Текст книги "Запятнанная (СИ)"

Автор книги: гавань беспокойствия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

К вечеру практически все уже были готовы, а вещи – складированы в гостиной. Среди коробок, чемоданов и дорожных сумок тут и там были распиханы клетки с совами, крысами, и другими наполовину-волшебными питомцами. Ложиться спать никто не собирался, выходить из замка нужно было в начале второго ночи. Катрин, которая большую часть просто наблюдала за мечущимися по комнате сожительницами, сейчас сидела на диване, подобрав под себя ноги и далеко не в первый раз рассказывая младшим курсам о том, каково это – жить в замке одной во время каникул.

За разговорами время всегда пролетает незаметно.

– Мы будем скучать! – Гермиона уже, наверное, в двадцатый раз обнимает Катрин «на прощание», после этого начиная очередной монолог, зацикливающий все по кругу.

– Герм, пора, – Рон высовывается из вагона, забирая чемодан полукровки и помогая подняться по ступенькам подоспевшей младшей сестре.

– Буду ждать от вас писем! – Веланесс улыбается, поправляя волосы, которые растрепал проходящий мимо Джордж, – Гарри уже внутри?

Как будто бы в ответ на её вопрос в окне вагона зашевелилась занавеска, и на неё воззрились неразлучные друзья-волшебники, жестами и мимикой поторапливающие зависшую на платформе Грейнджер. Обняв подругу и увернувшись от спешащих на поезд людей, Катрин отступила, продолжая махать им рукой. Спустя несколько минут раздался громкий гудок, оповещавший о скором отбытии Экспресса.

– Веланесс.

Не удивил, милый.

– Чего тебе? – смотрит в его глаза – серебряные, с плохо скрываемой усталостью.

Ребята всё ещё смотрят в окно, да?

Отвечать на вопрос? Зачем?

Ухмылка.

Поцелуй.

========== Глава 3. Часть 5. ==========

– Снова ничего не ответишь?

– Прости.

Катрин передёрнула плечами, поёжившись от холода, неприятно кольнувшего её неприкрытую одеждой кожу. Сквозь старые оконные рамы просачивался морозный воздух, настолько же позитивно бодрящий в солнечный декабрьский день, насколько неприятно липким он ощущался сегодня, в то время, когда ночь уже закончилась, но до позднего зимнего рассвета ещё оставалось несколько часов.

– Кэт… – Малфой сделал было шаг по направлению к волшебнице, но остановился, предостерегаемый её взглядом.

Она смотрела на него с плохо скрываемым отчаянием – за тот час, что они просидели в ванной комнате старост, располагавшейся в высокой башне вдали от жилых помещений, Драко не ответил ни на один её вопрос. И это учитывая то, что на вокзале он буквально испарился в воздухе, объявившись через некоторое время и поймав магичку на плохо освещённом лестничном пролёте.

Вопросов с каждой секундой становилось все больше. А толку – ноль.

Зачем ты остался в замке на каникулы?

Зачем подставил Кэти Бэлл и Слизнорта?

Зачем поцеловал меня на глазах у половины потока?

Зачем, зачем, зачем, зачем, зачем.

А ещё тысяча «почему» и несколько сотен «что» и «кто».

Диалог с мёртвой точки сдвигаться явно не собирался. Ответ на все был один.

«Прости, я не могу тебе этого рассказать. Это ради твоего же блага и бла бла бла бла»

К черту моё благо и мою безопасность.

К черту, если это мешает мне узнать о тебе хотя бы крупицу истины.

Видимо, именно это Драко прочитал в каре-голубых глазах француженки – он почувствовал, как она напряглась, словно кошка, готовящаяся к прыжку, и отступил, едва не поскользнувшись на влажном кафеле.

– Я хочу знать правду, – упрямо, не отрывая взгляда от бледного лица парня.

– Я не уверен, что могу отличить её от лжи, в которой живу вот уже полгода, – опустив голову и сжав пальцы до хруста в напряжённых костяшках. Тонкие пальцы правой руки осторожно касаются рукава рубашки, расстёгивая несколько пуговиц на левом предплечье.

Веланесс молча спрыгнула с подоконника, на котором сидела, обращая свой взор к окну каждый раз, когда ей хотелось сделать или сказать что-то опрометчивое. На тёмном небе можно было различить очертания облаков, сквозь тёмную завесу декабрьской ночи отчётливо виднелся лесной массив и очертания замёрзшего вдалеке озера.

– Единственное, в чём я уверен, – Малфой продолжал, наплевав на тщетные попытки унять дрожь в голосе, – Это, – он указал на Тёмную Метку, – Это истинное зло. Тёмный Лорд и Пожиратели Смерти-воплощение всего самого низкого, самого жестокого и…отвратительного!

– Драко, – почувствовав усиливающийся внутри парня надлом, Катрин мягко коснулась его руки, встав практически вплотную, – Ты не виноват, это не было твоим решением.

Его голос упал до шёпота, в серебряных глазах застыли слезы то ли страха, то ли ужаса от запоздалого осознания всего содеянного.

– Ты даже представить себе не можешь, в чём я виноват.

– Расскажи мне, – кончиком носа касается его шеи, мягко обнимая, невесомо прижимаясь губами к холодной коже цвета алебастра.

Молчит и мотает головой, судорожно сжимая ткань её свитера.

– Драко, – не просьба, скорее мольба.

– Не здесь.

Он прижимает магичку к себе, действуя быстро, опасаясь передумать. Взмах волшебной палочки, неразборчиво произнесённое заклинание и несколько секунд кромешной темноты – тот, кто говорит, что трансгрессия на территории замка невозможна или незаконна, явно не имел дела с Пожирателями Смерти. Даже их новобранцами.

Комната, в которую они перенеслись, смутно напоминала спальню Снейпа – черно-изумрудный интерьер, тусклое бледно-жёлтое освещение; герб Слизерина на стене – даже на Гриффиндоре не предавали такого значения символике факультета. Небольшое, логично обставленное мебелью помещение казалось необжитым. Кровать-полуторка идеально заправлена, постельное белье, к удивлению Веланесс, было белоснежное, как будто бы искрящееся в свете, попадавшем на него с улицы сквозь круглое окно. Каркас кровати практически сливался с темными деревянными панелями на стенах и полу, выполненным в том же благородном материале. Узкий мрачный шкаф до самого потолка, две небольшие тумбочки у изголовья, письменный стол с креслом – все это выглядело совершенно новым, как будто к мебели никогда не притрагивались. Из неупорядоченных вещей – разбросанные по комоду конверты с вытащенными из них письмами да мантия Драко, одиноко висящая на крючке возле входной двери.

– Я не часто здесь появляюсь, – словно прочитав мысли, – Я вообще последнее время в замке бываю не часто.

– Да, я заметила, – меряет шагами слизеринскую спальню, прикасаясь то к дереву на стенах, то к, по всей видимости, натуральной коже на спинке кресла, – На основании чего тебе выделили личную спальню?

– Отец постарался, – снова без каких-либо подробностей, неопределённо пожав плечами.

– И ни у кого не возникло вопросов? – она останавливается, кидая мимолётный взгляд на надписи на почтовых конвертах. От Люциуса, от кого ж ещё.

– Меня теперь по большей части избегают, – хмыкнув, Малфой проследил за её взглядом, – На Слизерине знают, что я стал Пожирателем.

– Ты и не пытался это скрывать, да? – Катрин обводит взглядом комнату и останавливается на её непосредственном хозяине, замершим возле двери как мраморное изваяние. Ответа не последовало, и магичка продолжила, – Ты же местный божок, принц всея Слизерина, а теперь ещё и «крутой» Пожиратель…

– Они не знают, чего мне стоило добиться всех этих… регалий. И прозвищ, – лицо парня на мгновение исказилось, но в следующую же секунду он провёл ладонью от подбородка вверх, взъерошив и без того растрепавшиеся волосы. Движение, перенятое от отца.

– Они знают о тебе хотя бы что-то, – вцепившись ногтями в обивку ни в чем не повинного кресла. Веланесс штормило, её то захлёстывал приступ необузданной ярости, то поглощала бесконечная тягостная тоска.

Малфой открыл было рот, но так ничего и не произнёс. Он несколько секунд смотрел на девушку перед собой, а затем не спеша преодолел разделявшее их расстояние, оставшись стоять позади неё.

– Не кори меня за то, что я пытаюсь заботиться, – снова шёпот. Его руки обнимают её со спины, не давая развернуться. Француженка молча слушает, чуть откинув голову назад, – Я не могу позволить тебе стать жертвой этих убийц, поэтому пытаюсь обезопасить. Пытаюсь заботиться. Так, как умею.

От этого «так, как умею» на глаза волшебницы навернулись слезы. Слова, в которых так явно читалось ребячество одновременно с вынужденно-взрослыми мотивами, казались ей искренними до щемящей в грудине боли.

– Я не считаю тебя слабой и беспомощной, пойми же ты наконец, – он рвано выдохнул прямо над её ухом, и аккуратно прижался губами к виску, – Любая информация может сделать человека интересным для Пожирателей. Меньше знаешь – меньше шансов попасть к ним на допрос.

– Это правда, что Волан-де-Морт обосновался в вашем особняке? – припоминая новости из ежедневного пророка.

– Забавно, правда? – хриплый смех, – Несколько месяцев назад я был бы рад пригласить тебя к себе домой, а теперь это место для многих – страшнее Азкабана.

– Нет, – Веланесс поворачивается к нему лицом, встречаясь с сощуренными в непонимании глазами слизеринца, – Нет, это не забавно. Все, что происходит в мире, вообще имеет мало общего с весельем. Хогвартс пока что служит для нас оплотом стабильности. Но надолго ли? – она коснулась его подбородка, обведя контур плотно сжатых губ, – Ты знаешь, но не ответишь.

– Никто не может знать наверняка, – Драко, ещё недавно собиравшийся рассказать волшебнице хоть что-то из своей «новой» жизни, сейчас вновь прибегал к глупым неоригинальным отмазкам, вызывавшим у Катрин лишь грустную полуулыбку.

– Конечно.

Её реплика прозвучала глухо и пусто, такое бывает, когда длинную подготовленную речь человек в итоге беспощадно отметает, превращает в одно-единственное слово, не несущее в себе никакого смысла, сказанное скорее для галочки.

От других девушек её, несомненно, отличает то, что умолять и просить о чём-либо она перестаёт крайне быстро. Но во взгляде все равно различимы метания, которые она заключила внутри себя в клетку со стальными прутьями.

Мне жаль.

Мне действительно жаль.

Мысли француженки путались. За одну минуту ей поочерёдно захотелось убежать, закричать, разрыдаться и совершить ещё несколько ненамного более логичных действий. Моральная истощённость, которую она осознала именно сейчас, в ходе разговора с тем, о ком беспрестанно думала последние месяцы, загасила все вспышки эмоций и оставила после себя лишь непомерную усталость и тупую боль.

– Мне стоит вернуться к себе в комнату, – отстраняется и избегает зрительного контакта.

Тишина. Слышно, как потрескивают в мутноватых плафонах старые лампочки.

Неосознанным движением поправив брошь на свитере, Катрин на негнущихся ногах направилась к двери.

Хотелось плакать навзрыд и смеяться до колик в животе.

А ещё очень хотелось никуда, черт возьми, не уходить.

– Катрин.

Пусть он даже ничего не говорит, ничего не рассказывает и не объясняет.

– Да?

Она не обернулась. В глазах темнело от нежелания покидать комнату, отходить хотя бы на метр от того…

– Останься.

… кто нужен ей, как воздух.

– Останься, прошу тебя.

Да катись все в преисподнюю.

Веланесс налетела на него, едва не сбив с ног, мгновенно попав в тёплые и такие невыносимо родные объятия, распростёртые для неё и только для неё. Драко целовал её жадно, с животным остервенением, позволяя себе выплеснуть все то, что он так усердно прятал на задворках своего сознания. Он соскучился. Соскучился по её взрослому серьёзному взгляду, по тёплым губам, с нежностью поддававшимся его напору, по родинке на левой скуле и по длинным, всегда аккуратно уложенным волосам. Такой она ему понравилась, такой она и оставалась, несмотря ни на что.

– Тц, Малфой, – Катрин отстранилась, слизнув с прокушенной губы солоноватую капельку крови.

Он не ответил, дотянувшись до волшебной палочки, лежавшей на письменном столе, и быстро что-то произнёс – свет в лампах мгновенно потух. Стал заметен зарождавшийся за окном рассвет, сквозь круглое окно можно было видеть серо-голубое небо и верхушки елей.

Внезапно девушка вспомнила одну вещь, никак не выходившую из головы:

– Драко, какое заклинание наложено на брошь?

– Что? – светлые брови взметнулись вверх, и взгляд серо-голубых глаз переместился на изумрудную капельку, – А, это, – его губы тронула одобрительная ухмылка, – Это чтобы ты меньше волновалась.

– Она трансгрессирует меня к тебе, когда я этого захочу? – неубедительный смех. Магичка понимала, что настолько идеальных приспособлений ещё не было изобретено.

– Увы, – пальцы парня путаются в её волосах, пробегаются по шее, вызывая стаю мурашек, – Но ты сможешь понять, все ли со мной в порядке.

– Как именно? – ладонь девушки коснулась зачарованной драгоценности, бережно погладив идеально отполированную поверхность камня.

– Ты поймёшь, поверь мне, – усмешка в стиле «старого» Драко Малфоя, легендарного задиры и выскочки, – Если, конечно, со мной что-то случится.

– А ты самонадеянный, – не вопрос, утверждение.

– Я вообще самый лучший.

Он завлекает её губы в очередной поцелуй и чувствует, как руки волшебницы исследуют его тело, плечи, обтянутую рубашкой грудь. По началу пытаясь придерживаться сдержанности, Драко довольно быстро наплевал на тактику, идущую вразрез с его обычным поведением. Вступив в ряды Пожирателей он, конечно, стал более тихим, его пугали перспективы службы во благо Тёмного Лорда, но характер истинного наследника рода Малфоев перекроить было очень нелегко. Да и привычная роль хогвартского Дон Жуана ему, в общем-то, нравилась. И доставляла удовольствие, физическое так точно.

Негромкий стон, сорвавшийся с губ Веланесс, разорвавшей поцелуй из-за недостатка воздуха, решил все окончательно.

– Я…

– Верь мне, – он смотрит ей в глаза и улыбается. Так, как умел только он – широко, искренне, немного неловко. Слизеринский принц сейчас стоял, впустив её в своё замёрзшее сердце и вывернув свою душу наизнанку.

Моральная нагота, если вам так угодно.

Катрин почувствовала позади себя подножие кровати и медленно села, скинув ботинки. Не отрывая взгляда от лица Малфоя отползла к подушкам в изголовье. Щеки покрылись предательским румянцем.

– Иди сюда.

Шёпот француженки прозвучал громче всех криков её предшественниц, из кожи вон лезших дабы оказаться в постели с самым популярным аристократом змеиного факультета. Кто-то из них своего-таки добивался, но Драко никогда не относился к этому серьёзно. А спустя год его начало все это раздражать – одинаковые стоны, попытки привязать его к себе, втянуть в «серьёзные» отношения. Дешёвая постанова, не больше не меньше.

Его взор вновь обратился к замершей перед ним волшебнице. Рассуждать про любовь не хотелось, но все его существо чувствовало какую-то жизненно-важную необходимость в том, чтобы быть рядом с ней.

А, может, это и есть…

Малфой оперся коленом о кровать, подавшись вперёд, притянув магичку к себе за бёдра.

Впрочем, не важно.

Целует собственнически, забираясь руками под свитер, чувствуя пробежавшую по её телу дрожь от мимолётных прикосновений к разгорячённой коже. Ухмыляется, не разрывая поцелуя, почувствовав, как пальцы девушки неуверенно цепляются за пуговицы на его рубашке. Катрин отвечала, медленно, но верно теряя рассудок – Драко целовал её, покусывая нижнюю губу, в следующую же секунду пробегаясь по ранкам языком.

– Малфой, – ей нравилось называть его по фамилии, а ему нравилось, как сочетание этих шести букв звучит в её исполнении.

Он посмотрел на неё, вопросительно изогнув бровь, и поцеловал в шею. Последовавший за этим судорожный вздох француженки побудил парня продолжить. Помешал свитер.

– Не…

Хрупкие ладони уперлись в плечи парня. Не слишком убедительно.

– Не? – нависает над ней, склоняясь так, что они соприкасаются носами. Ждёт несколько секунд, прежде чем рывком задрать раздражающий предмет одежды. Она прикрывает глаза с дрожащими ресницами, сейчас отбрасывавшими на её щеки длинные тени, – Катрин…

Девушка отрицательно качает головой и вновь обнимает слизеринца за шею, целуя нежно, чуть приоткрывая губы и касаясь кончика его языка своим. Прогибается в пояснице, прижимаясь к нему всем телом, чувствуя исходящий от его кожи жар и нестерпимое, ничем сейчас не прикрытое желание. Он устроился между её ног, пробежавшись пальцами по выступающим рёбрам, покорно дождавшись, когда она домучает злосчастные пуговицы.

– Какой ты… – Драко читает по губам, не в силах расслышать её шёпот из-за грохочущего в груди сердца.

Он повёл плечами, скидывая рубашку и с неизменной ухмылкой наблюдая за устремлённым на него взглядом Веланесс.

– Какой? – едва различимо, обдав её шею горячим дыханием и оставив влажный след от губ.

– Невозможный, – смеётся и приподнимается, покрывая поцелуями сияющую серебром кожу на его плечах, – И невероятно красивый.

Его улыбку она не видит, но чувствует. Он стягивает с неё свитер, со звонким щелчком избавляя от аккуратного чёрного бюстгальтера. Катрин не успела смутиться, почувствовав тёплые губы на своей груди и содрогнувшись от волн накатывавшего на неё удовольствия. Она откинулась на подушки, зарывшись пальцами в отросшие блондинистые волосы. Прогнувшись в пояснице, она вжималась в него в отчаянных попытках стать ещё ближе. С зацелованных раскрасневшихся губ сорвались первые стоны – она не могла унять пробившую её тело крупную дрожь, казалось, что все чувства обострились до предела; чувствуя чуть грубоватые подушечки пальцев, скользящие по её телу, француженка растворялась в нежности, с которой Малфой ласкал её грудь, прикусывая податливо-затвердевшие соски и оставляя багрово-красные следы на бледной коже. Он поднял голову лишь когда почувствовал пальцы волшебницы на ремне своих брюк.

– А ты нетерпеливая, – целует в губы, руками сжимая её бедра сквозь ткань джинсов, – И такая прекрасная.

За этот отсутствующий, опьянённый ласками взгляд разноцветных глаз он готов был отдать очень многое.

Катрин поцеловала его, приподнявшись на локтях и царапнув ногтями низ живота парня. Она в нерешительности закусила губу, чем вызвала лишь хриплый смех юного Пожирателя Смерти. Драко ничего не сказал, быстрым движением избавившись от оставшихся вещей и подавшись вперёд, вздрогнув, когда ладонь Катрин коснулась его члена. Волшебница смущалась недолго: поймав губы мага, она обвела большим пальцем сочащуюся смазкой головку, услышав первый одобрительный стон.

– Драко, – она шептала его имя в полубессознательном состоянии, не спеша двигая рукой и вслушиваясь в его сиплое дыхание.

Терпение – явно не самая сильная черта Малфоев.

Глухо зарычав и оставив на изгибе тонкой шеи несколько алых кровоподтёков, слизеринский принц сорвал с волшебницы джинсы, не особо церемонясь с их застёжкой. Скользнув губами ниже, он дошёл до края оставшегося на ней белья и, к удивлению Веланесс, не избавился от него в тот же момент. Она запрокинула голову, прикрыв глаза, полностью сосредоточившись на ощущениях.

В комнате с высоким потолком её вскрик раздался с непродолжительным эхом.

Горячий юркий язык, медленно рисующий неведомые рисунки на коже и игриво задевавший самые чувствительные места, мягкие губы, с пошлым причмокиванием скользящие по внутренней стороне хрупких бёдер. Тонкие длинные пальцы медленно проникают внутрь, не сразу начиная двигаться, постепенно имитируя все более глубокие и быстрые толчки.

Драко положил вторую руку на впалый живот, зафиксировав девушку на кровати, и поднял на неё взгляд, неосознанно залюбовавшись представшим перед ним зрелищем: она зажмурилась, закусив нижнюю губу и несдержанно постанывая в такт движениям его руки. Волосы разметались. В стонах, кажется, были какие-то слова. Несильно прикусив тонкую кожу и накрыв губами жаждущий внимания клитор, Малфой чуть согнул пальцы, погружаясь в жаркое лоно более сильно, размашисто.

Секунда. Две. Три. Пять.

От громкого стона вперемешку с собственным именем, парень едва не растерял крупицы сохранившегося самообладания. Почувствовав, как напряглось под ним судорожно дёрнувшееся тело, он отстранился, осыпав лёгкими поцелуями выступающие ключицы и упругие груди. Катрин посмотрела на него, что-то несвязно прошептав и тут же приникнув к сладким губам поцелуем. Ладонь волшебника скользнула по её талии вниз, и девушка послушно подвинулась, обвив поджарый торс ногами. Под однотипными рубашками и безразмерной школьной мантией парня, как оказалось, скрывалось худое мускулистое тело; округлые плечи и сильные жилистые руки, слегка рельефные мышцы на груди и животе.

Идеальный. Таких просто не бывает.

Словно спрашивая разрешения, он легко поцеловал её в шею, тут же получив ответ на свой немой вопрос – магичка подалась бёдрами ему навстречу, тихо застонав и царапнув кожу на костлявых лопатках.

– Посмотри на меня.

Отяжелевшие веки распахнулись, позволив встретиться двум сумасшествиям. В каре-голубых глазах читалось неверие в реальность происходящего и бесконечная, нежная любовь. Улыбнувшись, Веланесс зарылась пальцами в волосы на его затылке. Она прикрыла глаза, уловив в серебристой радужке то, чего даже боялась ждать – необходимость вперемешку с волчьим одиночеством и тоской. Он нуждался в ней, а она любила настолько, чтобы отдать всю себя без остатка.

Драко был с ней нежен. Он легко качнул бедрами, толкнувшись внутрь, и шумно выдохнул, давая волшебнице время привыкнуть к новым ощущениям. Заметив, как она мимолетно нахмурилась, тихо зашипев, он поцеловал ее в висок и скользнул губами на острую скулу. Она замерла под ним, как беззащитный напуганный зверек, и это не давало ему накинуться на нее с той грубостью, с которой хотелось. Медленно выйдя, он толкнулся еще раз, на этот раз позволив ей прочувствовать все на сто процентов. Тугие мышцы судорожно обхватывали его по всей длине, не давая свободно двигаться в жарком влажном лоне девушки.

– Кэт, – легкий поцелуй в губы. Малфой убрал с её лба прилипшие пряди, и она доверчиво потерлась щекой о его ладонь, – Больно?

Веланесс не ответила, посмотрев на него затуманенным взглядом. Её пальцы скользнули по его мускулистым плечам, ниже, к выступающим из-под тонкой кожи венам на руках.

– Я верю тебе, – магичка медленно выдохнула, постаравшись расслабиться. Поцелуй в уголок губ и движение бедрами навстречу.

Она прогнулась в спине, бесстыже застонав, когда Малфой начал плавно двигаться, старательно придерживаясь плавной небольшой амплитуды. Тот факт, что у него плохо получалось сдерживаться, то и дело толкаясь в нее рвано, сжимая пальцами её кожу до красных пятен, её только сильнее будоражил. По началу отчетливая боль вскоре сменилась ноющей тяжестью, распространявшейся по телу после особенно глубоких проникновений.

Стоны становились все несдержаннее, они превращались в крики удовольствия, смешиваясь с именем слизеринца, становясь своеобразной мантрой.

– Дра-а-ако, – протяжно, всхлипнув от сладкой судороги внизу живота.

Он поцеловал её, хрипло дыша, и слизнул с её шеи выступившую капельку пота. Замедлив темп, маг недоуменно посмотрел на упершуюся ему в грудь француженку:

– Что не так? – ухмылка и резкий толчок, впиваясь пальцами в ее талию и оцарапывая ребра.

– П-перевернись, – облизнув пересохшие губы.

Он смотрит в ее глаза, и Веланесс отвечает перенятой у него хитрой усмешкой. Покорно упав спиной на подушки, Драко посадил девушку сверху, успев шлёпнуть ладонью по упругой пятой точке. Она окинула его беглым взглядом, почувствовав внезапный прилив нежности: в предрассветном свете его кожа отливала голубизной, слабая освещённость комнаты добавляла его торсу рельефа, хотя даже небольшие мышцы на худощавом теле выглядели заметными. Наклонившись, Катрин скользнула губами по его шее, спустившись к ключицам и ощутимо прикусив тонкую полупрозрачную кожу. Драко тихо застонал, его пальцы бегали вверх-вниз по позвоночнику девушки; нетерпеливо заерзав, слизеринец хрипло окликнул магичку по имени.

А она как будто этого и ждала.

Приподняв бедра и изящно прогнувшись в пояснице, она плавным движением опустилась на подрагивающий от нетерпения член парня, заставив того вцепиться в ее бедра и откинуть голову на подушки. Ее медленные движения сводили его с ума. Он входил в нее глубоко, но недостаточно резко. Она впивалась ногтями в его бока и расцарапывала живот, но недостаточно сильно. Стонала недостаточно громко. Малфой скользнул взглядом по ритмично двигающемуся телу, по ее округлой груди с темными сосками и россыпью родинок на ребрах, по томно приоткрытым губам – совершенная фигура.

Но инициатива должна была принадлежать ему.

Негромкий вскрик, и они переворачиваются, снова соприкасаясь телами и ощущая дыхание друг друга. Она смотрит на него с легкой ухмылкой, он – с неистовой страстью.

Влажный поцелуй. Движения становятся все грубее, рваные толчки выбивают из ее горла крики наслаждения и завладевшего ей сладостного безумия. Катрин целует его шею и плечи, выгибаясь в сильных руках и теряя ориентацию в пространстве. Время перестает существовать, только горячий воздух, липкие простыни и сплетающиеся воедино тела.

Ее стоны и пошлые шлепки.

Синяки на худых бедрах и расцарапанные в кровь лопатки.

Похоть, нашедшая свое плотское воплощение.

– Я люблю тебя.

Она тянется к его губам, мелко дрожа от испытанного наслаждения, вздрагивая при каждом новом толчке. Катрин плотнее обвивает его торс ногами, неосознанно сжимаясь, и Драко не выдерживает, наваливаясь на нее всем телом и с гортанным рыком изливаясь внутрь.

Воздух казался липким.

Катрин смотрела на темный потолок, не находя в себе сил пошевелиться. Ладони девушки лежали на спине придавившего её к кровати мага, бездумно рисуя неизвестные никому рисунки кончиками пальцев. Драко тяжело дышал, тщетно пытаясь приподняться на локтях, но вновь проигрывая захлестнувшей его неге наслаждения.

– О чём ты думаешь? – спустя несколько минут Малфой сел на кровати, повернувшись к француженке и погладив ее по коленке.

– Ни о чём, – честно. Веланесс действительно не удавалось сосредоточиться на какой-то одной мысли, клонило в сон, но при этом хотелось бодрствовать бесконечно долго, лишь бы все это время находиться рядом с ним.

Драко улыбнулся:

– Мы не будем спать. Пойдём, рядом с шкафом есть смежная дверь в ванную.

***

– Ты все каникулы проведёшь в замке?

Катрин зевнула, устроившись так, чтобы видеть лицо слизеринца. За окном во всю начинался желтоватый зимний рассвет, подушки и одеяло после горячего душа казались мягкими облаками, так и склонявшими к тому, чтобы отдаться во власть Морфея.

– Да, но… – он искоса смотрел не нее, устроившуюся на его плече. Сквозь приоткрытое окно подул морозный воздух, и Драко сильнее укутал их одеялом, – Я не знаю точно, где я буду и что мне скажут делать.

– Никогда не поверю, что Пожиратели импровизируют, а не действуют по заготовленному ранее плану, – в ее голосе читался укор, на этот раз более саркастичный, несерьезный.

– Вопрос не в наличии плана, а в том, кто посвящен во все его подробности, – усталый вздох, – Ты правда хочешь это обсуждать?

– У меня иногда складывается ощущение, что это нельзя не обсуждать, – приподнявшись и посмотрев в глаза волшебника, – Такое чувство, что за пределами Хогвартса нет ничего, кроме хаоса, творимого Волан-де-Мортом. Это хуже, чем мировые войны…

– Пока еще нет, – Малфой перебивает ее и касается пальцами губ француженки, – У нас еще есть шанс на нормальную жизнь.

– Один к миллиону?

Ее усмешка потонула в поцелуе. Тепло его тела и невесомые прикосновения нежных губ отвлекали от серьезных мыслей. Веланесс снова легла, положив ладонь на грудь парня. Он что-то говорил про будущее, про окончание учебы и все такое.

Катрин сама не заметила как заснула.

В голове крутилась одна единственная мысль.

Какова вероятность, что, когда она проснётся, Драко не исчезнет?

Один к миллиарду?

========== Глава 3. Часть 6 ==========

Её разбудило солнце.

Луч света, попадая в комнату через маленькое круглое окно, рассеивался, слабо освещая лишь небольшую часть изрядно помятой постели. Где-то щебетали птицы, видимо, удивляясь столь погожему деньку в начале обычно морозного в этих краях января. Искрящийся снег пушистыми хлопьями лежал на извилистых ветвях деревьев. Ветра не было.

Катрин перевернулась на левый бок, подложив руку под голову, её губы непроизвольно тронула нежная улыбка. В нескольких сантиметрах от нее мирно спал Малфой, несколько светлых прядей упали на его лицо, наискось перечертив высокий лоб парня. Несколько секунд волшебница вслушивалась в его дыхание, практически неслышное, его проще было заметить по легкому шевелению крыльев носа и ритмичному движению груди, чем определить на слух.

Интересно, что ему снится?

Время казалось какой-то вязкой тягучей субстанцией. Сколько она спала? Час? Два? А, может, день? Нет, вряд ли, её бы уже принялись искать. А нашли бы? Снейп бы догадался, где она может быть. А сказал бы он об этом Макгонагалл? Скорее нет, чем да. Может, попробовать заснуть? Или стоит встать и уйти?

Уйти.

Это слово прекратило хаотичный поток мыслей в голове француженки, заставив её поежиться. Она снова посмотрела на слизеринца – его ладонь лежала совсем рядом с ней, он обнимал её со спины, прежде чем Веланесс непроизвольно отползла от него на противоположный край кровати. Уйти от него? Она сможет, это ведь будет не навсегда.

Не навсегда же?

Взгляд разных глаз неосознанно упал на черное пятно, расползающееся вдоль предплечья мага и знаменующее его причастность к рядам Пожирателей. Он так и не сказал, зачем остался в замке на каникулы.

Сон медленно, но верно одолевал все её существо. Драко, словно почувствовав на себе чересчур долгий взгляд, отвернулся от волшебницы, спрятав лицо в огромной воздушной подушке. Одеяло с тихим шорохом сползло с его плеч, и образовавшаяся из-за недостатка света тень подчеркнула его худобу, выступающие сквозь тонкую кожу позвонки и угловатые, едва ли не острые лопатки. Катрин прижалась к нему со спины, натянув одеяло повыше, и осторожно коснулась губами его бледной кожи:

– Я люблю тебя.

Мягко обнимает и чувствует, как Малфой подается ей навстречу, расслабляясь и даже во сне даря волшебнице драгоценное ощущение абсолютной безопасности. Она провалилась в сон практически мгновенно. Спустя несколько минут тишину комнаты нарушало лишь мерное дыхание в унисон.

***

Веланесс вынырнула из сна резко, словно из небытия её вытолкнули как выпроваживают незваного гостя со своего порога не самые доброжелательные хозяева. Привстав и быстро оглядевшись, девушка с тихим стоном повалилась обратно, сжав ладонью холодные, нет, остывшие простыни, ещё недавно примятые весом тела слизеринца.

А на что я, собственно говоря, надеялась?

Уткнувшись носом в подушку и вдохнув оставшиеся на ткани нотки терпкого мужского парфюма, Катрин не спеша поднялась, заметив на стуле свои вещи. Сложенные аккуратной стопкой, они как бы намекали на то, что парень намеренно ушёл, не разбудив волшебницу. Он не спешил, не паниковал, наверняка никуда не опаздывал.