Текст книги "Запятнанная (СИ)"

Автор книги: гавань беспокойствия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Негромкий гул голосов стих, по всей видимости, в ожидании.

– Как прикажете, мой повелитель.

Глухие шаги Люциуса медленно приближались, хруст опавшей листвы под подошвами грубых сапог перебивал возобновившийся шепот, и Поттер решился едва заметно разлепить ресницы. Оказалось, что он лежал спиной к темным волшебникам, и это не могло не подтверждать догадку мага о том, что судьба ему несказанно благоволит.

Все как будто бы специально складывалось так, чтобы он сумел выполнить все то, что «возлагалось на его плечи».

Вновь прикрыв глаза и стараясь как можно незаметнее дышать, волшебник терпеливо дождался, когда Малфой опустится рядом с ним на колено. Ощупает его запястье, взволнованно выдохнет, изо всех сил стараясь удержать на лице маску беспристрастности.

– На одно мгновение я действительно умер, – приоткрыв глаза, он скосил их на блондина и криво ухмыльнулся, одними губами произнеся, – Нарцисса передавала тебе привет.

Маска треснула и исчезла. Бледное лицо исказилось, словно от резкой и острой боли. Гарри внезапно заметил, что Люциус в целом выглядит крайне измученным – огромные круги под глазами, ввалившиеся щеки, бегающий взгляд.

Губы Пожирателя задрожали, но он попытался взять себя в руки и обернуться к остальным:

– Пульса нет, – чуть повышает голос, дабы тот не дрожал. Резко развернувшись обратно к мальчишке, он задает вопрос, который Поттер меньше всего мог ожидать от горделивого эгоиста Малфоя-старшего.

– У меня еще есть шанс искупить вину?

– Да, – гриффиндорец не верил тому, что видел. Сизые глаза Пожирателя заискрились надеждой, он выдохнул и с животным рвением приблизил свое лицо к губам Поттера, который сказал лишь два слова, – Солги ему.

– Мы теряем время, – поднявшись и отряхнувшись, мужчина манерно поправляет спутанные блондинистые пряди, – Мелкий выродок сдох, как только заклятие коснулось его тела. Я готов сам отнести его в замок, пока он не закостенел окончательно.

– Я в тебе не сомневался, мой дорогой

Люциус, – сиплому смешку Темного Лорда вторило шипение Нагайны, – Так и поступим.

– Нет.

Гарри вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Нельзя подавать признаков жизни, нельзя реагировать даже на знакомые и родные голоса.

– Я понесу.

Ты обо всем знаешь?

– Я понесу мальчика.

Ты всегда видел меня насквозь, да, Хагрид?

========== Глава 5. Часть 6 ==========

Затишье порой бывает хуже всякой перестрелки.

Хогвартс застыл, внутренне подобрался, замерев в ожидании очередного подвоха со стороны по-змеиному изворотливых врагов. Казалось, само здание ждет следующего шага от внезапно притихших Пожирателей, сами стены его стараются держаться, изо всех сил не дают рассыпаться потревоженной кирпичной кладке, закрывают глаза на то, что они сплошь продырявлены магическими снарядами. Серый, изнеможденный, но не покорённый замок был готов обороняться до последнего целого камушка в его основании, и то же самое ощущение бередило души всех обитателей школы, спешно зализывавших раны во время внезапно полученной передышки и тщетно пытающихся не обращать внимание на носилки с телами погибших, рядами лежавшие в большинстве уцелевших помещений.

Дети Бойцы, не получившие никаких ранений, неприкаянными призраками бродили по коридорам, наизусть зная каждый поворот, но все же упорно не узнавая то, во что превратился их Хогвартс. Их школа, ставшая для кого-то могилой, а для таких как они – последним пристанищем, бастионом с витражными бойницами.

– Сколько времени уйдет, чтобы восстановить здесь все… – Гермиона коснулась пальцами искореженного дверного косяка, заглянула в кабинет, но тут же, закашлявшись, выскочила обратно, – Все запасы… Профессора… Все разбито. Ничего не уцелело.

– Даже он сам.

Грейнджер резко обернулась, удивленно посмотрев на Рона, который уже более часа таскался за ней подобно тени – молчаливый, бледный, рассеянный – вот и все, что осталось от одного из извечных Уизли-шалопаев.

Если убийство на их глазах Снейпа встряхнуло их, показав, насколько близко к ним самим находится война и смерть, то внезапная, трагическая гибель Фреда Рона сломила, с хрустом растоптала, окончательно и бесповоротно выбив из него ребяческую несерьёзность и абсолютную уверенность в победе Гриффиндора. Они пробыли в столовой около двух часов, каждый в своих мыслях, и как раз в это же самое время с поля боя вернулись Катрин и Драко. И тоже без хороших новостей. Лишившийся матери Малфой выглядел потерянным и озлобленным, однако, единственным человеком, которого он подпустил к себе, помимо Веланесс, стала, как бы это не было странно, Молли.

Молли Уизли. Многодетная мать небогато живущего семейства, которое так сильно презирал Люциус.

И которое так сильно успел полюбить Драко.

И теперь мать, потерявшая сына, превозмогая собственную горечь от невосполнимой утраты, как могла утешала ребенка, лишившегося матери.

Таковы парадоксы войны.

Никто из ребят практически ничего не знал о Нарциссе Малфой, но вид посеревшего и осунувшегося Драко впечатлил их в той самой мере, чтобы поверить – она была хорошим человеком. Хорошей волшебницей. Хорошей мамой.

– Рон, – магичка подходит и осторожно касается его плеча, заглядывая в глаза в попытке ободрить, – Еще ничего не кончено. Война не проиграна, Волан-де-Морта еще можно победить, понимаешь?

Он смотрел на нее долго. Совершенно не в своей манере задумавшись, закрывшись где-то в глубине самого себя и таким образом справляясь со своим горем. Его рыжие волосы торчали в разные стороны, и Гермиона попыталась было пригладить выбивающуюся из огненной шевелюры непослушную прядь, но в этот самый момент Уизли все-таки заговорил. И рука полукровки дрогнула, так и не справившись со своей задачей.

– Ценой скольких наших друзей?

По веснушчатой щеке скатилась одна-единственная слеза. Перед глазами волшебника стоял Джордж, которому, быть может, уже никогда не удастся оправиться от потери близнеца.

– Я ненавижу его. Эту воскресшую тварь. Ненавижу его и всех его мерзких прислужников, – он отстранился и тряхнул головой, голос его треснул и сорвался на визгливый крик, – НО ВЕДЬ ДАЖЕ ЕСЛИ ВСЕ СДОХНУТ, ФРЕДА ЭТО НЕ ВЕРНЕТ!

Не вернет, Рон

Так же как не вернется к Драко его мать, к Гарри – его крестный отец, а к нам всем – вредный и саркастичный профессор зельеварения.

Их уже ничто не вернет, и зияющую дыру в душах насильно повзрослевших детей ничто и никогда не заполнит.

Но разве это повод сдаваться?

– Прости, Гермиона.

– Тебе не за что извиняться, – она выдавила из себя улыбку и мягко взяла мага под руку, – Пойдем, слишком надолго разделяться с остальными сейчас тоже не время.

Уизли кивнул, и в глазах его блеснули благодарность и восхищение. Кто бы мог подумать, что в самый тяжелый момент именно Грейнджер станет для всех них опорой?

Винтовые лестницы больше не изменялись сами по себе. Не все из них вообще уцелели, но те, по которым еще можно было безопасно передвигаться, Макгонагалл и другие преподаватели «остановили», заставив замереть в одном положении. Спуск с верхних этажей замка теперь, правда, стал намного длиннее.

Впрочем, у любой медали всегда есть две стороны.

К концу спуска по одной из таких лестниц, Рону удалось взять себя в руки и даже немного разболтаться, пусть эта болтовня и была пустым трепом, но это все же было лучше гнетущего молчания, которое заставляет каждого бороться со своими демонами один на один.

– …-иона!

Грейнджер обернулась, но никого не увидела. Отвлекшись на «ожившего» Уизли, она не расслышала, с какой стороны ее окликнули, да и вообще – её ли. Снова повернувшись к Рону, девушка хотела было что-то сказать, но рыжеволосый маг внезапно зашипел.

Рон?

– Гермиона!

Зашипел?

– ПРИГНИТЕСЬ БЫСТРО!!!

Истошный вопль Невилла вывел их из оцепенения. Пригнувшись, они успели заметить лишь промелькнувшую над их головами черную полосу, на деле оказавшуюся смертельно ядовитой питомицей Темного Лорда. Долгопупс выстрелил магическим снарядом, но в змею не попал, раскрошив лишь одну из нижних ступеней лестницы. Показав гриффиндорцам раздвоенный язык, не получившая ни единой царапинки рептилия с тихим шорохом скрылась в разбросанных по коридору обломках стен и ошмётков мебели. Невилл сплюнул, чертыхнувшись, и несколько секунд внимательно изучал собственную волшебную палочку.

Следующий раунд будет последним. Следующий – точно.

– Как она пробралась сюда? – Рон помог Гермионе подняться и посмотрел вслед давно уползшей гадине, – Пожиратели что, уже проникли внутрь?

– Для начала, – волшебница укоризненно посмотрела на друга, взглядом показав на Долгопупса, – Спасибо, что спас нам жизнь, Невилл.

– Спасибо, да, – Уизли хлопнул парня по плечу, заметив, наконец, что тот о чем-то крепко задумался, – Все в порядке? Мы что-то пропустили?

– Самые бесстрашные Пожиратели начинают нападать на людей внутри, – взгляд обычно рассеянных глаз сейчас был как никогда суров и собран, – Я поклялся Гарри, что убью Нагайну и…

– Ты видел Гарри? – Грейнджер не удержалась, неосознанным движением вцепившись в рукав мантии мага и сжав ни в чем не повинную ткань до треска, – Давно? Где он?

– Я не знаю, сколько времени прошло, – гриффиндорец встряхнул головой и впервые с начала разговора посмотрел на друзей с искренним участием, – Сейчас вообще не понятно, когда день, когда ночь. Могу только сказать, что он был один, и шел он, кажется, куда-то наружу.

– Наружу? Но зачем? – Рон всматривался в лицо Гермионы словно в поисках ответов на свои вопросы, – Он ведь собирался пойти к Омуту Памяти.

– Значит, он все-таки что-то увидел… – полукровка задумчиво закусила губу, мысленно проматывая события последних нескольких часов в хронологическом порядке, – Пойдемте, нужно вернуться в столовую, может быть, кто-то что-то знает.

Никто ей не возразил. Идти наружу, в Лес или даже просто на поля, окружавшие замок, было равно самоубийству – они не имели ни четкого плана, не были даже уверены, что Поттер действительно ушел именно в том направлении. Да и Пожирателей и их союзников, все еще снующих совсем рядом, никто, в общем-то, не отменял. Единственным верным решением сейчас казалось объединиться с остальными, обсудить всю имеющуюся у них информацию и только потом что-то предпринять.

Лишь бы только в столовой на сей раз не было никаких «сюрпризов».

***

– Драко, – Катрин подошла к нему со спины. Малфой сидел на поваленном стеллаже и пристально смотрел в окно. То, что осталось от Малфоя, сидело и смотрело в то, что осталось от окна.

Веланесс мотнула головой, сдержав всхлип, и севшим голосом прошептала:

– Драко, скажи что-нибудь.

Он перестал крутить в руках осколок витражного стекла, но не произнёс ни слова. Сжал его изо всех сил, ничего не почувствовав, отбросил, грязно выругавшись.

Никто не обращал на них внимания. Уизли несколько десятков минут тому назад удалились в другой конец зала, оставив Катрин наедине с осиротевшим слизеринцем. Полумна сидела рядом с другими когтевранцами, Гарри уже давно никто не видел, Рон и Гермиона ушли «проветриться». Они остались одни.

Они изначально были одни.

Два одиночества, нашедшие счастье друг в друге.

Веланесс долго молчала, не зная, куда деть себя и свои трясущиеся руки, бесконечно переводя взгляд со спины парня на собственные пыльные ботинки и обратно. Мысли путались, слова никак не складывались в предложения.

– Иди сюда.

Она вздрогнула всем телом, сначала не поверив. Сделала шаг вперед, потом еще один. Коснулась испачканной кровью и грязью ткани пиджака Малфоя.

– Даже выгляжу слишком жалко, чтобы зваться принцем, да? – он рывком снял потрепанный предмет одежды, оставшись в одной лишь белоснежной рубашке.

Его пальцы с силой сжали ее запястье. Охрипший голос долетал до нее как будто бы со стороны.

– Я ему отомщу, слышишь? – в голубых глазах бушевала агония. Детский страх вперемешку с растоптанной гордостью, волчья тоска с привкусом нескончаемой жажды крови.

– Они все поплатятся за содеянное, – Катрин не сопротивлялась, когда он усадил ее на колени, она, не отрываясь, смотрела в его глаза и тонула в водовороте полярных эмоций, слишком быстро сменявших друг друга. Абсолютный хаос – вот во что превратилась его душа.

– Про Снейпа я слышал, кто еще погиб? – Драко обнял ее, уткнувшись носом в острые ключицы, как в бреду повторяя одно и тоже по кругу, – Скольких мы уже потеряли? Кто еще должен умереть, чтобы эта тварь была довольна?

Катрин слушала его, мелко дрожа от ужаса. Его слова проникали в ее мозг как мантра, как заведенная в сотый раз пластинка с мелодией, которую все знали наизусть. Знали настолько, что хотелось выгрызть эти воспоминания из головы, выдрать из груди ноющее от них сердце и похоронить себя где-то под плинтусом, лишь бы никогда не слышать вновь эту музыку, никогда не отвечать на эти вопросы.

– Если они заберут еще и тебя, я умру.

Француженка моргнула, сфокусировавшись на лице Малфоя, и внезапно улыбнулась, увидев вместо загнанного в угол хищника своего Драко. Драко, который способен на любовь и сострадание, Драко, который сломлен, но который никогда не будет побежден.

– Я буду с тобой всегда, – рваный поцелуй. Слишком отчаянно, чересчур нетерпеливо. Я поклялась твоей матери. – Нас никто не разлучит.

Ее пальцы скользнули в его растрёпанные пряди, запутались в них, несильно сжали. Он жадно целовал ее губы, кусая до крови, задыхаясь, растворяясь в эмоциях, которые наконец-то не приносили боли и страдания.

Общий гул голосов на заднем плане стал неразборчивым, утих, почти полностью исчезнув. Жаль, что только совсем…

Совсем ненадолго.

Грохот.

Взрыв снаряда.

И смех.

– Так, так, так, – каблуки Беллатрисы Лестрейндж гулко зацокали по каменной плитке, – И кого мы тут видим?

Макгонагалл вышла вперед, вместе с супругами Уизли загородив от Пожирателей нескольких своих подопечных. Кто-то из учеников помладше истерично заплакал, не сдержавшись, другие же поднялись со своих мест, чутко прислушиваясь к каждому шороху и держа палочки наготове. Катрин и Драко отступили к стене, выжидая, чудом оставшись незамеченными.

– Вас тут как-то совсем мало, – разочарованно протянула темная волшебница, расхаживая вдоль поваленной мебели и периодически пиная носком сапога мелкие предметы, – Что, неужели это все, кто выжили? Даже как-то неинтересно, сестрица так в вас верила, говорила, мол, пощади этих маленьких ублюдков, «они же дети».

Она остановилась возле Джинни. Смерила ее взглядом, кончиком изогнутой волшебной палочки коснулась подбородка:

– Ну что же, дети, и где теперь моя сестрица с ее высокими моральными устоями? – ее пальцы произвольно накручивали и без того кучерявые локоны. Хищно облизнувшись, магичка сорвалась на крик, – НАДЕЮСЬ, ТЫ ГНИЕШЬ В АДУ, НАРЦИССА, ВМЕСТЕ СО СВОИМ…

– В аду самое место для таких, как ты, тетушка.

Последнее слово Малфой буквально выплюнул, сделав шаг вперед, и выстрелил в женщину магическим снарядом. Слишком рьяно. Нечеткая амплитуда. Она отбила его, звонко расхохотавшись, и, едва ли не задыхаясь от безумного смеха, засеменила по направлению к слизеринцу:

– Так ты, щенок, теперь за Хогвартс сражаешься, да? – полоумный взгляд метнулся к Пожирателям, все это время молча стоявшим по обе стороны от входа в зал. Они синхронно двинулись вперед, сужая круг, что-то монотонно шепча на парселтанге, которого знать не могли.

Беллатриса продолжила:

– Где твой чертов отец, Драко? Сбежал? Все ж таки испугался, да? Убил твою мать и оставил сына на растерзание бывшим соратникам?

Драко не ответил, скрипнув зубами. Сделал еще один шаг навстречу сумасшедшей родственнице и вытянул вперед руку с волшебной палочкой:

– Слишком поздно, – резко перестав смеяться и исказившись в лице, чародейка махнула палочкой куда-то себе за спину, – Одной рыжей шлюшкой сейчас станет меньше.

Авада Кедавра.

Джинни взвизгнула, упав на пол, и тут же обернулась на грубо оттолкнувшую ее мать.

– Я не позволю! – Молли кивком головы приказала остальному семейству стоять на месте и в ту же секунду выпустила первый снаряд, – ТОЛЬКО НЕ В МОЮ ДОЧЬ, ТЫ, ПОДЛАЯ СУКА!

Первый снаряд Лестрейндж отбила на автопилоте. Оцепенев от неожиданности, она было отступила назад, но, споткнувшись, почувствовала на своих плечах чьи-то руки:

– Будь ты проклята, Беллатриса.

Волшебная палочка Молли с треском извергнула мощный магический заряд. Драко отдернул пальцы за секунду до того, как рыже-зеленый комок боевой магии ударил волшебницу в солнечное сплетение, навсегда превратив последнюю из Блэк в горстку невзрачного пепла.

– Теперь вы, – Макгонагалл переглядывается с тремя гриффиндорцами, застывшими в дверях комнаты. Как-то совсем по-детски подмигивает Гермионе, – Вас тут как-то совсем мало. Что, неужели это все, кто выжили?

***

Недолго продлившееся затишье рассыпалось в пух и прах. Покончив с Пожирателями и обменявшись новостями с подоспевшей троицей, волшебниками было решено дружно двигаться на поиски сбежавшего Гарри Поттера. Во время рассказа Невилла о его последней встрече с гриффиндорцем, все были настолько поглощены самой возможностью побега Мальчика, который выжил, что никто не обратил ни малейшего внимания на внезапно изменившуюся в лице Минерву Макгонагалл.

Из всех оставшихся в живых, она была единственной, кто не догадывался, не предполагал, а знал, ЧТО Гарри увидел в Омуте Памяти. И ЧТО он скорее всего собрался делать под впечатлением от увиденного.

Само собой разумеется, глава Гриффиндора не сказала никому не слова. Пересказывать историю, которую поведали Поттеру слезы Северуса Снейпа, сейчас было абсолютно неуместно. Да и время поджимало. Малейший намек на то, что величайшая надежда всех присутствующих решил принести себя в жертву, могла порушить оставшиеся внутри магов крупицы веры в свет.

Даже в самые темные времена можно обрести счастье, если не забывать обращаться к свету.

Альбус, скажи мне, почему все так сложно? Почему эти дети мучаются, когда им по возрасту положено радоваться жизни и выбирать наряды на выпускной бал?

О, ну конечно, ты не ответил бы. «А когда было легко?», да? «Посмотри хотя бы на Северуса, ему, по-твоему, жилось легче?»

Единственное, что нам всем сейчас остается – это верить в чудо. В чудо и в то, что сказки иногда всё-таки превращаются в быль.

– Посмотрите, они отступают! – Рон дернул отца за край пиджака, останавливая, показывая куда-то в окно. На фоне серого баллистического пейзажа действительно было видно, как фигурки в черных плащах выходят из замка и по полуразрушенному мосту направляются в сторону Запретного Леса.

– Боюсь, все не так просто, – Артур покачал головой и ласково коснулся предплечья жены, – Возможно, их уверенность оказалась подорвана смертью Беллатриссы, и они всего-навсего идут за подмогой.

Рональд фыркнул, не решившись язвить на тему отцовской оптимистичности. Он пропустил нескольких волшебников вперед, задержавшись взглядом на мрачном пейзаже за окном, а затем вместе с Невиллом и Полумной двинулся по направлению к главному входу. Когтевранка рассказывала какую-то старинную легенду, но в ее рассказ оба друга вникали крайне поверхностно – мысли каждого из них были заняты собственными заботами и переживаниями.

В конце длинного коридора мелькнула фигурка Грейнджер, и Рон окликнул ее, неосознанно ускорив шаг:

– Гермиона!

Девушка вскинула голову, но посмотрела куда-то в сторону. Выронила из рук книгу, которую куда-то несла, и попятилась, так и не откликнувшись.

– Черт возьми, Гермиона! – Уизли сорвался на бег, предчувствуя очередную схватку, и Невилл помчался за ним, отчаянно желая исполнить свой долг, шанс на который снова возник прямо перед его носом.

Змея выползла из развалин, свернувшись клубком на углу поваленной колонны, и зашипела, всем своим видом показывая, что она готовится к решающему прыжку.

Долгопупс краем глаза заметил валяющуюся на полу какую-то ненормально чистую и аккуратную шляпу. Слишком сильно выделяющуюся на фоне пыли и разрухи. Он остановился, схватив было Рона за руку, но тот вырвался, продолжив бежать вперед и выкрикивать имя полукровки.

Распределяющая шляпа.

И виднеющаяся из нее рукоять меча Гриффиндора.

Пазл сложился. Вот он – последний недостающий фрагмент.

– ГЕРМИОНА БЕГИ!

Так значит, это была не просто просьба Гарри Поттера.

Нагайна прыгает, выпрямляясь, как лопнувшая пружина, и в полете разевает пасть, кончиками ядовитых клыков предчувствуя вкус желанной плоти.

– РОН, НЕТ!

Так значит, это действительно мой долг перед школой. Мой и ничей больше.

Рональд сбивает магичку с ног, падая, накрывая ее собой, готовясь к тому, что ползучая тварь вот-вот его укусит.

Свист рассекающего воздух лезвия и…

…ничего.

– Рон? – Гермиона выглядывает из-за его плеча, с запозданием осознавая все случившееся, – Рон, ты в порядке?

– Д-да, – вздрогнув, все еще ожидая удара ядовитой рептилии, маг резко поднялся, обернувшись, – Невилл? Ты… что?

Грейнджер подскочила следом за другом, неверящим взглядом смотря на застывшего над обезглавленной змеей парня. Кровь медленно стекала по лезвию легендарного оружия, но лицо гриффиндорца оставалось растерянным и безучастным.

– Невилл? – Уизли подошел к нему, потормошил за плечо, – Эй, Долгопупс! Очнись, ты убил ее!

– Я… Я видел его. Только что.

– Кого?

Молчание.

– Кого ты видел, Невилл?

– Волан-де-Морта.

А точнее его уродливое, исказившееся нечеловеческой болью лицо, нет, не лицо – глиняную маску, гримасу страха, агонию отвращения. Предводитель Пожирателей Смерти, бессмертный темный маг, почти что властитель мира – он замер, несколько шагов не дойдя до моста, ведущего в Хогвартс, и, содрогаясь от бешенства и гнева, обернулся на полувеликана, несшего на руках бездыханное тело мальчишки. Несколько долгих секунд безумные глаза Темного Лорда смотрели на Рубеуса Хагрида, но подойти и удостовериться в действительности слов Люциуса Том Реддл так и не решился. Нагайна пала, если Поттер действительно мертв, то крестражей не осталось, а значит, он сейчас беззащитен и смертен.

Нельзя допустить никаких сюрпризов.

Больше никаких.

В главный внутренний двор школы Пожиратели пришли почти одновременно со своими врагами – учителя, студенты и выжившие члены Ордена Феникса стояли на ступенях и возле них, смотрели, выжидали, готовые к решающему раунду и без того затянувшейся магической бойни.

– Гарри Поттер мертв, – сиплый голос Лорда Волан-де-Морта проникал в сознание каждого из присутствующих, и потому казался оглушительно громким, эхом отдающимся где-то груди.

Волшебник взмахнул рукой и его приспешники расступились, образовав живой коридор для Рубеуса Хагрида. Обитатели Хогвартса подались вперед, напрягшись, предчувствуя (или надеясь на) какой-то подвох. Лесничий медленно шел вперед, не решаясь поднять голову, кусая губы и в такт шагам качая спутанной шевелюрой.

– Это же наш Хагрид!

– Так значит правда…

– Гарри, нет!

Молли поймала дочь за локоть, прижав к себе и не дав ей вырваться в первые ряды. Они не верили. Видели обмякшее тело мальчика, слышали слова Темного Лорда, но продолжали не верить. Несколько учеников обернулись к Макгонагалл с немой мольбой о помощи.

– Тише, – едва слышно, – Держите себя в руках. Не поддавайтесь эмоциям и его телепатии.

Минерва расправила плечи и, чуть сощурившись, внимательным взглядом скользнула по кучно стоящим позади своего хозяина Пожирателям. Практически все из них были в капюшонах, смотрели в землю, словно пристыженные дети. Зоркие глаза волшебницы на одно мгновение столкнулись с льдисто-голубыми глазами другого мага, и она внезапно обо всем догадалась.

Тщетная попытка искупить грех за убийство жены.

Тщетная, но, Мерлин меня возьми, невероятно храбрая.

– Черт, – где-то сбоку тихо выругался Драко. Он стоял недалеко от Уизли, заведя за спину руку с невыносимо горящей отметкой. Слизеринец чувствовал на себе энергетику Тома Реддла, ощущал его попытки вторгнуться в разум каждого из учеников. Змеиный факультет в этом проигрывал остальным.

Глава Пожирателей снова заговорил:

– Еще не поздно примкнуть к рядам тех, кто сейчас находится в шаге от ошеломительной победы, – изуродованное лицо исказилось в подобии улыбки, – Гарри Поттер мертв, и больше никто не посмеет похвастаться тем, что выжил после убийственного заклятия. Воспользуйтесь же моим великодушием, станьте одним из нас, и в будущем перед вами распахнутся все двери, о которых только можно желать.

Катрин заметила подернутый поволокой взгляд Малфоя и обняла его со спины:

– Драко, не поддавайся, – она крепко держит его, не давая шагнуть вперед, и собственной эмпатией старается перебороть легилименцию темного мага, – Все хорошо. Ты не один. Гони его мысли прочь, ты меня слышишь?

Драко.

Волшебник вздрогнул, моргнув и не сразу поняв, кто назвал его по имени. Мужской голос звучал глухо, но шел прямо из его собственной головы.

Драко, не верь ему.

Блондин озирается, игнорируя слащавые речи Пожирателя и возгласы со стороны бойких гриффиндорцев. На долю секунды ловит на себе взгляд Макгонагалл и смотрит туда, куда она указала ему едва различимым кивком головы.

Драко, сын, победа на стороне Хогвартса.

– Он соврал им, – с потрескавшихся губ срывается обескураженный шепот.

– Что? – Катрин внимательно на него смотрит, приближаясь, боясь не услышать самое важное.

– Отец им соврал.

Воинственный крик Долгопупса и вскочивший на ноги «труп» мальчика, который выжил.

– Гарри Поттер жив.

Люциус смотрит на сына и отступает, пятясь, пользуясь возникшей шумихой. Он бежит с поля боя под свист магических снарядов и синхронное «Авада Кедавра».

Он уходит в никуда, зная, что когда Волан-де-Морт будет повержен, до Драко дойдет его письмо.

Письмо, в котором он оставляет все имущество Малфоев своему сыну и клянется навсегда исчезнуть из его жизни.

По мосту мимо бредущего как во сне волшебника промчался огромный варг. Волк не остановился, лишь на мгновение остановив на мужчине взгляд хищных желто-зеленых глаз. И Люциусу показалось, что даже зверь его осуждает.

Ну и пусть.

Нарцисса, если ты меня слышишь.

Прости меня.

Я слишком поздно понял, что недостоин сына, которого ты воспитала, а я почти сломал.

========== Эпилог ==========

А сказка и вправду превратилась в быль.

И ни полночь, ни злая колдунья, ни даже сам Волан-де-Морт не смогли противостоять тому, что на самом деле в триллионы раз ценнее всех существующих на белом свете сокровищ.

И в триллионы раз доступнее.

Поддержка близких. Вера в свет. И любовь.

Все это настолько же тривиально и избито, насколько и действенно. Только тот, кого поддерживали, сможет стать опорой для нуждающихся. Только те, кто в самый темный момент не переставали верить в свет, смогут дойди до самого конца и обрести счастье. И только то сердце, которое превозмогая боль утраты найдет в себе силы снова полюбить, не перестанет биться даже после самых страшных трагедий.

Альбус Дамблдор, расхаживающий из угла в угол своей картины, в своей привычной манере скажет, что он не удивлен. Он до последнего будет нарочито ворчливо читать нотации и убеждать всех, что в победе Хогвартса невозможно было усомниться ни на секунду, ни на мгновение.

Но ученики рано или поздно покинут кабинет директора, уйдет и Макгонагалл, которая каждое утро протирает с золоченой рамы его картины только ей заметную пыль.

И только один лишь Фоукс увидит как Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор утирает слезы счастья и молится Господу Богу.

Но Фоукс, конечно же, никому ничего не расскажет.

***

Выпускной бал сыграли летом. Силами всех уцелевших волшебников Хогвартс удалось восстановить, пусть и не до самого конца, всего лишь за несколько недель. К маю о прошедшей по этим полям войне напоминали лишь разрытые траншеи и погибшие растения, до которых еще не добралась профессор Стебль, активно занявшаяся восстановлением местной флоры и фауны. Даже гремучую иву удалось восстановить, и та расцвела в первый же день лета, явив всему миру свои белоснежные цветы, появляющиеся на ней не каждое десятилетие.

К началу следующего учебного года Хогвартс и его окрестности полностью оправились. Деканы факультета общими усилиями привели в порядок учебные программы, восстановили запасы учебников и других принадлежностей. Серьезным шагом для них стал набор новых преподавателей – школа нуждалась в них как в воздухе, они должны были заменить тех, кто пал в во Второй Магической войне, но помимо этого именно с ними должны были придти свежесть и обновленность, которых не хватало как самой школе, так и ее обитателям.

Выпускники и герои школы по первости часто возвращались. То ли по привычке, то ли заполняя зияющие в их сердцах дыры, им нравилось вновь и вновь бродить по коридорам замка, с некоторой опаской выслушивать рассказы Макгонагалл и душевно распивать травяные чаи с Хагридом в его домишке. Гермиона собиралась в дальнейшем стать преподавательницей, и Минерва это активно поддерживала, чувствуя в этой гениальной полукровке достойную замену самой себе.

Все шло своим чередом.

Уизли вернулись в свой дом. Спустя полгода после окончания войны Грейнджер официально стала женой Рональда, и они поселились неподалеку – Молли считала волшебницу своей второй дочерью, Рон работал вместе с отцом в Министерстве, а Джорджу полезно было находиться в окружении большого количества людей. Пожалуй, Джордж Уизли – единственный из Ордена Феникса, которого Пожирателям действительно удалось «уничтожить». Он проживет долгую жизнь, заведет семью и станет работать про призванию

но никто

и никогда

не заменит в его сердце Фреда.

Он будет ходить к нему каждые выходные. Навещать могилу, прибирать ее, разговаривать с братом, хотя и покинув кладбище он не перестанет этого делать. А еще он будет приносить ему его любимые конфеты. Приторные тягучие сладости, которые из всей семьи любили только они оба.

Но съедена всегда будет только одна половина.

Впрочем, далеко не у всех Уизли в жизни постоянным спутником будет жить скорбь и грусть.

Джинни Уизли сменит фамилию на «Поттер» еще через год. На деньги, оставленные Гарри Сириусом, они купят себе скромный домик у озера и заживут, не зная забот и несчастий. Чета Поттеров всегда будет выглядеть идеальной, их отношения доверительные, а чувства – искренние.

Но на один вопрос жены Гарри не ответит до самого последнего дня своей жизни.

«Что ты увидел в Омуте Памяти?»

Поттер не признается ни жене, ни лучшему другу, что с одним человеком историю Северуса Снейпа он все-таки однажды обсуждал. Этим человеком стала Катрин Веланесс, в тот же год, что и Гермиона, сменившая фамилию на Малфой. Именно она, француженка, совершенно внезапно появившаяся в Хогвартсе, смогла понять смешанные чувства, которые Гарри испытывал к декану Слизерина после всего, что ему открылось в тот самый день в кабинете Дамблдора.