Текст книги "Ветрогон (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Он подарил ей долгий, полный нежности поцелуй, заставивший оба сердца затрепетать, а потом Настя потерлась о его висок губами и сказала:

– Санчес велела тебе дуть обратно в Невик.

Зорин недовольно застонал.

– А сколько времени?

– Восемь.

– Тьфу, рань. Ещё два часа.

– Она хочет с тобой что-то обсудить, просит к девяти.

– Вот кто ведьма, так это Яхонтова, – пробурчал Зорин. – Ты кота кормила?

– Сейчас покормим. И котю, и кутю, – Столетова пригладила его всклокоченные волосы.

– Эм, Насть, – он сел на диване и нахохлился, Столетова сразу просекла, что сейчас ей объявят очередную офигительную новость. – Я не буду много хомячить перед треней, можт сока выпью, или фрукт вточу, а то, боюсь, всё назад полезет. Тут, знаешь... – он глубоко и тяжко вздохнул перед признанием. – Ох. Короче, мне операция светит. Опять.

– Чего?! – Настя встрепенулась и обхватила его спину. – Зорин!

– Да не переживай! – поспешил он успокоить её. – Я на сей раз не умираю! Это старое. У меня сложности с верчением из-за спаек в брюшине. Сева послал к своим врачам на диагностику, ну и вот. Сказали, если хочу летать, придётся резать. Я и сам не рад, картошечка.

– Бли-и-ин! Зорин! Ну как так? – Настя крепче обняла его.

– Согласен, я утырок, каких мало, – повесил голову Валера. – Думаю, что делать, соглашаться, или нет. Неохота дохрена дней лежать с разрезанным брюхом. И татушку жалко. Твою мать.

– Там только спайки? – уточнила Настя.

– Ну да, как я понял, кишки прилипли к стенке или что-то типа того.

– Так тебя не будут прям резать, – успокоила его Настя. – Я иногда к папе приезжаю смотреть операции. Недавно такого ретривера делали, он батарейку проглотил когда-то и пришлось удалить часть кишок. А потом они приросли к брыжейкам. Там папа через три малюсеньких прокола всё убрал. Это ж лапароскопия! Пёселя через день домой увезли.

– Во как, – куда веселее сказал Валера. – Не исполосуют, значит?

– Нет, ты что! – Столетова, чувствуя невероятное облегчение, обняла его за плечи. – Зорин, ты опять напридумывал себе херни! Соглашайся долечиться, время есть. Малюта еле ползает, Валер, поверь мне, – Настя хихикнула. – Он даже не вихрем примчал, а на Низрулле прилетел в этот раз. Я чуть не оборжалась. Инвалид войны с червём, блин.

– А... Окей, – Валера порозовел и тоже улыбнулся ей.

– У тебя когда операция? Я приеду поддержать, – Настя взяла его за руку.

– В среду.

– Ну и супер! Закроешь уже этот гештальт и заживёшь здоровым колдуном! – она чмокнула его в щёку.

– Ладно, – кивнул он и радостно бросился на неё, зарылся носом между грудей. – Ладно, ведунья грибовская! Ради тебя всё вытерплю! – Показал глаза, всмотрелся в лучащуюся от любви Столетову и спросил с надеждой: – Правда приедешь?

– Угу.

Его взгляд стал шальным.

– Айда сейчас со мной через мутабор?

– Меня рыбы ждут, – Настя поджала губы. – Собирайся, кутя, а то Санчес заругает, – она почесала его за ушами, как пса.

– Зорро, резче калякайся! – спустя двадцать минут лютовала у экрана Яхонтова.

– Я стараюсь! Не тычь в художника! А то выйду жертвой импрессионизма, сама будешь искать у меня глаза в жопе!

– Пха! Это пусть Настя ищет, я при чём, – набычилась Сашка, тогда как Столетова ржакнула. – Тиронов их тебе туда самолично засунет, если ты опоздаешь! А пока мы не перетрём о том, что я просёк, в ангар не заджетимся! No cap.

Валера закатил глаза на её тираду и подумал о том, что им помыкают все, кому не лень. Он чмокнул Настю на прощанье и мутаборнул в Невик. Столетова вновь оказалась по ту сторону мессенджера. Зорин едва успел шепнуть ей «я тебя люблю», как Сашка схватила его за шиворот и поволокла на залив.

– Ну? – они укрылись под мостом от пронизывающего ветра. – Что ты там придумала?

– Есть покнок, – она смерила Зорина внимательным прищуром и без того раскосых глаз. – Что, если тебе левый спин врубить? Вдруг по лайту будет?

– Левый спин? – заинтересовался Зорин. – Ваш, яхонтовский? Слева направо?

– Срастил, бро.

– Хм, – Валера почесал нос. – То есть ты думаешь, что...

– Зорро, – остановила его рефлексию Санчес. – просто – сторми.

– Сат Нам.

Закрутить в непривычную сторону оказалось сложно, но Валера сразу почувствовал разницу в ошущениях. Да, так впрямь оказалось легче! Никакой рези внутри, больше силы, выше скорость верчения. Он мог не зацикливаться на стремлении удержать потоки около себя, а смотреть на пританцовывающую Санчес. Ради неё специально увеличил частоту оборотов, потом контролируемо снизил и спросил:

– Саш, ну как?

– Йо, бро, ю спин май хед райт раунд²! – та поняла, что у Валеры получается и радовалась вместе с ним. – Норм смерчик. Дэшнём в залив, покрутим водичку.

Яхонтова мигом обернулась такой же воронкой и покатила по мелководью.

– Секи, что я делаю! – она загребла потоками часть воды и завертела вокруг себя. – Подбираешь и вертишь. Йу-ху-у! Как в детстве!

Вокруг её смерча образовался слой танцующей воды. Валера мельком глядел на берег и видел, что немногочисленные зеваки снимают воронку Санчес на телефоны. Он решил порадовать зрителей вторым смерчем в море и загрёб свою порцию водяной взвеси из залива. Она опутала его воронку, как утром – Настино одеяло. Это оказалось не сложнее, чем крутить хула-хуб. Валера радовался успеху, как ребёнок.

– Зорро, шатаут! Супербой! – подбадривала его Сашка. – Я виджил, что получится!

– Здорово! – ликовал Валера. – Я не знал, что сторминг может быть прикольным!

– Ты много чего не знал! – Сашка вернулась на берег и раскрутилась в фигурку. К ней тотчас спикировал Агилла. Сашка обняла духа и поцеловала в лоб. – Когда он был живой, то часто говорил мне: «Если тебе плохо – крути!» и я крутил каждый раз, как мне было плохо. Мы так же бесились с Владиком в Заглядово, там у папы дача на Вольхе. Он увозил меня от папика, дуры Стаси и проблем. Мы только и делали, что ели, спали и стормили! Было кайфово! – Санчес рассмеялась и раскинула руки. – Как я жил без этого! Как без этого вообще можно жить, Зорро?!

Валера хохотал, крутя воду, и видел, как ему, восторженно замерев и боясь спугнуть удачу, улыбается Афанасий. Теперь и операция оказалась не нужна! Просто догадаться поменять спин на противоположный! Зорин подумал о том, что и левша Яхонтов пригодился для хорошего дела! Видимо, при ином верчении органам Валеры было удобнее внутри его тела, а третий узел начинал работать как положено. И только он представил, что поделится с Тироновым и Настей спасительным открытием Санчес, как ощутил уже ставший привычным при верчении спазм и приступ тошноты.

Твою ж!

Валера еле успел докрутить до берега, сгустить плоть и расстегнуть капюшон, как ему в нос едкой волной ударил завтрак. Зорин болезненно скорчился на камнях у ног Санчес, та с сочувствием поморщилась на его страдания и невпопад выдала:

– О. Апельсинчик.

Вечером Валера отловил у плиты маму, обнял её и решил не тихушничать. Приняв нежность от сына, Натела сразу почувствовала, что с ним неладно, и вполоборота непонимающе нахмурилась. Зорин чмокнул её в макушку.

– Мам. Мне придется лечь в больницу ещё разок. Это неопасно. Но – надо.

Натела отложила лопатку, вытерла ладони полотенцем. Повернулась к Валере.

– Что случилось? Сядь, – она махнула на табурет. Зорин взял её за руку.

– Спайки в животе. Мешают жить и спортом заниматься. Я ненадолго, мам. Это малоинвазивная операция.

– Ты сам сходил и выяснил это? – поразилась Натела. – И сам решился на операцию?

– Ну а... Что тут такого? – развёл руками Зорин. – Надо, значит, надо.

– Мой сын вырос, что ли, не пойму, – по её губам вдруг пробежала гордая улыбка. – У тебя есть на это деньги?

– Сева сказал, комитет всё оплатит.

– Хорошо, – Натела опустила глаза, – ты прав, Валико, надо, значит, надо. Я нужна тебе там?

– Ты всегда нужна мне, мам, – он погладил её по плечу. – Настя пообещала приехать. Если можно, побудь лучше с Нико. Ему нужнее.

– Хорошо. – Натела подняла на него тёмные глаза, они были полны тревоги. Её тонкие пальцы дрожали. – Я очень рада, что вы вместе, вот что хочу сказать.

– Я тоже очень рад, – Зорин пододвинул к матери табурет и обнял её в стремлении защитить. – Всё будет хорошо, мам. Не переживай за меня. Я справлюсь.

– Ты и вправду повзрослел, – услышал он слова, окрылившие его душу. – Но знай: Дато я всё рассказала.

На плите медленно подгорали мамины котлеты.

Комментарий к 68. Апельсинчик ¹ – строчки из песни группы «Сплин» – «Выхода нет».

² – «ты вызываешь у меня головокружение» – слова из песни «Right Round» группы «Flo Rida».

====== 69. Стормер от бога ======

– Молодец, Сань! Молодец! Жми Генку. Хорошо! Не упускай. Так. Так! Ты смотри, что делает! А? Валерка, ты смотри, что парень-то делает! – Сева прыгал по ангару, прижав ладонь ко лбу, но вовсе не от возмущения, а от восхищения боем Санчес. Та юлила и прыгала перед Яшминым и в итоге додавила его в пол.

– Граунд!

– Классно! – не удержался от одобрения Тиронов. – Саня. Что сказать – молодец! Стормер от бога.

Отдыхая в ангаре после двух часов скорости и мороза, Зорин пришибленно переглянулся с такими же хмурыми парнями. У всех на вытянутых лицах читалась зависть к таланту балясненского выскочки. Один Стрый сиял, как медный чайник. Ну и Санчес. Валера не припомнил за всю спортивную карьеру, чтобы Сева столько раз хвалил спортсмена. Наверное, Санчес поставила новый рекорд по одобрениям «Тирана». Предыдущий, и, надо признать, с большим отрывом, принадлежал Зорину. А уж такие реплики, как «классно» и «ты смотри, что делает», Валера от него за всё детство не слышал. Сева, довольный поединком, засветил Сашке пятернёй промеж лопаток и отправил отдыхать.

– Ну чё, как? – та понимающе хмыкнула на ребят и отпила воды.

– Санчес, – язвительно подколол её Смарагдин. – А не сменить ли тебе родовое имя на Молодец?

– Не завидуй славе грешника, ибо не знаешь о конце его, – осадила она Диму, колко улыбаясь.

Среди ветрогонов при слове «конец» послышались хихиканья и перешептывания. Сашка при всем старании выглядеть парнем, оставалась слишком женственной: с высоким голосом и нежными чертами, с изящными жестами и воронкой заметно мельче, чем у соперников. О ней судачили, хоть Яхонтову это и не задевало. Валера краем уха слышал, как стрибоги-невчане шушукаются про то, что Лазурин – голубой, под стать его фамилии. И тайком положил глаз на Севу.

– Отдохнешь, повторим, я сам против тебя выйду, лады?

– Заметано, Всеволод Глебович, – ещё шире улыбнулась Санчес.

Она оказалась упорной, под стать Столетовой. Эта ведьмовская упертость и в Яхонтовой была сильна. А кроме того, родовые качества Малюты давали Санчес огромный задел характера. Настоящая супергёрл, рождённая, чтобы летать! Валера часто думал про Сашку – с её судьбой недолго было и свихнуться. Но всё, что напоминало о тяжелом прошлом Санчес: её ночные кошмары и слишком взрослые для девятнадцатилетней девчонки глаза. А ещё – отчаянное желание расти и стать лучшим стормером. Разумеется, чтобы надрать зад отцу, тут и гадать нечего...

Воскресенье выдалось сопливым и облачным, потому Валера решил устроить себе нелётный день. Просто посмотреть на стормеров, послушать Севины крики. Тиронов после заключения врача перестал требовать от Валеры занятий стормикрашем, решил дожидаться его операции. Зорин даже сдал анализы, и они даже оказались неплохими, несмотря на недавнюю болезнь. Однако сегодня неожиданно бледный вид обрела Яхонтова. Начав утро с таблетки обезболивающего, Сашка напугала Валеру, но потом выяснилось, что её мучения для девочек в порядке вещей.

– Да, это то, о чем ты подумал, и нет, я не намерен пропускать трень.

Валера, не вникая в тонкости женской физиологии, поднял руки, мол, тебе виднее, дорогая. Санчес, несмотря на явное недомогание, решительно попёрлась в ангар, где, в стороне от мужских глаз, сожрала ещё таблетку. Валера беспокоился, как она будет стормить, но, похоже, Сашка с Владиком не прекращали вертеть даже в эти дни.

– М-м-м, – покачал на её безрассудство седой головой Афоня. – Напрасно Шурка не дала себе роздыху. Боюсь, Стрый почует кровь.

– Ага, поди, тормозни её, – процедил Зорин. – Много нового о себе узнаешь.

– Баба-ветрогонка! – полураздражённо, полувосторженно крякнул Афанасий. – Силу копит. И вихри её слушаются. Твердо намерена одолеть отца. Ты, Валерушка, придерживай Шурку, шебутная она. Как бы с ней лиха не вышло.

Тем временем Сева надел Stormholder и вышел против Санчес, начал объяснять ей по ходу поединка что-то важное про угол атаки и отклонение. Та, как ни в чём ни бывало, крутила вихри и радовала тренера, остальные ждали своей очереди постормить на скамье. И тут случилось страшное. Прямо из Сашкиной воронки в сторону ребят вылетел хвостатый снаряд весьма характерного багрового цвета. И брякнулся под ноги у скамьи. Ветрогоны разом вскрикнули и повскакивали с мест, пялясь то на диво, то друг на друга. Валера, поборов растерянность, закрыл Сашкин «подарок» ботинком.

– Что за нафиг! – оторопело буркнул Дима. – Это ж... Это вот, – он указал пальцем на Валерину ногу.

– Это с него прилетело? – вскинул брови Гена на Санчес. Валера видел вихрь Яхонтовой и понимал, что та даже не заметила потери.

– Берзарин, покажь, что там!

– Ага!

– Ну... Э-э-э, – Валера мигом стал пунцовым от стыда. – Ну там... Ребят, ну не надо.

И ему пришлось бы поднять подошву, если б Сева разом не прекратил верчение и не повёл носом.

– Ёшкин кот! Кровью пахнет! Сань! Я тебя срезал, что ли?

– Началось, – мрачно шепнул Афоня.

Сашка тоже остановилась и напряглась.

– Я норм, тренер.

– Чую, как «норм», – Тиронов подошёл к ней, прожужжал молнией капюшона, принюхался. Он пощупал плечи Санчес, оглядел шею и показал ей на кончиках пальцев кровавые следы. – Я что, серьёзно тебя задел?! Раздевайся!

– Да нет же, – Санчес отступила, психуя. – Всё окей, рил ток!

– Где окей-то? – распсиховался Стрый. – Это ж сторминг, всякое бывает! Давай, показывай рану.

– Эм, Всеволод Глебович, тут кое-что нашлось, – Дима жестом обличителя указал на место, где до сих пор стояла, как припечатанная, нога Валеры. Сашка всё поняла, да и, наверное, ощущения уже успели ей подсказать.

– Е###ый на###! – взревела она в ярости. – Ну и что тут такого! Факбои! У девочки месячные! Что тут такого, я вас спрашиваю? Зорро, отдай!

Она одним движением подхватила утерянное имущество за веревочку и запулила в мусорный контейнер.

– Ёшкин кот! Саня! – заорал Сева так, как никогда раньше не орал. От его ора парни вжали головы в плечи. – Ты чё, баба?!

– Ну извините, пожалуйста! – Яхонтова сверкала глазами и, казалось, готова была всех вокруг развеять.

Валера почувствовал, что должен вмешаться.

– Всеволод Глебович, – он подошёл и тронул Севу за спину. Тот прянул от Зорина, как от чёрта. Да и от чёрта так бы не прянул, чего уж там!

– Ты кого мне припёр!!! – прозвучало вновь, только на полсотни децибел выше.

– Она классная! – Зорин встал рядом с Сашкой, не зная, чего ждать от Стрыя.

– А то я не вижу, что классная! Свод, хер знает, что творится! Баба стормит! – Тиронов чуть не устроил себе сотрясение мозга ладонью по лбу. – Срам какой-то!

– Да с какого дэша срам?! – прорычала Санчес и сжала кулаки.

– Молчать, – огрызнулся на неё Тиронов. – Сдурела ты, что ли?! Стормикраш! Девчонка! Это ж уму непостижимо! Если кто узнает, что Стрый Невгорода учит девку драться, меня взобьют!

– Да почему непостижимо-то? – кипятилась Санчес. – Что, сучий дэш, такого в том, что я не парень!

– Действительно, Всеволод Глебович! – встрял Валера.

– И ты молчи! – махнул на него Тиронов и выбежал в зимнее поле. – Заткнитесь все! Мне надо вызнать самому. Какого Велеса, Стрибог, у тебя творится?! Как она вообще... Как, как она стормит?!

– Офигительно стормит, Всеволод Глебович, – вякнул из-за его спины Валера.

– Да заткнись ты, Берзарин, прошу, заткнись! Стрибог-отец, как ты допустил такое?!

Сева явно обращался не к ученикам, а к предкам. Он вслушался в вой природного ветра, словно различая в нём шепот высшей силы. Капюшон костюма Стрыя трепетал, лысину обдували ледяные потоки, но он стоял, проникаясь ими. Потом обернулся к Санчес.

– Значит, ты – дочка Малюты и той ведьмы?

Сашка только мрачно зыркнула на него, не желая оправдываться.

– Род Яхонтовых на тебя возложил главенство? На тебя? Ведьму полукровную?

Санчес кивнула.

– Мечтаешь отца развеять из мести?

Снова решительный кивок.

– Прекрасно, – Тиронов побарабанил по спине, подставленной ему специально для этой цели Мохадом. – Охренительно, товарищи! Докатились! Полукровные бабы становятся главами родов и вертят смерчи!

– Ах, ну да, я и забыл! – воскликнула Санчес, пытаясь перекричать ветер. – Вместо фамильного лозунга у всех колдуний, похер какого рода, должно быть так: «Произведи на свет наследника и сдохни», тру? Вам, парням, меньше кринжа с этого?! По-вашему, такова достойнейшая участь девочек?!

– Да при чём тут!.. – взорвался Сева, но потом осёкся и задумался. – Саня, я сам без наследника! – он побил себя в грудь. – Но девочка в сторминге – это неслыхано!

Сашка схватила Валеру за плечо и заявила:

– Вот он – один против моего отца! Я не могу ливнуть! Я с ним! И я – супергёрл! Меня всё детство коучил Владик Скопидомов! И вы меня хвалите! Зорро нужен боец! А ещё... Я, нахрен, люблю стормикраш! Я без него жить не могу! Это моё всё, это больше, чем всё, это сам я! Стормикраш – равно Санчес! Как хотите, так и секите!

Сева, впечатлённый её высказыванием, подошёл к ребятам, пригляделся к Сашке. Та стояла и сморела ему в голубые глаза прямым, смелым взглядом карих, требовательным, вовсе не умоляющим. Да, где это видано, чтобы Яхонтовы хоть кого-то там умоляли! Сева вздохнул, натянул ей на голову капюшон.

– Простынешь. Иди в тепло, а то не родишь потом.

– Не хочу я рожать! Мне эта тема – зашквар просто! – Сашка не выдержала и сморщила лицо в попытке не заплакать.

– Да молчи ты, малолетняя аферистка! – Сева дотолкал её до ангара и кучки прифигевших парней. – Не выгоню я тебя. Не выгоню. А здоровье потом пригодится.

– Так вы будете меня тренировать? – Санчес вытерла кулаком глаза.

– Тьфу ты, заноза! Буду, – внушил ей Сева. – Что я, мудак, чтобы от хорошего спортсмена отказываться. Только... Ёшкин кот, вали-ка домой. Валер, сопроводи девушку. Истекающие кровью стормеры мне сегодня точно не нужны, – объяснил он вспыхнувшей было Санчес. – И... я не хочу больше этого видеть! И никто не хочет. О чём я, ты понял... Поняла? Боже-Стрибоже. Вы меня в могилу сведёте, – он засадил себе рукой по лбу. – Один блюет, второй баба. Дала же судьба учеников.

– Сорри за фейк, – пробухтела Сашка.

– Ты ещё здесь?! – возопил Сева, так, что Яхонтова подпрыгнула. – Домой, быстро! И чтоб её сюда – не раньше вторника, Берзарин! А ты сегодня вечером ко мне на ковёр! Всё понял? Щенок паршивый. Совсем охренели!

Зорин и Яхонтова решили не злить Стрыя дальше и, по-быстрому собрав манатки, покинули ангар. Кое-как долетели до ближайшей заправки, где Санчес привела себя в порядок. Валера купил им местный кофе – из автомата, но сейчас на это было наплевать. Хотелось горячего и снять стресс. Сашка выглядела прибитой, но не злой. Наконец, она отпила капучино и выдала:

– А Дрокин не погнал: мировой мужик Сева.

– А то, – поддержал её Валера. – Золотое сердце. Мне половину силы отдал, когда я в первый раз заболел.

– Респект, – оценила Санчес. – Вот бы в Балке такой Вий был. Или Сева был бы помоложе.

– Хо-хо, кто-то запал на «Тирана»? – решил подколоть её Валера.

– Люблю честных и открытых, – призналась Санчес и её глаза засияли поистине женским восхищением. – А он ещё и боец офигенный. Сильный, рисковый. И тренер – огнина. Жаль, что дед.

– И одинокий, видишь, как вышло, – с сожалением сказал Валера. – У него были романы, но, как я понимаю, он оказался осторожен.

Сашка задумалась, уставилась на мгновение в стаканчик с кофе, потом отпила и пропанчила Зорину:

– Есть у него сын, взрослый уже. Инфо сотка. Кто, не виджую, но есть.

====== 70. Сонечка ======

Валера не ждал от вечера ничего хорошего. Собственно и ехать-то на Гранитный остров было страшновато. Но не бежать же в самом деле от справедливого наказания. Зорин понимал, что провинился по полной, но был рад Севиному решению продолжить тренировать Санчес. Та порывалась поехать с Валерой, но ей было велено сидеть дома и постигать дзен.

Валера вздохнул и надавил на кнопку дверного звонка. Открыл Мохад, Тиронов крикнул из кухни:

– Берзарин, проходи! У меня процесс! Сестра выдала тридцать кило яблок с дачи, пытаюсь их превратить в сидр, пока вконец не сгнили.

Валера разом расслабился. Тиронов не злился на него. Он колдовал со стаканом от блендера – заклинанием месил в нём яблочное пюре.

– Ненавижу этот комбайн, не дает нужную однородность, приходится вручную, видишь, – Валера подумал, что Сева бы и так не использовал технику. Хочешь сделать хорошо – сделай сам!

Тиронов знал толк в домашних наливках и вечно делился бутылочками с друзьями под Новый Год и просто так. Не обделял он когда-то и семью Валеры – пока тот не порвал с ним связь.

– Ваши в Цухрави же делают вина? – был вопрос.

– Должны, – Валера нацелился на аппетитное красное яблоко. – Всеволод Глебович, можно одно?

– Бери, бери, – махнул Стрый. – Только они немытые. А то природные дрожжи слезут, бродить будет нечему. – Он затолкал пюре в банку и натянул на неё латексную перчатку. Потом дал Валере стакан от блендера и насыпал туда резаных яблок. – Хочешь повертеть?

– Да, легко, – Зорин про себя произнес «мантас» и начал крошить фрукты.

– Ха, Афанасий тебя научил?

– Шашка, – Зорин между делом откусил яблоко.

– М-да, – это мычание вышло у Тиронова потерянным. – Эх! Будь я моложе лет на двадцать! Нет, на тридцать. У неё есть кто? Ах, точно, Велесов же. Я ж знаю эту историю! – Стрый принялся четвертовать яблоки ножом. – Наслышан от Дрокиных. Что Велесов купил сыну невесту у Малюты. А она вон какая, оказывается.

– Клёвая, да? – Валера показал стакан с пюре.

– Крупно, верти ещё, – велел Сева. – Клёвая. Уж точно не для... Да всех их жалко, Валер! – взорвался он. – Ну всех, от души! Я так и не смог... Сам-то знаешь как получился? Шучу иногда, что моя жизнь от начала и до старости со льдом связана. У отца была подруга детства. Из паяцев. А потом, взяла да под лёд на снегокате провалилась. Тут на заливе неподалёку. Её достали, откачали вроде. Только, понимаешь, от проволочки мозг умер. А тело здоровое осталось. Ну и... Глеб Егорович, папа мой, договорился её не отключать, пока я не выклюнусь. Потом ему и в семье той девочки были благодарны, что он подсуетился с внуком. Да ужас это всё! – глядя, как открыл рот ученик, тренер махнул ножом. – Хотя ты ж сам отец, сам обжёгся. Эх. Я без «Чистодела» к девкам и не совался никогда. Почти.

– «Чистодела»? – Валера припомнил, что видел коробки таблеток с таким названием у Леля на хате.

– Да. Трава-чистодел, не в курсе? Контрацептив чародейский. Работает безотказно. Пьешь и трахаешься спокойно.

– Блин, если б знал... – вырвалось у Валеры.

– Ходил бы без наследника, как я. – Сева наставил на него нож и вернулся к резке яблок. Зорин вспомнил предсказание Санчес, но решил помолчать пока – выведать больше информации у самого Севы. Тот на удачу был словоохотлив сегодня. Будто его на почве Сашки прорвало на ностальгию.

– Я на тебя думал, – тепло и грустно улыбнулся он Валере. – Буду совсем немощный, наберу Зорину, отдам вторую часть силы. И станет Валерка ветрогоном. А ты, сукин сын, Берзарин, оказывается. И тебе род мой до одного места!

– Всеволод Глебович, – Валера вылил пюре в банку. – Зачем вы так? Ваша сила мне очень...

– Да ну! Когда Малютку грохнем, нужна она тебе будет, как собаке пятая нога! Свою заберёшь! А я Лёшку Кадыкова обрадую, пожалуй. Или Мартынова. Род мне, конечно, по шапке пропишет. У нас все потомственные, приемных доселе не было.

– Андрюху? Мартынова?

– Ага, он-то вернее тебя оказался. Приезжает стормить иногда, хоть и живет под Старосельем. Но, Валер, всё лучше, чем без передачи окочуриться.

– А что ж, у вас не было любимой женщины? – удивился Зорин. – Ну там, чтобы прям чувство, что без неё никак и никуда?

– Ты так говоришь, будто испытал это, – пытливо прищурился Сева. Валера промолчал, боясь рассказать Тиронову про то, что без ума любит одну балясненскую ведьму. – Ну, женщин у меня было много, – он навалил Зорину яблок в стакан, – и всяких. Я на это дело лёгкий! Только к старости ближе случайные связи и скоротечные романы уже как-то и не радуют. Семьи нету. Завёл себе вон, Мохадушку, хоть какая стабильность, – Тиронов шлёпнул духа по круглой заднице. – Хорошая она у меня. Жалко, не живая. А прижмёшь в постельке, так всем бабам баба! – он призадумался, потом сказал: – Не будь я колдуном, могло по-другому всё сложиться. И бегали бы тут сейчас мои внуки. Светленькие такие, голубоглазые... Хочешь, покажу кого? – Сева, не дожидаясь ответа, отложил ножик и вымыл руки. Пошёл в комнату, принёс оттуда старый фотоальбом с жар-птицей на обложке. Любовно огладил, открыл, шурша калькой. – На-ка, смотри, хорошенькая?

Валера глянул на фотографию и чуть не упал со стула. На него смотрела чёрно-белая Настя, только глаза у неё были круглее, губки не такие пухлые и веснушек побольше. Зорин вытаращил глаза на Стрыя.

– Знаю, что хорошенькая, – заметил его недоумение Сева. – Сонечка моя. Свет жизни. Этой фотке сорок с лишним лет. Вот я молодой, – он ткнул пальцем в фото лещеватого парня примерно Валериного возраста. Оказывается, у Севы когда-то была светлая удлинённая шевелюра и поистине ангельские черты лица. – Мы за два года до Олимпиады познакомились в Балясне. Я тогда там тренировался и уже считался одним из крутейших фигуристов мира. А крутейшим стормером, естественно, был Яхонтов. Злат Путятич, отец Малюты.

Валера рассматривал счастливые молодые лица Севы и его любимой подруги. Соня по виду была старше Тиронова, хоть тот и старался петушиться на фотографиях как мог.

– Я и на льду тренил, и в поле. Уставал ужасно. Сонька меня, бывало, до кровати вела невменяемого, – изливал душу Сева. – Ну и победы, я, конечно, ей посвящал. Хорошо было!

– А чего вы расстались-то? – буркнул Зорин.

– Потому что у Тироновых издавна девиз «Стой до конца!», ну и мы прибавляем: «за себя и за того парня», – лукаво хмыкнул Сева. – Короче, поездки по миру, чемпионаты, молодежь, общаги, девки, девки, девки. И все такие красивые, заводные! Интернационал! Понимаешь?

– Понимаю, – сдержал смех Валера. – Не выдержала она вашей славы.

– Да. Однажды без объяснений взяла, да ушла. А я и подумал: так будет лучше и для неё, и для меня, колдуна. Так и жил до того боя с Малютой, когда я чемпионом мира стал. Сонечка же медсестрой работала в Сухаревском госпитале. Туда меня на духах и привезли. Я этого не помню. Помню только, открываю глаза, слабость ужасная, а Сонечка сидит на стульчике у кровати и гладит меня по голове. Потом заговорила, улыбнулась. Так хорошо сразу стало, Валер. Как будто ни боя того, ни лет этих без неё не было. Совсем она не состарилась. Только стала строже. Словом, вернула меня Сонька с того света. Кровь свою мне отдала, у неё тоже редкая группа. Благодаря ей я ожил, считаю. Она дневала и ночевала у меня. У нас с ней второй романтический период будто наступил. Я и на поправку пошёл быстро, думал выздороветь и уж предложить ей пожениться. – Сева печально вздохнул и по привычке поразжимал пальцы здоровой теперь руки.

– Ну и? Не поженились почему? – охваченный любопытством, возопил Валера.

– Да она мне отплатила за мою гульбу. Жестоко отплатила. Враньём. Я ей рассказывал, в юности у меня была одна фифа. Хотела меня закабалить, Валер, возьми да брякни: «Сева, я от тебя беременна!» я в ужас пришёл, ходил за ней, умолял аборт сделать, просил прощения у её родителей, женился даже в срочном порядке, ночей не спал, думал, что своими руками... Ну, этим самым, загубил жизнь. А она девку родила! И довольная такая! Причём девка получилась точно не моей породы! Вертихвостка! Я ушёл, хлопнув дверью, доказал, что девка не моя, развёлся. И Сонька такой же змеей оказалась. Моя Соня мне заявила, что, якобы у неё от меня подрастает сын. Сын, Валера! Я охренел от её заявления. Сразу сказал, что Петька не мой сын. Ну не мог он быть моим сыном! Иначе б я не от Соньки это узнал! – замахал руками Сева, потом постучал пальцами по альбому и решительно кивнул сам себе.

Валера едва сдерживался от крика. Он слушал Стрыя и что было сил месил яблоки, а рядом с ним сидел Афанасий и постукивал себя пальцем по губам, мол, тихо, потомок, слушай, не говори ничего! И Валера слушал.

– Она ещё и обиделась, представляешь? Перестала ходить ко мне в палату, пока я с рукой мучился. Ну я и попросил перевезти меня в Невгород. Тем более, что Бухвостов пообещал спасти руку. Больше мы не виделись. И, знаешь, я всё думаю про Сониного Петьку. От кого он? Смешно получилось, – Сева сморщился, ничуть не веселясь. – У Сони такая потешная фамилия была. Приблудова. И Петька тоже, выходит, Приблудов, что по имени, что по... Эх, зачем я всё это! – Тиронов сжал кулак. – Уже былое. Мне о них рука напоминала. Как разболится, бывало, я начну о Соне и Петьке думать. Вспоминаю, и как фантомная боль, понимаешь? Воспоминания о ней, ярко, как взаправду. А сейчас и этого у меня нет. Выздоровел, ёшкин кот.

– А почему вы о них думаете? Вы ж не могли быть отцом Пети? – всё же спросил Валера.

– Да то-то и оно, что мог! – всплеснул руками Сева. – Я в то время таким уставшим был. Не припомню, добросовестно пил «Чистодел», или нет. Я даже не помню многие разы, как мы с Сонькой любились. Какие-то помню, какие-то нет. Черти что было, а не жизнь. И ведь выжил! – Сева подивился сам себе. – Ладно, вываливай, Валер, яблоки. Спасибо, что помог. И выслушал. Ты мне и сам, как сын. Я тебе всегда рад. А чего позвал-то: анализы все сданы?

– Да, Всеволод Глебович, – Зорин понял, что речь пойдёт о предстоящей операции.

– Про подготовку знаешь, поголодать придётся.

– Ага.

– И за сутки тебе надо хорошо полетать. Прям в удовольствие, понял? Наполнить узел, насколько получится. Тогда и зарастёшь быстрее. Вот завтра и полетаешь.

– Понял, тренер.

– Валер, – Сева взял его за плечо. – Ты меня прости. Я б тебе и вторую часть силы сейчас на операцию отдал, но сдохну сам, понимаешь? Старые колдуны от этого мрут.

Зорин улыбнулся.

– Спасибо вам. И за Сашку спасибо.

– Да ерунда, – Сева смутился. – Я сперва думал поорать на тебя из-за неё, а потом остыл, раскинул мозгами: ну куда девке деваться-то, если жить охота? Ясно дело, что некуда. И потом, она точно подметила, бойцы тебе нужны. Общее дело готовим.