питер занят. Он тоже не придет.

Сомнений не осталось: Джеймс был не в себе. Римус подался вперед и обхватил колени, с тревогой изучая друга.

– Джеймс, все в порядке? – тихо спросил он. – Ты просто сам на себя не похож сегодня.

Неожиданно Джеймс рассмеялся, слегка пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– Знаешь, – воскликнул он, – это вроде как твоя вина.

Римус нахмурился.

– Моя?

– Ага, – подтвердил Джеймс, широко улыбаясь и вновь становясь самим собой. – Я так и не выспался с прошлого полнолуния.

– Прошлого… – Римус моргнул. – Что?

На лице Джеймса отразилось удивление.

– Ну, знаешь… мы вчетвером на прогулке под полной луной? – проговорил он, а затем заговорщически понизил голос и добавил: – Да ладно, Лунатик. Это же Сохатый. Ты знаешь, о чем я.

Странное чувство охватило его. Джеймс был прав, он знал. Он отчетливо помнил день, когда впервые познакомился с альтер эго своих друзей; он помнил планы, которые они составляли на полнолуния, помнил и обсуждения после. Но вот когда он пытался вспомнить сами ночи…

Пустота. Ничего, кроме черной, сбивающей с толку пустоты с привкусом невосполнимой потери.

– Лунатик, – ворвался в его размышления голос Джеймса. – Ты же помнишь те ночи, не так ли?

Римус медленно принялся качать головой.

– Мне кажется, нет.

************

День пятый

Восемнадцатилетний Римус покраснел.

– Я… – Он запнулся; щеки пылали жаром сотен вулканов. – Это… то есть… спасибо, что зашла, я…

– Римус, – проговорила Фелиция, поднимая руки и тепло улыбаясь. – Посмотри, я уже пролила на себя старящее зелье сегодня. Не порть день еще сильнее, заставляя вправлять тебе мозги. Просто забудь о ванной для старост. Это было два года назад. Давай не станем рисковать хорошей дружбой из-за глупого недоразумения. – К удивлению Римуса, она состроила гримасу и тихо добавила: – Во всяком случае, не опять.

************

День шестой

Двадцатиоднолетний Римус спрятал лицо в ладонях, тогда как водоворот ярости, горя и отчаяния бушевал у него в душе.

– Они все мертвы, – прошептал он, впиваясь в кожу головы так сильно, что в любой момент ожидал, что пойдет кровь. – Все, кроме Сириуса, и это он…

Старые пальцы – тонкие и хрупкие, однако на удивление сильные – оттянули его руки от лица, прежде чем это случилось. Но Римус не хотел, не мог поднять взгляд.

Он не мог вынести этого.

– Римус, – проговорил Альбус Дамблдор в тишине помещения. – Я знаю, сейчас это кажется невероятным, но поверь, все будет хорошо.

– Но Джеймс, Лили, Питер… И малыш Гарри теперь будет жить у тех магглов… – Римусу хотелось кричать, хотелось плакать. Он хотел забиться в угол и тихо умереть, только чтоб избавиться от терзающей его боли. Трансформации казались всего лишь булавочными уколами по сравнению с этим.

– Концентрироваться на произошедшем не стоит, – заметил его старый директор, кладя ладонь ему на плечо. – Ты нанесешь себе вред, если продолжишь в том же духе. Полагаешь, друзья хотели бы этого?

– Я не могу знать, чего бы они хотели. Я не могу спросить у них, потому что они мертвы.

Пальцы Дамблдора на его плече сжались.

– Римус, ты не можешь позволить себе этого. Ты рискуешь потерять себя. – Он помолчал. – Как ты уже едва не потерял себя второго ноября…

Римусу показалось, что кто-то ударил его под дых, но… Что он имел в виду? Ночь второго ноября была ужасной; он сидел в одиночестве, заливая печаль алкоголем, все сильнее поддаваясь одурманиванию, пока…

Пока не проснулся следующим утром и обнаружил стоящих над ним родителей с перекошенными словно бы от муки лицами. И они сказали…

Нет.

– Римус, – снова прервал его размышления голос Дамблдора. – Что ты помнишь о той ночи?

Помнит, помнит… а что он помнит? Как пил, пил, пил слишком много, а затем урывками Грюма, Дамблдора, неясное чувство страха и полнейшего ужаса…

Но ничего конкретного. Ничего, что он мог бы назвать. Но то, что они сказали после…

– Мне сказали, что я стал бешеным, – автоматически произнес он, сам себе не веря. – Но этого не может быть. Я этого не помню.

Медленно в поле его зрения появился палец, который уперся ему в подбородок и заставил поднять голову и встретить взгляд голубых глаз директора. Дамблдор улыбнулся.

– Может, – тихо сказал он. – Но не тревожься по этому поводу. Все это почти наверняка в прошлом.

************

День седьмой

Двадцатичетырехлетний Римус нахмурился.

– Происходит что-то странное, пап, – продолжил он, рассеянно глядя в потолок, и вздохнул. – Последнее что я помню, это как отправился спать в мотель в Хаммерфесте. И вдруг я просыпаюсь в больнице Святого Мунго! Как будто бы я трансгрессировал во сне, хотя и знаю, что это невозм…

– Попалась!

Медленно, устало и смиренно Римус повернул голову к окну, где мгновение назад стоял его отец. Разглядев выражение триумфа на его лице, когда тот смотрел в бумажный стаканчик, зажатый в руке, Римус ощутил, что ему совсем не хотелось знать.

– Могу я спросить, что ты делаешь?

Рейнард широко улыбнулся.

– Если хочешь, сын. Но тебе не о чем беспокоиться.

************

День восьмой

Двадцатисемилетний Римус выпучил глаза.

– Пап, я только что потерял очередную работу, – с недоверием проговорил он. – Я никому не нужен, безработен и нахожусь в больнице. А ты принес мне жука?

– Это уникальный жук, – заявил Рейнард. Театральным жестом он поставил на прикроватный столик большую стеклянную банку. Внутри на чем-то, что напоминало сломанное зеленое перо, и в самом деле сидел большой жук со странными отметинами, напоминающими очки, вокруг усиков. – Молодая леди по имени Гермиона Грейнджер рассказала, как его поймать; чудесная девочка, очень начитанная. И не волнуйся, это звуконепроницаемое стекло. Ни звука не просочится!

Рейнард весело постучал рукоятью трости по стеклу, так что банка закачалась. Жук подскочил и бросился в укрытие под перо.

Римус недоверчиво смотрел на все это. Наконец случилось то, что так давно предсказывала мама. Он абсолютно спятил…

– Это хорошо, потому что этот жук-скандалист своими вечеринками не дает мне спать, – проговорил он сухо. – Он почти так же ужасен, как и те магглы из Шотландских гор, которые играют на волынке…

Отец наградил его строгим взглядом.

– Я не потому это сделал, Римус. Нет, правда, за кого ты меня принимаешь? Неважно, если ты сможешь слышать ее! Но я должен был удостовериться, что она не услышит тебя.

В этот момент Римус решил, что сомнений больше не осталось: его отец страдал старческим слабоумием.

************

День девятый

Тридцатилетний Римус улыбнулся, несмотря на румянец.

– Это такая неожиданность, Лиция, – воскликнул он с неловкой радостью. – То есть мы так давно не виделись!

Фелиция улыбнулась в ответ, взяв его ладонь в свои, отчего его лицо сделалось просто пунцовым.

– Ох, да вовсе не так давно, – заявила она с каким-то странным выражением. – Но мы всегда так хорошо ладили, Римус, и я уже какое-то время планировала отыскать тебя. А потом узнала, что ты в больнице… – Она указала на букет цветов и плитку лучшего шоколада из «Сладкого королевства», которые она оставила там ранее. – Мне захотелось прийти и навестить тебя.

Римус широко улыбнулся.

– Это очень мило. Спасибо.

– Да не за что, – ответила Фелиция, еще раз сжав его пальцы, отчего он снова покраснел. – В конце концов, мне совсем не хочется, чтобы детская неловкость встала на пути у, как я знаю, замечательной дружбы…

************

День десятый

Тридцатитрехлетний Римус рассмеялся.

– Нет, правда, Альбус! – воскликнул он. – Мне правда нравится быть учителем. Даже не могу описать, как я благодарен вам за этот шанс. А уж то, что я учу Гарри… – Он тепло улыбнулся в ответ на улыбку Дамблдора. – Он чудесный мальчик. Джеймс и Лили гордились бы им.

– Несомненно, – согласился Альбус, кивая. – И, похоже, ты тоже ему понравился.

Римус вдруг ощутил укол сомнения.

– Полагаете, мне следовало ему сказать? – спросил он тихо. – Что я знал его родителей?

Глаза Дамблдора блеснули.

– Я думаю, что лучше немного обождать.

– Я жду не дождусь, когда смогу вернуться к работе.

– Знаю, Римус, – сказал Альбус, похлопывая Римуса по руке и кивая. – И нам не терпится поприветствовать тебя назад.

************

День одиннадцатый

– Время пришло.

Рей несколько мгновений просто смотрел на пузырек розовой жидкости в руках Ребекки. Такой крошечный, но если зелье сработает…

– С ним, кажется, все в порядке, – проговорил он, убеждая в том числе и самого себя. – Полностью в порядке. Он был самим собой, просто с… пробелами в памяти.

Ребекка нежно взяла его за запястье.

– Я знаю. Шансы на успех огромны. Но нельзя забывать, что поцелуй – это очень болезненный опыт, и мы не можем знать, что случится, когда Римус вспомнит об этом. Остается только надеяться, что…

– Профессор Голдштейн!

И дядя, и племянница обернулись на возглас и обнаружили себя лицом к лицу с одним из молодых лекарей-стажеров отделения недугов от заклятий.

– Что такое? – резко спросила Ребекка.

Молодой парень глубоко вздохнул.

– Вы не видели лекаря Джонс? Ее нет в ее кабинете.

Заметив, как нахмурилась Ребекка, Рей ощутил зарождающийся страх. Нет, не может быть, не сейчас. Это будет просто несправедливо…

– Она в кафе на перерыве, – сказала Ребекка, и, судя по тону ее голоса, она подумала о том же. – А что такое?

Парень состроил гримасу.

– Думаю, лучше бы кому-то пойти со мной. Это мисс Тонкс…

========== Глава 48. Осколки (часть 2). ==========

Это были далеко не самые простые десять дней для Рейнарда Люпина, но он ни на минуту не забывал, кому его сын обязан жизнью.

Каждый день между визитами к Римусу он справлялся о состоянии Нимфадоры Тонкс.

Но ответ был всегда одним и тем же.

************

День первый

– Ты уверен, что не имеешь ничего против?

Рольф Люпин улыбнулся в ответ на нерешительный голос своего такого прямолинейного обычно брата.

– Конечно, уверен, Рей. В противном случае я бы тебя не приглашал.

Рей стиснул рукоять трости в пальцах и оглядел свою детскую спальню. Она не сильно изменилась: все те же лакированные деревянные панели и древние зеленые обои, все та же массивная мебель и шаткая кровать под балдахином. Если бы не пустые полки и отсутствующая корзинка, в которой когда-то спал его питомец Хихикающий Крап, Рей бы решил, что он вернулся назад во времени.

– Ты ничего здесь не менял, – сам того не желая, заметил он. – После нашей… ссоры я ожидал…

Рольф тяжело вздохнул.

– Ты все равно оставался моим младшим братом. А это была твоя комната… до сих пор ею является. Я не вправе был что-то менять.

На мгновение Рей закрыл глаза, вдыхая аромат своей юности, времени до Римуса, до Дианы, до того как познал все невзгоды, ожидающие его впереди.

– Я ценю это, – тихо сказал он. – Винтер Холлоу кажется ужасно пустым, пока Римус в больнице. И он, разумеется, все спрашивает о маме, и каждый раз, что я нахожусь там…

Рей ощутил, как брат положил руку ему на плечо и аккуратно сжал его.

– Знаешь, я только через три года смог заставить себя пойти в ту часть сада, где погибли Рэндольф и Мегара, – негромко признался Рольф. – Какое-то время я даже подумывал продать дом – воспоминания были слишком болезненными. Но жизнь девочек и без того сильно переменилась, к тому же, несмотря на то, что здесь произошло, они любили это место… – Он снова вздохнул. – Оно все равно оставалось домом. Я думаю, навсегда им останется. И я считаю, что этот дом заслуживает лучших времен, еще одного шанса на процветание. Может быть, это всего лишь камень и раствор, однако они значат для меня слишком много, чтобы просто отвернуться от этого дома и позволить ему развалиться. И, Рей… – Пальцы на плече Рея сжались сильнее. – Грейстоунс это и твой дом тоже, и твоя семья будет рядом так долго, как ты того захочешь. – Рольф какое-то время помолчал, а затем добавил: – Даже навсегда. Если захочешь.

Навсегда?

Моргнув, Рей снова оглядел свою старую комнату. Это было его прошлое, однако снизу доносились голоса играющих детей и лай Пушистика, смех Рут – такие непривычные звуки словно бы обновили дом его детства. Винтер Холлоу был полон воспоминаний о Диане, о Римусе, но мало о чем еще.

Он любил обоих очень сильно, но Дианы больше не было, а Римус, если поправится, снова будет жить своей жизнью.

Винтер Холлоу, пока он там живет, останется пристанищем привидений, хотя и заслуживал большего.

Возможно, пришло время сделать шаг вперед. И если Римус и правда поправится…

Рей мягко улыбнулся; боль и теплота воспоминаний и настоящее переплелись в единое целое.

– Спасибо, Рольф, – сказал он тихо. – Я подумаю над этим.

На четвертом этаже больницы Святого Мунго продолжала спать Нимфадора Тонкс.

************

День второй

– Восстание оборотней в Институте бешенства! Господи боже!

Рей замер с чашкой чая на полпути ко рту. Не он один.

До сего момента завтрак в Грейстоунсе проходил оживленно, поскольку собралась почти вся семья. Трое детей Рут, о чем-то болтая и хихикая, прискакали в столовую, расселись по своим местам и принялись за бекон, сосиски и яйца с неприличным в столь ранний час аппетитом. Гораздо более степенно сама Рут и ее муж Эдмунд вошли минуту спустя. Усевшись, она предприняла слабую попытку заставить маленькую Марион съесть помидоры, убедить юного Тобиаса не брызгать соусом на портреты, бранившие его за дурные манеры, и донести до старшей Элинор, что есть завтрак с сидящим на коленях шотландским терьером не лучшая из затей. Талия непрерывно о чем-то говорила, заполняя возникающие в беседах паузы пустой болтовней, и непрестанно сновала туда-сюда между кухней и столовой, приостанавливаясь изредка только для того, чтобы обойти домашнего эльфа. Пушистик, согнанный с колен Элиноры, отправился пытать счастья в другом месте, что-то вынюхивая под столом и покусывая за ноги и подолы мантий, пока не добивался поглаживания или кусочка чего-нибудь вкусненького. Сидящий во главе стола Рольф обычно наблюдал за всем этим с теплой и терпеливой улыбкой.

Но не сейчас.

Поспешно поставив чашку на блюдце, Рей задался вопросом, как могла Талия, укрывшаяся в данный момент за развернутой газетой «Ежедневный пророк» не заметить наступившей тишины. А может, она просто не осознала ее? Как бы там ни было, она продолжила зачитывать отрывки из сенсационной и совершенно недостоверной статьи на первой полосе, чем и поразила семью Люпинов.

– Опасные оборотни вырвались на свободу… набросились на работников… запертые в камере… в качестве закуски, о боже! Если бы не своевременные действия молодого мракоборца, много жизней было бы потеряно… Нимфелла Тонкс сейчас в критическом состоянии в больнице… По словам Аркадиуса Кролла, главного научного исследователя, виновато плохое управление… восстание спровоцировано заключением в институте спорно занимающего должность учителя в Хогвартсе Римуса Люпина… – Ее голос звучал все тише и тише, пока она неожиданно не замолчала. – О боже, – протянула она наконец в замешательстве. – Ребекка нам рассказывала совсем другое…

Сидящая напротив Рея Рут встретилась с ним взглядом.

– Да, – нахмурившись, мрачно заметила она. – Совсем другое. И я знаю, кому верить…

Талия нервно сморщила нос.

– Но если это написано в «Пророке»…

– Это ерунда! – рявкнул Рольф и, протянув руку, выхватил газету из пальцев жены. Уставившись на заголовок, он пробормотал: – Да они фактически обвинили мою дочь и племянника в… в… – Он яростно встряхнул газету. – Кто написал этот бред?

Рей даже не сомневался в ответе на этот вопрос. Он ухватился за рукоять трости.

– Дайте угадаю, – прорычал он голосом, полным едва сдерживаемой ярости. – Рита Скитер.

Не зная ни о заголовках, ни о лжи, ни о непонимании, Нимфадора Тонкс продолжала спать.

************

День третий

Зал суда номер десять.

Гарри Поттер невидящим взором смотрел на неопрятную дверь перед ним, стараясь не прислушиваться к доносящемуся из-за нее гулу разговоров и периодических потрясенных восклицаний. В прошлый раз, когда он был здесь, возле этой самой двери, спеша через нее, он ожидал решения своей судьбы и возможного исключения из Хогвартса. Но стоять здесь сейчас, смотреть, ждать было совсем другим делом.

Сейчас он должен был свидетельствовать против кого-то.

Гермиона говорила ему, что он должен продумать свои показания, упорядочить их в своей голове – она даже рекомендовала ему прочесть пару маггловских книг по криминологии и ознакомиться с иллюстрированной записью знаменитых дел, рассмотренных Магическим советом. Но Гарри не хотел об этом думать, не хотел стоять там и размышлять обо всех ужасных вещах, что совершил этот человек, обо всем том горе, что он причинил; факты, словно каленым железом, были выжжены в его памяти. Последнее, что ему было нужно, это взвинтить себя мыслями обо всей пережитой боли, а затем войти в набитый битком зал суда в растрепанных чувствах. Он просто опозорится, и кому это надо?..

Осталось недолго. Не может быть долго.

«Я хочу уже покончить с этим. В прошлый раз меня не заставляли ждать. Они изменили время так, чтобы я опоздал, но мне не пришлось стоять здесь и ждать…»

Он слишком много думал об этом. Нужно сконцентрироваться на чем-то другом.

На профессоре Люпине.

Он вернулся мысленно назад к раннему утру этого дня, когда тихо беседовал с отцом профессора Люпина Рейнардом. Тогда ему показалось отличной идея навестить профессора, притворяясь Джеймсом Поттером, и выяснить, как много Лунатик помнит о своих ночных похождениях с мистерами Хвостом, Бродягой и Сохатым. Но теперь Гарри начал сомневаться. Знал ли он своего отца и его школьных друзей достаточно хорошо, чтобы обман удался? Сможет ли он обдурить того, кто на самом деле принимал участие в тех событиях, кто переживал их заново?

К счастью, больше времени на размышления не было. С лязгом отперся железный замок и дверь, скрипя, отворилась.

– Вызывается Гарри Поттер! – объявил официально выглядящий маленький человечек в тяжелой мантии, не замечая или не желая замечать, что перед ним стоял только один человек. – Гарри Поттер на Магический совет!

Расправив плечи, Гарри хмуро кивнул и поспешно вошел в зал суда. Далеко внизу в самом центре помещения со скованными руками стоял Питер Петтигрю и с ужасом взирал на него.

Не зная ни о суде, ни о перепуганном пожирателе смерти, Нимфадора Тонкс продолжала спать.

************

День четвертый

– Надеюсь, вы не против, что я пришел.

Андромеда Тонкс медленно покачала головой. В этот раз ее волосы были идеально гладкими, а мантия чистой, но она продолжала одной рукой держаться за серебряный медальон, висящий на шее. Бледность ее лица и запавшие глаза свидетельствовали о том, что она так же плохо спала, как и сам Рей.

– Все в порядке, мистер Люпин… Рейнард, – поправилась она, заметив, как он приподнял брови. – Прошу прощения, я…

– Плохо спите? – закончил за нее Рей. Со стоном он опустился на свободный стул в ногах койки и рассеянно отмахнулся от ползающего по деревянному подлокотнику жука, наверняка влетевшего в широко открытое окно. – Добро пожаловать в клуб.

Слабая улыбка появилась на губах Андромеды.

– Тед сейчас дома, пытается отдохнуть. Я думаю, он воспользуется снотворным зельем, – сказала она и покачала головой; прядь темных волос упала на лицо. – Я никогда их не любила.

Рейнард смотрел на сидящую перед ним женщину, отмечая потерянный взгляд, отчаяние и измождение. Все это, к сожалению, выглядело знакомо.

– По крайней мере, вы есть друг у друга, – тихо заметил он. – Должно быть, это помогает.

Андромеда вздохнула.

– Мы почти не видимся, – пробормотала она устало. Она взяла ладонь дочери и легонько сжала. – Мы по очереди сидим с Нимфадорой – не хотим, чтобы она оставалась в одиночестве.

Чуть поколебавшись, Рейнард посмотрел на лежащую без сознания на койке молодую женщину и вздохнул.

Он много раз встречал Нимфадору Тонкс, и с каждой встречей она казалась ему еще ярче. В первый раз она предстала перед ним настоящим мракоборцем в форменной мантии с белыми торчком стоящими волосами – полная сочувствия молодая женщина, которая проводила его через хаос, царивший после атаки в Хогсмиде, к его раненому сыну в Хогвартсе. Во время пребывания Римуса в больничном крыле он узнал ее лучше – она часто появлялась там вихрем радости, при этом с каждым разом ее прическа становилась все смелее. С тех пор они встречались еще пару раз, и ее внешность непременно поражала его.

Но не сегодня.

Он никогда прежде не видел ее такой бесцветной. Ее волосы были тусклыми и серо-коричневыми – совсем как у ее отца, а значит, ее натурального цвета. Ее лицо было таким бледным, почти белым, губы – обескровленными, а глаза – закрыты. Если не считать легкого движения ее груди в такт дыханию, она оставалась неподвижной.

И все это ради жизни его сына. Он так многим был ей обязан.

– Как она? – Вопрос показался ему совершенно неадекватным, но ему больше нечего было спросить.

Андромеда вымученно улыбнулась.

– Лекарь Джонс говорит, что ее дыхание стабилизировалось. Они считают это хорошим знаком. И Тед клянется, что видел, как ее мизинец пошевелился вчера, – сказала она. Ее губы задрожали, и она снова уцепилась за медальон. – Я так сильно ее люблю, – прошептала она. – Ребенком она была моей жизнью. – Медленно Андромеда подняла глаза, встречаясь взглядом с Рейнардом. – Моя семья чистокровная, Рейнард, можно даже сказать, помешана на чистокровности. И когда я вышла замуж за рожденного в семье магглов… – Она состроила гримасу. – Мягко говоря, они отреклись от меня. Пути назад не существовало; я знала об этом, но все равно сделала этот выбор. Тед и Нимфадора стали моей единственной семьей – всем, что имело для меня значение.

Рей прикусил губу.

– Я понимаю ваши чувства. Мы с женой оказались в той же лодке, если говорить о кровном родстве. Мы с братом помирились только в этом году. Мы не общались несколько десятилетий.