Текст книги "Ветрогон (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

– Да ну его, – всхлипывала Настя. – Он хочет, чтобы все было «по его». Всё на свете, как скажет старшина Баянов! Чтобы я была ванильной девочкой в юбочке на шпильках, ни с кем не дружила, а только лишь ему одному готовила ватрушки с майонезом! И плясала перед ним круглые сутки!

– А ты круглые сутки околачиваешься на работе или в парке с дохлыми шлюхами и маньяками, – добавил Зорин. – Отличная альтернатива!

– Ну и что? Я порядочная. У меня есть работа и собственные увлечения. Разве это плохо?

– Для парня-работника пожарной части неважная участь – приходить в пустую, тёмную квартиру.

– Он сам подался в пожарку! Мог бы и в охране продолжить. Понравилось спасать! – вспылила Настя.

– Что бы изменилось в тебе, если бы он остался в охране? – прищурился Валера.

Настя молча пожала плечами и отпила кофе.

– Во-о-от. Мне кажется, тебе стоит извиниться перед Серым, – рассудил Зорин. – Сама подумай: он, уставший, пришёл домой, сам себе всё приготовил, лег отдыхать, а девушка мало того, что припёрла коня в хату, так ещё и наорала.

– Он ударил Чижика, – нахмурилась Настя.

– Не ударил. Я видел – просто оттолкнул.

– Зорин, зачем ты его защищаешь? – прищурилась Настя.

– Ну а кто, скажи мне, кто тебя будет терпеть? – растопырил руки Валера. – Ведунья, блин, Стоеросова. Серый – хороший, надёжный парень! Непьющий, работящий, голова на плечах. На Игорька похож. Другая бы берегла такого, а не огрызалась.

– А он тебя ненавидит, между прочим, – заявила Настя. – Называет чуркомесом и долбоящером.

– Это его право, – омрачился Валера. – Ревновать девушку к друзьям.

– Он знает, что ты мне – как брат.

– Это ещё хуже.

– Знаешь, говоря Серёгиным языком, «его проблемы», что он там думает.

– Насть, я не хочу, чтоб ты снова стала несчастной, потому и прошу – попробуй смягчить характер, – Зорин хлебнул кофе. – Понимаю, что ты ведьма, но угомонись хоть с парнем. Ты доиграешься, он уйдёт.

Настя насупилась, но, вроде бы, прониклась Валериными словами. Он взял её за руку и сказал:

– Я позвоню Серому и принесу извинения. За себя и за тебя, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Столетова.

И тогда Валера решил признаться ей в том, что тяготило его в последние месяцы.

– Можно я тебе кое-что скажу, а ты не будешь злиться?

– Смотря что, – ведьмочка была неисправима. Зорин вздохнул и, собравшись с духом выдал:

– Дашка ждёт ребёнка. От меня.

Он боялся, что Столетова взовъется порицанием и возмущением, но она засветилась искренней радостью.

– Бли-и-ин! Да ты что! Поздравляю, Валер, классно же!

– Да. Будет мальчик.

– Берзарин! – воскликнула Настя. – Как назовешь?

– Пока не думал.

– А срок какой?

– Пятый месяц пошёл.

– А Натела Вахтанговна знает?

Зорин помотал головой:

– Ты – первая.

Настя зазвенела смехом.

– Так вот чего Дашка мне решила тяжёлые точки отдать! И такая спокойная ходит. Укроп всё время жрёт! А я то, подруга, могла бы догадаться. Господи, Валерка, это так круто! У неё долго не получалось, знаешь?

– Да.

Валера понял, что Настя не в курсе или забыла нюансы деторождения у колдунов, поэтому радуется за подругу. Но было бы подло не рассказать ей этого.

– Насть, тут такая тема... Словом, не всё просто. Помнишь Григория Берзарина?

– Ну? – напряглась Столетова.

– Афанасий зачал его во Фретции. Специально. Заплатил крупную сумму одному люжанскому колдуну, у которого было семь дочерей. Чтобы... Одна родила ему наследника.

– Почему – крупную сумму? – чуя недоброе, уточнила Настя.

– Потому, что ей было суждено умереть родами, – выдохнул Валера и сжал кружку. – Афанасий тоже не знал матери. Рос с кормилицей. Фёдор, как пишут источники, принёс его в дом, не рассказав откуда он взялся, и кто его мать. Яков зачал Фёдора с тьмирчанкой, кажется, тьмирской гадалкой. Она умерла от родильной лихорадки. Все женщины, зачинающие первенцев от колдунов, умирают при родах. А после первенцев рождаются только девочки, матери которых выживают. В источниках пишется, что у колдунов есть обычай зачинать первенцев от сторонних женщин, желательно, колдовских родов, а жениться уже на матерях дочек. Такие дела. А у нас с Дариной будет сын. И я очень боюсь за неё.

– Валер, – притухая, возразила Настя. – Но тетя Натела-то жива-здорова. И Ирина Георгиевна, ты говорил, после рождения твоего отца прожила прилично.

– Это так. Я на это и уповаю. Как думаешь, проклятье рода Берзариных, ну то, Аграфенино, могло изменить что-то? В нас, в Зориных. Повлиять на эту... жесть.

– Не знаю, – пролепетала ведунья Грибово. – Но... Бабушка, моя, Софья Михайловна, родила не девочку, а папу! А ведь у ведуний тоже, по идее, первенцы – только дочери. А я через папу получилась наследницей. Не по правилам – и ничего! Может, на нас теперь не распространяются эти правила тупые?

– Может быть, – нахохлился Валера, вспоминая грозные слова Афанасия:

«Род своё возьмет в любом случае, как шло испокон веков. Не вы первый Берзарин с разбитым от потери сердцем, не вы – последний. Сами знаете».

====== 12. Кочедыжник ======

Zорин: Nasty, привет! Готовишься к вакханалии?

Nasty_100: не знаю, как быть с мавками. Попросить их вести себя потише или наоборот – дать полную волю. Это же Лель! Как думаешь, что лучше сделать? Что ему понравится?

Zорин: научи их танцевать стриптиз и гоу-гоу.

Nasty_100: иго-гоу, блин! Два дня осталось.

Zорин: так и не парься. Дай девочкам тоже потусить <3

Nasty_100: ок) как Дашка?

Zорин: в предвкушении праздника) а у меня к тебе дело ооо ооо

Nasty_100: ну?

Zорин: у тя ж в гиблопарке растёт кочедыжник?

Столетова от его вопроса даже отлипла от экрана и раздраженно закатила глаза. Валера!

Nasty_100: ну допустим. А тебе какое дело, псина?

Zорин: хочу цветок.

«Безоара тебе было мало, конь с яйцами!»

Настя надула щёки и написала ответ:

«Зафигом?»

Zорин: ну клад искать. Насть, мне нужно. Я слово волшебное знаю. Пожалуйста.

Nasty_100: Зорин, ты ж вродь божился, что колдовать не собираешься?

Zорин: а я и не буду! Цветок любому магглу¹ может несметные сокровища открыть, так у Берзарина писано. Насть, у меня ребёнок скоро будет, а я бедствую. Почти. Помоги нищему аристократу, а?

Nasty_100: ладно, блин, попробую.

Zорин: :333333333

Nasty_100: Валер, вот какой из тебя отец?

Zорин: предприимчивый!

– Ой, дебил, – буркнула под нос Настя. Сегодня она собиралась к Викиным рыбкам, и заодно решила спросить у старшей подруги, как собирать цветы папоротника. Она из курса ботаники помнила, что папоротники не цветут от слова вовсе, а размножаются спорами.

Вика же, выслушав просьбу Столетовой, хитро усмехнулась и сказала:

– Твой колдун тебе таким Макаром на шею усядется.

– Да мне и самой интересно, как их собирают, – неуверенно возразила Настя. – Это же не миф, если о цветке писал Берзарин?

– Ох, ведьма, не лезла бы ты в колдовские дела, – покачала головой Хлебородова. – Мухи – отдельно, котлеты – отдельно. Не друзья они нам, издавна не друзья... – потом остро оглядела Настю, вздохнула и сказала: – Но, видать, в том судьба твоя. Слушай.

Настя болтала рукой в аквариуме, кивала и старалась всё запомнить. Ей и впрямь не терпелось удивить Валеру исполнением его просьбы. Потому после работы Столетова решила доехать до заповедных мест и убедиться, что папоротник растёт где надо. А заодно перетереть с русалочками.

Июнь выдался чудесным. Тёплым и солнечным, не то, что в прошлом году. Настя вприпрыжку шла по парку, который ещё осенью пугал её и казался недружелюбным, серым монстром. Совсем, как Зорин! Впрочем, этот монстром быть не перестал. Столетова улыбнулась, вспомнив скачущего во весь опор коня-Валерку. Вот ведь... Одним словом – колдун!

Белые кроссовки шлёпали по гравию дорожки, но на каждый шаг в Насте отдавалось биением живого сердца могущество заповедной грибовской земли. «Матушка», – так говорила Вика про Цветково. Настя родилась и всю жизнь прожила на западе города, но никогда не чувствовала себя в родном районе такой могучей и властительной, как в Грибово, такой желанной, обласканной силой земли. Силой её рода. Столетова по сути, по природе, по крови. Настя решила не менять паспорт на имя Приблудовой. Вызывать истерику у папы и притом выбросить три косаря на ветер (а на них можно, между прочим, забить морозилку пельменями под завязку!) ей не хотелось. Насте хватало того, что она приняла от Аграфены ореховый посох с головой Велеса в навершии и чувствовала себя ведуньей, хозяйкой этих мест.

У особняка Берзариных Настя свернула с дорожки и устремилась в глубь парка, за усадьбу. Она отчасти понимала, почему Марфа, мать Аграфены, позволила колдунам-ветрогонам обосноваться тут. Всем же надо где-то жить? Настя полгода назад тоже пустила бездомного Валерку к себе перекантоваться. А после него – Баянова.

Юркая белочка Феша завидела Столетову и с призывным гоготанием прыгнула ей на капюшон худи. Пушистая крошка полностью пролиняла из тёплой серой зимней шубки в летнюю рыжую. Настя засмеялась и протянула белке сушёное яблочко. Фешка любила ползать у неё между кофтой и футболкой, цепляясь коготками за ткань и щекоча ведьму. Но она была слишком миленькой, чтобы её прогонять. Ворон Сидор коротко каркнул с ветки. Настя помахала ему рукой. Синички Аська и Буська перелетали с дерева на дерево, попискивая в ожидании угощения. Поползень Сенька слетел на посох и поехал на нём. Столетова дошла до кормушки и кинула им горстку гаммаруса. Хорошо знать всех обитальцев местности! Настя и сама бы тут поселилась, если бы могла купить хоть кусочек грибовской земли. В этом была горькая ирония: ведунья Грибово была вынуждена катить на другой конец Балясны, чтобы ухаживать за своей землей. Можно было, конечно, купить однушку в окрестных домах, если продать бабушкину квартиру... Нет, нельзя. На это Настя тоже пойти не могла. А особняк Берзариных принадлежал грёбаным Яхонтовым и находился в запустении. Столетова обошла величественное здание, устремляясь к фамильным захоронениям.

Кочедыжник, или по-научному, щитовник мужской, рос рядом с могилой Якова Берзарина. Настя легко отыскала папоротник с крупными зелёными листьями, ой, то есть, вайями, он окружал тёмный камень последнего пристанища Валериного прямого предка. На покосившемся монументе, поросшем мхом и лишайником, ещё были различимы буквы имени: «Берзаринъ Иаковъ Викентиевичъ». А над ними гравировка жука-скарабея, символа рода. Настя уважительно смахнула с надписи паутину и налетевшие семена. Рядом расположилась могила Феодора Берзарина, за ним – Григория. Увы, но в ряду захоронений не было могилы Афанасия. Столетова помнила рассказ Аграфены и строчки дневника Григория о том, что Афанасий Фёдорович был развеян собственным сыном в битве ветров.

«Григорий мог бы хоть кенотаф отцу поставить, – зачем-то посетовала Настя. – Марфа Столетова очень его уважала. Достойный, наверное, был человек и колдун. Один из Виев Балясны. А сын оставил от него одно мокрое место. А потом и силу рода передал херпойми кому».

Афанасий был и Настиным предком тоже. Столетова подумала, что обязательно бы отметила даты его жизни, будь она и впрямь хозяйкой поместья. И, словно в ответ на её заявление, ветер зашумел в кронах дубов, буйным потоком прокатился по папоротникам, намёл в лицо Насте паутины с могильных камней и сгустился перед ней Малютой Яхонтовым.

«Явился не запылился», – надула щёки Настя, уже зная, зачем по её душу припёрся «херпойми кто». Но к разговору она была готова.

– Ну что, надумали, Анастасия Петровна, под мою опеку попасть? – подбоченившись вопросил Яхонтов.

– Малюта Златович, не в лом вам сюда мотаться? – пожурила Столетова Вия. – Занятой ведь вы человек, олигарх, поди. Мой ответ прежний.

– Эк ты дерзкая, – потёр Малюта бороду. – Хочешь денег? Два ляма хоть сегодня. Купишь себе шмоток. – Он презрительно оглядел Настин нехитрый прикид.

– Два ляма, – скривила губу Столетова. – Дорого ж вы цените графские угодья.

– С учётом того, что это мои угодья, немало, – расплылся в улыбке Яхонтов. – Хорошо, будь по-твоему. Пять лямов. За ореховую палку. Пя-ять, – он показал Насте растопыренную пятерню с перстнем.

– Не-ет, – передразнила его Столетова, пряча посох за спину. – Это моя земля. Моя, Малюта Златович, и ничего вы с этим не поделаете.

Яхонтов просверлил Настю тёмными глазами. В них мелькнула ярость.

– Хочешь узнать, как однажды я развеял одну ведьму с Колпаковки? – он поучительно сложил руки на груди. – Вот такую же упрямую, как ты.

– И как же? – решила не робеть Настя.

– Низрулла, – гулко позвал Яхонтов, да так, что деревья и камни вздрогнули. Черный клубок вырвался из под земли и обратился перед Вием, как показалось Насте, зловещим на вид призраком – полупрозрачным, с выпирающими изо рта клыками и красными безумными глазами навыкате.

«Дух!» – промелькнула подсказка на мережке. Настя сглотнула вмиг пересохшим горлом и крепче сжала посох вспотевшими пальцами.

– Покажи ей, что я сделал с Анной Самохваловой.

Дух, по-звериному рыча, осклабился и вытащил из кармана складное зеркальце, раскрыл перед Настей наподобие экрана. Столетова увидела немой мини-фильм про то, как исступленная рослая женщина трясла посохом с навершием в виде головы Мокоши и двигала губами. Её ярко-зелёные, как молодая листва, глаза были широко открыты и сверкали гневом. Длинные каштановые волосы вились по плечам. Женщина-ведунья явно исторгала проклятья. Потом её будто завертело сильным порывом ветра и отбросило назад. От следующих кадров Настя пискнула и зажмурилась, не в силах совладать с собой. Здоровая женщина превратилась в длинный жирный след из месива плоти и одежды на Колпаковской площади.

– Смотри, смотри, – ткнул Настю в шею кривым когтем Низрулла. Та вздрогнула и усилием воли разжала веки. Яхонтов на следующих кадрах подошёл к мокрому месту, поднял посох с головой Мокоши и с наслаждением обтёр его от крови ведуньи Колпаковки о собственный рукав. Настя перевела на Малюту полные слёз глаза, тот стоял и улыбался, довольный произведённым на Столетову эффектом.

– Понравилось, Анастасия Петровна?

Настя не могла и слова сказать в ответ. Ей было очень жалко ведьму и страшно от близости этого человека.

– Отдадите посох по добру? – последовал резонный вопрос.

«Будь тверда, как бы худо ни пришлось!»

Голосом заповедной земли прозвучали в сознании Столетовой пророческие слова Вики. Она в твердой решимости помотала головой и сказала:

– Не отдам, – и повторила: – Ничего вы мне не сделаете.

Яхонтов рассмеялся клёкотом коршуна и с восхищением закивал.

– А ты мне нравишься, пигалка! Ох, как нравишься! Бойся. Зажечь сердце Вия – не к твоему добру. Ну-ка, ведунья грибовская, скажи, с чего это Яхонтов должен перед тобой спасовать?

Настя, дрожа, подошла к могильному камню Григория Берзарина и положила на него руку.

– Уговорчик есть, насколько мне известно. Да и не только ведунья я, Малюта Златович. Но и потомок рода берзаринского. Может, Низрулла нам покажет то, как умирал Григорий Афанасьевич, и как Лука Силович подле него сидел? Нет?

Ветер зашептался, затряс листья в кронах, по земле заплясали тени. Малюта потемнел лицом и притопнул на слугу:

– Сгинь!

Низрулла, обиженно ворча, свернулся в клубок и пропал, вокруг Малюты закрутились вихри, поднявшие его в воздух.

– Это откуда ж у вас такие знания, Анастасия Петровна?

– Землица нашептала, – отрезала Настя, заслоняясь могильным камнем.

– Ой ли, – донеслось уже из крон. Малюта спешно сваливал. – Знаем мы, что это за землица такая и откуда тут взялась.

И с этими словами улетучился. Настя выдохнула и прислонилась к камню. «Всё хорошо, всё нормально», – крутилось в голове. Столетова выиграла бой, но война, увы, только начиналась. Столетова понимала, что это далеко не все попытки Вия завладеть последним куском ведьминской силы. И оборону нужно было держать до конца. Настя села в папоротники и обвела взором свои владения, решив, что обязательно добудет Валере заветный цветок. А сейчас имело смысл подумать о предстоящем празднике. Настя заставила себя встать и побрела к ручью в надежде найти мавок. У неё созрела идея, которой она хотела бы поделиться с девочками. Настя была уверена – им понравится.

Комментарий к 12. Кочедыжник ¹ – «маггл» во вселенной Гарри Поттера (о которой, разумеется, Валера знает) обозначает простого человека, далёкого от волшебства.

====== 13. Шатаут ======

– Гамарджоба, блин, кончай на говно исходить! Достал уже!

– Я тебе сказал своё слово, я на этом работать не буду!

– Что значит – не буду! По-моему я решаю, кто в моём заведении и на чём будет работать! Не выёживайся!

– Кофемобиль – это по-ушлёпски и унизительно! На тусе у Леля мы, как два клоуна, будем в кофемобиле! Кто у нас и что из снобов закажет?

– Ты ж сам сказал: «ништяк круто»! Зорин! Не имей мне мозг!

– Я этого про кофемобиль сказать не мог!

– Но ты сказал!

Беда была в том, что Зорин действительно одобрил каблучок с кофейной аппаратурой, который показал ему Чернов. Однако случилось это в тот день, когда у Валеры «прихватило живот» после четвертой чашки безоарового эспрессо. Он вообще слабо помнил, что делал в кофейне перед тем, как превратиться в лошадь. Кажется, что-то ужасное и недопустимое в его обычном, здравом состоянии. Вроде, как ощущал любовь и расположение ко всему на свете. И, возможно, на подъёме одурманенного рассудка благословил Чернова, предложившего арендовать кофемобиль. Причем, выяснилось это в последний день перед тусовкой.

– Как на этом дерьме работать?! – орал Валера.

– Ты в край обурел? Заткнись! – пытался достучаться до друга Игорь.

– Что я должен варить? Аккумулятор, каблук... Господи, он наверняка воняет солярой или машинным маслом! Игорёк, это убого!

– Сам ты убог! Ты ж хвалился, что «настоящему мастеру кофе нужны только вода и зерно»! Ну так и яви свой вонючий талант! Что молчишь, или мне другого бариста нанять? Поталантливей тебя?

Этого Валера стерпеть никак не мог. Он шмякнул полотенце на стол, сорвал фартук, схватил «айкос» и, ни слова не говоря, удалился с видом оскорбленного достоинства в сортир. Игорь потопал следом, сжав кулаки. Из-за двери уборной потянуло запахом жареного сала.

– Не кури у меня в туалете! Тут нельзя курить! – Чернов забарабанил по двери.

– Мы закрыты, – убитым голосом напомнил Зорин.

– Правила есть правила. Выходи!

– Не выйду.

– Зорин, ты задолбал, я уволю тебя сейчас! – Игорёк редко тряс перед Валерой своими полномочиями, но тут был как раз такой вопиющий случай.

– Увольняй, раз я такое днище, – последовал замогильный ответ.

Игорь по бойцовской привычке сделал резкий замах по двери, но бить, конечно, не стал.

– И уволю. Уволю! – выдохнул он решительно и направился от сортира к комнате персонала. Зорин, купившись, тут же высунулся наружу, Игорь молниеносным броском метнулся назад и не дал Валере закупориться обратно. Он выудил Зорина из сортира и попытался отобрать «айкос», но Валере чудом удалось извернуться и припустить прочь с воплем:

– Ты Зорина не купишь!

Чернов, как горилла, перемахнул через выставленный другом на пути стул и загнал его в комнату отдыха. Валера скакнул на кресло и демонстративно выдул в лицо шефу струю пара:

– Не подходи ко мне, я тебя не знаю! Иди на улицу, ищи себе там другого бариста! Поталантливей!

– Мудак припадочный! – огрызнулся Игорь, плюхаясь рядом на тахту.

Ребята замолчали. Зорин пыхтел «айкосом», Чернов нервно вертел в руке мобильник. Потом Валера сказал примирительно:

– Я в их обществе мариновался без малого три года. Нас на смех подымут с кофемобилем.

– И что делать? – уныло отозвался Игорь.

– Понятия не имею, – развёл руками Зорин.

Оба снова заткнулись, каждый мысленно ища выход из ситуации. Но телефон Игоря дзинькнул сообщением, он полез его читать и резко хлопнул Валеру по плечу.

– Лель!

«Чуитс! Вы там как, хоуми, готовы флексить на блоке 12¹?»

– Чё он хочет? – презрительно скривился Валера.

– Спрашивает, все ли у нас готово для вечеринки, – перевёл Игорь.

– Ага, так и напиши, всё готово к провалу, – процедил Зорин. – П#####ые бро и наш кофемобиль в синий горошек.

– Блин, – почесал затылок Игорь и озадаченно глянул на Валеру: – А как это написать его языком-то? Мы... лузеры на колымаге... Или как?

Валера фыркнул и вырвал у него «айфон». Игорь попытался протестовать, но Зорин остановил друга, накрыв ему ладонью лицо.

– Спокойно.

Он набил ответ:

«Привет, это Zорин. Мы в полной заднице, перевозчики нас кинули, а без моей Марзокки у меня лапки».

Лель: no cap, бро, пофиксим. Го чиллить. Завтра на Гибле в 20, вы VIP. Шатаут².

Зорин уставился на Чернова, мол, переводи.

– Он сказал, чтоб мы шли отдыхать, а с этим он разберётся сам. Велит завтра в восемь вечера быть в парке. Интересно, как он намерен нам всё «пофиксить»?

– А что тебя удивляет? – хмыкнул Валера. – Раз он ваш прославленный Лель, так пусть и докажет свою крутоту. Это ж он нас позвал, значит, должен создать условия для работы. Пошли по домам.

– А ключи? А... А всё? – в растерянности осмотрел кофейню Игорь. Зорин запихал новую сигаретку в «айкос».

– Тебе сказали – отбой до завтра. Теперь это проблема Леля, если завтра на вип-вечеринке у нас, лучших бариста столицы, чего-то не окажется!

За сим они и разошлись. Честно говоря, Зорин сам немного сомневался в том, что на предстоящей тусе всё необходимое будет под рукой. Но ему очень хотелось узнать, на что способен Лель. Зорин не мог переступить через себя и назвать песнями бормотание и ор, которые исторгал этот пафосный мешок с деньгами. Невчанину Валере казалось, Чернобоков сам по себе оскорбляет музыку и чувство вкуса. Всё, что напоказ делал Лель было возмутительно и пошло, его высокомерие не знало разумного предела. Притом, что он даже в ноты не попадал, когда пытался бубнить припев! А выглядел и вовсе отвратно. Беспорядочно расположенные по всему телу татуировки низкого качества, похожие на детскую мазню фломастером, вызывающе розовые дреды, идиотские «золотые» зубы и белые склеры. Куча цепей, сверкающих изо всех мест камней, леопардовые куртки. Вечная свита из таких же фриканутых уродцев. Паяцы. Валера не понимал, как такую дешёвку можно любить. Но по Чернобокову тащились, казалось, все без исключения малолетки Балясны, и даже одна небезызвестная ведьма с рыжей подружкой. И это всё несмотря на многократные попытки приучить их к поистине качественной музыке с глубоким смыслом. А теперь, помимо желания, и сам Зорин был вынужден работать у Леля, как какая-то, прости господи, русалка лёгкого поведения. С этими мыслями Валера вздохнул и прыгнул на колесо, готовясь завтра претерпеть полное унижение ради друзей и заработка.

Комментарий к 13. Шатаут ¹ «Чуитс» – на рэп-слэнге «привет», «хоуми» – «друзья», «флексить» – «двигаться», «явить себя в лучшем виде», «блок» – «район», «блок 12» – Лель имеет в виду Гиблово.

² – «no cap» – «без шуток», «пофиксить» – «исправить», «чиллить» – «отдыхать», «шатаут» – «уважение, респект».

====== 14. Чернобоков ======

– Мои шутеры не из промежуточных, весь циферблат пацанами обшуганный, я не рингую, зато тюнингуюсь, айс-беби зацени мой ох#####й look¹, на, – долбило из колонок в машине Игоря.

Чернов ликовал и демонстрировал полное знание текстов Леля. На заднем сидении колбасились Светлая и Настя. Баяныч на тусу идти отказался, сославшись на работу в пожарной части. Валера понимал, что Серый мог бы и поменяться сменами с кем-нибудь, но ему было неприятно общество именно Зорина. Вернее того, что Настя опять с ним тусила, пусть даже и при Даринке. А Столетова в своей манере бомбанула и закусила удила. По ней нельзя было сказать, что она хоть немного удручена очередной ссорой с парнем. Настя была на подъёме и предвкушала концерт любимого исполнителя. Ей вторила Дашка, ну а Чернов считал этот вечер лучшим в своей жизни. Валера не разделял их веселья. Он упёрто смотрел в окно и периодически горестно постанывал на очередной, как выражался Игорёк, «панч²» Чернобокова.

– Я не оверю, хватает фоловеров, моя тема всегда была всех понтовее, когда знаешь себе цену, не жалко лове-лове, все, кто меня не любит давно изгои³...

– Спасите кто-нибудь... – проскулил Валера и покатал кругляш безоара в кармане. Он прихватил его на тусовку нечаянно, но уже решил, что при худшем раскладе обпиться волшебным кофе и ускакать в туман станет неплохим решением. И мысль эта казалась ему с каждым треком всё более разумной.

– Зорин! – Игорёк сжал его острое плечо, – не кисни. Мы тусить едем.

– Вы со мной век не расплатитесь, – мрачно пообещал Валера. Чернов засмеялся и сделал сабвуфер громче. Зорин взвыл.

На входе в парк их тормознули секьюрити, проверили документы и, на удивление, почти сразу пропустили. Настя при виде их внушительных фигур поёжилась, и странное подозрение охватило её. Проходя внутрь, она пригляделась к охранникам и чуть не пискнула. Красные огоньки в глазах и тёмная, оливковая кожа выдавали в них духов. Столетова машинально схватила Зорина за ладонь, тот недоуменно покосился на неё, а Дарина положила подруге руки на плечи.

– Ты чего? – шепнула она.

Но Настя молча помотала головой и натянуто улыбнулась.

Место проведения мероприятия было украшено на славу – дубы увешаны огоньками и софитами, открытая сцена наподобие ринга затянута белым и красным полотном, рядом расположился передвижной ресторан и бар. Настя попросилась отлучиться, видимо, хотела проведать мавок, Дарина напросилась с ней, а ребят-бариста секьюрити проводили к помещению ресторана. При виде его начинки у Зорина глаза на лоб полезли. Помимо расположенных на лужайке диванчиков для отдыха и бара с алкогольными напитками, где уже вовсю сновал многочисленный персонал, Валера увидел их с Игорем стойку из «4ern Off» – целиком, с любимой кофемашиной, мойкой и родной посудой.

– Твою мать! – выругался Игорь. – Я до последнего думал, что нас кинут! Но, блин, как? Как они вынесли всё без ключей и подключили «Мазокку»?

Он попытался понять, куда ведут коммуникации от кофе-бара и заглянул за драпировку подсобного помещения ресторана, но его выпер оттуда секьюрити со словами:

– Э-э, дружок, сюда нельзя!

– Я работник, я бариста, – попытался убедить его Игорь.

– Раз бариста, твоя работа тут! – резким лаем ответил охранник. Несмотря на хорошую физическую подготовку, Чернов решил с ним не конфликтовать.

– А куда деть вещи и где переодеться?

В ответ секьюрити нагнулся к травяной лужайке и будто из ниоткуда вытащил крышку подпола за большое витое кольцо. Ребята отпрянули от неожиданности. Но охранник, как ни в чем ни бывало, зажёг с пульта свет внутри земли. Зорин пригляделся. Там действительно имелось нечто вроде гримёрки с вполне цивильной лестницей вниз.

– Переодевайтесь. Свою форму найдёте на вешалках.

Ребята опасливо спустились вниз. У Зорина возникло резонное сомнение, уж не ад ли там, но под землёй и впрямь оказалась чистая и светлая комната с зеркалами, шкафчиками и вешалками. На двух из них висела повседневная элегантная униформа из «4ern Off».

– Ничоси, чудеса! – восторженно шепнул Игорь.

– И не говори, – хмыкнул, надевая бежевую рубашку, Зорин. – Интересно, когда появится Лель?

– Он обычно немного опаздывает на собственные концерты, – поделился Чернов. – Специально. Любит, когда его ждут.

– Самовлюблённый эгоист, – определил Валера.

Игорь пристально посмотрел на друга.

– Прям как ты.

К девяти всё было готово. В парке зажгли огни, включили разогревочные треки, начали собираться гости. Зорин не предполагал, что они с Игорем будут пользоваться популярностью на алкогольной тусе. Но, тем не менее, роскошно одетые гости, особенно женского пола то и дело просили сделать им кофе с рисунком. Валера сразу стал нарасхват и ближайший час только и носился, что к раковине, барной стойке и кофемашине. Приглашённых становилось всё больше, люди смеялись, общались, как понял Валера, многие из них хорошо знали друг друга. Он улыбался гостям и, несмотря на доносящиеся из колонок рэп биты, вёл себя с обычной элегантной строгостью. Концерт Леля был намечен на десять, но он, разумеется, не отказал себе в том, чтобы опоздать и на закрытый вип-сейшн. Зорин уже надеялся, что рэп-звезда и не появится, но увы, его ожиданиям не суждено было сбыться.

Народ, собравшийся перед сценой и у бара, неистово взвыл, когда круг осветился рядом красных софитов, бьющих из-под земли. Как будто отовсюду сразу заиграла тревожная музыка, какая обычно предваряет блокбастеры. Потом она сменилась чёткими битами, знакомыми Валере еще по путешествию в машине с Игорем. Чернов, слыша их, уставился на сцену и забыл обо всем. Впрочем, и гости моментально оставили бар, ринувшись к сцене. И тут, непойми откуда, Валере показалось, что то ли с багрового неба, то ли прямиком с деревьев к зрителям стремительно спикировали три яркие фигуры. Публика взорвалась истеричным воплем девушек, Валера, к стыду своему, различил среди них звенящий Настин визг. И началось представление. Лель, а передней, самой светлой фигурой был он, без лишних приветствий начал выдавать речитатив, скачками перемещаясь по сцене из края в край. Зорин, с детства имеющий некоторое представление о хореографии, сразу оценил, как потрясающе двигается Лель. Может, музыкантом он был так себе, но шоуменом великолепным. Лель пригибался и метался от зрителя к зрителю, выдавая хлёсткие «панчи», толпа бесновалась, девушки визжали, прыгали и трясли волосами.

– От блока двенадцать папе не хватает пальца, но ты можешь не стесняться, я тот, кому легко отдаться. Детка, ты айс-виджи микс, ты мой личный сплит, от остальных меня тошнит⁴...

Рядом с ним, затянутые в серые тканевые костюмы с масками, извивались ещё две фигуры на подтанцовке. Зорин сразу догадался, что одна из них принадлежит парню, а другая – девушке. Они танцевали хип-хоп и делали это слажено и красиво. По необходимости они помогали Лелю бэк-вокалом.

Зорин никогда не любил рэп. Можно даже сказать, на дух не переносил. Но сейчас с ним творилось нечто необычное. Он вдруг понял, что Лель – невообразимо крутой чувак. Если бы крутость могла измеряться по шкале, планка Леля умчалась бы к другой галактике. Каждым словом излучал крутизну и уверенность в себе, а публика охотно принимала это и балдела от рэпера. Даже его светящиеся от прожекторов белые склеры выглядели не отвратительными, а прикольными. Он, что называется, умел держать публику. Зорин не понимал причину приятного впечатления от выступления Леля, ведь из динамиков, даже после обработки, Чернобоков слышался обычным нахальным выскочкой невысокого интеллекта. Но сейчас он качал всех на пульсе своей сумасшедшей энергетики.

Какие-то девушки, раскрасневшиеся и пьяные, подрулили к Валере и попросили два латте. Он исполнил их просьбу и назло Лелю вкупе с собственной сентиментальностью вывел им сиропом на пенке обоих чашек: «спасите меня, я рокер». Девушки оценили прикол и, как показалось, внешность Валеры. Они сфоткали рисунки, потом сфоткались вместе с ними. Валера усмехнулся и, пользуясь свободной минуткой, принялся намывать «Марзокку». Он то и дело заставлял себя не качаться в такт музыке и немного бесился от её всепроникающей силы.