Текст книги "Империус (ЛП)"

Автор книги: JessPallas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

– Ах да, – равнодушно проговорил Дольф. – Но случится чудовищное недоразумение. Я, конечно, извинюсь перед Северусом, однако…

– Но зачем? – потрясенно спросила лже-Симона. – Зачем рисковать нажить еще одного врага?

– Потому что мне не нравится Кролл, – с мстительностью ответил Дольф. – Они все мне не нравятся. Самодовольные, вечно глядящие на тебя сверху вниз; со своими экспериментами, зельями, камерами, со своим снисходительным отношением, словно один укус смог изменить факт, что я один лучше их всех вместе взятых. Теперь посмотрим, как им понравится сидеть взаперти и в страхе ожидать неминуемого восхода луны и боли, которую он принесет. Я хочу, чтобы они умерли поэтично – не от какой-нибудь грубой Авады кедавры, и я намерен сделать именно это. Не говоря уже о том, что если кто-то из них отделается лишь укусами, то присоединится к нашей маленькой бешеной армии. Тюремщики станут рабами. – Его голос звенел от злорадного удовольствия. – Я хотел сделать это сам, но в итоге даже лучше, что их убийцей станет заносчивый подонок Люпин.

Римус почувствовал, как Гарри рядом с ним дернулся – он и сам с трудом остался на месте.

«Что ж, кажется, я ему не очень нравлюсь. И дело не в приближающемся полнолунии…»

– Он… тебе не нравится, да? – спросила лже-Симона, озвучивая мысли Римуса.

– Я его ненавижу, – бесцеремонно ответил Дольф. – Так что зубы сводит.

– Но почему? То есть… чем он тебе не угодил?

– Своим существованием, – практически прорычал Дольф. Римус едва не зарычал в ответ. – О, во времена первой войны он не входил в число моих любимых миньонов Дамблдора, но сейчас… – Он громко выругался. – Да как он смеет? Как смеет этот омерзительный полукровка самодовольно расхаживать на свободе, тогда как я, чистокровный волшебник, выходец из лучших семей, заперт и вынужден страдать? Мы оба участвовали в бешеных инцидентах, мы оба глупо теряли контроль, но он преподает в этой проклятой школе, тогда как я сижу взаперти в богом забытом месте в компании стаи мерзких оборотней! – Какое-то время до них доносилось только хрипловатое дыхание Дольфа, а затем он яростно продолжил: – Но он заплатит за свою дерзость. Когда Hauptgericht Warnung будет завершено, он, наконец, осознает свое место.

– Hauptgericht Warnung? – снова озвучила вопрос Римуса лже-Симона. – Это еще что?

Дольф мерзко усмехнулся.

– Это по-немецки, – тихо ответил он. – Предупреждение основного курса. Посмотрим, как цивилизованному, пользующемуся привилегиями оборотню Дамблдора понравится проснуться утром и обнаружить себя по брюхо в останках работников института. Он будет молить о забытьи, даруемом поцелуем дементора, если, конечно, сохранит разум. В чем я сомневаюсь.

– Значит, это просто месть? – с ужасом спросила лже-Симона.

Дольф усмехнулся.

– А что такое? О чем-то сожалеешь?

– Конечно, нет, – заявила лже-Симона, но Римус не поверил ей. Дольф, очевидно, тоже.

– Ох, да возьми же себя в руки, – рявкнул он нетерпеливо. – Предательство остальных трех не тревожит твою совесть. Почему тебя так волнует тот факт, что Люпин наконец пополнит эту коллекцию?

Мерзкий холодок пробежался по спине Римуса. Гарри резко напрягся.

Лже-Симона что-то пробормотала так тихо, что он не расслышал. Дольф зло рассмеялся.

– Что ж, слишком поздно сопереживать участи твоего старого друга. В конце концов, это на тебе лежит ответственность за ожидающую его судьбу – ведь тебе не обязательно было толкать его в шахту.

Снова послышалось бормотание, но на этот раз Дольф перебил его.

– Да хватит уже ныть, – с отвращением проговорил он. – Мне надо вернуться к себе, пока еще безопасно. Спускайся вниз и жди у дверей, если не хочешь смотреть. У мракоборцев еще есть время, чтобы вмешаться, и ты можешь понадобиться.

– Но это последний цикл? – уже громче спросила лже-Симона. – Когда взойдет луна и здание опечатается, я уже не потребуюсь, чтобы поджидать незваных гостей из Министерства. Могу я больше не принимать оборотное зелье?

– Да пожалуйста, – равнодушно ответил Дольф. – Не то чтобы что-то изменится к лучшему.

– Для меня это важно, – с жаром ответила лже-Симона. – Мне кажется, что, пробыв женщиной так долго, я стал странным.

Дольф расхохотался.

– Да ладно! – сказал он. – Более странным, чем после двенадцати лет в теле крысы?

Римус похолодел. Мир словно бы остановился.

Он услышал, как Гарри резко втянул воздух, но едва придал этому значение, потому что осознание истины вызвало у него головокружение. Кусочки головоломки вставали на свои места – знакомые дерганые движения Симоны, ее явный дискомфорт каждый раз, когда рядом оказывался Римус, постоянное ворчание, даже голос. Все это неожиданно сложилось в единое целое, и открывшаяся истина потрясла Римуса до глубины души.

«О боже. Питер. Это Питер».

========== Глава 36. Момент истины (часть 1). ==========

Комментарий к Глава 36. Момент истины (часть 1).

Это будут самые долгие 15 минут в истории ))

Казалось, он смотрел на мир через искривленное стекло, и таинственный кукловод, дернув за ниточки, заставил его тело двигаться в обход его желаний. Слабо соображая, но все же подавляя поднимающуюся в душе волну стремления к насилию, несмотря на захлестнувшие его противоречивые эмоции, Римус все же осознал, что это он держит Гарри, который уже начал вставать под мантией; его зеленые глаза сияли желанием убивать. Зажав одной ладонью рот парня, чтобы заглушить яростный крик, второй он держал его кулак с палочкой, не давая наложить заклятие, грозящее уничтожить человека, повинного в гибели его родителей. После краткой и, к счастью, молчаливой борьбы Римус заметил недоуменный, но решительный взгляд Ребекки, когда она пришла ему на помощь, а затем неожиданно Гарри снова успокоился, глядя на Римуса с едва контролируемой яростью и извинением, тогда как грохот лифта, уносящего Питера вниз, постепенно затих. Спустя несколько секунд стихли и шаги Дольфа.

В следующее мгновение Тонкс появилась из слегка переливающегося воздуха под столом и, лишь раз стукнувшись головой, выползла на четвереньках из своего укрытия. Поднявшись на ноги и покрепче ухватив палочку, она повернулась лицом к углу, в котором сидели ее товарищи.

– Пошли, – прошептала она угрюмо. – У нас нет времени.

Послушно Римус встал; Гарри вскочил на ноги у него за спиной, практически излучая гнев всем своим телом.

Тонкс перевела взгляд на него.

– Даже не думай, – резко предупредила она. – Я не хуже тебя знаю, кто скрывается под лицом Симоны, и я знаю, что он натворил в свое время. Поверь мне, Гарри, каждый в этом кабинете с радостью свернул бы мерзавцу Петтигрю шею. Но сейчас не время. Нам надо успеть спасти больше двух десятков невинных жизней. – Она повернулась к Ребекке. – Спускайтесь по лестнице вместе с Гарри. Я хочу, чтобы все сейчас же убрались отсюда.

Ребекка кивнула, продолжая сжимать палочки.

– Вот, – проговорила она, вытаскивая длинную палочку черного дерева и суя ее в руки Тонкс. – Если застрянете здесь после восхода луны, это позволит вам открывать внутренние двери. Они реагируют только на палочки работников института.

Тонкс медленно подняла темную палочку.

– Разве это не…

Ребекка растянула губы в ухмылке.

– Палочка Кролла. Мне кажется, весьма символично.

Тонкс улыбнулась в ответ.

– Спасибо. А теперь убирайтесь отсюда и захватите вот его, – велела она, кивнув в сторону Гарри. Тот посмотрел на нее, а затем, к удивлению Римуса, улыбнулся.

– Тонкс, – сказал он почти обыденно. – Ты разве не слышала, что большинство пожирателей смерти собрались в помещении на цокольном этаже в ожидании массового убийства работников института?

Она смерила его усталым взглядом.

– Гарри…

Он пожал плечами.

– Не волнуйся, я не собираюсь бросаться на них с палочкой наперевес. Но если кто-то случайно магически запечатает ту дверь…

Тонкс радостно улыбнулась ему.

– Что ж, это будет… весьма прискорбно, – ответила она и вдруг снова стала серьезной. – Но этот кто-то должен быть очень осторожен. Если встанет выбор между опечатыванием помещения и побегом, беги. Я серьезно.

Гарри кивнул.

– Так и сделаю. Ребекка?

– Иду, – отозвалась она. Римус вдруг обнаружил, что его кузина смотрит на него печально и внимательно. – Удачи, Римус, – тихо сказала она.

Римус встретил ее взгляд с хмурой решимостью.

– Тебе тоже. И, Ребекка… – Он напрягся при мысли о том, что произойдет в Винтер Холлоу, если он не выберется отсюда к утру. – Если со мной что-то случится…

Ребекка бледно улыбнулась.

– Я присмотрю за твоим отцом, – пообещала она. – Даю слово.

– Спасибо, – отозвался Римус.

Ребекка едва заметно кивнула, а затем, отвернувшись, присоединилась к Гарри, и они поспешно покинули кабинет.

Остались только они с Тонкс.

Какое-то время он мог только смотреть на нее. Сложно было поверить, что еще и суток не прошло с того момента, когда они стояли в этом самом помещении и кричали друг на друга под воздействием эмоций. Женщина, которую он любил, но которой отказывался отвечать взаимностью, женщина, которую он желал, но боялся принять, женщина, которая любила его, хотя не должна была… Так много всего свалилось на них обоих за этот короткий промежуток времени, что их болезненная перепалка, казалось, произошла давным-давно. Она вдруг стала его надеждой и отчаянием.

«Мерлин, если бы все сложилось иначе, если бы мы жили в другом мире…»

Тонкс с трудом сглотнула; очевидно, она думала примерно о том же.

– Пошли, – тихо сказала она. – Время на исходе.

Вместе они быстро вышли в коридор и разве что не пустились бегом к лифту возле конференц-зала, который должен был доставить их в лабораторию Зелии. Бег, конечно, быстрее привел бы их к цели, но они оба знали, что в результате спешки Римусу придется снова и снова поднимать запнувшуюся Тонкс. Он чувствовал ее взгляд на своем лице, но твердо решил не поворачиваться и не встречаться с ней глазами.

– Ты в порядке? – тихим и низким голосом спросила она. – Ну, после новостей о Питере Петтигрю и остального…

Он даже не сбился с шага.

– В полном.

– Лгун.

На этот раз он посмотрел на нее.

– Ну а что ты ожидала от меня услышать? – горячо бросил он. – Нет, я не в порядке? Что я пытаюсь осознать, что мой бывший друг – друг, который предал Джеймса, Лили и Сириуса, здесь и воплотил в жизнь мой самый страшный кошмар? Что я с трудом удержал себя в руках, и мы с Гарри чудом не превратили его в кровавое месиво? Ты это хочешь услышать?

– Нет, – легко ответила она. – Но это то, что, как я думаю, ты чувствуешь. Римус… – Она нежно коснулась пальцами его ладони на ходу. – Я знаю, что ты уже какое-то время балансируешь на острие ножа, а после того, что сказал Дольф, я даже понимаю, почему. И именно поэтому тебе нельзя все держать в себе. Ты и так напряжен в ожидании восхода луны, и необходимость подавлять свои чувства и эмоции не добавит тебе спокойствия.

– И ты знаешь, что я чувствую, да? – спросил он, с трудом сохраняя самообладание.

– Нет, – сказала она, пожав плечами; ее глаза горели решимостью и сочувствием. – Вот почему ты должен мне рассказать. И желательно до того, как у тебя лопнет терпение.

Она права.

Ему хотелось закричать, завопить. Ему хотелось топать ногами и колотить кулаками по стенам, пока не потечет кровь. Но его рациональная, человеческая часть – суть Римуса Люпина – подсказывала ему, что Нимфадора Тонкс права. Не имея возможности сбросить нарастающее напряжение, он просто взорвется.

– Я должен был знать, – выдохнул он.

Тонкс внимательно осмотрела его лицо.

– Должен был знать что?

– Что это он. – Римус вздохнул. – Что это Питер. Все признаки были налицо: его язык тела, то, как он говорил, его манеры – все это указывало на него, на мальчишку, с которым я виделся почти каждый день в течение семи лет. Но я был слеп, – с горечью сказал он. – Я не придал этому значения.

– Но у тебя не было никаких причин подозревать…

– У меня были причины, – перебил он ее. – Он много знает об оборотнях, он знает обо мне. Я должен был ожидать, что он окажется в этом замешан, и я должен был узнать его сразу. Да он сам практически тебе об этом сказал в наш первый визит, помнишь? Он сказал, что пережил неприятный инцидент с оборотнем и что нервничает в моем присутствии, – напомнил он и поморщился. – Я был тем оборотнем. Я пытался однажды убить его. Убил бы, если бы не вмешался Гарри. Но он нервничал не поэтому. Он боялся, потому что в любой момент я мог узнать его, обличить, нарушить их планы. Но я не сделал этого. Я не увидел ничего. – Он покачал головой. – А теперь из-за моей слепоты сорок невинных оборотней станут рабами Волдеморта. Я обрек их на лишение душ.

Внезапно Тонкс переплела свои пальцы с его – такие мягкие, теплые, дающие надежду.

– Этого не случится, Римус, – сказала она, и ее голос звенел искренностью. – Ребекка и ребята поднимут тревогу. Кингсли и Дамблдор сделают так, что институт будет кишмя кишеть мракоборцами, до того как пожиратели успеют выпустить дементоров.

– А если что-то пойдет не так? Если им не удастся сработать достаточно быстро?

Тонкс сжала его ладонь.

– Не будь фаталистом.

Римус с горечью улыбнулся.

– Разве я могу быть кем-то еще, учитывая, как проходит моя жизнь?

Тонкс буравила его взглядом, но он не смотрел на нее. Они прибыли к серебристой решетке, за которой находилась шахта, ведущая на уровень четыре. Коснувшись прутьев палочкой, Римус с помощью Тонкс поднял решетку, только чтобы обнаружить за ней темноту и пустоту. Лифта не было.

– Люмос!

Римус положил ладонь на плечо Тонкс, и та подалась вперед и аккуратно заглянула в шахту, подсвечивая палочкой, зажатой в вытянутой руке.

– Разбит, – сообщила она угрюмо. – Я вижу покореженные остатки на дне шахты. – Неловко оступившись, Тонкс уцепилась за мантию Римуса. – Что-то мне подсказывает, что Дольф совсем не старался обеспечить доступность волчьего противоядия.

Римус уже закатывал рукава.

– Придется лезть вниз. Или левитировать.

– Займемся этим на пути обратно, – возразила Тонкс, протискиваясь мимо и снова заглядывая в темный провал; Римус инстинктивно ухватил ее за локоть. – Быстрее будет спрыгнуть.

Он моргнул.

– Тонкс, здесь не менее восьми метров. Мы ноги переломаем!

– Не обязательно. Смотри, – предложила Тонкс и с улыбкой совершила круговое движение палочкой, одновременно что-то бормоча. Вспыхнул свет и раздался странный чавкающий звук.

Тонкс снова широко улыбнулась и отступила назад, стряхивая ладонь Римуса с локтя.

– Идеально, – воскликнула она. – Пошли.

И прежде чем Римус успел остановить ее, прежде чем даже успел открыть рот, чтобы задать вопрос, Тонкс шагнула в провал и исчезла.

– Тонкс!

Не думая, он бросился следом, хватая пальцами воздух, на месте которого она только что находилась, но под действием силы гравитации тоже начал падать, кувыркаясь в темной пустоте, приближаясь к покореженному металлу и неминуемому удару. Дно неумолимо неслось навстречу, грозя переломать ему кости…

Соприкоснувшись с полом, он отскочил от него.

Никакого тебе покореженного металла, никаких острых предметов или сломанных костей. Вместо этого он, отскочив еще раз, остался лежать – потрясенный – на чем-то мягком и пористом, расходящемся волнами от удара.

Он моргнул. Какого?..

В следующее мгновение он увидел ухмыляющуюся Тонкс.

– Давай же, Римус! – воскликнула она, хватая его за руку и поднимая на ноги, под которыми оказался твердый пол коридора, в который прежде открывался лифт. – Вставай!

В свете, льющемся из кончика палочки Тонкс, Римус разглядел что-то вроде пенных подушек, устилавших дно шахты. С любопытством он протянул ногу и толкнул непонятный материал, который заманчиво заколыхался.

– Как ты это сделала? – спросил он, оборачиваясь к Тонкс, которая уже осматривала запертую дверь в лабораторию в паре метров от него.

– Я трансформировала обломки, – рассеянно отозвалась она, касаясь палочкой двери. – Старый трюк моей мамы. Каждый раз, когда я забиралась на что-то выше полуметра, она применяла это заклинание к земле подо мной. Полезная штука, спасла меня, вероятно, от пятидесяти переломов.

Римус вдруг тихо рассмеялся.

– Умная женщина твоя мать. Теперь я вижу, в кого ты такая находчивая.

Тонкс застенчиво улыбнулась ему.

– Спасибо.

Они встретились взглядами и замерли.

В течение нескольких мгновений они словно бы молча обменивались словами.

Сейчас не время!

Резко отведя взгляд, Римус прочистил горло.

– Что там насчет двери? – хрипло спросил он.

– Точно!

Тонкс снова переключила внимание на замок, водя рядом с ним палочкой. Через несколько секунд послышался щелчок.

Неловко Тонкс поднялась на ноги.

– Готово, – заявила она чуть более высоким, чем обычно, голосом. – Зайдем?

Римус кивнул. Осторожно он протянул руку и открыл дверь. Автоматически вспыхнул свет.

И осветил картину полной разрухи.

Помещение лежало в руинах. Перевернутые столы, разломанные стулья и полки, сорванные со стен, их содержимое разбросано повсюду в виде битого стекла, рваных бумаг и луж дымящихся жидкостей. Большой котел, прежде занимавший центр лаборатории, был расколот точно в середине, при этом его буроватое содержимое растекалось лужей, смешиваясь с другими жидкостями различной консистенции и цвета, отчего вся эта жижа булькала и источала зеленоватый дымок. Повсюду валялись разбитые пузырьки и бутылки из-под зелий. Ничего не уцелело.

Римус вдруг понял, о чем Дольф просил позаботиться Гиббона.

Тонкс была права: Дольф не желал, чтобы хоть кто-то добрался до волчьего противоядия.

Римус смотрел на котел. Зелия сказала, что он был полон нужного ему зелья – последней порции, которую должны были выдать резидентам сразу же после совещания Кролла. Если же зелья в котле не окажется, сказала Зелия, то есть еще запасы вчерашнего – в черных бутылках, помеченных волчьей головой – которое должно оставаться свежим еще в течение примерно тридцати часов после варки.

Очевидно, котел не мог снабдить их необходимым: его содержимое смешалось с другими зельями и теперь было бесполезным. Но, может быть, уцелела хотя бы одна бутылка? И если так, то смогут ли они найти ее вовремя?

Тонкс присела рядом с ним и, пошарив в обломках, извлекла что-то на свет божий. Нахмурившись, она протянула руку, передавая объект Римусу.

Он посмотрел на него. Разбитая пополам бутылка из темного толстого стекла с выгравированной на ней волчьей головой.

– Что ж, – дрожащим голосом сказала Тонкс, вставая рядом с Римусом и обхватывая пальцами его плечо в жесте поддержки. – Судя по всему, нам предстоит обыск.

========== Глава 37. Момент истины (часть 2). ==========

И с помощью заклинаний, и вручную Римус и Тонкс принялись перерывать то, что осталось от лаборатории Зелии, в поисках завалявшейся где-то и чудом уцелевшей бутылки с волчьим противоядием. Не сговариваясь, они поделили помещение, причем Тонкс искала на правой половине, а Римус – на левой. Притягивающее заклинание, однако, не принесло результата, и, хотя Тонкс убеждала его, что бутылка могла где-то застрять, а потому поиски не являлись напрасной тратой времени, Римус уже чувствовал себя побежденным.

Луна поднималась. В их распоряжении оставалось минут десять или даже меньше до того момента, как его уже дрожащее в предвкушении тело пронзит боль, возвещая начало трансформации, которая изменит его до неузнаваемости, а без последней порции волчьего противоядия исчезнет и его разум. Еще меньше времени оставалось до той секунды, когда ему придется отослать прочь Тонкс – несмотря на ее протесты, он знал, что до восхода луны она должна покинуть институт. Уйдет ли она с ним или одна не имело значения. В тот момент, когда увидел перед собой разгромленную лабораторию, он понял, что поиски волчьего противоядия обречены на провал. Опечатанное помещение рядом с основанием лифтовой шахты обеспечит ему уединение, необходимое для трансформации, а несколько наложенных заглушающих заклинаний, возможно, даже помогут избежать ненужного внимания до тех пор, пока утром не прибудет помощь.

Надежда была зыбкой, но на большее рассчитывать не приходилось.

– Ах ты ж черт! – тихо воскликнула Тонкс.

Римус обернулся к ней и увидел, как она – такая бледная – смотрела на покрытый чем-то красным палец.

– Тонкс?

– Порезалась, – раздраженно объяснила она. – Чертово стекло. Мне надо было быть более осторожной.

Надо было. Еще как надо было.

Кровь. На ее пальце была кровь, он видел ее – видел, как она стекала по коже, увлажняя ее, и когда разыгралось его подогреваемое скорой трансформацией воображение, ему показалось, что он ощущает ее запах – резкий аромат, словно нашептывающий ему о добыче, о голоде, о всепоглощающей потребности впиться зубами в чью-то плоть в свете луны…

Нет! Соберись!

– Не облизывай, – резко предостерег Римус – резче, чем намеревался, в своей борьбе с одолевающей его кровожадностью. Его слова заставили Тонкс замереть, остановив инстинктивное движение руки к губам. – Очисти рану и заживи ее с помощью палочки. Только Мерлин знает, что с тобой случится, если хоть капля этой смеси попадет в твою кровь или желудок.

– Ты прав, – согласилась Тонкс и, нерешительно улыбнувшись ему, вытерла окровавленный палец о мантию, а затем пробормотала заклинание, заживившее рану. – А ведь могло получиться довольно забавно. Мне всегда хотелось быть трехголовой рыбой или полосатым жирафом, – игриво заметила она. – Представь себе, если этот коктейль оказался бы настолько странным, что я превратилась бы в Долорес Амбридж…

Римус едва ее слушал. С трудом сглотнув, он боролся с инстинктами, которые заставляли его смотреть на красные пятна на ее мантии. Кровь, там все еще была кровь…

Забудь о крови! Человек, ты человек, ты человек…

– Римус?

Несмотря на то, что она позвала его тихим голосом, он подпрыгнул на месте от неожиданности. Подняв глаза, он обнаружил, что она смотрит на него со смесью неуверенности, сочувствия и тревоги. Она поняла.

– Сколько до восхода луны? – мягко спросила она.

Недостаточно долго. Сумев по крайней мере заставить свой голос звучать ровно, Римус ответил:

– Может, десять минут, может, меньше.

Какое-то мучительное мгновение она удерживала его взгляд, а затем посмотрела вниз на кучи битого стекла и разлитых зелий.

– Тогда нам надо поторопиться, – заметила она как бы невзначай. – У нас не так много времени.

«Да, ты права.

И я не могу позволить тебе тратить те минуты, что еще остались».

Несколько мгновений он просто смотрел на нее, вбирая вид ее бледного лица, непривычную безжизненность обычно таких ярких волос, ее практически неистовые движения, с которыми она перебирала окружающие ее обломки, и чувствовал, как исчезают последние надежды. Он знал, что делал – он пытался запомнить каждую черточку любимой женщины, прежде чем встретится лицом к лицу с необходимостью вырвать ее из своей жизни навеки. Это все бессмысленно, безнадежно… Времени больше нет – ни для волчьего противоядия, ни для них, и все, что они сейчас делали, это откладывали неизбежное. Он не позволит ей пострадать из-за этого.

«У меня осталось не так много времени, но ты…

Я хочу, чтобы у тебя его было больше».

– Тебе надо уходить.

Он намеревался произнести эти слова тихо, но вместо этого они с силой сорвались с его губ, отдаваясь эхом, отражаясь от стен, повторяясь до тех пор, пока, казалось, не заполнили все помещение, давя на находящихся в нем людей. Он видел, как она замерла подобно статуе на мгновение, а затем медленно подняла голову. Горящие темные глаза ясно давали понять, что его ожидает битва. Но теперь он был настроен решительно, и ничто не заставит его изменить мнение. Она может кричать на него, сколько влезет, но если ему придется применить заклинание Империус, чтобы выдворить ее отсюда до восхода луны, он сделает это.

«Я не позволю тебе умереть из-за меня, как бы ты, очевидно, ни желала этого».

– Мы это уже обсуждали, – низким и полным угрозы голосом сказала она. – Я не оставлю тебя, Римус.

– Еще как оставишь, – возразил Римус, довольный тем, как спокойно звучал его голос. Он поднялся на ноги. – Время вышло, Тонкс. Мы пробовали Акцио, но безрезультатно. Ты и правда считаешь, здесь есть волчье противоядие, которое мы сможем найти?

Она тоже оставила свое занятие и медленно и плавно поднялась на ноги. На ее лице застыло вызывающее выражение.

– Римус, мы только начали искать…

– И у нас нет времени закончить обыск, – грубо перебил он ее протесты. – Это помещение – лучшее, что я могу найти для трансформации. Учитывая отсутствующий лифт, волк не сможет вырваться отсюда, не сможет никому навредить. – Он заставил свой голос звучать жестче. – А это значит, что здесь нет места для тебя. Если ты хочешь успеть до опечатывания замков, тебе нужно уходить сейчас. Я буду в безопасности.

– В безопасности? – повысив голос, переспросила она. – Римус, да ты посмотри на это место! Здесь везде стекло! Если ты перевоплотишься здесь, то весь изрежешься!

Римус уже качал головой.

– Со мной все будет нормально. Когда ты уйдешь, я приберусь немного…

Пришла ее очередь перебивать его.

– Мы сделаем это быстрее вместе.

Он ощущал, как из глубины души поднимается беспомощный гнев, вызванный ее упрямством, но не хотел превращать аргументированный спор во взаимные упреки.

– Я не позволю тебе умирать из-за меня.

Ее безжалостный взгляд обжигал.

– Полагаю, это мне решать.

Римус быстро терял контроль над собой.

– Ты хочешь умереть? – резко рявкнул он, заметив, как она слегка поморщилась. – Чего ради, Тонкс? Ради какого-то извращенного чувства верности? Или во имя упрямства? Недостаточно веская причина для меня!

Она стиснула кулаки и сделала шаг ему навстречу.

– Ты знаешь, зачем я остаюсь.

О Мерлин, не сейчас! Да, он очень любил ее, но, черт побери, ей следовало бы пересмотреть свои приоритеты; моменты, которые она выбирала для подобных разговоров, были чудовищно неподходящими.

Римус не удостоил ответом ее намек, стремясь не отходить от темы и не позволять увлечься очередным бессмысленным спором.

– Тебе надо уходить, – повторил он резко. – Тебе надо спасаться, пока такая возможность еще есть. – Он посмотрел ей в глаза. – Я серьезно.

– И что, ты ожидаешь, что я просто брошу тебя здесь? – спросила Тонкс, делая еще один шаг вперед; стекло под ее ногой зловеще хрустнуло. Она не отводила взгляда. – Брошу тебя здесь на верную смерть или того хуже?

Он стиснул зубы. Черт побери, разве она не понимает?

– У меня нет выбора. У тебя – есть.

Лицо Тонкс напряглось, и Римус слишком поздно осознал, что сам дал ей козырь в руки.

– Да, у меня есть выбор, Римус, – ответила она тихо, но ее голос дрожал от гнева. – И я сделала его. Если останешься ты, то останусь и я. Вот так просто.

«Черт возьми, нет! Уходи, просто уходи! Как ты можешь быть такой упрямой? Как ты можешь быть такой глупой?»

– Иди, пожалуйста. – Отчаяние, гнев, чувство безысходности нарастали в нем лавиной, и вот он уже перешел на крик. Нервное напряжение и ярость, как волной, смыли его видимое спокойствие. В несколько шагов он преодолел разделяющее их расстояние, расшвыривая попавшиеся по пути обломки. Он едва сумел остановиться и не схватить ее за плечи, чтобы встряхнуть, как непослушного щенка.

– Убирайся отсюда! – крикнул он, а затем с трудом втянул в грудь воздух. – Помоги мне бог, если ты не уйдешь прямо сейчас, я…

– Что? – бросила она, приближая свое лицо к его. – Ты что, Римус? Вышвырнешь меня? О, я хочу посмотреть, как ты попытаешься это сделать!

Чужие эмоции заставляли гореть его кровь. Жажда волка, его ярость стремились вырваться из плена хрупкого человеческого тела, которое не сможет сдерживать их долго. Его разум жгло огнем от неистового желания пустить все на самотек, рвать, кусать, уничтожать…

– Я убью тебя!

Убью тебя, убью тебя, убью тебя, убью тебя…

Предательское эхо повторяло его слова до тех пор, пока они не оказались поглощены тишиной. Ее взгляд причинял ему боль.

– Ты убьешь меня, – совершенно плоским тоном повторила Тонкс. – Римус, да ради…

– Останешься здесь, и я убью тебя, – безжалостно перебил он ее. – О, я сделаю это ненамеренно. Не по своему желанию. Но когда луна взойдет, Тонкс, что я хочу, не будет больше иметь никакого значения. И я убью тебя. Сожру, даже, может так случиться, живьем! – продолжал говорить он, снова повышая голос. Волку внутри него понравилась эта идея. – Мне не будет дела до того, кто ты такая, не будет дела до моих чувств; я вопьюсь зубами в твое тело и разорву тебя на части, оставляя лишь несколько кусков мяса и кости. Я буду стоять над твоими останками с твоей кровью на зубах и языке и выть от радости на луну! – Он вцепился пальцами ей в предплечья практически инстинктивно, словно желая таким образом доказать свою правоту. – Ты умрешь, и я буду наслаждаться этим. Я буду упиваться вкусом, убийством, и твоя личность не будет иметь никакого значения до тех пор, пока я в этом теле и под влиянием этого разума! Нет… – Он смотрел на ее обращенное к нему лицо. Не сумев разобрать ее выражение, он медленно опустил руки, освобождая ее от захвата. – Нет, – мягко повторил он; его слова звенели от заключенной в них истины. – До самого утра мне будет все равно. До того момента, когда я проснусь весь в крови и ошметках того, что когда-то было человеком. Того, что когда-то было тобой. – Руки тряслись от желания прикоснуться к ее лицу. – И если у меня останется еще хоть капля разума, я окончу свою жизнь в тот же момент. Я не смогу жить, зная, что отнял жизнь. Тем более, твою.

Он замолчал, чувствуя, как ее темные глаза словно бы ощупывают его лицо, но не мог встретить ее взгляд, не мог ничего, кроме как смотреть на осколки на полу у своих ног.

Ты должен был это сделать. Ей нужно было понять…

А в следующее мгновение, к его потрясению, она рассмеялась.

Она смеялась невесело и так, словно не могла поверить в то, что только что услышала. Римус пораженно посмотрел на нее.

– Ты считаешь, это смешно?

Она мгновенно перестала смеяться.

– Нет. Но я думаю, что ты рехнулся.

– Что?

– Видишь ли, я только что поняла, в чем дело, – сказала Тонкс. – Я только что осознала, что ты обо мне думаешь. Ты считаешь, что я… – Она несколько раз глубоко вздохнула, а затем уставилась на него горящими глазами. – Значит, считаешь меня глупой, Римус, да? – рявкнула она вдруг. – Думаешь, я настолько тупа, что полагаю, что большой и страшный волк Люпин не причинит мне вреда? Что я могу остаться здесь и гладить тебя по пушистой мордочке и не оказаться разорванной клыками на ленточки? – Римус покраснел в ответ на ее обвинения, и это, казалось, только усилило ее гнев. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но я знаю, на что иду! Я знаю, что оборотни не домашние любимцы! Я не собираюсь сидеть здесь и наблюдать за твоей трансформацией, ты, придурок! Я намеревалась обосноваться наверху шахты лифта, чтобы защищать тебя! А если ты считаешь, что я просто уйду и оставлю тебя на милость дементорам, то ты еще тупее, чем считаешь меня!