Текст книги "Империус (ЛП)"

Автор книги: JessPallas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Рейнард Люпин был лучшим в своей профессии – лучшим дезинфектором, который только работал на Министерство магии. Он знал все о выслеживании добычи.

«Но я не вижу планировку, пап! Я не могу оценить свои силы!»

В тишине его разума раздался призрачный смешок отца.

«И запомни еще кое-что, сын. В твоем распоряжении не одно чувство. Слух, осязание, обоняние – это все может быть столь же важным, как и зрение. – Римус помнил отсутствующий взгляд отца, направленный в небо. – Однажды я допустил эту ошибку: смотрел, когда надо было слушать. Я позабыл, что некоторые существа обладают лучшим обонянием, чем я, и много хороших ребят погибло, забыв об этом. Всегда помни, что ты не сможешь заметить всего, пользуясь только зрением…»

Римус мысленно улыбнулся.

«Я люблю тебя, пап».

В последний раз вглядевшись в окружавшую его темноту, Римус закрыл глаза.

Казалось, мир вокруг замедлился. Он ощущал свое собственное дыхание, воздух, наполняющий легкие и вновь струящийся наружу, пульсацию сердца, ритмично перекачивающего живительную кровь по его артериям и венам, заставляющую вибрировать кожу и касающуюся костей. Римус растворился в этом простом ощущении. Он чувствовал боль в ушибленной голове, тогда как травмированные капилляры лопались и на коже образовывались синяки; он чувствовал напряжение в конечностях после быстрого бега и изматывающую усталость последних двух долгих и сложных дней и трансформации. Дюйм за дюймом осознание тела – такого знакомого и незнакомого одновременно, его собственного и совершенно чужого – поглотило его на мгновение.

А затем он перенес это новообретенное осознание на внешний мир, напрягая слух в звенящей тишине.

И оказалось, что никакой тишины нет.

Где-то вдалеке капал невидимый кран – размеренно, капля за каплей и, казалось, попадая в ритм с его сердцем. Над головой тихо гудело заклинание, очищающее воздух, совпадая по тональности с его дыханием. Он сделал один шаг вперед в поисках преград и услышал, как его когти слабо щелкнули по полу; стало быть, если он подождет, если Дольф двинется с места, он будет знать, где его искать.

А затем в его голове зазвучал другой голос: «Обоняние оборотней невероятно острое. Вообще-то, в «Компендиуме темных существ» Карактатус Принг высказывал гипотезу, что…»

Гермиона. Мерлин благослови ее и ее обширные знания.

Римус смутно ощущал запах помещения, в котором находился – смесь противоречивых запахов, раскрашивающих тьму перед ним. Но пока еще не сподобился проанализировать получаемую информацию.

Самое время начать.

Он глубоко вдохнул.

Ему показалось, что его смело ударной волной взрыва. Это помещение днями напролет занимали почти сорок человек, и свидетельство их присутствия здесь с почти что ошеломляющей силой било по чувствительным клеткам в его носу. Физический запах каждого человека, его кожи, и пота, и волос смешивался с запахами испытываемых эмоций: раздражение, гнев, разочарование, скука и страх наполняли воздух. Римус ощущал аромат остатков их еды и напитков – слабый запах курицы на крошках под столом, отголоски апельсинового сока и затхлый запах волчьего противоядия – старый и неявный, но настолько въевшийся в стены этого помещения, что его уже ничем нельзя было удалить. Он также ощутил запах шерсти, запах оборотня, но, учитывая полное отсутствие у него опыта в различении запахов, а также столь сильный фон, Римус не мог определить верное направление.

Что ж, во всяком случае, Дольф все еще здесь. Но что делать теперь ему?

Сначала Римус решил просто оставаться на месте и ждать. В конце концов, в его планы не входило затравить Дольфа, он хотел лишь загнать его в угол и нейтрализовать, так что, если из этого помещения не было другого выхода, то его работу можно считать выполненной, если он просто не даст пожирателю выйти из столовой. Но существовал ли отсюда другой выход? Римус предполагал, что нет, но он никогда не видел плана института, а потому не мог быть уверенным. А потом, что произойдет после захода луны? Тогда он окажется один на один с пожирателем смерти, спрятавшимся где-то в темноте, и если трансформация ослабит его, то Дольф с легкостью проскользнет мимо и натворит дел до того, как можно будет что-то предпринять по этому поводу.

Из глубины его памяти донесся смех, и перед глазами встало знакомое, но так давно утерянное лицо Джеймса Поттера, прислонившегося к его кровати в их спальне в Хогвартсе; рядом примостился Сириус, и они оба разбирали листы бумаги, исчерченные диаграммами касательно квиддича. Римус как наяву видел, как будущий отец Гарри схватил лист с записями, которые как раз комментировал его лучший друг, скомкал его и запустил Сириусу в голову.

«Это все ерунда, Бродяга! – фыркнув, воскликнул он. – Загонщики по курсу – это не угроза. Нет никакого смысла волноваться из-за того, кого ты видишь, потому что, если ты видишь их, значит, можешь уклониться с их траектории. Бладжер, который они отобьют тебе в спину – вот что свалит тебя с метлы…»

Держи врага в поле зрения, и тогда он не сможет навредить тебе. Хороший совет.

Даже в полной темноте.

Ему требовалось подобраться к Дольфу ближе, выследить его и больше не терять. Оставалось только найти его.

«Пошевелись. Давай же, пошевелись, чтобы я мог услышать тебя…»

И вот оно.

Тихий цокот когтей по полу. Едва различимый скрип отодвигаемого стула.

Попался.

Слева. Если память ему не изменяла, слева находились кресла и полки с играми и книгами, образовывающие что-то вроде гостиной позади скамеек столовой. Римус знал, что это было самое логичное место для того, чтобы спрятаться и выжидать.

Поверх шума очищающего воздух заклинания Римус слышал дыхание Дольфа. Его сердце билось в унисон с капающей водой.

Кап, кап, кап, бум, бум, бум…

Шаг за шагом, медленно и бесшумно Римус двинулся вперед; дыша поверхностно, он вглядывался в темноту, словно старался разогнать ее усилием воли. Коснувшись одной лапой чего-то деревянного, он резко повернул и в силу возможностей выбрал новое направление на, как он надеялся, пространство между двумя длинными столами. Медленно, очень медленно он крался вперед.

«Если я его слышу, то и он может слышать меня, так что мне нужно вести себя как можно тише, как можно незаметнее. Я должен загнать его в угол, должен застать его врасплох…»

Биение сердца отдавалось в ушах, и Римус не сразу осознал, что Дольф не может этого слышать.

Запах усиливался. Даже через общий запаховый фон помещения Римус чувствовал второго оборотня все отчетливее – его пот после недавней пробежки, его страх и ярость, без его ведома источаемые его кожей. Наконец Римус услышал его дыхание.

Ближе, ближе, ближе…

Теперь он уже чувствовал запах ткани – вероятно, подушек – пыльный запах книг и старого картона. Запах Дольфа теперь преобладал; испытываемый им страх выдавал его с головой.

«Чует ли он меня? Знает ли, что я здесь? Что я совсем близко?»

Вообще, это не имело значения. Ему нужно было только удерживать его на месте, может, вырубить его или запереть где-то – как-то удостовериться, что он не навредит невинным людям, оказавшимся в западне в этом здании, другим оборотням уровнем ниже, не передаст свое проклятие Гарри, Гермионе, Рону или Тонкс.

«Тонкс. Боже, я надеюсь, с ней все в порядке. Я надеюсь, она…»

В следующее мгновение все переменилось.

Откуда-то издалека и снизу донесся приглушенный грохот, и стены института зашатались, пол сотрясся, словно при землетрясении. Римус едва устоял на ногах. Стараясь не потерять равновесие, он растопырил все четыре ноги, и когти царапнули пол. Мысли зароились в голове, словно стремясь посоперничать в скорости с колебаниями помещения.

«Тонкс! Тонкс побежала вниз, что с ней случилось, что…»

БАХ!

Нападение было резким и ошеломляющим. Сила удара была таковой, что Римус все же оказался на полу, ощущая вкус крови во рту. До него донесся торжествующий вопль. Он почувствовал прикосновение чужого меха и услышал быстро удаляющийся цокот когтей, тогда как запах отчаяния оборотня поглотил его.

Дольф! Дольф удирал!

Нет! Ни за что!

Поднявшись с все еще качающегося пола, Римус резко развернулся и бросился в погоню. Он скорее ощутил, чем увидел стол впереди, услышал, как Дольф отшвырнул его с дороги, но не обратил на это внимания, не замедлился. По велению судьбы ли, случайно или просто благодаря везению Римус добрался до двери, ни во что не врезавшись. Бледное освещение шахты лифта позволило ему разглядеть удирающего Дольфа в каких-то нескольких метрах впереди. Стиснув зубы, Римус ускорился и с рыком оттеснил Дольфа от сулящей свободу лестницы и по направлению к сияющей пустоте.

Шахта лифта.

Идеальное решение. Здесь высота будет составлять примерно два этажа – возможно, падение будет несмертельным для такого сильного и крепкого существа, как оборотень, но его уж точно хватит, чтобы лишить Дольфа сознания. Если только ему удастся достичь этого, столкнуть его в шахту и тем самым вывести из игры…

Он должен сделать это. Должен его остановить. Если бы только застать его врасплох…

Однако Дольф заметил опасность. В каких-то нескольких сантиметрах он затормозил.

Но бегущий по его пятам Римус не сделал этого.

Он мог бы. У него было время остановиться, сменить траекторию, но в таком случае он упустил бы свой шанс, потерял бы преимущество, не сумел бы спихнуть врага вниз.

Теперь уже, даже если бы попытался, он не смог бы избежать падения вместе с Дольфом.

В последнюю секунду он засомневался, глядя на скорчившегося Дольфа, который, смотря на него с ужасом и неверием, отступал назад, к пропасти. Лежал ли лифт обломками на дне шахты, как тот, что вел в лабораторию Зелии? Окончится ли это падение не только синяками и переломами, но также и более серьезными повреждениями и смертельной кровопотерей?

Невозможно было узнать это наперед. Альтернативой было оставить невинных и любимых им людей в опасности.

«Я позабочусь об их безопасности. Я позабочусь о ее безопасности».

Сделай это. Просто сделай.

Он не затормозил.

Римус ощутил, как когти Дольфа с яростью вонзились в его кожу, когда он врезался в него, услышал его рев, а затем пол исчез из-под ног, и они падали, падали, падали, ударяясь о стены и друг друга. Дольф вскрикнул как-то не по-волчьи, его золотые глаза наполнились ненавистью; тело и ноги, покрытые мехом, мелькали в его поле зрения, тогда как стены проносились мимо быстро, слишком быстро, а затем он с оглушающей силой ударился об пол. Он почувствовал, как сломались кости, его рот наполнился кровью; все тело горело от полученных при приземлении повреждений. Внизу не оказалось никаких обломков, но это было слабым утешением.

Боль была невероятной. Она словно бы разрывала его на части, заполняла сознание, и перед глазами расплывалась другая, тоже знакомая темнота. Он еще успел увидеть Дольфа, лежащего тихо и неподвижно под ним; его мех был покрыт кровью, а ноги вывернуты под неестественными углами. Но он не смог уже передвинуться, не смог найти сил даже чтобы просто откатиться с распростертого под ним оборотня. Он мог только лежать, тяжело дыша, и смотреть вверх, в темный туннель шахты на далекий огонек высоко вверху.

Темнота обступала его, сознание улетучивалось.

«Вот и все. Дольф без сознания. Все в безопасности. Я сделал это. Я…»

Послышались чьи-то шаги, зажегся свет.

Римус напряг зрение.

Какое-то мгновение перед глазами все расплывалось, и сквозь кровавую пелену он мог разобрать только светящийся кончик палочки и чью-то невысокую фигуру, глядящую на него.

Гарри? Тонкс?

Он попытался гавкнуть, но получившийся звук скорее напоминал хрип.

В следующую секунду зрение прояснилось.

Его облегчение обернулось ужасом.

Питер Петтигрю смотрел на изломанное тело старого друга. Разобрать выражение его глаз было невозможно.

– Здравствуй, Римус, – тихо произнес он.

Римус попытался подняться, оказать хоть какое-то сопротивление, но даже этого слабого движения оказалось достаточно, чтобы его тело охватила агония. Невыносимая боль пронзила его, в глазах снова потемнело.

А затем его поглотила тьма.

========== Глава 43. Судный день (часть 1). ==========

Закат луны.

Еще несколько сирен начали завывать; разрывая воздух своим ревом и таким образом возвещая закат луны и отпирание всех замков. На мгновение Тонкс потрясенно замерла, сделав лишь шаг в коридор, ведущий к выходу: здание вдруг наполнилось новыми звуками. Затем отдаленный лязг отодвигаемых запоров эхом донесся до нее, и, улыбнувшись, она обернулась и посмотрела на покрытых каменной крошкой Гарри, Рона и Гермиону. В их глазах она прочла зарождающееся понимание.

«Мы сделали это. Ох Мерлин, мы дожили до утра!»

Потребовалась недюжинная осторожность и множество крайне аккуратных заклинаний, чтобы освободить Тонкс и Гермиону из-под нестабильных завалов, и еще больше времени ушло на расчистку безопасного прохода, выведшего их из обломков трех обрушившихся стен и рухнувшего потолка. Тонкс изо всех сил старалась сохранять спокойствие перед лицом осознания, что Петтигрю был на свободе, а Римус совсем один охотился за Дольфом без всякой надежды на подмогу. Если их пути пересекутся…

Наконец, спустя пару вечностей, им удалось прокопать проход и выбраться из-под завалов, а затем, сжимая палочки в руках и превозмогая боль от полученных травм и усталость, отправиться на поиски блуждающих крыс.

Но теперь замки снова были открыты. Помощь скоро подоспеет…

Если только, конечно, помощь придет к ним, а не к пожирателям смерти.

«Нет. К этому моменту они уже нашли мою записку. И Кингсли знает, что что-то не так – он хорош, он надежен. Он и старина Грозный Глаз не подведут нас…

Я надеюсь.

Очень надеюсь.

Но пока…

Нужно найти Римуса».

– Хвоста не видно? – громко, стараясь перекричать вой сирен, спросил Гарри.

Тонкс покачала головой.

– Теперь это и не важно! – заорала она в ответ. – Надо найти Римуса!

Найти Римуса, найти Римуса, найти Римуса…

Сирены внезапно смолкли, и громко произнесенные слова Тонкс разнеслись эхом в наступившей тишине. Снаружи, за крепкими входными дверьми справа от нее раздавался приглушенный шум заклинаний.

«Пожалуйста, пусть это будет наша подмога…»

Лицо Гарри потемнело.

– Но Хвост…

– Сейчас представляет опасность для Римуса, а не для нас, – резко перебила его Тонкс. – То, что замолкли сирены, означает, что луна села, а, следовательно, оборотни трансформировались обратно. А это значит, что Римус где-то там, безоружен, обнажен и вымотан. Если Петтигрю найдет его раньше нас…

Гарри блеснул глазами.

– Если эта крыса хоть пальцем тронет профессора Люпина, я…

Он замолчал, услышав внезапно раздавшийся шум. Топот ног, все ближе и ближе – яростный топот множества ног. Голоса, выкрикиваемые команды сливались в неразборчивую какофонию. А затем на стенах заплясали тени, когда фигуры в плащах ворвались в помещение…

Тонкс и три подростка выхватили свои палочки, намереваясь защищаться. Новоприбывшие люди сделали то же самое.

– Мракоборцы! Стоять на месте!

– Остолбе…

– Не двигаться!

– Импеди…

– Тонкс?

– Кингсли?

– Грюм?

– Поттер?

Наступила тишина. Шесть пар глаз моргнули.

Кингсли Бруствер широко улыбнулся, опустил палочку и вышел вперед.

– Тонкс! – поприветствовал он ее с явным облегчением. – Ты нас напугала! Мы увидели белые лица и предположили…

Тонкс провела пальцем по светлой пыли, покрывающей ее щеки.

– Небольшой инцидент с потолком, – пояснила она с такой же широкой улыбкой, ощущая невероятное облегчение. – Нас ненадолго завалило.

Кингсли хохотнул.

– Обрушила потолок? Даже зная тебя, я впечатлен.

Хромая, Грозный Глаз Грюм подошел к ним, своим ярко-голубым магическим глазом оглядывая внезапно ставшие тревожными лица Гарри, Рона и Гермионы. Он нахмурился и одарил их холодным взглядом.

– Поттер! – рявкнул он. – Адские зубы, Поттер, Дамблдор едва Хогвартс по камешку не разобрал в поисках тебя! А ты оказался здесь? – Теперь его обвиняющий взор обратился к Тонкс. – Девчонка, достаточно глупо было отправиться сюда за Люпином…

Но Тонкс, не дожидаясь окончания выговора, протестующе подняла руки.

– Не надо на меня так смотреть. Они уцепились за мой портал. Я их, черт побери, не приглашала! – Заметив обиженные выражения на лицах подростков, она поправилась: – Но, должна признать, они оказали большую помощь…

– Мне все равно, если они нарядились в балетные пачки и утанцевали две дюжины пожирателей смерти до потери сознания, – прорычал Грюм мрачно. – Когда Дамблдор и Макгонагл узнают об этом, их ожидает взбучка…

Глубокий голос Кингсли перебил Грюма.

– Сейчас это не важно, Грозный Глаз. Тонкс, расскажи, что случилось. Что тут стряслось? – спросил он, а затем куда более тревожным голосом неуверенно уточнил: – Ты нашла Римуса?

Настолько кратко, насколько могла, Тонкс обрисовала сложившуюся в институте ситуацию.

– Так что нам надо найти Римуса до того, как это сделает Петтигрю, – подытожила она. – И Дольф – Адольф – тоже где-то там. Мы как раз собирались отправиться на поиски, когда…

– Кингсли! Кингсли! – пронесся по коридору чей-то вопль. Взъерошенная и немного перепачканная Хестия Джонс вдруг появилась у тяжелой деревянной двери, ведущей к лифтам. – Кингсли, Грозный Глаз, идите-ка лучше сюда! – позвала она мрачным голосом. Профессор Голдштейн кое-что нашла.

– Ребекка? – переспросила Тонкс уже на ходу, инстинктивно присоединяясь к своим коллегам-мракоборцам. – Ребекка тут?

Кингсли кивнул.

– Она провела нас сюда по эвакуационному тоннелю. Твоя подруга Фелиция хотела сделать это, но мы решили не брать с собой больше штатских, нежели необходимо. С нами вернулась профессор Голдштейн и пара сотрудников службы безопасности: Фалконер и Аливард. Они сопровождают команду Билла Уизли, которая осматривает верхние уровни. Хестия, что ты нашла?

– Кровь, – хмуро ответила та, и по спине Тонкс побежали мурашки. – Много крови. Идите и посмотрите сами. – Темноволосая ведьма развернулась и быстро повела их к сидящей на корточках у шахты лифта, ведущего к уровню резидентов, хмурой Ребекке Голдштейн. Металлическая решетка, закрывавшая прежде вход в лифт, оказалась сорвана с петель и валялась рядом искореженной грудой металла.

Когда Тонкс и ее коллеги приблизились, Ребекка подняла голову и бледно улыбнулась. Не теряя времени, она перешла к делу.

– Кровь не человеческая, – сказала она тихо и поднялась на ноги, поморщив бледное лицо. – Это кровь оборотня, пролитая во время полнолуния.

Тонкс похолодела. Желудок словно бы ухнул куда-то вниз, а сердце пустилось вскачь – быстрее, быстрее. Другие оборотни сидели по клеткам, запертые. Если Ребекка права, только два оборотня могли пролить эту кровь…

Ей показалось, что наступила зима. Воздух стал обжигающе-холодным, а тело сковал страх: Римус, где он? Почему он до сих пор не присоединился к ней? Принадлежала ли эта кровь ему? Образы терзали ее разум; его перекошенное во время трансформации лицо, в каждой черточке которого без труда читалась боль, а в глазах – ужас. И более свежие: вот он лежит в образе волка, а из ужасных ран течет кровь…

Хватит! Соберись! Впадая в истерику, ты ничем не помогаешь Римусу…

Хестия Джонс стояла рядом с ней с довольно скептическим выражением на лице.

– Я работаю лекарем в больнице Святого Мунго, – отрывисто заявила она. – Я повидала на своем веку много крови, и эта, на мой взгляд, ничем не отличается от человеческой. Как вы можете утверждать, что она принадлежит оборотню?

Ребекка состроила гримасу и плотнее запахнула плащ, подавляя пронзившую ее вдруг дрожь.

– По запаху, – ответила она мрачно. – Кровь оборотня, пролитая под полной луной, пахнет совсем иначе, чем человеческая – даже иначе, чем кровь оборотня в человеческом обличье. Она пахнет неприятно, горько и куда сильнее – вероятно, это как-то связано с проклятием. Я многие годы посвятила сравнению в лабораториях. Поверьте мне, я знаю.

– Сюда! Здесь еще кровь! – донесся до них настойчивый голос Гермионы – она сидела на корточках рядом с Роном у массивной двери, через которую они только что прошли. – Здесь, на полотне! И на ручке! – добавила она, когда Ребекка, Тонкс и Кингсли поспешно приблизились. – А Рон нашел пятна на полу.

Ребекка наклонилась.

– Это и правда кровь, – подтвердила она. – И… – Осторожно склонившись еще сильнее, она принюхалась. – Да, та же кровь – кровь оборотня. – Она выпрямилась. – Я предполагаю, что каким-то образом оборотень свалился в шахту лифта, а затем – выжил он или нет – кто-то протащил его через эти двери, задев их по пути.

– Думаю, вы правы, – согласился Кингсли, мрачно хмурясь. – Я только надеюсь, что это был Адольф, а не…

Он не закончил предложение. В этом не было нужды.

Тонкс показалось, что стало еще холоднее. Она задрожала.

«Римус, где ты? Почему ты до сих пор не нашел меня?»

Римус без сознания. Римус в руках врага, который тащит его прочь, мучает его, убивает…

Хватит!

– Бруствер, Тонкс, – позвал Грозный Глаз, вовремя отвлекая ее от страшных мыслей. Обернувшись, она увидела, как волшебный глаз Грюма едва не физически буравит ближайшую стену. Гарри, плотно сжав губы, стоял рядом с ним. – Кажется, я что-то нашел.

Пожалуйста, пусть это будет Римус, пожалуйста, пусть это будет Римус…

Взгляд темного глаза Грюма устремился на коллег, когда они подошли к нему.

– Чувствуете, как здесь холодно? – проворчал он. – И как на ум сразу же приходят худшие мысли? Что ж, Поттер только что объяснил мне, почему. Прямо за этой стеной находится помещение, полное дементоров.

Разумеется. Тонкс закрыла глаза. Чертовы дементоры. Она и забыла…

– И сколько их? – тихо спросила Гермиона.

– Сложно сказать, – отстраненным тоном отозвался Грюм, но его пальцы подрагивали от испытываемого дискомфорта. – Может, дюжина или около того. В стае дементоров сложно определить, где заканчивается один и начинается другой.

Кингсли сжал в пальцах палочку.

– Я свяжусь с Министерством и вызову сдерживающую команду прямо…

– Джонс, займись этим. Иди в тоннель и пошли Элиаса Доджа, а затем возвращайся. Нам может понадобиться лекарь.

Казалось, Хестию оскорбил приказной тон Грюма, но на его «Живо!» она покинула помещение в поисках помощи.

Кингсли выглядел несколько сбитым с толку.

– Если нам потребуется лекарь, почему ты не позволил отправиться за помощью мне? Или же послали бы Гарри или…

– Потому что мне доводилось видеть патронус Джонс. Он просто жалок. Он и мухи бы не смог отогнать. – Судя по всему, Грюм пребывал в таком же «веселом» расположении духа, как и остальные. – Тогда как о патронусе Поттера в Ордене ходят легенды. – Он криво усмехнулся. – Кроме того, я считаю, что парень заслуживает возможности пойти с нами.

Тонкс смотрела на старого мракоборца, а внутри нее зрело крайне неприятное чувство.

– Пойти с нами куда? Грозный Глаз, не мог бы ты выражаться яснее?

Тот предпочел проигнорировать ее второй вопрос.

– К коридору, начинающемуся в дальнем конце этого помещения, – вдруг ответил он. – Я плохо вижу через дементоров – из-за них у меня затуманивается зрение, – но я разглядел достаточно, чтобы знать, что там находится Питер Петтигрю. Вышагивает по проходу перед помещением с дементорами туда-сюда, как ошпаренный кот, – объяснил он, и его настоящий глаз заблестел. – Итак? Не желаете ли вы все присоединиться ко мне и устроить охоту на крыс?

Не более тридцати секунд ушло у трех мракоборцев, трех подростков и профессора института, чтобы добраться до двери в нужный коридор. Мотивация – сильная штука.

Здесь было очень холодно, но, учитывая присутствие дюжины дементоров в каких-то нескольких метрах от них, сложно было ожидать иного.

Римус, лежащий в луже собственной крови в аллее Хогсмида; его горло разорвано Каином… Пробирающий до костей, тошнотворный ужас, который она испытывала, сидя на больничной койке и слушая рассказ Римуса о смерти Сириуса… Жестокий смех Беллатрисы, когда она посылала заклинание за заклинанием в свою племянницу…

Нет.

Поцелуй… Губы Римуса на ее губах… Римус, наконец признающий, что любит ее…

Счастливые мысли. Думай. Тебе нужны счастливые мысли.

Стоящая рядом бледная как смерть Гермиона держалась за дрожащую руку Рона, словно от этого зависела ее жизнь. Глаза Гарри были распахнуты, а подбородок выпячен вперед, свидетельствуя о том, что парень сражался со своим потоком болезненных воспоминаний. Губы Ребекки дрожали, тогда как она стояла, опустив голову. Кингсли, тяжело дыша, глядел на массивную дверь, отгораживающую их от нужного коридора. Только на лице Грюма не отражалось никаких эмоций, хотя его настоящий глаз словно бы ввалился в глазнице, пока он водил палочкой по воздуху и что-то шептал на латыни.

«Ненавижу дементоров. Я ненавижу их».

– На эту дверь наложены чары, – нарушил ворчливый голос Грюма ледяную тишину. – Он совсем не стремится к компании.

– Он один? – отрывисто спросил Кингсли.

Грюм покачал головой.

– Еще двое… нет, трое. Но мне кажется, они все без сознания. Проклятые дементоры! – Грюм страстно выругался. – Ничего не разобрать!

– Кто там?

Тонкс замерла. Глаза стоящего рядом Гарри полыхнули гневом.

Этот писклявый голос сложно было не узнать.

– Кто там? – уже куда неистовее допытывался голос. – Кто это?

– Мы из Ордена, Петтигрю, – по-деловому ответил Кингсли. – Все кончено, здание окружено. Сдавайся сам, и мы не причиним тебе вреда.

– С другой стороны… – проговорил Грюм вовсе не так безэмоционально. – Если не сдашься, я пробью дыру в твоих хлипких чарах и на практике узнаю, сколькими способами можно спустить шкуру с крысы. И, зубы преисподней, парень, это будет приятно!

– Вы не можете войти, – совсем уже писклявым голоском отозвался Петтигрю. – Убирайтесь!

Как следует врезать Петтигрю в челюсть – вот тебе и приятная мысль…

– Ты не в том положении, чтобы требовать! – заявила Тонкс, подходя ближе к коллегам. – Давай же, Симона, сдавайся. Тебе не…

– У меня Римус Люпин!

Ей показалось, что ее ударили – сильнейший ответ на удар, который она планировала направить на Петтигрю. Желудок словно бы сжался в тугой комок, кровь застыла в венах. Нет. Нет, пожалуйста, он не мог…

– У меня Римус! – пронзительно прокричал Питер. – Он здесь, со мной! Он мой узник! – Он захихикал, и Тонкс затошнило от этого горького и жалкого звука. – Если хоть кто-то войдет в эту дверь, я убью его! Вы меня слышите? – Теперь его голос звучал истерично, отчаянно. – Переступите порог, и Римус Люпин мертв!

========== Глава 44. Судный день (часть 2). ==========

Римус Люпин мертв!

Слова отдавались эхом в его голове и словно бы доносились из какого-то далекого мира, но казались абсолютно правдивыми. Он помнил прыжок, удар, кровь и боль, а также размытый силуэт старого школьного друга, стоящего над ним – он не мог разглядеть ни его глаз, ни выражения на лице.

А затем темнота. Абсолютная темнота.

Но здесь он был не один. Лица преследовали его – картинки из прошлого и настоящего кружили в обжигающем холоде. Лицо Лили – белое и безжизненное, покрытый кровью бледный Джеймс, удивленный Сириус, которого поглощала трепещущая вуаль; он снова находился в Отделе Тайн, и там была Тонкс – ох Мерлин, Тонкс, побежденная, покрытая ранами лежала на полу, словно тряпичная кукла, у подножья большой лестницы.

«Я мертв. Мы все мертвы. Все умираем, все падаем, все мертвы.

Мне так холодно. Так холодно…»

– Энервате.

Пришла боль.

Она затопила его тело, обожгла его плоть и кости. Казалось, кожа вопила от боли, кровь ревела, а голова кружилась от тошнотворной потери ориентации. Его веки задрожали, и он разглядел какой-то свет и тени, движущиеся цветные пятна, но ему никак не удавалось сфокусировать взгляд – он не мог думать, не мог найти сил, чтобы подняться, тогда как сокрушительные волны боли накатывали одна за другой. Постепенно к нему вернулось осознание своего тела – своего человеческого тела, и на мгновение он удивился: «Разве я был таким раньше?» Его шерсть, клыки – их больше не было, не было ничего, а затем агония тела и ледяной холод разума вновь сделали осознанное мышление невозможным.

Наконец сжигающий его огонь начал спадать. Голос – тот же голос, что подверг его таким мучениям – теперь ослаблял их, бормотал заклинания и накладывал чары на его распростертое без сил тело. Боль утихла, и сознание медленно вернулось к нему. Да, это было полнолуние, он был оборотнем, но теперь он снова вернулся в тело человека, а значит, луна зашла, и его обратная трансформация произошла, пока он находился без сознания. Он устал, он так устал; одолевающая его слабость после трансформации ничуть не уменьшилась из-за того, что он не помнил, как это произошло. Он ощущал болезненную пульсацию в конечностях – последствие падения (да, он упал!), его падения и жесткого приземления с Дольфом. А затем… А затем…

Питер.

Он резко открыл глаза.

Склонившись над ним – все еще немного нечеткий – стоял Питер Петтигрю. Он бледно и вымученно улыбнулся.

– Привет, Римус, – мягко поприветствовал он. – Добро пожаловать назад.

– Питер, – хрипло проговорил Римус. Он попытался подняться, хоть немного оторваться от пола, но его тело – пострадавшее из-за падения и лишенное сил из-за трансформации из волка в человека – только слегка шевельнулось. Охнув от пронзившей его при этом движении боли, Римус ощутил, как руки Питера (одна теплая, другая – холодная, словно бы металлическая) осторожно обхватили его плечи, подняли в сидячее положение и прислонили спиной к стене; Римус заметил, что укутан в темную мантию. Когда же он, с подозрением прищурившись, посмотрел на Питера, без слов задавая вопрос, тот снова неуверенно улыбнулся и слегка пожал плечами.

– Я знаю, в каком ты бываешь состоянии после сложной трансформации, – проговорил он, и в тоне его голоса слышались искренность и нервозность. Его человеческая рука заметно дрожала, а глазки бегали между Римусом и стеной позади него. – Только к середине утра ты мог сидеть самостоятельно, и то только если Помфри не видела.

Просыпание в Визжащей хижине в окружении кровавых пятен, его бледные друзья, глядящие на его измученное тело в больничном крыле, страх и отвращение, без труда читаемые в их взглядах, несмотря на попытки это скрыть…

Так холодно.

Нет, довольно!

Дементоры. Где-то рядом дементоры. Холод и болезненные воспоминания – теперь все это обрело смысл. Римус глубоко вздохнул. Как будто ему и без того не хватало забот…

Покачав головой, чтобы прочистить ее, Римус заставил себя сфокусироваться на том, что его окружало. Узкое помещение – нет, скорее, коридор – словно выступило из тумана. Серые и ничем не примечательные стены не оставляли сомнений: он все еще находился в институте. И они с Питером были здесь не одни. Перед массивной дверью, свернувшись калачиком, лежал человек в мантии пожирателя смерти; руками он обхватил голову, и его пальцы с такой силой вонзались в кожу головы, что из-под них сочилась кровь, стекавшая в лужицу на полу. Человек медленно раскачивался и едва слышно хныкал и стонал из-под скрывавшей его лицо ткани мантии. Очевидно, что он не замечал ничего вокруг себя, проживая кошмары в своей голове.