Текст книги "Империус (ЛП)"

Автор книги: JessPallas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

Еще примерно с полчаса они обсуждали теорию Ребекки касательно состояния Каина, тогда как он сам продолжал раскачиваться в углу своей камеры. Затем Ребекка повернулась к Аливарду, все это время молчавшему (так что Римус и забыл о его существовании), и заявила, что они уходят. Мгновение спустя охранник коснулся палочкой стекла, и оно стало непрозрачным.

Римус вовсе не сожалел об этом – увиденное потрясло его куда сильнее, чем он согласен был признать.

Они ушли, оставляя Аливарда нести службу, снова пройдя по коридору мимо охранников и запертых дверей к открытой, словно голодный рот, кабине лифта. Ребекка молчала, и Римус не пытался разговорить ее.

Только когда лифт неторопливо двинулся вниз к уровню пять, он тихо спросил:

– Когда мне вернуться? Я свободен только по выходным.

На мгновение что-то странное отразилось в глазах Ребекки.

– Из-за уроков, конечно. Следующее воскресенье не слишком скоро?

Римус мысленно поморщился, представив, что скажет его отец, когда он пропустит второй подряд воскресный обед. Эти встречи стали своего рода ритуалом после того, как Каина поцеловали, и сын и отец всегда ждали их. Но он делал это для Ордена и, соответственно, на благо волшебного мира. Его отец поймет.

Он через силу улыбнулся.

– Я приду.

– Хорошо. – Лифт остановился, и, коснувшись несколько раз палочкой решетки, Ребекка поспешно вышла из кабины. – Приемная в эту сторону, профессор. Уверена, вы дойдете сами. Симона в скором времени проводит вас к выходу.

А затем, не попрощавшись, Ребекка Голдштейн развернулась и удалилась по коридору в противоположную от указанной сторону.

Приподняв брови, Римус наблюдал за ее спиной.

– Приятная женщина, – пробормотал он себе под нос. – Само очарование.

Ему хотелось поскорее убраться отсюда, из этой серой тюрьмы, полной сумасшедших, когда-то бывших бешеными оборотней и глубоко несимпатичных ему исследователей. Прочь от отголосков его прошлого и того, что могло бы стать его будущим. Он надеялся, что Тонкс закончила со своими развлечениями и теперь ожидает его в приемной. Устало вздохнув, он развернулся и двинулся по коридору. Хватит с него. Никаких больше потрясений, никаких насмешек. Он просто хотел уйти.

Неудивительно, что, войдя в приемную и обнаружив там роющуюся в бумагах на столе Симоны Фелицию Хатауэй, Римус не испытал никаких приятных чувств.

Он замер. О, да бога ради, он столько раз ей говорил перестать использовать этот образ для маскировки! Да, в первый раз было немного смешно, когда, чтобы вытащить его из камеры в Министерстве, она натянула на себя лицо его школьной знакомой, с которой он однажды провел большую часть ночи запертым в ванной для старост, но сколько можно? Какого черта Сириус вообще посчитал нужным сообщить своей кузине, что с тех пор Римус не мог находиться в обществе Фелиции и не краснеть? Вероятно, просто потому, что ему было скучно.

Но сейчас ситуация крайне серьезная. Они находились в Институте бешенства в поисках угрозы, предположительно исходящей от пожирателей смерти, и Тонкс решила поиграть в игры?

О, ему будет что сказать ей. Ради всего святого…

Римус решительно подошел к ней.

– И что это ты делаешь? – гневно прошипел он. – Нашла же время!

«Фелиция» подпрыгнула от неожиданности и развернулась к нему. Глядя на ее широко распахнутые глаза и обрамляющие лицо темные волосы, Римус был впечатлен, несмотря на ситуацию: эта пародия на Фелицию оказалась куда лучше, чем предыдущие попытки Тонкс. Мягкие черты, слегка тронутые временем, длинные ресницы, обрамляющие карие глаза правильного оттенка. Ему даже стало интересно, с кем она говорила, чтобы добиться такого точного описания.

Но сейчас не время задавать вопросы. Почему-то «Фелиция» глядела на него так, словно вовсе не ожидала его здесь увидеть?

– Римус? – хрипло спросила она.

Он моргнул. Даже ее голос был…

– Профессор Люпин?

Он обернулся. В дверном проеме в нескольких метрах от него стояла белокурая Тонкс в обличие Ундины; она смотрела на него поверх планшета, и на ее лице расползалась широкая улыбка.

Римус посмотрел на Тонкс, затем на «Фелицию», затем снова на Тонкс.

Но погодите-ка. Если это Тонкс…

Ох.

Боже мой.

Фелиция Хатауэй – настоящая Фелиция Хатауэй – глядела на него широко раскрытыми глазами, неосознанно вцепившись в кипу бумаг. По ее лицу расползался алый румянец, и, судя по ощущению жара, Римус был уверен, что точно такой же появляется и на его щеках.

Он пропустил обед с отцом. Он пришел в Институт бешенства – единственное место во всем мире, куда ему не хотелось попасть никогда. Над ним насмехался Аркадиус Кролл, а Ребекка Голдштейн относилась с пренебрежением. Ему снова пришлось увидеть то, что осталось от Авраама Каина.

А теперь Фелиция Хатауэй смотрела на него, как на сумасшедшего, потому что он перепутал ее с Нимфадорой Тонкс под прикрытием.

О да, у него явно бывали деньки и получше.

========== Глава 4. Краткие встречи. ==========

Он должен был что-то сказать. Он знал, что должен что-то сказать. Но во рту пересохло, а разум, полностью осознавая, что его только что выставили дураком, словно бы отключился. Римус даже сожалел, что не может сделать того же.

Он пошевелил губами, стараясь подобрать хоть какие-то слова. В конце концов ему это почти удалось.

– Э… привет.

Соперничая по цвету с Хогвартским экспрессом, Фелиция слабо улыбнулась.

– Привет, Римус, – проговорила она с чем-то похожим на отчаяние в голосе. – Давно не виделись.

О боже, почему он никак не перестанет краснеть?

«Мне тридцать семь! – напомнил он сам себе строго. – Я не смущенный шестнадцатилетний подросток! Это не ванная для старост. Веди себя как взрослый человек, Люпин».

Однако его предательский разум отказывался слушать, прокручивая перед глазами картинку за картинкой с той ночи в ванной… ее лицо, когда она вошла и увидела…

Римус с трудом сглотнул и заставил себя улыбнуться.

– И правда давно, – храбро ответил он. – И, должен признать, меньше всего я ожидал встретить тебя снова здесь.

– О, я тут работаю, – Фелиция поспешила воспользоваться возможностью завязать разговор. – Уже почти шесть месяцев. Я магозоолог.

Римус улыбнулся чуть искреннее, вспоминая старосту Когтеврана, улыбающуюся даже на уроках профессора Кеттлберна.

– Что ж, меня это не удивляет, – сказал он весело. – Ты всегда была хороша в уходе за магическими существами.

Тонкс фыркнула в планшет, очевидно, стараясь не захихикать. Взгляд Римуса, которым он ее наградил, только усугубил ситуацию.

Румянец Филиции внезапно приобрел более глубокий оттенок.

– Что ж, – сказала она смущенно и взмахнула смятыми теперь бумагами. – Мне надо работать… Приятно было тебя повидать.

– Взаимно. – Насколько глупо было вот так желать, чтобы земля разверзлась у него под ногами и поглотила его? – И я сожалею о том, что случилось. Я… – Он махнул рукой и бросил мимолетный, но красноречивый взгляд на Тонкс. – Я перепутал тебя кое с кем.

Тонкс поспешила ему на выручку.

– Я часто меняю прическу, – сказала она с глупой улыбкой. – Я заколдовываю волосы так, чтобы они были разных цветов, особенно, когда мне скучно или я кого-то жду. – Она хихикнула. – Это раздражает профессора. Полагаю, со спины он перепутал вас со мной.

На лице Фелиции отразилось облегчение.

– А, – кивнув, сказала она, – понятно.

Римус снова улыбнулся. Ему никак не удавалось отделаться от ощущения, что он похож на сумасшедшего клоуна.

– Прости, – снова сказал он. – Я ошибся.

К счастью, в этот момент из офиса позади стола появилась Симона. Остановившись, она принялась переводить взгляд с Римуса на Фелицию и обратно с весьма странным выражением.

– А… Ри… собираетесь уходить, профессор Люпин? – неуверенно спросила она.

Римус с чувством кивнул.

– Однозначно.

Фелиция тоже кивала.

– Не хочу тебя… задерживать, – добавила она поспешно. – Не хочу тебя задерживать, если ты собираешься уходить…

– Мне и правда пора, – сказал Римус, указывая за плечо. – Так что… пока.

– Пока, – повторила Фелиция с неловкой улыбкой. Затем, едва ли не бегом, она удалилась по ближайшему коридору и исчезла из поля зрения.

Омертвение оказалось интересным ощущением, решил Римус, потому что, поддавшись ему, он сумел проигнорировать ухмылку на лице Тонкс и пораженное выражение Симоны. Он просто молча подошел к ближайшей стене, уткнулся в нее лбом и закрыл глаза, сгорая от стыда.

************

– Ты знала, не правда ли?

Ветер трепал поросль вереска, пока Римус и Тонкс быстро спускались по узкой тропинке, ведущей к лесистой долине и одинокой железнодорожной станции, откуда маггловский поезд увезет их из обширной запрещенной для трансгрессии зоны вокруг института. Плотнее закутавшись в плащ, Тонкс широко улыбнулась Римусу.

– Конечно, знала, – ответила она просто. – Я просмотрела список работающих в институте, до того как мы сюда отправились, чтобы понять, на кого обратить внимание. И там было ее имя.

– И ты мне не сказала? – стараясь сохранять спокойствие и глядя строго на лес впереди, спросил Римус. – Почему?

Тонкс хитро улыбнулась, став похожей на своего кузена.

– Может быть, я не хотела испортить тебе сюрприз? – предположила она.

Римус не смотрел на нее. Он даже не повернул головы. Он продолжал смотреть вперед, и его голос звучал обыденно.

– Тонкс, – сказал он тихо, – я убью тебя.

– Очень мило.

– Это будет медленная смерть.

– Я это прекрасно понимаю.

– С отрыванием конечностей.

– Грюм всегда говорит, что у меня намного больше конечностей, чем я могу с уверенностью контролировать.

– Много боли и крови.

– Не могу дождаться! – Тонкс радостно захлопала в ладоши. – Всегда здорово жить в предвкушении. Но могу я озвучить последнее желание перед своей жуткой смертью?

Римус покосился на нее.

– Зависит от желания.

Тонкс искренне улыбнулась, когда они наконец ступили под сень деревьев.

– Могу я в последний раз выпить в «Трех метлах»? Я так замерзла, что просто умираю как хочу сливочного пива.

Сам того не желая, Римус улыбнулся в ответ.

– Полагаю, поскольку мы работали отдельно друг от друга, то нам нужно все обсудить, прежде чем докладывать Дамблдору. Ладно, отсрочим твою казнь. Но это только лишь отсрочка.

Тонкс снова улыбнулась.

– Ты мягкосердечный палач. Возможно, мне еще удастся вырваться на свободу.

Римус посмотрел на нее с притворной строгостью.

– После того, через что ты заставила меня пройти? Вряд ли.

Когда они добрались до станции, там стояли только два маггла, с которыми Римус поздоровался кивком головы. Его мантия была преобразована в неряшливую маггловскую куртку и джинсы. Тонкс, которая не любила возиться с одеждой, укрылась под дезиллюминирующим заклятием. Когда поезд, пыхтя и фыркая, остановился у платформы, Римус улыбнулся – старый паровоз мог бы быть Хогвартским экспрессом, если бы вместо отдыхающих и туристов в вагонах сидели дети.

Они с Тонкс быстро сели в поезд, который провез их через пустую равнину к красивой станции в ближайшей деревне, где они сошли. Укрывшись в туалетах станции, они трансгрессировали в Хогсмид.

«Три метлы» оказались полны народу, что неудивительно для весеннего воскресенья, но Тонкс удалось занять уединенный столик в углу у камина, после чего она поспешно наложила необходимые заклятия, чтобы скрыть предмет их обсуждения от возможных подслушивающих ушей. Заказав сливочное пиво и великолепное жаркое мадам Розмерты, они приступили к делу.

– Странно, – сказала Тонкс, качая головой, когда Римус закончил пересказывать все произошедшее с Каином на уровне шесть. – Ты на самом деле считаешь, что профессор Голдштейн права? Насчет этой сущности оборотня.

Римус поджал губы.

– Думаю, она может быть права. То есть это имеет некий тревожащий меня смысл. И хотя мне не понравилась эта женщина, будет интересно посмотреть, куда приведут ее эти исследования.

Тонкс понимающе кивнула.

– А что насчет этого свидания с Каином?

– Было странно, – признал Римус, осознавая, что сильно занижает оценку событий. – Но с другой стороны, он, по большому счету, больше не Каин. Бешеного оборотня, что укусил меня, больше нет, и не могу сказать, что меня это расстраивает. Но увидеть то, что от него осталось… – Он покачал головой. – Странно.

– Что насчет Голдштейн? Вызывает подозрения? Может она что-то скрывать?

Римус сухо усмехнулся.

– О, я думаю, она много чего скрывала. Но не могу знать, из-за того ли, что она является пожирателем смерти, или потому, что я ей не нравлюсь.

Тонкс криво улыбнулась.

– Ты тоже заметил прохладцу в воздухе?

– О да, – вздохнул Римус.– Она явно не собиралась разговаривать со мной о чем-то, кроме работы. В ее глазах меня, очевидно, судили и признали виновным еще до того, как я приехал. К сожалению, я не знаю, в чем именно состоят обвинения. – Он снова покачал головой. – Что меня раздражает, так это уверенность, что я видел эту женщину раньше. Есть в ней что-то знакомое, но я никак не могу вспомнить, что.

Тонкс задумалась.

– Хочешь, я попытаюсь выяснить?

Римус с отсутствующим видом кивнул, снова стараясь понять природу этого чувства, что они знакомы.

– Это может нам что-то дать. И других проверь заодно, – рассеянно ответил он, а затем вдруг встрепенулся. – А что насчет тебя? Нашла что-нибудь интересное, пока развлекалась?

Тонкс скривила лицо и ответила:

– Ничего сногсшибательного. К сожалению, никаких портретов Сам-Знаешь-Кого или толстых папок с надписью «Злобные планы пожирателей смерти». Я проверила несколько офисов, просмотрела несколько папок, но в них в основном содержались материалы про исследования оборотней – опросы резидентов об их состоянии, изучение поведения диких с уровня шесть, которых ты упомянул, сравнение тех оборотней, что принимают противоядие, и тех, что нет. Все то, что ты и ожидаешь найти в подобном заведении. – Она вздохнула. – Я не смогла попасть в офис Голдштейн. Я попыталась, но там была Симона, и мне пришлось соврать, что я ищу туалет. Я немного поболтала с ней – знаешь, она намного спокойнее, когда в одном с ней помещении нет оборотня. Судя по всему, несколько лет назад она попала в переплет с оборотнем, поэтому так нервничает в твоем присутствии.

Римус пораженно приподнял брови.

– И она продолжает работать в Институте бешенства?

Тонкс пожала плечами.

– Она сказала, что хочет помочь. Хочет добиться того, чтобы это больше ни с кем не происходило. В общем, я расспросила ее о коллегах. Ей не нравится Кролл, но кому он вообще может нравиться? Она сказала, что он отвратительно ведет себя со всеми и не желает ни с кем делиться результатами своих исследований. Судя по всему, он верит, что коллеги спят и видят, как бы спереть его наработки и присвоить их себе. О, и он ненавидит оборотней. Относится к ним как к лабораторным крысам.

– Вот откуда его отношение ко мне, – вздохнул Римус. – Здорово, ничего не скажешь. Что еще ты узнала?

– Голдштейн тебя невзлюбила, но Симона не знает, почему, – ответила Тонкс, пожав плечами. – Однако она считает, что твое мнение необходимо для ее исследований, иначе она ни за что не позвала бы тебя. Кажется, ко всем остальным она относится почти по-человечески.

– Как же мне повезло, – с сарказмом заметил Римус. – Заслужил особое отношение.

Тонкс широко улыбнулась.

– Аливард, начальник охраны, малый без всякого чувства юмора, однако он абсолютно прямолинеен, – продолжила она. – Он скорее сломает себе палец, чем нарушит правила, и выбирает себе подчиненных под стать. Кроме того, есть некий Унвин – ответственный за поддержание порядка. Мы его не встречали, но он, судя по всему, следит за оборотнями внизу, и Симона назвала его придирчивым козлом. Также мы не видели и Зелии – ответственной за зельеварение; это молодая ведьма, идеалистка, которая поет народные песни над котлом с волчьим противоядием, чтобы ускорить процесс. – Тонкс хитро улыбнулась. – Ох, да, Фелиция просто душка. – Получив в ответ от Римуса злобный взгляд, она поторопилась продолжить: – Конечно, есть и другие научные работники и охранники, но тех, что я перечислила, можно отнести к ключевым фигурам. Что, я полагаю, делает их нашими главными подозреваемыми. – Она задумчиво нахмурилась. – Возможно, мы неправильно подошли к этому делу, предположив, что один из них является пожирателем смерти. Фолк упомянул заклятие империус…

Но Римус уже качал головой.

– Это заклятие может быть сброшено. Кому-то придется находиться рядом с объектом, поддерживая заклинание и следя, чтобы жертва не пришла в себя настолько, чтобы рассказать кому-то. Если Волдеморт что-то замышляет в институте, значит, либо кто-то из работающих там пожиратель смерти, либо просто поддерживает их. Главные вопросы – кто и почему?

Тонкс покачала головой и ответила:

– Без понятия. Вы с Дамблдором мозги этой операции, а не я. Я слишком устала и слишком много выпила сливочного пива, чтобы думать.

Римус нехотя улыбнулся.

– Лаконично. Я поддерживаю. Мой мозг в отключке с момента той маленькой неожиданной встречи, за которую, кстати, ты до сих пор не получила от меня прощения. Пошли, нам нужно добраться до Хогвартса и рассказать то немногое, что нам удалось узнать.

– Отличный план. – Скрывая палочку под полой плаща, Тонкс сняла наложенное ранее заклинание и встала. Судя по ухмылке на лице, думала она явно не о деле. – Невзирая на опасность для моей жизни, я должна спросить: что же все-таки произошло между тобой и Фелицией Хатауэй в ванной для старост?

Римус замер. Медленно он поднял полный угрозы взгляд на улыбающуюся Тонкс.

– Эту тайну, – сказал он тихо, – я унесу в могилу. Возможно, в твою.

Тонкс подняла руки, признавая поражение.

– Ладно, ладно. Как мы доберемся до школы?

Римус следовал за ней к двери бара, когда та распахнулась, пропуская неловко двигающегося мужчину в зеленом плаще.

– Ну, если во дворе никого нет, мы могли бы прошмыгнуть через проход, начинающийся в колодце.

Он замолчал, глядя на только что вошедшего хромающего человека.

– Папа?

Мужчина в плаще вздрогнул и посмотрел на Римуса. Его морщинистые, но все еще сильные руки держались за рукоять трости, которую он вынужден был использовать из-за покалеченной ноги, а серебристые волосы обрамляли лицо, так похожее на лицо Римуса. Карие глаза взирали на него.

Это и правда был Рейнард Люпин. И он виновато глядел на сына, как кролик в логове дракона.

========== Глава 5. Сложные вопросы. ==========

– Римус? – Рейнарду потребовалось несколько мгновений, чтобы снова взять себя в руки, хотя причина, по которой он так косился на сына, оставалась для Римуса загадкой. – Что ты здесь делаешь? Я думал, у тебя сегодня какая-то встреча.

– Я уже побывал на ней, – с улыбкой ответил Римус, удивляясь такой реакции отца. – Мы с Тонкс только что пообедали и теперь направляемся в замок.

– Здравствуйте, мистер Люпин, – вежливо улыбаясь, поздоровалась Тонкс. – Приятно снова с вами встретиться.

– Взаимно, – кивнул тот отрывисто; его плечи оставались напряженными, и все тело словно бы излучало нервозность. Он скользнул взглядом по бару и камину, а затем снова посмотрел на сына.

Удивление Римуса внезапно сменилось тревогой. Он знал своего отца – тот не просто не ожидал встретить Римуса здесь. Он нервничал.

Римус посмотрел на свою спутницу.

– Тонкс, не могла бы ты убедиться, что во дворе все чисто? Лучше перестраховаться – мы не можем себе позволить, чтобы нас увидели.

Ее глаза опасно сузились, и на мгновение Римус подумал, что она собирается оспорить его просьбу. Затем, судя по всему, Тонкс почувствовала напряжение между мужчинами и, дружелюбно кивнув и бросив полный любопытства взгляд на Римуса, она попрощалась с Рейнардом и вышла.

– Что ж, папа, – начал Римус, повернувшись к слабо улыбающемуся отцу. – Ты знаешь, что здесь делаю я. Что насчет тебя? Пришел выпить?

Рейнард смущенно уставился в дощатый пол.

– Я… собираюсь кое с кем тут встретиться, – неуверенно признался он. – За чашечкой чего-нибудь.

Римус выгнул бровь, стараясь побороть смутное ощущение тревоги, рожденное очевидным дискомфортом отца.

– Я знаю этого человека? – спросил он.

В глазах Рейнарда промелькнуло какое-то странное выражение, когда он ответил:

– Нет, не знаешь.

Такой уклончивый ответ только усилил подозрение Римуса в том, что что-то не так. Очевидно, действуя тактично, ему не удастся добиться искреннего ответа – отец не собирался признаваться в чем-либо без веской на то причины. Так что он решил действовать напрямик.

– Папа, что происходит? – спросил он.

Рейнард резко взглянул сыну в лицо, пораженный неожиданной сменой тактики.

– Происходит? А кто сказал, что что-то происходит?

Покачав головой, Римус скрестил руки на груди.

– Кто я?

В карих глазах Рейнарда загорелся знакомый озорной огонек.

– Ну, Римус, если ты за тридцать семь лет не нашел ответа на этот вопрос, то, видимо, все очень плохо…

Римус с трудом подавил зарождающуюся улыбку. Как бы ему ни хотелось поддержать попытку отца свести все к шутке, он не позволил добродушному подтруниванию отвлечь себя.

– Я твой сын, – напомнил он Рейнарду. – И я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. А ты почему-то считаешь, будто бы я не замечу, что ты нервничаешь, как гриндилоу, которого собираются кинуть в горячий котел. – Он посмотрел на отца со всей возможной строгостью и спросил: – Что случилось, папа?

Рейнард глядел на него, слегка хмурясь.

– Ты что, общался с духом матери?

Выражение лица Римуса не изменилось, и Рейнард примиряюще поднял руку.

– Ладно, ладно, не смотри на меня так. Ты точно сын Дианы. – Он покачал головой. Теперь он выглядел усталым, и Римус с некоторым сожалением заметил, что озорной огонек погас в его глазах. – Мне не сбить тебя со следа, да?

Римус стиснул зубы.

– Не тогда, когда я знаю, что что-то случилось. Я люблю тебя, папа, и когда ты расстроен, я хочу помочь.

Рейнард глубоко вздохнул.

– Я не то чтобы расстроен, – сказал он, мрачно глядя из-под серебристых бровей. – Скорее… неуверен. Я знаю, что ты хочешь помочь, и мне бы хотелось этого, но… – Подобно сыну, он тоже стиснул зубы. – Римус, тебе это не понравится, но я все равно скажу. Да, кое-что случилось или, возможно, еще случится, но пока я не могу рассказать тебе, что именно происходит. Я не пытаюсь утаить от тебя что-то… – Он снова вздохнул. – Мерлин знает, я выучил этот урок. Но сейчас просто не время, сын. Я дал обещание, и теперь мне нужно разведать обстановку, прежде чем я все расскажу тебе. Кроме того, мне не хотелось бы обсуждать это, стоя посреди людного бара, тогда как твоя подруга Тонкс ждет тебя снаружи. Я хочу сделать это дома, в Винтер Холлоу. И я обещаю: в следующий раз, когда ты придешь на обед, я все объясню.

Где-то под одолевающими его смятением и замешательством Римус ощутил острое чувство вины.

– Пап, я, наверное, не смогу в следующие выходные…

Рейнард улыбнулся.

– Что ж, очень кстати, – перебил он. – Потому что я, скорее всего, не смогу тоже. Но в воскресенье через выходные, Римус, после полнолуния, обещаю, я все тебе расскажу.

Смесь эмоций – смущение, тревога, любопытство – не давала покоя, и Римус не был уверен, что ему удастся подавлять их в течение целых двух недель. Но превалирующими всегда оставались любовь и уважение к отцу, и если он хочет именно этого, то Римусу остается только смириться с его решением.

Две недели. Не такой уж и большой срок…

Так не пойдет. Он с ума сойдет от тревоги, если хотя бы не спросит.

– Ты уверен, что тебе ничего не угрожает? – слова словно бы сами сорвались с его губ. – Если тебе нужна помощь, ты знаешь…

Рейнард искренне улыбнулся.

– Мне ничего не угрожает, Римус, честное слово. Если бы это было так, я бы тебе сказал. Все в порядке. Так что не волнуйся.

Римус криво усмехнулся.

– Проще сказать, чем сделать.

На это Рейнард рассмеялся.

– Твоя правда. А теперь ступай, а то мисс Тонкс решит, что ты ее бросил. – Римус продолжал глядеть на отца с сомнением, так что он добавил: – Я в порядке, честно. Иди. Увидимся через две недели.

Римус с неохотой кивнул. Очевидно, сегодня ему не удастся добиться чего-то большего.

– Через две недели. Пока, пап.

Рейнард ласково потрепал его по руке.

– Пока, сын.

Улыбнувшись на прощание, Римус заставил себя покинуть «Три метлы». Это было невероятно тяжело.

Уже в дверях обернувшись, он увидел, как Рейнард неуклюже усаживался за стол. Он улыбнулся сыну ободряюще и вместе с тем с благодарностью.

Прикусив губу, Римус поспешно закрыл за собой дверь, пока желание вернуться и потребовать ответов не пересилило его.

Он старался не думать о произошедшем, быстро шагая по улице к переулку, ведущему к заднему двору паба, но задача оказалась ему не под силу. С кем собирался встретиться его отец, и почему он не мог рассказать своему сыну об этом человеке? Что такого тайного и непростого, что он не хотел делиться с единственным членом своей семьи? В течение этих нескольких месяцев, минувших с тех пор, когда Каин вернулся и снова внес беспорядок в их жизни, они с отцом стали гораздо ближе друг другу, чем были когда-либо до этого. Мало что они не обсуждали, мало что не рассказывали друг другу о своих жизнях. Во всяком случае, Римус думал именно так. Так что же такого тайного произошло, что Рейнард хотел подождать целых две недели, чтобы объяснить?

Отец убеждал, что он не попал ни в какие неприятности. Почему-то это заверение казалось слабым утешением.

К счастью, во дворе, кроме Тонкс, никого не оказалось. Она стояла, облокотившись о колодец, и когда Римус подошел, поспешно выпрямилась и едва не упала, запутавшись в собственной мантии.

– С твоим папой все нормально? – спросила она участливо. – Он выглядел немного…

Она умолкла, когда Римус покачал головой.

– Он сказал, что в порядке, – ответил он. – Но что-то все-таки было не так. Он слишком напряжен. Что-то беспокоит его, но он не признался, даже когда я спросил прямо. Велел мне не волноваться. – Римус фыркнул. – И это тревожит меня еще сильнее.

Тонкс хохотнула.

– Типичный Римус. Он не намекнул, что стряслось?

Римус снова покачал головой.

– Нет. Все, что я знаю, это то, что он встречается с кем-то, но с кем и зачем, остается для меня загадкой. Пообещал все рассказать через две недели. Но если он сможет сделать это тогда, что мешает ему сейчас?

Тонкс нахмурилась и спросила:

– Полагаешь, у него неприятности?

Римус вздохнул.

– Он сказал, что нет. Не думаю, что он стал бы лгать мне. Не после того, что мы пережили за этот год.

Тонкс смотрела на него со странным выражением.

– Римус, – сказала она неуверенно. – Может быть, у него там назначено свидание.

Римус моргнул.

– Что, прости?

– Свидание, – повторила Тонкс, с деланным равнодушием пожав плечами. – Ну, знаешь, может быть, он встречается с женщиной?

Папа? С какой-то женщиной, кроме мамы? Сама мысль была абсурдной, и Римус решительно покачал головой.

– Я очень в этом сомневаюсь.

– Почему? – спросила Тонкс и махнула рукой, очевидно понимая, что ступает на тонкий лед. – То есть я не хочу оскорбить твою память о маме, но он уже довольно много лет вдовец. Ему, должно быть, одиноко…

– Вовсе нет, – хмуро отозвался Римус. – У него есть я и множество друзей. Да и зачем бы ему это от меня скрывать?

Тонкс смущенно улыбнулась.

– Ну, иногда взрослые дети испытывают некоторые трудности, видя одного из своих родителей с кем-то другим…

– Если это сделает его счастливым, то я не имею ничего против, – сказал Римус, стараясь подавить неприятный холодок, пронзивший его при мысли об отце с кем-то, кто не был бы его матерью. – Но это пустые разговоры. У него не может быть назначено свидание. Папа всегда говорил, что считает себя женатым и не собирается менять эту точку зрения. Он говорит, что мама всегда с ним, и он не предаст ее. Он не стал бы этого делать, Тонкс.

Еще мгновение казалось, что она продолжит спорить, однако потом ее выражение изменилось, и она тактично оставила деликатную тему.

– Забудь. Это была просто идея, – робко сказала она, барабаня по камням колодца пальцами. – Пойдем, надо закончить работу. Я хочу вернуться домой и отдохнуть хоть немного, прежде чем заступить завтра утром на дежурство.

Стараясь побороть еще больше возросшую тревогу, Римус перелез через борт старого колодца.

Они быстро спустились по незаметным ступеням вдоль скользкой стены и нырнули в неожиданно открывшийся проход примерно на половине его глубины. В проходе гуляли сквозняки, пол был неровным, а стены сочились влагой, но он привел их на территорию школы никем не замеченными, и это было главным. С помощью свежей копии карты Мародеров Римус убедился в том, что берег чист: большинство преподавателей и учеников находились в Большом зале, наслаждаясь ужином. Сложив карту, Римус спрятал ее в мантии, и они с Тонкс покинули кладовку рядом с учительской и направились к кабинету Дамблдора.

Стараясь отвлечься от мыслей о скрытности отца и его возможном общении с женщинами, Римус спросил, что, по мнению Тонкс, им следовало отразить в отчете?

– Знаешь, ты прав. Нам практически нечего рассказать директору, – принялась размышлять Тонкс, пока они быстро шли по коридору. – Кроме того факта, что Ребекка Голдштейн невзлюбила тебя… о, и того, что твоя бывшая подружка там работает.

Римус надеялся, что не покраснел при этом упоминании еще одной причины, по которой этот день мог считаться неудачным.

– Мы с ней никогда не встречались, как тебе прекрасно известно. Шутка Сириуса с ванной не дала этому произойти.

Тонкс усмехнулась.

– Если ты настаиваешь. Но мы и правда знаем немногим больше, чем утром. Сам-Знаешь-Кто может что-то замышлять в Институте бешенства. Там может быть, а может и не быть пожиратель смерти, который может вынашивать, а может и не вынашивать маниакальные планы с привлечением оборотней. Нет, правда, мы могли бы просто…

– Ай! Рон!

В нескольких метрах от них у самого пола послышалась какая-то возня. Тонкс незамедлительно направила в ту сторону палочку, но Римус поспешил схватить ее за запястье, не давая наложить заклятие. Он внимательно всмотрелся в пустое пространство впереди.

– Гарри. Рон. Гермиона, – произнес он. – Вы сами снимаете эту мантию или мне сделать это?

На мгновение все стихло, а затем до них донесся общий вздох, и возникшая из ниоткуда рука ухватила ставшую видимой ткань и стянула старую мантию Джеймса с трех унылых голов.

Гарри выглядел покорным судьбе, тогда как Рон с негодованием смотрел на возмущенную Гермиону.

– Зачем ты подняла шум? – раздраженно рявкнул он.

Злобно глянув на него, она ответила:

– Ты наступил мне на ногу! Мне было больно, Рон!

Римус поспешил вмешаться, пока эти двое не развязали настоящую войну.

– Что вы здесь делаете? Почему вы не на ужине?

Гарри задумчиво провел пятерней по взлохмаченным волосам.

– Мы только что закончили встречу ОД, и нужно было немного прибраться, – неуверенно объяснил он. – Мы как раз шли на ужин.