Текст книги "Зимнее Сердце (СИ)"

Автор книги: goddamnhella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Через год?

– Если ты не хочешь Йотунхейм, я дам тебе простое поручение, – начал Один спустя некоторое время, размеренно шагая рядом с Локи. – Успокой народ Йотунхейма. Заключи новое соглашение, чтобы мы могли поддержать их и вновь рассчитывать на их силу. Пообщайся с братом. А потом, если твое сердце по-прежнему будет лежать к этому человеку… – Один пожал плечами, по-прежнему не глядя на Локи. – Отправляйся к нему. Или приводи сюда. Все равно.

Отправляйся к нему. Слова принесли Локи потрясающее облегчение, столь сильное, что все испытания дня, правда, которую поведал ему Один, – все это померкло в сравнении с облегчением, которое грозило смутить его. Локи быстро моргнул, съеживаясь под шкурой на плечах. Ради этого он мог выстоять перед любыми переговорами, перед любыми делами с Ётунхеймом. Оставалась только одна проблема.

– Привести его сюда? – повторил Локи. – Я понимаю, что меня не было довольно долго, но сомневаюсь, что законы против смертных, находящихся в Асгарде, изменились за время моего отсутствия.

– И все же я поддерживаю свое приглашение, – вот и все, что сказал его отец. Он по-прежнему не смотрел на него. Локи пришла в голову ужасная мысль.

– Он мертв?

– Нет, – Один нахмурился. – Думаю, мне стоит убедиться, но Хескамар видел его живым и здоровым в том каньоне. Перестань волноваться; с ним все будет хорошо.

– Ты не можешь этого знать, – возразил Локи, разворачиваясь, чтобы взглянуть на обсерваторию.

– Поверь мне. Норны до сих пор над ним смеются.

Хоть и растерянный, Локи знал, когда стоит придержать язык за зубами. Он столько всего получил за один день, а он, несомненно, вышел долгим и выматывающим. Каждый шаг, казалось, стоил ему толики силы. Он с запозданием пожалел, что не изучил чуть больше целебной магии, перед тем как был заключен.

Пока они шли долгой дорогой домой, мысли Локи воротились к Тони. Поймет ли он, что его не просто бросили? Будет ли переживать? Все, что говорили Хескамар и Один, казалось означало, будто он преследует свою цель. Что-то такое, раздражающее, не подразумевающее Локи. Но он и так уже украл у Тони достаточно времени. У них есть жизни, которые нужно привести в порядок – его старого друга и компаньона только что убили, хотя бесславный выродок пытался прирезать их обоих.

Быть может, им обоим нужно время, чтобы пожить. Время после Зимнего Сердца.

Или может, мрачно подумал Локи, он просто ищет себе оправдания.

Глядя на Одина, он припомнил кое-что.

– Ворон говорил, что Асгард погрузился во мрак. Что тревожит страну?

– Предвестники смятения и разрушения, главным образом, – Один пренебрежительно махнул рукой. – Чтобы выжить, Асгард должен продолжать усиливаться, дабы поддерживать мир.

– Это ни о чем мне не говорит, – сухо проронил Локи. – Или я все еще ребенок, которого можно побаловать сладкой полуправдой? Это всегда было обязанностью Матери, но не твоей.

– Ётунхейм отделился от Девяти миров, – напрямик заявил Один. Он мимолетно глянул на Локи и, когда заговорил вновь, Локи услышал правду, как она есть. – Они никуда не путешествуют, никому не отправляют посланий. Игнорируются даже наши делегаты. Они умирают. И Асгард – наше золотое царство застаивается, не меняется. Нет развития, нет идей, нет сдвигов – соглашения с другими царствами крепки, как никогда, но наши связи с людьми затухают, – свет вспыхнул на кончике Гунгнира – сообщение о гневе, какой Локи до своего заключения видел редко. – Фригга читает слишком много вероятностей развития событий, чтобы просчитывать действия, и ни одного, чтобы полагаться на него. Тор изо всех сил старается поправить дела, но даже он не справляется. Его разрывало в слишком многих направлениях перед тем, как все это началось, – вздохнув, Один указал на маячащие впереди ворота. – Они выглядят так же, как и всегда, но все же рассыпаются в невидимых точках.

Политика. Перемены. Дипломатия. Все то, в чем, чтобы процветать, крайне нуждается королевство, и Локи в один миг понял, зачем его внезапно посвятили во все мрачные заботы Одина. Не потому, что ему доверяли подобную информацию или что его совет был как-то ценен, а потому что Один хотел, чтобы он все исправил.

– Я так думаю, что просить о приветственном празднике и спокойной ночи сна, слишком много. Быть может, тебе стоило просто оседлать меня, как вьючное животное, каким я являюсь, – когда его отец нахмурился, Локи изогнул бровь, предостерегая Одина отрицать его слова. – Я не какой-то дурак, которым можно управлять. Не надо быть мастером тактики, чтобы понять, что этой долгой прогулкой ты заманиваешь меня на свою сторону, исключительно для того, чтобы убедить свой синекожий козырь исправить твои ошибки.

– Мои ошибки? – глаз Одина вспыхнул белой переливающейся силой, которую он сморгнул секунду спустя. – Ётунхейм отбросило после того, как его короля зарезали асгардским посланцем, а энергия радужного моста уничтожила руины их последнего великого храма. Вся история лежала в этом дворце памяти – в этом последнем великом месте их силы. Теперь он – куча камней, а они отказываются от нашей помощи. С чего бы это?

– Гордость, – бросил Локи, игнорируя его слова. – Или ее остатки? Как ты приписываешь это к моим действиям? Давай, позволь мне засвидетельствовать твое самооправдание.

Один зарычал на него; старые слова, что-то, что даже всеобщий не мог передать. Хлещущие змейки яркой силы сорвались с Гунгнира. Не те пылающие потоки, которыми они могли быть, но достаточно. Более чем достаточно.

Затем они погасли, и все, что увидел Локи на месте Всеотца – это старого усталого короля, почти раздавленного его бременем.

– Будущее Асгарда потемнело почти двадцать один год назад, Локи, – тяжело произнес Один, отворачиваясь. – Той самой ночью, когда я выкинул тебя отсюда. У тебя нет никаких обязательств, которые необходимо исполнить, никаких навязанных ошибок, требующих исправления. Царству просто не хватало своего принца, – он поднял лицо к небу. – Хескамар. Открой Локи окно во дворец, избавь его от долгой прогулки.

Локи едва заметил ворона, когда тот опустился вниз, крылья хлестали и дрожали, пока он приземлялся ему на плечо, сжимая когтями. Все его внимание было сосредоточено на отце.

Они никогда не понимали друг друга. Каждое слово, казалось, попадало мимо цели, каждое действие понималось неправильно. Слишком жестко, когда требовалась мягкость. Слишком сомнительно, когда доверие – все, что было нужно. Слишком нерешительно, слишком холодно, слишком резко, слишком иначе. Локи всегда знал о себе эту правду, когда смотрел в глаза Одина. А сейчас… он ничего этого не видел. Только разочарование и осознание собственной вины. И гордость. Всегда слишком много гордости. Локи это как-то напомнило Тора. Тот тоже всегда промахивался, когда выражал свое истинное отношение.

– Прочь, – пробормотал Локи, дергая плечом. – Я вполне могу столько пройти, – он получил болезненный щипок уха, но ворон улетел в своем обычном представлении послушания. Локи швырнул ему вслед охапку льда, просто чтобы посмотреть как птица разорвет воздух цветными всполохами и исчезнет.

– Ненавижу этого ворона, – резко сказал Один. – Он предназначался тебе в подарок после коронации Тора. Крылатый негодник знает о магии и изменении формы больше, чем кому-нибудь с парой глаз следует знать. Злое создание. Ложь и увертки – его вторая натура.

Локи не смог сдержаться и уставился на него в неверии. Может ли он быть таким глупым?

– Ты понимаешь, что только что описал меня?

– Ты ошибаешься, – ответил Один, вновь направляясь к воротам. Плащ болтало ветром, раздувая за его спиной как багряное знамя. – Эта птица – не мой сын, и я не люблю ее.

Слова были сказаны легко, но они ударили Локи прямо в самую глубокую и старую рану оглушающим эхом правды.

Любовь. Дом, вернувшийся к нему, несмотря на кожу, которую он выбрал носить. Отец, который смотрит на него в смятении, но пытается понять. Все изменилось с тех самых пор, как Зимнее Сердце впервые приняло его в свои холодные объятия.

Все – это все, на что он когда-либо надеялся. Признание. Уважение. Но он ничего не сделал, чтобы заслужить их. Его попросту там не было.

Если его возвращение собираются праздновать, Локи решил, что он может хотя бы доказать, что заработал его.

– Хескамар! – позвал он в ночное небо. Впереди Один развернулся на пятках и уставился на него. Локи не обратил внимания на его взгляд. – Ты составишь мне компанию в путешествии.

– Локи, – начал Один, только чтобы замолчать, когда изорванный зеленый плащ сорвали и бросили к его ногам. – Что это?

– Подходящая одежда, Отец, – с обнаженной грудью и волчьей шкурой, ниспадающей с его плеч, зубы на груди мерцали, как белые кинжалы, Локи повернулся к тому пути, который прошел. – Передай Матери и Тору мои извинения.

Один уронил челюсть.

– Куда, во имя Норн, ты собирался? Локи!

Над головой Хескамар заложил кривую дугу, черные крылья как сдвоенные лезвия прорезали ночь.

– Какая польза от зимнего короля с мертвым королевством? – отозвался Локи. Что-то дикое и безрассудное расцветало в нем, наполняя кровь обжигающим пьянящим возбуждением. Он знал, знал в этот самый миг, что это именно то, что сделал бы Тони. – Я хочу побыстрее с этим покончить. Хескамар, открой путь в Йотунхейм. У нас есть соглашение, которое необходимо передать.

Издав долгий, ликующий крик, который вылился в резкий хихикающий смех, Хескамар вскинул вперед крылья и открыл портал, ревущий льдом и тьмой. Локи рванулся к нему, уже слыша потрескивающий натиск силы Гунгнира, поднимающейся, чтобы уничтожить портал.

– Ты не готов! – взревел ему в спину Один. – Легенды, будь они прокляты. Я не позволю тебе погнаться навстречу дурацкой смерти.

Неприкрытое беспокойство в голосе отца – единственное, что по-настоящему остановило шаги Локи, но и его было недостаточно. Он повернулся и предстал лицом к лицу с королем Асгарда, лед на руках и груди заклубился в наползающие слои, что создали длинные хрустальные шипы через его плечи и предплечья. Поверх них магия светилась сетью зеленого света, собираясь вокруг когтистых рук.

– Я волшебник и ледяной гигант, – заявил он, наблюдая как Один медленно опускает копье. – Я долгих двадцать лет дышал льдом и мраком, и я, наконец, получил свободу передвигаться по мирам. Мне необходимо действовать.

На одно короткое мгновение Локи задумался, а что, если его отец все равно покалечит его, остановит вот такой вот уход, чтобы он мог выполнить свой долг и вновь повстречаться с семьей. Чтобы остаться и быть принятым, терпеть взгляды его бывших компаньонов на свою кожу. Но каким бы Асгард не был домом, Локи пока что был не готов вернуться. Не тогда, когда под его кожей бушуют снежные штормы, а внутри кишит магия. Он еще не нуждался в Асгарде. То, что ему нужно – это пустошь, чтобы завыть в ней, и что-нибудь, чтобы исправить.

Когда он вернется, у Одина не будет выбора, кроме как видеть его тем, кто он есть. Не только у Одина, у всего Асгарда. Локи будет посланником, непохожим ни на кого из тех, кого раньше видели Девять миров.

– Я всегда надеялся, что ты объединишь королевства, – произнес наконец Один, залезая рукой под броню. Он бросил что-то Локи, который машинально поймал. Рунный камень. Начертанная на нем руна делала его легко узнаваемым. Хагалаз. Знамение грома, разрушительных перемен. Необходимых и в то же время пугающих. – Я не понимал, что ты пожелаешь начать в тот миг, как вернешься. Твоя мать отчаянно разочаруется во мне, если я отпущу тебя.

– Но ты отпустишь меня.

– Да, – наблюдая за ним, Один выглядел странно печальным. – Когда-нибудь мы намеревались восстановить связи с Мидгардом. Фригга давно считает, что Тору было бы неплохо приходить и уходить, как ему вздумается. Так же, я подозреваю, как и тебе, – он покачал головой на пораженный взгляд Локи. – Это так, чтобы поразмыслить. Удачи.

Получить столько наград, сделав столь мало, было почти болезненно. Что он сделал, чтобы возместить их? Годами просиживал в замке и презирал мир? Не доверял каждой душе, которая наткнулась на его попечение? Он разрушил мир своей глупостью, своей необходимостью неожиданно наброситься на обстоятельства своей судьбы. Пусть он и не испытывал любви к ледяным гигантам, чудовищная ошибка его деяния тревожно легла на плечи. Один пытался. Асгард страдал от последствий, когда остальные восемь миров отступили от него в страхе – Локи не дурак, он понял, что не озвучил Один. И все же его вернули. Простили. Обходились как с равным, когда по всем порядкам единственным наказанием следовала быть его поспешная казнь.

Коли Локи не мог этого понять, он по крайней мере сделает себя достойным. И тогда, когда он наконец заглянет в глаза своего брата, он сделает это без стыда.

– Прощай, Отец, – сказал Локи и повернулся к порталу. – Я ожидаю пира по возвращении, – он шагнул в завывающий портал магии, ощущая, как безразличный холод вновь поглощает его.

– Ты его получишь, – крикнул Один, и это было последнее, что услышал Локи до того, как разлом закрылся, изолируя его в мире, который он когда-то намеревался уничтожить.

Одно последнее испытание. На этот раз для себя. И когда он в следующий раз взглянет на Тони Старка, ему будет, что сказать за себя. Что-нибудь другое, чем прости.

Одно последнее испытание.

И Локи шагнул в метель.

Солнечный каньон – Малибу, Калифорния

Агенты переговаривались вокруг него, но не с ним. Так продолжалось последний час, с того момента, как он выпрямился и первый агент в удивлении отшатнулся от него.

Тони сидел на гладком краю булыжника, позволяя себе быть задержанным хотя бы потому, что у него не было ни единой мысли, что поделать с собой. Пеппер в больнице. В доме кишел персонал Щ.И.Т.а. Наташа, вероятно,

носилась где-то. Сложно держаться агентства после того, как они пытались убить тебя, а парочка птиц отправила их на южный полюс.

Тони очнулся с пропитавшейся кровью рубашкой и без единой царапины на себе. Только липкая сладость яблока, каркас стабилизатора полета на руке и замененный реактор, пронзающий грудь.

Локи нигде нет. Его и не может нигде быть, грубо сказал себе Тони, рот сжался в жесткую линию. Герои в своих историях не склонны выживать. Не в реальном мире.

– Зрачок реагирует, – сказал мужчина в очках женщине, стоявшей рядом с ним, посветив фонариком в каждый глаз Тони. – Признаков сотрясения нет, насколько я могу судить.

– Что за хрень, – пробормотала женщина, положив на переносицу два пальца и коротко сжимая ее. Когда она опустила руку, Тони обнаружил, что его пронзили стальным серо-голубым взглядом. – Ладно. Мистер Старк, вы в состоянии совершить небольшую поездку? Директор хотел бы…

– Встретиться со мной, – закончил Тони, впиваясь в нее взглядом. – Ага, я получил вон там записку от агента Скалли. Но мне нечего сказать о том, что случилось. Так что, если пытки не в вашем методе…

– Кто-нибудь показывал вам зеркало, Старк? – спросила женщина, немного наклоняя голову. Когда он лишь посмотрел на нее, она дернула подбородком одному из федералов, что толпились вокруг, сканируя местность в поисках частиц, или с чем там они еще возятся, когда оказываются в глуши.

Тони уже собирался начать выковыривать грязь из-под ногтей, когда ему в руки пихнули металлическую пудреницу. Косметическое средство, заметил он отстранено. Нажимая на плоскую кнопку спереди, он смотрел, как крышка резко отлетела, круглая поверхность зеркала отразила его затемненное лицо.

Несмотря на прожектора, было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Тони машинально наклонил тело и зеркало, ловя ускользающее освещение от огней оцепления и своего реактора. Склонив зеркало, Тони уловил свое мелькнувшее лицо.

Он ожидал синяков под глазами. Может порез, который оставит проказливый шрам. То, что он получил, заставило его втянуть шипящий вдох сквозь зубы и с щелчком захлопнуть пудреницу.

Под впечатлением он вернул женщине зеркало. Причина и следствие. Доказательство. Может, оно исчезнет.

– Я агент Мария Хилл. Вторая в командовании Щ.И.Т.а, – спокойно произнесла женщина. – Все, что вы скажете, будет сохранено в строжайшей секретности и передано только моему начальнику, директору Нику Фьюри, – когда он вновь просто взглянул на нее, агент Мария Хилл выдала короткий фыркающий выдох через нос. – Мистер Старк, наши записи и многочисленные кадры съемок СМИ показывали вас с парой крупных карих глаз.

– Ага, – глухо ответил Тони. Губы Хилл поджались.

– Вы не хотите мне сказать, почему они внезапно стали золотыми?

– Думаю, они больше похожи на светлый янтарь, – автопилот навязал свое обычное количество отговорок, но даже Тони слышал пустоту в своем голосе. – Рыжие. Пигментное ухудшение. Довольно приличный удар по голове. Выбирайте. А вы замужем? Выглядите незамужней.

Раздув ноздри, Хилл зашагала прочь от него вниз по тропинке, собираясь по-видимому с кем-то связаться и рассказать, какой сволочью был Старк. И тем самым наконец оставила его в блаженном одиночестве, пусть даже всего на несколько минут.

Одна его часть хотела позвонить Роуди, попросить воспользоваться служебным положением или наградить их своим запатентованным взглядом, чтобы они уже отпустили его. Может, даже устроить огонь на подавление. Все, что угодно, только бы он смог бы сесть где-нибудь в тишине и безучастии и подумать над тем, что произошло.

Обадая Стейн никогда не возвращался из Зимнего Сердца. Тони поставит круглую сумму на то, что к тому времени его уже погребло под шестифутовым неестественным сугробом. Или он еще где-то там, пойманный в ловушку, изучает покинутый замок и тело ледяного гиганта…

Тони старался выравнять дыхание и управиться с содержимым желудка, когда заметил мужчину, наблюдающего за ним с другого конца поляны. Его силуэт почти полностью окутывали тени, но блеск глаза поймал свет.

Только одного глаза, обратил внимание Тони, прищуриваясь. Пока мужчина приближался, он увидел, что другой глаз скрывался под черной кожаной заплатой. Прожектора осветили его, когда он пересекал поляну.

Камуфляжем являлось лишь длинное черное пальто, распахнутое и выставляющее на обозрение сплошной бронежилет. Возможно крепче, чем Кевлар, если панели на нем что-то значили. Тони насчитал едва уловимые контуры трех прикрытых пистолетов. Магнумы; может, пара Пустынных орлов. Он понятия не имел, какой марки они были, но, судя по виду направлявшегося к нему парня, относились к линейке высшего уровня.

– Не обращайте внимания на агента Хилл, – начал мужчина, сдвигая пальто за кобуру на бедре, чтобы присесть рядом. – Она не особо любит тайны. Факты, цифры – вот, на что она может полагаться, чтобы действовать, они – ее стиль. А тут это все обернулось в одну из таких хреновых тайн, – оглядевшись по сторонам, он потянулся к пояснице и достал небольшую серебряную флягу. Открутив крышку, он сделал долгий глоток и передал ее Тони. – У тебя такой вид, Старк, что оно тебе и правда необходимо.

Тони за один раз выдул почти половину фляги. Бурбон – неприятный и крепкий. Отличная штука. Он выдохнул и почувствовал, будто может дышать огнем вместо воздуха. Проморгавшись от паров, он осознал, что большинство агентов убрались с участка, оставив только огромные фонари и несколько атрибутов. Пара человек опиралась на деревья на другой стороне. Один из них – Хилл.

– Что случилось с твоим глазом? – спросил Тони, не обращая внимания на дымную хриплость своего голоса. Алкогольный ожог был чертовски силен. Мужчина только забрал флажку обратно и закрыл ее.

– Шрапнель. Разорвала его в клочья. А что случилось с твоими?

– Я умер, – Тони поддел один ноготь под другой и попытался выцепить из-под него кусочек грязи. Он смахнул его на землю. – Директор Ник Фьюри, я полагаю?

– Приятно познакомиться, наконец-то.

– Приехали, чтобы допросить меня?

– Нет, – сказал Фьюри, опираясь предплечьями о колени. – Нет, думаю, этой ночью ты и так прошел через достаточное количество дерьма. У меня имелась целая распланированная речь, знаешь, но ты должен выбрать время. И сейчас не оно.

Тони кивнул, его глаза застыли на освещенном пятне травы и грязи сразу за пределами теней, в которых он сидел. В грязи остались несколько отверстий, каждое из них обнесено загородительной лентой, словно они – часть места преступления. В каком-то смысле, пожалуй, да. Последняя ставка Обадаи Стейна ради силы. Ник Фьюри рядом с ним достал телефон, выругался на отсутствие связи и убрал его обратно.

– AT&T?

– Безопасная сеть Щ.И.Т.а, – фыркнул Фьюри. – Кусок дерьма. Они дают тебе полсотни приложений для шифрования, но ты не можешь ни черта отправить, когда нужно. Наше новое приобретение сейчас, вероятно, уже готово запустить себе прямо в голову тарелку для фрисби.

– Приобретение?

– Друг твоего отца. Романофф информировала его о происходящем по радиосвязи, – Фьюри скользнул по нему внимательным взглядом, наклоняясь ближе, словно делился секретом. – По некоторым причинам я склонен считать, что он заинтересован в твоем благополучии.

– Не могу даже представить, почему. Все друзья моего отца – это старые ублюдки, любящие хлестать виски, – стягивая с себя рубашку, Тони старался не морщиться от ощущения жесткого материала, проходящегося по его коже. – Иногда они даже пытались убить меня.

– А, – бросил Фьюри, отмахиваясь от его слов. – Не все они были придурками. Этот толстяк тебя ранил?

– Нет, – Тони проследил, как Фьюри кивнул себе, а затем вернул ему обратно флягу. – Спасибо.

Он пил в тишине, чувствуя себя удивительно немотивированным что-то делать или что-то говорить. Учитывая удобный случай, он, возможно, удовольствуется тем, чтобы остаться здесь на всю ночь. И больше всего он хотел просто сидеть и вспоминать. Не слезы, капающие на его шею, не руку, прижимающуюся к его окровавленному животу, но совсем другое. Устрицы и камин, и душный жар кузницы. Руки, сжимающие его так сильно, что он забывал как дышать. Холодные синие губы напротив его собственных. Голос, говорящий ему, что он любим.

– Значит, – произнес он в конце концов, спокойно прочистив горло, – ты хочешь опробовать на мне речь? Я выбрал время.

– Как посмотреть, – ответил Фьюри. – Насколько ты заинтересован в том, чтобы вновь взяться за эту идею с металлическим костюмом? – костяшками пальцев он постучал по металлическому каркасу, обхватывающему его предплечье.

– Для массового изготовления?

– Для себя.

Фляжка опустела, Тони отдал ее владельцу и поднялся на ноги. Колени не хрустнули, как обычно. Слабое утешение самой ужасной ночи в его жизни. Он прошел в белый поток света, заливающий поляну, где невозможно было взглянуть в небо и увидеть звезды.

Металлический костюм. Ну, раньше он собирался его доделать. Раньше. Чертежи большей частью закончены, хоть и протестированы только в аппаратном режиме. Предстояло проделать еще кучу работы. Но если не для массового производства, то за каким чертом супер-шпион хочет костюм, который он когда-то собирался создать для себя?

– Дай мне вершину, – сказал ему Тони, с удивлением слыша в своем голосе намек на вызов.

Фьюри улыбнулся, подходя к нему, длинное кожаное пальто развивалось за ним.

– Она называется “Мстители: Инициатива”.

========== Глава 19 ==========

Асгард – Тронный Зал.

Фригга раскидывала свои камни по ступенькам помоста, пока Тор метался ниже, Мьёльнир отбросили на пол как забытую игрушку. Прошел час, как она прочла возвращение Локи. Час, как Один велел Тору вернуться во дворец и сказал оставаться рядом с ней.

Путь от обсерватории до дворца и правда долог. Вздохнув про себя, Фригга подобрала руны и пересыпала в мешочек. Она затягивала его шнурок, когда Тор громко выругался, пугая ее.

– Я устал ждать.

Фригга лишь улыбнулась.

– Ты ждал почти двадцать один год, Тор, – напомнила она ему. – Еще несколько минут не должны тебя так волновать.

– Именно оттого, что я ждал двадцать один год, меня так волнуют эти минуты, – ответил Тор, его голос звучал почти сердито. Почти. В нем по-прежнему было больше воодушевления, чем Фригга слышала в течение долгого времени. – Что их задерживает?

– Им о многом нужно поговорить, – промолвила Фригга. – Они расстались в плохих отношениях.

– Скажи мне, где они, – настаивал Тор, указывая на трон. Фригга знала, что он никогда не садился на него – и никогда не хотел, несмотря на все его желание увидеть Локи. Для Тора трон был кандалами и проклятием, вечным напоминанием того, что он никогда не сможет обладать той жизнью, к которой так стремится. Мидгард. Джейн Фостер. Брат, смотрящий на него без зависти и ненависти.

Фригга прокатила мешочек между ладоней, слушая, как гладкие камни стукаются друг о друга внутри.

Почувствовав ее отказ, Тор издал низкое рычание, разворачиваясь на каблуках и продолжая свое бдение. Так много общего с отцом, с некоторым сожалением подумала она. Неспособен ждать, неспособен действовать, неспособен сказать именно то, что подразумевает, неспособен сдержать все это внутри. Так было не всегда. Ни для кого из них.

Утекло еще несколько минут – и никаких шагов, раздающихся в коридоре. И никакого спасения для Тора. Именно в этот миг Тор прекратил свое неистовое расхаживание. Откинув за спину волосы, он бросил последний взгляд на двери главного входа, а потом развернулся к трону.

– Это запрещено, – промолвила Фригга, скрывая улыбку. – Строго запрещено.

– Останови меня, – ответил Тор, забирая в сторону плащ и усаживаясь на трон. С руками, распростертыми на подлокотниках, и прямой спиной, прислоненной к металлу, его фигура приобрела поразительную величавость. Фригга ожидала тот миг, когда взгляд Тора устремится сквозь сами звезды.

– Не думай об имени, думай о чувствах, – если уж он собирается пренебречь традициями и законом, она может и помочь. – Думай о том, в чем нуждаешься.

Тор дернулся на троне, запрокинул голову, словно что-то поразило его. Его глаза следили за чем-то, что она не могла видеть.

– Он не здесь, – прошептал Тор. – Он идет через лед и тьму. На его руке сидит ворон. Он —, – неистово передернувшись, Тор отвернул голову в сторону, словно избегая удара. – Ледяной гигант? Это Йотунхейм? Почему он носит рога? Что это?

– Что он говорит, Тор? – быстро спросила Фригга, поднимаясь на ноги, чтобы взойти по ступеням к трону. Путешествие Локи в Йотунхейм было будущим, на которое она не смела надеяться. – Слушай внимательно.

Тор вновь содрогнулся, душевное страдание исказило черты его лица.

– Локи молчит. Его окружил клан Йотунов. Везде булыжники. Мама, они в два раза больше его. При всей жестокости его сердца, это далеко за пределами всех его возможностей, – Фригга подпрыгнула, когда Мьёльнир влетел в руку Тора. Машинально, предположила она. Казалось, Тор едва осознавал свое настоящее окружение. Такова была сила Хлидскьяльва, когда его использовал кто-то, кто не знал, как смотреть сквозь магический кристалл. Тор украдкой поглядывал на непостижимое зрелище.

На другом конце зала Фригга увидела, как зашел Один. Ее поднятая ладонь не опередила его, пока он приближался, но Один замедлил шаг, когда Тор дернулся в хватке трона, вниз по его щеке покатилась незамеченная слезинка.

– Они преклоняют колени, – в благоговении прошептал Тор. – Перед ним. Ворон смеется и взлетает в небо. Но Локи не обращает на них внимания. Он… поднимает колонну, использует лед, чтобы удержать ее на месте. Она сломана, арка сломана, но он собирает куски как мозаику… он всегда был умным в таких вещах, – с дрожащим вздохом Тор замолчал, но реагировал на невидимые им движения с изумлением и удовольствием, его рот подрагивал в слабой, зачарованной улыбке, пока он впервые за два десятилетия наблюдал за братом. Фригга следила, как его блестящие голубые глаза метались от одной точки к другой, он нимало не заботился о безмолвных слезах на щеках. Ох, как же мучительно он скучал по своему брату.

– И где предполагается сидеть мне? – нехотя проворчал Один, вздыхая, когда поравнялся с ней. Фригга лишь схватила его за руку и крепко сжала, ее улыбка стала такой широкой, что почти причиняла боль. Быть может, она помрачнела к тому же. Один запечатлел на ее запястье колючий поцелуй и прошел вперед, чтобы поставить Гунгнир на его место у трона. Тор едва заметил; потерянный в видении своего брата, наконец свободный.

– Ты сподвиг его на этот путь, муж? – прошептала Фригга.

– Как ты говорила? Локи всегда избегает моего контроля? – произнес Один, его взгляд не отрывался от сына. – Я хотел мира через постепенные нововведения, долгожданного смешения культур и знаний. Общественные проявления силы. Разделение ресурсов, быть может, окончательный обмен возрожденным уважением. Локи видит положение иначе. Первой должна идти их гордость. Настоящий зимний король обладает властью, способной принести им эту надежду на достоинство.

– Локи, только Локи, – Фригга отмахнула прочь титул. – Еще ледяной гигант, но все равно он – это он. Мифы Йотунхейма мало что для него значат. Он воспользуется ими для собственных целей и отбросит, словно змея, скидывающая свою кожу, – повернувшись к Одину, она изогнула бровь. – Вопрос в том, чего он хочет? Что требуется, чтобы запалить его?

Один отвернулся и взглянул на Тора, все еще затерянного в своем изумлении. Фригга знала, о чем он думает: Тор может не оторвать глаз от Локи, но, получив второй шанс, его взгляд всецело переключится на другой мир. Локи делает то же самое?

– Он хочет силы. Силы, которую заслужил, как я думаю. А не заимствованной короны.

– И? – подтолкнула Фригга, когда Один заколебался. – Что еще?

– Тони Старк действительно оставил на нем отпечаток, – Один потянулся вперед и сжал руку Тора, успокаивая, когда тот вздрогнул, Мьёльнир вспыхивал безотчетной сетью молний. – И все же он выбрал Йотунхейм. Мое самолюбие достаточно велико, чтобы посчитать, что он сделал это ради моего одобрения, но инстинкт говорит мне, что он сделал это для себя.

Фригга подумала об этом. Локи представлял собой сложное переплетение необходимости и желания. Всегда. Его тайны часто укрывались под маской, запирались под замок и ключ, но то, что он оставил воссоединение с семьей и обратился к холодному миру Йотунхейма, говорило и о чем-то новом. Быть может, о плане.

– Если Локи сможет возродить население Йотунов, если он сможет направить их, какая ему польза от Асгарда, чтобы спасти тех, кого он считает достойными? – Фригга легонько прикоснулась к вискам, в то время как Один нахмурился. – Он не будет в нас нуждаться, не так, как нуждаемся в нем мы. Как Асгард нуждается в нем.

– Асгард выживет, – ответил Один, но его взгляд был отсутствующим. – Как и наша семья. Мы больше не можем спрашивать с Локи.