Текст книги "Зимнее Сердце (СИ)"

Автор книги: goddamnhella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Тони перестал отряхиваться.

– И куда он выведет? В твою комнату?

– В смежное купальное помещение, если быть точным, – промолвил Локи, отсеивая пыль из волос Тони. Это заставило обоих чихнуть. – Учитывая данный тебе свободный доступ в западное, мне не навредит поделиться знаниями.

– Полагаю, ты также веришь, что я не буду тайным соглядатаем, – когда Локи просто вскинул брови, Тони разъяснил. – Ну, наблюдать за тобой в ванной, высовываясь с моей секретной лестницы извращения.

– Я понял, что ты имеешь в виду, – сухо ответил Локи, – однако, тема твоего вкуса в визуальных пристрастиях окажется под вопросом, если ты когда-нибудь сделаешь так. В этом теле нет ничего особо приятного, кроме рогов и клыков, что пришлось бы тебе по вкусу, – в его словах не было ни горечи, ни печали; просто безразличная легкость, которая задела в Тони какой-то странный край его собственной гордости.

– Ты в моем вкусе, – Тони занял себя очисткой рук от пыли, не обращая внимания, как застыл Локи. Он и сам крайне нуждался в ванной. – Даже когда используешь меня как живой щит и даешь награду в виде годовой сенной лихорадки. На самом деле я, наверное, буду канонизирован за такое всепрощение, – подняв взгляд, он хмуро уставился куда-то за плечо Локи. – Что это, черт возьми?

– Где? – спросил Локи, оборачиваясь. – Там нет ничего… ах ты коварный смертный, – он пытался сдерживаться, пока Тони отирался своим грязным, пропыленным телом об грудь и ноги Локи, заходя весьма далеко, стараясь прильнуть к нему щекой в попытке разделить как можно больше пыли. – Отлично. Я принимаю твою месть как должное.

Он сказал это так жестко и официально, что Тони рассмеялся только сильнее. Локи отомстил, почти выдавив из него жизнь, отказываясь оставаться чистым в пользу его затыкания.

– Не могу поверить, что влюбился в такого, как ты, – порывисто, почти про себя, промолвил Локи. Прозвучало так обиженно, что Тони вновь рассмеялся. Остатки инстинкта самосохранения были погребены под смехом в шею Локи, его дыхание касалось плеча влажно и тепло. Последовавшая дрожь, что прошила тело Локи, была прекрасной. Значит, не так холодно, с удовольствием подумал Тони.

– Давай, нам надо осуществить наш побег, – отодвинувшись от Локи достаточно, чтобы покоситься на двери, Тони прикинул, что у них есть примерно пара минут до того, как Наташа “случайно” решит поймать Клинта и отправиться на прогулку. Она не догадывалась, что ждало их в бальном зале, и для полного эффекта Тони хотел покинуть его до того, как они придут. Да и выглядел он сейчас, как пыльное дерьмо. – Мне нужна ванная, мне нужен ужин и камин в моей спальне.

Вместе они преодолели лед, точнее, на самом деле это Локи передвигался проворно, а Тони наполовину несли, но ни один из них не собирался когда-либо вспоминать об этом снова. Добравшись до другого конца зала, Локи распахнул двери и подхватил фонарь, ожидая, пока Тони поставит коньки на видное место. Потом они свалили оттуда, к черту.

Тони остановился у Кухарки, чтобы прихватить здоровый поднос с куриными грудками, завернутыми в бекон, мягким картофелем и овощами, устрицами – которые чертов Локи снова умыкнул у него – и куском, размером с ладонь, шоколадного торта. Управление порциями – вот решение, сказал себе Тони, поднимая поднос. Кухарка выплюнула еще один, с непрошеной бутылкой белого вина и набором столовых приборов, как настоящий бестелесный сноб. Все это также сложили с остальной едой.

– Я должен отнести что-нибудь для тебя? – с сомнением спросил Локи, внимательно осматривая скромное пиршество. – Тогда ты сможешь уволочь свинью на вертеле, которая обязательно последует следом?

– Нет, она у меня уже есть, – ответил Тони, награждая его сальным взглядом. – Ты выглядишь, словно сейчас заснешь и умрешь. Ты буквально дымишься с тех самых пор, как выплеснул вокруг лед. Должно быть ужасно, что тебе так не хватает выносливости.

Подниматься по парадной лестнице было сложно, но безусловно стоило того, чтобы погреться в обиженном молчании, которое преследовало его. Он вырос на полдюйма за время нахождения в Зимнем Сердце. Учитывая, что ел и пил, он старался не слишком плохо. В любом случае, после первого заключения он был на грани истощения. Ну, почти. Там были чизбургеры.

Тони провел остаток своего пути по лестнице, поглощенный мыслями, как выглядит его задница. Знание, что Локи всю дорогу идет позади него, ни черта не помогало. Почему его это заботит? Не заботит вовсе. Клинт сказал бы ему уже, если бы он набрал несколько фунтов. И, говоря о его любимом лучнике, он, возможно, спустился в бальный зал в этот самый момент. Катаются они или нет, но он, наконец, выпустил лук из рук. Тони показалось, что Наташа обладала талантом уговорить его бросить, и не важно, какими словами.

Он мимоходом пролетел вход в западное крыло, когда ровные шаги Локи позади него замедлились, а потом и вовсе утихли. Глянув через плечо, он увидел Локи, смотрящего на лестницу так, словно набирался мужества, чтобы вскарабкаться на Эверест. Последние минут двадцать с ним все было нормально, но Тони все больше и больше казалось, что проявление слабости было идиотским предметом гордости больше, чем что-либо другое. Локи почти полностью перегорел, и этот его взгляд каждым словом говорил об истощении.

– Ну, теперь, когда ты оценил излишки в моем питании, самое малое, что ты можешь сделать – это съесть половину моей порции, – отметил Тони, указывая подбородком в конец коридора. – Давай. Я дважды разрушил твою вечеринку, и, говоря по опыту, этот твой стул мало подходит, чтобы спать на нем.

– Ты предлагаешь мне свою постель? – спросил Локи. С вопросом на его губах застыла странная усмешка, он поднял руку и провел ладонью вдоль толстого изгиба одного из рогов. – В постели я уже не сплю так крепко, как раньше. Это… давление, – и все же он отвернулся от лестницы, последовав за Тони, когда тот продолжил идти в свою комнату. Может приманка в виде горячей еды была лучшим доводом, чем любые увещевания, которые он мог привести.

– Я понял, о чем ты, – Тони улыбнулся при виде немедленно нахмуренных бровей. – Давление. Первые несколько недель мне казалось, что на грудь как будто давят ногой, будто сдавливают легкие. А если лечь на бок, то становилось удобнее, – он кивнул на атомный реактор, наблюдая за тем, как прищурились глаза Локи. – Это не пара рогов, и не скажу, что испытываю подобное так же долго, но да. Я немного знаю о необходимости привыкать к себе.

В недолгой, глубокомысленной тишине они достигли высокого дверного проема комнаты Тони. Локи открыл перед ним дверь и поставил фонарь на внутренний выступ, вынимая оттуда свечу, чтобы осветить темную комнату, старым, отточенным движением. Тони это смутило, пока он не вспомнил, что световые приборы в каждой комнате почти одинаковые, кроме некоторых различий в оформлении и окнах. Или это, или Локи в самом деле настолько хорошо запомнил замок.

Тони ставил поднос с едой на высокий деревянный комод, когда Локи заговорил, свет свечей ярко сиял в его красных глазах.

– Рога стали расти вскоре после того, как меня заключили здесь, словно наказание выпустило какую-то часть моей истинной природы, – лед заполз на свечу в его руке, затушив ее свет. – Боль была такая, какой я не испытывал никогда в своей жизни. Непрерывная, пока кость не пробилась и не сформировалась в это уродство. Я думал, что нашел облегчение – а потом мои зубы начали заостряться и вырастать. Первые несколько лет здесь были адом, которого я не пожелал бы никому.

Слепо расставляя тарелки онемевшими пальцами, Тони пытался не трястись от образов, которые эти слова вызывали в его воображении. Локи, один в замке, в агонии, в то время как его голова расщеплялась на части. Не имеющий ни малейшего представления, что с ним происходит, не имеющий никого, кто бы мог поддержать его. Выброшенный в зиму за поступки, на которые ни у одного человека не должно быть бессердечной жестокости, чтобы совершить их.

– Как думаешь, ты заслужил это? – спросил Тони, уставившись в стену перед собой.

– Я думал, что моему отцу не хватило доказательств, чтобы просто убить меня за преступления, и поэтому он отправил меня сюда в надежде, что я сделаю это сам, – Локи протянул руку мимо его плеча, чтобы поставить свечу рядом с подносом. – Я выдержал.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Я знаю, – пальцы запутались в его волосах, когти рисовали подрагивающие линии на коже головы. – Ты все еще весь в пыли. Тебе надо вымыться.

– И оставить тебя с едой? Хорошая попытка, – закрыв глаза, Тони склонил голову, когда касания перешли на затылок, отслеживали линию роста волос. – Ты довольно свободно и легко можешь прикасаться? Это не жалоба, между прочим.

– Если бы я подумал, что тебе не приятно, я бы остановился. К счастью для моего любопытства, ты – гедонист, – теплое дыхание коснулось его уха, когда Локи наклонился к нему. – А еще тебя очень легко отвлечь.

– Хмм, – невнятно пробормотал Тони, хмурясь на последнее замечание. Его глаза распахнулись как раз во время, чтобы увидеть, как Локи стянул с подноса две устрицы, оставив вмятины в каменной соли под ними. – Ой, да ладно! Я доверял тебе.

– Дурак, – ответил Локи, обжигая его молниеносным поцелуем под ухом. Он заклинил мозг Тони достаточно надолго, чтобы третья ракушка, как награда, была украдена перед ним. – Тебе не следовало пробуждать во мне такой аппетит.

– Ага, как и тебе, – пробормотал Тони, потирая шею. – Ладно, еда. Зажги камин, пока я переставлю все это на ковер. И попытайся не съесть еще и дрова, – в ответ он получил веселый взгляд.

Чем дальше заходил ужин на полу у камина, тем приятнее он оборачивался. Ковер был достаточно толстым, чтобы сдерживать холод камней под ним до тех пор, пока потрескивающий огонь не согрел комнату вокруг них. Воздух приятно пах приготовленной пищей и слабым древесным дымом, чем-то, о чем Локи отозвался с ностальгической ноткой в голосе. Без печали; просто замечание о давно прошедшем времени, которое он отрывками вспоминал для Тони.

Осознав, что в его распоряжение попал внимательный слушатель, Локи даже рассказал несколько историй, произошедших еще до Зимнего Сердца, они были об охоте и битвах со странными существами, которые поедали огонь и обладали рогами еще большими, чем у него сейчас. Для Тони все это звучало, как что-то вроде кровавых баек перед сном, которые он выпрашивал для себя, как дитя. Великолепно.

Тони вернул услугу, когда Локи с любопытством резал десерт, пытаясь распробовать вкус. У него не было каких-нибудь мечей и поисков, но он раскопал истории о своих лучших изобретениях от неуклюжего, но хорошо понимающего программы Дубины, которого он никогда не хотел исправить, до первого раза, когда он активировал Джарвиса и был быстро проинформирован, что его ширинка расстегнута. Он рассказывал Локи о привычной, сверкающей мастерской, простирающейся под его домом, единственное место за пределами Зимнего Сердца, где он мог просто сидеть и дышать.

– Ты скучаешь по ней? – спросил Локи позже, когда они убрали тарелки, чтобы расслабиться и впитывать ночь. Один из бесполезных вежливых вопросов, но Тони понял глубже. После разговора в бальном зале о свободе, одиночестве и страхе, под вопросом скрывалась томительная тяжесть, которую он уважал.

– Я так считаю. Главным образом, я скучаю потому, что я хочу, чтобы так было, – Тони наблюдал за ним краем глаза. – Если это имеет какой-то смысл.

Локи просто хмыкнул на тихое замечание. Он, казалось, вот-вот задремлет прямо на полу в свете камина, опираясь на руки. Тони использовал возможность переместиться по ковру и устроиться рядом с плечом Локи, похищая немного прохладного воздуха, исходящего от его кожи. Камин – это здорово и все такое, но жар на его щеках медленно превращался из приятного в лихорадочный. Как и ожидалось, Локи резко вздохнул, откидывая голову в удивлении.

– Ты пылаешь, как уголь, – слегка выпрямившись, Локи приложил руку к лицу Тони. Он смог почти услышать шипение пара от тепла, уступившего холодной синей коже. – Иди вымойся. Вернешься, когда немного охладишь свою кровь. Такими темпами ты меня перегреешь.

Неуверенный, имел ли Локи в виду, что он должен вернуться и снова влезть в его личное пространство, или нет, Тони все же поднялся на ноги. Тонкий слой пыли на его одежде в самом деле понемногу чесался, так что теплая ванная и чистая кожа звучали просто отлично. Даже если своим уходом он позволит Локи заснуть, закончив тем самым их чудесную ночь откровений.

Не прошло и десяти минут, как Тони начисто отмылся, и думал о том, чтобы выбираться из ванны, но понял, что выйдет в спальню в одном только полотенце. Что было… не идеально, принимая во внимание их нынешнее почти-притяжение. Почти, потому что Тони не было полностью ясно, чего хотел от него Локи. С своей стороны, он уже преодолел это, а потом отбросил все внутренние доводы. У него разнообразные вкусы. Конец.

Но вполне вероятно, что если он выйдет из ванной как есть, бледный и озябший от холода, Локи сбежит от него подальше.

Яростно вытирая голову полотенцем, Тони продолжал размышлять над своей вероятной дилеммой, когда дверь в ванную комнату скрипнула, посылая поток воздуха, который прошелся по его голой заднице. Он замер.

– Я тут обнаженный, – где-то в глубинах его психики что-то тихо легло и сдохло. – Обнаженный и мокрый. Почему это случилось?

– Наполни ванну снова, – велел Локи хриплым ото сна голосом. Он приглушенно зевнул в кулак. – Я почти такой же грязный, потому что ты так любезно поделился своими гигиеническими проблемами со мной.

– Во-первых, что посеешь, то и пожнешь. Во-вторых, на тебе едва ли пятно есть. В любом случае, из чего ты сделан, из Тефлона? – растирая насухо руки и подчеркнуто не озадачиваясь тем, чтобы прикрыться, Тони приблизился к туалетному столику взять бритву. – Наполни свою ванну.

– Не знаю, что такое Тефлон, но уверяю тебя, что я не более, чем плоть и кость, – мех мазнул его плечи, когда Локи прошел мимо. – И я считаю, что должен.

– Ага, – рассеянно ответил Тони, заматывая полотенце вокруг бедер. Трубы завыли, когда Локи вновь пустил воду. Интересно, он включил хоть немного горячей воды. Похоже, словно кто-то опять предавался роскоши замка. Тони старался не улыбаться, пока сбривал отросшую за день щетину. Прямая бритва все еще пугала его безмолвностью, но он лучше управлялся ею, если сосредотачивался.

Именно по этой причине Тони почти прорезал себе новый рот, когда бросил взгляд через плечо и увидел, что Локи полностью разделся, пока он был поглощен своей задачей. Даже без предупреждения. Тони не особо часто бывал в раздевалках в таких случаях, чтобы знать, как справиться. Этикет? Что это?

– Слишком много синего, – произнес он, неспособный остановить себя. Голова Локи отвлеклась от изучения уровня воды. Тони осторожно положил бритву и вытер лицо мокрой одеждой. – Я должен выглядеть для тебя, как сырое тесто.

Если это вообще возможно, Локи действительно пугал еще больше, стоя тут одетый лишь в рога. Тони бросил один быстрый, не слишком умелый взгляд, который принес ему видение длинных, худых конечностей, размеченных параллельными отметинами, что словно скатывались по его ногам и стопам. Каждый дюйм его тела был напряженным, бледным и таким удивительно синим, как миг перед рассветом. Это была бы унизительная секунда неадекватности, если бы Тони так не заняла бы путаница из прилагательных и метафор, что ворочались у него в голове.

Решив не глазеть напрямую, как Клинт Бартон, Тони занял себя уборкой масла и чисткой лезвия, думая о таких вещах, как температура соприкосновения горячей воды и постоянно холодной кожи.

– Сложно, да? – внезапно поинтересовался Локи, его голос прозвучал, как удар кнута через звук льющейся воды. Когда Тони обернулся, то увидел, что прежде скучающее выражение лица сменилось на непроницаемую, подавленную мрачность. – Как я и говорил раньше, Старк: ничего приятного.

Для Тони было совсем несложно сделать быстрый логический вывод и осознать, что Локи устроил всю эту ситуацию, чтобы подчеркнуть сказанное раньше. Ванная комната и каждая ровная линия тела Локи, обнаженного для его осмотра, но задолго до того, как Тони подумал бы, чтобы положить на него руки. И что бы могло ему помешать? Ну, он мог в конце концов понять, почему. Явное отвращение Локи к себе уходило намного глубже, чем просто рога.

– Мне кажется, что это один из тех моментов, когда все, что я скажу, будет использовано против меня в верховном суде, – искренне выдал Тони. Стерев остатки масла с пальцев, он расправил одежду, висящую на раковине, и повернулся лицом к Локи.

К Локи, который уставился в зеркало яростными, несчастными алыми глазами.

Тони не думал, когда преодолел небольшое расстояние и толкнул Локи спиной к холодной каменной стене. И он абсолютно точно не думал, когда притянул его к себе на два дополнительных дюйма, в которых он нуждался, чтобы поцеловать этот перекошенный рот, большой палец надавил на гладкую впадину челюсти Локи, пока пальцы тонули в мокрых запутанных темных волосах. Он не беспокоился о клыках, придерживаемых языком, в то время как он проникал глубже в рот Локи, или о когтях, больно покалывающих его спину. Как он мог? Когда был смешной, невозможный ледяной гигант, притягивающий его ближе, целующий в ответ, словно он был последней каплей воды в бесконечной пустыне.

– Ты слишком опрометчив с моим самоконтролем, – обронил Локи, когда смог отпустить его. Не далеко, а лишь настолько, чтобы разговаривать, но и не оставлять рот Тони. Их губы касались друг друга с каждым вырвашимся словом. – Я слишком острый для тебя. Слишком холодный, – он сглотнул, на миг опуская взгляд на его губы, прежде чем опять вскинуть глаза. – Разве не так?

Ранимая неуверенность в этом вопросе заставила что-то хрупкое внутри Тони, наконец, рассыпаться в пыль. У него осталось тайное подозрение, что это были последние стены, которые он построил вокруг некоторых мест, что раньше уже были сильно повреждены.

– Не оставляй шрапнели, – тихо сказал Тони, – и я думаю, мы справимся вполне отлично.

Трепетное дыхание Локи согрело теплом губы Тони.

– Я не оставлю отметин, которые не смогу убрать, – промолвил он, слова были нежные и горячие. Они перестали разговаривать о коже уже очень давно. – Я не буду просить подобного в ответ.

Слова породили много вопросов, но ни один из них не успел сделать что-нибудь, прежде чем переполненная ванна, стоящая рядом, окатила их маленьким водопадом теплой воды по самые лодыжки. Шипящее дыхание вырвалось сквозь зубы, словно от ожога, а Локи застыл в руках Тони. Тот вправду смог почувствовать, как дрожь метнулась по позвоночнику Локи.

– Ой, да ладно, ты ел и более горячую еду, чем это, – заявил Тони со смешком. Он отодвинулся от Локи и наклонился, чтобы перекрыть краны, придерживая обернутое вокруг бедер полотенце. Вытащил пробку на несколько секунд, чтобы спустить немного воды, ощущая пробегающие между лопаток мурашки. – Если немного подождешь, сможешь еще раз набрать ее.

– Тони.

– Я вытру это…, – улыбка соскользнула с лица Тони, когда он сосредоточился на недоверчивом страхе, сквозившем в широко раскрытых красных глазах Локи. Он выглядел, будто стена – это единственное, что удерживало его. – Дерьмо. Что случилось?

На несколько секунд Локи уставился вниз на закованные руки, прежде чем вновь взглянуть на Тони.

Золото на каждой руке треснуло прямо посередине.

– Думаю, что часть проклятья только что разрушилась.

Комментарий к Глава 12

*Военная база

========== Глава 13 ==========

Асгард – Обсерватория

Когда наручи Локи надломились, Хеймдалль услышал ее: высокая, звенящая песнь разрушившейся магии. Не разбившейся, еще нет, но уже трещина в словах Одина Всеотца, в словах, ставших законом более двадцати лет назад. Это был звук перемен.

Стоя на краю мира, Хеймдалль направил взгляд вниз, к плавным каменным коридорам Зимнего Сердца, безмолвно укрытым в древнем тумане. Магия, удерживающая Локи в заключении, все еще была сильна, своими пластами обвиваясь вокруг его костей и земли.

Проклятье было создано, чтобы разбиться все сразу. Не на кусочки, осколки или части. Так было бы чересчур жестоко, даже по мнению того, кто не питал к щенку Лафея великой любви. Лед из ларца пронзал глубоко, и Хеймдалль нескоро забудет его жало. Тем не менее, двадцать лет страданий – достаточно за провалившийся заговор.

Только одно создание обладало достаточной силой, чтобы соваться в дела Всеотца, и именно оно делилось своей силой.

В это же время воздух за спиной Хеймдалля раскололся, и в обсерваторию вместе с порывом снежного воздуха влетело крылатое создание. Он не повернулся, чтобы поприветствовать его.

– Я думал, ты сказал, что не вернешься, пока заклинание не падет. Что ты наделал, глупец?

Перья колыхались рядом со шлемом Хеймдалля, пока Хескамар устраивался на его закованном в броню плече. Когти едва слышно цокали по металлу.

– Хескамар не ответит ни тебе, ни твоим пронзительным глазам. Прошло время, когда у него была лишь слабая надежда.

– Ты дал ему подсказку.

– Довольно неясную.

– Твоим приказом было не вмешиваться.

– Мое крыло дрогнуло, – расправив упомянутое крыло и неприятно надавливая им сбоку на голову, Хескамар уставился на Хеймдалля золотым глазом. – Всеотец отвлечен другими делами, а время с каждым растраченным мигом ускользает как песок сквозь пальцы. Молодой принц должен вернуться. Асгард потускнел в его отсутствие.

– Ты вмешиваешься в дела за пределами твоих полномочий, – ответил Хеймдалль, но не оспорил слова ворона. – Сколько у тебя есть сил, чтобы освободить Локи из его зимнего заточения?

Хескамар издал странный, грубый крик. Он звучал почти как смех.

– Нисколько, Хранитель Врат. Слово Одина – по-прежнему закон. Заклинание не разбить одними наручами. Слова, что связали магию Локи, держат ее и поныне, – наклонив голову, Хескамар поскреб наплечную пластину клювом. – Принц должен разбить свое заклинание. Но подсказывать путь? Это-то по силам старому ворону.

– И ты отыскал меня здесь, чтобы удостовериться, что я не сообщу Всеотцу о твоих настойчивых указаниях, – Хеймдалль простер руку к звездам, кружащимся вокруг смутного острова белизны. – Катализатор доставлен, этот Тони Старк. Норны сказали, что он будет ключом к вратам Зимнего Сердца. Зачем еще вмешиваться? – его вопрос был встречен стремительным клацаньем, когда Хескамар перебрался на запястье рукавицы Хеймдалля.

– Надежда, Хранитель Врат. Надежда, что кто-то наблюдает. Молодой принц позаботится об остальном, – раскинув крылья, Хескамар встряхнулся всем телом. На пол упали перья, тот час смененные блеском роста новых. – И, вероятно, также предостережет его остроглазого катализатора от участи быть съеденным волками. Однажды я уже должен был убить тень Фенрира. Он не обрадуется, если должен будет встретить Валькнут Одина снова.

Хеймдаль нахмурился. Связанный цепями Глейпнира или нет, но замысел о подчиненных големах, созданных из крови Фенрира и откормленных в Зимнем Сердце, всегда представлял угрозу. Даже если давал поедателю богов меру свободы, которой он никогда бы не получил при других обстоятельствах.

– Просто убедись, что он не открывает свою пасть, – произнес Хеймдалль. – Тони Старк ничего не знает о нашем мире или о месте Локи в нем. Не делай ничего, что вынудит меня вмешаться. Ты можешь прогибать свои клятвы Всеотцу; я, однако, не буду.

Хескамар почти рассмеялся: резкий, каркающий звук эхом отразился от изогнутых золотых стен. Хеймдалль ощутил жар от растущей злости, ползущей по шее, достаточный, чтобы отвлечь его от мягкого звука приближающихся шагов.

– Забирай свои пустые мечты и уходи, – отчеканил Хеймдалль, поднимая руку, чтобы стряхнуть сидящего на ней ворона.

Хескамар с силой забил крыльями на открытые звезды, сменяя их на порывы снега и отдаленный свет горящего окна. Он взлетел к нему, крылья напряглись, чтобы скользнуть из одного мира в другой.

Его опередил летящий кирпич кованного металла, который вращающейся дугой пронесся через портал. Молнии потрескивали вокруг его очертаний, пока он не затерялся во тьме Зимнего Сердца.

Хескамар неистово закричал, но для него было поздно – уже через портал, окно магии съежилось и сжалось в пустоту. Все, что осталось – блуждающие снежинки, тающие в летнем вечере Асгарда.

Хеймдалль собрался с духом и повернулся.

– Одолжил дальновидность королевской власти, чтобы найти здесь ворона, сын Одина?

– Нет, – ответил Тор, голубые глаза сверкали как острие кинжала. Рука, что сжимала Мьёльнир, опустела, сжалась в кулак. – Но моя мать – да. Если я не могу пойти через Одина или против него, я обойду его. Двадцать лет одиночества достаточно. Отец ожидает того, что, возможно, никогда не сбудется, но Локи страдал столь долго, сколь я могу выносить.

Хеймдалль наблюдал, как Тор бросил взгляд на звезды за пределами мира. Блистающий красным и серебряным, с прямой спиной и расправленными плечами, как и подобает воину-принцу Асгарда, сын Одина целиком и полностью стал человеком, полностью оправдавшим их надежды. Все, кроме этой печали. Отсутствие Локи что-то выбило из наследника трона, и скорбь, от которой только Джейн Фостер могла отвлечь его. Но даже тогда она оставалась. Вина была ужасным бременем, чтобы его выносить, а Хеймдалль знал, что в течение долгого времени оба брата взваливали на себя больше, чем им причиталось.

– Если некоторые поделятся своим мнением, никто не поддержит его, – молвил Хеймдалль.

– Мне не нужно, чтобы они поддерживали его. Мне просто нужно, чтобы Локи нашел Мьёльнир, – с жестким, официальным кивком, не имеющим никакого уважения, Тор развернулся и ушел. Оставалось надеяться, что он прибыл на лошади, путь от обсерватории к вратам Асгарда одинок и долог. С другой стороны, ясно, что Тору было много о чем подумать, если он забросил собственное оружие так далеко от себя ради Локи.

Сосредоточив взгляд на снежном мире, Хеймдалль увидел место, куда упал молот; он пробился через камень замкового вала, словно всемогущая катапульта забросила его вперед. Что-то было обвязано вокруг рукоятки с кожаными полосками, обмотанными в несколько оборотов.

Одно дело – подвергаться критике Хескамара. Тор, тотчас вмешавшийся с помощью королевы, – это совершенно иное одеяние из крапивы, которое надо было стерпеть. Дом Одина и впрямь сложен. Конечно, это не тот спор, в котором Хеймдалль стремился поставить себя в нейтралитет. К счастью для его участия в этом деле, действия Тора, вероятно, не имеют последствий, стоящих доклада.

Внутри каменных стен Замка Зимнее Сердце человек демонстрировал гораздо большее, отвлекая Локи от страданий, чем могли какие-то наручи и молот.

Замок Зимнее Сердце

Измученность, разочарование в собственных силах, а потом Локи.

Тони перевернулся на своей половине кровати, изучая чуждый силуэт напротив. Локи пролежал там последний час, но еще несколько минут назад он с каждым вдохом боролся со сном и корпел над металлом, стискивающим его предплечья, словно он нес в себе все тайны вселенной.

В ванной комнате со стороны Тони потребовались немало усилий, чтобы заставить Локи поверить, что он ничего не сделал для случившегося, ни словом, ни делом – ничем, в самом деле. Уровень болезненного благоговения, направленного на него, почти подавлял, но Тони довольно хорошо разочаровывал людей. Он знал, что не он ответственный за трещины.

– Я думал, он забыл про меня, – сказал тогда Локи, дрожа всем телом в то время, как разглядывал свои запястья. – Я думал, что нет выхода. Я не думал… что кто-то наблюдает за мной.

Ворон пришел на ум, но видя подавленность Локи, психически расстроенного и побледневшего, слишком ошеломленного, чтобы быть счастливым, Тони отложил этот разговор, вместо этого набрав в ванну воды и подтолкнув к ней Локи. Тот повиновался, словно гибкая кукла, пока его устраивали в ванной, длинные волосы закручивались вокруг плеч. Тони хотел казаться веселым для него, но как и Локи, был просто чертовски удивлен произошедшим.

Прошло больше часа, и Локи, наконец, поддался чему-то намного более глубокому, чем сон, завернувшись в простыни Тони на краю кровати, поближе к камину. Собрав в комнате почти все подушки, он представлял собой наполовину возлежавший образ отчаянной дремоты, так что Тони не мог с собой ничего поделать и разглядывал его. Волосы Локи, спутавшиеся на подушке возле щеки, были все еще влажными. Руки, сложенные на животе, в защитном жесте прижимали к себе треснувшие золотые кандалы – наручи, напомнил себе Тони, он назвал их торжественными наручами – словно они были тайной, которая должна быть сохранена во что бы то ни стало. Или как что-то, что он может потерять ночью; сновидение, может быть. Грустно думать, что в жизни Локи столь мало хорошего, раз он удерживает это так крепко. С другой стороны, а было ли у него самого по-другому?

Тони взвешивал за и против того, позволить ли себе уснуть возле Локи, когда по всему замку разнесся гулкий грохот, включая его собственные перепуганные кости.

Удивительно, но Локи даже не шевельнулся на звук, не считая безотчетного дерганья раз или два. Тони пялился в потолок как сова, сжимая одеяло в кулаке.

– Я не вылезу из кровати, – сказал он себе. – Моя одежда лежит в ванной комнате, а в это время ночи чертовски холодно, – логично, отважно и просто. И ничего трусливого.

Он чуть не выпрыгнул из кожи, когда двумя минутами позже в дверь заколотил кулаком.

– Тони? – позвал Клинт, звучало испугано. Ручка двери качнулась. – Ты слышал это? Звук шел откуда-то с крыши. Тони, я… – дверь открылась, и Клинт резко запнулся, осознав увиденное. Его челюсть медленно опустилась.

Если быть до конца справедливым, рассудил Тони, для них двоих, обнаженных и в одной постели, все выглядело довольно-таки изобличительным, даже с вполне приличным расстоянием между телами. В конце концов, это была большая кровать. Однако, это, вероятно, не было решающим фактором в суждениях Клинта в этот самый миг. Нет, он смотрел на голые торсы, свет камина и спящего ледяного гиганта. Спящего в кровати Тони.

– Ты трахнул хозяина, – произнес Клинт низким от шока голосом. – Должен ли я… Должен ли я за это выбить из тебя мозги? Этот парень мне как синий тюремный отец, а ты… – он тяжело привалился к косяку. – Он спит или умер?

– Спит, – подтвердил Тони, усаживаясь и затягивая вокруг себя шерстяное одеяло, чтобы подняться с кровати. – Так что говори потише. Что это был за шум?

– Если бы я знал, – прошептал Клинт, кидая на спящего Локи дикие взгляды. – Нат и я едва не обмочили коньки. Если вы двое были здесь, а мы внизу, то что это?