Текст книги "Зимнее Сердце (СИ)"

Автор книги: goddamnhella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

За этим вопросом напрашивался другой: а Тони точно хочет вернуться домой?

Дом – это жалость, СМИ и курс акций. Дом довольно часто пустовал. Дом – это личный помощник, управляющий его жизнью. Это лучший друг, который надеялся на него и на его изобретательность, чтобы убивать людей много лучше, чем обычно. Дом – это человек, заменивший ему отца, а он не был уверен, что может ему доверять.

Без Старк Индастриз никто из этих людей не нашел бы ему применения. Несомненно, Роуди. Роуди – его друг, а, в конечном итоге, больше всех осуждал решение Тони закрыть производство оружия. Обадая, вероятно, поплыл бы по течению: он – бизнесмен, и нуждался в бизнесе, чтобы выжить. И Пеппер. Без ее имени в платежной ведомости не было никаких причин тратить ее время.

Этой ночью Тони ложился спать, думая, что она может делать сейчас. Обадая найдет ей место в компании, спору нет. Он поступит как идиот, если не найдет: Пеппер была на вес золота. Она квалифицированный, терпеливый, дальновидный сотрудник, и высказывалась всегда напрямик, вне зависимости от обстоятельств. Найти работу без Тони Старка не станет для нее проблемой.

Мысль, что брешь после его смерти или постоянного отсутствия что-то заполнит, отрезвляла и радовала. Быть может, он становится в этом слишком хорош.

Размышления беспокоили его намного больше, чем следовало бы. После всего случившегося, на этот раз он сам выбрал свою судьбу. Возможно, это эгоистично – мысленно противиться идее, что он был заменимым, или что его друзья могли двигаться вперед, даже потеряв его. Роуди не мог – он продолжал разыскивать его все три месяца, пока Тони держали в плену. Но продолжал бы он три года? Десять лет? Тринадцать? Конечно же, нет – Тони никогда не сближался ни с кем настолько, чтобы стать кому-то близким. Как правило, было принято считать, что за высоким IQ и деньгами нет ничего больше. Лишь множество острых граней, эгоцентризма и дорогого алкоголя.

Он несколько часов вертелся в своей огромной кровати, пока не разогрелся и не поднялся, чувствуя как роится под кожей елозящий зуд бездействия. В такое время, когда в его голове становилось слишком громко, а невыносимое давление сдавливало плечи, он будил Джарвиса и создавал что-то новое – безумное и удивительное. Поскольку из коридора не доносилось ни звука, Тони, ограничившись светом от фонаря, решил утомить себя прогулкой.

Около полутора часов он блуждал по вымершим коридорам, босыми ногами ощущая прохладу камней. Добравшись, наконец, до дверей своей спальни, Тони, усталый и замерзший до костей, пытался сделать вид, что совсем не разочарован пройденным в одиночестве путем. Знание, что единственный, кто вставал в этот час, мог бы быть хозяин, до странности повергало его в уныние. Но с другой стороны, было что-то воодушевляющее в компании с тем, кто, возможно, еще более несчастен, чем ты сам.

***

– Я готов, давай команду, – отчитался Клинт. – Но, для протокола, это похоже на взлом с проникновением.

– Если все пойдет по плану, то будет только проникновение, – Тони, стоявший на столе, сменил положение на более устойчивое. – Так, хорошо. На счет три. Один, дв.. Проклятье! – видимо, настроенный слегка воинственно, Клинт слишком рано навалился на рычаг. Балка соскочила с рычага в сторону, почти попав в Тони. – Ну вот как, Бартон?

– Прости. Я переволновался.

– Без шуток, – фыркнул Тони, быстро засовывая камень в щель, которая образовалась там, где чуть сдвинулся засов. – Надеюсь, там что-то стоящее. Хорошо, отпускай, и попробуем еще раз. Только медленно, – Клинт снова надавил на рычаг, давая Тони возможность приподнять балку с помощью подручных предметов.

– Если там сокровища, делим пятьдесят на пятьдесят, да? – Клинт посмотрел на свою руку и поморщился. – Мозоли. Великолепно. Почему я такой трудяга?

Тони нахмурился.

– О, простите, а разве я сейчас не тружусь, поднимая балку, которую ты едва не запустил в мое не ожидающее такого подвоха лицо?

– Это было случайно! – проворчал Клинт, доставая из кармана кусок ткани и обматывая им руку. – Продолжай держать, больше не повторится.

– Вот и все, – объявил Тони. – Сокровища будут поделены по семьдесят на тридцать. Платят за опасные работы, несмотря на угрозы и неумелую наемную силу.

– Пошел ты, – фыркнул Клинт.

– Ничем не могу помочь. Ты же знаешь, лишен свободы на всю жизнь и все такое.

Клинт снова рассмеялся, на этот раз сбоку от него.

– Лишен свободы? Чувак, ты доброволец. Ты практически умолял хозяина оставить тебя здесь.

Тони уставился поверх балки на своего напарника по такому неоднозначному преступлению. Наташа говорила, что Клинт счастлив находиться в Зимнем Сердце, но горечь в его голосе совсем не соответствовала этой истории. Но сейчас Тони не горел желанием продолжать эту тему. Клинту было, сколько, шестнадцать, когда он попал в ловушку? Если для попадания в замок существуют какие-то правила, то какого черта он прошел свободно? Кого он оставил позади? Отбросив эти мысли, Тони снова вернулся к своей задаче. Личные вопросы могут подождать еще день. Или, еще лучше, неделю.

Внезапное движение за углом привлекло его внимание. Взглянув на видимый с их положения балкон в прихожей, Тони показалось, что он заметил мелькание зеленого. Но к тому времени, как его глаза сфокусировались, там не было ничего, кроме старых картин и почти притушенных свечей в канделябрах.

Он знал только одно обстоятельство, заставляющее пламя так отступать. Интересно.

– Хорошо, надави на рычаг еще раз, – велел Тони, вытаскивая небольшой железный подсвечник, все это время служивший им клином. – Если мы не сможем достаточно высоко поднять засов, мы должны попытаться его распилить.

Клинт промолчал, только снова надавил на рычаг. Рычагом служили четыре металлических карниза, связанные между собой. Но с их ограниченными запасами материалов, это было лучшее, что они ухитрились сделать. Тони пытался заполнить пространство под балкой, пока она поднималась, но ему не хватало роста. Клинт тоже выгибал рычаг уже практически в пол. Засов был слишком тяжелым, рычаг – слишком слабым, а расстояние до пола – слишком маленьким. В первоначальный план входило поднятие балки с опор, на которых она лежала, но что-то не срослось.

– Черт побери, – вздохнул Клинт, медленно отпуская рычаг, когда Тони убрал из-под балки руки. – Я думал, мы хоть чего-нибудь, но добились. Кто бы не перекрывал эту дверь, он и правда хотел, чтобы она оставалась закрытой, – он выглядел так несчастно, что полагающийся на инстинкт Тони пересилил свой здравый смысл.

– Итак, насколько сильна снежная королева?

– Кто? – тупо спросил Клинт. Тони ждал. Когда до него, наконец, дошло, кровь отхлынула от его лица. – Нет, нет, нет, парень, оставь его в покое. Даже если он может, это не… Лучше не выяснять, ладно?

– Почему нет?

Сомнение Клинта было почти ощутимым.

– Вот дерьмо, потому что он как следует тебя заморозит? Потому что он не любит людей? Потому что он, возможно, единственный, кто запер эту дверь? Выбирай!

Тони уже шел по коридору.

– Хотя бы просто спросить не повредит, – сказал он, прикидывая, как пройти к западному крылу. – Мы все живем под одной крышей, правильно? Это же как Полный Дом*, за исключением… Я думаю, что на самом деле все началось после твоего появления здесь. Только мое мнение такое – надо делиться.

– Ну-ну, он и поделится смертью, – с долей паники крикнул Клинт. – Ладно тебе, Тони, давай забудем об этой чертовой комнате. Она того не стоит.

Тони просто отмахнулся от него. Это был его план, а планы важны, они противостояли самоанализу и безумию. Даже если большой и синий прогонит его, то вряд ли будет использовать при этом физическое насилие. По крайне мере, которое включает контакт с кожей, и которого он, судя по всему, избегает как чумы. Тони надо будет лишь избегать льда. Хотя, идея спровоцировать его на использование льда не лишена оригинальности – было бы интересно посмотреть. Оставив Клинта у неприступных дверей, Тони направился вглубь замка, высматривая знакомую лестницу с исцарапанными перилами.

О том, чтобы зайти в западное крыло, конечно же, не шло и речи, но это не значило, что он не мог попросить Рапунцель спустить ее страшные и, возможно, опасные волосы. Поднимаясь по лестнице в сгущающийся на вершине мрак, Тони пытался придумать подходящую морковку для их хозя… отшельника.

Узнать, что находится за запертыми дверями, – не самый животрепещущий вопрос. А вот разузнать о нем побольше – более важная задача в списке Тони. И, если он может воспользоваться запертой комнатой, как предлогом, хорошо, Клинт никогда ничего не заподозрит. Мысль, что кто-то может добровольно искать этого парня, не придет ему в голову.

На несколько минут Тони замешкался на лестничной площадке, расхаживая туда-сюда без малейшего представления о том, что можно использовать как приманку. Мысли о ней удерживали его от двух шагов вперед, чтобы лучше осмотреться – уж слишком это попахивало самоубийством.

– Так у тебя все-таки есть инстинкт самосохранения, – отметил позади него хриплый голос. Тони невольно напрягся в страхе перед тем, как повернуться и встретить знакомые красные глаза.

В свете дня его тюремщик выглядел еще более потусторонним, чем в ту ночь, когда показывал Тони котельную. С серым мехом на плечах и ниспадающим зеленым плащом он выглядел почти царственно. Но черные запутанные волосы, рассыпавшиеся по плечам, изгибающиеся рога, демонические глаза и причудливые знаки на его коже – все это говорило ему, что одежда значила не больше, чем шелковая лента, повязанная вокруг кинжала. Он был опасным, хотел ли он того, или нет. Тони постарался вернуть мысли в настоящее.

– Замечание о моем инстинкте самосохранения означает, что ты убьешь меня, если я поднимусь по лестнице, – Тони скрестил руки под дуговым реактором и понадеялся, что он не знает языка тела. – Это ты сказал?

Ми…, проклятье, это очередное прозвище, пришедшее ему в голову… хозяин бросил взгляд на лестницу.

– Возможно.

У Тони не нашлось подходящего ответа. Он что, просто кидает монетку, когда кто-то его злит?

– Я видел тебя на балконе. Они сказали, что ты выходишь только ночью.

– Они сказали?

Попытка уловить его реакцию походила на вырывание зубов. Тони решил, что определенно не будет придерживаться правил его игры, коли это было проблемой, потому что он уверен в отсутствии у себя такого недостатка в прошлом.

– Почему ты посадил Пеппер в клетку, когда все остальные ходят свободно? Она пыталась попасть сюда?

Хозяин просто отвернулся. Заскучав от разговора или просто не желая отвечать Тони, но вспышка разочарования в груди была такой сильной, что когда хозяин начал подниматься по лестнице, его руки бросились вперед и схватили край зеленого плаща.

– Я вообще-то с тобой разговариваю, – сказал Тони и потянул.

Чувства Тони метались от разочарования к холодному страху, он смотрел, как спина хозяина изогнулась, словно кошачья, гладкая и подвижная, как он восстанавливает равновесие, проворно отскакивая обратно на площадку, и поворачивается, чтобы встретиться своими ярко горящими красными глазами с пристальным взглядом Тони. Но Тони не отпустил.

– Ты посмел, – хозяин вскипел, дышал резко и тяжело от наглости Тони. Оказавшись запутанным в клубке мантии и хватки Тони, хозяин стоял слишком близко, много ближе, чем кто-либо раньше. Казалось, на месте его удерживает лишь упрямство. – Ты посмел коснуться меня?

– Технически, я касаюсь твой одежды, но да, я посмел, – уверено ответил Тони, сверля его решительным взглядом. – Ты не можешь выкидывать такие фокусы и уходить без объяснений. Я не твой покалеченный слуга и, уж точно, не грозная русская женщина. Почему ты запер Пеппер в клетке? Кто ты? Что ты? Черт, дай мне ответ сейчас же, потому что если ты собираешься владеть моей свободой, пока я не умру, то и ты должен мне так же много!

Расклад сил слишком очевиден, после такого всплеска эмоций Тони ожидал изрядной заморозки прямо на месте, и знал об этом. Но чутье твердило, что этот ледяной ублюдок на самом деле не хотел никому вредить. Тем более, когда Тони загоняли в угол таким отношением, он вполне мог сыграть на словесном поле. Ведь он же знаток показной смелости и несусветной чуши.

Пальцы обожгло трением, когда плащ вырвали из его пальцев, оставляя в ладони боль и покалывание. Но ни один из них не отступил, и несколько долгих секунд Тони смотрел на плотно сжатую в неудовольствии линию губ хозяина.

– Замок – это тюрьма и убежище, – промолвил он, скрывая руки под складками плаща. – Твоя женщина пыталась покинуть владения. А ты знаешь, что поджидает в той белизне.

– Волки, – медленно отозвался Тони. – Ты запер ее, чтобы она не убежала к ним. Но почему, черт возьми, ты просто не позволил ей сделать это? Ты вовсе не похож на того, кто держит нас для компании, – он бессознательно шагнул назад, глядя как хозяин замыкается в себе. – Почему все, что касается тебя, так неясно? Забудь про волшебство, лед, даже проклятые рога на твоей голове. Я могу выделить важное. Этот замок, ты, почему люди попадают сюда? Почему ты их здесь держишь?

– Я…

– Это какая-то сила? – продолжал Тони. – Надзор? Мы для тебя домашние питомцы? Жертвы? Игрушки? Еда? Какая польза может быть от трех сломленных людей, застрявших в этом чертовом крысином лабиринте…

– Потому что вы нужны мне! – проорал хозяин, и слова его были наполнены мукой и яростью. Лед трещал и падал с когтистых пальцев, когда он согнул их, словно пытался добраться до чего-то, чего уже нет. Хозяин обнажил в оскале острые клыки, но его глаза переполняла боль. – Он никогда не говорил мне, почему.

– Он? – выдохнул Тони, сраженный таким ответом. Хозяин не был зол, он горевал о чем-то. О чем-то потерянном? О ком-то? – Тебе нужны мы? Что это значит? – в ответ он получил только отчаянное качание головой. Хозяин, казалось, снова хотел уйти, и Тони не думал, что у него хватит сил повторить еще раз тот же трюк.

И все равно, слишком мало информации. Из каждого кусочка можно было выстроить тысячу диковинных сценариев, кроме действительно возможного. Все, что угодно. Тони знал, что может сойти с ума, пытаясь продумать все причины, по которым его тюремщику нужны три человека.

Хозяин отвернулся, вновь направляясь к лестнице, и глаза Тони зацепились за тяжелый серый мех, покрывающий его плечи.

– Это шкура волка? – спросил он. – Так ведь?

Хозяин остановился как вкопанный.

Тюрьма и убежище, сказал он. Где волки нападают, только если у тебя нет разрешения уйти. Тони совершенно точно знал, откуда у хозяина эта жесткая серая шкура.

– Это не наша тюрьма, не так ли? – спросил он, чувствуя в животе горькое и неприятное скручивание. – Это твоя.

Дрогнувший взгляд сказал ему все.

– Впечатляющий вывод, – ответил хозяин, его голос хрипел больше обычного. – Бессмысленный, но впечатляющий.

– Эгоистичный козел, – разозлился Тони. – Эгоистичный, злобный ублюдок. Не удивительно, что тебя швырнули сюда, – он развернулся на пятках и зашагал прочь с бессильной яростью, стучавшей в сердце, не обращая внимания на прозрачные осколки и их треск под его туфлями. Отличное шоу, но он больше не хочет в нем участвовать.

Хозяин все это время сам оставался пленником, а их держал как зрителей. Как кого-то еще более жалкого, чем он сам. И что, черт возьми, Клинт скажет теперь?

Тони добрался до парадной лестницы, прежде чем воздух за спиной загустел арктическим штормом.

– Ты даже не представляешь, – прорычал хозяин, – не представляешь, о чем говоришь.

Тони развернулся.

– Да? Докажи, – потребовал он. – Отпусти нас.

Что-то мелькнуло в чужеродных чертах хозяина на этот вызов; отчаянное напряжение там, где обычно царствовала ярость. На долю секунды Тони посчитал, что увидел в полыхающих глазах панику.

– Не отпустишь ведь? – на его губах подрагивала малоприятная улыбка. – Знаешь, когда я в последний раз был в плену, то хотя бы понимал почему. А ты? Ты просто жалок.

– Ты… – с когтистых пальцев сорвался лед, ощетиниваясь на него как смертельно опасные ножи. Тони рванулся в сторону, уклоняясь – и его ноги не нашли опоры.

Лестница, казалось, растянулась на километры, каждая мраморная ступенька как острейший клык в бесконечной пасти. Сердце Тони выдало единственный, испуганный удар, когда равновесие оставило его, а бледный камень устремился к лицу.

Синяя вспышка метнулась в поле зрения. Руки схватили его, но не спасли. Тони приложился об стену холода, почувствовал какое-то давление на голову, а затем мучительно кувыркался, перекатываясь еще и еще в безумном и сотрясающем движении, которое должно было принести больше боли, чем он испытывал. Будто бы в ответ, его лодыжку словно пронзило молнией, а губа поранилась о ступеньку. Тони успел сделать один болезненный вздох, прежде чем приземление выбило из него весь воздух, оставляя его в плотных объятиях ткани и холода. Головокружение обострило все ощущения, будто бы затягивая в потолок.

Пока Тони пытался побороть тошноту, тело – тело – под ним сотрясалось в мучительном кашле. Давление на голову ослабло, но не исчезло. В глазах плясало, комната продолжала вращаться, но он все равно попытался хотя бы приподняться. Он должен увидеть.

Хозяин лежал под ним, судорожно раскинувшись на мраморе. Темная синяя кровь лилась из раны на лбу, чуть ниже рога. Что-то дернулось в волосах, и Тони понял, почему ни разу не ударился головой. Руки. Наручи и ладони, и пальцы обхватили его голову как клетка, и каждый удар, который Тони должен был почувствовать, получило тело более устойчивое, чем его.

Падение убило бы его, понял Тони без страха. И должно было убить и босса тоже.

– О Боже, потерпи, – выдал он, кое-как вставая на колени. Хозяин оставался неподвижен, как камень под ним. – Ты не умрешь, пока я не выпытаю твое имя.

Безвольная фигура перед ним не ответила. Не раздумывая, Тони потянулся и двумя пальцами нажал на его шею, там, где должен быть пульс, пусть даже это склонные к самоубийству синие пленники. Кожа, которой он касался, была поразительно холодной, но не настолько, как до падения. Пальцы не превратились в лед, зато уловили четкий ритм, показывающий, что его сомнительный герой все еще жив и здоров.

Тони еще решал, хорошо это или плохо, когда хозяин открыл глаза.

Долгое безмолвное мгновение они просто смотрели друг на друга, оценивая, рассчитывая, но больше всего Тони казалось, что хозяин не совсем в курсе о том, что только что произошло. Разве симптомы травмы головы проявляются так быстро?

Схватив уголок плаща, Тони приложил его к кровоточащей ране, пытаясь остановить кровь. Взяв когтистую ладонь, Тони прижал ее к материалу, чтобы хозяин удерживал ее сам. Когда хозяин заметил руку Тони, державшую его собственную, он вскочил, вырывая ее с такой силой, что Тони почувствовал, как один коготь разодрал ладонь до мяса.

– Ты идиот! – разругался он, изо всех сил отталкивая Тони. Удар пришелся прямо на дуговой реактор, грудь взорвала сильнейшая боль, и только когда он упал лицом на мрамор, то понял, что не может вздохнуть.

Он втянул воздух, но ничего не случилось. Дуговой реактор, наконец, причинил предполагаемый ранее вред. Инсен предупреждал его, и в понимании этого, разум Тони накормил его информацией со скоростью света в потоке темной паники и страдания.

Учитывая функционирование лишь семидесяти процентов объема легких, в расчет принимаются следующие факторы – приблизительное расстояние между основанием реактора и трахеей, трахей и позвоночником, давление и сила ребер вокруг реактора, изгиб ребер и их давление внутрь – из чего следует, что основание и позвоночник травмируют трахею, раздробленные ткани вызовут трахеобронхиальные травмы, коллапс, коллапс повлечет удушье, повлечет смерть повлечет смерть повлечет смерть

Он паниковал, он знал, что паникует, но не мог остановиться, реактор задел его трахею, и после стольких почти-смертей он вот-вот умрет. Да, да, так много раз, когда он смог ее обмануть, с чьей-то помощью или нет…

По плечам Тони раскинулась зеленая ткань, в то время как руки помогали ему принять сидячее положение и наклоняли вперед, чтобы он видел свои ладони на камне.

– Медленнее, – велел ему на ухо голос, звучавший как битое стекло. – Через нос. Попробуй расслабить… легкие, – неловкие слова, как будто он пытался кого-то цитировать, но ладонь, надавливающая на диафрагму, сказала достаточно. Тони сосредоточился на попытках протолкнуть в легкие воздух. Дыхание обжигало глубоко и горячо, он чувствовал где-то в горле медный привкус, но каждый сделанный вздох приносил облегчение.

– Лучше, – измученно прошептал хозяин. Рука с груди исчезла, но Тони схватил ее, притягивая назад.

– Он… разбился… я…, – Тони взорвался в приступе кашля, выжавшего из глаз слезы. Издав странный, почти мрачный звук, хозяин прижался ухом к его спине.

– Нет, – сказал он спустя секунду, только голос был не совсем уверенным. Тони подумал, что он звучал так же страшно, как выглядел его владелец. Который…, – я не слышу помех. У тебя выбило дыхание, а этот механический диск нажал на что-то, но ничего не разбито. Ты паникуешь.

– Я, – начал было Тони, но вышел только хрип. Унизительная влага в глазах списывалась на боль не полностью. Он не собирался умирать. Не так скоро после Афганистана. Не даже тогда, когда думал, что уже умер. Он был в порядке, в порядке.

Некоторое время они там так и сидели. Тони пытался выровнять дыхание, а пойманный в ловушку хозяин, напряженный и встревоженный, старался не тянуть свою руку из хватки Тони. Она была прохладной, его рука, но, с какой бы эмоции не срабатывали ледяные сосульки, не такой, как он ощущал ранее. Абсурдно, но Тони чувствовал, что если отпустит ее, то вернется в ту безвоздушную пытку, полную ноющей паники удушья. К воспоминаниям о темной воде, о кулаке, схватившем его волосы и толкающем навстречу смерти. Он думал, что уже разобрался с этим.

– Давай никогда не драться снова, – прокаркал он спустя какое-то время. Лодыжка ныла от боли, когда он попытался пошевелиться. За спиной в ответ только фыркнули.

И потом.

– Локи.

Тони моргнул, оборачиваясь.

– Будь здоров?

Хозяин проворчал с досадой. Кровь продолжала катиться по его лицу.

– Мое имя, – сказал он глухо, – было Локи. Когда-то.

Тони на мгновение задумался над этим. Локи. Быстро и остро. А еще рифмовалось с его именем, очень даже неплохим. Тони не был уверен, почему хозяин назвал его, если, конечно, не был в сознании после падения.

– Привет, – наконец выдал он. Хозя… Локи показался немного понурым, словно что-то его разочаровало. Он снова потянул свою руку, и на этот раз Тони отпустил ее и попытался подняться на ноги. Лодыжка похоже не сломана, но внимания требовала.

Когда Тони уверено стоял на ногах, Локи внимательно посмотрел на него.

– Что?

– Никогда не дотрагивайся до моей кожи, – сказал Локи, поднимая свой плащ. – Лед может убить тебя.

– Возможно, – горло все еще жгло, делая его голос более сиплым. – Но если я не подкрался бы к тебе, не разозлил тебя и не попытался с тобой драться, то сказал бы, что мы могли без проблем заниматься арм-реслингом до заката.

– Ты проиграл бы, – решительно сказал Локи. Обеспокоенность последних минут ушла, сменившись жесткостью и злостью. – Я старше, сильнее и опаснее, чем все, что ты видел раньше, и я заставлю делать по-моему. Не ищи меня снова, Тони Старк.

Его имя звучало в устах Локи интересно. Незнакомое произношение придало старым звукам новое звучание. И оно, к удивлению Тони, ему понравилось.

– Хорошо. При одном условии, – он дернулся под свирепым взглядом, направленном на него, но продолжил стоять на своем. – Раз уж ты так чертовски силен… хотя у меня есть сомнения по этому поводу, но не будем об этом… ты можешь открыть большие двери в главном зале? Мы не можем поднять засов.

Локи нахмурился, его голова чуть откинулась. Движение открыло гладкую синеву горла, и Тони старался не смотреть на нее.

– В бальном зале нет ничего, кроме пыли и мрака. Для чего ты хочешь его использовать?

– Секрет, – ему не обязательно знать, что Тони понятия не имел о том, что там бальный зал и что, по факту, он никак не собирался его использовать.

Локи встревожено смотрел в ответ.

– Тогда я отказываюсь.

– Да ладно тебе. Считай это своим извинением за то, что спустил меня с лестницы.

Лед сорвался с рук Локи, застыв в мраморе, как изящные длинные ножи. Тони сглотнул.

– Я придумаю что-нибудь еще, – он быстро захромал прочь. Что-то подсказывало, что он и так завел Локи за пределы его обычных социальных границ. Пошутить можно и потом.

Или никогда.

И как-нибудь менее болезненно.

========== Глава 4 ==========

После ссоры с Локи Тони не стал возвращаться к дверям бального зала, а направился в свою комнату. Ему нужно было отдохнуть и подумать обо всем случившемся. Обо всем, что он выяснил.

Лед, размышлял Тони, отмокая в ванной, судя по всему, был какой-то защитной реакцией. И срабатывал при сильных отрицательных эмоциях? Возможно. Бессознательная реакция, определенно. Он не обладал особыми знаниями в области биологии и психологии, но синие ледяные парни и вовсе были вне его компетенции. А о каких-либо экспериментах не могло быть и речи. У него даже нет необходимого для них оборудования.

Он все еще обдумывал эту мысль, когда дверь спальни резко распахнулась и с громким стуком встретилась со стеной.

– Тони? – позвал его очень знакомый и очень взбудораженный голос. – Вот дерьмо, Нат, он точно мертв. Я знал, что надо было пойти с ним.

– Этот идиот сам виноват, что разозлил хозяина, – голос Наташи доносился от окна. Не церемонятся, холодно подумал Тони.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличены, – он подал голос. – Хотя лодыжка почти заставляет меня об этом сожалеть.

Эти двое без какой-либо скромности вломились в его ванную и тут же получили по заслугам, когда перед ними предстало восхитительное зрелище его обнаженного тела, наполовину скрытого в воде.

– Добрый вечер? – предположил он, пока они в тишине стояли около ванной. – Наташа, скажи мне, что ты умеешь оказывать что-нибудь вроде первой помощи. После обеда моя лодыжка заработала четыре довольно тяжелых ушиба.

Оттеснив бедром с дороги Клинта, Наташа откинула за плечи длинные волосы и закатала рукава. Она вытянула из воды его голень, чтобы нога свисала с края ванной. За прошедшие пять часов лодыжка почернела, распухла и покрылась кровоподтеками.

– Мне надо прощупать кость, – предупредила она. Тони просто кивнул.

– Я знал, что ты это скажешь. Будь со мной нежной, – повернувшись к Клинту, он собирался было попросить отвлечь себя, когда заметил, куда тот уставился. Не на дуговой реактор. – Бартон, тайком разглядывать мой член – обычная вежливость, но не так же таращиться.

– Что? Я уже миллион лет ни одного не видел, – Клинт поскреб заросший щетиной подбородок. – Ну, я имею в виду, кроме собственного. Очевидно. Заткнись.

Какую бы шутку не собирался выдать Тони, ее заменило больное шипение, когда пальцы Наташи осторожно прощупали кость лодыжки, она стала вращать сустав и сварливо сетовать на ограниченность движений, которыми он располагал. К тому времени, когда она закончила, он весь пропотел в теплой воде, отчего пришлось окунаться снова, чтобы, наконец, почувствовать себя чистым.

– Не сломана, – уверено объявила она, когда Тони всплыл на поверхность. – Посмотрим завтра. Клинт, принеси ему льда от Кухарки, когда поднимешься утром, – зеленые глаза вспыхнули при виде реактора. – Здесь тоже есть кровоподтеки.

– Там все отлично, – легко сказал Тони.

– Там отпечаток руки.

– Да, это он.

Наташа не отводила взгляд. Тони улыбнулся в ответ. Она до смерти хотела узнать подробности, и он наслаждался каждой секундой.

Но выражение лица Клинта, не сводившего глаз с синяка, по-настоящему подорвало все удовольствие мгновения. Его правая рука сжималась.

– Я не понимаю, – сказал он. – Ты здесь десять секунд. Я здесь десять лет. Даже больше. Но меня он ранил, а тебя – нет.

Тони понял, что он имел в виду, схожесть событий не ускользнула и от него. Падение с лестницы, соприкосновение с кожей, однако, он был в порядке, а Клинт – с искалеченной рукой.

– Ты прав, – просто сказал он. – Я не думаю, что он знает, как этим управлять. Я схватил его руку и ничего не случилось. А пять минут спустя весь пол покрыл лед, – он не стал добавлять, что сам его спровоцировал. Почему-то не считал, что Клинт это оценит. – Кстати, о твоей руке. У меня возникли некоторые идеи о луке.

Наташа одарила его опасным взглядом. Защищает Бартона? Или чувствует себя виноватой? Клинт же просто присел на край ванны, не обращая внимания на водные брызги.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты не можешь сгибать локоть, так ведь? Что если я установлю под прицелом что-то вроде ручки, чтобы сила захвата была неважна? Или, черт, мы могли бы начать с нуля и собрать лук полностью под левую руку, – он пожал плечами, в то время как Клинт пялился на него. – Много идей, много материалов. Как скажешь.

Клинт с трудом сглотнул и кивнул, его челюсти плотно сжались.

– Да, – он поперхнулся. – Это здорово.

– Но я заберу предложение, если ты заплачешь в мою воду.

– Пошел ты, – рассмеявшись, парировал он. Тони усмехнулся в ответ.

– Хорошо, но если серьезно, выметайтесь из моей ванной к черту, – не то, чтобы он был скромным, но оставаться обнаженным в одной комнате с двумя людьми, с которыми он не спит, все еще казалось странным даже ему.

– Господи, хорошо, – торопливо вышел Клинт, хлопнув его по мокрой заднице, пока он поднимался. Когда он вышел, Наташа повернулась к Тони, впечатляюще выгибая бровь.

– Лук, хм? Я думала, ты специализируешься на другом оружии.

– Я специализируюсь на многих вещах.

– Это электромагнит?

– Да. Ты шпионка?

– Здесь не за кем шпионить, – ответила она. – Я никогда раньше не видела подобной технологии. Что он делает?

– Хранит меня от смерти. Ты была шпионкой раньше?

– Почему ты думаешь, что я шпионка?

Тони неловко вылез из ванны, капая водой на плитку, Наташа подтолкнула ему под ноги рваное полотенце, а в руки вручила другое. Перед тем, как ответить, он не спеша вытер лицо и волосы.

– Ты защищала свое имя.

– И?

– На твоем горле шрам от гарроты. И твой акцент никогда не проскальзывает. Ты знаешь, как сделать «стандартную масляную ловушку», как ты славно выразилась. Твои шаги никогда не слышны, пока ты сама этого не захочешь. Ты с первого взгляда узнала мое лицо. Знаешь даже мои предпочтения в еде, – Тони улыбнулся ей. – Ты была чертовой русской шпионкой.

Она откровенно наблюдала за ним, пока он вытирался и надевал белую майку и брюки, в основном потому, что не хотел умирать голым, если вдруг она признает его опасным. Откинув с лица мокрые волосы, он рассматривал в зеркале свою заросшую эспаньолку, когда она ответила: