Текст книги "Ветрогон (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

– О, я как раз хотел об этом поговорить, Малюта Златович, – Зорин сцепил пальцы.

– Слушаю вас внимательно, – Яхонтов, все так же радушно улыбаясь, повторил жест Валеры.

– Я наслышан о том, что мои прямые предки передали вашему роду колдовскую силу...

– Так за чем дело стало, забирайте! – тут же среагировал Малюта. – Вам-то без неё никак не бывать стрибогом, верно?

Валера еле подавил соблазн и впрямь обрести могущество Берзариных, но вовремя вспомнил, что до встречи с Малютой хотел совсем иного.

– Нет, что вы, я не намерен становиться колдуном! – замахал он руками, – пусть сила останется у вас. Я лишь хотел... Ну...

На него напала оторопь оттого, что взгляд Малюты, до сего момента такой тёплый и добрый, вдруг стал очень пытливым и заинтересованным.

– Продолжайте пожалуйста, – мягко подбодрил Вий Зорина. – Не стесняйтесь.

– Я знаю про уговор между нашими родами, – выдохнул Валера. – Что Лука Силович поклялся Григорию Афанасьевичу не трогать... Не обижать Берзариных. Ну, если сила при вас останется. И вот я хочу её вам... чтобы, короче, она так у вас и была. А я мог бы стать нормальным человеком. Ну, жить, работать, рисовать. Просто, как человек, понимаете? Взамен на... В обмен на неприкосновенность.

Зорину категорически не нравилось, каким мямлей он вдруг стал, но тем не менее, он сказал то, что думал. Этим стоило гордиться. Малюта пригладил бородку и, поднявшись с кресла, подошёл к одной из стен кабинета. Зорин сразу не обратил внимание, что там, только понял, что какие-то трофеи и дипломы, обычные для Члена Совета. Но потом увидел рядок тростей на держателе. И осознал, что это одиннадцать посохов ведуний Балясны. Крайнее гнездо держателя пустовало. Яхонтов многозначительно посмотрел на Зорина и сообщил ему:

– Я всегда любил родной город. С детства мечтал облагородить его, превратить в лучший город мира. И теперь, являясь не последним человеком в Мысли, могу, наконец-то, многое для него сделать. Моё мнение таково: «делай, что должно, и будь, что будет». Хорошо сказано, жалко, не мною. Этот девиз у нас, Яхонтовых, выбит на перстне, – Малюта показал Валере фамильный сапфир на левой руке. – Так вот, чтобы делать должное, мне нужны полномочия. А как обрести полномочия над городом? Верно! Добиться контроля всех районов. Чего я и хочу. Эту идею подал колдунам не я. Ваш предок – Григорий Берзарин. Не зависеть от мнения ведьм – разве это не мечта каждого здравомыслящего колдуна Балясны? Они себя изжили. Земля продается и покупается, а ведуньям всё кажется, что они правят ею. Я могу перекопать весь гибловский парк – по документам он принадлежит моей семье. А по сути там до сих пор хозяйничает ведьма с палкой. Валерий Николаевич, вы, глава колдовского рода, вы же не считаете, что это нормально?

Зорин напрягся, понимая, куда клонит Вий. Но он ожидал этого.

– Но так было испокон веков, – возразил Валера Малюте. – Всегда голосом земли были ведуньи.

– Тормоза прогресса. – Малюта провел пальцами по посохам, пересчитав их. – Кому в настоящее время нужны ведуньи? Их пора устранить... То есть, я хотел сказать, ассимилировать. Вы же понимаете, что прогресс любит дерзких и упрямых? Тех, кому неважны предсказания, кто управляет своей жизнью сам и стремится собственными усилиями сделать её лучше? Не так ли?

Валера молчал, не зная, что сказать. В принципе, он был согласен с Вием, только тот ведь говорил о Насте!

– Вы бы уговорили Столетову отдать посох, – наконец, выдал Малюта. – Вы дальние родственники, она вас послушает. И тогда мы сможем заняться городом, не боясь препон со стороны пережитков прошлого. Это просьба, – Яхонтов блеснул глазами на Валеру. – Только и всего. Просьба в ответ на просьбу. А вашу я, конечно же, выполню. Вам, Берзариным, не стоит бояться Яхонтовых, мы ведь представляем одну силу, и когда-то были очень дружны. Я храню память об этой дружбе, Валерий Николаевич. И ее зарок – сила вашего рода.

– Ага... – пролепетал Валера.

– Если вы уговорите Настю отдать посох, можете считать меня своим близким другом, а себя – благодетелем города. И уж точно я вас не обижу. Ни физически, ни, – Малюта поднял указательный палец, – финансово. Рода должны друг друга поддерживать! О чем нам с вами языком поступков рассказали предки.

– Ага, – снова буркнул Зорин. – А... Если Настя не согласится отдать посох?

– Это станет её выбором, – беззаботно рассудил Малюта. – Давить я на неё, конечно же, не стану. Она тоже Берзарина, как никак, и тоже под защитой уговора. Придется терпеливо ждать, – он смиренно вздохнул. – Ведь терпение и упорство – лучшие таланты на свете, правда?

Зорин вздрогнул. Малюта заулыбался.

– Я вас помню, – признался он. – Ещё до того, как вы стали Берзариным. Мне жена показывала ваши картины. Мне кажется, так её нарисовать, так передать её природные живость и страсть мог только истинный талант. Я бы хотел обеспечить вам прекрасное будущее, Валерий. Надо же как-то отблагодарить ваш род за подаренную силу, если вы не желаете управлять ветрами?

После аудиенции у Яхонтова Зорин вышел на Дуроскоковский переулок в смятённых чувствах. В голове было мутно и непонятно. Позвонить Насте и попросить её отдать посох было бы чистым предательством. Особенно с учётом того, что Валера напросился к Яхонтову с целью защитить их со Столетовой. И тут... Отдай посох! Решительно невозможно. Воспользоваться покровительством Вия в обретении успеха было большим соблазном. Но Зорин понимал, какой ценой досталось это покровительство. Лгать в глаза колдуну насчет «всего лишь дружбы» с его супругой он тоже не мог. Кажется, вместо того, чтобы решить проблему, Зорин впутался ещё сильнее. Он задумчиво пялился в экран телефона. Потом открыл вкладку «Всети», залез в мессенджер к Насте и начал набирать сообщение. Столетова была онлайн и тоже кому-то что-то писала. Валера ткнул кнопку «отправить».

Два сообщения отобразились на битом экране его смартфона одновременно – входящее и исходящее. Текст был одинаков:

«Привет, нам надо серьезно поговорить».

====== 18. Видение ======

Настя Столетова сидела на диване в обнимку с Чижиком и рассеянно сжимала в руке мобильник. Уже неделя прошла с праздника Ивана Купалы, но ведунья Грибово так и не могла принять решение, что ей делать. Страшное виде́ние в машине Игоря оказалось настолько острым и выбивающим почву из под ног, что Настя не очень хорошо помнила, как попрощалась с ребятами, как поднялась в квартиру и уселась в прихожей на полу. Она дрожала и всхлипывала, обняв колени руками, даже не скинув куртку и сумку. Чиж почуял тревогу хозяйки, пришёл из комнаты, потёрся о платье. Как тогда, с Кикусом... Настя обхватила тёплого кота и уткнулась носом в рыжую шерсть, ища утешения. Но, как назло, слёзы только потекли сильнее.

Насте не было так страшно со времён прошлой осени. Она вспоминала слова, которые тогда, полгода назад сказал ей в этой самой квартире плачущий навзрыд от безысходности Валерка:

«Когда смерть держит тебя за горло, это не так страшно, как если она вцепилась в кого-то из твоих близких».

– Господи, – прошептала Настя. – Господи, пожалуйста. Пусть я ошибусь. Я же нуб, я же тупая, как пробка, я ничего не вижу. Пусть это будет просто волнение. Просто страх.

Подсознание, однако, было неумолимо. Картина с реанимацией и детским плачем, Настя никак не могла для себя назвать её по-другому, по-страшному – чётко стояла перед глазами. Столетова, несмотря на неопытность, уже научилась отличать фантазии от ви́дения на мережке. И те жуткие образы по дороге с праздника были подсказками именно ви́дения.

– Только не Даша, пожалуйста, – всхлипывала Столетова. – Господи, это всё неправда.

Вдруг из предрассветной комнаты раздалось шарканье босых ступней, и к ней вышел заспанный Серёга. Настя недоуменно взглянула на него мокрыми васильковыми глазами и не поняла прикола – Баянов перед тусовкой сказал, что будет находиться на смене в пожарке.

– Ты дома? – всхлипнула она растерянно.

– Ну, – буркнул спросонья Серёга. – Хорошо потусила?

Настя вытерла слёзы, пытаясь прийти в себя.

– Нормально.

Она вся сжалась, стараясь удержать эмоции внутри. Уж кому-кому, а Баянову точно не стоило знать, отчего она плачет. Но Серёга, конечно же, заметил Настино расстройство.

– В чём дело? – в голосе Серёги послышались гневные нотки. – Он тебя обидел? Чего ты ревёшь?

– Так... Просто, – вздохнула Столетова.

– Ты же вроде должна быть счастлива после концерта Леля? На слёзы счастья это не похоже.

– Я счастлива, – выдохнула Настя, понимая, что сейчас на неё свалится ещё и разборка. – Серёж, все нормально. Меня накрыло.

– А чё так, – Баянов приблизился к Насте и всё-таки обнял её.

– Говорю же, пустяки. Просто нервы, усталость.

– Просто так ничего в жизни не бывает, – ледяным тоном сказал Баянов, хотя Настя почувствовала, что он начал искрить внутри. И она решила, что лучше скажет правду, чем пробудит в нём очередной припадок ревности в отношении Валерки.

– Я... Я видела дурное. Почувствовала. Что с одним хорошим человеком случится несчастье. И мне очень плохо, не знаю, что с этим делать.

Баянов раздражённо засопел. Любая тема, касающаяся Настиных способностей приводила его в состояние пылающей задницы. Но лучше так, чем подозрение в измене.

– Ну, и кто этот человек? – он выжидательно глянул на любимую.

– Дашка.

Настя содрогнулась от того, как просто это имя слетело с её языка. Но в лице Серёги отразилось недовольство. Он явно хотел услышать другое.

– И что, ты ей расскажешь свои видения?

– Не знаю, – прошептала Настя.

– А может, тебе на время завязать со всей этой чертовщиной? – посоветовал Баянов. – Совсем уже с ума сошла. То коня припёрла тут давеча, то теперь – галюны ловишь. Как-то можно это всё убрать?

– Что убрать? – не поняла Столетова.

– Ну это ведьмовство твоё. Не знаю, сходить к психотерапевту, снять порчу, чтобы ты совсем нормальная стала, Настён?

– Нормальная? – Настю как будто ведром воды окатили.

– Ну да. Это же ненормально, то, чем ты занимаешься. Давай этот твой посох на помойку снесём? И всё кончится. А то мне прям перед родителями неудобно и перед друзьями, что у меня такая чокнутая девушка.

«О, да, – подумала Настя, разглядывая избранника и не понимая, в какой момент он перестал быть тем понимающим и трепетным Баяновым, в которого она влюбилась осенью. – Некто в городе прям сидит на моей помойке и ждёт, когда я снесу туда посох».

– Серёж, – серьёзно сказала Настя, на минутку забыв о своей тревоге, – а ты уверен, что тебе нужна именно я?

Это произвело на Серёгу эффект отрезвляющей таблетки. Он крепче сжал в объятьях Настю.

– Насть, ну ты чего? Конечно ты нужна, я просто хочу, чтоб ты меня тоже поняла. Мне спокойной жизни хочется, а не видеть, как моя девушка, – он многозначительно поправился, – моя будущая жена, плачет из-за каких-то глюков и бродит полнолуниями в парке! Мне хочется, чтобы у нас все было, как у людей. Семья, дети, я же тебе верен, несмотря на твои заскоки! Хотя, ты должна знать, в пожарке девочки на меня заглядываются. Но старшина Баянов – кремень! У меня ведь ты есть. Я тебя терплю не просто так, ты знай. А от большой любви.

– Спасибо, – Насте почему-то вдруг стало противно слушать такое признание. Как будто ей делали одолжение тем, что были рядом. Но она, не желая ссориться, приняла Серёгин поцелуй и сказала:

– Да, наверное, ты прав. Это просто моя фантазия.

Настя понимала, что тем самым переступала через себя, но, увы, проще было согласиться. Между ней и Баяновым после истории с лошадью очень сильно пошатнулось доверие, хоть тот и холодно принял извинения Зорина. Столетова уяснила, что теперь Валера у них дома – персона нон-грата. Но она старалась следовать советам Зорина, которые так выручали её в прошлых отношениях с Кириллом. Ей нужно было придержать характер, чтобы сохранить отношения с отличным парнем, на которого, между прочим, «в пожарке девочки заглядываются»! Часики-то тикают! Настя тяжело вздохнула, когда Баянов погладил её по спине, как кошку:

– Пойдём спать.

Наутро тревога не исчезла. Она прочно въелась в каждый нерв, портила настроение, скрежетала когтями по душе. Настя не придумала ничего лучше, чем позвонить Вике и рассказать ей о своей беде. Хлебородова, хоть и спасала на выезде очередного коня, выслушала подругу внимательно и потом, после звенящей паузы,

выдала мрачный вердикт:

– Не лезь в их дела. Ты ничего не изменишь. Только хуже сделаешь. Ну это, разумеется, если тебе важна дружба с твоими колдунами. Хотя кому я говорю, разве ты в этой ситуации меня послушаешься? Давай, лучше я дам тебе такой совет: не говори им конкретно. Они сами всё знают. Ты ничего нового им не расскажешь, только попортишь нервов, в том числе и себе.

– Ох, – залилась слезами Настя. – Вика, неужели ничем нельзя помочь? Я люблю их обоих, очень! Предсказания ведь даются, чтобы суметь их изменить, верно?

– Изменить или сгладить, – был категоричный ответ. – В данном случае, я, как ветврач ветврачу скажу тебе так, и ты поймёшь меня: помочь можно, но лечение палиативно. Это первенец колдуна. Впрочем, есть вариант срочного аборта. Но вряд ли ты сможешь убедить девочку сделать его после трёх выкидышей. Она помешана на желании иметь детей. Хотя, попытаться можно.

– Как это страшно, Вика, – пробормотала Настя, схватив себя за волосы. – Как всё это страшно.

– Увы, таковы колдовские дела. Вот почему ведуньи стараются избегать взаимодействия с колдунами. Их воспроизводство совершенно против наших принципов. Но ничего поделать с этим мы не можем. Тебе предстоит быть на подхвате... Будь сильной, это всё, что я вижу. И – несмотря на то, что речь идёт о колдунах, мне очень жаль.

– Спасибо, Вика, – пробормотала Настя в трубку.

Целую неделю после этого, Столетова мирилась со своими ощущениями и старалась делать вид, что всё хорошо. Работала, ездила в парк проверить, как дела у животных и мавок, уделяла внимание Баянову. Но в душе не находила покоя до такой степени, что в среду не зашла в «4ern Off» за порцией кофе. Чтобы не смотреть в глаза Валере. Тот, вестимо, обиделся и потребовал объяснений. Настя отбрехалась загруженностью по работе, но понимала, что Зорина такой ответ не удовлетворит. Он пару раз намекнул «Всети», что Настя какая-то странная, и хорошо бы ей поделиться с ним проблемой. Столетова опять отмахивалась, ссылаясь на работу, но притом ужасно переживала. И в конце концов решила сказать ребятам о своём видении. Вернее, поговорить о Дашкином будущем. Максимально деликатно, насколько это возможно. Хотя, чёрт возьми, как деликатно сообщить человеку, что его не ждёт ничего хорошего? Что его скоро не станет... И не просто человеку, а лучшей, самой верной и чудесной подруге.

Настя начинала думать о Дашке и тут же взрывалась плачем. Но слезами делу не помочь, нужно было собраться и сказать, прояснить, придумать спасение! Уговорить её на аборт, наконец. Насте никого из близких не хотелось терять, а особенно – Дашку. Так что, хочешь – не хочешь, а пришлось бы открыться ребятам. Столетова просто не представляла, как пойдёт беседа, но она была необходима.

И с тем, Настя набрала Зорину сообщение:

«Привет, нам надо серьёзно поговорить».

Точно зеркальным отражением две совершенно одинаковые фразы запестрели на экране телефона.

Зорин написал ей в то же самое время абсолютно тот же призыв.

====== 19. Светлая ======

Настя нечасто ездила к Дашке в Реево. Этот район был самым протяжённым в Балясне и выползал языком аж за кольцевую дорогу. А Светлая снимала хату в самом дальнем его уголке. Практически на кончике языка. Но притом Реево считалось местностью престижной, зелёной и экологичной. Дашкину пятиэтажку окружал не парк, а самый настоящий лес с дятлами, зайцами и лосями. Обычно Настя ездила к подруге отдохнуть душой от городской суеты. Фырчащая электричка навевала тёплые ассоциации с сельской пасторалью. Но сегодня ни погожий летний денёк, ни общая приподнятость молодежи, ехавшей в одном с Настей вагоне купаться на карьеры, не радовали Столетову. Она прильнула к окну и мрачно отслеживала бег станций. «Конаки», «Пирсово», следующая – «Реево». Настя встала и пошла на выход. Ей думалось: ещё десять минут пешком через лес до третьего подъезда пятого дома – и у неё больше не будет обоих друзей. Но разговор с ними стал неотложным.

Звонок в Дашкину дверь показался настолько резким, что Столетова поморщилась. Дверь открыл Валера в фартуке с перепачканными мукой руками.

– О, моя сестрёнка-ведьмочка пожаловала! – просиял он. – Давно не виделись. Так, ты меня обнимай, а я пожалуй, ограничусь поцелуем, пока Даринка моется. А-то у меня тут попытка в кляр. – Зорин чмокнул Столетову в маковку.

– А что ты готовишь? – та потянула носом.

– О-о, – важно заявил Валера, – я все утро пытаюсь навертеть запечённых роллов, что-то типа темпуры, только темпура у меня не вышла, зато получился отменный кляр. И теперь нас ждут жареные роллы с лососем и креветкой в кляре!

Настя не смогла не улыбнуться. Зорин пребывал в своем репертуаре. Он заметил веселье ведьмы и сказал с лёгкой обидой:

– Будет вкусно, обещаю!

– Я не сомневаюсь, – подбодрила его Настя, чуть не спотыкаясь в прихожей о моноколесо.

– Ты у меня тоже немножко лошадь? – отметил её неуклюжесть Валера.

– Каждый из нас по-своему лошадь, – с невесёлым вздохом отозвалась Настя, проходя в комнату. Тут из душевой показалась румяная Светлая с мокрыми рыжими волосами и в облегающей живот футболке. Эта футболка ещё пару месяцев назад на ней болталась. Настя встала и подошла к подруге, чтобы обнять. Горло моментально сжало спазмом, Столетова собрала все моральные силы и убрала истерику куда подальше, но Дашка мгновенно просекла её напряжённость.

– Насть, ты что? Совсем с работой замучилась?

Столетова кивнула.

– Ну потерпи, крошка, я не собираюсь отсидеть весь декрет, выйду, как смогу, окей?

– Ага, – согласилась та.

– Мой чародей мутит какое-то яство. Это давно уже вышло за пределы суши, но мы сделаем вид, что так и надо, – Светлая заговорщицки пихнула Настю локтем.

– Ага, – снова пискнула и чуть улыбнулась Столетова, а затем, пряча волнение, спросила: – Даш... Как ты в целом?

– А? Да, чудесно! – Светлая провела рукой по её волосам. – Беременность это состояние бегемотика. Режим – нажрёмся и лежим! Рекомендую.

– Ой, как-нибудь позже, – смутилась Настя.

– Что, Баяныч не хочет наследника?

Это было обронено Светлой не со злого умысла, но Настя чуть не подпрыгнула на месте. Все мысли о «наследнике» неизменно приводили к воспоминанию о виде́нии.

– Ты... – Столетова не знала, как подступиться к теме беседы, – сама-то хочешь ребёнка?

– Ты чё, конечно да! – с шутливым возмущением воскликнула Дашка. – Что за вопрос? Я бы по-твоему стала терпеть этот аквариум внутри себя, если бы не хотела его? Дай-ка руку, – она схватила Настю за ладонь и прижала к животу, – видишь, как он разволновался от твоих слов?

Настя удержалась от того, чтобы отдёрнуть ладонь, когда почувствовала изнутри Дашки весьма активные пинки.

– У меня родится какой-то ураган! – рассмеялась Светлая, и Насте снова пришлось сдержать эмоции.

Как, блин, спросить её о самочувствии? О том, знает ли она, кого носит? Светлая казалась невозмутимой, действительно, как аллигатор, и цветущей на вид. Она растолстела, но не сильно, щёки довольно румянились, грудь откуда-то взялась. Дашка была счастлива и готовилась стать матерью, как давным-давно мечтала. И Настя решила не пугать её.

Явился Зорин с подносом оплывших жирных кубиков. Да, это были его «роллы». Кулинарный шедевр решили съесть так же, как обычные суши, то есть, с соевым соусом и имбирём. Ну и, разумеется, впридачу к ним, Дашка умяла тонну укропа. Кушанье к удивлению оказалось не противным, и Настя краем сознания помыслила, уж не засунул ли туда Валера безоаровую стружку, но вроде в лошадь спустя два часа никто не превратился. Светлая весь день оправдывала свою удивительную фамилию. Она зажигала, веселя и Настю, и Валеру. Если бы не Дашка, Столетовой не удалось бы расслабиться и успокоиться. Но самое поганое было то, что волновалась она тоже из-за Дашки. Разговор отложился на неопределенный срок. Ребята доели стряпню Зорина и посмотрели вместе фильм. Настя засобиралась домой, Зорин вызвался покурить и проводить её. И Столетова поняла, что момент икс настал. Они с Валерой вышли из подъезда, Настя по виду Зорина поняла, что тот тоже скрывает нечто важное, предназначенное персонально для неё. Зорин оглянулся на Дашкино окно и кивнул Насте, уводя её под руку к лесной дорожке:

– Я был у Яхонтова.

– Что?! – опешила от его дурости Столетова.

– Сказал ему, чтоб он оставил силу Берзариных себе в обмен на нашу с тобой спокойную жизнь. Он, вроде, согласился. Так что, можно больше не бояться Малюту. И даже, можт быть, считать его покровителем. Он интересовался моей мазнёй. Я вот думаю, стоит попробовать продвинуться через него?

– Валер...

– Ну что – Валер?! – неожиданно резко огрызнулся на Настю Зорин. – Да какая разница, кем быть! Я не хочу, чтоб он меня развеял или тебя. Зато решил нашу проблему. Перстень остался у меня, а в остальном... Ну какой я Берзарин? Так будет лучше всем. И Дарина сможет нормально родить, да?

Настя побледнела и застыла под его острым взглядом. Валера ждал поддержки, но ведь Столетова не затем к ним приехала, чтобы лгать. Она открыла рот, собираясь признаться, потом передумала и закрыла, провела дрожащей ладонью по лицу, опустила взор к кроссовкам. Зорин нахмурился и склонился к ней.

– Да? – он и сам, кажется, знал ответ, но упрямо ждал реакции от Насти.

Ведьма нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. Это же был её Валера, её всепонимающий Зорин. Персональная жилетка, соулмейт, самый близкий человек в жизни. Неужели она соврёт ему? Настя облизнула губы, но слова никак не шли.

– Что? – Зорин с неожиданной силой схватил её за плечи. – Nasty… Ты... ты что-то видела? Ну, говори! Видела?

Она робко кивнула.

– Что?!

– Валер, – Столетова еле двигала ватным языком, – её спасёт аборт.

Сорочьи глаза Зорина расширились на пол-лица и сверкнули демоническим пламенем. Он недолгое время пожирал Настю невидящим, диким взглядом, шумно дыша и держась за неё, как за опору, потом резко отпустил, ссутулился, отвернулся, выудил из кармана новую сигаретку, засунул в айкос, прикурил и после двух затяжек выбросил в кусты. Настя видела, что сигарета вошла не тем концом, но не стала его останавливать. Он выглядел страшно. Словно бы весь почернел, готовый превратиться в десятибальный шквал. Отчаянный взор его метался по земле, потом Валера сжал кулаки и уже спокойнее глянул на Настю.

– Она не пойдёт на это.

– Я понимаю, – Столетова приблизилась и коснулась рукава рубашки. – Я понимаю, что её сложно уговорить, но, давай, попробуем?

Казалось, на потемневшем от горя лице Валеры единственными светлыми пятнами остались его горящие глаза.

– Я дал ему имя после того, как ты тогда спросила, – глухо признался Зорин. – Папино. Николай. Нико. Он – мой сын. Я говорю с ним и играю. Ты ж сама его трогала. Как его убить?

– Но... – Настя запнулась, – если не его, то умрёт Дашка.

– Не умрёт!!! – взревел Зорин. – Никто не умрёт! Я не буду выбирать! Я спасу их двоих! Настя, у Дашки отличные анализы, почка работает на ура, кровь, ЭКГ, УЗИ – всё просто замечательно! Мой сын растёт! Ему уже пять месяцев! Насть, – он ринулся к ней и взял за руки, – я оплачу роды. В лучшей клинике города. Клянусь, я буду впахивать, как ишак, чтобы у них всё было хорошо! Послушай, ну что ты видела, расскажи? Можт там совсем не то, что тебе показалось?

Настя выдохнула и выдала ему всё: про палату реанимации, плачущего младенца, пищащие приборы, перепуганных врачей и полосу на мониторе.

– Ну и чо? Это все херня! – отмахнулся Валера. – Ну монитор, можт он вовсе не к Дашке подключен! Роды – это всегда больница! Можт, кесарево, или ещё что! Ты же больше ничего не видела? А то, что я у двери торчал, так я и сейчас волнуюсь, как бешеный. Да я всегда психую, я такой по жизни, ты ж знаешь! Насть, а?

– Валер, я с Викой говорила, – попыталась возразить Настя. – Это она мне сказала про аборт.

– Да пошли вы обе! – вдруг с безграничной злостью окрысился Зорин. – Кликухи, мать вашу! Прав был Малюта – от ведьм одна беда! Вы ничего не знаете, только обрывки какие-то! Ты вообще почти не видишь, признай!

– Я видела это! – воскликнула Столетова, оскорблённая его словами. – И я хочу отвести беду!

– Какую, блин, беду! Я счастлив, я жду сына! Мы с Дашкой ждём. Я не дам им умереть... А вот тебе лучше всего презентовать посох Яхонтову и больше не заниматься ведовством! Потому, что ваши предсказания нахрен никому не припеклись! Я сам управляю своей жизнью, и у нас с Дариной всё будет хорошо! А ты... Катись ты отсюда! И не каркай. В ноябре посмотрим, кто был прав!

Настя не дослушала его. Повернулась и пошла прочь, чувствуя, как от обиды у неё пылает лицо. И кроме того, что она и впрямь поссорилась с друзьями. Но разве могло сложиться иначе?

«Я сказала ему правду, – утешала себя Настя, удаляясь от дома Дарины. – Это самое главное. Я больше ничего сделать не могу».

Она осторожно посмотрела за плечо: Валера сидел тёмной фигурой у подъезда, уронив кудрявую голову на руки. Ему было очень плохо. Столетова перевела взгляд вперёд и ускорилась. Да, она действительно ничем не могла помочь. Настя теперь отлично понимала Аграфену, которая пыталась достучаться до тех, чью судьбу видела, но её не слушали. Хотя – как тут можно послушать?

Слёзы пришли только ближе к станции «Пирсово». Настя закрылась рюкзаком, чтобы её никто не видел, и тихо рыдала от безысходности.

====== 20. Женщины Зорина ======

Комментарий к 20. Женщины Зорина Так, сразу, мнение героини может не совпадать с мнением автора, но вести в русло, нужное автору. Я коварная, жуткая уборная.

Валера не любил Балясну. Каждый раз, выезжая из Реево в центр, он думал о том, как ненавидит Балясну. Раньше всё было не так плохо – его подвозила на машине до метро Дашка, но теперь приходилось тащиться на работу в переполненном вагоне электрички. Давным-давно, впервые сойдя на перрон вокзала и оказавшись в столичной подземке, Валера не на шутку перепугался. Был час пик, жители мегаполиса спешили на работу, но Зорину казалось – это армия враждебных орков несётся на него с целью растерзать. Такого скопления злобных морд он не видел, пожалуй, нигде. Ныне он сам стал такой же злобной мордой, влившись в суетный балясненский быт. Огромный город, как неукротимо пухнущая опухоль, захватывал всё новые площади, ширился, облеплял неугасимыми огнями, зашумлял рёвом вечно пульсирующих магистралей. Зорин не уставал поражаться размаху Балясны. Живя в Невгороде, он и помыслить не мог, что можно провести в метро полтора часа, просто следуя на поезде из одной точки в другую. Что в одном месте могут соседствовать утлые пятиэтажки и взрывающие облака небоскребы Сити. Что улицы моют шампунем. Что за каждым жителем следят сотни тысяч камер, а чашка кофе в престижном месте может стоить, как продуктовая корзина на неделю.

Валера не любил Балясну. Здесь всегда внешние формы ценились превыше содержания. И потому – Балясна сразу полюбила Валеру. За его красоту. Он привык к тому, что здесь на него таращились почти всегда, как на «прикольную фишку». Не только женщины, но и, иной раз, мужчины провожали его заинтесованными взглядами, заигрывали в кафе, предлагали встретиться. Валера всегда уклонялся от встреч вежливо и учтиво, как невчанин и бариста, но в душе ненавидел собственную привлекательность. Его ещё в школе бесило, что учителя спускали многое из жалости к красивому, болезненному мальчику. Куда позже по той же причине Станислава Брониславовна Яхонтова посадила Валеру на жесткий поводок тотального контроля.

«Красивый мальчик. – Покачиваясь в вагоне, Валера хмыкнул. – Хуже может быть только честная и прямолинейная девочка».

Настя Приблудова ворвалась в Зоринскую жизнь внезапно, как она поступала частенько со всем, что окружало её. Просто поздний посетитель «Кофе Дока», громыхнувшая дверь, в сердцах брошенная на соседнее кресло сумка. И взгляд истинного балясненца – заправленный по самое небалуй лютой ненавистью. Никогда ранее Зорин не видел девичьего лица столь милого и свирепого одновременно. Ей даже Стася не составила бы конкуренцию! Всем своим видом гостья говорила Валере: «ты – ничтожество». Зорина жизнь свела всего с одним человеком, который изредка позволял себе смотреть на него так за небрежное исполнение элементов на тренировках по фигурному катанию. И тут...

«Маленькая девочка со взглядом волчицы».

Немного опасаясь быть обращённым в горсть пепла на полу, Зорин приблизился к гостье. Пустив в ход все своё обаяние, он осторожно окликнул девушку:

– Добрый вечер, что будете заказывать?

– Похоронный марш, – с замаху плюнули в его вежливость, – для таких козлов, как ты.

Никто и никогда из девушек не называл Валеру козлом. Даже в школе его крайне редко называли козлом! Не потому, что он полез бы с кулаками на обидчика, а потому что... Ну не козёл был Валера, во всех смыслах не козёл! И тут... В Зорине моментально началась борьба учтивого Валеры и злого Валеры. И злой решил победить.

– Вы знаете, – с обольстительной улыбкой начал он, и взгляд посетительницы слегка смягчился, – мне всего лишь так кажется, но я не виноват, что вам сегодня не дали.

Голубые глаза девушки распахнулись одновременно со ртом. Валера одним моментом осознал собственную глупость и то, что сейчас будет казнён вызовом на ковёр менеджера, то есть, по факту, Стаси. Он приготовился к неизбежному линчеванию, однако белобрысая стерва, шумно вздохнув, выдала в обратку:

– Это не твоё дело, сталкерить, кто мне сегодня дал, кто не дал! Твоё дело – кофе варить! – гостья требовательно ткнула пальчиком в стол. – И ты мне его принесёшь.

У Зорина камень с души свалился. Фактически, хамоватая посетительница только что спасла его. Он невозмутимо повёл бровями и сказал:

– Слава богу. А то я, было, решил, что вы сюда пришли специально меня оскорблять, и задумался, к чему такая честь для скромного бариста.

– Не слишком ты скромный бариста, – уголки пухлых губ девушки дрогнули в чуть заметной улыбке, умные глаза язвительно сощурились. – Капучино есть?

– «А если найду?» – поддразнил её Зорин. – Конечно есть. Какой тебе сварить? Покрепче, послабее, молоко обычное, миндальное, кокосовое...

– Послабее нам не катит, – буркнула девушка. – Сиропы имеются?

– Карамель, лаванда, айриш...

– Карамель-лаванда! – сходу пискнула гостья. – Мои любимые.

Странный выбор, но ладно. Зорин решил не возражать. Ему до смерти захотелось поразить незнакомку, и он решил вывести ей на пенке молоком ту самую фигуру, которую латте-артеры охотнее всего учатся делать. И ничего, что она смотрится донельзя неприлично.