Текст книги "Империус (ЛП)"

Автор книги: JessPallas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Вот тебе и такт.

Фелиция сжала зубы и одарила Симону недовольным взглядом.

– Симона, – снова сказала она, и на этот раз ее голос звучал, как команда. – Подымайся.

Но Симона проигнорировала и команду; ее нижняя губа продолжала трястись под взглядом Фелиции.

Терпение Фелиции истончалось. Становилось понятно, что придется прибегнуть к угрозам.

Фелиция ничего не имела против.

– Симона, клянусь, если ты не поднимешься, я свяжу тебя, а затем по воздуху потащу вверх ногами с собой, пока не попадется подходящая бельевая шахта, в которую тебя и засуну. Встала! Быстро!

Очевидно, так и надо было поступить сразу. Дрожа и пошатываясь на нетвердых ногах, Симона с расширенными от ужаса глазами встала и вышла из каморки. Она была белее мела. Спустя мгновение ее ноги все-таки подкосились, и она снова оказалась на полу.

Римус вздохнул. Фелиция подошла к нему.

Приняв во внимание состояние Симоны, Фелиция немного изменила тон голоса.

– Послушай, – строго начала она. – Нам нужно идти, и ты пойдешь с нами, и неважно, как именно. – Симона беззвучно охнула, и Фелиция вздохнула. – Я скоро сниму заглушающее заклятие. Но ты должна мне пообещать – слышишь? пообещать – что не станешь снова кричать. Римус не опасен, а мы лишь хотим убраться отсюда. Сохраняй тишину, и мы возьмем тебя с собой. Но, – она угрожающе взмахнула палочкой, – устроишь переполох еще раз, и я оглушу тебя и оставлю ожидать здесь своей участи. Поняла?

Римус смотрел на Фелицию с уважением.

– А ты талантливо угрожаешь.

Фелиция улыбнулась.

– Спасибо. Теперь ты… – Она обернулась к Симоне. – Ты даешь слово?

Некоторое время Симона продолжала трястись, а потом медленно и неохотно кивнула.

– Отлично. Сонорус.

Симона громко охнула и уже начала открывать рот, но под взглядом Фелиции поспешила снова его закрыть. Неуклюже она поднялась на ноги и приблизилась к ним.

– Замечательно. А теперь пошли.

Оглянувшись на Римуса, Фелиция подтолкнула Симону к дверям, приложив столько усилий, сколько рискнула. Двигаясь быстро, Римус последовал за ними к тихому коридору, прислушиваясь, стараясь уловить какие-то звуки. Но, очевидно, на данный момент они были одни.

Как долго это еще будет оставаться правдой? И что именно случилось с остальными работниками института?

Что она могла знать? Он посмотрел на бледную Симону. Ее дрожащие губы, неуверенное нервное подрагивание пальцев и носа. Какое-то странное ощущение овладело им на мгновение, пока он смотрел на подергивающиеся черты лица Симоны. Что-то в ней показалось ему таким знакомым, эта ее схожесть с безвольной жертвой…

«Нет. Прекрати. Это лишь твое воображение.

Сконцентрируйся. Не время сейчас потакать своим страхам».

– Симона, – обратился он к ней, всем своим видом стараясь показать себя с лучшей стороны. Помощница подскочила на месте, заслышав его голос, но не ударилась в истерику повторно и просто обернулась.

– Д… да? – заикаясь, пробормотала она.

По крайней мере, она осталась стоять на ногах. Римус решил начать издалека.

– Почему ты оказалась в кладовке?

Симона содрогнулась.

– Я услышала… чт… что-то. Я испугалась и с… сп… спряталась. Я думала, что вы…

– Думала, что мы что? – спросили Римус и Фелиция практически одновременно.

Симона сглотнула.

– То, что забрало остальных, – дрожащим голосом объяснила она. – Д… доктор Кролл послал меня в свой кабинет за записями, а когда я вернулась… – Она снова с трудом сглотнула. – К… когда я вернулась, здесь никого не было. И… и потом я услышала, что кто-то приближается, и спряталась.

– Это были мы? – спросила Фелиция вновь спокойным тоном.

– Н… н… нет. Я видела черный плащ. И… я не знала их г… голосов. Так что… я осталась в кладовке. В конце концов, учитывая, что п… профессор Голдштейн просто ис… исчезла… я… я подумала…

Римус и Фелиция с тревогой переглянулись – они оба думали о пожирателях смерти.

– Ты правильно поступила, – сдержанно похвалила Симону Фелиция. – Мы тебя не обидим. Но те голоса, что ты слышала? Люди в черных плащах? Они могут причинить тебе зло.

Симона застонала.

– Я… мне жаль, что я… так разнервничалась. Но… но это все так ч… чудовищно.

Фелиция шумно выдохнула.

– Именно. И поэтому нам надо выбираться отсюда.

Приемная, когда они ее достигли, к счастью, оказалась пуста. Решетки, преграждающие путь на лестницу и в лифт – первая поднята, вторая опущена – поблескивали в тусклом свете.

Фелиция посмотрела на одну, затем – на вторую.

– Лифт или лестница?

– Лифт, – выпалила Симона. – Он быстрее. Гораздо быстрее.

– Зато из него мы никуда не денемся, – заметил Римус, и Симона втянула голову в плечи. – Застрять легче легкого. На лестнице, по крайней мере, можно попытаться сбежать.

Фелиция кивнула.

– Я согласна. Пойдем по лестнице.

Симона глядела на неосвещенную лестничную клетку с явным беспокойством.

– Может быть… может быть, вы пойдете по лестнице, а я поеду на лифте?

Фелиция снова смерила ее взглядом, и Симона застонала.

– Лестница, – тихо повторила она.

– Пошли. Я пойду первым, – сказал Римус и вышел вперед, прежде чем Фелиция смогла бы возразить. Осторожно он поставил ногу на верхнюю ступеньку и оглянулся. Симона с превеликой неохотой двинулась следом, а за ней – Фелиция.

Темнота окружила их. Тишина оглушала.

Путешествие оказалось не из приятных. Их путь освещал только тот свет, что лился через решетки, ограждающие лестничные клетки от уровней. И то сказать, не столько освещал, сколько чуть-чуть разгонял тьму. Каждая такая решетка также замедляла их продвижение, потому что всякий раз они вынуждены были удостоверяться, что там их не ожидали пожиратели смерти или дементоры.

Но каждый уровень встречал их тишиной и пустотой.

– Где они? – прошептала Фелиция откуда-то сверху и позади, когда они миновали решетку уровня три и принялись спускаться дальше. – Где они все?

– Я не жалуюсь, – так же тихо ответил Римус. – Если только они все разом не ждут у подножья лестницы.

– Хотелось бы мне быть уверенной, что с Эйвином все в порядке.

Голос Фелиции дрожал. Римус тихо вздохнул и осторожно ступил на очередную лестничную площадку, а затем принялся спускаться по пролету, в конце которого уже виднелся уровень два.

– Мне бы тоже этого хотелось, – ответил он. – Но мы поступаем правильно. Сейчас мы ему ничем не можем помочь. Нам нужно вызвать…

Он умолк и замер, едва успев ухватиться за перила, когда Симона, а за ней Фелиция врезались в его спину. Он пошатнулся, но смог удержаться. Фелиция схватила его за мантию и помогла восстановить равновесие; мгновение спустя он разглядел ее кудрявую голову.

– Римус, что?.. – начала она, но он лишь указал пальцем.

– Сама посмотри, – предложил он.

Фелиция повернулась в указанном направлении и охнула.

У подножия пролета в стене виднелась запираемая с помощью палочки крышка люка, которая едва не стала их погибелью несколько недель назад.

И она была открыта.

– Это нехорошо, – пробормотала Фелиция именно те слова, которые пришли в голову Римусу. – Это… это точно нехорошо.

Быстрая проверка с помощью глаз и магии свидетельствовала, что и этот коридор на уровне два был пуст. Убедившись, что двигаться дальше безопасно, Фелиция и Римус оставили ошеломленную Симону на верху пролета и спустились ниже.

Беглый осмотр не дал ничего нового.

– Крышка была открыта, – без особой нужды заметил Римус, рассматривая слабый на вид механизм замка. – И… – По его жесту Фелиция подошла ближе, держа палочку наготове. Римус осторожно взялся за края люка и заглянул внутрь. – Выглядит, как обычная бельевая шахта, – заявил он, и его голос отразился эхом от металлических пластин, которыми были обшиты стенки шахты, ведущей в темноту. – Я ничего не вижу…

– Люпин?

Римус замер. Он только что услышал?..

– Люпин! – О боги, он на самом деле это слышал. – Люпин, это вы? Люпин, вытащите нас отсюда! Люпин!

Голос доносился снизу, резонируя из-за металлических стенок, окружающих его, искажаясь. Но Римус узнал его, и, судя по резкому вздоху Фелиции, она узнала его тоже.

Ох великий Мерлин, какого черта здесь происходит?

– Ребекк… – начал он.

– Инкарцерос!

Его руки прижались к бокам, тогда как толстая веревка, обжигая кожу, привязала его руки к торсу, а лодыжки связала вместе. Он попытался закричать, но веревка прошлась по губам, заставляя его замолчать. Он услышал тонкий женский вскрик, почувствовал, как чье-то тело врезалось в его спину, а затем кто-то прокричал: «Акцио палочка!». Чья-то рука толкнула его сзади, и он бессильно покачнулся вперед.

В следующую секунду Римус Люпин головой вперед уже падал в бельевую шахту.

Острая боль пронзала его каждый раз, когда он ударялся о стенки и переворачивался через голову, а затем он вдруг ощутил пустое пространство и в следующее мгновение с сильнейшим ударом свалился на пол. Пока он стонал и хрипел, не в силах скинуть путы, еще чье-то тело упало на него сверху, окончательно сбив дыхание.

Открыв глаза, он обнаружил, что смотрит на потрясенное, смущенное и также опутанное веревкой лицо Фелиции Хэтауэй.

Вдруг чьи-то руки – маленькие и осторожные – помогли Фелиции слезть с Римуса, а затем освободили их лица и рты от веревок. Они с трудом поднялись на ноги.

Римус огляделся. Помещение было не слишком-то большим, с серыми стенами и без окон – как и все остальные помещения института. Единственное, что отличало это помещение от остальных – это отсутствие двери.

Ну, и тела.

Тела лежали вокруг него в разных позах; глаза этих людей были закрыты, а дыхание – поверхностным. Бегло оглядев их, Римус заметил в углу Зелию Фелан, Унвина Демпстера, лежащего лицом вниз в паре метров от него, Александра Аливарда у стены, а посреди помещения лежали Аркадиус Кролл и Эйвин Фалконер. Там были и другие люди, которых Римус прежде видел, но не разговаривал с ними – они все были одеты в разноцветные мантии, свидетельствующие об их принадлежности к разным отделам института. Все они находились в бессознательном состоянии. А в дальнем углу, скорчившись и рыдая, лежала…

Римус уставился на нее. Уставился в ужасе, одновременно осознавая жуткую истину.

Симона Ригли лежала, свернувшись калачиком; весь ее вид свидетельствовал, что она находилась здесь давно. Очков не было при ней, а волосы ее натурального коричнево-рыжеватого оттенка были неровно острижены, кое-где выбиваясь завивающимися локонами.

Точно такой локон был добавлен в оборотное зелье.

И он не принадлежал Ребекке. Не Ребекку они заменили…

О нет. О нет, нет, нет…

Чужие руки еще больше ослабили связывающие его веревки, и на этот раз к ним добавилось и лицо.

Ребекка Голдштейн слабо улыбнулась ему. Она была бледной, а ее глаза – напуганными.

– Что ж, профессор Люпин, – сказала она непривычно мягким голосом. – Я думаю, без этого семейного единения мы оба могли бы и обойтись.

========== Глава 30. Галерея мерзавцев. ==========

Это была поистине эпичных объемов работа.

Глубоко вздохнув, Тонкс оглядела гору свитков и пергаментов на своем столе. Она все надеялась, что этот ворох каким-то образом скукожится, уменьшится, и ей не придется перебирать его бумажку за бумажкой. На мгновение она даже позволила себе помечтать о новорожденном драконе: и Хагрид, и Чарльз Уизли упоминали, что маленькие монстры представляли собой настоящие огнеметы. Или же парочка сочувствующих пеплозмеев могла бы поджечь ее стол. И Долиша заодно. Черт, да она бы даже на флобберов согласилась, если бы смогла уговорить их жевать бумагу вместо салата…

«Ну что ж. Нет смысла мечтать о том, чего мне не заполучить…»

И снова нежеланные мысли заполнили ее голову. Тонкс как могла старалась отвлечься от них.

«Нет. Я не стану о нем думать. У меня есть работа.

Никакого Римуса. Никакого Римуса. Никакого Римуса.

Работай».

Решительно она схватила лежащий сверху документ с фотографией, с которой на нее злобно взирал грузный маленький мужчина.

«Амикус Гринт. Родился 13-го сентября 1947 года в Дорчестере, Дорсет. Факультет Слизерин, Хогвартс. Известный приятель Люциуса Малфоя, брат Алекто. Специализируется в…»

Она просто не могла понять этого придурка. Он любил ее. Она знала, что он любил ее. Черт возьми, даже он знал, что любит ее. Если бы он только очнулся и перестал прятаться за дурацкими отговорками. Почему он не мог просто принять это как факт? Почему он оттолкнул ее?

«… редко работает в одиночку, в прошлом работал под началом других пожирателей смерти, например…»

Тонкс отбросила документ в сторону. Амикус Гринт был обычным прислужником, лизоблюдом. Ему бы храбрости не хватило сдать кого-то вроде Беллатрисы, даже анонимно. Тонкс взяла следующий лист с фотографией коренастой невысокой женщины, которая глупо хихикала.

«Алекто Гринт. Родилась 27-го февраля 1950 года в Дорчестере, Дорсет. Факультет Слизерин, Хогвартс. Сестра Амикуса, одно время работала домохозяйкой у Люциуса и Нарциссы Малфой. Утверждала, что находилась под влиянием заклинания Империус, чтобы избежать заключения под стражу в конце прошлой войны. Специализируется на…»

Не то чтобы она не осознавала, во что ввязывается. Она знала, что он оборотень, с самого первого дня их знакомства на площади Гриммо – будучи мракоборцем, она всегда следила за публикациями в прессе вне зависимости от того, верила ли она в написанное или нет, и его имя часто мелькало на страницах газет годом ранее. И она была уверена, что знает его лучше всех, за исключением, может быть, его отца и Дамблдора. Но причина, по которой он так боялся сделать шаг вперед, оставалась для нее полной загадкой.

«… мстительна, зачастую работает в паре с братом…»

Тонкс откинула дело Алекто. Очевидно, что, исключив одного члена семьи, можно было исключать и остальных. Со следующего фото на нее взирал человек с безжалостным взглядом.

«Валериан Гиббон. Родился в Линкольне 2-го апреля 1956 года. Факультет Слизерин, Хогвартс. Известный друг семьи Лестрейнж. По имеющимся данным, до недавнего времени скрывался в Европе, возможно, в компании с Минганом-Морицем. Бывший стражник Азкабана. Известен более сильной сопротивляемостью воздействию дементоров. Предпочитаемые заклинания включают…»

Он просто упрямился. Это так глупо. Если бы он признал это, позволил себе поверить… Или назвал ей достаточно вескую причину Ох, да, он сказал, что время неподходящее, но это была очевидная попытка уйти от темы. Ей нужна настоящая причина, по которой он отвергал ее любовь; что-то, на что она могла нацелиться, с чем могла сражаться, сбрасывать со счетов и оспаривать, пока у него не останется возможности прятаться. Что-то, с помощью чего она могла бы показать ему, что он ведет себя глупо.

«… бывший школьный друг Рудольфа Лестрейнжа и его шафер на свадьбе с Беллатрисой Блэк…»

Если только не произошло что-то поистине невероятное, Тонкс сомневалась, что шафер Рудольфа сдал бы его жену мракоборцам. Дело Гиббона присоединилось к делам Гринтов.

Чопорный молодой человек с зализанными назад темными волосами и высокомерным выражением на гладко выбритом лице глядел на нее со следующего фото.

«Адольф Минган-Мориц, граф Либрукер. Родился в Вене, Австрия, 14-го октября 1961 года. Учился в Дурмст…»

Молодой человек холодно ей ухмылялся. Тонкс заколебалась. Его ухмылка показалась ей знакомой…

Склонившись над фотографией, она уперлась локтем на кучу каких-то старых документов слева.

Жаль, что стопка не лежала на столе полностью.

Бумаги полетели на пол, а за ними и потерявшая равновесие Тонкс. Пытаясь второй рукой найти опору, она зацепила бумаги с делами пожирателей смерти.

Последовавший за этим обвал без натяжки можно было назвать весьма впечатляющим.

Какое-то время Тонкс могла лишь сидеть на корточках и прикрывать голову руками. Когда сверху свалилось что-то потяжелее бумаги, она поняла, что коробка печенья решила присоединиться к документам – и более того, она раскрылась, так что кусочки шоколада и крошки живописно усеяли все вокруг. Спустя мгновение дождь из бумаги закончился, и со всех сторон донеслись аплодисменты ее коллег.

Медленно и осторожно Тонкс открыла глаза.

– Да чтоб тебе, – пробормотала она.

На кончике ее носа покачивалась в такт дыханию обгорелая записка с доносом. Стряхнув с себя какие-то бумаги, она взяла записку в руку.

И отчего она такая неуклюжая? Вот почему она ненавидела бумажную работу: когда случалось неизбежное, беспорядок оказывался немыслимым. Даже в тот раз на поезде, когда они с Римусом возвращались из института, и она уронила бумаги на пол…

Тонкс сконцентрировала взгляд на все еще зажатой в пальцах записке и замерла.

Почерк. Она знала этот почерк.

Именно им был исписан красный дневник в кабинете Ребекки Голдштейн.

Пожиратель смерти, который предал Беллатрису Лестрейнж, работал в Институте бешенства.

Отряхнув обрывки бумаг и крошки, Тонкс села. Нет. Она, должно быть, ошибается. Этого не могло быть. Если Беллатриса – это Ребекка, то какой смысл в том, чтобы сдаться властям? Значит, либо кто-то другой написал дневник, либо не Беллатриса выдавала себя за Ребекку.

Тонкс похолодела. Почему каждый раз, когда они находили кусочек этой головоломки, то теряли другие три?

Выбрав из блеклых волос шоколад, Тонкс взяла ближайший документ – это снова оказался Адольф. С измазанным теперь шоколадом и прилипшими крошками – Мерлин, Долиш убьет ее, если увидит все это! – лицом, перекошенным от гнева, он взирал на нее…

Пятно на его подбородке походило на бороду.

На козлиную бородку.

И улыбка была такой знакомой.

Тонкс вдруг показалось, что ее кровь обратилась в лед. О боги…

Лицо в обрамлении блестящих каштановых волос было моложе, бороды и вовсе не было, пока не появилось пятно, но теперь она узнала его.

Дольф Греймур.

Адольф Минган-Мориц, австрийский пожиратель смерти, был Дольфом Греймуром.

Ах черт.

Тонкс принялась читать его дело.

«Адольф Минган-Мориц, граф Либрукер. Родился в Вене, Австрия, 14-го октября 1961 года. Учился в Дурмстранге, факультет неизвестен. Школьный друг Антонина Долохова. Минган-Мориц известный эксперт в области наложения заклинания Империус, особенно на несколько объектов одновременно. Он также известный мастер темных искусств, особенно искусен в работе с дементорами и оборотнями. После падения Сами-Знаете-Кого сбежал в Европу в компании Гиббона и исчез. Слухи о его работе в непосредственной близости от Черного леса появились в 1990-м году, но точное местонахождение по сей день остается неизвестным. Имеются сведения о личных распрях с Беллатрисой Лестрейнж, но детали неизвестны».

Дальше еще перечислялись подробности его деятельности во время Первой войны и его предполагаемые жертвы, но Тонкс не стала читать. Она увидела достаточно.

Римус был прав. Она с таким рвением старалась доказать, что главным злодеем являлась Ребекка, что даже и внимания не обратила на Дольфа. Но теперь все сходилось: работа в Черном лесу могла привести к случайно полученному укусу. А затем, вернувшись к вновь возвысившемуся хозяину, он каким-то образом нарушил закон и оказался в институте…

Может быть, все это было подстроено? Укус, поимка? Просто чтобы попасть в институт? Нет, Тонкс не представляла, чтобы Дольф – Адольф – намеренно подверг себя подобному. Значит, его заключение было случайностью. Но тогда как же он сумел написать записки, который она нашла в кабинете Ребекки? Чтобы пользоваться такой свободой, у него должна была быть палочка, но где он мог ее получить?

От сообщника. От кого-то, кто пришел в институт, чтобы помочь ему.

От другого пожирателя смерти.

Но кем был этот сообщник?

И потом, оставалось еще оборотное зелье, теория Беллатрисы, выдающей себя за Ребекку. Однако теперь эта теория трещала по швам. Тонкс не могла представить свою тетю чьей-либо помощницей, особенно помощницей того, кого, судя по документам, она недолюбливала и с кем враждовала. Но это объясняло поимку Беллатрисы. Может быть, Дольф сдал ее из мести?

Или же для того, чтобы отвлечь внимание?

Тонкс побледнела. Сегодня было полнолуние. И попытка захватить Римуса случилась всего несколько дней назад…

Что, если Дольфу требовалась свобода действий? Что-то, что отвлекло бы внимание Ордена от Института бешенства? И что, если он подставил Беллатрису, чтобы прикрыть себя?

Сами-Знаете-Кто убьет его. Разве что он уже сумел создать ценную армию оборотней взамен Беллатрисы и в качестве вишенки на торте преподнес ему ручного оборотня Ордена…

Римус находился в Хогвартсе. А Дамблдор – нет.

Она должна добраться до Римуса. И до Дамблдора. Сейчас же.

– Тебя что, и на минуту нельзя оставить? – донесся до нее низкий знакомый голос.

Резко подняв голову, она увидела Кингсли, который глядел на нее с улыбкой.

– Нет, правда, – усмехнулся он. – Ты, должно быть, самая…

– Римус в опасности! – воскликнула Тонкс и поспешно вскочила на ноги. Кингсли пришлось отступить на шаг назад. – Кингсли, сообщи Дамблдору, а я поспешу в Хогвартс, мне надо предупредить его…

– Тонкс, что ты выяснила? – спросил он.

– Вот что, – ответила она, подсовывая ему дело Адольфа. Кингсли взял его и открыл.

– И на что я смотрю? – поинтересовался он в замешательстве.

Тонкс встретила его взгляд.

– На Дольфа Греймура.

Секунда потребовалась Кингсли, чтобы вспомнить это имя, звучавшее на собраниях Ордена, посвященных Институту бешенства, и его глаза расширились.

– Оборотень из института? Он… – Кингсли снова посмотрел в бумагу. – Ах ты ж черт, – выдохнул он. – Минган-Мориц так давно нигде не появлялся, я даже не подумал заглянуть в его дело. Но все сходится. Он обманул нас своим состоянием. Черт! – Кингсли резко захлопнул папку. – Но я не понимаю, как это относится к Римусу…

Тонкс очень хотелось отпихнуть Кингсли в сторону и броситься к каминам с летучим порохом, но она постаралась взять себя в руки.

– Это его почерк! – сообщила она, размахивая доносом, все еще зажатым в ее пальцах. – Это тот же почерк, которым был написан дневник в институте. А здесь сказано, что он враждовал с Беллатрисой… Это должен быть он!

Кингсли качал головой.

– Но они на одной стороне. Зачем бы он…

– Для отвлечения внимания! – воскликнула Тонкс. Как он не понимает? – Он знал, что мы будем так заняты ею, что забудем об институте по крайней мере на одну ночь. И он знает, что Дамблдору придется покинуть Хогвартс. Я уверена, что директор – единственная причина, по которой они не могли прежде воспользоваться легальным ордером, чтобы заполучить Римуса, но теперь, когда Дамблдора нет в школе… – Она схватила Кингсли за рукав. – Нам нужен Дамблдор.

Кингсли посмотрел на нее с отчаянием.

– Но это невозможно! – простонал он. Тонкс уставилась на него, и он пояснил: – Когда я разговаривал с ним, он как раз собирался удалиться на закрытое заседание Магического совета. Ты знаешь закон, Тонкс, их нельзя прерывать. Может пройти несколько часов, пока…

– Мы должны что-то предпринять, – сказала Тонкс; сердце неистово колотилось у нее в груди. – Мы должны что-то сделать.

«С ним все будет в порядке. С ним должно все быть в порядке. Я отправлюсь в Хогвартс, и он окажется там, будет стоять с удивленным видом, и я скажу ему, что он козел, и тогда он наконец одумается и…»

– Согласен, – произнес Кингсли и стиснул зубы. Тонкс вернулась мыслями в реальность. – Я позову Грюма и других членов Ордена на случай, если придется организовывать спасательную операцию. Ты поспеши в Хогвартс и предупреди Римуса. Возможно, еще не поздно.

– Уже бегу.

Споткнувшись, Тонкс протиснулась мимо друга и, кивнув, бросилась к камину.

«Он будет там. Он будет там. Он будет там.

Нельзя, чтобы нашим последним разговором стала ссора.

Я не могу потерять его сейчас».

Робардс стоял рядом с очагом и поймал ее, когда она снова споткнулась. Он удивленно оглядел ее, но она лишь кратко поблагодарила его и зачерпнула горсть зеленого порошка с полки. Бросив его в огонь, она проговорила:

– «Три метлы»!

Полыхнуло зеленое пламя, и через мгновение Тонкс бросилась в него.

«С ним все будет в порядке. Пожалуйста, пусть с ним все будет в порядке.

Я не знаю, что сделаю, если его там нет».

Языки пламени обступили ее, и перемещение началось.

========== Глава 31. Организованный разум. ==========

«Мне нужно выбираться отсюда».

Римус Люпин отсутствующим взглядом смотрел на решетку, закрывшую отверстие бельевой шахты, как только они с Фелицией вывалились из нее. Кусая губу, он изо всех сил боролся с отчаянным стремлением начать метаться по помещению, как запертое в клетке животное. Он ощущал себя загнанным в угол еще сильнее, чем в камере, и, несмотря на то, что этот зал был больше, стены давили на него, заставляя задыхаться…

«Я не могу здесь находиться, не могу.

Времени осталось так мало».

– Я до сих пор не могу в это поверить. Дольф! – воскликнула Фелиция, и Римус ухватился за ее голос, переключая внимание на школьную подругу, сидящую у стены и держащую на коленях голову все еще не пришедшего в себя Эйвина. Рядом с ней Ребекка Голдштейн только что перевернула Кролла на спину и принялась несильно шлепать его по щекам, надеясь добиться хоть какой-то реакции. Римусу очень хотелось броситься к ней на помощь и как следует двинуть этому мерзавцу.

– Боюсь, что это правда, – устало и едва не обреченно проговорила Ребекка. – И когда настал момент оказать сопротивление, я ничего не смогла ему противопоставить.

«Успокойся. Ты должен успокоиться. Думай рационально, соберись».

– Вы не виноваты, – поражаясь тому, как спокойно звучал его голос, сказал Римус. – Заклинание Империус достаточно мощная штука. Чтобы сбросить его, требуются недюжинные способности.

Ребекка с несчастным видом смотрела в пол.

– Я пыталась, – прошептала она практически себе под нос. – Я старалась изо всех сил. Пару раз мне это даже удалось, но не надолго. Кажется, что последние несколько месяцев я провела в зыбучих песках – даже если мне и удавалось выбраться на поверхность на несколько мгновений, его заклинание снова топило меня, заставляя подчиняться его воле.

В этом Римус ее прекрасно понимал. Он сам раз в месяц вынужден был беспомощно наблюдать, как его тело управляется чьим-то чужим разумом.

«Не надо об этом думать. Успокойся. Держи себя в руках».

– Вы не виноваты, – повторил он со всей искренностью. – Вы больше ничего не могли сделать.

Фелиция протянула руку и сочувственно положила ее Ребекке на плечо.

– Главное, что вы пытались, – тихим, но уверенным голосом сказала она. – И вы послали записку мракоборцам. На это потребовалось больше времени, нежели несколько мгновений.

– И что хорошего вышло из этого? – с горечью спросила Ребекка. – Я не могла даже сообщить им, что происходит. Я сумела лишь предупредить о встрече с человеком по имени Гиббон, на которую Дольф отправлял мою маленькую тень Веселушку. А затем заклинание снова подчинило меня чужой воле, и я чуть не убила несчастную сову, которая пыталась улететь с запиской. Я в нее даже зельем запустила! Потом я старалась написать о том, что со мной происходит, но почти сразу же Дольф поймал меня. После этого он следил, чтобы я не оставалась в одиночестве. Уверена, Веселушку уже тошнило от моей компании.

Римус решил, что вопрос станет неплохим отвлечением от нарастающей тревоги.

– Кто такая Веселушка?

Ребекка безрадостно улыбнулась.

– Я так зову ее – или его, полагаю, это может быть мужчина, потому что я никогда не видела лица – того человека, который заменил Симону несколько месяцев назад и положил начало всему этому кошмару. – Ребекка печально посмотрела на свою пребывающую в плачевном состоянии помощницу, так и лежащую, свернувшись в клубок, в углу; сонная блондинка в форме смотрительницы что-то успокаивающе ей нашептывала. – Веселушка – подходящее имя. Веселушка делает всю грязную работу Дольфа и без конца на это жалуется. Сомневаюсь, что я за всю свою жизнь слышала столько жалоб. Через нее Дольф приглядывает за мной, шпионит, чтобы не пропустить признаков, что я освободилась от контроля. – Ребекка замолчала и уставилась куда-то в пространство. – Я была ему нужна слишком сильно, чтобы он мог себе позволить потерять меня.

Римус содрогнулся.

– Эксперименты, – догадался он.

Ребекка кивнула.

– Эксперименты. Даже в качестве представителя резидентов ему был заказан доступ на уровень шесть, так что он не мог сам работать с Каином. И он никем не мог заменить меня – ему требовались мои мозги, мои знания в области оборотней и института, или же все теряло смысл. А когда я отказалась работать добровольно…

Она задрожала. Фелиция снова сжала ее плечо.

– Я одного не понимаю, – проговорила она. – Вы сказали, что Симону заменили вскоре после Рождества.

– Да, это так, – ответила Ребекка, кивнув.

Фелиция вздохнула.

– Но ведь Дольф здесь уже почти год. Почему он так долго бездействовал? Его даже представителем сделали всего пару месяцев назад.

«Стой на месте. Не выходи из себя. Дыши и сохраняй спокойствие.

Ты знаешь, что грядет. Ты знаешь, о чем должен попросить».

Римус резко сцепил руки за спиной.

– Это правда, не так ли? – спросил он несколько громче, чем планировал. – История о том, что его укусили в Черном лесу и что он приехал сюда за помощью? Но он имел в виду не волчье противоядие, да? Он приехал к Волдеморту.

Ребекка содрогнулась при упоминании этого имени.

– Думаю, да. Я знаю, что его арест в Лондоне был настоящим – он являлся недавно укушенным оборотнем, продемонстрировавшим бешеные тенденции перед полудюжиной свидетелей. Насколько я поняла, Сам-Знаешь-Кто даже не знал, что он здесь, пока не послал сюда Веселушку в качестве Симоны, чтобы оценить, в каком состоянии находится его сторонник Каин. Они встретились по чистой случайности. Но как только это произошло, и Дольф заполучил палочку… – Ребекка закрыла глаза. – Последние несколько месяцев были просто кошмарны. Он заставил меня держаться подальше от семьи, насколько это было возможно, на случай, если они заметят во мне перемены или я проболтаюсь о чем-то. И по его приказу я так отвратительно вела себя с вами, профессор… – Она запнулась и, открыв глаза, встретила взгляд своего кузена. – Римус, – уверенно произнесла она. – Ему требовалось, чтобы вы были сконцентрированы на мне, так чтобы ваши подозрения не коснулись других. Но я признаю: когда он первым делом заставил меня направить вам приглашение в институт, я была совсем не рада. Большая часть выплеснувшихся на вас чувств с моей стороны была искренней. Я на самом деле считаю, что вы подвергли опасности моего сына, и что это нечестно, что вы выжили, тогда как моя мать и мой брат погибли, – заявила она и стиснула зубы. – Но если бы я обладала свободной волей, мне хочется думать, что я дала бы вам шанс. – Она слегка улыбнулась и добавила: – Если хотите знать, вы оказались не настолько ужасным, как я ожидала.

Римус слабо улыбнулся, что было непросто, учитывая бурю эмоций, терзающих его в данный момент. Но при упоминании их родства ему на ум вдруг пришла мысль.