Текст книги "Зимнее Сердце (СИ)"

Автор книги: goddamnhella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Он хотел, чтобы с него хватило. Так он и сделал. Было бы приятно забить на то, что случится. Было бы приятно радоваться возвращению домой, но все казалось неправильным, вплоть до самых глубин желудка. Даже если Локи не отвернулся от Тони, как от использованной игрушки, чья развлекающая ценность пропала, вся ситуация казалась неправильной. Вне схемы.

– Я думал, что изменю вещи, – пробормотал Тони стае волков. Они не поняли шутки. – Я думал, что была картина, частью которой я являлся. Мог бы рассказать, что все мы были просто висящими нитями.

Он пытался решить, может ли он пропустить этот отъезд, стоя тут до самого захода солнца, когда что-то отскочило от ботинка. Тони хмуро уставился вниз, на камень. Его камень. По другую сторону распахнутых ворот волк, в которого он недавно попал, издал скулящий звук, посмотрел вниз и обратно на Тони. Его невыразительные золотые глаза устрашающе выжидали.

Тони подобрал камень.

– Ты волк. Злобный, поедающий людей волк. Имей хоть каплю уважения, – так или иначе, но он с силой запустил камень в гущу деревьев, потрясенно наблюдая, как вся стая бросилась в драку, лаялась на своем странном языке и боролась друг с другом. Вскоре Тони остался среди снега в одиночестве, вконец сбитый с толку. – Хочу, чтобы это была самая странная вещь, случившаяся сегодня. Падающие молоты. Что за ахинея.

Возможно, не стоило погружаться здесь в раздумья на полдня. Чертовски холодно, а у него больше не было плаща Локи, как-то отдал обратно между “я собираюсь домой” и “хочу побыть в одиночестве”. Тони не хотел сильно задумываться об отставке, потому что если он задумывался, то убеждался, что с ним, вспоминающим прошедшую ночь и все, что они сказали друг другу, покончено. Забавно, как все это могло испариться, когда миг свободы замаячил на горизонте. Он чувствовал себя идиотом.

Хотя, кого он обманывает? Никто не выбрал бы его вместо свободы, вместо возможности вернуться домой. Нет никакой уверенности, что проклятие могло бы быть разрушено вовремя, что трещина в наручах означала что-то еще, кроме поломки старого металла. Просто от того, что он почувствовал жар от вдохновения, от замыслов, разгоревшийся под ребрами, она не должна означать что-нибудь еще. Может, Локи получил самую лучшую и единственную попытку на возвращение домой.

Тони еще рассматривал опустевший лес, когда тяжелые шаги приблизились к нему.

– Я думал, ты сейчас на крыше, ведешь обратный отсчет, – он ничего не мог поделать с резкими нотками в своем голосе. – До сумерек всего лишь около часа, по моим подсчетам.

– Я думал, ты, вероятно, пожелаешь попрощаться, – спокойно ответил Локи. – А взамен нашел тебя здесь, манящего смерть открытыми воротами.

– Мне казалось, ты понял, что я играю в ”принеси-подай”, – Тони даже не повернулся, опирался на петли ворот. Сложенные на груди руки на самом деле не сдерживали холод, но делали его на вид таким же рассерженным, каким он себя чувствовал. – И когда бы я сказал тебе “пока”? Надо было орать тебе в спину в то время, как ты бежал упаковывать яблоко?

Поравнявшись с Тони, Локи уставился на лес перед ними, словно хотел запечатлеть в памяти. Он не смотрел на Тони, даже краем глаза.

– Я чувствую твое неодобрение, Старк. Однако, я бы попросил тебя вспомнить, кто из нас бежит домой, а не от него, – столько высокомерного пренебрежения в его словах, что зубы Тони сжались.

– Домой? – повторил он. – Ты сбегаешь, как напуганное дитя, пытающееся избежать папиного ремня до того, как он решит им воспользоваться, – Тони пригвоздил Локи ровным взглядом. – Это обман.

Короткий смешок Локи был холоден.

– Возможно, удивлю тебя, но мне не чужды иллюзии и хитрости.

– А разве это не то, из-за чего ты прежде всего попал в эту неразбериху? Десять баллов на то, что для того, чтобы научиться здесь на своих ошибках, Голубчик, – Тони позволил взгляду бродить вдоль линии деревьев, наблюдать за плотными снежными облаками, медленно плывущими над темно-зеленым покровом леса. Волков не было видно. – Положительный момент – думаю, что скоро получу настоящего солнца. А может, вообще доставлю себе удовольствие и пойду в душ.

Локи тяжело выдохнул, дыхание сорвано дрожало. Краем глаза Тони следил, как он разворачивается на каблуках и делает пару шагов к замку. Останавливается.

– Чего ты хочешь, Тони? – спросил он, отчаянно и яростно. – Меня, здесь, заключенного и несчастного, коротающего с тобой последние пять недель? В мире не хватит времени, чтобы…

– Я хочу, чтобы ты дал себе шанс! – повернувшись лицом к Локи, Тони не смог сдержать слов. – Я хочу, чтобы ты получил свою долбанную свободу, Локи, хочу. Но также я хочу, чтобы ты ее заслужил. Ты в самом деле думаешь, что это невозможно?

Лед стелился по рукам Локи. Тони старался не смотреть на него, но все-таки отступил к изгибу ворот, когда Локи шагнул к нему.

– Возможно? – задушено спросил Локи. – Конечно же, это невозможно! Я провел всю жизнь, разочаровывая его!

– Отлично, и ты собираешься сделать это снова! – Тони задвинул прочь свою нерешительность и подошел вплотную к Локи. Так близко, что смог увидеть смятение под упрямым решением – и страх. – Одержи верх в его собственной игре, Локи. Одержи верх справедливо и честно.

– Не могу. Тебе не понять, – Локи сглотнул, почти виновато отводя взгляд. – Узнай цену жизней, которые ты так эгоистично забрал. Его слова мне. Я присматривал за тобой, защищал тебя, сражался с волками за тебя. Я узнал твою историю и поделился своей. Я простил того, кто навредил мне, и попросил прощения в ответ. С каждой постыдной тайной я узнал, как доверять тебе, я выслушивал тебя… Я нуждаюсь в тебе, – он прикрыл глаза, когда Тони приблизился, опуская руку ему на затылок. – Ты стал дорог мне, и я жаден до твоего тепла. Но этого недостаточно. Для него никогда не будет достаточно.

Они замерли там на долгую, холодную минуту. Облака над ними пропитались послеполуденным светом, вновь пошел снег. Тони пытался сдержать разочарование, гнев, но все, что он по-настоящему чувствовал, это грусть.

– Должно быть, это тот самый дом.

– Да, – морозные руки, недолго покрытые льдом, скользнули вокруг талии Тони и притянули ближе. – Эта земля – все, что у меня было, когда никто не принимал мою сторону. Эти золотые шпили и запыленные звездами небеса воспитали меня. Я вырос сильным на ее фруктах и мясе, дышал ее чистым воздухом, гулял извилистыми дорогами, когда город уступал бесконечным холмам и горным хребтам. Я оборонял ее. Я защищал ее, – губы мазнули волосы Тони. – Не передать словами, как я скучаю по ней, и я могу потерять ее навеки. Изгнание не значит, что больше не будет радушного приема, не будет, пока мой отец не распорядится иначе. Оно означает, что компас не найдет север. И я никогда не найду ее вновь.

После такого и правда больше нечего сказать. В мире не осталось доводов, что могли бы изменить решение Локи, не тогда, когда Тони мог слышать тоску по дому в каждом одиноком слове. Мог ли он по-настоящему обвинять его за этот прыжок?

Отвернувшись к широко раскрытым воротам, Тони не удержался от последнего, задумчивого взгляда на деревья.

– В моих мыслях ты одержишь верх, – проронил он, не глядя на Локи. – Мы проводим последние дни, отдавая нашим рукам каждый дюйм друг друга. Ты осваиваешь управление льдом, мы ищем остальные тайные ходы и до чертиков пугаем Клинта. Наташа начинает по-настоящему улыбаться. Так же, как и ты, – обхватывающие его руки болезненно сжались. Горло Тони ныло. – И потом, однажды, мы просыпаемся, а снег тает. Твои наручи крошатся, и кровать полна осколков острого металла. Выглядывает солнце, жарко, и где-то я чувствую запах асфальта и зеленой травы. Может, это мой дом, может твой, – он улыбнулся в тускнеющем свете дня. – Я думал, что обладал преимуществом этим утром. Урок первый, Локи: мечтая, далеко не уедешь.

Тони прикрыл глаза, пока по его щеке, рту, шее путешествовали прохладные губы, отчаянно целующие каждый участок кожи, который могли найти.

– Это моя единственная возможность, – слова произнесли в мягкую кожу его горла.

– Я знаю, ты считаешь так.

Тишина. И потом…

– Прощай, Тони Старк.

– Пока, Локи, – Тони выпрямился, когда руки отпустили его, когда тяжесть на спине сменилась холодным воздухом. Когда он, наконец, набрался сил развернуться и направиться в замок, перед ним не было ничего, кроме длинного отрезка подъемного моста, пустынного, лишь укрытого недавно выпавшим снегом.

На стене над ним ворон расправил крылья и закричал, падая вниз в высохший ров, чтобы спланировать во тьму. Видимо, Локи был не единственным, кто сдался.

Все, что осталось, это дожидаться сумерек и строить планы на свободу, которая наступит после.

Тони старался радоваться этому.

***

В солнечной комнате сокрушался Клинт Бартон.

– Я не готов, – выдавил он, стуча зубами, и сгорбился на диване до такой степени, что почти уткнулся носом в коленки. Глаза увлажнились. – Я не могу уйти. Некуда идти. Как он может так поступать? Как он может просто оставить нас позади? У меня ничего там нет, черт, Карсон уж развалился за пятнадцать лет. Здесь единственный дом, который у меня есть, – присев рядом, Наташа обняла его рукой и бормотала что-то, звучавшее как утешение, но Клинт замкнулся как ракушка, его руки обхватили голову.

Тони нечего было сказать, что вероятно улучшило бы положение. Он прихватил у Кухарки бутылку виски и стакан льда и устроился в солнечной комнате, чтобы эффектно напиться, но пока ему это удалось лишь на четверть. Солнце уже зашло. Ожидание неизбежного длилось дольше, чем каждый из них думал.

Наташа пронзила Тони взглядом, дернула подбородком на измученного страданиями Клинта. Сделай что-нибудь, говорили ее глаза.

– Ты хочешь дом? – спросил он, разглядывая дно стакана. – Я куплю тебе дом.

– Я не хочу дом, – колени Клинта заглушали слова, но тем не менее они достаточно хорошо донеслись до слуха Тони.

– Ты только что сказал…

– Я не хочу быть брошенным здесь, как барахло, – вскинув голову, Клинт одарил Тони налитым кровью взглядом. – Даже самые большие ублюдки отпирали клетки перед тем, как удрать из города.

– Мы не цирковые животные, – Наташа схватила со стола бутылку Тони и отвинтила крышку.

– Разве? – смешок Клинта был горьким. – Да ладно. Мы исполнили наши набившие оскомину трюки, и теперь инспектор манежа продвигается к большим и лучшим свершениям.

– О Господи, выпей, – рассерженно проворчала Наташа, пихая бутылку в руки Клинта. – Я не принимаю такое дерьмовое сравнение. Ты хочешь поговорить о несчастной судьбе? Я бывший агент КГБ и выйду посреди округа Колумбия без ничего, за исключением платья из занавесок и устаревших секретов на продажу. Если хочешь поиграть в “Эта сранная жизнь”, я побью тебя, дав сто очков вперед, – Клинт просто сделал огромный глоток из бутылки, сильно закашлялся и вернул обратно. Его голова склонилась обратно к коленям.

– Все не так плохо, – неожиданно для себя брякнул Тони. – Клинт, ты полюбишь интернет. Технологии чертовски далеко ушли с тех пор, как ты был в большом мире. Сложные луки настоящего времени сразят тебя наповал. Хитрые наконечники для стрел, дальнобойный лазерный прицел, даже нарукавники, изготовленные из лучших материалов, – он встретил любопытный взгляд Наташи. – ЦРУ заплатит бешеные деньги за твои так называемые устаревшие секреты, и ты знаешь об этом. Тебе надо лишь, чтобы кто-то замолвил за тебя слово. К счастью, я знаю человека, который знает человека, – Роуди, вероятно, не будет против. Не после того, как он хорошенько присмотрелся к Наташе, в любом случае.

Клинт вылез из пещеры ног и растер глаза. Он все еще выглядел затюканным несчастьем, но что-то, похожее на каплю надежды, сквозило в том, как он смотрел на Тони. Она или виски, который опьянил его.

– Но где мы будем жить? – жалобно спросил он. Тони закатил глаза, осушая стакан.

– Пока я не устрою вас обоих – со мной, – ответил он. – У меня есть местечко в Малибу. Вид на океан со скал, бассейн, теннисный корт, вертолетная площадка… ну знаешь, дом. Он вероятно поможет с, эээ, с переходом. Переходом? Будем использовать это слово?

– Страх разлуки? – предложила Наташа. – Или чувство заброшенности. В твоем случае, полное и абсолютное неприятие.

Тони медленно поставил стакан на стол.

– Господи, Нат, – промямлил Клинт. – Тони в самом деле сильно запал на хозяина. Оставь его в покое.

Отрицание вертелось на кончике языка, но Тони понимал, что с этими двумя в этом не было особого смысла. Так или иначе, было слишком поздно для чего-то.

– Прости, – произнесла Наташа, и она по-настоящему выглядела сожалеющей. – Я плохо воспринимаю сегодня. Мне следовало спрятать чертову записку. Что-нибудь. Все, что угодно. Даже отсрочка неизбежного была бы лучше, чем это.

Даже если и можно было что-то сказать в ответ на ее слова, их заглушила бы ужасная накатывающая волна грома, столько громкая, что встряхнула стены. Сквозь просветы между штор, молнии раскололи небо, заливая улицу сверкающим треском света. В Зимнем Сердце не было гроз.

Когда все закончилось, воцарилась тишина.

Губы Клинта дрожали, глаза сквозь слезы горели свирепо и яростно.

– Ненавижу его, – шепотом выдавил он, вновь сворачиваясь как ребенок. Плечи тряслись, несмотря на обхватившую их руку Наташи, виском она прижалась к его плечу. – Я ненавижу его.

Тони почувствовал, как внутри него что-то увеличилось тихо и холодно, а реактор загудел еще громче. Отпуск закончился. Наступила реальность, и даже такой человек, как Клинт Бартон, должен проснуться и…

– Я не виню тебя, – промолвил Локи, стоя в дверном проеме. – На самом деле, я скорее разделяю твое чувство.

Голова Клинта взлетела. Как и Наташина. Только Тони сидел и пялился, удивляясь, как, черт возьми, Локи мог пропустить свой крайний срок. Нечего и говорить, напряженное и напуганное понимание в осанке говорило, что он и не делал ничего подобного. Локи нарочно не поймал свой поезд из Зимнего Сердца. Который… что вообще не имело никакого смысла. Не после всего, что Тони услышал от него. Не после всего, что они сказали друг другу. Это был его дом.

– Бартон, – тихо проронил Локи, приближаясь к нему. Учитывая принесенную им жертву, усилия, чтобы говорить нормально, должны были быть огромными. Но он вынес это, как и все остальное, подумал Тони, все так же онемело глядя перед собой. – Клинт.

Оттолкнув Наташу, Клинт вскочил на ноги и ударил Локи прямо в челюсть. Потом еще раз. Клинт Бартон ударил три раза, пока его поврежденная правая рука не окрасилась красным, а Локи так и стоял там, остолбенелый и тихий.

– Ты не можешь уйти, – бросил Клинт, дыша, словно грудь была кузнечными мехами. Глаза наполнились слезами. – Не раньше меня. Ты не можешь так поступить. Не после пятнадцати лет разглядывания твоей спины, присмотра за тобой, даже если ты и не хотел меня рядом. Пятнадцать лет я сидел здесь ровно, и я никогда, никогда, не просил тебя о свободе, – приподняв раненную руку, он сунул ее Локи под нос. Локи уставился на нее, словно не хотел, но другого выбора не было. Голубые глаза Клинта пронзали, как мокрая сталь. – Ты не можешь уйти раньше меня.

Локи стоял молча.

Тони ждал, что он что-нибудь скажет, какие-нибудь красивые слова своим изящным голосом, может быть, или сожаления, вероятно заключающиеся в том, что он облажался. А он облажался, Тони мог понять, в том, каким он был эгоистичным, чтобы подумать раньше. Он был так занят, оплакивая собственные упущенные возможности и незаконченные дела, что забыл, что Клинт теряет с отсутствием Локи больше, чем кто-либо еще. Он был первым, самым старым, а Локи даже не потрудился сказать “пока”.

Подняв руку, осторожным и медленным движением Локи обхватил раненную руку Клинта своими пальцами.

Пока они оба стояли там, застывшие и страдающие, именно Наташа двинула ногой в задницу Клинта, камнем толкая его к Локи.

Тони чуть отвернулся в то время, как Локи напрягся, а Клинт сопротивлялся, чтобы отступить, не желая видеть путаницу, в которую все обернулось. Но в миг, когда Клинт отстранился, сгорбившись в ту же защитную позу, в которой он провел весь день, Локи вцепился в его поношенную рубашку и вновь притянул к себе, наклоняя неряшливую голову в волчий мех на своем плече.

Тони совсем отвернулся, когда первое глубокое, опустошающее рыдание наполнило комнату.

– Ненавижу виски, – пробормотала Наташа в лицо Тони и потянула его за запястье. Ее глаза потускнели. – Пойдем, придумаем мне что-нибудь получше.

Тони не получил ни секунды на протест, прежде чем его выдернули с дивана и из солнечной комнаты вообще, почти бегом, пока Наташа не перестала выворачивать его руку из сустава. Но она не направилась к Кухарке или еще куда-то дальше солнечной комнаты после того, как захлопнула за ними дверь. Привалившись спиной к прохладному камню, она откинула голову и уставилась в потолок, словно он мог дать ответы на все вопросы.

– Простого “дадим им минуту” хватило бы, – заметил Тони, осторожно вращая плечом. Он даже не знал, зачем говорит. Слишком много беспорядочного шума гремело в голове. Рот обжигало алкоголем, явно начавшим слегка раскачивать коридор. – Веришь или нет, я не такой бесчувственный.

– Почему он не ушел? – голос Наташи дрожал. – Ради нас самих, я хотела бы, чтобы он остался, но ради него? Это ведь, возможно, был его единственный билет домой?

Вопрос на миллион долларов. Тони по-настоящему надеялся, что он большей частью риторический, потому что у него не было ничего, хоть немного походившего на ответ.

– Может он пытается играть честно, – предположил он, качая головой. – Я не знаю, когда я разговаривал с ним, то был…, – злым? Зверски честным? Черствым ублюдком? – Я не смог сдержаться с ним, в конце концов.

Наташа взяла его руку и крепко сжала. Ее пальцы были холодными. Тони обнаружил, что невольно сжимает в ответ, приваливаясь спиной к стене рядом с ней. Из солнечной комнаты не доносилось ни звука. Ради Клинта, Тони надеялся, что они обнимаются. Беднягу едва ли достаточно обнимали за всю жизнь.

Они стояли в темноте, молча и растерянно, ожидая, когда Локи выйдет и подробно расскажет им что, черт возьми, происходит у него в голове. Появились новые мысли о значении проклятья? Что-то из нечаянно сказанного Тони произвело больше впечатления, чем он замышлял? А может, Локи просто потерял разум, или надежду.

Тони слегка толкнуло, когда Наташа высвободила свою руку. Она была достаточно невысокой, чтобы он мог обнять ее за плечи. Он поступил так не для того, чтобы добиться чьего-то общества или даже ради особого наслаждения физическим прикосновением, просто это был ужасный день, и, честно говоря, в коридоре стоял жуткий холод, как бы он не пытался сделать вид об обратном.

– Ты в самом деле собирался позволить нам переехать к себе домой?

В ее голосе слышалась улыбка, только Тони не был уверен, вызвана ли она весельем или согласием. В любом случае, он в наказание сильнее сжал руку.

– Конечно. Бартон мог бы быть моим мальчиком на побегушках, – Наташа чуть фыркнула.

– Ты знаешь, я думаю, он бы наслаждался, – сухо произнесла она. Примолкла. – И кто я в этой выдуманной общаге?

Ну, тут только один ответ.

– Кто хочешь, пока не прибьешь меня во сне, – за такой ответ Тони заработал мелькание зубов между губами, но он не был уверен, что именно в улыбке. Не то чтобы Наташа когда-либо даже подумает об этом. Склеить его ягодицы – может быть. Но убить? Почти определенно нет.

– Спасибо, – сказала она миг спустя. Тони не ответил; просто нахмурился на стену напротив и молча пожелал людям перестать благодарить его за то, что он хочет сделать.

Последовавшую тишину прервали распахнувшиеся спустя несколько минут двери. Чрезвычайно истощенный на вид лучник появился, пошатываясь, вытирая глаза и выглядя подавленным.

– Вы ничего не видели, никто из вас, – прохрипел Клинт.

– У меня ужасное зрение, – немедленно произнесла Наташа.

– Я пьян, – вставил Тони.

С подозрением оглядев обоих, Клинт фыркнул и оглянулся на солнечную комнату.

– Эмм, он хочет поговорить с Тони, – что-то грустное было в том, как он произнес это, и не хотел встречаться с Тони глазами. – Я собираюсь… найти бумажный пакет и подышать в него, – он направился дальше по коридору, как человек – на задание на грани жизни и смерти. Наташа последовала за ним, уделив Тони лишь заинтересованный взгляд до того, как торопливо нагнала Клинта.

Почему бумажный пакет? Вопрос преследовал Тони по пути в солнечную комнату, где воздух был теплым, и слабо пахло древесным дымом. Вздрогнув от внезапной перемены температуры, он прикрыл за собой дверь и подошел к камину.

Локи стоял у дальнего угла камина, глаза сосредоточились на пламени. Выражение его лица казалось удивительно чуждым для кого-то, кто только что принес такую жертву.

– Я полагаю, что небольшого раскрытия карт ждать долго, – заметил Тони, стараясь ради небрежной легкомысленности. Не самая великая маска для кипящего смятения, но и она справлялась в крайнем случае.

– Я освобождаю вас всех из Зимнего Сердца, – сказал Локи, его глаза не отрывались от огня.

Улыбка Тони померкла.

– Нет.

– Да, – Локи поднял голову и повернулся к Тони. Его глаза смотрели ясно. – Сегодня трое из вас вернутся в свой мир. Что мне принесут следующие несколько недель, я перенесу это сам.

– Нет, – одолев длину камина, Тони не остановился, пока не подошел совсем близко. Он потянулся к нему, но Локи отступил назад. – Черт побери. Если я сделал…

– Ты сделал, – промолвил Локи, обрывая то, что стало бы замечательным доводом. – Ты сделал это, и я благодарю тебя. Я, возможно, не понял бы, если бы ты не сказал, но это правда. Я собирался поступить так снова. Если бы я сбежал сейчас, не важно, куда бы я пошел, я бы никогда не почувствовал бы себя как дома, – преодолев небольшое расстояние между ними, Локи положил на плечи Тони прохладные руки. – Какой смысл в краже того, что ты хочешь больше всего, когда из-за этого ты не сможешь оценить его? Когда ты никогда не сможешь поверить, что оно когда-либо должно было быть твоим?

Тони силился усмотреть двоякое значение в его словах. И в правду старался. Но все, что он слышал, это прощай. Снова. Именно тогда, когда он думал, что они все исправили. Слова Локи не были разоблачением привязанности, притяжения и верности, как он ожидал. Даже не близко. Вместо эгоистичного дерьма Тони накормили дерьмом бескорыстным. Теперь это было смешно.

– Ты можешь сказать мне, что я свободен, но ты не можешь заставить меня уйти, – Тони схватил Локи за запястья, большие пальцы растерли разломы в металле. – Я увижу это до конца. Какой… какой смысл во всем, если я не увижу конец? В моей жизни достаточно незаконченных дел вроде этого, но они все там, – он тяжело сглотнул. – Я хотел помочь тебе.

Тони почувствовал, как поникли его плечи, когда холодные губы коснулись виска, щеки, уха. Не так же, как раньше, но печаль была сходной.

– Я был слишком эгоистичен с твоей жизнью, – прошептал Локи, его дыхание пустило мурашки по коже Тони. – Пришло время, когда я помогу себе сам. Справедливо и честно, разве не твои слова?

– Я идиот, – заявил Тони, скользя руками вдоль запястий Локи, притягивая прохладный вес к груди. – Что ты делаешь, слушая меня? Я знаю машины, а не людей.

– Ты знаешь меня.

Тони рассмеялся. Не самый счастливый звук.

– Как, черт возьми, мне полагается вернуться обратно? Там нет волшебства, сияющих яблок или огромных волков, – повернув голову, он провел линию горячих поцелуев вдоль челюсти Локи, – Как, черт возьми, мне полагается оставить тебя позади?

Локи выдохнул короткий, мягко разозленный выдох, но все равно повернул голову и встретил губы Тони своими. Даже поцелуй ощущался как прощание; слишком длинный, слишком сильный и отчаянный, опровергающий всю сдержанность, что звучала в словах Локи. Руки, что обвились вокруг него, были слишком грубыми в своей сжимающей необходимости, но это хорошо, это то, что нужно, потому что Тони понимал, что во всем мире нет доводов, способных остановить то, что случится.

– Я узнал цену твоей жизни, – произнес Локи, а в его глазах сверкала сокрушительная жертва. – И я возвращаю ее обратно, – он вложил в его руки небольшой сверток.

Через ткань Тони смог почувствовать, что там его телефон. Его и Пеппер, не используемые с самого первого дня. Если и было что-то, что напоминало внешний мир, то это они. Он не глядя запихнул сверток в карман и попробовал прочистить горло, глаза уставились в пол.

– Что, ты даже не отдашь мне коготь? Прядь волос? Один из рогов?

Локи просто покачал головой.

– Ты уже взял все, что имело значение.

Тони закрыл глаза и попытался не думать, что это значит. Если подумает, никогда не сможет уйти. Но это не о нем, и по-настоящему даже не о Локи. Это о проклятье. Могло ли “до свидания” быть достаточно? Если нет, не обрекать ли это Локи второй раз, отставлять его бесприютным и в одиночестве?

– Мне нужно, чтобы ты доверял мне, – сказал Локи, его голос хриплый и напряженный. – Мне нужно, чтобы ты ушел, и быстро.

После такого нечего сказать.

– Пока, Локи.

Локи улыбнулся.

– Прощай, Тони Старк.

Законченности не чувствовалось, беспомощно и яростно подумал Тони, когда, наконец, отступил. Но так было. Это должно закончиться, должно здесь и сейчас.

Потребовалось больше усилий, чем он думал, что у него есть, чтобы развернуться и оставить стоящего у камина Локи, с болью уставившегося в его спину. Еще больше сил потребовалось, чтобы сделать вид, что он не видит влажного сияния его драгоценно-красных глаз, слишком блестящих даже для пламени, чтобы оправдаться. Но Тони сделал так, как делал все остальное; он стиснул зубы, не обращая внимания на ноющую грудь и продвинулся вперед.

Всего лишь пять недель, подумал он, пока проходил через парадный вход, видя Наташу и Клинта, ожидающих его с напрасной печалью в глазах. Нельзя потерять человека всего лишь за пять недель. Еще оставалась надежда.

Оставалась надежда, повторил Тони, когда они вышли в холодную ночь, мимо ворот, и в снег. Золотые глаза сверкали на них, но не двигались, их приказ ясен. Никакого ворона, затемняющего небо, или звука его хриплой песни. Чувствуя руку Клинта на спине и ладонь Наташи вокруг запястья, они шли и шли, пока снег не стал уступать траве. Звезды горели над головой, одна из них, ярче прочих, разбилась над головой Тони. Он не обратил внимания.

– Три пути, – напряженно пробормотала Наташа. – Разойдемся в снежном лесу?

Тони поднял голову от своих медленно тащившихся ног. И конечно же, она была права; три пути через снег, расходящиеся в трех разных направлениях. Должно быть, для Клинта, для Наташи и для него.

– Это мой, – испугано уронил Клинт. В его руках лук и колчан с шумом стукнулись друг о друга. – Я не могу… он пахнет шатрами. Соломой, горячими огнями и затхлым попкорном, – он тяжело вздохнул. – Я не могу вернуться туда. Это было слишком давно.

Наташа указала прямо вперед. Ее путь был таким же темным, как и их, но в ее глазах мерцал вызов.

– Горячая сталь. Огонь и разлитый бензин. Мокрая листва и моя кровь. Этот мой, – рука вокруг запястья Тони с силой сжалась. – Не думаю, что могу проигнорировать его. Хозяин выбрал тяжелую дорогу. Думаю, что и я должна ему выбрать подобную, разве нет?

– Тогда я последую за тобой, Нат, – решился Клинт, бросая Тони немного виноватый взгляд. – Она беспомощна без меня, знаешь?

– Я понял, – процедил Тони, даже не стараясь скрыть резкие нотки в голосе. – Найдите меня, если понадобится. Это не сложно. Следите за медийным цирком.

Они обнялись там, три одиноких идиота в снегу. Тони хотел расколоть их на части, которые он мог бы взять с собой, словно осколки, которые он спрятал бы под кожей. Но его глаза были сухими, а воздух все еще холодным, и в конце концов им пришлось оторваться друг от друга. Тони перевел взгляд на свой путь.

– А что с твоим? – отважился Клинт, посмотрев на темную лесную тропу. Тони не моргнул.

– Мокрая трава. Асфальтовое покрытие. Выхлопы автомобиля на холостом ходу у дороги, – он прищурился воспоминаниям. – Хэппи, ожидающий моего возвращения. Я удивлюсь, если у него еще есть работа.

– Думаю, ты выяснишь, – заметила Наташа, перехватывая очевидную попытку Клинта сделать каламбур. – Береги себя, Тони. Если понадобится помощь, попробуй глубинный поиск в сети по “Черной Вдове”.

Тони лишь решительно кивнул, запоминая информацию, пока наблюдал, как они оба отвернулись и пошли по центральному пути. Их шаги были медленными и неповоротливыми, а Клинт оглядывался назад, но всего через несколько секунд странный туман поглотил их. Когда они полностью исчезли, Тони ощутил первую настоящую хватку паники в груди.

Дом, сказал он себе, возвращаясь к своей дороге. Ничего страшного.

Он пошел по темнеющей дороге, хорошо знакомой еще несколько месяцев назад. Между одним размеренным вздохом и следующим он узнал тот точный миг, когда Зимнее Сердце стало Солнечным каньоном. Теплый ветерок, запах сосны и травы. И так много звезд на небе, что больно смотреть.

Обернувшись, Тони глянул на свой путь. Он пропал – ничего, кроме деревьев и камней. Даже не замешкавшейся снежинки. Где-то за этим волшебным барьером остался Локи в ловушке своего замка-тюрьмы.

Всего лишь пять недель, сказал себе Тони, пока копался в ткани в своем кармане и вытаскивал телефон, включал его и молился об остатке зарядки. Или Локи сможет вернуться домой, или освободиться от проклятья. Всего лишь дело времени, терпения и…

Это бесполезно, подумал он, когда телефон засветился в руках, показывая полный сигнал и сотни пропущенных вызовов. Он все еще чувствовался как ложь.

Сделав глубокий вздох и откинув голову к звездам, Тони набрал номер.

Дом, подумал он вновь, когда телефон заурчал в ухе, щелкнул, когда знакомый голос отозвался тоном твердого сомнения.

А может, это была настоящая ложь.

========== Глава 15 ==========

Асгард – Тронный Зал

Когда Фригга нашла Тора, он сидел на ступеньках к трону отца. Мьёльнир качался, как потерянный маятник, двумя пальцами подвешенный в воздухе за ремешок. Тор наблюдал за ним с выражением, говорящим, что его мысли затерялись среди снега и камня, а не залов Асгарда. И даже не в Мидгарде. Фригга очень хорошо знала такой взгляд.

– Ты знала, что он не возьмет его, – промолвил Тор. Он не поднял глаз, когда она приблизилась, а ее юбка прошелестела по полу. – Зачем давать мне надежду, если ты знала, что он откажется?

– Я молилась, чтобы он не принял его, – откровенно сказала она, – но ему должен был быть дан выбор. И он выбрал верно. Радуйся, Тор. Если бы Локи считал, что у него не осталось надежды, он, возможно, взял бы молот в руки, – встав перед сыном, она дотронулась до его щеки. Он отвернулся.