Текст книги "Зимнее Сердце (СИ)"

Автор книги: goddamnhella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Я хотел, чтобы он взял его, – выдавил из себя Тор, его голос затих, словно в признании было что-то постыдное. – Даже если бы это вызвало неистовую ярость Отца. Даже если бы он снова изгнал меня, – когда он наконец взглянул на нее, сердце Фригг перехватило, как только она встретила его горестный взгляд. – Как я исправлю свои ошибки, если он может никогда не вернуться домой вновь?

Фригга слегка нахмурилась. Похоже, Локи не единственный, кто нуждался в капле веры.

– Многое может случиться за пять недель, – заметила она и обошла Тора. Подобрав тяжелую юбку, она осторожно присела на ступеньку выше. Тор почти улыбнулся на ее неподобающую попытку небрежной беззаботности. – Не смейся над матерью. Некоторым из нас не дана роскошь пластичной брони. И сейчас же прекрати раскачивать Мьёльнир, иначе я заберу его.

Тор послушно поставил молот рядом и повернулся, заинтересовано глядя на нее. Фригга понимала, почему. Редко когда появлялась возможность просто посидеть вместе без полного дворцового изобилия вассалов и слуг, снующих мимо по тому или иному поручению, но час был поздний и жаровни едва горели. Одина увлекли руны, что она раскинула для него, как делала и в большинство ночей за последнюю неделю. Иногда лучше подождать, пока он сделает свои выводы о том, что камни говорят о будущем Локи.

Однако, они не расходились во мнениях: она видела кровь и конец, так же четко, как и Один. Но и возрождение тоже. Вскоре их настигнут перемены, хорошо это или плохо.

– Жаль, я не могу видеть его, – Тор мрачно нахмурился. – Ты, Отец, Хеймдалль, даже ворон – вы все своими способами наблюдаете за Локи. А я ничего не знаю про магию, – Фригга наблюдала, как Тор заулыбался, слегка развеселившись. – Локи всегда говорил, что в один прекрасный день я буду вынужден признаться в зависти к его способностям. Он говорил так, чтобы поглумиться над нашими различиями, без сомнения, но был прав.

– Значит, ты никогда не вступал на престол?* – спросила удивленная Фригга. Она только что проиграла пари Одину; она доподлинно думала, что любопытство и беспокойство Тора доведут его до поиска утешения здесь более, чем один раз. Тор искоса бросил на нее взгляд.

– Это запрещено, – сообщил он, хотя она и не нуждалась в напоминании. Его голубые глаза впились в ее. – И я знаю, что если бы посмотрел, то не смог бы отвести глаз. А у меня слишком много обязанностей в мирах, чтобы сидеть в плену его зимней тюрьмы.

– Ты боишься того, что можешь увидеть? – спросила Фригга, слабо удивляясь, когда обнаружила, что с неохотой выслушает ответ. – Что это изменит твое мнение?

– Я знаю, кто он, – простые слова; правду признали давно. – Не его кожу я боюсь увидеть. Мне интересно, если я взгляну на него сейчас, увижу ли ту же ненависть в его глазах, какую я узрел перед его заключением, – золотоволосая голова поникла. – Или что-нибудь еще хуже. Конечно же, он винит меня, как винил и тогда. И конечно же, он по-прежнему ненавидит меня.

Фригга знала ответ на его вопрос; она получила доказательства правды, когда Локи сказал ее своему мидгардскому собеседнику. Но, полученный с ее слов, он не дал бы Тору ни утешения, ни покоя. Нет, уста матери не для горькой правды мира. Слишком долго это было ролью Одина. Возможно, слишком долго, чтобы она бездействовала, в конце концов.

– Ты можешь спросить его, когда вы встретитесь вновь, – наконец произнесла она, отсутствующим взглядом наблюдая, как у дверей тронного зала сменяется гвардия, их движения не больше чем слабое мелькание тусклого металла в конце коридора. – Разрушит ли он свое проклятье или проклятье разрушится над ним, ты вновь встретишься с братом.

– Ты видишь это? – спросил Тор, не в силах скрыть любопытство. Фригга улыбнулась.

– Мне не нужно видеть, чтобы знать, что это правда. В девяти мирах нет силы, что может удержать вас друг от друга.

– Отец может, – мрачно выдал Тор, – И уже сделал.

– У отца тяжелая рука, ты же знаешь, – протянув ладонь, Фригга заправила несколько прядей его волос за ухо. – Но никогда – без цели. Ты действительно веришь, что я позволила бы этому продолжаться так долго, если бы у меня были хоть какие-то сомнения в его намерениях?

– Нет, – Тор перехватил ее руку, когда она убирала ее. Его улыбка светилась любовью. – А еще ты не дала бы мне возможности корить себя, если бы думала, что я в самом деле пойду против его воли, – Фригга лучезарно улыбнулась.

– Значит, в конце концов, ты научился чему-то у своего брата, – подхватив юбку, Фригга вновь поднялась на ноги. – Иди, встреться с Хеймдаллем. Наблюдай с ним, так что ты сможешь поспешить ко мне, если появятся какие-нибудь известия.

Тор нахмурился.

– Мама…

– Быстро, Тор, – она повернулась к дверям. – То, что произойдет дальше, может случиться слишком быстро, чтобы я успела увидеть.

Решительно подхватив Мьёльнир, Тор вскинулся на ноги и без слов направился к парадному входу. Всегда почтительный сын, почтительный брат, почтительный принц. Фригга замерла, смотря ему вслед. Дни его своенравной юности, казалось, прошли, и она глубоко скорбела по ним. Не только ради Локи она желала ему настоящей свободы.

Когда Тор дошел до дверей, Фригга сквозь длинный коридор поторопилась к королевским покоям, где Одина поглотил многозначительный разброс камней на темном деревянном столе. Три раза просил он ее раскинуть их, и каждый раз раскрывалось разное будущее.

– Перелом и перемены, – изрек Один, переводя на Фригг, когда она приблизилась, единственный глаз. – Перелом и кровь. Перелом и победа. Каждый раз, испытание, не уготованное мною. Как тюрьма может угрожать ему сейчас, когда ничто не представляет для него угрозу? – отбросив камни, Один присел на стул и в очередной раз уставился на них. – Норны ничего не дают мне. Камни ничего не дают мне. Хескамар ничего не дает мне. Как мне защитить его, не нарушив слова, пред тем, как он сможет понять?

– Умерь гордость, муж мой, – Фригга мягко коснулась его плеча, встала за спиной. – Я думаю, ты обнаружишь, что Локи предназначено избегать твоего контроля вновь и вновь.

– Странно спокойные слова от женщины, что десять лет очерняла мою репутацию за приговор Локи, – дотянувшись до наглазника, Один сорвал его и потер глазницу. – Почему ты не использовала это, чтобы умолять о свободе для него?

– Потому что ты ожидал, что я поступлю так, – просто ответила Фригга. – Ты колеблешься. Везде, куда я не гляну, нет веры в Локи. Но что бы ни стояло у него на пути, чего мы не можем увидеть, оно встретит дитя Йотунхейма с сердцем Аса, с сердцем, закованным его спутниками в сияющую сталь. Скажи мне, Один, сын Бора; какой враг cможет победить нашего сына?

Один порывисто вздохнул, но не проронил ни слова. Протянув руку, он подобрал один из камней и потер большим пальцем косую “Х”, вырезанную на его гладкой поверхности. Хагалаз**. Фригг не возразила, когда он засунул ее под доспехи.

– Ты хотела, чтобы я увидел, как Локи отказывается от помощи Тора. Ты хотела, чтобы я увидел, как Хеймдалль хранит ради Локи тайну.

Фригга не напряглась, но ее пальцы на плечах Одина дернулись. Откинув голову назад, он покосился на нее блекло-голубым глазом и пустой глазницей.

– Я стар и изнурен, Фригга, но еще не ослеп, – добравшись до Гунгнира, стоявшего напротив стола, Один закрепил наглазник и поднялся на ноги. – Значит, вера в Локи. Но боюсь, что ему может понадобиться что-то больше, чем его острый ум и когти изо льда.

– У него уже есть большее, – напомнила ему Фригга, отступая, когда Один повернулся к дверям. – Сердце, разум и душу не так-то легко отбросить, – слова обездвижили его, заставляя замереть на самый кратчайший миг.

– Женщина, от твоих загадок у меня разболелась голова, – тяжело произнес Один, качая головой. Он распахнул дверь свободной рукой. – Я буду на троне этой ночью. Сон может прийти позже.

– Тор уже ждет рядом с Хеймдаллем, – рассказала ему Фригга.

Один лишь выдал смешок и прошел через дверь.

– Тогда у Локи будет обширная публика.

Особняк Тони Старка – Малибу, Калифорния

Даже когда включилась энергия, что-то неприветливое и стерильное наполняло дом.

По-прежнему высокие потолки и кремовые стены, теплый свет, искусственный воздух и фабричный камин (может, кондиционированный воздух и искусственный камин?). Окна с двойным остеклением простирались во всю длину стены гостиной и открывали вид на темнеющий океан и сияющие снаружи звезды. Воздух в доме пах затхлостью; спертый из-за запертых дверей и недостаточного использования. Прошло всего несколько месяцев, а внутри наблюдалось отчетливое отсутствие теплоты. Холодильник был пуст. В кладовой лежали консервированные запасы и скудные остатки кое-каких продуктов, которые бы не испортились. Видимо, кто-то не ожидал, что он скоро вернется домой. Пеппер, без сомнения.

Тони успел три раза обойти все комнаты, прежде чем телефон зазвонил по-новой, завывая искусственным звуком, который скрежетал по нервам. Странно, что-то, о чем позволяешь себе забыть, когда проживаешь в волшебном замке. Телефон звонит. Свет включается.

– Пеппер, – прохрипел он. – Как твои растения?

– Мои… С ними все хорошо, – ошеломленно промолвила Пеппер. – Тони, я еду к тебе. Тебе ведь уже дали электричество? Хэппи же не бросил тебя там?

– Я пригрозил ему судебным иском, чтобы заставить уйти, – заметил Тони, попусту щелкая выключателем на стене рядом с ним. Свет включается. Свет выключается. Свет включается. Чудеса. – Я в порядке. Я вернулся. Мне нужно, эээ, поможешь мне наверстать упущенное, пока меня не было в мире?

– Нет, – твердо ответила Пеппер. Через потрескивания на заднем фоне звонка скрипнули и прошуршали шины. – Для этого у тебя есть Джарвис. А мне нужно наверстать то, что произошло с тобой. Как ты сбежал? Ты убил его? Ты ранен?

Тони потратил несколько растерянных секунд, чтобы понять, кого Пеппер подразумевает, говоря “его”. Локи. Синяя кожа, рычащий голос, ужасающий лед. Такой Локи. Не тот, которого Тони оставил позади.

Свет выключается, свет включается. Тони, словно зачарованный, наблюдал за движениями руки на выключателе.

– Тони?

Тони заставил себя очнуться.

– Все хорошо, – произнес он, не зная, что именно было хорошо, а что нет. – Не разговаривай за рулем. Такое ощущение, будто ты ведешь гидросамолет. Ты далеко?

– Около часа езды, – ответила она надтреснутым голосом. – Тони, я…

– Полегче, Поттс. Я в безопасности, я в порядке, я дома, – он прищурился на манящий свет гостиной, желая знать, сможет ли уснуть. – Джарвис предупредит меня, когда ты приедешь. Думаю, мне надо вздремнуть.

Вздох, который она издала, прозвучал горько даже через громкую связь.

– Добро пожаловать домой, Мистер Старк.

– Спасибо, мисс Поттс.

Звонок оборвался. Тони позволил руке упасть с выключателя и направился в гостиную, заставляя себя опуститься на светлую кожу. Он мог бы пойти вниз в мастерскую и подождать там, мог бы запустить все системы и включить Джарвиса, может быть, даже по-настоящему поговорить с частью технологии, которая не нуждалась в том, чтобы ее раскаляли и ковали в кузнице. Может быть, вернуться в мир.

Телефон затрезвонил еще раз, напугав его. Пальцы мазнули по экрану, прежде чем он даже заметил движение, старая личина едкого веселья и колкого остроумия легла на плечи.

– Роуди, скажи мне: как ты умудрился потерять меня дважды? – поинтересовался Тони, вкладывая все беззаботное любопытство, какое смог, в свой голос. – Ну в самом деле, я понижаю тебя в должности лучшего друга до подавальщика кофе, это же просто неприемлемо…

– Я скучал по тебе, парень, – ответил Роуди, его голос дрожал от смеха. – Только попробуй теперь избавиться от меня. Я приклеюсь к тебе, как та алчная блондинка на встрече МИТ***, которая отталкивала меня к комнатным растениям.

– В ее защиту, ты перехватывал мое внимание на всю ночь, – улыбнулся Тони, позволяя по-дружески беззлобным насмешкам просочиться под кожу. – Ты до ужаса нуждался во внимании, в самом деле, – Роуди рассмеялся в ответ, но под смехом будто бы скрывалось какое-то напряжение: что-то так и норовило сломить его облегчение. Странно, подумал Тони. Раньше он не подмечал такие вещи. Возможно, у наблюдения за людьми в течение двух месяцев есть свои преимущества.

– Все хорошо, Роуди, – слова были тихими, ласковыми. – Я знаю, что с моим новым направлением компании пришлось повозиться. И я знаю, что ни черта не объяснил.

– Все не хорошо. Ничего из того, что происходило в тот день, не хорошо, Тони, – Роуди тихо выдохнул. Тони представил его, хмурившегося в потолок, может быть барабанящего пальцами по столу. – Моя работа и карьера важны для меня, конечно же, но между Пеппер и Джарвисом и тобой, пропавшим второй раз…, – он ненадолго притих. – Ты знаешь, я не собираюсь спрашивать о том, что случилось с тобой, просто скажи мне: это опасно? Это место, этот… ледяной человек, о котором рассказывала Пеппер? Существует ли угроза?

Объективно, Тони знал, что Роуди спрашивает как военнослужащий США. Потенциальная угроза родной земле была его хлебом с маслом – а ее уничтожение до того, как она заявит о себе – даже более того. Глубоко внутри что-то по-прежнему подрывало хладнокровие. Зимнее Сердце и Локи остались где-то там. Чем-то еще. А Наташа и Клинт, где бы не находились, они были в той небольшой категории вещей, которые Тони считал своими.

– Это место – тюрьма, – ответил Тони, допуская легкой усталости просочиться в голос. – У парня внутри нет ни с кем разногласий, – кроме себя.

– А лед? Он настоящий? – голос Роуди звучал осторожно настойчиво. – Из его рук появляется что-то, что может заморозить?

Из его рук, ног, и, если тебе в самом деле повезло, то и из всей кожи, которую ты мог бы заполучить в свои руки. Но только после того, как он спас жизнь женщине, которая пыталась его убить. Тони откинул голову на мягкую кожаную спинку и прикрыл глаза.

– Я с трудом верю в его существование, – заметил Тони. – Но я видел, как он делает вещи, которые я не могу объяснить. Ублюдок спас меня, например.

– Спас твою жизнь?

– Ага, – и это тоже.

Прежде чем Роуди смог ответить, дверной звонок разразился звенящей какофонией; приглушенной, но все-таки достаточно громкой, чтобы разбить тишину. Чужая. Электронная. Которая… он отсутствовал всего несколько месяцев, а не лет. Возвращение обратно в мир современных технологий не должно быть таким болезненным.

– Я перезвоню тебе, – бросил Тони, со стоном поднимаясь на ноги. – Похоже, кто-то еще знает, что я дома, – закончив разговор, он направился к парадным дверям. Только четыре человека могли знать, что Тони вернулся в мир, и он только что разговаривал с тремя из них.

За дверью Тони встретили отдаленный шум вертолета на площадке и изумленное лицо Обадаи Стейна. Тони представил, что должно быть выглядит похоже. Оби не брал для прогулки вертолет компании с тех самых пор, как Тони сказал ему, что он выглядит как разозленная пчела, запутавшаяся в шляпке старушки.

Когда молчание затянулось слишком надолго, Обадая поднял пакет с дымящейся турецкой едой.

– Я могу куда-нибудь поставить его, или ты собираешь смотреть на меня всю ночь?

– Я не заказывал доставку от укоряющего бизнес-партнера, – заявил Тони, прищурившись.

Обадая моргнул. Тони моргнул в ответ.

– Старк, ты – засранец, – поведал ему Обадая, усмешка искривила его заросший рот. – И ты был абсолютным кошмаром для наших акций. Господи, надеюсь ты не обидишься, если я скажу, как иногда жалею, что ты не умер.

– Очень распространенное мнение в некоторых кругах, – ответил Тони, улыбка расцвела на его губах. – Ты в самом деле постарел за два месяца на пять лет? Знаешь, такое стало бы рекордом кое-где…

– Уйди с дороги и дай мне положить чертову еду, – отрезал Обадая, в его голосе радушно прогремел хохот. – Все эти простаивания плохо влияют на мои ценные старческие коленки.

– Должно быть, подагра, – заметил Тони, отходя в сторону, в то время как Обадая прошествовал в его дом и без дальнейших разговоров направился прямиком на кухню. – Мне следовало перестать покупать тебе те гурманские корзины на каждое Рождество.

– Угу, – сухо произнес Обадая, исчезая за углом. – Может, мне следовало завязывать вокруг твоей шеи ошейник, чтобы ты перестал пропадать. Ледяные замки и волшебные миры. Что дальше? Мы найдем тебя обнаженным на горшке с золотом в конце радуги?

Фыркнув про себя, Тони захлопнул дверь и последовал за Обадаей на кухню, слыша шелест пластика и картона. Уж Обадая отмахнется от душещипательной чепухи и перейдет прямиком к делу. Освежающе, до некоторой степени. Слишком рано, чтобы обмениваться впечатлениями и обсуждать произошедшее. Но это же Оби: бизнес, акции, пресса, договора, деньги.

– Сходи, прими душ, пока я раскладываю тут все, – предложил Обадая, когда он приблизился. – Ты выглядишь как бродяга с пятой улицы, который постоянно спрашивает меня, не брат ли я Санты. Прикрой этот реактор до того, как заинтересованные воздушные силы углядят горящий на побережье свет, – Обадая достал из шкафа тарелки, вытащил из пакета свежую лепешку и подхватил большой нож из подставки на столешнице, чтобы порезать ее на части. – Ты ведь всегда любил ягнятину и фета? Десять минут, и ты сможешь получить их. Пятнадцать, и они достанутся мне.

– Мне нужно как минимум пять дополнительных минут, чтобы разобраться с тем фактом, что ты отменил мой последний приказ и вернул компанию к производству оружия, – сказал Тони, не упуская из виду внезапное молчание, пока поднимался по лестнице. Очко в его пользу. – Не ешь мою еду.

С точки зрения бизнеса это имело смысл, подумал Тони, когда, прихватив стопку одежды и запрыгнув в душ, наблюдал за шипящими потоками воды, которые бились об идеально гладкую плитку. Когда он вернулся из Афганистана, то объявил, что производство оружия в Старк Индастриз останавливается. А через две недели его объявили пропавшим. При отсутствии практически выполнимого направления, кроме единственного, которое они всегда имели, конечно же Обадая поддержал бы возвращение компании на старый путь.

Такое решение должно было разозлить его. Должно было вызвать хоть какие-то чувства, в конце концов. Но в то время, как Тони подставлял голову под горячие струи и позволял сандаловому мылу пускаться по его коже ручейками, все, что он чувствовал, было неуместным. Не в ногу. Утратившим равновесие. Может, он слишком надавил на себя; в самом деле, прошла всего лишь пара часов. Но мысль о попытке озаботиться возобновлением оружейного производства волновала его меньше, чем знание, что где-то в пустыне продолжается использование его техники для ведения войны на неправильной стороне. Если утечку можно было закупорить, как бы плохо он себя ни чувствовал, если…

Глупые мысли, сказал себе Тони, перекрывая воду и хватая с перекладины полотенце. Ему нужно успокоиться, ему нужно пойти и съесть что-нибудь вкусное, что-нибудь, что было сделано чьими-то руками, а не появилось из зияющего темного провала за раздвижными ставнями. Потому что здесь настоящий мир, а в настоящем мире у Тони Старка есть своя роль, так же, как и у всех остальных.

Тони Старк в порядке.

У Тони Старка есть аппетит.

Тони Старк совершенно точно готов вновь разговаривать о делах.

Когда он спустился по лестнице, разгоряченными голыми ногами по прохладной плитке, Обадая безмолвно вытащил из духовки тарелку и вручил ему вместе с кухонным полотенцем. Держал еду теплой для него. Либо какие-то ужасные новости, либо Обадая действительно скучал по нему. Кинув на того недоверчивый взгляд, Тони подцепил дополнительный сверток и чашку с хумусом и направился в гостиную.

– Ты ведь не пытаешься обращаться со мной, как папочка?

– Что, отнять бутылку виски и отшлепать по ушам? – с выражением произнес Обадая, принося свою тарелку. Расстегнув и скинув с себя пиджак, он закатал рукава рубашки и присел рядом с Тони, кидая ему бумажные салфетки. – Буду честным, Пеппер подняла шуму, словно ты без ее помощи никогда не вернешься обратно. Мы ничего не нашли, когда изучили каньон. Согнали туда нескольких твоих вундеркиндов со сканерами. Они походили на стадо космонавтов, снимающих клип.

– Ты вел там исследования и разработки? – спросил Тони ртом, полным свежего хлеба и ягненка. Сливочная соленость сыра взорвалась на его языке. Просто чудо. Почему он не пробовал создать такое с Кухаркой, когда был там? Локи бы понравилось… – Тепло-, радио-сканеры, сканеры частиц – эй, эй, я еще говорю на английском, Оби, не надо стекленеющего взгляда. Но я тронут, правда. Я был уверен, Пеппер скажет “волшебный замок” и ты сочтешь ее сумасшедшей.

Обадая подцепил здоровый кусок из своей порции, но его глаза сказали больше, когда он отправил его в рот.

– Эта женщина устрашающая, когда озаботится чем-нибудь. Думаю, если бы я отказался, она пристрелила бы меня под столом, – смахивая с бороды крошки, Обадая не смотрел на Тони, когда отвечал. – Ты вообще ранен?

– Нет, – на полученный хмурый взгляд Тони наклонился и закатал штанину джинсов. – Меня укусил гигантский волк. Считается?

– Предположим, – ответил Обадая, на вид задумчивый. Тони вернулся к еде. – Как сердце?

– Стучит. У меня тут есть, что выпить? – Тони отправился обратно в кухню. Дуговой реактор под рубашкой, казалось, пылал ярче, чем обычно. Ага, стучит.

– Как бы сказать, водопроводная вода и масса алкоголя, – сообщил Обадая, заканчивая ужин нескольким быстрыми, решительными движениями челюстей, – Пеппер убрала тут все до того, как отключили электричество. Кстати, где Джарвис? Он не поздоровался со мной, как обычно. Не говори мне, что его, наконец, стошнило от моего заигрывания.

– Его стошнило еще в первый день. Говорит, что ты единственный хочешь его ради его классической привлекательности, – наполнив водой из-под крана два стакана, Тони подал один Обадае, когда тот подошел к нему с пустой тарелкой. Стакан тотчас без слов отклонили. – Он выключен, пока я разбираюсь с делами. Угостись у бара.

Обадая так и поступил, оставив Тони машинальными движениями загружать посудомоечную машину. Посуда. А Кухарка всегда….

– Как дела, кстати?

– Дела идут, – ответил Обадая, наливая себе виски и содовой. – Совет отменил твое решение, Тони. Оружие – это все, что они умеют создавать, и маленькие богатенькие люди легко пугаются, когда что-то бьет их по карману. – Если ты хочешь уничтожить половину из них одним выстрелом, мы можем организовать еще одну пресс-конференцию…

Пресс-конференция. Точно. Костюмы и камеры, и…

Что там случилось?

Я словно прозрел.

Тони осушил стакан долгим глотком и поставил его в посудомоечную машину, захлопывая дверь с чуть большей силой, чем было необходимо.

– Ты выяснил, как Десять Колец получили поддержку технологий Старка?

– Исходная военная декларация ошиблась на одну отгрузку, – сказал Обадая, локтем опираясь на бар. – Сфальсифицированный, можешь себе представить? Последний груз тяжелого вооружения был похищен, прежде чем достиг места назначения. Пули для обоих водителей, по две на бензобаки, и наше оружие сделало ноги, – Обадая подбадривающе глотнул виски. – Роуди сбросил несколько наших запасов над их лагерем, пока тебя не было. Мы не услышим о них снова.

Рот Тони сжался. Мертвы, значит. Не то, чтобы он чувствовал себя обманутым из-за некоторых принятых мер мести, но как воздушные обстрелы могли быть возможны без санкционированного доступа в район.

– Ты разрешил выпуск Иерихона.

– Ну, они хотели по-плохому, почему бы не дать им это? – улыбаясь деловой акульей улыбкой, Обадая выпил за него. – Боятся и уважают, Тони. Никто не захочет нас, если мы не отстаиваем свою точку зрения. Продажи поднялись на три сотни процентов с тех пор, как ты исчез.

Они снова вернулись к Тони, те мысли, о которых он думал в душе. Опасные мысли, определенно. Идиотские? Может быть. Но наследство – не единственное, к чему отец принудил сына из-за ранней смерти. Не просто бизнес или деньги, или фамилия, которая привлекала внимание. Два месяца назад он был никем, просто лицом в каменном замке.

Он мог бы снова стать никем.

– Если бы я показал, что открыт для предложений, – медленно начал Тони, чувствуя как сердце в груди забилось тяжело и горячо, – ты и совет купили бы мой контрольный пакет акций Старк Индастриз?

Обадая пристально смотрел на него целых три секунды, прежде чем опрокинуть в себя остаток напитка и налить еще – на этот раз без содовой. Он прочистил горло, пока закрывал виски и ставил его обратно на полку.

– Ты продаешь их мне, сынок?

– Я думал об этом, – признался Тони. Получилось проще, чем ожидалось. – Шоу продолжается… без моего имени, конечно же… и преследует другие интересы. Признайся, Оби; компания не нуждается во мне с таким ассортиментом оружия, как сейчас. Дай мне гарантии, что тяжелая техника останется в руках американцев, и я…

– А что сказал бы Говард? – спросил Обадая, прерывая почти-сделку Тони. – Господи, Тони, ты только что вернулся бог знает откуда, ты пропадал два раза за семь месяцев, ты… ты не думаешь.

– Говард? – повторил Тони со скептическим смешком. – Ты в самом деле думаешь, что старик волнует меня сейчас? Я поддерживал компанию на плаву, потому что мне полагалось так делать. Я изобретал новые проекты и оружие, потому что мне полагалось так делать, потому что я хорош в этом. Но ты – это компания, Обадая, не я. Я просто хочу…

– Отдать мне чертовы акции, вот что ты хочешь, – произнес Обадая, нахмуренные брови сблизились, предвещая грозу. – Ты думаешь, что замена на марке Старк на Стейн – это единственное последствие? Ты думаешь, что тебя оставят в покое, если ты сделаешь так? Ты – Тони Старк; исключая еще одно похищение, единственный покой, который ты обретешь, это в чертовой могиле. Перестань убегать и будь мужчиной.

Тони рассмеялся. Что-то горькое и твердое поднялось в горле.

– Вот теперь ты точно ведешь себя как папочка.

– Вот дерьмо, – выругался Обадая. Он отставил стакан и приблизился к Тони, его большие руки согрели плечи Тони. Выражение его лица можно было определить как огорченное. – Ты – маленький ублюдок, ты измывался над советом с каждой подвернувшейся возможностью, и я на таблетках от давления только из-за этого. Но ты – сердце и душа компании, так же, как и старик раньше. Конечно, порою он был властным стручком, – отметил Обадая, улыбаясь, когда Тони выдал слабый смешок, – но я привык к управлению Старков, и существуют некоторые вещи, которые ты просто не можешь отрицать. Ты – это компания.

– Ты не хочешь ее? – медленно спросил Тони. Обадая расхохотался.

– Ты разыгрываешь меня? Я пускаю слюну на свой новый галстук. Но что я не буду делать, так это соглашаться на сказанное сгоряча, – скользнув ладонями по плечам Тони, он похлопал большими медвежьими руками по щекам Тони. Его глаза были добрыми. – Передохни, малыш. Сделай что-нибудь в мастерской. Разбуди Джарвиса. Приляг. Поешь, выпей и позволь этому укусу на ноге залечиться до конца. Выпей немного, пока будешь лечиться. Мы можем поговорить о твоем предложении через несколько недель, если ты по-прежнему будешь чувствовать, что это именно то, чего ты хочешь. Я разберусь с прессой.

Стоя там, чувствуя себя раненным, чужим и немного потерянным, слова Обадаи – это все, в чем Тони нуждался. Нет, Обадая не хотел разговаривать о его чувствах или о том, что случилось в Зимнем Сердце. Он даже не возразит, если Тони солжет ему, будто хорошо себя чувствует. Компания была его источником жизненных сил, во всех отношениях. Услышать, как он отмахивается от полученного предложения было шоком, но только для части его, которая хотела впечатлить Обадаю, так же, как он хотел впечатлить Говарда. В конце концов, только один работал на самом деле.

– Тогда у нас намечается похожая беседа через несколько недель, – подытожил Тони, пытаясь улыбнуться. – Только не говори прессе, что у меня снова упадок ПТСД. Если меня попросят выступить на еще одном сборе средств…

– Я разберусь с этим, – твердо произнес Обадая. Дружески хлопнув Тони по спине, он приобнял его за плечи и направил к дивану. – Закончи с едой до приезда Пеппер. Я не хочу быть здесь к тому времени. Она блестящий ассистент, но, мой бог, она так зациклена на документах, если они не подписаны вовремя.

Решив, что планы на компанию пока что не оправданы, Тони добрел до дивана и раскрошил плоский белый хлеб на куски, размазывая им по горшку с подливой от хумуса и механически пережевывая. Незадолго до этого он активно собрал ее на своем хлебе, удивляясь, какого черта Обадая добыл такую хорошую еду. Для кого-то, кого, казалось, волнует не так уж много, он, конечно же, шел на многое, чтобы осторожно втянуть Тони обратно в мир. Посмотрите на него, подумал Тони. Душ, еда и планы. Совсем как настоящий мальчик.

Десять минут спустя раздался дверной звонок. Джарвис, молчавший, хотя мог говорить, открыл дверь, впуская кого-то, кого Тони в последний раз видел в башенной камере.

– Тони, – позвала Пеппер. Обадая застыл и сделал вид, будто проламывается через балконную дверь, подмигивая Тони. – У меня тут есть кое-какое оборудование… ох! Обадая. Я видела вертолет, но…, – сражаясь с весом большой коробки, очевидно доставленной откуда-то, Пеппер пошатывалась на высоких каблуках, пока Обадая не подался вперед, чтобы поддержать ее, принимая коробку с легкой улыбкой. – Спасибо. Она весит тонну, – она повернулась и улыбнулась Тони, ее глаза сияли.

– По моим расчетам, Поттс, ты не смогла бы оказаться здесь так быстро без превышения скорости, – отметил Тони, заканчивая с последним куском хлеба и поднимаясь на ноги. – И теперь я сомневаюсь; в твоем нетерпимом моральном характере или в своем интеллекте?

– Я думаю, ты знаешь, какой из них самый безопасный для подозрений, – чопорно произнесла Пеппер, расстегивая пиджак так, чтобы она могла лучше раскинуть руки. – Разрешение, чтобы обнять босса?

Тони постарался не улыбнуться.

– Технически, сейчас я не твой босс.

Пеппер перевела взгляд на Обадаю, который приподнял брови.

– Мисс Поттс, за сим вы переводитесь на прежнюю должность личного помощника Тони Старка.

– Благодарю, мистер Стейн, – Тони позволил себе успокоиться, когда Пеппер шагнула к нему, устраивая свое хрупкое тело напротив его, и… полностью выдавила из него жизнь.

– Тони, я убью тебя, если ты хотя бы попытаешься сделать что-нибудь такое же невероятно идиотское вновь. Я честно буду добиваться запуска ракеты с тестовых установок и разнесу тебя к черту. Ты не поменяешь нас местами. Я не дам тебе ни единого шанса на то, чтобы ты еще раз заставил меня пройти через такое.

Тони невольно притянул ее ближе, когда услышал, как странно надломился ее голос. Ее подбородок толкнулся в его плечо, но он не проронил ни слова, в то время как Обадая благоразумно отвернулся, передвигая коробку, которую принесла Пеппер, на журнальный столик, шурша, пока открывал ее и читал прилагаемое официальное письмо. Все что угодно, чтобы не смотреть, как Пеппер Поттс старается не расплакаться.