Текст книги "Ветрогон (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

– Ух, красавцы! – при виде их воскликнул Афанасий, и глаза его загорелись восторгом. – Ты посмотри, Валерушка, какие плечистые молодцы! Неужели, летают? Ай, ты гляди, гляди, сокол, летят! Ох ты, боже мой! Очаровательны! Просто очаровательны. Глаз не оторвать!

Валера сдержал смешок, стараясь не обидеть Афоню, пока парни соскользнули с дамбы и устремились друг за другом в синеющую даль залитого солнцем неба. Сева прикрикнул на них, давая рекомендации, парни растворились двумя потоками: по глади залива пошли полосы ветряной зыби.

– Привет, Валера! – Тиронов махнул рукой ученику, пригляделся к нему, заметил чёрные ногти и раздражённо плюнул: – Тьфу, и ты туда же! Одни понты у вас, у молодых. Вон Генка Яшмин, тоже понторез, – он указал в сторону вихрей над заливом. – А сам, тетерев, рассеивается поздно! Ну как так можно, прям перед водой! Искупаться охота, жарко в октябре, наверное! – он всё-таки заулыбался.

Валера понял, что Сева пытается донести до него нечто смешное, но для того, чтобы понять юмор, сначала хорошо было бы узнать основы управления ветрами. Афоня же понимающе усмехнулся.

– Ну что, готов показать себя?

– Готов, – кивнул Зорин и, его сердце застучало часто, как секундомер.

– Я взял тебе шкурку. Примерь, вроде по росту должна подойти.

Сева сунул ему весьма побитый жизнью Breeze Nano. Валера по-быстрому скинул одежду и влез в экипировку. Костюм на нём болтался, но Сева велел Зорину полностью выдохнуть и глубоко вдохнуть. Зорин вздрогнул, когда понял, что ребра «наника» плотно обвили его торс, обжали руки и ноги, поддавили спину.

– Вау! – Валера осмотрел себя, – офигенно!

– Вот тебе и «вау», – хмыкнул Сева. – По открытому небу летал уже? Признавайся.

– Дважды по городу. Раз днём и раз ночью в тихую погоду.

– М-да. Негусто. Ну слушай тогда. – Тиронов поднял палец, – смотришь направление природного ветра. Стараешься подхватить поток. Тебе пока с ним бодаться не надо, попривыкни. Ветер будет «гулять» туда-сюда, не пугайся, это нормально. Держись ровно и старайся более менее сохранять себя сгруппированным. Понимаешь, да? Твои потоки не должны разноситься природным ветром. Это твой первый и, пожалуй, главный соперник и помощник. Потому что сильнее самого Стрибога нет ни одного колдуна. Давай. Начнешь в ту сторону, куда ребята усвистели, – Всеволод Глебович указал на золотящуюся полоску солнца в ряби залива.

– Окей, – Валера робко подошёл к краю каменного сооружения. Под ногами простиралось сияющее полотно водной глади.

– Погодь, – Сева окликнул его и, шепнув что-то в руку, хлопнул Зорина по груди. – Забыл, как я тобой управлять-то буду! Давно у меня новеньких не было! Ну ты, правда, старенький, но всё ж, – Сева опять улыбнулся, и его голубые глаза довольно заискрились. – Давай, Берзарин, покажи, что можешь.

Валера сверкнул задорным оскалом:

– Сатор Арепо тенет опера...

– Стоп-стоп-стоп, – тут же крепкая рука Севы удержала его на опоре. – Ты пока это протарабаришь, Малюта тобой купола кремлевские перекрасит. – Сат Нам. Уже сотню лет: Сат Нам. Попробуй. Потом будет само вылетать, на рефлексах.

Афанасий уязвленно хмыкнул, дескать, не знал, не знал.

– Сат Нам! – крикнул Валера и сорвался с места.

Ветер взморья подхватил его и понес к городу. Зорин мгновенно испытал на себе поддержку текущих воздушных масс, будто его собственные потоки наполнились удесятеренной мощью, и ликующее, безграничное счастье охватило его. Он засмеялся. Костюм действительно помогал лететь, контролировать положение потоков, компоновать струи воздуха, и не давал им без толку вихриться. Валера тёк вдоль мягких рёбер, чувствовал себя уверенно и комфортно и наслаждался невесомым скольжением над заливом.

– Тебя клонит вниз, набери высоту, – услышал он совсем близко голос Севы. Тот будто взывал к нему от места, куда прилепил шёпот. Валера послушался и слегка завернул ветряные струи, вода уклонилась и впереди простерлось небо с кустистыми облаками. – Хорошо, Валер. Можно помедленнее, не мчи.

Валера не мчал, он прекрасно контролировал и себя, и потоки. Сознание было ясным и сконцентрированным, Зорин похвалил годы езды на коньках и роликах, а также катание на моноколесе: приобретенная сноровка помогала ему теперь держать равновесие в полёте. Он осторожно скосил глаза и сбоку от себя увидел прозрачный поток стремящегося в одном направлении с ним воздуха. Да, это был другой колдун, сопровождающий его лёт. Из сплетения ветряных струй за Валерой следили внимательные голубые глаза Стрыя.

Тиронов!

– Не отвлекайся, я тут, – донеслось до Зорина. – Хорошо летишь, чувствуешь бриз, молодец, Валер. Не ускоряйся. Держи темп.

Под Валерой с умопомрачительной скоростью рябили сухие камыши, проносились руины фортов, рыбаки в лодках и дремлющие на мелкоте стаи чаек. Зорин приблизился к грани воды, и по ней пошла зыбь от его потоков. Сева тут же строго приструнил ученика:

– Зорин! Не балуйся. Первый раз на крыло стал, а все туда же. Лихач. Запасного костюма нет, намочишь этот, будешь летать голым.

– Простите, Всеволод Глебович! – он проверил, работает ли голос в полёте.

– Выбери место для приземления. Через пятьсот метров форт – давай туда.

– Окей.

Зорин без особых трудностей нашел и форт, и выступающие в море полуразрушенные части пирса, на которых можно было удержаться. Снизился, проехался подошвами по кладке и пробежал, пока ветряные потоки не трансформировались обратно в руки. Обернулся: рядом приземлялся Сева – он сделал это, образуя вихрь, и просто из кружения встал на пирс.

«Класс!» – про себя похвалил тренера Зорин. Сева часто дышал, словно хорошенько пробежался за троллейбусом. Вытер пот со лба.

– Ну ты и шуруешь, – лицо Тиронова сияло от восхищения, хотя на словах он и журил новичка, – всегда так носишься?

– Да я старался вроде небыстро, – виновато пожал плечами Валера.

У него-то даже дыхание не сбилось, а по трубам под Сухарной площадью Зорин носился с гулом на несколько километров.

– Что же тогда у тебя быстро? – подколол Сева.

– Показать? – расплылся в улыбке Валера.

– Ну покажи. Болид, ёшкин кот.

– Сат Нам!

Зорин свистнул с пирса стрижом и моментально набрал силу потока. Костюм зарычал ребрами, видимо, модель Nano не была готова к большим скоростям. Чего нельзя было сказать про Зорина. Валера замедлился, пока не перестал слышать хлопанье ребер, и помчал к городу. Периодически летая в канализации, он на приличной скорости выписывал крутые виражи и умел держать себя при соприкосновениях с плотностями. Поэтому сейчас вантовый мост ЗСД не стал ему помехой – Валера просвистел по его струнам и устремился в дельту реки. Начались острова Невика, Зорин решил промчать центром, взглянуть на родной город с размаха воздушных крыл. Сева не отставал от него, ничего при этом не комментируя, видимо, Валера пока все делал, как надо. Зорин видел, как прошли едва заметные тени от двух костюмов по сияющему куполу главного собора, как колыхнулись от его порыва желтые деревья в Весеннем саду, а после он зацепил боком природный ветер и устремился под арку одного из первых мостов на влёте в город.

– Куда?! – рявкнул Сева, но Зорин знал, что делает. Он всегда хотел повторить безумный трюк одного знаменитого летчика, между прочим, его тёзки! Пролёт моста загудел возмущением, по воде прошла дорожка ершистой ряби, когда Валеру уже несло дальше – к гранитным набережным. Он одним махом причесал ангела на шпиле крепости и взъерошил флажки прикованного цепями крейсера, изумляясь собственной силе, помчался дальше к похожему на шаттл Смольняному институту, вбуравился под Крупнохотинский мост и умотал к железнодорожному. В русле реки природное дутье усилилось, и Валера почти перестал напрягаться, однако заметил, что Тиронов значительно от него отстал.

– Всеволод Глебович! Я снижаюсь.

Он благополучно сбежал к другому вантовому мосту в верхнем течении реки. Уцепившись рукой за опоры одного из пилонов, запрыгнул на верхнюю площадку, подождал, пока из ветряных потоков сформируются ноги, и отдышался. Туда же тяжело приземлился Сева. Согнулся впополам, морщась и скрипя зубами, оглядел налитым кровью глазом Валеру и хрипло каркнул:

– Ты что, издеваешься?! Признавайся, сколько уже лет летаешь, чёрт?!

Валера недоуменно покосился на Афанасия. Тот стоял рядом и беззвучно посмеивался, глядя на взмыленного Стрыя.

– Две недельки мы с тобой летаем, сокол, скажи достопочтенному, – весело промурлыкал граф.

– Две недели, Всеволод...

– Какие, нахрен, две недели!!! – возопил Стрый. – Я по два года от своих не могу добиться таких скоростей, а ты мне паришь про две недели! Кто ты такой и откуда взялся?! Ты не мой Валера! Ты... Я не знаю, что ты такое!

– Всеволод Глебович, это я, – засмеялся вслед за Афоней, Зорин.

– Бред... – Тиронов, жмурясь, придавил пальцами правой руки больное плечо, несколько раз сжал-разжал кулак. Валера мигом посерьёзнел, поняв, что его прыть вымотала Стрыя. – Бред. Не может новичок желторотый так гасить. У кого учился?

– У Афони же! – выпалил Валера, потом поправился, – у Афанасия Фёдоровича.

– Который тебе даже заклятье нормальное не сказал, – при этих словах Афанасий всплеснул руками, Сева же облокотился о загражение площадки, вымученно глянул на ученика. – Охренеть. Я вынужден учить стормикрашу парня, которого ждал всю жизнь в глиссинг. Где ты был всё это время, Валера?

– Я был слабее всех, – мягко напомнил Зорин и приблизился к тренеру. – Болит рука?

– Да чёрт бы с ней! – выдохнул Тиронов. – Ёшкин кот. Вот бы с тобой летать на скорость. Вот блин! Попадется в кои то веки хороший стрибог, так мало того, что сам его провафлил, еще и приходится пускать Вию под хвост! Может, хер с ним?! Валер, оставайся в Невике! Со мной. А? Я тебя чемпионом сделаю!

Зорин потупился и сказал твердо:

– Не просите. Не могу. Я должен вернуться в Балясну.

Тренер понимающе закивал и снова поразминал руку.

– Всеволод Глебович, а с этим точно ничего сделать нельзя? – видя его боль, посочувствовал Зорин.

– Всё, что могли, сделали. Дажди хорошо лечат, лучше человеческих хирургов, – поделился Сева. – Руку удалось спасти, и на том спасибо. Да ничего, Валер. Поболит и пройдёт.

– Я слышал, что одолень-трава хорошо убирает последствия таких ран, – подсказал Афанасий. – Хотя этому напыщенному грубияну можно бы и не помогать.

– Афонь, ну ладно тебе, – шепнул духу Зорин. – Одолень-трава, Всеволод Глебович? Знаете её?

– «Знаю», – передразнил ученика Тиронов. – Знать, знаю, да где её взять? Она уж лет двести не растёт. Вымерла повсеместно.

– Все думали, что и Берзарины вымерли.

Валера сообразил, что в сокровищнице Якова вполне могут оказаться запасы одолень-травы, и тогда он сумеет помочь Стрыю вылечить руку.

– Ты лучше расскажи, откуда в тебе столько силы, – хмыкнул Сева. – Я тебе столько не давал.

– Не знаю, – Зорин пригладил волосы.

– От матери, что ли... Вроде Натка колдуньей быть не может. Да и проклятье на тебе сработало, если она при родах жива осталась.

– Точно нет, – рассудил Зорин. – Она первенец деда, и у нее трое младших братьев.

– Тоже о том подумал, – согласился Тиронов. – Загадка!

– В чём тут загадка? – фыркнул Афанасий. – Неужели в том, что фретцийские гончие, кровь которых течёт в твоих жилах, Валерушка, являются невероятными бегунами. А севирьские лайки – самые выносливые собаки в мире. Недаром Берзарины во все века славились своей стремительностью и крепостью членов. Загадка для тех, кто любит выражать неодобрение чужой находчивости прежде, чем думать собственной головою.

Валера еле сдержался от улыбки и, конечно, ничего из сказанного Афоней не передал Стрыю. По обоюдному согласию, стрибоги, опытный и начинающий, решили остаток первой тренировки посвятить виражам и вихрям. Летал один Валера. Оказалось, созданием правильно направленных вихрей можно было не только снижать нагрузку природного ветра на потоки колдуна, но и выписывать виражи. Чем Зорин и занялся. Слава Своду, что в фигурном катании он великолепно исполнял вращения! Теперь, будучи в полёте, Валера не имел сложностей с созданием боковых вихревых потоков. Очень скоро он понял, что вихрями можно устроить что угодно, хоть разгон, хоть торможение, хоть кульбит. Сева наблюдал за его кружением, приложив ладонь ко лбу, но так ни разу себя и не хлопнул. Зорин счёл это своего рода похвалой, поскольку Тиронов под конец тренировки примолк и обрел выражение крайней задумчивости. Они распрощались до завтра, Стрый захотел показать молодому ветрогону все записи боёв Яхонтова. Афоня тут же сказал, что это очень разумно, ведь лучше изучить противника от и до, чем попасть впросак при столкновении с ним. Валера приказал Ерёме принести ему одежду, отдал взмокший от пота костюм Тиронову и сел в такси до дома, чтобы посвятить остаток дня сыну. Но стоило ему только расслабиться на сиденье, как голова его стала тяжелой, веки слиплись, и Зорин начал клевать носом. Не помня, как добрался восвояси, Валера шмякнулся в кровать и от усталости сам отрубился как младенец.

====== 44. Объективное мнение ======

– Афоня! Афонюшка...

– Что, ненаглядный сокол? – тут же объявился предок в новом халате. – С перинки слезть помочь?

– Да... Я весь болю, Афонь.

Поняв, что крепко застрял в плену собственной плоти, сжатой чарами молочной кислоты, Валера бессильно откинулся обратно на подушку. Больно было даже смеяться. Казалось, все до единой мышцы в теле стали колом.

– Кутенька¹ мой, – с сочувственным умилением проворковал над ним граф. – Перенапрягся, ветерок несмышленый, силушку не рассчитал.

– Афанасий Фёдорович, хорош стебать, – простонал Зорин. – Придумай лучше, как до толчка добраться. Ох. Давно забытое ощущение. – Он с трудом сполз с постели и поковылял к маме с агукающим Нико.

При виде всклокоченного папы младенец издал приветственный визг и заулыбался. Натела же оглядела отпрыска с немым укором: вчера Валера обещал посидеть с сыном, а в итоге у бедной женщины появился до кучи второй беспомощный детёныш.

– Мам... Ну прости, – Зорин потёр лицо.

– Нет, я конечно, очень рада, что ты занялся спортом, но меру надо во всем знать, – заявила мама. – И уж точно не доходить до состояния, когда бабушка снимает с тебя носки.

– Прости, пожалуйста, – повторил Валера, так как оправданий себе никаких не находил, и расцеловал родных. – А где, кстати, бабушка?

– Пошла к соседке, языком чесать, – сходу сдала Циалу дочь. – Оба нас бросили, да, Нико?

– Всё, мам, он сегодня мой, – примирительно сказал Валера, отбирая сына. Тот ничуть не опечалился разлукой с Нателой и, широко улыбаясь, чуть не заехал папе кулачком по носу. Зорин увернулся от сына и поинтересовался: – А где тот спортивный порошок с черникой?

– Я его поставила к смеси Нико. Вот и наведи поесть вам обоим, раз вы у меня такие надёжные мужчины.

– Ха-ха, ладно, – буркнул Валера, сунул карапуза обратно Нателе и принялся за стряпню. – Кофе будешь, строгая, но добрая мама?

После чашечки эспрессо а также теплого протеинового коктейля с мандрагорой и «адамкой» стало заметно лучше. Боль в мышцах осталась, зато общую разбитость как рукой сняло. Валера решил быть примерным сыном и хорошим учеником одновременно, потому надумал зазнакомить Нико и Севу. Всё-таки они в прошлой жизни приходились добрыми друзьями. Экипировать ребёнка на долгую прогулку оказалось непростым делом, тот крутил всеми конечностями сразу и хохотал, не желая одеваться. А Натела отошла в сторонку и сделала вид, что это не её сын и внук. Пусть пообщаются поближе! Однако, сумку со всем необходимым мальчикам собрала.

– Нико, дай руку, – уговаривал ребёнка Валера. – Смотри-ка, у тебя тоже лётная форма, ты у меня тоже ветер хоть куда!

Наконец, они выперлись из дома. Валера не знал, как отреагирует Тиронов на присутствие младенца, но маме и впрямь надо было дать отдохнуть. Тем более, что скоро им с Валерой придется опять разлучиться. У Зорина появилось безумное желание срочно что-нибудь сотворить с Вием: наслать на него заклятье, или порчу, да так, чтобы тот мирно двинул коньки без прямого контакта. Но, кажется, у Афанасия в записях Валера видел, что среди колдунов не приняты поддавки.

– Вестимое дело, не приняты, – сердито отозвался Берзарин, сидящий рядом и развлекающий Нико пестрым галстуком, – этим дети малые занимаются, когда амурные подвиги крутят, а мощные колдуны чарами друг друга изведут, и дело с концом. Кому охота получить пулю в спину? Подлость это, Валера, Стрыю не стоит даже и озвучивать.

Валера доехал до Гранитного острова и легко нашёл старый адрес Тиронова. Сева был дома, восстанавливался после вчерашних гонок с Зориным. Увидел хромающего Валеру с переносной люлькой и рассмеялся от души. Хлопнул по плечу. Зорин взвыл от боли, а Сева сказал облегчённо:

– Уф! Слава Своду, ты всё ж-таки больше человек! А то я тебя уже бояться начал. Ща я тебе заварю травки, они хорошо моло́чку разгоняют. А это кто тут у нас? – Сева засунул нос в колыбельку, – Колька! Старый знакомый! Как помолодел ты, Коль, прям где такие процедуры делают?

Нико вытаращился на нового дядю и вдруг гневно разорался. Валера поспешил подхватить ребёнка на руки, чтобы укачать, а Всеволод Глебович смущённо потупился и сказал:

– Да, помнит, что мы в ссоре простились. Коль, ну вспылил. Извини, – он взял двумя пальцами Нико за руку. – Но ты ж знаешь, что я был прав! – Младенец заорал ещё пуще.

– А чё вы с ним поссорились-то? – удивился Валера.

– Да я наругался на него, чтоб курить бросил, когда он мне про рак сказал. Колька, конечно: «не твоё дело, старый гусь».

– Да ладно! – встрял Валера. – Я всю жизнь считал папу зожником!

– Ага. А я его колдуном всю жизнь не считал, ну и что, – возразил Стрый. – Он курил, Валера, тайком от вас. Коль, прости, что сдал тебя. В командировках так по пачке в день.

– Прикольно, – Зорин покрутил «айкос» в кармане.

– М-да, – вздохнул Сева, вглядываясь в Нико. – Мы с тобой то ссорились, то мирились. Попрощаться только не успели, я на сборах был... Зато вот поздоровались, а, Берзарин? Ну иди сюда, не бойся! Жизнь тебя заставила бросить курить, Коль! Теперь перед сыном тебе не совестно!

Валера скуксился и понял, что проситься с «айкосом» на балкон к Севе – не самая лучшая идея.

– Я обещал показать видео Яхонтова, – напомнил Тиронов, когда все утихомирились, – но вот что, Валера, думал я, думал всю ночь... Если бы на него наслать какую пакость! То ли ведьму подговорить на проклятье. Извести его, короче, и не сходиться бы вам вовсе!

Валера прыснул приглушённым смехом, не желая разбудить спящего сына, а Афанасий схватился руками за голову и втянул её в плечи, мол, ну ты, Стрый, даёшь!

– Всеволод Глебович, это же запрещённый приём, – возразил Валера.

– Так-то оно так, – насупился Стрый и побарабанил по столу. – А убивать сына – не запрещённый прием? А исподтишка выдавить всех стрибогов в Балясне? А посохи у ведьм отбирать? Тут меня останавливает одно: Вий сразу смекнёт, откуда ветер дует. Он не дурачок.

– Давайте предварительно составим о нём единое объективное мнение, – предложил Валера. – Вы на первых соревнованиях тоже говорили про соперников: «не бойся их, смотри, что они делают». Я смотрел, и это помогло побеждать их впоследствии.

– Да, ты соображаешь. Ну давай вместе проглядим всё, что есть, может, на два ума и придумаем решение.

– На три ума, – поправил Зорин.

Сева кинул недоумённый взгляд на сопящего Нико и потом, догадавшись, хлопнул себя рукой по лысой голове.

– Прошу прощения у графа.

– Не стоит извинений, – снисходительно мурлыкнул Афанасий. Он достал трубку, соблазняя Валеру, раскурил её и приготовился к интереснейшим зрелищам.

Однако под конец просмотра тридцати видео подряд на троих стрибогов-стратегов накатило уныние. Яхонтов был непобедим, огромен, устрашающе силён. Скорость вращения более, чем шесть сотен оборотов в секунду, исполинские размеры и ни малейшего шанса выстоять. Он месил всех и вся играючи, как коршун сметает более мелких птичек. Казалось, даже в вихре Малюты можно было углядеть удовольствие, с которым феноменальный садист крушил противников. Он явно наслаждался их страданием и собственным неодолимым превосходством и желал бы размазать живых людей в пюре, если б ему позволили судьи.

– Ну что, составил мнение? – кисло осведомился у Зорина Тиронов.

– Да, Всеволод Глебович, – не обинуясь, сказал Валера. – Это #####ц.

– Согласен, – тут же поддержал потомка Афоня.

– М-да, – протянул Тиронов. – Не люблю я мата, но с тобой не поспоришь. – Он задумался и, пытаясь найти хоть какой-то выход, напомнил: – Но, Валер, у тебя была четвертая степень рака. И ты выздоровел.

Зорин зыркнул на тренера и выпалил:

– Четвертая степень рака и гигантский блендер-Годзилла – это не одно и то же, Всеволод Глебович! Я боюсь, что тут и целая колдосила не поможет!

Тот нервно застучал пальцами по ручке дивана.

– Не одно и то же, говоришь. Значит и решение надо искать ситуативно... Применительно к ситуации! Оно же должно быть? Надо думать, надо искать!

Все снова замолчали. Потом Зорин посмотрел на Нико и выдохнул:

– Всеволод Глебович... Если вдруг... Ну можт даже не «если», можт, «когда». Вы не оставите моего сына?

– Не оставлю, – грустно улыбнулся тренер. – Но ты должен понимать, что «когда» Яхонтов расправится с тобой, он прилетит по мою душу? Этот блендер добровольно не остановится.

– Его мозг как будто съедают те силы, которые смешаны внутри него, – сделал предположение Афанасий. – Словно несокрушимая мощь шести ветров делает его безумцем.

– Если бы Лука нашёл сына Григория и передал силу Берзариных, появления этого чудовища можно было бы избежать, – дополнил мнение предка Зорин.

– Если бы, да кабы! – взвился Сева и воплем разбудил Нико. – Что теперь думать о «если»! Надо думать про «когда»! Валерка! Ты завтра в ночь уезжаешь? Вот. Завтра и попробуем с тобой верчение смерча. Вдруг ты и тут меня удивишь. Сегодня уж отдохни, а то смотреть на тебя жалко.

Комментарий к 44. Объективное мнение ¹ – стар. «щеночек».

====== 45. Прости меня ======

Валера очень старался. Валера всегда старался. Что бы он ни делал, он делал на совесть. Даже всратые вихри, которые никак не хотели набирать мощь. Зорин был измочален, голова кружилась, из желудка к горлу то и дело подскакивал не успевший перевариться завтрак. Валера не сдавался, раз за разом начиная новое верчение.

Но выходило плохо.

Как во времена, когда он только вернулся на каток из больницы и изо всех сил пытался втянуться в спортивный режим. И взгляд у Севы сделался точно таким же: терпеливым, сострадательным и... разочарованным. Верчение выматывало невероятно. То и дело Зорин останавливал вихри и, обратившись человеком, прислонялся к стене заброшенного самолетного ангара, пытаясь подавить рвотный позыв.

– Валера, соберись, – вновь и вновь слышал Зорин сквозь гул в ушах, – раскрути потоки хотя бы до половины нужного! Ещё раз.

– Окей. Сат Нам.

Снова попытка оформить верчение в смерч, снова рассеивание струй воздуха, вой по стенам, вой в голове, тошнота и слабость, звездочки по краю зрения.

– Блин. Блин, – хрипло шептал Зорин, прислонившись к стене ангара и понимая, что скирда соломы по прежнему стоит, не размётанная. – Пожалуйста. Я должен это сделать.

Он обращался к Своду, к роду, к богу, к Санта Клаусу, но никто не хотел помочь Валере освоить сторминг. Даже Афоня уже не подбадривал потомка: сидел, смурной, в стороне и задумчиво курил. Понимал, что дело пахнет керосином. Понимал это и Валера.

– Всеволод Глебович... Нифига не выходит.

– Вижу, Валер. Ну первый раз – не показатель...

– У нас нет времени!!! – рявкнул Зорин и едва успел выбежать в поле, как его стошнило. Сева вышел следом, подбоченился правой рукой и заявил:

– И что я могу с этим сделать? Если ты не стормер, а глиссер? Валер. Лётные характеристики даются при рождении! Тут даже упорство не поможет.

– В фигурном катании оно помогало... – прохрипел Зорин. – И я отлично вращался.

– Вращение вращению рознь, – поделился Тиронов. – Боковые вихри – это не воронка смерча. У тебя дух бегуна, а не боксера. Глиссеры тоже вращаются, чтобы нарастить скорость. Вот в чём фишка, Валер, – он положил руку на спину ученика. – Я вряд ли смогу тебя переломать, и, если честно, это преступление против стрибожьей природы. Прирожденного бегуна можно выучить боксу. Но выйдет плохой боксер вместо отличного бегуна. Понимаешь?

– Я должен выучиться стормикрашу, Всеволод Глебович, – упрямо повторил Зорин. – От этого зависит моя жизнь и жизни моих близких.

Сева тяжко вздохнул, глянул на него и постучал пальцами по железной двери ангара.

– Валер, серьёзно. Даже будь ты от рождения первоклассным стормером, Малюта тебя разотрёт, сто процентов. А ты фиговый стормер и офигенный глиссер. И как быть, я не знаю. Потому, что я не припомню глиссеров, которые занялись бы из дурости стормингом и чего-то в нём добились, кроме гастрита. Бывают универсалы, но редко.

– Покажите ещё раз, как надо.

Тиронов удручённо вздохнул, дивясь упрямству Валеры, и закрутил средний вихрь. Сноп соломы разлетелся по стенам ангара, завалил Валеру травинками. Легко и непринуждённо, считай, одним махом.

– Всё просто, Валер.

– Я ещё попробую.

Так прошёл почти целый день, и под конец все три стрибога убедились: стормер из Зорина никудышный.

– Тут должно быть желание крушить, – расстроеный, объяснял Сева. – А у тебя его нет.

– Правильно, я творец, художник, – бормотал Зорин. – Я никогда не хотел драться, убивать, ломать. Вы ж и сами знаете... Мне всегда нравилось создавать и наводить красоту.

– Вот. А развеивание, Валера, это прежде всего разрушение. Ладно, не переживай. Ещё потренируемся.

– ...перед тем, как меня размажет Вий, – устало довершил Зорин.

Тиронов не нашёлся что и ответить.

Валера вернулся домой в расстроенных чувствах. Ну неужели нельзя было сделать так, чтобы у него и в сторминге оказались удивительные данные, прирожденный талант, сокрушительная сила, плюс пятьсот в уважение, mission complete, вау, ауф, космос, блин! Зачем этот глиссинг! Сколько можно бегать от дерьмовых ситуаций и признавать себя «не бойцом»! Твою же...

Зорин достал старый планшет, подключил к компу и от безысходности принялся рисовать. У него на руках спал сын – безмятежно и радостно, как присуще всем младенцам. Нико чувствовал себя защищённым отцовской любовью, но разве мог отец его защитить? Зорин, остановив линию, невольно вспомнил, как в больнице перед смертью у него просил прощения папа. За то, что Валера появился на свет с дурной наследственностью. Папа плакал, держал Валеру за руку и молил простить его. Потому что не мог уберечь сына от участи – своей и деда. Теперь у Валеры был Нико. Его свободный от проклятья здоровый и красивый ребёнок, которого он также не может защитить от потери отца, а возможно и скорой смерти. Зорин не сразу заметил, как по его лицу побежали слёзы. Осознание безысходности происходящего вновь накрыло Валеру, он тихо зарыдал от отчаяния и страха. Слёзы капали на одеяльце спящего малыша, и остановить их, казалось, невозможно. Невозможно представить, что Дариночка зря доверила ему заботу о желанном сыне. Что она погибла напрасно, а вслед за ней не станет и Валеры с Нико. Не станет Тиронова и Насти. Просто потому, что придурошный, ссыкливый Вий трясётся за свою, по сути, непробиваемую шкуру и хочет раздавить всё, что так любит Зорин! Валера вдруг резко опомнился, разозлился и сжал кулак. Вытер им слёзы.

Ну уж нет. Прощения у сына он просить не будет. Потому, что не позволит ему погибнуть. И не позволит какому-то крутящемуся малодушному куску дерьма рушить его, Валерину, жизнь! Можно не быть стормером и сражаться до последнего. Это всего лишь означает, что стандартные решения не подойдут. Сева был прав: действовать надо, исходя из ситуации. Ещё не все погасли краски дня.

– ...еще не жаль огня, и бог хранит меня¹, – негромко пропел в колонках привычный голос.

– Афоня, – шепнул Валера.

– Да, моё счастье, – отозвался граф.

– Прости меня за истерику. Я знаю, тебе сегодня было так же хреново, как и мне. Но это ровным счётом ничего не значит. Мы не будем зацикливаться на неудачах. Я только что понял. Малюта по сути сам – трус и неудачник, если так печётся о сохранности собственной жопы. А я – охренительный глиссер. Думаю, мы сможем сыграть на этом. Пока не знаю как, но... Сможем?

– Конечно сможем, – ободрительно кивнул граф. – Как хорошо, что ты это понял, дорогой мой мальчик. Если у тебя есть уникальная сила, отчего бы ею не воспользоваться? Берзарины во все времена были стремительными летунами. Нужно следовать тому, в чём мы сильны. А иначе... Можно было бы и в паяцы записаться!

– И стать хреновыми паяцами?

Они оба усмехнулись. У Валеры на столе лежали листки, которые Тиронов попросил передать балясненским скоморохам: список национальной сборной по шутингу. Стрый передавал привет Паше Дрокину и поздравление с внесением в список, ну а действующим чемпионом ВКИ, к удивлению Зорина, являлся Леонид Харитонович Велесов. Так что, судьба свела Валеру с лучшими шутерами страны и мира, и Зорин чуствовал в них некую поддержку. Нет, всё было не так уж и плохо.

Валера поцеловал сына.

– Я обещал, что буду защищать тебя, Нико. И я смогу. Я обязательно вернусь к тебе и маме с бабушкой. Даю слово отца. Я тебя выращу, и у нас будет ещё много счастливых дней и лет, проведённых вместе. И ещё, сын – я научу тебя летать.

До поезда оставалось три часа. Зорин отложил планшет и взглянул на эскиз: Лель выходил надменным и сильным – как и подобает чемпиону мира по шутингу. Его белесые глаза презрительно сияли с экрана, от фигуры веяло властностью и самоуверенностью, не терпящим возражений превосходством. Валера отправил файл с рисунком себе на почту и сохранил на флеш.

– А не полетать ли нам над городом? – шепнул Валера графу. – До вокзала?

– Отчего же, можно и полетать, мил друг, – разумеется, дал добро Афанасий.

Зорин собрал вещи, поцеловал на прощание маму и бабушку. Отдал сумку Ермолаю, велев ждать его в вагоне. Дошёл до реки и, к радости своей, обнаружил, что природный ветер почти утих. Можно было насладиться полётом собственными силами. Валеру не смущал холод без лётного костюма. В конце концов Вий тоже летал голый! Зорин взобрался на парапет моста и с сатнамом дунул параллельно воде. Залитая светом огней полноводная красавица раскинулась чёрной мантией, венчая спящий город. Зорин летел почти вслепую, но Афоня был рядом и направлял потомка.

– Эх, помню, мы с Демьян Максимычем тоже по ночному Невгороду куролесили! Валерушка! Забирай правее, к центру, к центру! Ай-да сокол мой быстрокрылый! Загляденье!