Текст книги "Ветрогон (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

Валере очень хотелось рассказать Севе про Приблудовых и Настю, но он твердо решил приготовить Стрыю грандиозный сюрприз.

Он вышел от Тиронова и пошёл уже привычным путём через мост.

– Ну и дела творятся в подлунном мире, Валерушка! – воскликнул Афанасий. – Стрый-то наш Настасье Петровне родным дедом доводится! И вот кто отец Хорза! Чудно́!

– Не то слово, тять, – пробормотал, улыбаясь, Валера. – Мир теснее, чем кажется. И, думаю, мы скоро обрадуем очень одинокого колдуна нежданными родственниками. И теперь точно знаю от кого у Настьки норов! – Зорин почесал нос. – Только вот интересно – Стрибог Севе насчёт Санчес подсказал, кто она. А про Петра почему нет?

– А он что, Стрибогов, Пётр-то? – рассудил Афоня. – Хорзов он. Не ветра дитя, а солнца. О нём с солнца надо спрашивать, не с наших.

Граф помолчал, потом пытливо прищурился на Зорина.

– Соколик, а соколик.

– Чего, мил граф? – обернулся к нему Валера.

– А когда Стрый тебе сказал, что ты ему как сын, ты промолчал. Отчего не доставил ему радость сыновним почтением?

– Оттого, тятя, что ты потом ревностью своею меня бы извёл, – в шутку оскалился на него Зорин. – Успокойся уже, твой я щенок, твой и ничей больше! Берзарин я, хоть и три рода за меня Стрибогу молятся. И тятя мой – ты.

От этих слов Афанасий Фёдорович раздулся гордостью и польщением. Он широко заулыбался и, достав трубку, принялся довольно курить в тёмное снежное небо.

====== 71. Кислород ======

– Ну чё, куда покрутим? – Санчес толкнула носком ботинка галечный камень у берега.

Сева, не желая видеть Сашку раньше окончания красных дней календаря, выдал её Валере в компанию на понедельник, чтобы тому не скучно было летать перед операцией. Зорин и не думал скучать, скорее готовился проверить одно соображение относительно поединка с Малютой. А тут ещё и младшую Яхонтову к нему прицепили. По сравнению со вчерашним днём она хорошо себя чувствовала, была бодра и готова на подвиги. Теперь идею можно было осуществить на сто процентов!

– Саш, ты никогда в детстве не хотела стать космонавтом?

Та с подозрением сощурила на Валеру отцовы раскосые глаза.

– Не, я с мелкоты мечтал быть виджи, как мама. А потом – сторми-колди, как бро! А чё за маза?

– А маза в том, дорогая, что я рассчитываю заманить твоего ненаглядного папочку в экзосферу и там позволить космосу развеять его хотя бы частично.

– Зорро, ты рофлишь? – обсмеяла его великолепную идею Санчес. – Экзосфера, аха-ха-ха, ох, прикол. Бро, экзосфера от шарика за семьсот кэмэ. Пока ты доджетишь туда часов за шесть, рипнёшься от кислородного голодания, виджую.

– Э-э-э, – Валера округлил глаза. – Я думал, восемьдесят.

– Бро. Меня тема воздуха и гор всегда пёрла. Выше восьми тысяч метров тебя накроет по полной, а экзосфера это ещё сто раз по столько же.

– Значит, чтобы стало хреново, надо подняться всего на восемь километров? – обрадовался Зорин. – Даже не на восемьдесят?

– Ты тру фрики, джети, – Санчес потрепала его по плечу.

– Саш! А как скоро можно вырубиться на восьмерке?

– Колди там не летают без баллонов и дыхсистем, – она задумалась. – Ну минут пятнадцать у тебя будет.

– Много! – нахмурился Зорин. – А если умотать на двадцатку?

– Ты решил эффектно самоубиться и не вертеть Вия? – предположила Санчес.

– Нет! Слушай. Афонь, ты тоже слушай, – граф вытянулся в лице, ожидая воспринять от потомка очередную опасную во всех смыслах фантазию. – Предварительный план таков. Я вызову Вия на битву. Начну как в сторминге – спайки уберут, я буду в норме и покручу левым спином, как ты учила, Саш. Малюта тоже.

– Аха, понял, – кивнула Санчес.

– Дальше: я от него стану сматывать. Он за мной. Да, Афонь, помнишь, Григорий делал вид, что испугался и бежит? Навяжу Вию свои правила игры. Он погонится. Ну, чего ему меня, утырка, бояться, так то? И таким образом я уведу его на высоту. Он будет крутить воронку, а я глиссить – чтобы меньше сил ушло. Он измотается без кислорода! Я раньше думал, что, типа, вторая космическая скорость унесёт часть его потоков, но ты, юла, подсказала правильно – мы же все дышим, пока летим. А сторминг куда более затратен, чем глиссинг. Потом он устанет, я дэшну вниз, чтобы он прилично отстал. И где-то рядом с землёй кому-то надо будет передать мне меч – например, пусть это сделает Агилла. – Санчес кивнула. – Вложить в руку! Я дэшну назад и рассеку его броском Берзарина. Это сработает, сотка!

– А ты сам, типа, не рубанёшься? – скептически процедила Яхонтова. – Еще и с двумя дэшами.

– Вот это и нужно проверить. Сегодня, – Зорин посмотрел в облачное небо.

– Хочешь затащить меня на хай-скай? – деловито кивнула Санчес. – И чтобы я крутил, как бы папик это делал?

– Да. Надо не дать ему рассыпаться на потоки, он должен быть в верчении и устать больше меня, – объяснил Валера. – Для этого придётся лететь к нему очень близко.

– Замётано, – Яхонтова загорелась интересом. – Мы с Владиком вертели до четырёх тысяч, выше – нет.

– Так за чем дело стало, погнали, – с озорством улыбнулся Валера.

– Тебе это дорого обойдётся, ты кнокаешь? – хитро муркнула Санчес. – Месяц бесплатных напитков в кофейне, Зорро.

– Окей, – понял её тот. – С латте артом и десертами.

– Я в деле, – навела на него шутерский палец Сашка. – Вточим ирисок с рутом, бро? Для драйва?

– Спасибо, – Валера принял лакомство и кинул в рот.

– Кутя, – осадил потомка Афанасий, понимая, что он уже решился на безумство. – Все это складно, только вызвал бы ты прежде Хорю. И пусть она тебя подстрахует близ земли. Вдруг что. Да и Агиллу сподобьте за Шуркой присмотреть.

– Здравый совет, тятя, – Зорин просунул палец в безоаровый перстень.

Они стартанули от залива ровно так, как хотел Валера, только пока без его воронки. Зорин старался держаться поближе к беснующейся Сашке, как удирал бы от Малюты. Ну а та врубила наибольшую скорость вращения, на какую была способна.

– Интересно, юла, насколько быстрее тебя крутит Вий?

– Где-то вдвое, – прикинула Яхонтова, пока залив и город стремительно уменьшались под ними.

Ветрогонов объяла низкая облачность, сплошная, сырая и клубящаяся, как опрокинутое в воду молоко. Зорин боялся врезаться в какую-нибудь мимолетящую ворону, отражатели костюма показывали хоровод клубов влаги под ним – Сашка со своей воронкой не отставала. Непроглядная мгла разлеталась клочками, будто рвали на тряпки старую наволочку – и вскоре перед набравшим скорость Валерой засияло ослепительно близкое солнце. Воздух стал ледяным и тонким, словно просел, опираться на него потоками стало сложнее, но вместе с тем само движение давалось легче. Зорин понял, что дышит чаще, чем у земли – даже в состоянии ветра кислород был необходим его телу. Он мельком глянул в отражатели – слой облаков за Сашкой скрутился белоснежным столбом на фоне непривычно яркого, ультрамаринового неба. Она неслась с прежней скоростью, только её воронка стала тоньше. Зорин припустил дальше в вертикаль, краем внимания приметив чинно пролетавший внизу под ним сверхзвуковой истребитель. Ветрогон обратил взор к такому досягаемому, радушно манящему отважного сына Своду. Васильковая, притягательная синь, будто полные любви ведьмины глаза...

«Стрибог-отец», – одно это воззвание подарило Валере ощущение собственного величия и единства с изначальным простором. Внезапный прилив эйфории накрыл Валеру, ему захотелось никуда отсюда не двигаться, а лишь парить между Землёй и Небом в объятьях всепринимающего Стрибога и не ведать бед. Или улететь к самому Перуну в тёмные пространства заземья, набрав вторую космическую скорость! Что восемь километров, что восемьсот, какая разница, если ты прекрасный, могучий ветер!

– Кутя, двенадцать верст уже намотал, разворачивай сани! – вовремя тормознул его Афанасий. – Тебе удушье разум кружит!

Валера встрепенулся, поняв, что до сих пор устремлен вверх. Он совершил дугу по безбрежной сини и нацелился обратно на облака, опутавшие изгиб планеты. И тут же пожалел о том, что пробыл на экстремальной высоте так долго. Его будто снова захитил из пальца Лель, только сила утекала через дыру не так стремительно, как в парке. Потоки «чехла» обратились табуном строптивых лошадей, управлять ими стало невероятно тяжело. Сознание моментально опутало слоем ваты, Зорин понял, что его накрывает нехватка кислорода. Чтобы вернуть ясность и силу, он задышал сильнее. Его замутило, ветряные струи начали сбиваться, спутываться, а потом вовсе сникли. Зорин катился вниз на инерции.

– Валерушка, не засыпай! Валера! – кричал, словно сквозь бутылку толстого стекла, Афоня. С краёв зрения заплясали противные слепящие искорки. Зорин, как ему казалось, сморгнул их и вдруг понял, что свистит в человеческом облике башкой вниз, а облачная морось гудит в заложенных ушах. Он только что на мгновение потерял сознание в полёте.

– Валера, сынок! Ветром! Ветром обратись, скорее! – на полувырубленном звуке орал Берзарин.

Валера моментально рассыпался потоком и вовремя успел вырваться из туч к заливу. Совершил вираж над близким морем и, замедлившись, без сил плюхнулся на спину подлетевшей к нему Хорэйн. Уцепился непослушными руками за пластины панциря, тотчас ослеп и оглох от слабости, проскользил по хитину жука, сорвался и почувствовал, как Хоря поймала его челюстями, чтобы мягко опустить на песок. Валера распластался на берегу, тупо пялясь в серое небо, откуда только что явился, подобно метеору. Сглотнул, впустив в уши воздух и, тем самым, врубив чёткий звук. Пролетело ещё мгновение, как голову посетило маленькое воспоминание о том, что летал он не один.

– Шурка! Соколик! Шурка там осталась! – Афансий неясной, расплывчатой фигурой маячил вблизи, указывая в небо.

Санчес!

Зорин застонал, заставил сжатое болью, свинцово-тяжелое тело выпрямиться и броситься наверх, обратно в бедную кислородом, но богатую свободой заоблачную синь. Однако почти сразу же из туч показался лиловый Агилла, тащивший на десяти руках безвольно свесившуюся сестру. Валера с натужным хрипом устремился к ним, стащил с подруги капюшон. Сашка казалась бескровной и такой же серой, как тучи, а её губы будто намазали помадой цвета Агиллы. Карие глаза были распахнуты и немигающе смотрели мимо Зорина, а тело потряхивала судорога.

– Она не дышит! – крикнул откуда-то сверху Афанасий. – Шурка, стерва, полезай обратно в тело! Живо!

– Саша! Саня! Дыши! – Зорин, лая, уцепился за Агиллу и принялся тормошить подругу. Та повела ноздрями прежде, чем дух спустился с ней к берегу. Захлопала ресницами, ощупала собственное лицо. Села, помотала головой. Ошалело уставилась на Валеру, улыбнулась и выдала:

– Это было нереально круто.

– Мы чуть не сдохли, – Валера примостился к ней. Агилла, видя, что сестра вне опасности, налетел на обоих ветрогонов и принялся неистово реветь, нечленораздельно журя их за беспечность.

– Бро, не кипяти, – заторможенно шлёпнула его по макушке Санчес. – Сколько раз ты меня самолично вырубал в спаррингах? Зорро, у тебя бумер просто ауф. На стиле, тюнингован так прикольно. С него и крашануть не грех.

– О, премного благодарен за комплимент, – отозвался пребывающий в лёгком шоке от двух сорвиголов Берзарин.

– Ты Афоню видела? – изумился Валера.

– Да я всех вас палила сверху, Агиллу, тебя, себя. А потом твой офигенный олд подхватил меня на руки и запилил в тушку. Нереальный трип. – Она заулыбалась лиловыми губами.

– Валера, – наконец, решил выразить мнение Афанасий. – Будь я жив и молод, я бы от твоих проделок умер и поседел. А ещё высек бы тебя розгами к чертям собачьим! Или козлом бы обратил...

– На неделю, да, тятенька? – припомнил Валера записи дневника Григория.

– На месяц! – пригрозил пальцем граф. – На полгода! Нет, пожизненно. Хоть был бы уверен, что ты убережёшься от лихачеств.

– Тятенька испугался, – ласково пожурил его Зорин. – Что ж с тобой будет, если Вий от меня рожки да ножки оставит? В случае, если я тихим козликом травку щипать стану, а не испытывать себя на прочность. Эксперимент удался. Все видели, что мне было легче, чем тебе, Саш. Я смог самостоятельно достичь земли и взлететь снова. А ты отвалилась, причём сама не заметила, как. Есть шанс, что бегство в этот раз сыграет мне на руку, тем более, что Вий летает не в Stormholder Inferno, а голышом. Сечёте?

– Я так понимаю, эксперименты с разреженным воздухом продолжатся, – угрюмо заключил из всего вышесказанного Афанасий.

– Да.

– И я за то, чтобы повторить, – пробормотала Санчес. – Наверху клёво. Но прикуплю себе кислородный баллон для глиссинга, сорри, бро. Ибо хочу вертеть вдвое быстрее и создать тебе полную видимость папика.

– Мне-то придётся без баллона, – потёр лицо Валера. – Чтобы Вий не просёк план.

Зорина начало слегка подташнивать. Он достал «айкос» и закурил, неспособный больше, как ему казалось, ни на что сегодня. А ведь вечером приезжала на поезде Настя.

– Лелю и Севе не инфо про трип не сольём, – упредила его Санчес, тупя рядом и нажёвывая свои ириски.

– Окей.

– И... Зорро, с тебя год напитков с десертами.

Валера вздохнул и согласился.

====== 72. Серьги для Насти ======

Поезд прибывал к вечеру. Настя насладилась поездкой на быстроходном «Соколе» – тот домчал Столетову в Невгород всего за четыре часа. Лель предлагал ей отправиться с ними на машине в среду, но Настя хотела побыть с Валерой до операции. Зорин явно волновался, даже зачем-то спросил, может ли папа Петя тоже приехать. Наверное, после лечения обрёл к нему большое доверие. Но папа был загружен в клинике и просто пожелал Зорину удачи и скорейшего выздоровления на словах. «Сокол» примчал к вокзалу и осторожно вполз между двух платформ. Настя припала к окну, заметив мелькнувшую долговязую фигуру в куртке с блестящими заклёпками: Валера так соскучился по ней, что даже не опоздал. Настя не успела толком выйти из вагона – ей под нос сунули пять крупных белых роз. Зорин высился над букетом и глупо улыбался. Настя бережно приняла подарок и поцелуй с привкусом «айкоса», почти машинально отдала нетяжелую дорожную сумку. Хоть Столетовой и было всегда жалко срезанные цветы, но получить их как признание любви от Зорина оказалось безумно приятно. Впрочем, он сразу забрал букет и сунул его за пазуху, боясь, что розы замёрзнут. Что помнутся – не боялся. Настина рука, которую Зорин сжал в своей, тоже, по его мнению, могла замёрзнуть, и потому отправилась в его тёплый карман. Так они и пошли по перрону: с цветами за пазухой и двумя ладошками в одном кармане.

– Если б ты знала, как я сегодня полетал, – с трепетом поведал Зорин, подтягивая Настину сумку повыше на плечо. – Ты ведь не видела меня в полёте?

Столетова помотала головой.

– Я обязан тебя покатать, – заявил он.

– Я боюсь высоты, – возразила она. Зорин рассмеялся.

– Глупышка. Тебе нечего бояться, если твой парень – ветер!

– Как ко мне посватался ветер, бился в окна, в резные ставни, – напела Настя песню, которая прочно ассоциировалась у неё с Григорием и Аграфеной. – Выходила я на рассвете, мама, наречённою ветру стала¹...

– Вот и не перечь мне, – вторил ей Валера. – Полетаем, ведьмочка любимая. – Настя почувствовала, как его рука в кармане огладила её ладонь. – Слава Своду, ты приехала!

Его собачьи глаза сияли и выдавали его чувства вернее слов. Насте подумалось – расти у Валеры хвост, как у лабрадора, он бы им бешено вилял от радости. Настя прильнула к его плечу, и навалилась, толкая прямиком в столб. Валера засмеялся и попытался обойти преграду.

– Это не платформа в Хогвартс²!

– Зато ты волшебник, – Столетова поискала глазами следующий столб.

– Я – колдун, nasty!

– А какая-то псина сутулая ещё весной мне клялась, что к колдовству не имеет отношения, – напомнила Настя.

– Между прочим, – раздул ноздри Зорин, – я псина сутулая исключительно по вашей милости, сеньорита Анастасия!

– Это с чего бы, сеньор Валерий Николаевич? – подняла брови Настя и захлопала ресничками.

– А с того, что моя ненаглядная ведьмочка от горшка два вершка! Вот и приходится перед тобой крючиться! – он высвободил руку, ткнул Столетову пальцем в нос и припустил по платформе наутёк.

– Эй, ты меня коротышкой обозвал? – устремилась за ним Настя, хохоча и лавируя между людьми.

Быстрый Валера успел скрыться в здании вокзала. Когда Настя ворвалась туда и огляделась, Зорин уже, чинно покачивая ногой, сидел на скамейке в зале ожидания. Он, облокотившись на девчачью сумку, с отрешённым видом нюхал Настины цветы. Столетова, найдя этого артиста, прыснула от смеха и умиления. Валера, безусловно, был лучшим событием в её жизни.

– А где Афанасий? – едва успела спросить Настя, как старый граф явился перед юнцами.

– Я невидим, чтобы не мешать вашей встрече, а так, рад приветствовать тебя, ведунья грибовская! Свет Настасьюшка Петровна.

Настя засмеялась и протянула Афоне руку, тот сделал вид, что припал к ней губами в знак почтения. Столетова зарделась и попросила мужчин:

– Вы как? Пойдём, погуляем?

– Пойдём, коли домой не хочется, – Валера пожал плечами.

Зорин знал, куда потащит Настю. Тем более, что Сашка, постигающая дома вторую порцию дзена после головокружительного полета к Стрибогу, заказала у Матвея портативную дыхательную систему, сгущающую атмосферный кислород на большой высоте. Валера решил забрать её, а заодно показать Насте колдовской магазин.

Они с Афоней с интересом наблюдали за распахнувшимися от обилия чудес глазами грибовской ведуньи. Настя завороженно наблюдала за мечущимися в банках духами, читала составы зелий, умилялась пушистым домовикам и барабашкам.

– Кстати, Берзарин, тут, помнится, ты спрашивал про ускорители для жуков, нам привезли. Будешь брать? – сообщил Зорину Матвей, выдав Сашкин заказ.

– Воу! – не ожидал Валера. – А что, реально такие существуют?

– Если есть запрос от колдуна, то есть и предложение магазина, – деловито заявил Мотя. – Исполинский трехглавый, или тьмирьский скарабей у тебя, так?

– Т-так, – подтвердил Валера.

– Кольца на крылья, – Матвей выдал ему нечто, похожее на две автопокрышки. – Пятнадцать косарей колдотуберов, и они твои. Будет жарить под двухсотку.

– Нормально! – оценил Зорин. – Это нам годится.

– Пс-с, – ткнул его Матвей. – Надумаешь разводить – мне одно яйцо отложи! Цену какую хошь, за любую выкуплю.

– Окей, – хмыкнул Валера.

Настя уже держала одного из барабашек в руках и гладила серую шёрстку. Дух преданно и просяще смотрел на неё огромными чёрными глазами навыкате. Собственно, помимо меха и глаз у него не было видно больше ничего.

– Какой ты классный, – приговаривала Настя. – Пуша. – И посматривала на Зорина так, как на неё дух, с явной просьбой.

– Возьми зазнобе зверушку, – подсказал Афоня.

– Я представляю радость Чижика, – возразил Зорин.

– Брось, у моих дочек и кошки были, и домовые, с барабашками, и шишки́ неподалеку гнездились. Они все отлично ладят, – уговаривал его Берзарин. – Возьми коту приятеля.

– Хм, окей, – сдался Валера. – Но, виджую, за одним последует табун. Это же Настя и её любовь к зверью.

Столетова, видя согласие парня, прижала к себе пушистое существо и запищала от восторга.

– Себе бы тоже помощника взял заместо Джермаля, – услышал Зорин от Афони и погрустнел.

– Нет уж. Ерёму никто не заменит, да и я его верну.

– Зачем, соколик, забудь, – возразил Берзарин. – Тебе нужен подручный дух помимо Хорэйн. Джермаль сам тебя оставил. Бросил умирать в парке.

– Его переманили братом, и... Я не думаю, что Ерёме хорошо у Малюты, – покривился Зорин. – Хоть бы крылья у него не отобрали.

– Добрая ты душа, – посетовал граф.

Настя меж тем принялась рассматривать колдовские украшения. Она рассеянно перебирала цепочки и амулеты с загадочными знаками, держала в ладонях камни и перстни, чуя их силу. И тут её взгляд упал на пару самых простых женских серёжек – Столетова издала возглас удивления и схватила Валеру за руку.

– Куть, смотри! Как у Аграфены.

– И правда, – подтвердил Зорин.

Серьги впрямь выглядели в точности, как те, что украшали мочки ушей призрачной ведуньи. Ребята отлично их помнили: серебряные дужки, выкрашенные зелёным листочки из дерева и гранатовые, сочные ягоды. Настя взяла серьги в руки и скорбно сжалась, чуя их историю.

– Я помню, на Марфушке были такие, один в один, – шепнул Афоня. – Неужто они самые?

Матвей же тихо подметил:

– А твоя падра в теме, джет. Эти серьги в магазине без малого век выставлены. А до того в Балясне болтались. И покупателей не нашлось, что тут, что там. Говорят, сняты с убитой ведьмы. Которая на столицу эпидемию наслала...

– Берём! – выпалил Валера. – Мы берём.

Он взял Настины ладошки в свои, разжал их, извлёк серьги Аграфены.

– Вдеть тебе?

Настя с глазами на мокром месте кивнула и достала из мочек прежние невзрачные звёздочки. Валера аккуратно просунул дужки фамильных столетовских серёг в дырочки на коже и залюбовался тем, как Настя преобразилась с ними и засветилась от благодарности.

– Очень идут, nasty.

– Спасибо, кутенька.

В этих серьгах Столетова выглядела вылитой Аграфеной, только глаза её утратили васильковый, ведовской цвет.

«Судьба и сила в моих руках, и теперь всё будет иначе, счастье моё, – решил про себя Зорин. – Всё будет, как надо, я стал мудрее и человечнее. Я верну тебе синеву, моё Небо».

Он помнил о том, что посох из лещины теперь находится у всратого Вия вместе с рубиновым скарабеем и Ерёмой. Валера промолчал по этому поводу, не желая огорчать Столетову напоминанием об их потерях. Он и так слишком много обещал. Но главный подвох обещаний состоит в том, что их бывает приятно дать и непросто – выполнить.

– Я люблю тебя, картошечка, – вместо этого сказал Зорин, пока по нему ползал мохнатый, большеглазый комок. – Ты самая прекрасная ведьма на свете.

Он подумал о том, что очень скоро удивит Столетову по полной программе, но это предполагалось сделать не раньше операции.

Афанасий Фёдорович дождался, пока эти двое насладятся друг другом, хлопнул в ладоши и провозгласил:

– Дети! А не зайти ли нам в «Мак», обновки отпраздновать, кофею испить?

Комментарий к 72. Серьги для Насти ¹ – песня группы «Мельница» – «Ветер».

² – в волшебную школу Хогвартс из фильмов о Гарри Поттере можно было попасть на поезде с потайной платформы, вход куда находился в колонне вокзала.

====== 73. Ничему не удивляйся ======

Больница для колдунов оказалась размещена там же, где и знаменитая Алексеевская – на проспекте Солидности. Просто обычных пациентов держали отдельно от необычных – колдунам полагались индивидуальные палаты в дальнем крыле корпуса, куда доступ непосвящённому был закрыт. И дело тут оказалось не в престиже: лечение чародеев тоже проводилось не так, как для людей и требовало соблюдения секретности. Понятно, что человеку не нужно запускать третий узел для полётов. Ну или собирать по кускам руку, развеянную в битве смерчей. При всём том Валеру не покидало ощущение, что он летит бизнес-классом в самолете. Индивидуальный бокс, удобная кровать на воздушной подушке, улыбчивая медсестра-дух, без конца вопрошающая, доволен ли Валера сервисом и хочет ли ещё чего-нибудь. Валера хотел есть, но уже не имел возможности перекусить хотя бы яблоком. А ещё ему не терпелось дождаться врача и послушать, что с ним будут делать. Зорина посетило соображение, что и операция не пойдёт по стандартной схеме, вычитанной им накануне в сотне интернетовских статей.

– А ты как хотел? Родился колдуном, прими свою судьбу и ничему не удивляйся! – бодро заявил по телефону Тиронов с катка. – Да не переживай, Валер. Все сделают по наивысшему разряду! Это ж Бухвостовы! Натка с тобой?

– С малышом, – ответил Зорин, сжимая ладонь Насти и всеми силами стараясь сохранить тайну.

– А, ну и правильно! Я к тебе завтра вечерком загляну. Рассчитываю застать тебя уже без этих спаек! Ну, бывай, держи там хвост пистолетом! Игнатию и Яромиру большой привет! – пожелал добра тренер.

– А твой Сева такой живчик, судя по голосу, – заметила Настя.

– Ты даже не представляешь, какой, – многозначительно улыбнулся Валера.

Столетова насторожилась.

– И какой же?

– Ты виджи, ты и виджуй, – подколол её Зорин.

Ещё одним плюсом содержания в блоке колдунов было то, что посетителей пускали круглосуточно, благо, духи заботились о том, чтобы родственники больных не разносили заразу. А тем не разрешалось только шуметь, шляться косяками и курить в палате. Духам же наставникам дозволялось присутствовать на операциях, что даже считалось желательным – как подстраховка от выхода пациента из тела. Заслышав это, и Афанасий, и Настя обрадовались.

– Хочу проснуться от того, что ты гладишь меня по голове, – признался Валера Столетовой. – И чтобы мне стало хорошо.

– Я буду рядом, куть, – пообещала та.

– А я буду гладить с другой стороны, – заявил Афоня. Потом, поняв, что юнцы на него странно косятся, добавил: – головы, разумеется!

Потом явился Бухвостов, таща под руку какого-то абсолютно дряхлого старика с трясущейся головой и кистями рук. Зорин сначала подумал, что это пациент, но Яромир Игнатьевич взял стул и со всем почтением усадил старца поближе к Валере.

– Вот, Валерий Николаевич, это главный хирург больницы и мой отец – Игнатий Пахомович Бухвостов. Он будет вас оперировать, а я – ассистировать. По личному пожеланию вашего уважаемого тренера! – Бухвостов-младший сказал это с такой важностью, будто Валере оказывали невесть какую честь.

– Блин, он же, нахрен, слепошарый, – буркнула Настя на подсевшего деда. У того действительно вместо зрачков были сплошные бельма на обоих глазах.

– Ярко́, – обратился старик к сыну. – Ты ж баял, пациент – мужского роду!

– Батюшка, это не пациент сейчас говорил, это его сопровождающая, – терпеливо объяснил светилу хирургической науки Бухвостов-младший, краснея и пряча взгляд.

– А, вона кек, – дед прислушался. – То-то я думал, с двумя сердцами он? Чухаю-то оба стучат, сына, оба.

– Жесть, – похолодел от его профессионализма Зорин. Игнатий тогда протянул руку и бесцеремонно схватил Валеру за нос заскорузлыми пальцами, как щипцами.

– Ты мне тут покряхти, стручок зелёный! – осадил он пациента. – Уж попался, так не брыкайси. Нукася, хде тут тобя жмёт?

Игнатий Пахомович задрал на Зорине футболку и вцепился своими корявками ему под ребра.

– Воу! – от неожиданности и боли вскричал Валера и сжал поручни кровати, чтобы не свинтить куда подальше и от такого хирурга и от его изумительных умений. Настя тоже хотела вскочить с места, отбивать возлюбленного от старого маньяка, но заставила себя обождать: перед ней были именитые колдуны, всё-таки!

– Ярко́, а Ярко́, – деловито сказал дед, подавив Зорину брюхо и так, и эдак. – А яму наркоз точно надобен? Мож я так сдюжу? Что на яго сон-траву переводить, делов-то тут на гулькин хрен!

– Батюшка, опять вы за своё, – явно стыдясь заявлений отца, покривился Яромир. – Ему же больно будет!

– А мы яго привяжом, – хитро муркнул Игнатий. – Крепенько.

– Яромир Игнатьевич! – прося защиты, возопил Зорин.

– Як напужался! – гаркнул слепой дед. – Да шуткую я, шуткую. Дадим тобе покемарить, их! Сросты твои уберём, узел настроим, и полетишь, як пёрушко. Ярко́, проводи до нужника, опять я с киселём нонче перебрал, – Игнатий потянулся к сыну, тот почтительно поднял его и повёл из палаты. – Я там у яго ищо чуток наговоров у печёнки заприметил, тож усечём и выням, Ярко́, слыхал...

– Извините, хорошего дня, Валерий Николаевич, и до завтра! – ободрительно улыбнулся пациенту Бухвостов-младший. – Наша замечательная Виспа вам чуть позже клизму с чертополохом¹ сделает, и придёт Клавдия Никитична, спать уложит.

Настя и Валера, сцепив руки и открыв рты в офигении, проводили их взглядами. Потом Столетова пролепетала:

– С чем, блин, клизму, он сказал?

– Ничему не удивляйся, – поднял палец вверх Валера. – Колдуны! Дажди. Понимать надо!

Афоня промокнул лоб платком.

Потом Валера отпустил Настю домой на Мурата, где они решили жить вдвоём, чтобы не заполонять Шквальную. Зорин испытал на себе все прелести чертополоховой клизмы от Виспы и вроде бы задремал от прочитанного над ним местным анестезиологом Клавдией Никитичной заклинания. Но потом в ночи открыл глаза и уже не смог их закрыть: стало откровенно страшно. С процедурой человеческой лапароскопии он уже смирился внутренне, но Игнатий явно не был приверженцем традиционной медицины. Проводи операцию Яромир, Зорин бы так не беспокоился. Но оставалось только одно: довериться профессионалам и смотреть с позитивом в будущее. Валера накинул куртку и вышел из корпуса на улицу – охранник, видя колдуна, лишь кивнул ему головой.

Снаружи валил снег. Зорин сел на скамейку, думая о том, что за прошедшие месяцы научился доверять жизни. Ведь полетел же он с заклинанием, прыгнув с руин Сухарной башни. Обернулся серьгой и пуговицей. Признался Насте в любви и Тиронову с Игорем в том, что колдун. Маме всё рассказал, получив нежданную, но такую нужную информацию. Спас Сашку от страшных снов. Много всего случилось, многое изменилось в Валере. Он был готов к предстоящим чудесам и смотрел в жизнь с открытым сердцем.

Всё будет хорошо!

Тут неподалёку послышался девичий плач. Зорин, полагая, что это может быть Настя, отправился на голос и заметил одинокую фигурку на скамейке у соседнего корпуса. Нет, это была не Столетова, а совсем юная, тёмненькая девушка в красном пальтишке. Снег зависал на её волосах. Валера приблизился и осторожно поинтересовался:

– Привет. Ты чего плачешь?

Девушка подняла на него чёрные глаза и всхлипнула:

– Ты колдун?

– Ага, – Валера подсел к ней на лавочку. – Зорин, то есть, Берзарин, – он протянул ей руку. – Валера.

– Нелля, – неуверенно пожала она ладонь мокрыми от слёз пальцами. – А род я не скажу какой, нельзя.

– Почему? – удивился Валера.

– Мне не велели, – прорыдала Нелля.

– Сколько тебе лет? – Зорин начал догадываться насчёт причины её скрытности, а также плача.

– Два-адцать, – она обняла себя руками за плечи. Зорин укрыл её краем широкой куртки. Та вздрогнула, но не оттолкнула его. Она и впрямь сильно замёрзла.

– Так почему кручинится красивая и молодая девушка?

– У меня второй выкидыш, – Нелля снова залилась слезами. – Я не могу выносить наследника...

– Детка, – сердце Валеры сжалось от боли. Он обнял девушку и погладил по затылку. – Тебя принуждают к родам?

– Нет, – услышал он ужасные вещи. – Я должна родить сына. Я должна.

– Кто это сказал?!

– Папа и брат. И мой муж. И свёкор. За меня внесли выкуп. Если я не выношу ребёнка, деньги придётся отдавать назад.

– Нелля, да ты что, – пробормотал Валера, пытаясь уложить всё услышанное в голове. Бедная девочка явно предпочитала умереть родами, чем жить под давлением родственников!

– Почему я не могу выносить сына? – разрыдалась она снова.

– Ты не обязана, – шепнул Валера, утешая девушку. – Ты не кукла и не игрушка, Нелля. Никто не вправе заставлять тебя рожать, если ты этого не хочешь.