Текст книги "Запятнанная (СИ)"

Автор книги: гавань беспокойствия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

То была мантия Северуса Снейпа.

– Вы совершили непревзойдённые чудеса волшебства, Повелитель, – до них донёсся до боли знакомый голос профессора, и они ползком двинулись вдоль дома, пока не остановились у лежащей возле витражного окна скамьи, – Только за последние несколько часов.

– Нет, нет, я, конечно, непревзойденный волшебник, – шипящий голос и шорох ткани. Мутная тень шевельнулась по ту сторону стекла, и Поттер скрипнул зубами от досады, – Но палочка сопротивляется мне.

– Нет палочки более могущественной, сам Олливандер это подтвердил, – самопровозглашенный директор школы стоял настолько близко к своим ученикам, что, казалось, в его силуэте можно было распознать извечную ухмылку, – Сегодня, когда мальчишка придет, она ни за что не подведёт вас. Она слушается вас и только вас.

– Неужели?

Одновременно с коротким вопросом раздалось злое шипение рассерженной питомицы. Кто для него эта чертова рептилия?

– Повелитель…

– Палочка и правда слушается меня, но… – что-то явно было не так, в интонациях Снейпа проскальзывало недоумение, в то время как речь Волан-де-Морта становилась все жестче и грубее, – Ты умный человек, Северус, и ты точно должен знать, кому на самом деле она предана.

– Только вам, конечно, мой Повелитель.

Блеф.

– Бузинная палочка не повинуется мне по-настоящему. Она предана тому, кто убил ее предыдущего хозяина, – трое волшебников переглянулись, в глазах каждого читался ужас и одновременно с ним – абсурдное понимание происходящего, – Ты убил Дамблдора, Северус, и пока ты жив, мне никогда не стать ее полноправным владельцем.

Повисла пауза. Гарри шевельнулся, но Рон крепко вцепился в его куртку и отчаянно замотал головой.

– Ты был хорошим и верным слугой, Северус, – Осознание неизбежного. Агония и, в конце концов, смирение, – Но только я могу жить вечно.

– Повелитель?

Свист от взмаха волшебной палочки. Профессор отшатнулся и медленно сполз вниз, спиной опираясь на то самое витражное окно.

– Нагайна, – удаляющиеся шаги и немой крик в глазах Грейнджер, – Убей.

Хищное шипение и удары судорожно бьющихся конечностей о деревянный пол хижины. Легкое дуновение ветра как подтверждение того, что Темный Лорд и его ядовитая приспешница трансгрессировали.

Гриффиндорцы подорвались с места одновременно. Вбежали в хижину и замерли на пороге комнаты, в которой доживал свои последние секунды легендарный преподаватель английской школы магии и волшебства. Гарри опустился перед ним на колени, попытался было зажать пальцами кровоточащую рану на шее, но сам же осознал абсолютную бессмысленность собственных действий.

Из как всегда пронзительных глаз профессора беззвучно текли слезы.

– Собери… – хриплый скрежет вместо извечного надменного голоса, – Собери их. Прошу.

– Дайте что-нибудь! – Поттер обернулся, взмахнул руками, привлекая к себе внимание замерших как два изваяния друзей, – Флягу, что угодно! Давайте же!

Грейнджер вздрогнула и выудила из сумочки крошечный стеклянный флакон. Отдала его Гарри и снова отшатнулась, не в силах держать себя в руках.

– Отнеси их в Омут Памяти, – Северус всматривался в лицо мальчишки, словно что-то искал. Секунда. Две. Нашел, – Посмотри на меня, – в последний раз вздыхает и уголок тонких губ дёргается, через боль имитируя улыбку, – У тебя глаза матери.

Голова профессора дернулась и чуть запрокинулась. Остекленевший взгляд уставился в потолок, тело обмякло, суровое, навсегда оставшееся разбитым сердце пропустило удар и навсегда перестало биться.

Гарри обернулся на друзей, но мысли никак не хотели превращаться в связную речь.

Он не выдержал.

Выбежал из хижины, споткнувшись на последней ступеньке, упал прямо на землю, даже не попытавшись подняться.

И разрыдался.

***

На обратном пути они разделились. Рон и Гермиона хотели вернуться в столовую, ставшую чем-то вроде штаб-квартиры Ордена Феникса и всех, сражающихся за Дамблдора и Хогвартс. Гарри же не терпелось проникнуть в кабинет директора и воспользоваться Омутом Памяти – волшебника мучило предчувствие, что воспоминания, ключом к которым станут слезы Северуса Снейпа, смогут пролить свет не только на события последних месяцев, но едва ли не на всю его жизнь.

«У тебя глаза матери», – тот факт, что профессор был знаком с Лили, на первый взгляд не кажется каким-то чрезмерно выдающимся, но сердце любящего сына настойчиво убеждало волшебника в том, что все было совсем не так просто.

И с этой тайной он должен был разобраться сам, в кой-то веки «отколовшись» от знаменитой Троицы.

– Магический щит, – Грейнджер осмотрелась, удостоверившись в том, что ей не показалось – барьер действительно был разрушен, – Он больше не в силах сдерживать Пожирателей.

Рон угрюмо кивнул. Всю дорогу из хижины в замок его не покидало чувство, что что-то случилось, и ему с минуты на минуту предстоит встретиться лицом к лицу с какой-то ужасной катастрофой. Попытки списать это чувство на горечь от потери Снейпа не увенчались успехом. А вскоре явились и подтверждения недоброму шестому чувству.

– Нужно идти в обход, – Уизли почувствовал, как пристально смотрит на него Гермиона, и только сильнее из-за этого разнервничался, – Гребанные Пожиратели разнесли и это крыло в щепки. Мы не перелезем через этот чертов завал.

Магичка кивнула и ничего не ответила. Где-то в глубине души она даже обрадовалась, что им придется идти до главного зала еще какое-то время. Казалось, это отодвигает неминуемую трагедию, которую она едва ли могла вынести после всего увиденного за день.

– Рональд! – не успели они показаться в дверном проеме, как к ним бросилась Макгонагалл, уже не скрывавшая льющиеся по щекам слезы и в отчаянии заламывающая руки. Женщина осеклась, не дойдя до новоприбывших несколько шагов, и обернулась к остальным.

И к груде камней, в которую сейчас превратилась одна из стен.

Всхлипы, которые двое друзей услышали еще из коридора замка, сейчас стали громче, а спустя несколько секунд превратились в неподконтрольную истерику, причем, судя по виду всех присутствовавших, уже далеко не первую. Молли и Артур синхронно посмотрели на младшего сына, но лишь опустили головы, не сумев проронить ни слова.

До Рона не сразу дошло, что плакал Джордж.

– Фред, – Билл кашлянул и тихо заговорил, одной рукой обнимая тихо всхлипывающую Флер, другой же перебирая волосы сидящей на полу Джинни. Самая младшая из Уизли, казалось, мысленно была где-то совершенно не здесь, – Он погиб.

Гермиона вздрогнула, когда стоящий рядом с ней волшебник рванул вперед. Она видела, как он обнял убитого горем Джорджа, видела, как тот, через силу, заставил себя посмотреть на близнеца, навсегда его покинувшего. Полукровка так и не смогла заставить себя сделать хотя бы шаг, поэтом просто без сил рухнула на пол и незнамо зачем обратила свой взгляд в окно.

Они умирают, Гарри.

Наши друзья. Члены наших семей.

У м и р а ю т.

Уходят навсегда, понимаешь? Отдают свои жизни за нас, тех, кто не смог вовремя предотвратить эту трагедию.

Что, черт возьми, мы делаем не так?

Минерва подошла к ней и молча опустилась рядом прямо на грязный пол. Некогда элегантное темное платье декана сейчас выглядело просто ужасно, ее лицо было испачкано, волосы всклокочены, но глаза женщины оставались такими же, как и всегда – помимо мудрости и искренней любви в них было кое-что еще, может быть, нечто даже более ценное.

Вера в свет.

Ведь даже после самого темного часа всегда, так или иначе, наступает рассвет.

***

Гарри узнал о трагедии Уизли случайно. Когда он вышел из кабинета Дамблдора, в котором провел несколько мучительных минут, то тут же наткнулся на расстроенную Лавгуд, пытавшуюся собрать воедино рассыпавшиеся старинные книги. Волшебник выслушал ее молча, внешне никак не отреагировав и попытавшись как можно быстрее вновь остаться наедине с самим собой. Желание вернуться к друзьям и поддержать Рона не выдержало напора тех мыслей, которые роились в голове гриффиндорца с тех самых пор, как он вылил в Омут Памяти слезу Северуса Снейпа.

Помедлив разве что мгновение, Поттер бегом взбежал по винтовой лестнице, ведущей в самую высокую башню замка. Это место многие использовали как некое пространство для размышления и медитации, и Мальчик, который выжил, сейчас как никогда нуждался именно в нем.

Экспекто Патронум

Перед его глазами – воспоминания мужчины, со школьной скамьи влюбленного в ту, с которой ему никогда не суждено было быть. Снейп не испытывал к Джеймсу Поттеру ненависти, нет, скорее его заполонила тоска вперемешку с трепетной нежностью, с которой он на протяжении всех лет сначала наблюдал, а потом вспоминал о Лили.

Альбус Дамблдор

Поразившее профессора проклятие стало для Поттера открытием. Он никогда не задумывался, почему, догадываясь о местоположении всех крестражей Дамблдор начал именно с этого. Именно с кольца Марволо Мракса.

А ответ ведь все это время лежал у самой поверхности – потому что оно погубило того, кто его разрушил. И директор не мог допустить, чтобы эта кара коснулась кого-то из его учеников.

Пожалуйста, Северус

В ночь своей смерти старик молил Снейпа не о пощаде? Он предвидел такой исход, знал, что Драко рано или поздно найдет способ помочь Пожирателям проникнуть в Хогвартс. И смиренно ждал своей смерти от руки ближайшего соратника.

Его должен был убить именно Северус, ведь сам Снейп пообещал Нарциссе, что защитит ее сына от падения в бездну. Он не дал ему произнести непростительное заклятье, он запятнал его честь и гордость, зато спас душу.

Оставшиеся два крестража сейчас находятся в замке.

Один из них – Нагайна.

Второй – я.

И если убить змею было сложной, но всё-таки выполнимой задачей, мысль о собственном самоубийстве во имя спасения всех, кого он любил, приводила Гарри в смятение. Он не чувствовал страха, не чувствовал сожаления или разочарования. Единственное, о чем он в действительности думал, сбегая по полуразрушенным ступеням вниз, был поиск ответа на вопрос «Как рассказать об этом друзьям?»

Ведь они его, возможно, не поймут и не поддержут.

Особенно Джинни. Она и так только что потеряла брата.

– Невилл!

– Рад тебя видеть, Гарри, – Долгопупс ободряюще похлопал друга по плечу и внимательно всмотрелся в его лицо, – В чем дело? Что еще случилось?

– У меня есть к тебе просьба, – безумная решительность, витавшая в воздухе вокруг знаменитого гриффиндорца, пугала, но одновременно с этим и притягивала, – Даже не просьба, скорее это задание. Миссия. Называй, как хочешь.

– Я слушаю тебя, – он действительно внимал каждому слову мага. Его лицо приобрело суровое выражение, шестым чувством он отдавал себе отчет, что сейчас произойдет что-то такое, что навсегда сможет изменить его судьбу.

– Ты должен убить Нагайну. В ней заключена часть души Волан-де-Морта. Она и есть недостающий крестраж.

Невилл ответил ему сдержанным кивком, но этого было достаточно. По глазам верного друга Поттер видел, что тот понял его правильно. И что-то в глубине души подсказывало ему, что Долгопупс справится.

Волшебник остановился перед поворотом в коридор, ведущий в столовую. Выглянул в окно, удостоверившись, что щит пал и Пожиратели вот-вот наступят им на пятки.

В голове как заевшая пластинка звучал один и тот же вопрос Дамблдора и один и тот же короткий ответ, который без промедления дал на него Снейп.

Мысленно извинившись перед всеми, Поттер бегом направился к выходу из школы.

После стольких лет?

Он шел в Запретный Лес с одной-единственной целью – принести себя в жертву.

Он будет выбирать благо Хогвартса и мир для всех своих друзей и родных

Всегда.

========== Глава 5. Часть 5 ==========

Несколькими часами ранее.

Прилегающая к замку территория.

– С чего ты взял, что они именно здесь?

Вопрос повис в тишине. Драко не ответил. Он упрямо взбирался на холм, погрязнув в собственных мыслях, и скорее на автопилоте, нежели от переизбытка чувств, держал волшебницу за руку и поддерживал ее, когда та поскальзывалась на грязи. Веланесс изредка что-то его спрашивала, но ответа так ни разу и не получила, он даже не смотрел на нее, полностью сосредоточившись на своих ощущениях и двигаясь согласно какому-то животному чутью.

Его вело не шестое чувство, не темная магия, которой была создана метка на его руке, и не паранормальная связь слизеринцев с Волан-де-Мортом. Не в этот раз. Ничего из этого.

Его вела кровь, болезненно стучавшая в висках и с трудом доходившая до кончиков заледенелых пальцев. Он видел перед собой путь и шел на зов крови к тому, кого семнадцать лет называл отцом и к тому, кто этого ни на йоту не заслуживал. Чувства к матери, воспылавшие в нем при виде заботливой Макгонагалл, теперь померкли на фоне ненависти, которую маг питал к самодовольному блондину, напыщенному индюку, готовому принести в жертву жизнь собственного сына, если за это ему будет обещана слава и власть.

На вершине холма Малфой снова повернулся к идущей за ним француженке и помог ей забраться на каменистый выступ. Взгляд Катрин первый скользнул по развернувшемуся перед ними батальному полотну: валяющиеся в ямах, оставшихся от ног великанов, трупы, полуголые кусты, подернутые паутиной, летающие из стороны в сторону магические снаряды и…

Нарцисса и Люциус Малфой.

Веланесс физически почувствовала, как вздрогнул всем телом стоявший рядом с ней парень, и до крови закусила губу.

Нарцисса стояла на краю разрушенного моста, повернувшись спиной к полю боя и высматривая что-то в искореженных стенах замка. В нескольких сантиметрах от носков ее туфель раззевалась черная пропасть, некогда огороженная и с широким мостом, соединявшим две ее половины, но сейчас представлявшая собой лишь абсолютно отвесный обрыв, ведущий в никуда.

А, может, быть, там, куда она вела, сейчас было даже лучше, чем здесь?

Куда попадают люди, расставшиеся с жизнью? В рай? В ад? В Вальгаллу или к молчаливому Харону?

Нам всем рано или поздно суждено об этом узнать. Беда в том, что рассказать об этом мы уже никому не сумеем.

– Останься здесь, – из горла слизеринца вырвался сдавленный хрип.

Недоуменный взгляд каре-голубых глаз. Скатившаяся по острой скуле слеза.

– Кэт… – Драко резко дернул головой и посмотрел на нее глазами, в глубине которых детский страх мешался с неистовой яростью.

– Ей суждено умереть, да?

Моя мама умрет, да?

Магичка молчала, каждой клеточкой кожи чувствуя, как на сотни маленьких частей в эту самую секунду рвется его сердце. Ее губы задрожали, ответа не находилось, но Малфой ее опередил, судорожно кивнув и достав из внутреннего кармана пиджака палочку.

– Прости.

– Что?

Касается ее подбородка кончиками пальцев и дает волю слезам.

– Остолбеней!

Он трансгрессировал через все поле, мгновенно оказавшись рядом с матерью и тут же окликнув Люциуса, который разразился громким смехом гиены, дождавшейся своей долгожданной добычи. Катрин стояла, не в силах пошевелиться, не веря в то, что он действительно наложил на нее заклятие и заставил быть немым зрителем, вместо того чтобы сражаться с ним бок о бок и прикрывать спину.

Мысленно чертыхнувшись, магичка изо всех сил попыталась услышать хотя бы обрывки интересующего ее разговора, но все было тщетно. Она лишь могла видеть, как жестикулирует ее возлюбленный, но не имела ни единой возможности заставить свое тело вздрогнуть каждый раз, когда Люциус замахивался на него, готовясь нанести удар.

Одну из Блэк еще можно спасти.

Очевидно, что в предсказании Геллерта речь идет именно о Нарциссе, иначе не было бы никакого смысла говорить об этом мне – дед прекрасно знал, что ведьму Лестрейндж я и не подумаю останавливать от падения в бездну.

Дед.

Дед, дедушка, дедуля – как еще любящие внуки называют своего старика? Такого рода обращения я всегда использовала только в своей голове, не допуская даже мысли, что когда-нибудь этот самый дедушка попросит меня его убить.

Абсурдно, не правда ли?

На моих руках кровь члена моей же семьи.

Чем я лучше Люциуса?

Поток отравляющих сознание мыслей прервался громким женским криком. Перед помутневшим взором волшебницы вновь возник Хогвартс и семейство Малфоев. Скрипнув зубами, она проводила взглядом отлетевшего на несколько метров Драко, до онемения сжав челюсти и проклянув все на свете. Люциус что-то кричал, Нарцисса висела на его руке, жестами приказывая сыну уходить, бежать, спасаться от этого тирана и деспота.

Но бегство – это не спасение.

Когда сапог Люциуса коснулся тела его сына, в памяти Веланесс возникли те самые душераздирающие сцены, когда от хруста и скрежета костей ей хотелось оглохнуть навсегда, лишь бы никогда больше не слышать этого мерзкого звука, сопровождавшего глухие удары кожаных ботинок о тело ее любимого.

Нужно было действовать. Причем срочно.

С каждым ударом или криком слизеринца, француженка чувствовала, как ее кровь закипает, как все ее мышцы напрягаются, силясь противостоять заклинанию.

Давай же.

Закрыть глаза. Резко выдохнуть, сосредоточиться на своей силе.

Я не могу потерять Драко.

Сердце ударилось о ребра и сбилось с ритма. Запульсировало, погнало кровь с утроенной силой. Казалось, что заклинание рушится так же, как рушился защитный купол над школой.

Миллиметр за миллиметром.

Пошевелись.

Судорога. Сбивчатое дыхание. Головная боль.

Пошевелись же.

Падает на колени и медленно встает, пошатываясь, фокусируя взгляд на том, ради кого сейчас ломала саму себя изнутри.

Ты, мать твою, Катарина Грин-де-Вальд.

Взмах палочкой. Трансгрессия. Шепот.

– Только через мой труп, ублюдок.

Люциус смотрел на нее с осторожностью. Магичка появилась из ниоткуда, подставив Пожирателю подножку и выбив из его рук палочку заклинанием, но мужчину пугало не это – пронизывали страхом ее глаза, разного цвета, но с таким знакомым огнем ненависти, пылающим в них так же, как некогда в глазах предшественника Темного Лорда. Назвать ее по фамилии сейчас не повернулся бы язык – сирота Веланесс наконец-то погибла внутри нее, пала, превратилась в пепел, из которого подобно фениксу восстала новая волшебница с величественной фамилией Грин-де-Вальд.

– Авада…

– Нет!

Катрин обернулась, отвлечённая криками за ее спиной, и увидела Нарциссу, вцепившуюся в плечи сына, успевшего встать на ноги и приготовиться к атаке на отца.

– Я не позволю, – женщина рыдала, дрожа всем телом и в неистовстве мотая головой, – Ты не представляешь, на что обречешь себя, если произнесешь это.

– Отойди, – Драко тщетно пытался отцепить от себя ее пальцы, но взгляд его был устремлен вдаль. Туда, где Люциус в это же самое мгновение подбирал с земли отброшенную магией волшебную палочку.

Все произошло за долю секунды.

Веланесс увидела мелькнувший в глазах парня испуг и обернулась, осознав, что выпустила Пожирателя Смерти из поля зрения.

Но было слишком поздно.

Он напал первым.

– Экспульсо!

Взрывной импульс, сорвавшийся с волшебной палочки, отбросил ее к пропасти, угодив прямо в солнечное сплетение. Упав на спину, магичка из последних сил попыталась зацепиться пальцами за землю, где-то на задворках сознания понимая, что может сорваться вниз, но влажная почва лишь застревала под ногтями и пачкала одежду. Несколько раз по инерции перевернувшись, она устало закрыла глаза, судорожно вдыхая воздух, которого катастрофически не хватало, и не имея возможности пошевелиться от пронзившей тело боли. Слева от нее повеяло могильным холодом.

– Катерина, – она дернулась, и почти было почувствовала, как ее тело скатывается в бездну, но чьи-то холодные пальцы удержали ее и оттащили в сторону, – Катерина, приди в себя!

Перед глазами все плыло. Сопоставив женский голос с действующими лицами конфликта, девушка пришла к выводу, что ее спасительница – Нарцисса. Предприняв попытку заговорить, она лишь хрипло закашлялась и мысленно поблагодарила женщину, повернувшую ее голову на бок, дабы сплюнуть кровь.

Где-то совсем близко раздался свист нескольких магических снарядов.

Болезненный стон.

– Будь ты проклят!

Картинка постепенно сфокусировалась, и Катрин, приподнявшись, увидела Драко, стоявшего над неподвижно лежащим телом своего отца. Слизеринец мельком посмотрел в их сторону, и Нарцисса подняла вверх руку, показывая, что видит его, и что все в порядке.

В эту же секунду Люциус схватил сына за лодыжку, резко поднявшись и уронив Драко на землю. Волшебницы синхронно вздрогнули. Поднялись на ноги, заметив, как куда-то в сторону отлетела палочка Малфоя-младшего.

– Лучше б ты не рождался!

Клубок из двух мужских тел, сейчас сплетённых воедино и измазанных в грязи и траве, исчез из их поля зрения, укатившись на противоположную сторону холма. Нарцисса несколько секунд стояла неподвижно, вслушиваясь в выкрики и нецензурную брань:

– Ты разрушил все, чего я добивался столько лет подряд!

– Ты использовал меня! Как какой-то инструмент! С самого детства!

– Бесполезный мальчишка!

– Гребаный тиран!

Француженка сделала шаг вперед и поморщилась – каждое движение отдавалось адской болью в ребрах, все мышцы словно бы немели, отказываясь шевелить конечностями, а кровь превращалась в жидкий металл, от которого даже сердцу становилось биться крайне нелегко. Внезапно ее руки коснулась Нарцисса:

– Катрин, посмотри на меня, – магичка подняла голову и увидела в глазах женщины пустоту. Перед стеклянным взором взрослой волшебницы словно бы сконцентрировались нестерпимая боль и нечеловеческая тоска, которую она пронесла сквозь свою жизнь и от которой не сумела уберечь своего ребенка, – Поклянись, что ты не дашь ему погибнуть.

Ее шепот отозвался тупой болью в сердце француженки.

– Клянусь.

Волшебница кивнула, выдержав тяжелый, но в тоже время мутный и отстраненный взгляд женщины, и та внезапно широко улыбнулась, беззвучно зашевелив губами.

Она трансгрессировала.

– ЭКСПУЛЬСО!

Отвратительное, скользкое и липкое предчувствие необратимой катастрофы.

– НЕ ТРОГАЙ ЕГО!

Предсказанию суждено было сбыться прямо у них на глазах.

Моргнув и увидев в своих руках волшебную палочку, Катрин, стиснув зубы, перенеслась вслед за одной из Блэк. Но ее сердце чувствовало, что было уже слишком поздно.

– АВАДА КЕДАВРА!

Свист снаряда.

Ужас в глазах ребенка, окончательно и бесповоротно потерявшего семью.

– МАМА, НЕТ!

Катрин упала на колени рядом с Драко, судорожно продолжавшим ловить воздух над тем местом, с которого секунду назад в чёрную бездну сорвалась его мать.

Веланесс видела, как трансгрессирует, сбегая, Люциус, но не пошевелилась.

Превозмогая боль, она оттащила Драко от края пропасти, и он покорно обмяк в ее руках, несколько секунд тупо всматриваясь в землю, на которой сидел.

Я клянусь.

Медленно посмотрев по сторонам, он тряхнул головой, словно отказываясь от того, что он видел собственными глазами.

Я никогда его не оставлю.

И закричал. Завыл, обдирая горло промозглым воздухом и раздирая на себе рубашку в попытках вырвать из груди горящее в агонии сердце. Он упал на землю, и Катрин пододвинулась, уложив его мечущееся тело к себе на колени и позволяя ему выкричать все свое горе.

По ее щекам градом лились слезы, но она ни на минуту не переставала думать о том, ради кого Нарцисса отдала свою жизнь.

В какой-то момент она услышала позади едва различимый шорох чьих-то шагов. Ее спины коснулось что-то большое и теплое.

– Привет, Фенрир.

Варг сел позади нее и запрокинул голову, протяжно затянув тоскливую волчью песнь. Магичка откинулась спиной на его мощные лапы и закрыла глаза, продолжая прижимать к себе слизеринца.

Ни Катрин, ни Драко еще не знали, что в ту секунду зверь оплакивал не Нарциссу.

Волк скорбел по Северусу Снейпу.

***

Несколькими часами позже.

Запретный лес.

Гарри Поттер находился в туманной холодной чаще уже некоторое время. Сбежав из замка, он, минуя поле боя, пробрался в глубь леса, где бродил из стороны в сторону, разговаривая сам с собой в той самой извечной привычке Альбуса Дамблдора.

Вслух восстановив хронологию событий, начиная от далекой (хотя не прошло и полугода) смерти директора и заканчивая смертью Фреда, волшебник внезапно осознал одну вещь, которой доселе никто не придавал ни малейшего значения.

Дамблдор завещал каждому из Золотой Троицы по магическому артефакту, и снитч, переданный Гарри министром, все еще лежал в кармане его куртки.

– Ну-ка, посмотрим, – дрожащими пальцами маг вытащил золотой трофей, и тот открылся от первого же мало мальского усилия, распавшись на две части как шоколадное яйцо киндер-сюрприза.

Внутри находился небольшой черный камешек абсолютно идеальной геометрической формы.

Воскрешающий камень.

Налетевший из ниоткуда порыв ветра заставил Поттера отвернуться и прикрыть лицо курткой. Когда он вновь выпрямился и поправил съехавшие с переносицы очки, волшебник увидел их.

Его родителей.

Сириуса Блэка.

Свою семью.

Ему показалось, что он говорил с ними несколько долгих часов, хотя в реальности весь их разговор едва ли длился больше пятнадцати минут. Лили рассказала Гарри об их связи с Северусом, об их детстве, его влюбленности и их взаимоотношениях во взрослой жизни. Джеймс же выглядел серьезнее и был настроен явно не так сентиментально – он говорил о воскрешающем камне, о том, какими свойствами обладает этот Дар Смерти и как гриффиндорцу лучше всего им воспользоваться. Последним, кто говорил с Поттером перед тем, как начались слезливые прощания, был Сириус. Он сообщил крестному о смерти Нарциссы и предупредил, что с минуты на минуту его отыщут Пожиратели Смерти во главе со своим повелителем.

Другого шанса могло больше не быть.

– Позволь им себя убить. Волан-де-Морт не подойдет к тебе близко, ведь ты – один из его крестражей, но подошлёт Люциуса, чтобы тот удостоверился в твоей смерти.

– А если он догадается, что все это было обманом?

– Напомни ему о его семье, которую он собственноручно уничтожил.

Сказав это, все трое «призраков» переглянулись, тут же начав скомканно прощаться. Последнее, что увидел и что на всю свою жизнь запомнил Мальчик, который выжил, были улыбка его матери и перевоплощение Сириуса в Бродягу – пес сел на землю перед четой Поттер и завыл, вторя далекому скорбному вою своего гигантского собрата.

Где-то совсем близко послышались шаги. Пожиратели приближались, как и предсказал Блэк.

Гарри пошел им навстречу – расправив плечи и вдохнув осенний воздух полной грудью – он был готов умереть, пусть даже Воскрешающий камень и не подействует. Пожиратели были практически в полном составе, мрачной свитой они шли позади своего властелина и на Поттера посмотрели без единой эмоции. Они действительно не допускали мысли, что их можно победить.

– Какая встреча, – Волан-де-Морт остановился и изуродованное лицо его перекосило в подобии ухмылки, – Гарри Поттер.

Волшебник ему не ответил. Он смотрел на магов в черных одеяниях, но видел лишь свою семью.

Если он по-настоящему умрет, то попадет к ним?

– Мы так долго охотились за Мальчиком, который выжил, а теперь он сам идет к нам в руки, – Темный Лорд обернулся на своих приспешников, – Не этого ли момента мы все так ждали и так страстно жаждали?

За его спиной послышался одобрительный гул. Из-под полы их мантий показалась Нагайна, выскользнувшая вперед и внимательно посмотревшая на Гарри. Змея зашипела, но он ее не слушал, хоть и понимал парселтанг.

– О, так тебе стало обо всем известно, – темный маг вновь обратил свой взгляд к мальчишке. Его худощавая рука опустилась и приласкала притихшую питомицу, – Значит, ты видел смерть этого труса. Что ж…

– Профессор Снейп был храбрейшим волшебником, он…

– Авада Кедавра!

Гарри не понял, что произошло.

Его отбросило, ударило о землю, перед глазами внезапно наступила темнота, но болевых ощущений практически не было. Единственное, что он явственно ощущал, это набухающую шишку на голове, которая наверняка проявится после удара затылком о массивные корни деревьев.

Он потерял сознание, и тьма наконец-то сменилась чем-то новым, каким-то ужасно знакомым местом, напоминающим смесь вокзала Кингс-Кросс и стереотипного представления о Рае. Платформа 9 3/4 почему-то утопала в облаках, а ноги словно путались в густом белоснежном тумане.

Я что, всё-таки умер?

– Для того чтобы воскреснуть, сначала необходимо погибнуть, мальчик мой.

Волшебник обернулся и непроизвольно вздрогнул. К нему медленной поступью шел никто иной как Альбус Дамблдор.

– Профессор…

– У нас не так много времени, – директор поднял ладонь, пресекая тираду юного чародея, и ласково улыбнулся уголками губ, – Ты не умер Гарри. Использовав на тебе самое жуткое из всех возможных непростительных заклятий, Том Реддл лишь уничтожил ту часть собственной души, которую запечатал в твоем теле семнадцать лет назад.

– Значит, я смогу воскреснуть? – от увиденного за последние несколько часов у Поттера голова шла кругом, – Но где мы сейчас? Что это за место?

– Ты не просто воскреснешь, Гарри, – мягко взяв ученика под локоть, Дамблдор повел его вперед, вдоль платформы, висящей в воздухе посреди бесконечного моря облаков, – Тебе суждено положить конец этой войне.

Несколько секунд Гарри смотрел на профессора в ожидании, что тот ответит и на остальные его вопросы, однако этого не произошло. Испещрённое тонкими полосками морщин лицо мужчины хоть и выглядело дружелюбно, но все же оставалось несколько отрешенным. Маг поймал себя на мысли, что все это может быть лишь игрой его воображения и сейчас он говорит с тем, кого сам и придумал.

Впрочем, это было не так.

– Мы все любим тебя и верим, что ты справишься с задачей, которая возложена на твои плечи.

– Вы все? – в глазах мальчишки блеснула искра понимания. Это все не выдумка. Перед ним был действительно настоящий Дамблдор.

– Твоя семья, я, а с недавних пор и мой дорогой друг… – старик помедлил, и чуть склонил голову на бок, – Северус Снейп.

– Передайте ему, что мне жаль, – он запнулся, сглотнув подступившие к горлу слезы, – Он великий волшебник и он был достоин большего.

– Не вини себя, – тощая ладонь директора коснулась лица гриффиндорца, смахнув скатившуюся по щеке слезу, – Поверь мне, Северус ни о чем не жалеет.

Где-то вдалеке раздался гул. Ритмичное тарахтение поезда и такой привычный гудок.

– Тебе пора, Гарри. Увидимся в замке.

Темнота вновь нахлынула из ниоткуда, появившись будто бы по неслышному щелчку пальцев. Все звуки исчезли, но и тишина не продлилась долго – на смену ей пришел приглушенный шепот, неразличимый, больше похожий на шипение растревоженных змей.

Все-таки воскрес.

Лежать на земле было мокро и холодно, но пошевелиться – означало собственноручно разрушить возможно последний шанс гриффиндорцев на победу в войне. Поэтому Гарри лежал. Лежал и ждал, пока стучащий в висках пульс не угомонится, а перешептывания Пожирателей наконец-то не станут различимыми.

– Ты умолял меня о прощении и последнем шансе, – Темный Лорд, судя по интонации, был кем-то явно недоволен. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кем именно, – И я дарую его тебе, иди к мальчишке, убедись, что он мертв, а ежели это не так – прикончи его раз и навсегда.